Текст книги "Осень бедствий (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 7

 
Сталкивает их цепи,
Смешивает отрепья
Па́рная колея.
 

Русина, Ирольск.

Борха шел домой.

Длинный день, тяжелый день...

С утра – родители. Не то, чтобы они были против переезда сына – семейство Лейва было легким на подъем. Но сами-то они переезжать никуда не собирались! И сыну не верили.

Не может смута долго длиться!

Глупости это!

Вот, придет новый император, и все встанет на свои места. Обязательно.

Когда придет? Скоро, наверное...

Не то чувствуешь? Так ты и ошибаться можешь... бывает. Зачем сразу паниковать? Зачем дергаться? Никуда отъезд не убежит, да и зима скоро...

А Борха понимал – может быть поздно!

Родителей он не убедит... что ж! Хоть свою семью спасет!

Еще и брат... идиот! Шейва Лейба! Смотрит воловьим взором, хлопает глазами... Бор, ты чего? Все будет хорошо....

Будет, понятно!

Вопрос. Сколько с вас шкур сдерут до того момента? Особенно если вы принадлежите к эфроям, нации, которую не любят по определению.

За что?

За все.

За повальную грамотность, за повальную чистоплотность, за собственную веру, за следование обычаям...

За все.

Ибо единственное, чего не прощает один человек – другому, это видимых отличий. Как триггер срабатывает – чужак! Порвать! Убить!!! И – готово.

Начинается возмущение, недовольство, негодование, потом погромы, убийства...

Много чего бывало в истории эфроев, что им не хотелось вспоминать. А только и забывать не стоило, если не хочешь получать по лбу теми же граблями, да раз за разом...

Борха носом чуял беду и хотел сбежать. Сегодня днем встречался с одним жомом...

Освобождение там, или оледенение, но люди таки хотят красиво одеваться, и им нужны хорошие портные. А Борха был именно таким.

Костюмчик здесь, блузочка там, пальто тут...

Так связи и заводятся. И жом Сокол готов был помочь своему портному выехать из Ирольска. Более того, даже из Русины. Подорожная до Свободных Герцогств была выписана с избытком – аж на пятнадцать человек.

Пятнадцать!

Всем бы хватило! Надо только вписать – кого!

А едет шестеро... может, еще сестра с мужем и двумя детьми....

Творец, за что караешь людей слепотой?

Задумавшись, Борха сразу и не заметил двух темных теней, выступивших из подворотни.

– Эй, ты, а ну хиляй сюда!

Мужчина дернулся, метнулся туда-сюда, но позади подходили еще две тени.

– Глянь, эфрой.

– Точно!

– Жирненький гусь!

– Щас мы его ощиплем... карманы выворачивай...

Борха задрожал.

Драгоценное разрешение!

– Я отдам... я сам все отдам...

– Отдашь, куда ты денешься, – один из мужчин поигрывал дубинкой. И Борха вдруг отчетливо понял – никто его отпускать не собирается. Сейчас подождут, пока он разденется, чтобы не пачкать одежду, по нынешним временам и это ценность, а потом...

Творец, за что призываешь!? Помилуй душу мою!

– Раздевайся, – подтвердил его предположения третий.

– Торы, я все отдам. Прошу вас, только отпустите...

– Кочан капусты тебе торы, – огрызнулся грабитель. – Ну!?

– Умоляю, пощадите! – всхлипнул Борха, надеясь уж вовсе непонятно на что и принимаясь расстегивать пуговицы пальто.

За что и получил дубинкой под ребра, воздух с шумом вырвался из груди, эфрой согнулся вдвое и его вырвало.

– Шевелись, ...!

Борха понял, что это конец.

Но...

– И какого хрена тут творится?

Звонкий женский голос прорезал мрак переулка, словно клинок. Негодяи шарахнулись, потом оглянулись – и успокоились. В начале переулка стояла девушка.

Невысокая, симпатичная, кажется, с хорошей фигуркой, руки в карманы, ноги расставлены... поза – уверенного в себе человека, который ничего не боится.

Но как?!

– Слушь, чикса, хиляй сюда. Мы тебя пригреем, – заржал один из грабителей, тот,, который стоял ближе всех к Борхе.

– Да, давай к нам, баб нам не хватает, – поддакнул второй.

Третий просто отпустил непристойность.

Девушка фыркнула.

