Текст книги "Легкий кораблик — капустный листок"

Автор книги: Галина Галахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

«Ослаптоски…»

Мама занялась сборами, а Петя сел рисовать.

– Хотел пробыть в походе до октября. Ничего не понимаю. Ослаптоски. Может быть, ослаб от тоски? А, Петя?

– Ослаб от трески, – предположил Петя. В распахнутое окно он видел три березы на пригорке – три белые ноги, три зеленые головы. На пригорок взбирались поля гороха с синими и красными огоньками цветов. В горохе стояли козы, гордо вскинув рога.

Мама повернулась к Пете и сердито сказала:

– Петя, не говори глупостей. Едем.

Они нагрузились сумками и направились на вокзал. Быстро подошла электричка, они впрыгнули в нее. В электричке мама продолжала волноваться.

Петя провожал глазами леса, бегущие зелеными волнами, и телеграфные столбы, бесстрашно раздетые в любую погоду. Шел дождь.

– А вдруг в нем произошел душевный перелом. Как ты думаешь, Петя?

– Разве бывает перелом души? Это как перелом ноги?

– Другое!

– А у кого он бывает? Отчего? – спросил, не оборачиваясь, Петя.

– У тебя быть не может – не волнуйся!

Петя оторвал взгляд от дождя.

– Почему?

– У тебя счастливое детство – у тебя все есть!

– А он бывает, когда чего-то нету, да, мама?

– Хватит! Ты мне мешаешь.

Петя замолчал, а потом они приехали в город.

В городе было солнечно и тесно.

Петя едва узнавал знакомые улицы. А как отвык, наверно, от города папа!

Они вошли во двор. Посреди двора стоял мальчишка и смотрел вверх. Это был тот самый мальчишка, который валялся когда-то на скамейке. Петя хотел тогда пригласить его на день рождения, но не решился.

Мальчишку звали Борька Красномак. Он вчера вернулся в город, а сегодня весь день проторчал во дворе в надежде, что увидит кого-нибудь из товарищей, но так никого и не дождался, потому что никто еще не приехал.

Борька увидел своего «заоконника» в ту минуту, когда совсем впал в отчаяние, – он не мог так долго терпеть одиночество. От радости у него загорелись уши. Раньше бы он нипочем не обрадовался. Разве есть тебе дело до какого-то «заоконника»? Нет тебе дела, и все! Но если никто не приехал, а главное – нет Саши… тогда и «заоконник» сгодится. Но уж очень задается «заоконник»! Ведь во двор не выйдет. Не гуляется ему во дворе – все с мамочкой за ручку! Ишь вырядился весь – в белых штанах! Ведь сейчас уйдет и снова будет торчать в своем окошке. И наплевать ему, что человек помирает со скуки…

«Я-те сделаю цирк, ну-ну! – подумал Борька. – Будешь у меня знать, как торчать в окошке!»

«Вот сейчас поздороваюсь с ним, – подумал Петя. – Это самое трудное. А потом, потом…» – Он невольно остановился, но, встретившись с мальчишкой взглядом, не смог ничего сказать и снова пошел за мамой.

«Уйдет!» – ахнул Борька.

«Я знал, что он будет первым, кого я встречу…» – подумал Петя.

– Петя, не отставай! – сказала мама.

– Во-о! – вдруг заорал Борька, тыча пальцем в сияющее небо.

– Что? – не удержалась мать «заоконника» и перевела взгляд туда, куда показывал Борька.

– Да спутник!

– Ой, никогда не видела спутника! И Петя – тоже. Где? Где?

– Да вон же! Там!

Петя тоже запрокинул голову. Борька рассчитывал именно на это.

– Я там ничего не вижу! – призналась мама. Борька незаметно ударил Петю под коленки, и Петя упал на землю. Он никак не ожидал, что мальчишка окажется таким обманщиком.

– Ты, что, глупый, на землю уселся? Думаешь, так виднее? – как ни в чем не бывало спросил Борька.

– Петя, вот еще новости! – сказала мама.

– Костюмчик-то выпачкал, ай-ай! – притворно посочувствовал обманщик.

Петя покраснел от стыда и досады. «Надо обязательно остаться и сдачи дать! Как остаться-то?..»

Наконец он придумал:

– Ой, кажется, ногу подвернул!

Мама испугалась:

– Как страшно!

– Бедняжка! Бедненький! – Борька закатил глаза.

