Текст книги "Светлейший лорд Тьмы (СИ)"

Автор книги: Галина Ескевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

22

Тьма не дремала ни днем, ни ночью. А с нею вместе – и Любава, сильно за проект дорожный волновавшаяся. Очень она хотела королевства людей и волшебников объединить, дабы стать императрицею огромной страны. А тут – Лейзи. Как ему откажешь? Ведь сердцу не прикажешь. И хотела бы поселенцев незаконных спровадить, но чувства проклятые не позволяли. Ярким пламенем чувство жаркое когда-то горевшее, волшебница забыть не умела. Уничтожила она все, что напомнило бы ей о том времени, когда, выпив янтарного оборотного зелья, прошептала Любава заклинание и обратилась прелестной белой крысой с яркими голубыми глазами. Почему она верила словам этого проходимца? Почему отправилась с ним в далекое путешествие во времени? Почему жила в подвалах неизвестных правителей, радовалась куску черствого хлеба и воде из канавы? Наверное, это было веселое время изгнанья, где чувство значит гораздо больше, чем все блага мира…

Да, они рассорились. Да, долго ругались, даже дрались, а потом внезапно разошлись в разные стороны. Не потому что больше не любили, а потому что перестали понимать друг друга. Нужно было с чего-то начинать. С восстановления страны волшебников. С осознания одиночества. С обиды, которая потухла… Остались лишь светлые воспоминания. А потом появился Горох. Маленький, круглый, смешной и такой родной. Конечно, это не всепоглощающая страсть. Но семья, близость искупят прошлое. Конечно, искупят. Если правильно поступать, не будет и проблем. Вот этого Любава как раз и не умела. Действовала слишком быстро и частенько несвоевременно.

А потому, когда ответ от Горы Горыныча прилетел с буйным ветром и листочек огненный заплясал на столе у волшебницы, сердце ее быстро забилось и волнительно. Огонек оранжевый, изменчивый голосом ласковым говорил, будто не осталось никаких противоречий между волшебниками и нечистью мира темного.

– Доброго здоровьечка, Любава-краса-длинная-коса. Уведомляю вас, что письмо ваше мной рассмотрено незамедлительно и прочитано до любовных дыр. Как же, однако, так получается, что пишете вы одно, а делаете совсем другое? Ведь я вашему роду только процветания желаю, – огонек низко поклонился, затем подбоченился гордо. – Однако заметили воины мои славные, что окружена страна Гороха стеной силы, которая не позволяет мне, вашему благодетелю, в гости зайти. Неужели политическая ваша нестабильность и слабость заставляют вас так меня опасаться? – огонек улыбнулся очаровательно. – Вот ведь думал, не придется грозить вам, умнице, красавице… Ведь для меня пятиминутное дело страну волшебников пожечь… Ну-ну, шучу! Знаю, не вы стеночку соорудили, а некоторые несознательные личности. Но вы, с вашим обаянием, вполне можете на них повлиять, а лучше всего – проверьте, как идут дела по строительству. Вы удивлены, что я знаю? Не стоит так расстраиваться, еще не все потеряно… Вам следует завтра прибыть на границу этой самой дороги и там кое-кого забрать с собой в город. И даже не думайте отнекиваться. Ведь политика – прежде всего! За сим прощаюсь, всегда ваш, Горушка. – огонек посинел, схватил себя за горло и погас, оставив Любаву в крайней задумчивости.

Она прекрасно понимала, что теперь сама себя накрыла колпаком. Если бы не давно позабытое прошлое и Лейзи, чьи ум и великая мудрость всегда находят выход из любой ситуации, княгиня ни за что… никогда… не пошла бы против самого Горыныча, с его силой и его всезахватывающей агрессивной харизмой.

Да, дорога, которую Любава так усиленно скрывала от посторонних глаз всяческими защитными заклинаниями, раскрыта. Да, Гора Горыныч грозит войной. Да, волшебники в опасности. Но ведь можно найти выход из ситуации. Пойти рассказать Ленивому Крысу всю правду? Что может сегодня сделать милый друг? Он уже в который раз пытается и каждый раз проигрывает. Повелитель Тьмы не может принять добрую сторону. Нонсенс. А лазутчик – он сам мог проникнуть на территорию царства Горохового.