– Считаю до пяти. Те, кто не сбежит – здесь и лягут. Один.

Ответом ей был еще более густой мат.

Борха задрожал. Его тоже поторопили матом – и взмахом дубинки перед носом. Наверное, он бы обмочился от страха, но...

– Пять!

И что-то негромко, но отчетливо захлопало.

* * *

В гробу бы Яна видела тот Ирольск.

А куда деваться? Здесь есть железнодорожная развязка, здесь есть возможность отправить с кем-нибудь Нини... с кем и куда? Вот вопрос!

Яна подыскивала попутчиков уже третий день. Отчетливо понимала, что еще до-олго провозится... и куда деваться?

Не бросишь малявку и не отправишь абы с кем. Это как убить...

Но и найти сразу кого-то порядочного – нереально. Быстро найти – и то чудом покажется.

Вот кто бы Яне объяснил, в какое место уползает порядочность, когда начинаются беспорядки? Люди сразу вспоминают, что своя шкура ближе к телу, что они произошли от обезьян, и что съеденный банан лучше несъеденного. И начинается такое...

Ей-ей, мечтаешь стать удавом Каа и сожрать всех этих бандерлогов!

Цинично сожрать, с костями и тапочками! И не получить несварения желудка...

Увы. Мечты, лишь мечты...

Мимо переулка Яна вообще прошла чисто случайно. И только чье-то бормотание заставило ее сменить курс.

Так бы она и наплевала на все. Подумаешь – грабят! Не убивают же!

Или – уже? Звук удара, всхлип...

Яна махнула на все рукой – и свернула в переулок.

Ну да.

Трое бандерлогов ощипывают местного Маугли. Кто б сомневался? Ну а раз свернула... дальше Яна не колебалась. Или ты – или тебя. Или проходи мимо, или стреляй первой.

Закон Дикого Запада в действии. Закон Дикого Запада – действенен!

Яна честно предложила подонкам убраться дальше, чем она видит. Но ее словам не вняли. Увы.

Первую пулю получил тот, кто стоял ближе других к Яне. Вторую тот, кто был ближе к пострадавшему. Третья досталась третьему. Насмерть. А нечего дергаться, когда в тебя стреляют!

Яна целила в грудь, а попала в лоб. Мужик как раз пригнулся, собираясь броситься на ее, и словил пулю прямо в макушку. Целилась бы – так не попала! Судьба.

– Тебе, Хелла. Приятного аппетита.

Спасенный застыл памятником самому себе.

Яна цапнула его за руку.

– Ноги!!!

Сунула револьвер обратно в карман – и потянула за собой пострадавшего. Кто его знает... выстрелы все же. Городовых тут с начала революции нет, но мало ли кто набежит на поживу?

Лучше убраться с места происшествия.

* * *

Борха двигался за женщиной, как сомнамбула. Ноги переставлял, но разум включился намного позже, в какой-то забегаловке.

Яна лично поставила перед ним рюмку с выгонкой.

– Пей!

Борха опрокинул ее – и охнул. Отправил в рот ложку квашеной капусты, выдохнул... в голове чуть прояснилось, потом тепло ударило в желудок, разошлось по телу, перестали дрожать колени.

– Спасибо вам, тора!

Яна скрипнула зубами.

Маскируйся, не маскируйся, а в ней за версту узнают тору. И это не волосы – косу она убрала под куртку. А что тогда?

– Не за что. Пойдем, провожу до дома. А то опять прицепятся...

– Тора, вы...

– Вооружена и очень опасна, – хмыкнула Яна, вспоминая плакаты.

– Вы мне жизнь спасли!

Яна пожала плечами. Спасла – и спасла, не все ж ей убивать? Пусть и доброе дело на ее счет запишется.

– Все в порядке, жом. Не переживайте так, все будет хорошо... вот, выпейте еще рюмку – и я провожу вас до дома.

Борха послушно хлопнул еще одну рюмку.

Непьющему эфрою хватило.

И адрес назвал, и разрешил Яне себя провожать, и всю дорогу жаловался на родных.

Не понимают!

Уезжать не хотят!

Он разрешение достал! Деньги на отъезд есть! Что еще нужно!?

Нет, не хотят... а свою голову людям не приделаешь. Но как это обидно, когда родные тебя не понимают! Как больно!

Как несправедлива жизнь!

* * *

– Нини, можешь порадоваться.

– Да?

– Может быть, на днях ты уедешь.