Петя захромал.

– Может, тебя на руках донести? – спросила мама, заглядывая в его побледневшее от ярости лицо.

– На ручки его, на ручки!

– Я сам дойду до скамейки, – сказал Петя, выделяя каждое слово, и мама от него отстранилась.

Он сел на скамейку.

– Подожди меня здесь, я хоть варенье отнесу!

– Ему грелку надо, – убежденно сказал Борька, курсируя вокруг пострадавшего.

– Нет, ему нужен холод! – сказала мама. – Я ему принесу мокрую холодную тряпочку и…

– И носовой платочек! – подсказал Борька.

– У него есть платок. Петя, высморкайся!

Борька схватился за живот, показывая, что надрывается от смеху. Мама ничего не замечала. Петя сидел, как на углях.

– Мама, ты иди! – сказал он, задыхаясь.

– Тебе не плохо?

– Мне хорошо! – простонал Петя. – Мне замечательно!

– Я быстро!

– Да чего там! – опять вмешался Борька. – Идите себе и не бойтесь за него. Я с ним посижу – скучать не будет. Хуже станет – окажу первую помощь. Мы в школе проходили первую помощь.

– А ты, мальчик, из какой школы? – полюбопытствовала мама, бросая на Борьку сердечные взгляды.

– Да из нашей, сто восьмой.

– Какие там у вас чуткие дети учатся! Я рада, что Петя в нее перешел. – И мама вздохнула. – Ну, я пошла. Жди меня. – Мама подняла тяжелые сумки и перевела взгляд на Борьку. – Мальчик! – вдруг сказала она металлическим голосом. – Я доверяю тебе своего сына… Смотри за ним!

У Борьки мурашки поползли от этого ее голоса. Он вдруг струсил:

– А чего с ним может случиться?! Он случайно не того?

Но мама его не услышала, она уже бежала к парадной. Когда она скрылась за дверью, Петя вскочил на ноги и, зажмурив глаза, бросился на своего обидчика.

Красномаки! Красномаки!

Когда Петина мама вернулась, мальчишки сидели на скамейке и тяжело дышали, как две диковинные рыбы.

– Это что такое? – воскликнула мама, не веря своим глазам.

– Он мне первую помощь оказал, – утираясь еле державшимся рукавом, объяснил черный от земли Петя и улыбнулся.

Борька замолчал, потому что языка лишился: надо же – «заоконник»-то драться умеет!

Во двор въехало вызванное мамой такси. Мама не знала, что делать. Он свирепо взглянула на Борьку, у того из носа капала кровь.

– Это кто тебя? – спросила она.

– Ясное дело кто – ваш сын! – проворчал Борька.

Мама беспомощно взмахнула руками.

– Что же мне делать? Что мне делать?

– Новый нос мне приделать! – сказал Борька.

– Я без тебя знаю, что мне делать! – строго сказала мама. – Ты, Петр, у меня наказан! Ты не поедешь на вокзал встречать папу. Ты пойдешь домой – вот тебе ключ! Сиди и жди нас, страшила! Мальчик, а ты беги домой. Там тебе помогут. Скажи, что я прошу извинения за своего сына, но ты тоже хорош!

Рассерженная мама села в такси и хлопнула дверцей изо всех сил.

– Полегче! – сказал шофер.

Мальчишки повернули головы вслед удалявшейся машине.

– Кровянку сделал, а притворялся нюней. Так бы и сказал, что драться умеешь. Не мог по-честному, эх ты!

– А я не знал, что умею, – оправдывался Петя. Он оторвал от рубашки рукав и, ничего не говоря, передал его Борьке. Ничего не говоря, Борька рукав взял и приложил к носу.

– Боря! Борис! – позвали из окна на седьмом этаже. – Девочки готовы. Погуляй с ними.

– Ох, как надоели! Ну чего там – выведи их сама и погуляй!

– Не могу – дел много.

– И я не могу – мне тут один тип нос расквасил!

Из окна послышался возглас большого удивления. Потом во дворе стало тихо, как по ночам. Только доносилось шуршание шин с улицы, да трамвайные стучали колеса. Минут через пятнадцать – мальчишки все тихо сидели на скамейке – вышла к ним Борькина бабушка с внучками.

– Где же тот ненавистник? – спросила бабушка.

– Это я! – смутился Петя. – Я и сам не знал, что попаду в нос!

