Текст книги "Легкий кораблик — капустный листок"

Автор книги: Галина Галахова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Галина Алексеевна Галахова
Легкий кораблик – капустный листок

Петя и попугаи

Петя Стародубцев три года проучился в английской школе. Последний год он много болел, и учительница посоветовала его маме перевести сына в обычную школу.

– В четвертом классе программа сложная, а у Пети – слабое здоровье. Пусть поучится в обычной школе, а там будет видно!

Мама так расстроилась, что поставила на газ пустой чайник. Чайник распаялся и стал похож на мятую шляпу. Петя весь день носил его на голове.

Вечером чай пили из кастрюли.

– Что за фокусы? – возмутился папа.

– Это не фокусы, а несчастья, – определил Петя. – Меня из-за болезни перевели в обычную школу, а мама сожгла чайник!

В папиной чашке он увидел капустный листок:

– А у тебя – кораблик!

Капустный листок был маленький, но шуму наделал много. Папа засмеялся, как мотоцикл, который не хотел заводиться, но который все-таки завели.

– Это чай или щи в конце-то концов? А тебе, Петр, слишком легко живется! – набросился он на Петю. – Болеть легко, а ты попробуй не болеть! Закаляться надо, бегать и прыгать – вот так!

И папа ударил ногой бутыль, стоящую под столом. Бутыль покатилась и столкнулась с батареей. Победила батарея.

– Это же моя наливка! – закричала мама. – Редкая витаминная наливка «Турецкий султан»! О-о-о!

Папа стал успокаивать маму словами, а Петя – делом. Он упал на живот и принялся лизать наливку, приговаривая:

– Да я ее съем, да я ее выпью!

– Не пропадать же добру, – согласился папа и ложкой принялся сгонять жидкость в стакан.

– Прекратите! Не позволю вам заболеть.

Мама сделала отчаянный шаг и погрузилась домашними туфлями в лужу. «Пароходы, пароходы», – подумал Петя и засмотрелся на туфли.

Туфли были светло-зеленые, а стали темно-коричневые, и папа стал коричневым, и Петя – тоже.

– Мыться! – скомандовала рассерженная мама. – Туфли из-за вас испортила. Редкие туфли. Единственные на свете.

– Не буду! – закричал папа. – Подумаешь, туфли.

– За что? – запротестовал Петя. – Ничего мы не сделали. Я – во всяком случае.

– Тебя в обычную школу перевели, – напомнил папа.

– А ты бутылку разбил, раз так!

– Мыться без разговоров!

Петя обреченно пошел раздеваться, и ему вдруг показалось, что он станет мыться-мыться и весь смоется. Ну и пусть!

– От чистоты еще никто не умер, – сказала мама, заглядывая в ванну.

Пете эти слова всегда казались смешными, но сейчас он не засмеялся.

«Им хорошо, – подумал он. – Им хорошо разговаривать друг с другом. Им и ругаться нравится – чтобы мириться…»

– Нипочем не буду мыться! – долетел папин голос.

– Обязательно будешь! – отвечала мама, принимаясь за Петю.

«…А мне и поговорить не с кем, не с кем поссориться. Да я бы и не стал, я бы, наоборот, всегда был за мир и делился бы всем…»

Одиночество Петя почувствовал неожиданно, когда представил себя умирающим от чистоты. «Пожалеют тогда. Особенно мама. Особенно папа. А еще кто?..»

– Петя, что приуныл? Уж не забыл ли ты про день рождения?! Кого пригласишь? – спросила мама и тут же принялась перечислять родственников и знакомых. Мама вытирала Петю махровым полотенцем с красными и синими попугаями. Петя очень любил это розовое полотенце, потому что с попугаями можно было разговаривать.

«Как дела?» – спросил синий попугай.

«Плохие дела!»

«А мы еще не высохли с позавчера», – сказал красный.

«Вот и говорю – плохие дела. А ведь мог бы ходить с вами в бассейн».

«Там хлорки много», – сказал синий.

«Одна хлорка», – подтвердил красный.

– Некого пригласить, – чуть не плача, сказал Петя.