– Куда? Яна!?

– В Свободные герцогства. В Альден. Советую.

– Яна!

– Ты против эфроев ничего не имеешь?

– Эф-ро-ев?

– Ага. Поедешь с ними. Перекрасим тебя, загримируем, и поедешь.

– Яна, это немыслимо!

– Можешь оставаться. Погибнуть здесь, оно куда как лучше. И главное – так благородно! Может, потом даже канаву позолотят!

– Какую канаву?

– В которую твой труп сбросят! Золотым забором обнесут и зевакам показывать будут.

– Ты злая...

– Не я такая, жизнь такая.

Нини надулась, но Яна не собиралась обращать внимания на ее нежные чувства. Лапами грести надо, лапами! Надо уезжать – поедешь! Хоть чучелом, хоть тушкой, как в том анекдоте! И с эфроями, и загримируешься, и по-эфройски заговоришь! Понадобится – еще не так раскорячишься!

Но раз уж девчонке требуется время, смириться с обстоятельствами – пусть. Получит она пару дней, а потом Яна впихнет ее в поезд – и переведет дух.

Хоть один человек из жизни Анны будет в безопасности. И можно будет рвануть в Звенигород.

* * *

– Творец, прими душу чада своего в ладони свои, обереги ее и сохрани для долгой дороги...

Поминальная молитва читалась с душой.

Старенький священник молился за несчастного императора и его семью, и сам чуть не плакал.

Как же так?

Как же это?

Тор Изюмский не плакал. Не клялся отомстить, не ругался, не...

Он был занят. Он слушал доклад.

Да, стоило бы отдать последний долг мертвому императору, но Петер УЖЕ мертв, ему уже все равно, а под началом тора живые люди. Которые от него зависят.

Значит – нужна информация. Вот, ее для тора и добыли.

Картина складывалась интересная.

Петер с семьей и несколькими доверенными слугами, не бросившими господина в беде, жил в небольшом доме, за городом. Выезжать им не разрешалось, продукты доставляли на дом...

Потом приехал человек из Звенигорода. И с ним несколько вооруженных (доверенный сказал – оборуженных, но сути это не меняло).

Зачем?

А вот затем.

Император – это не просто человек, это символ. Поди, найди того, кто руку на символ поднимет! Здесь провинция, здесь нравы не настолько вольные.

А в столице кого хочешь найти можно. И руку поднимут, и ногу...

Итак, приехали вооруженные люди, поехали к императору – и пропали. Кто-то их всех перестрелял. И император тоже погиб. И его семья.

И – как?

Как что произошло? Кто-то был в доме – посторонний? Кто-то спас нескольких дочерей императора? Вроде как двоих не хватает...

Или не спас, а просто увез тела?

Тору Изюмскому, что интересно, доставили семь тел.

Император, императрица и пятеро дочерей. Слуг тоже доставили, но отдельно.

Освобожденцы стараются исключить все возможности? Сделали все, чтобы предотвратить появление самозванцев?

Или...

Сделали все, чтобы не поверили настоящим правителям.

Тор Изюмский побарабанил пальцами по стене. Сложно, м-да....

И что делать? Как быть?

Хотя он и так знает.

Отпеть и похоронить несчастных.

И отправить телеграмму знакомому. Известие о гибели императорской семьи заинтересует людей. Главное, подать все правильно.

И начать поиски.

Говорите, второй машины не было рядом с домом? А куда она уехала? Где заправлялась?

Для машины нужен керосин, его надо где-то покупать... хотя по этим следам не пройдешь, керосин нынче товар ходовой. Если кто машину видел... надо разослать людей...

Но если императорскую дочь – пусть одну! – увезли на машине, могли и догадаться никому ничего не показывать. Пришел человек, купил керосин, а машина ждет в лесочке, или еще где...

Как это все сложно!

А еще...

Императора убили.

Страна полыхнет, узнав об этом. И не освобожденцам потушить тот пожар. Но если есть кто-то из его семьи...

Кто-то есть...

Кто-то жив...

Определенно, иначе бы освобожденцы на переговоры не пошли. А значит, надо известить всех. Пусть ищут, пусть знают...

Тору Изюмскому предстояло много работы.

Русина, Звенигород.

– Что у нас с продовольствием?

Вот вопрос!

Создавая проблемы Петеру, Пламенный не учел, что последствия разгребать придется ему. И...