Борькина бабушка залилась смехом, шуршащим, как скомканная бумага.

– Не все чужим ходить к нам – жаловаться на нашего! Теперь хоть мы пожалуемся на чужого! Ай-ай-ай! Как он тебя, беднягу.

Но Борька не хотел быть беднягой – еще чего!

– Я первый! – признался он честь по чести.

Бабушка так и присела:

– Погубитель ты мой безрадостный! Ну хоть руки тебе завязывай на голове! Паси девочек, пастух домашний! Пойду квартиру прибирать – страшно там, как после землетрясения! – И пригрозила: – Смотри за сестрами: чистыми тебе привела – чистыми и сдай мне!

Бабушка ушла.

– «Чистыми и сдай», – заворчал Борька, – как будто я их сам пачкаю! Чего глаза вылупили козлиные? – набросился он на сестер. – Проходите в своем песке копаться, и чтоб сдались мне чистые, кыш!

Но сестренки не ушли, они встали около Борьки, обняли его за голые коленки – каждая за свою – и заплакали.

– Я тебя съем! – сказала Пете одна.

– Я тебя съем! – сказала другая и сделала страшные глаза, как у волка.

– Ну вот здрасьте вам! – рассердился на заступниц брат. – Отлепитесь!

Петя посмотрел на девочек. Они стояли как куколки из магазина. На них сияли белые платьица с голубыми корабликами, головы закрывали белоснежные панамки. Глаза у них были закрывающиеся, а волосы густые и блестящие.

– Манька, брысь! – скомандовал Борька. И та, что побольше, оставила его ногу.

– Ей четыре, – пояснил Борька. – А другая – Танька. Той три позавчера стукнуло, а она раз – и за ухо меня кусила! – И добавил, вздохнув: – Из-за них раньше с дачи вернулись – в садик оформляемся! Скоро ли вы мне руки развяжете, прилипалы?! – закричал он.

Малышки взялись за руки – и бежать. Они залезли в песочницу и деловито развели кухню.

– Зачем ты с ними так грубо? – вступился за девочек Петя. – Они такие беззащитные!

– Беззащитные? Да они кого хошь закусать могут! И вообще ты им кто? – рассердился на указчика Борька.

– Никто, – тихо сознался Петя.

– Ну и молчи, раз не твое дело! – вспылил Борька и вскочил.

Петя тоже вскочил. Он не знал, как говорить с таким горячим собеседником.

Борьке от своей горячки сделалось жарко. Он плюхнулся на скамейку и замахал руками, как веером.

– Эй, давай в небо глядеть! – предложил он Пете.

И стали они в небо глядеть.

– А небо-то белое! – наглядевшись, сказал Борька. – А зовут голубым! Врут все!

– Оно – разное! И голубое, и синее, и белое, как сейчас, а иногда и черное. Ты просто в него редко смотришь!

– Есть мне время! Это ты – одиночка, а я – многодетный! – распалился Борька.

Но Петя не хотел ссоры. Чтобы переменить тему разговора, он сказал:

– А Белое море – оно тоже не белое. Так же, как Черное – не черное! Это кто-то придумал, у кого мечта была. Я знаю одну сказку…

– Много ты знаешь! – перебил его Борька. – Оно белое потому, что по нему лед ходит. А у меня мечта есть знаешь какая? Спорим – не догадаешься! Убежать из дому! Только не убегу – поймают! Всех ловят. Читал книжку? Забыл я название, там еще один убежал. Вот дырявая башка! – Борька постучал себя по макушке. – Послушай, давай скорее вырастем, а? Я, как вырасту, знаешь что первым делом сделаю? С парашюта сигану! А? Здорово! Хочешь, сиганем вместе?..

У Борьки мысли прыгали, как раскидай. Через полчаса он выболтал все, даже то, что у его лучшего друга Саши Федорова отец ушел. Тут же обнаружилось, что они будут учиться в одном классе…

– Давай сидеть вместе! – предложил Борька.

Петя согласился с радостью. Нет, он согласился с восторгом. Да так, что сделал на руках стойку, чего раньше ему никогда не удавалось.

– Да я… – сказал Петя. Но все его умные мысли куда-то подевались.

Зато одна тревожная мысль протискалась в Борькину голову, хотя та голова избегала мыслей – ей и так хорошо было. «А как же Саша?! Ведь мы три года сиделис ним?!» – подумала Борькина голова.