Любава нервно икнула, попила водички из графинчика, сбежала по лесенке белокаменной из палат к князю Гороху, обняла его крепко, поцеловала в пухлые губы:

– Только тебя люблю, – сказала, прошлое зачеркивая, – тебя и сыночка нашего.

Горох радостно потянулся навстречу красавице жене, прижался и ляпнул:

– Лексей друга завел. У нашей-то компании котенок рыженький.

Вздрогнула Любава. В струнку вытянулась, в глазах ее светлых, чистых, как снега вечером, появилось значительное такое волнение.

– Давно появился?

– Зимой еще… Забавный, толстенький, хвост полосатый. Может и нам такого, а? – Горох часто заморгал, выспрашивая разрешения. А княгиня его дальше уже не слушала, ладошками лицо закрыла, пригорюнилась.

Да и как не горюнится, коли повелитель здесь, а Гора Горыныч где-то поблизости, только и ждет своего часа. Только и думает, как весь мир захватить и править по-своему, повелителя темного используя.

Ночку всю не спала, утра дожидаючись. А потом на строительство дороги отправилась. Ехала по дороге-то, но совсем не думала, что по костям человеческим. Думала, вот она какая хорошая, а какой Гора плохой. А ведь ничуточки от него не отличалась.

Тут шум сильно ушки Любавины забеспокоил. Мужички лес рубят, бревна таскают, корни из земли тащат… Царскими ножками в алых сапожках из повозки вышла, огляделась. Вот конец дороги посередь леса. Далеко еще до волшебной страны. Кого забрать надобно? Ходила, ходила из стороны в сторону, внимание привлекая и воеводу да дружину его беспокоиться заставляя, потом остановилась, разозлилась… Может, это шутка такая? Может, совсем Горыныч по старости трёхнулся? Вон ведь и о повелителе ни слова в письме не сказал. Да и где силы темные вокруг царства Гороха? Никого вокруг. Тишина, но шумная. Покой и идиллия, но в верном направлении. Говорил же папенька, только труд делает человека. А всем остальным могут и волшебники заниматься.

– Медленно продвигаемся, – Любава шагнула опять в повозку, не желая пачкаться. – Так и до конца века можно… А кто у нас за этот участок отвечает? Василь? Так высеките его! – дверцей хлопнула, на сидение с негодованием хлопнулась. Глядь, а напротив волчище сидит. Глаза желтые, шерсть топорщится. Странный волк. Он княгиню боится, но в лес бежать не собирается. И вроде не просто так здесь оказался.

– Да, такого хищника камни точно бы не пропустили, – хмыкнула волшебница, в шубку песцовую кутаясь. – Не думала-не гадала, что стану контрабандистом диких животных, – добавила она, словно с кем невидимым разговаривала. – Ну, так поехали, зверюга?

Зверюга в ответ обнажил зубы и полез под лавку, откуда продолжал зыркать на Любаву. Типичный лесной недотепа, каких много. Таких вот и научивают на красных шапок, а потом режут охотники. Да, ничего лучше Гора не придумал. Ну, куда уж ей, волшебнице, до такого высокого стратегического ума.

Волноваться наша княгиня началась, когда стеночка из-за поворота показалась, а потом открылась. Сперва беспрепятственно зашел воевода с отрядом, за ним следовала повозка с Любавой. Та даже зажмурилась, ожидая, что вот сейчас как подбросит коней, ее и волка, как полетит она на ближайшую березоньку… Как… Глаза открыла, глядь, а перед нею орк стоит и приветствует:

– И тебе будь здоров, – закивала облегченно. Проскочили. Значит, можно пройти… Можно. Или нет? В чем фишка от темных сил? Вы как думаете? Не знаете… А мы пока об этом промолчим.

Не успела Любава моргнуть, как волк выпрыгнул и был таков, растворился в толпе рыночной. Княгиня вздохнула совсем уж успокоено. Никто ничего не видел, ни за что волшебники не в ответе.

А к тому времени как раз закончилась и служба Валари, что княгиню в этот день встречала. Она на солнышке весеннем запрела, думала вечером баньку принять. Потянулась, штаны поправила полосатые, зашагала по рынку, весело насвистывая и вкусность для сынишки выбирая. Очень баловник сосиски обожал копченые. Да и орчиха от них никогда не отказывалась. Пусть Маргаритка говорит, что жирности вредны для здоровья, много она понимает в колбасных обрезках.