Крестьяне собрали урожай.

Сложили в амбары.

И – все.

Ярмарки не проводились – опасно. Зерном не торговали – не получается. Нет покупателей, не на чем его вывозить... заводы потихоньку вставали, города сами себя никогда не обеспечивали, а подвоза из деревень не было... в городах может начаться голод.

Ладно, все города Пламенного не интересовали. Но Звенигород, в котором он и сам располагался?

Он взлетел на волне бунта, а вторая волна может накрыть его с головой – и утопить.

И что делать?

Вариантов было два.

Либо налаживать хозяйство – долго и тяжко.

Либо принять меры сейчас. А именно – послать... продотряды, к примеру. Которые поедут по деревням, выгребая все зерно... конечно, с приказом заплатить, он же не зверь! Правда, платить особо и нечем, но позднее – обязательно.

Вот, выписать долговые обязательства, которые можно будет обналичить в следующем году... или через пару лет.

А еще хорошо бы ввести карточную систему и спецпайки. И поощрять особо отличившихся. Веселее работать будут!

Все равно торов теперь нет, крестьяне им ничего не должны, считай, их от кабалы избавили. Вот и пусть помогут своим освободителям!

Жом Пламенный подумал пару минут, потом коснулся колокольчика.

Секретарь заглянул внутрь.

– Жом Тигр еще не вернулся?

– Нет, жом Пламенный.

– Тогда найди мне жома Урагана.

– Урагана, жом Пламенный?

– Абсолютно точно.

Секретарь исчез, а жом Пламенный задумался.

Не наломают ли они дров? Но тут главное удержаться. Если они какое-то время протянут, то справятся, во власти – как с норовистой лошадью, оседлать сложно, удержаться первое время еще сложнее, а потом она постепенно покоряется седоку, и можно даже расслабиться. Но это потом, потом...

– Звали, жом?

Ураган вошел в дверь без стука. Высокий, худощавый, с темными волосами и выпученными глазами фанатика, горящими внутренним огнем, он производил впечатление абсолютно безжалостного человека. Да таковым он и был, верный пес Освобождения...

Пламенный даже иронизировал про себя, что нет другого настолько закованного в цепи освобожденца, как Ураган.

А еще – настолько неудержимой силы, которая подхватит, закрутит – и не отпустит. Снесет, свернет горы, высушит моря... сила!

Урожденный тор, более того, происходящий из семьи священника – и такое... уродится же!

– Звал. Жом Ураган, у меня есть для вас задание.

– Слушаю, жом Пламенный?

– Жом Ураган, если мы ничего не предпримем, в стране вскоре начнется голод. И мы должны быть к этому готовы.

Ураган слушал начальника... ладно, соратника (мы все равны в своем освобождении!), внимательно и серьезно. А когда жом Пламенный договорил, произнес лишь одно слово

– Полномочия.

– Любые, – успокоил его жом Пламенный.

– Войска?

– У нас их не так много, сейчас около девяноста тысяч. Вам я могу выделить два полка. Берете?

– Лучше, чем ничего... откуда начинать?

Жом Пламенный немного подумал, подойдя к карте Русины. Провел пальцем...

– Вот отсюда? В Карунской области испокон веков были самые богатые урожаи. Начинайте отсюда, и постепенно смещайтесь к востоку.

– Слушаюсь, жом Пламенный.

– Сегодня на общем собрании мы дадим вам все полномочия. Не подведите Освобождение, жом Ураган.

– Жизнь положу!

Мужчина вышел.

Жом Пламенный только головой покачал.

Жизнь он положит. Ага, кто бы сомневался. Только – сколько жизней и чьих?

* * *

– Тор полковник, вам письмо!

Полковник Алексеев принял конверт не без дрожи. Времена такие, плохих новостей дождешься быстрее, чем хороших.

И вестовой скакал...

Мужчина решительно сломал печать и развернул бумагу.

Дорогой братик.

В Звенигороде беспокойно. Говорят, что императорскую семью убили.

Говорят, что Петер успел назвать наследника.

Говорят, будет голод и беспорядки.

Я хочу перебраться к родителям, в наше имение. Там более-менее спокойно, Гошка попьет парного молочка, окрепнет на свежем воздухе...

Если что – пиши в имение.

С любовью.

Твоя сестра Ирочка.

Что ж, в чем-то Илья был с ней согласен. Да по всем пунктам... разве что про Петера таких подробностей не знал. Но...