– А друзей? – просунулся в ванную папа.

– Нет друзей, никого нет!

– Ну и лучше! – сказала мама. – Никого ему не надо, мы – его друзья.

«Никого ему не надо, мы – его друзья!» – подтвердили попугаи.

– Тяжелый случай! – сказал папа. – Человек без друзей – никто. Он даже имя свое может забыть, потому что его некому позвать. Да кем бы я был без друзей-товарищей?

– Тебе-то друзей надо иметь поменьше! – вставила мама.

м Дружба – фундамент личности! – обиделся папа. – Заводи друзей, Петр!

И папа ушел на кухню – отмывать пол.

– Тебе-то легко так говорить! – вдогонку крикнул ему Петя. – А как их завести – это же не кошка?!

Опасное знакомство

Недалеко от той улицы, где жил Петя, был пустырь, на котором расположились маленькие железные домики. Там дневали и ночевали быстрые разноцветные жители – чьи-то автомашины. Среди тех машин самой непослушной и своенравной была черная «волга», которая очень любила ездить по городу и не любила стоять в гараже.

– Какая упрямая! – обычно говорил черной «волге» ее хозяин, дядя Яша Утюгов, и вталкивал упиравшуюся машину в гараж. – Постой немного спокойно! Всего одна ночь. Завтра снова будем связывать с тобой две точки.

Связкой двух точек дядя Яша называл поездку из города на дачу и обратно. Далеко от шумных улиц, на берегу лесного озера в саду стояла его дача – небольшой домишко с островерхой крышей-колпаком.

В городе у дяди Яши совсем не было друзей, он был совсем одиноким, и поэтому большую часть времени он проводил на даче, работая во саду ли в огороде. Там его друзьями становились овощи-фрукты, которые любили дядю Яшу, принимали его заботу как должное и за это вырастали удивительных размеров. В город он перебирался лишь поздней осенью, когда промерзала земля и деревья впадали в тихий сон.

Сейчас было лето, и дядя Яша вовсю дружил с клубникой. Он вставал на заре, мыл волосатые руки в стиральной машине и чистыми руками заворачивал каждую ягодку в бумажную салфетку.

– У нас с вами расставание на большое расстояние! – мурлыкал дядя Яша, наполняя корзинку. – Бесценный дар везу на базар! – Он усаживался в черную «волгу» и катил на рынок – продавать ягоды.

Однажды, когда он возвращался с рынка, на перекрестке образовалась пробка. Дядя Яша недовольно остановил машину. И вдруг дверца открылась – и к нему впрыгнул тощий, кривой на один глаз старичишка и еще кто-то. Много их было. Дядя Яша рот разинул, когда сосчитал – сколько. А старичишка, чтобы он не закричал, в рот ему – апельсин! Тут зеленый свет зажегся, а у дяди Яши глаза на лбу и дыхание сперло.

– Заклинило парня, – хихикнул старичишка. – Помочь требуется.

Кто-то ударил дядю Яшу по спине с такой силой, что апельсин вылетел у него изо рта, как пробка из бутылки. В тот же миг «волга» рывком взяла старт и помчалась, обгоняя другие машины.

– Нас остановят, – испуганно сказал кто-то. – Или врежемся.

Старичишка опустил руку на дяди-Яшино плечо. Рука была легкая, но дяде Яше стало тяжело и страшно.

– Не гони! – приказал обладатель легкой руки. – Торопиться нам пока некуда.

– А кому это «нам»? Кто вы такие? Убирайтесь! – закричал дядя Яша.

– Ребята, – обратился старичишка к сидящим на заднем сиденье, – а чего он кричит? Надо его проверить – кто он такой!

Такое обращение дяде Яше совсем не понравилось.

– Нечего меня проверять, – сердито сказал он, – я человек честный!

Кривой захихикал и повернулся к спутникам.

– Хотите пощупать честного человека?

Сидящие сзади ожили. Множество рук потянулось к дяде Яше, чья-то холоднющая рука закрыла ему глаза, чей-то ножик пощекотал ему шею.