Суть да дело, набрала еды мешок… И зачем, непонятно, и так дома некуда запасы девать. Но глаза видят, руки тянутся… Спустилась в метро, поскандалила для порядку с тетей Дусей, промчалась на быстроходке до своей станции и вдруг почувствовала неладное. Предчувствие крепло с каждым шагом к ставшему родным дому. Страшное… Сердце сжималось неимоверно. Неужели Бэнушка заболел? Неужто что-то произошло… Глянула через забор – Кроха приветственно машет, медвежонок драгоценный на крылечке пляшет, мамки пока не видит, так своими играми увлечен. Но вроде в здравии. Видать, совсем заработалась, надо чаек с травкой пить и гнать от себя всяческие глупости.

А тут сзади кто-то навалился, зарычал…

Валари палку какую-то схватила с земли, обернулась. Ежи волнистые! Да это волчара! Откуда в село попал? Хотела ему по хребту заехать, а волк назад отступил, язык высунул красный, дышит тяжело, в глазах – тоска. В желтых глазах… Орчиха замахнулась, чтобы отогнать зверюгу подальше, а потом оружие свое и опустила. Ох, мохнатые демоницы! Золотом светятся зрачки, хвост виляет так приветливо… Алые розы с острыми шипами пронзили сердце орчихи, в глаза которой набежали слезы.

– Арк, это ты? – теряя голос, спросила орчиха, падая на колени и позволяя волку подойти и уткнуться туда мокрым носом. – Аркуша, как же так? Она тебя заколдовала… Ах, она еще пожалеет! Я ей весь терем на кусочки разнесу… Я ее… Волчара ты мой гулючий… Волчара… – затрепала Валари серый загривок. – Как я тебя ждала! Как много слов не сказала… Ты меня понимаешь?

Волк кивнул.

– Понимаешь… Ты понимаешь? – в орчихе мешались сотни вопросов, сотни чувств – ревности, обиды, любви, счастья, гнева… Она хотела приласкать того, кого видела каждую ночь во сне, и ударить, потому что он так долго не приходил. Но она понимала, что теперь волк не скажет ни слова. Не выдаст ни одной тайны, даже если захочет все-все рассказать. – Пойдем! Ты, наверное, голодный… Такой худой… Такой несчастный… Пойдем, – и Валари повела заколдованного мальчишку в дом.

Вот уже выскочили на крыльцо изумленная Маргаритка в красном сарафане, Лейзирет с сигарой в зубах вышел вальяжно, Белобока взлетела на крышу и пялится круглым черным глазом, Кроха отвесил челюсть. Наверное, и домашний дух где-то рядом. Собирается комментировать пришествие старого больного волка.

Только невинный сынок не ждал, он уже мчался по двору навстречу орчихе в приветственном восторженном вопле.

– Ма! Пришла! Ма! СосисЬки!

Обратившийся в рыжего котенка Бэн вспрыгнул на Валари и заурчал в ее объятиях. – Зверь большой! – указал он на удивленного, ошарашенного волка.

– Да, – с волнением пробормотала орчиха. – Да, – еще громче заявила она, чтобы друзья слышали. – Это Арк! Маргаритка, это твой брат. Его заколдовали.

Девчонка сделала шаг по лестнице, побледнела, стянула с головы платок, побежала навстречу волку, как к родному, веря только одному слову орчихи, которая стала ближе, чем любой родственник.

Но быстрее Маргаритки оказался юркий, прыгучий котенок. Он стрелой слетел на землю, подбежал к оторопевшему хищнику, засмеялся:

– Брат играет в «замри»… Брат, – он коснулся волка, и в тот же миг заклятие, которое осуществилось лишь частично, достигло своей цели. Острые осколки разбитого волшебного зеркала сверкнули острыми молниями, пронзили алое, словно роза короткой любви Арка и Валари, сердце маленького повелителя, принося в них холодный мрак ночи.

Ну, сказке не конец… Не бойся, молодец!