А если Анна жива?

Илья решительно отогнал эту мысль.

Не может она быть жива.

Не может.

А если и выживет – простите, это курам на смех! Какая из нее наследница!? Анна, хрупкая, нервная, с тонкими запястьями и вечно испуганными карими глазами, его нежная лань, его ручная девочка...

Наследница?

Нет, как это ни печально, но – жизнь. Анна умерла, на этом все. А сам он...

У него есть приказ, он будет стоять до конца. Родители берегут и Гошку, и Ирочку, все у них будет хорошо. А у него...

Что будет – то и будет.

Илья не задумывался о будущем. У него был приказ, у него была цель. Больше ему и не надо было.

Анна, Россия

– А как твоего кота зовут?

– Сталин. Но на Смайлика он откликается.

– А кто такой Сталин?

Борис Викторович, присутствовавший при этой сцене, только головой покачал.

– Поколение ЕГЭ.

– А ты не знаешь, где у компа мать, – огрызнулась девочка.

Борис Викторович сдвинул брови, но Анна уже вмешалась.

– Кира, я тоже не знаю ничего о родителях твоего компьютера. Поэтому мы можем обменяться ценными сведениями.

Девчонка фыркнула в чашку.

– Ауч! Родителях! Ты жжешь!

– Полный ауч, – мирно согласилась Анна, видя, что складки на лбу работодателя разглаживаются. – А кот – похож.

– На смайлик?

– На Сталина. Усы, глаза, масть... вот трубку не курит, а так бы – копия.

Котяра действительно был здоровущий и мощный. Его Гошка подобрал, судя по воспоминаниям Яны. Увидел кота на дереве, начал просить мать... Яна полезла, сняла хищника, потом решили оставить у себя, пока хозяева не найдутся... Так и не нашлись.

Кот был красивый. С густой шерстью, торчащей, как щетина у кабана, с громадными желтыми глазами и роскошными усами. Черными, понятно, как и весь котяра. Такого ночью увидишь, креститься начнешь.

– А кто хоть такой Сталин? Ну правда?

Анна покосилась на хозяина дома.

– Борис Викторович, вас не затруднит просветить нас? Как молодых и глупых?

Мужчина оценил ее усилия. И не отказался. Короткая лекция заняла десять минут и в комплекте с мороженым пошла «на ура». Кира слушала, потом подвела итоги...

– Чел был мощный.

– Лучше и не сказать, – согласился ее отец. Анна промолчала.

Ее ведь взяли в дом не только ради воспитания. Еще хорошо бы, чтобы девочка нашла общий язык с отцом. Она так похожа на Нини...

Анна уйдет. Но хоть кому-то она добро сделает.

– Роза Ильинична, – вспомнил мужчина при появлении экономки. – У Анны есть кот, Сталин. Она его сегодня привезет, позаботьтесь, чтобы все были в курсе, а зверь – поставлен на довольствие.

Судя по лицу экономки – она в восторг не пришла.

Анна посмотрела на нее.

– Он умный. Приучен не гадить, где попало, не дерет мебель и ловит мышей.

– У нас нет мышей.

– На сухой корм он тоже согласен, Роза Ильинична.

– Закупите, – распорядился Борис Викторович. И бросил на стол несколько купюр. – Кира, съездишь за котом, возьмите машину, прокатитесь в ветполиклинику, пусть животному сделают все прививки. Здесь не город, нахватает клещей...

Анна об этом не подумала. Наверное потому, что Яна клещей подхватывала. Вытаскивала, махала рукой и двигалась дальше. Подумаешь, проблема!

Клещ! Ха!

– Благодарю вас, Борис Викторович.

– Шофера зовут Роман.

– Роман...?

– Андреевич. Смирнов. Роза Ильинична, распорядитесь. И если что-то нужно в городе – дайте ему список.

– Спасибо, Борис Викторович.

Господин Савойский махнул рукой – и вышел из столовой. На работу...

* * *

Кира вертелась, как на иголках. Девочке было интересно, любопытно, и вообще...

В чем-то ее жизнь была весьма ограничена. Элитная школа, в которой по пять человек в классе, у всех одинаковые дома, родители, интересы...

Поселок – тоже все предсказуемо.

А больше-то ничего и не было.

Спорт?

Тренируйся, дома есть спортзал, тренер приедет.