У Борьки, как камень, брошенный вниз, упало настроение. Как он мог забыть друга Сашку? Причина была налицо. «Она» сидела и улыбалась.

– Репей! – рассердился Борька.

– Что? – не понял Петя, продолжая улыбаться.

Борька злобно на него взглянул:

– Вот навязался на мою шею, заоконник!

И Петя стал падать. Он отвернулся и продолжал падать с той высоты, куда они вознеслись вдвоем за какие-то полчаса.

Но Борька не дал ему разбиться. Он заметил, что этот Петька, вместо того чтобы двинуть ему в ухо – как сделал бы Федоров, – отвернулся и чуть не плачет.

– Ишь ты! – гордясь и любуясь собой, сказал Борька. – Да ладно. Будем сидеть втроем! – И снова постучал себя по голове: все-таки не такая дырявая башка, как иногда могло показаться. – Пусть попробуют не разрешить, да я – завучу! Да мы с Сашкой!..

Он все уши прожужжал Пете этим Федоровым. И Петя ему поверил – каждому его слову. И вообще Петя ему поверил.

– Такси! – крикнул Борька. – Твоя мать и кто-то еще!

– Папа!

– Петрушка, привет! – закричал на весь двор папа, шагнул к Пете и принял его на грудь, пропахшую Белым морем и этим таинственным «ослаптоски».

– Папа, что же это значит «ослаптоски»?

– Это и значит! – громко засмеялся папа.

Борька не мог оставаться в стороне – никогда такого не было, чтобы он оставался в стороне.

– Счастливый! – позавидовал он Пете. – Встретил! А мои на Черном еще лежат, курортники! А вы чего такой бледный? – обратился он к походнику.

– Почему бледный? – обиделся папа, обижавшийся с большим трудом.

– Ну, незагорелый и тощий!

– А ты кто? – спросил папа.

– Я-то? – в свою очередь удивился Борька, что его можно не знать. – Я Красномак, а вон там мои сестренки Красномаки. В товарищах я с вашим сыном – почитай как полчаса!

– Да ну? Срок серьезный! А надолго?

– На всю жизнь! Иначе и не дружим!

– Правильно! – сказал папа, выгружая кой-какие вещи и помогая маме выбраться из машины.

Такси уехало. Мама бросилась к Пете. Папа принялся развязывать огромный рюкзак.

– Борь! Борь! – в ужасе закричали Таня с Маней. Им почудилось, что брата сейчас в мешок посадят и увезут.

– Да тут я! Бегите сюда, дурехи!

Малышки побросали куличи и – бежать к брату.

– Кто тебя?

– Вот глупыши! Все мерещится им драка! – обращаясь к Петиному отцу, сказал Борька, сокрушенно покачав головой. – А я ведь смирный, почти и не дерусь!

– Очень смирный – прямо Смирнов! – возмущенно сказала мама, с неприязнью взглянув на Борьку. Она уже забыла про разбитый Борькин нос. – Я тебе поверила! А ты что натворил с ребенком. Живого места нет! Вот пойду к родителям…

– Мама! Я первый полез!

– Молчи ты, овечка! – одернула Петю мама и потянула домой. – Я тебе приказала быть дома, а ты?

– Ну, мама, ну не надо так! – упирался Петя.

– Вот пожалуйста! Плохое к тебе липнет – не отлепить!

– А чего? – хором сказали Красномаки.

Папа вгляделся в их удивительные лица и рассмеялся от души.

– Вот молодцы, как на подбор!

Папа вытащил из рюкзака три большущие сушеные рыбины и вручил каждому Красномаку.

– Приходите к Петрушке! Будем рады вам!

Походник взвалил на себя вещи. Борька взялся ему помогать.

– В следующий раз возьмете меня на Белое море?! – неожиданно вырвалось у Борьки.

– Не знаю, не знаю! – засмеялся папа. – А ты заходи к Петрушке! При случае! Привет!

– Привет! – закричал Борька и понесся к сестренкам. – Хороший! Сразу видать! – сказал он им. И сестренки с ним согласились, потому что рыба была вкусная. Борька взглянул на них и обмер.

От хорошеньких кукол не осталось следа. Платья были заляпаны грязными жирными руками, засаленные панамки топорщились, и вдобавок руки – грязные и липкие – девчонки вытирали о волосы.