– Ой, не надо, не надо! – взмолился дядя Яша и неожиданно всхлипнул. – Вы меня с кем-то спутали. Я вас не знаю.

– Тебя спутаешь, как же! – воскликнул старичишка. Он крепко сжал ему ладонь. – Мы тебя на рынке выследили. Уж очень ты много денег огребаешь. Знакомься: я – Кривой Чур! Прошу любить и жаловать. А это – мои детки! Мы о тебе мечтали целый год, пока не встретили. А ну, Малыш, прочти, за что мы полюбили его, которого никто не любит.

Зашелестела записная книжка.

– Записан на букве «уууу». Нашел. Утюгов Яков Изотопович. Лет ему… страшно сказать сколько. Человек-одиночка. Владелец кооперативной квартиры, дачи, сада-огорода, гаража и черной «волги».

– Гражданин Утюгов, откуда это у вас? – тоном обвинителя спросил Кривой Чур.

– Я работал всю жизнь, – стал оправдываться дядя Яша, – на рынке. А насчет машины мне повезло – выиграл по лотерее. У меня справка есть из сберкассы.

– Я тоже работаю всю жизнь, – насмешливо сказал Кривой Чур, показывая ему руки – маленькие, нервные, сухие. – Работаю, что называется, не покладая рук. Но никто меня не посмеет обозвать владельцем, как малыши?

– Не обзовем! – откликнулся хор.

– На рынке платят хорошо, – стал объяснять дядя Яша. – Особенно зимой и весной. У меня подвал есть, там я и храню свежие овощи и фрукты. Главное – момент знать, когда начинать продажу.

– А ты знаешь?

– Знаю! – с гордостью ответил дядя Яша. – У меня нюх.

– Нюх можешь оставить себе, а нам нужна машина и гараж.

Услышав этакое, дядя Яша разрыдался.

– Да не реви ты! – прикрикнул на него Кривой Чур. – Все твое остается у тебя. Только в твоем гараже мы устроим свой склад, а ты будешь у нас перевозчиком. Раз в неделю каких-нибудь два рейса!

– Какой еще склад, какой перевозчик?

– Склад одежды, например! Тебя это устроит?

Дядя Яша кивнул сквозь слезы.

– Только чтоб не ворованное. На ворованное не соглашусь. Я чужой крошки не съел за всю жизнь…

На заднем сиденье захохотали.

– Хоть крошки не съел, а все-таки – грабитель! – хохоча, сказал Малыш. – Я неделю смотрел на твою торговлю. Цены у тебя грабительские.

Дядя Яша развел руками.

– Нам пора, ребята. А с тобой мы, значит, договорились, – сказал Кривой Чур, вылезая из машины. – Не вздумай улизнуть. Нас не обманешь. Теперь язык покажи, не длинный ли, а не то сделаем короче.

– Язык нормальный, – ответил дядя Яша, смахивая последнюю слезу.

– Жди нас! Ты нам родной – не забудем. Ну, прощай, дорогой наш!

Самозванные пассажиры послали дяде Яше тысячу воздушных поцелуев.

Со стороны казалось, что это прощаются лучшие друзья. Но как только незнакомцы скрылись в толпе, дядя Яша схватился за голову.

«Вот напасть какая, – бормотал он. – Кому рассказать, у кого просить совета?..»

«Нет, я бы не отказался…»

Чисто вымытый Петя сел у окна и принялся скучать. Раньше он нипочем не смотрел бы в окно – лучше бы книжку читал. Но сейчас его тянуло во двор.

Двор был пустой – стоял конец июня, и все разъехались. Но Петя надеялся на чудо, и оно случилось. Прямо под его окнами зашлепали по асфальту сандалии, и хрипловатый голос нарушил тишину:

– Рыс, два! Рыс, два!

Петя навалился на подоконник. Отряд из трех человек промаршировал по асфальту и направился к зеленой площадке.

Первым шел мальчишка – волосы торчком. Две маленькие девочки едва поспевали за ним.

– Лев-вой! Лев-вой! – командовал мальчишка.