Музыка? Танцы? Да хоть спортивное фехтование! Все на дому!

Удрать?

Ага, все такие умные стали, сами бы попробовали! Это звучит красиво, а в реальности... интернет – и тот обрезали, на некоторые сайты не войдешь, часть фильмов не загрузишь. Как объяснила Кира, родители постарались. Наняли какого-то компьютерщика, устроили серверную, чтобы подростковые мозги не смущать...

Анне это ни о чем не говорило. Но... по ее опыту – надо было не запрещать, а наоборот – разрешить. Только под присмотром.

К примеру, Яна не курила и не пила. Могла, и меру свою знала, но – неинтересно. Ее отец ничего дочери не запрещал, наоборот, сам дал сигарету. Только не смоли бычки под елкой, это вульгарно...

Яна выкурила парочку, удовольствия не получила, а раз не запрещают – чего напрягаться?

То же и с вином.

Первый раз Яну напоил ее отец.

Наливали ей по требованию, просто ограничивали по количеству вина, не больше бокала, но однажды, когда ей исполнилось шестнадцать, отец разрешил не сдерживаться. Яна напилась в стельку, проблевалась наутро и запомнила ощущение.

И норму свою тоже знала.

И напиваться не хотелось.

А зачем? Не запрещают же, неинтересно...

Разве что наркотики Яна не пробовала. Но тут опять ее отец постарался. Свозил дочку на экскурсию в психушку и в морг. Дешево, сердито, доходчиво... ладно, травку она все же попробовала, и до сих пор себя корила.

А вот Анне запрещали все. Особенно предостерегали от мужчин. И?

Гошка-то существует!

* * *

Вот и дом. Временное пристанище.

Кира смотрела квадратными глазами.

– Хочешь пойти со мной? Или в машине посидишь?

– Схожу, – тут же отозвалась девчонка.

– Сколько вам потребуется времени?

– Минут тридцать, может чуть больше. С вашего позволения, я загляну к соседям – и дам точный ответ. Если кот на месте, то я соберусь быстро. Если нет – поищу его по соседям.

– Заглядывайте, – разрешил водитель.

Анна подождала, пока ей откроют дверцу, подадут руку – и только потом подмигнула Кире и вышла из машины.

– Перенимай.

У Киры так не получалось, но какие ее годы?

– Можно подумать, у меня ног нет.

– Кира, ты совершенно не умеешь лениться.

– А?!

Ладно бы – учиться. Этого Кира ожидала. Но лениться?

– Допустим, тебе скажут – ты не умеешь... вязать свитера. Что ты скажешь?

– Пошлю куда подальше...

– Кира, ты неправа. Надо сказать – да, я не умею, научите меня, пожалуйста. Во-первых, ты уймешь зануду, во-вторых, получишь свитер, в-третьих, при определенной ловкости, его свяжут для тебя и за тебя, а ты сможешь полениться и почитать книжку. Или поиграть в игрушку...

– Хм.

Роман Андреевич фыркнул. Но на Анну покосился с уважением.

Вроде молодая, а кажется, не дура.

Водитель, по определению, один из самых осведомленных людей в доме. Вот и Роман, который работал у Савойского уж лет десять, кабы не больше, был в курсе всех проблем работодателя.

Ну, не везло тому с бабами. Не б..., так шлюха, не шлюха, так идиотка. Специально они ему попадались, что ли?

Одна даже с ним заигрывать пыталась, пришлось послать. Мало ли что с такой намотаешь, лечись потом! А девчонка, конечно, все это видела.

И не радовалась.

Сначала-то было неплохо, пока мелкой была, лет до десяти. С ней и бабка возилась. Но потом мать Савойского умерла, а девчонка, за которой не стало пригляда, принялась дурить. Оно и неудивительно.

Раньше бабка от нее мачех гоняла, и девчонке нервы трепать не давала, следила, внимание уделяла... Кира себя не чувствовала заброшенной. А потом – понеслось.

Отец целый день на работе, мачеха гадостей наговорит, да еще подростковый возраст... одно к одному, и пошла чудить. Отец ей слово – та пять.

Может, и не со зла, но с девочками тоже надо уметь обращаться. И побежала по семье трещинка...

Лизка еще... Роман ее видел. И понимал, что стервочка она та еще, любви к девочке от нее не дождешься... но хоть бы не пакостничала? Ан нет!

Надо самоутвердиться!