23

Очень сильно Забава любовью мучилась, потому как для одних любовь награда, а для других – тяжелое заболевание с отягчающими последствиями. Ведьма отчаявшаяся ядовитее гадюки становится. Всем вокруг жизнь отравляет, а особенно, ежели понимает, что носит в себе ребеночка. Конечно, красавица не догадывалась, от кого именно, потому что сильно зла была на то, что глупой башкой своей не подумала и согласилась Вальдемару потворствовать в его корыстных интересах глобального масштаба. Вот что теперь с беременностью делать? Да, папенька сильно радуется будущему наследнику, выделил на него даже отдельный бюджет, отрезав большую часть от социальных нужд. Обойдутся как ни то жители Темного Королевства и без медицинских страховок, и без образований всяческих. Тут ведь дитятко королевское, колдовское появиться должно. А еще – колдун в колене этак семнадцатом.

Забава на папинькины приготовления не реагировала, колдовала безудержно, чтобы альва любимого отыскать взором колдовским да к ответу привлечь, но Вальдемар Вальдемарович так ловко маскировался от взора влюбленной, что никак в ее колдовские сети не попадался. Вот это нашу черную ведьму больше всего и злило. Возможно, укатил он к одной из жен. Прохлаждается там в теплой постельке, жизни радуется, а она – брюхатая – никуда даже выехать не может. И ни один красавчик на нее такую не взглянет. Покраснеет Забава, как рак вареный, топнет ножкой, вызовет сотрясения по всему терему и пойдет колдунишек до белого каления своими капризами доводить. Колдунишки Забаву стоически терпели, не перечили ее приказам. То доставят ей заморских ядовитых ежей для приготовления приворотного яду, то шар волшебный приволокут из спальни Черномора для наблюдения за землями иностранными. Все леса, города, селения черная ведьма облазит в поисках альва, устанет, а своего никак не добьется.

Пойдет чаевничать с папенькой, который дел государственных не бросает, а только поощряет чиновничков – на пакости, на гадости, на мерзости.

Так и прожили всю зиму. Вырос у Забавы живот. В старые платья не влазит, плачет по талии тонкой. В общем, мужичков всех вокруг ненавидит и во всех грехах обвиняет.

А тут вдруг письмо от Вальдемара пришло. Разлюбезное, извиняющееся, духами все пропитанное, как дурманом любовным. «Наверняка, осень и зиму по бабам шлялся, а теперь вспомнил, что срок подходит, и хочет побольше срубить с рождения повелителя», – подумала ехидно Забава, кончик косы на пальчик наматывая. – Смотри, Вальдемар, как появишься на пороге я тебе все достоинства поотрезаю». И то правильно, не ты носил, не тебе награду получать.

В общем, затаилась теперь и Забавушка наша. Глядь, а альв ужо и на пороге нарисовался. Глядит на него ведьма из резного окошечка – красавец долгожданный с Черномором о чем-то расшаркивается на лестнице. Колдун дверь маленьким тельцем прикрывает, в палаты к себе не пускает. А рядом колдунишки толпятся – за ходом беседы наблюдают с пристрастием.

– Ты зачем это припёрся? – Черномор спрашивает грозно, бородой тряся и пуговками блестящими на кафтане поблескивая.

– В гости, – нагло альв отвечает.

– Не звали тебя! – силой колдовской Черномор дверь закрывает, а Вальдемар рукой пытается опять ее отворить.

– Как это не звали? Вот пачка писем от дочки твоей…

– Не хочет она тебя видеть, развратник этакий!

– Хочет!

– Не хочет! – и давай толкаться.

Так бы несколько дней проспорили. А что, делать-то ничего не надо. Денег до фига. Но черная ведьма вмешаться решила. И вправду, не отпускать же альва без наказания. Будет ее собственностью не мытьем, так катаньем. Только как Вальдемару Вальдемаровичу на глаза показаться в таком виде? Глянула на себя вниз – пузище выпирает. Ничего, приворотные ежи справятся. На этот раз…

– Да пустите его, папенька, – крикнула Забавушка, и оба спорщика головы подняли.

Черномор неохотно отступил. Дело свое хорошо знает, чует, что добра от альва не жди. Да и почти зиму все Черномор с Горой Горынычей договаривался о всяческой поддержке в воспитании ребеночка. А тут новоявленный папашка неизвестной политической ориентации заявился. Перед самым рождением.