– Лев не вой! Лев не вой! – просили девочки, испуганно оглядываясь. Мальчишка обернулся и прямо-таки завыл:

– Вы-ы-ы-ы! Строй держите!

– Держим, держим! – закричали они в ответ и схватились за руки.

Командир пригрозил им кулаком, рванул на груди рубашку – пуговицы запрыгали какая куда – и повалился на скамейку, подставив грудь заходящему солнцу.

Он лежал без движения, и Пете показалось, что мальчишка уснул. Девочки принялись по спящему лазать. Они кололи его травинками, щекотали метелочками, но мальчишка не шевелился.

Мальчишка лежал, скосив глаза, и ждал – когда же наконец вывалится из окна этот «заоконник». Он его еще раньше не выносил.

А Петя думал:

«Вот если он повернется – выскочу во двор и приглашу его на день рождения. А вдруг откажется? Я бы отказался?..»

– Петя, спать!

– Другие еще гуляют!

Мама мельком взглянула в окно.

– Другие – беспризорники. Ты никогда не дойдешь до такого беспризорного состояния!

Как Пете захотелось дойти именно до такого состояния – валяться сейчас на скамейке и смотреть в небо!

Он бы не спал.

Он бы радовался, что его колют травинкой.

Он бы терпел-терпел, а потом – как залаял! А потом он мог бы, например, свалиться для смеху…

Мальчишка не шевелился. Петя подождал еще немного и, вздохнув, отправился спать.

На следующее утро наступил день рождения. Пришли одни взрослые. Папа их веселил.

«Ни капельки не смешно», – думал Петя. Подарки не радовали, папины шутки не смешили – и Петя испугался, что изменился. Изменяться было плохо. «Когда изменяешься – не знаешь, чего от себя ждать!»

– Петенька, тебя прямо не узнать, – сказала тетя Люда и подсела к нему. Она была очень молодая, и было смешно звать ее тетей Людой.

– Это не я! – отозвался Петя.

– Как не ты?

– Не я, а просто один человек. Один!

– Вот что, один человек, на тебе три рубля и не выдумывай.

– Не нужно, – вяло сказал Петя. – Зачем они мне?

– Как зачем? Сходи с друзьями в «Мороженое».

«Мы пойдем с ним в „Мороженое“! Мороженое все любят! Я бы разве отказался?..»

– Нет, я бы не отказался! – вырвалось у Пети.

Он подбежал к окну. Двор оставался пустым. Пете стало совсем грустно.

Тяжело ступая, он потащился в свою комнату, открыл стол и бросил в ящик деньги.

– Лежите пока без движения! До лучших времен!

И деньги стали лежать без движения, а Петя назавтра уехал.

Выдумка Пети Стародубцева

Прежде чем уехать на дачу, Петя с мамой проводили папу с друзьями в поход на Белое море.

– Вот побываю на Белом море – другим человеком стану! – говорил на перроне папа.

Маме было не до шуток – на глаза навернулись слезы. Слезы были черные от краски на ресницах.

– Современная женщина не должна плакать, – заметил папа. – Ей это дорого обходится!

– Господи! – воскликнула мама. – Увижу ли я тебя серьезным? Тебе очень пошло бы серьезное лицо.

Папа сделал серьезное лицо – и они засмеялись.

– Ну зачем летом на север? Все едут на юг – к Черному морю, – возвратилась мама к старому.

– На север, на север! – воскликнул папа.

– А ты на Черное никогда не поедешь, правда?! На Черное надо с нами, а мы тебе надоели, – неожиданно сказал Петя.

Папа не поверил своим ушам, а Петя продолжал:

– Мы тебе надоели, и ты уходишь в поход – с кем-нибудь бороться. Раньше мужчины всегда уходили в поход, Тарас Бульба тоже уходил. И я скоро уйду в поход.

Мама рассердилась:

– Вечно у вас обоих дурацкие выдумки! Петя, не выдумывай, слышишь?!

Раздался прощальный гудок. Папа крепко обнял их. Поезд вздрогнул, мама закричала: «Беги!»