За счет кого?

Понятно, Киры.

Девчонка раз сорвалась, два сорвалась, хамить начала...

Роза Ильинична от Анны была не в восторге, а вот Роман постепенно приглядывался. А вдруг? После вчерашнего и начал, когда горничная, подававшая на стол, рассказала ему, что происходило. Хищная девочка оказалась, а с виду: одуванчик – одуванчиком.

Анна тем временем вошла в ворота.

Да, убогость...

Ну так что же? Человек может подняться над своим окружением, просто он не часто это делает. Свинюшкой и в грязи куда как удобнее, чем ракетой – и к звездам. Это ж трудиться надо, работать, превозмогать себя. А не просто развалился – и хрюкай!

И не успела она оглянуться, как на нее налетела Ольга Петровна.

– Яна, у меня к тебе серьезный разговор!

– Добрый день, Ольга Петровна. Слушаю вас внимательно.

– А, да. Добрый день, – поздоровалась активистка, которая элементарно забывала про все правила приличия. Не до того, понимаешь ли, когда душа алчет мировой справедливости! – Яна, у меня к тебе вопрос. У тебя лишние вещи есть?

– Ольга Петровна, а зачем вам мои ненужные вещи? – осторожно уточнила Анна.

Мало ли что?

– У нас в соседнем доме поселилась такая милая семья, такие хорошие люди... приехали из... ох, откуда ж они приехали? А, из Керчи! Он татарин, даже мулла, она татарка, у них шестеро детей, вот, я им ненужные вещи собираю...

– А у них своих нет?

– Есть, но мало, конечно!

Анна подумала, что может пожертвовать пару джинсов. Если там шестеро детей...

– Сколько лет старшему ребенку? У них мальчики, девочки?

– Старшему, мальчику, двадцать шесть, второму сыну двадцать четыре, дочери двадцать два...

– Скажите, тетенька, а работать ваши татары не пробовали?

Кира вошла во двор и теперь стояла у Анны за плечом. Ольга Петровна поглядела на нее, как на врага трудового народа.

– Ты не понимаешь?! Они же недавно приехали! Только дом купили... кто ж их возьмет на работу?

– На дом деньги есть, а на шмотки нет?

Такого вопроса «Безумная активистка» не предусмотрела. Но и не растерялась.

– Последнее выгребли, не иначе!

Кира серьезно кивнула.

– Отцу на фирме постоянно уборщицы требуются. И дворники – текучка. Если мусульмане – так пить не будут?

Ольга Петровна пожала плечами.

– Не знаю... наверное.

– Я поговорю с отцом. Как фамилия ваших татаров? Татаровьев?

– Татар, – поправила Анна.

– По фиг. Так как?

– Мамедовы

– Учту.... Фирма – «Савой плюс».

Под это дело Анна потихоньку смещалась к дверям дома Селюковых. Постучала.

Тамара Амировна открыла почти сразу.

– Яночка! Доброе утро!

– Утро доброе, Тамара Амировна. Скажите, мой кот у вас?

– А то как же!

– Посмотрите, чтобы не успел сбежать? Пожалуйста? Я работу нашла с проживанием, кота беру с собой.

– Яночка, так ты и дома теперь не будешь?

– Буду, – покачала головой Анна. – один день в неделю у меня выходной.

– Это хорошо. А что за работа? Сколько платят?

– Домашний учитель. Вот моя подопечная, – Анна показала глазами в ту сторону, откуда доносился голос Киры. Тамара Амировна оценила – и покачала головой.

– Ох и оторва! Намаешься ты с ней, Яночка!

Анна улыбнулась.

– Я тоже не подарок.

– Но и не проклятие.

– Кира – тоже не проклятие. У любого человека бывают сложные времена.

– А, ну да...

Анна пожала плечами. Высокие разговаривающие стороны остались при своих мнениях.

– Я соберу вещи, пожалуйста, не выпускайте Смайлика?

– Хорошо.

– И... Тамара Амировна, что тут за Мамедовы? Очередная инициатива Ольги Петровны?

Женщина закатила глаза.

– Ох, Яна... это – кошмар!

Почему-то Анна и не сомневалась. На ее памяти, те, кто громко кричат, никогда ничего полезного не делают. Насмотрелась во дворце – хоть список составляй. Чем громче слова, тем мельче дела, закон такой. Судьба.

Кисмет.