– В общем, не рад я вашему появлению, Вальдемар Вальдемарович, – напыжился колдун, свиту колдунишек призвал и решительно засобирался удалиться. – А коли с доченькой или наследником нашим чего учудите, не сносить вам головы. Сам Гора Горыныч головушку вашу и отнимет.

– Ох, зря вы плохо думаете про соседа вашего. Я ж с великим чувством к дочери вашей. Я ж, понимаете, давно намерения имею.

– Знаем мы все ваши намерения. Четвертая жена. Не многовато ли? Вампирша есть, гномиха есть, эльфийка есть… Теперь на ведьм потянуло со страшной силой?

Альв костюмчик оправил, глазами ясными прямо на Черномора посмотрел:

– Ну, я же не обсуждаю ваши замашки, Черномор Черноморыч? И вообще, Забава – ведьма взрослая. Вам ли в наши отношения путаться?

– Тьфу, – колдун сплюнул, потому как и у самого рыльце в пушку было: очень он женщин уважал. – Но смотрите у меня… За порог дома не выпущу. Знаете ведь, как колдовать умею.

Альв этому не возражал, по лесенке на второй этаж вбежал, а тут ему из комнат, богато убранных, Забава выплыла. Сильно ведьма черная похорошела: покруглела, разрумянилась, глазки черненькие горят, волосы змеятся. На руках у нее браслетов золотых не счесть, сама в платье синем, птицами серебряными вышитом, на ногах сапожки черные блестящие, в ушках сережки сапфировые. Стоит, улыбается. И есть в Забаве что-то такое, что альва заставляет на расстоянии держаться, а не полезть сразу обниматься. Вот ведь, в мыслях все просто выходило, а тут – такая раскрасавица, что глаз не отвесть совсем. Она легко мальчишку Арка со свету сжила, обратила в зверя, да в лес загнала на верную холодную и голодную смерть, потому как волк такой ни охотиться, ни спасаться не умеет. А тепереча точно за него, Вальдемара Вальдемаровича, возьмется.

– Не чаяла вас увидеть, – любезным голосом начала черная ведьма издалека. – Как же это вы в наших краях оказались? – страсть полночная в зрачках Забавиных мелькнула, пошумела там огнем тайным да и погасла, дабы альв не почуял, что прямо теперь к нему ежи подкатывают да вот-вот в ногу вонзятся. Были те ежи привортниками знатными. Сложно словить, но коли уж в действие пустишь, можно на всю жизнь любовью зачаровать. Но Вальдемар Вальдемарович колючих альвовским зрением сразу заметил, плащом взмахнул да на перила золотые вспрыгнул легкой бабочкой.

– Прочитал письма ваши, Забава Черноморовна. Почувствовал раскаяние, пришел прощения просить, что оставил вас в тяжелую минуту.

– Ха, так больше мы не партнеры. А повелитель нашему государству послужит, – усмехнулась ведьма черная. – Топи темные знают, как вас я любила, как лелеяла мЯчту всю жизнь вместе провести…

– Не сомневаюсь, – Вальдемар вниз посмотрел, где ежи перекатывались из стороны в сторону и перешептывались меж собой, наверх забраться не имя никакой возможности. – Только договор мы с вами заключили негласный, но колдовской, а такие расторгаются лишь по причине смерти, что вместе силой повелителя воспользуемся.

– Извольте, Вальдемар Вальдемарович. Откажитесь от браков предыдущих и ко мне в дом мужем пожалуйте. А иначе я не согласная. – развернулась на каблуках, вроде как уйти собралась, а сама глазом одним косит, что же альв предпримет: вниз спрыгнет или так на месте, над ежами останется. Смешно черной ведьме стало. Вот как вы белокурые да белокожие ежей приворотных боитесь. Сердечко у вас холодное, равнодушное, никогда не любило. А может, теперь Забаве ребеночек всего дороже. И не надобен ей никакой Вальдемар. И вообще, не важно, кто послужил поводом для появления малыша. Мальчишка обманщик или красавчик ледяной.