– Бандитки! Что вы наделали? О волосы-то зачем? – заплакал Борька. Только сестренки могли выжать слезы из сухих глаз Красномака.

– Не сердись, Боречка! – стали они оправдываться. – Мы – как ты!

– Я так не делаю! – всхлипывая, отпирался Борька.

– Делаешь, Боречка, делаешь! В обеде, в каше, и в конфетах!

Он перестал отпираться – с ними это было бесполезно! Голова его лихорадочно заработала в поисках оправданий.

– Я за вами глядел? – спросил он, делая страшное лицо, как у волка. Он всегда их пугал, когда приходилось сваливать на них свою вину.

– Да, – согласились они неуверенно, потому что им было страшно.

– Глаз не спускал с вас? – Они подтвердили, думая, что это все равно, – они-то глаз с него не сводили, пока сидели в песочнице.

– Боря! Борис! – закричала из окна бабушка. – Домой!

– Ну, все! – загробным голосом проговорил великий страдалец. – Щас наподдаст мне! Потопали!

– Потопали! – покорно согласились сестренки, понимая, что им тоже несдобровать.

Они втроем потопали и потащили рыбный запах по всему двору, а потом – по лестнице с этажа на этаж. Сразу чувствовалось, что идут настоящие рыбаки.

У девочек рыбы хранились под мышкой. Они осторожно переступали ступеньку за ступенькой – Борька никогда не пользовался лифтом – и наперебой повторяли, как они угостят бабушку рыбой, и, может, бабушка не будет ругаться, потому что рыба – вкусная.

Но бабушка угостила их первая. Борьке достался подзатыльник, а девчонкам – мокрой тряпкой.

Что было, что было!

Бабушка до того устала мыть внучек и ругаться, что, присев у кухонного стола, так и заснула, уронив голову на грудь.

А Борька обрадовался, что она ворчать перестала, накрыл ее одеялом, чтобы не замерзла, и положил рядом с ее локтем рыбу.

«Это ей в подарок! – подумал он. – Все-таки мне мало попало, рассчитывал я на большее».

– Тише, вы, балалайки! – набросился он на сестренок, которые спать не хотели и с шумом бегали к чайнику с кипяченой водой. – А ну спать, чтоб сейчас же, а то…

Сестренки нырнули в кроватки, положили головы на подушки и улыбнулись брату. Свет погас. Борька, побродив по квартире, руки за спину, снова зашел в комнату, включил ночник и увидел, что они вылезли из-под одеял. Он укрыл их и, не удержавшись, погладил пушистые, снова чистые, головы. Доверчиво они промычали ему что-то в ответ.

Потом он разделся и сам повалился спать. Засыпая, он вспоминал, что скоро приедет Саша, и, радостный, он уснул.

Спустя некоторое время в комнату вошла бабушка – ночной инспектор – укрыла голых и всех поцеловала.

После рыбного случая

Борька Красномак часто ходил во взрослые гости. Во взрослые гости они ходили караваном – всей семьей. И Борька пел песню: «Один верблюд идет, второй верблюд идет, и третий верблюд идет, и четвертый верблюд идет…»

В своих гостях он ни разу не был, и на другой день после «рыбного случая» Борька решил, что настало самое время «зайти при случае к Петрушке», как сказал Петин папа.

По такому торжеству Борька приоделся. На нем были голубые трикотажные шорты и голубая рубашка с матросским воротником.

Перед уходом Борька заглянул в зеркало. Нечасто у него находилось для этого время. Отражение ему понравилось, и он даже прищелкнул языком.

– Бабушка, а я красивый, правда?

– Ненаглядный! Смотри не закапайся, когда угощать будут!

– А угощать будут? – удивленно спросил Борька и показал себе язык.

– Известное дело! А то для чего в гости ходят, как не поугощаться да побеседовать? Раз люди хорошие – отчего не сходить! Только не засиживайся, а то я с девчонками – как раба.

– А я что им – раб?

– И я не раба! Я почти милиционер. Всю жизнь в милиции прослужила, хоть и уборщицей. Всего нагляделась, ко всему привыкла, даже к преступникам! Но с вами мне – сущая каторга!

– Так они и есть преступники! – захихикал Борька, оглядываясь на сестренок.

В этот момент они повисли на портьерах и, отталкиваясь ногами от подоконников, полетели в другой угол комнаты. Карнизы не выдержали и грохнулись на пол.