Означенные татары действительно были из Керчи. О причинах переезда не распространялись, но...

Мулла, который еще глава семьи (хотя кто его знает, был ли он муллой?) выпивал и колотил супругу. Старший сын работал грузчиком. Средний и еще один средний не делали ничего, даже грузчиками не работали, дочери сидели дома и якобы помогали матери, младший...

Младший был еще мал. Хотя пятнадцать лет – вполне сознательный возраст, можно уже и мозги отрастить, и руки.[11]11
  Не люблю расизм. Но такую семью лично знаю. И подозреваю, будь они неграми или эскимосами, ничего бы не изменилось. Разве что глава семейства объявил бы себя шаманом. прим. авт.


[Закрыть]

 Андрей Владимирович с ними уже разговаривал на эту тему. Нечего тут водку пьянствовать и дисциплину хулиганить! Своей шантрапы – отгрузить некому, еще и понаехали тут? Уж простите!

Коли ты гость, так веди себя, как гость. А забывшего вежество хама могут и пинком под копчик попросить.

Анна подумала, что это надо будет рассказать Кире. И пошли собирать вещи.

В рюкзак (не было у Яны под рукой чемодана!) отправились вещи, которые отдала ей тетя Катя. И Анна потащила его к двери.

Потом передала Роману Андреевичу и вытащила перевозку для кота.

– Красавец! – искренне восхитился водитель переданным зверюгой.

И верно, в коте было килограмм десять, Яна как-то взвешивалась. И это не жир! Это мышцы. Мощные, литые мышцы дворового кота, который и за крысой, и от собаки (а иногда – и на собаку!), и на дерево, и через забор...

Кот охотно пошел на руки к хозяйке, но в переноску не захотел.

– Да и не страшно, – махнул рукой Роман Андреевич. – Удержите, если что?

И держать не пришлось.

Кот развалился на заднем сиденье так, словно всю жизнь в машинах ездил. Попробовал запустить когти в кожаный чехол, получил по лапам и с недовольным видом принялся вылизывать хвост.

Кира тискала его, и на раскрашенной мордяхе было столько счастья... Анна искренне не понимала – почему девочке раньше ничего не разрешили? Завела бы хоть хомяка... так нет же!

Не дали!

Но почему?!

Русина, Ирольск.

Яна махала рукой вслед отъезжающему вагону, и сама себе напоминала Мадагаскарских пингвинов: Улыбаемся и машем!

Какое счастье!

Вот уж воистину – купи козу, а потом убери козу! И будет, будет тебе счастье! Настоящее!

В виде скинутой с рук Нини...

Хелла, наверняка твои шуточки! Нет бы всех прибрать, так ведь даже ты эту соплюшку выплюнула... пардон!

Яна поежилась, словно рядом почудился смешок богини. Хотя чего там?

Если боги развлекаются за счет людей, так они за ними и наблюдают.

Еще и подарки дарят... Собственно, подарок Яна получила, но опробовать было не на ком. Не ходить же по улицам и не убивать для краш-теста?

Именем Хеллы я забираю твою жизнь...

А еще – убить можно одного человека за один раз. Можно и больше, но тогда Яна благополучно помрет, а ей еще рано. У нее еще дела.

Надо в Звенигород.

Но, это она еще устроит. Ох, как же на душе сразу легко и спокойно! А как все грустно начиналось!

* * *

До Ирольска они доехали. С проклятиями и матюгами, но Яна дотащила до места и машину, и девчонку. А потом как?

Да просто!

Машину столкнула в овраг и как следует забросала ветками, чтобы не нашли, девчонку и саквояж с драгоценностями потащила чуть не на себе. Благо, по дороге крестьянин на телеге попался, подвезти согласился. Нини тушкой лежала на телеге, Яна топала рядом с телегой и развлекала мужчину светской беседой.

Заодно и информацию качала.

И думала, что жизнь-то идет вразнос...

В деревнях не было денег. Но продукты были, урожай сняли, все в сараи сложили.

А в городах не было продуктов. И везти их крестьяне побаивались. На дорогах неспокойно, грабят, насилуют, что хотят – то и делают... власти-то нет!

Ваське Зерняю, так звали конкретного крестьянина, в город ехать пришлось. Сын болеет, лекарство нужно. Фершал сказал, что в городе есть... вот и поехал мужик. Погрузил пару мешков с зерном, там продаст, лекарство закупит, да и домой.