– Отступитесь от предателя равнодушного, – взмахнула рукой черная ведьма, и ежи покатились в темноту комнат, громко фыркая. – Не нужны вы мне, Вальдемар Вальдемарович, и вообще… Коли бы раньше появились, сожгла бы я вас пламенем, а теперь другую страсть имею. Ребеночек родится. А если вы забрать его хотите, я почувствую это за версту, я вам глаза вырву, расчленю вас и вообще…

Сказала, животик обняла, глазки закатила и вскрикнула. У альва даже сердце быстрее застучало. Неужто теперь срок? Рановато… Ой, рановато! Но волнение нарастало. Бросился Вальдемар к Забаве, на руки подхватил и понял, что и без ежей не жизнь без красавицы. Вот она, родимая, вдруг от родов помрет? Что же делать?

Завопил на весь терем не своим голосом. Сбежались колдунишки, примчался Черномор с палкой. Думал Черномор, что дочка с незваным гостем подралась. А как увидел ненаглядную Забаву на руках у альва, так вообще весь посинел. Ишь, чего позволяет.

– Рожаю я, – охнула черная ведьма, поникла. – Папенька, велите звать повитуху. И вы, Вальдемар Вальдемарович, не уходите. Пуще всего вас на свете люблю.

Вот, значится, встало все государство Черноморово на уши. Колдунишки бегают, служки – за ними, а позади сам колдун подгоняет, волнуется. Около дверей закрытых, за которым Забава кричит, туда-сюда Вальдемар ходит, обдумывает чувства свои. Увезти хотел, забрать ребеночка, бросить девицу, а сам чего… Чего так переживает? Ведь не его ребеночек. Вот родится мальчишка, вот женится на Забаве. Двух зайцев убьет. И самому Горе Горынычу условия ставить станет на правах приемного отца. Лишь бы с ведьмой ничего не случилось. Такая она черная-пречерная, вреднючая-превреднючая, а своя, родная… Вот не видел несколько месяцев, соскучился ужасно.

Тут крики вроде стихли. Замерли колдунишки, перестали носиться служки, остановился Черномор. Уши напряг, прислушался. И тут крик послышался – первый, новорожденный.

– Свершилось! – запрыгал обрадованно колдун. – Доченька моя славная. Ох, весточку Горе Горынычу послать требуется.

Вальдемар Вальдемарович, до сего времени сильно нервничавший, по стеночке оседать стал, так ему поплохело от чего-то. Свершилось. Весна-матушка ребеночка подарила.

По весне всегда все родится, чтобы радовать и счастие в душу приносить. Вот и у эльфов дитятки исключительно весной нарождаются. Потому как должны освещать мир любовью и светом… Не, что-то не так звучит. Неправильно.

– Кто родился? Кто? – ворвался Вальдемар Вальдемарович в спальню к Забаве. Лежит та на постели уставшая, красная. Повитуха ребеночка в ванночке серебряной отмывает от первородной кровушки.

– Чего кричишь? У, баламут! – гавкнула она на альва. – Вошел без спросу, шумит. Дочка у Забавы Черноморовны родилась. Красавица.

Присмотрелся Вальдемар к ребеночку. Ох, ветви вечных деревьев! Да это же действительно девка. Завыл, заплакал, волосы начал драть на голове. Обманул Аркашка-поганец. Не могёт быть повелитель бабой. По всем древним проклятиям только ОН!

Вот почему сердце волновалось, вот почему любовь обуяла. Очередная дочка.

Придется собираться на пирок да за свадебку, потому как альв не может ребенка своего не признать и барышню не принять. Как ни крути, а четвертая жена и дочка четвертая. Прищурился, обдумывая участие Горы Горыныча в данном деле. Ничего не понял, рукой махнул. Потребовал дочь показать.

Лежала она сладенькая в кружевах на кроватке махонькой: глазки серые, огромные; кожа светлая, прозрачная; губки алые, нежные; волосы кудрявые, блондинистые. Какие черты возьмет от родителей, пока неизвестно, но внешности будет замечательной. И начертано на ее челе тайное пророчество. Не о нем ли так печется Гора Горыныч? Поближе склонился альв, пытаясь будущее прочитать, но окликнула его Забава с постели:

– Вальдемар Вальдемарович, как же я по вас соскучилась. Как беспокоилась о вас…

Вздохнул альв, пошел навстречу новой супружнице.