Бабушка закричала, как будто ее резали. Борька вылетел из квартиры. Это он научил девчонок новому фокусу – просто так они его не отпускали.

…Пока Борька бежал по улице, в ушах его стоял дружный рев сестренок, и Борька повторял:

– А я и не знал, что так получится! А я и не знал, что они такие тяжеленные!

Чем дальше бежал Борька, тем веселее ему становилось, и он запел песню: «Иду в свои гости и пою! Эх, до чего же хорошо! Продуктовый магазин – на обед! А я уже поел – хорошо! Бочка с молоком блестит – до чего же хорошо! В свои гости я иду и пою, а верблюдов не видать!»

Остановившись у Петькиной квартиры – он разыскал ее по расположению окон, – Борька позвонил.

– Здрасти! – поздоровался он в открывшуюся дверь. В приветствие он вложил все запасы своей вежливости: наклонил голову и подогнул коленки.

Петина мама приготовилась закрыть дверь перед самым его носом, но он нырнул у нее под рукой и проник в квартиру.

– Закрывайтесь скорей, а то вдруг за мной бандиты гонятся, – сказал он ей, широко улыбаясь.

Хозяйка в некотором испуге захлопнула дверь.

Борька огляделся по сторонам.

– Ну и красотища! – воскликнул он. – У вас всегда так или вы к моему приходу только?

– Как это к твоему? Невелик царь! У вас разве по-другому?

– У нас? – Борька засмеялся. – Да мы к праздникам только и убираемся!

Это он врал, врал и еще раз врал. Бабушка квартиру убирала ежедневно, но порядок сохранялся не дольше часа.

Услышав Борькин голос, в коридор выскочил Петя.

– Как ты догадался? А я сейчас как раз думал: вот бы ты вдруг пришел!

– Твои родители звали, что, я дурак – отказываться?! Пошли к тебе – сразу видать, что у тебя своя комната!

Мама прикидывала в уме, под каким бы предлогом выставить ужасного гостя. Но гость быстро сориентировался в обстановке: он скинул сандалии и в носках прошлепал по коридору. Этот его жест на время примирил с ним строгую хозяйку. Мальчишки скрылись в Петиной комнате. Но через минуту Борькина голова вынырнула из-за двери:

– А вас как звать, чтобы по имени-отчеству? Мне бабушка никого не велит звать тетей. «Какая она, – говорит, – тебе тетя? Кому-нибудь – тетя, но не тебе!» Так как вас?

Изумленно охнув, хозяйка представилась:

– Полина Васильевна!

– Очень приятно с вами познакомиться, – заулыбался Борька, шаркнув ногой. – А вы идите – идите на кухню! Занимайтесь своими делами! На кухне дел много, я знаю!

Борька снова исчез за дверью.

– Ну и ну! – вслух сказала Полина Васильевна и пошла на кухню.

В комнате у Пети Борька повел себя по-хозяйски. Он до того разошелся, что затеял перестановку мебели.

– Не надо, что ты! – удерживал его Петя. – Давай лучше художников смотреть.

– Картинки? Это мы любим, только чтоб про войну, – откликнулся Борька.

– Не картинки, а репродукции, – поправил его Петя и снял с книжной полки альбом.

– Подумаешь, репродукции, – запетушился Борька и вырвал альбом из Петиных рук. – Может, задаешься? Так у нас быстро! – Борька подождал ответа, послюнил палец и перелистнул несколько страниц. Петя покраснел от негодования – так обращаться с книгой! – но промолчал.

– Цветы. Утренний натюрморт. Ну и название! – Борька посмотрел на Петю с видом знатока. – А в общем, ничеговская картиночка, но мог бы и получше – лепестков маловато.

Борька захлопнул альбом.

– Держи! Цветочками не интересуемся!

– Дальше смотри. Там и про коня есть и про бойцов. До чего же хорошо! Картины Петрова-Водкина!

– Ну и что? Да у одного парня дядя в кино работает – страшенных шпионов на вывесках пишет, ого-го! Закачаешься…

Борька нехотя открыл альбом.

– Купание красного коня, – прочитал он. – Зачем конь-то красный?

– Ему так привиделось, понимаешь, революция и война, – не выдержал и воспламенился Петя.

Борька послюнил палец, равнодушно листнул дальше и вдруг оторопел.

– После боя. Это они погибшего товарища вспоминают? – спросил он. – Вот это молодец! Видишь, как его жалеют, аж посинело все. Сразу видать, что жалко! Если б Сашку убили, я бы тоже посинел! – Борька помолчал немного. – Нет, ты мне скажи все-таки – зачем голых рисуют? Вот я, например, голый – ну прямо скелет, а в костюмчике вроде и ничего, а?

Петя как будто и не слышал. Он взял альбом и еще – в который раз – с восхищением просмотрел его.

– Когда мне грустно становится, я всегда беру этот альбом. И мне тогда еще грустнее становится, до конца. А потом – грусти как не бывало.

– Мне никогда не бывает грустно, – перебил его Борька. – Грустные только психи бывают.

– Что же, я, по-твоему, псих?

– Про тебя еще не знаю, а вот в нашем классе Тряпичкина есть. Она у меня каждый день ревела. Я кого хочешь задразнить могу. Ох, и противная! Ну разве она не псих?!

– Я ее не знаю.

– А я тебе говорю, что она псих! Не веришь мне, что ли?

– Верю. Но все-таки так нельзя.

– Много ты понимаешь! – заскучал Борька. – А зачем столько книжек? Чьи?

Он подошел к книжной полке и стал выдергивать оттуда книги.

– Мои.

– Врать-то! Столько?!

– Это еще мало.

– А я как открою книжку, так зевать начинаю – прямо челюсть вывехивается, рот не закрыть, хоть тресни! А вода у вас где? Обпился я от вашей рыбы. Ее, что ли, твой отец сам поймал?

– Сам! Ты не представляешь, какие там с ним приключения были! Он чуть не утонул.

Петя повел Борьку на кухню. Увидев голубой линолеум, Борька ахнул:

– Во! Это, я тебе скажу, рисуночек – почище Водкина! Солнце на полу! А его кто рисовал? Зачем на полу? Уж лучше бы – на потолке!

– Да это папа наливку разлил «Турецкий султан», – объяснил Петя.

– Мальчики, вам что? – спросила Полина Васильевна обращаясь к Борьке.

– А ничего! – ответил Борька и сунул рот под кран.

– Не смей! Вот тебе кипяченая вода!

Полина Васильевна показала на кастрюлю.

– А почему не в чайнике? Правда, я приученный – даже из лужи пил! А чайник ваш где?

– Нет чайника! – вздохнула хозяйка. – Погиб! Распаялся!

– Вот собака!

Полина Васильевна поморщилась. Ее коробила Борькина речь. Она многозначительно посмотрела на сына: «Вот кто пришел к тебе!»

А Петя не сводил с Борьки глаз и повторял каждое его движение. Даже пить ему захотелось, как Борьке.

Борька схватил со стола чашку, полез в кастрюлю, да попал не в ту. Не глядя, он зачерпнул чашкой молочный суп с макаронами. Макароны перевалились через край и попрыгали на пол, как живые. Борька присел на корточки и принялся ловить макароны, но они ему не давались.

– Вот черт, как скачут!

– У-у-у, сила! – поддержал его Петя.

– Ой, что наделал! Петя, что за жаргон?

– А он ничего такого не сказал, – заступился за него Борька. – Вот один мой знакомый такое раз выдал, что мать его чуть с балкона не свалилась. Она цветы поливала, и он ее не заметил. Знаешь Цаплина?

– Не знаю.

– Узнаешь – он в нашем классе. Ох и ругается! Хочешь, будем у него учиться? – предложил Борька.

Полина Васильевна всплеснула руками:

– Этого еще не хватало! Если я хоть слово услышу – берегитесь!

– А вы и не услышите, – успокоил ее Борька. – Мы при матерях не ругаемся! Мне моя раз так надавала!

Зазвонил телефон. Полина Васильевна вышла.

Борька спросил Петю:

– И чего она у тебя такая цеплячая? Что ни скажи ей – все не так!

Из коридора донеслось:

– Спасибо, спасибо! Превеликое спасибо! Сейчас полечу.

– Петя! – торжественно сказала мама, возвращаясь. – Нам достали чайник! Вы с Борей поиграете до папы, а потом Боря может идти домой. – Полина Васильевна улыбнулась Борьке. А уж тот расцвел, как настоящий красный мак. – Петя, поддерживай порядок. Я ушла.

– Вот повезло-то! – потирая руки, вполголоса сказал Красномак.