Папа бросился к вагону, вскочил на ступеньку и замахал им. Он кричал:

– Петя, выдумывай! Выдумывай, Петя!

Мама словно очнулась:

– Не выдумывай, Петя, слышишь!

Петя слышал, но не выдумывать не мог.

…Жили на свете домашние туфли. Были они зелеными, но однажды провалились в лужу и стали коричневыми. «Неужели мы так и не отмоемся? – заплакали они. – Прежними хотим быть».

«Прежними, прежними! – заворчал сплющенный чайник. – Я сам хочу выпрямиться, но как?»

«Но как, но как? – затараторили попугаи. – Слышали мы – есть на севере Белое море чудес. Горбатых выпрямляет, коричневых делает зелеными, а нарисованных на полотенце – пускает гулять».

Каждый мечтал о своем, но пошли они к Белому морю вместе. По дороге пристал к ним капустный листок с песней:

«В кораблик хочу превратиться! Корабликом хочу научиться! Люблю я корабликом быть!»

Пошли они дальше. Капустный листок пел всю дорогу тонким капустным голосом:

 
Легкий кораблик – капустный листок,
К Белому морю путь наш далек!
Идем мы за чудом, за чудом большим,
поделимся чудом мы с другом своим!..
 

Шли они шли, а навстречу им…

– Надо же! Как интересно! – воскликнула мама. Она слушала Петю, но мысли ее были заняты телеграммой.

Через два месяца после папиного отъезда, на даче, они получили телеграмму: «Встречайте 21 поездом 18 вагон 3 ослаптоски папа».

Петя молчал. Мама его не слушала, а он хотел рассказать – дальше самое важное.

– Иди погуляй, Петя! Мне надо с мыслями собраться!..

Петя вышел за калитку и побрел по дороге. Ему так хотелось, чтобы его выслушали!

«Посторонний человек – он все выслушает и поймет!» – послышался ему папин голос.

Петя вспомнил, как папа, возвращаясь из командировок, часто говорил, что опять встретился с посторонним человеком и все ему рассказал.

«Это камень в мой огород?» – спрашивала мама.

«Нет, в чужой!» – всегда отвечал папа.

Папины слова теперь стали понятны. Все было просто. Нужен посторонний человек.

Петя нагнулся, поднял с земли камень и побежал искать чужой огород.

Камень в чужой огород

Огород нашелся быстро, и был он самым удивительным из всех огородов, виденных Петей.

По тонким веревочкам, как по канатам, ползли крупные шершавые огурцы. На земле лежали темно-фиолетовые головы капусты. Выгоревшие зонтики укропа раскачивались на тонких ножках, а рядом с ними лакированно блестели красные помидоры.

Посреди участка стояла огромная бочка. Петя кинул камень в огород. Камень попал в бочку, и вдруг раздался крик:

– А-а-а-а-й!

Бочка закричала, подпрыгнула, и Петя с ужасом увидел, что это не бочка, а толстый человек с огромными волосатыми руками и растрепанной черной головой. Он угрожающе двинулся к Пете…

Петя от страха закрыл глаза и почувствовал себя летящим.

Человек-бочка перетащил Петю через забор.

– Угробить меня захотел! А-а-а-ай! – закричал он.

– Извините! Я думал, что вы – бочка!

– Сам ты бочка! – закричал посторонний человек. – Признавайся, кто тебя подослал?

– Нет, нет! – испугался Петя. – Я пришел вам рассказать как постороннему человеку!..

Человек отодвинулся от Пети и посмотрел на него издалека…

«…А навстречу им – бедный мальчик. У него даже имени не было. Мальчик остановился у светофора.

„Никто меня никогда не зовет!“ – пожаловался мальчик.

„Давай мы тебя позовем, – предложил чайник. И крикнул: – Мальчик!“

На его крик прибежали тысячи мальчиков. Как прибежали, так и убежали. Мальчик заплакал.

„Надо, чтобы его по имени звали!“ – вмешался светофор, который регулировал движение на Белом море, он задумался и остановил все машины. А тут откуда ни возьмись – первоклассник.

„Ехай, ехай! Быстрее давай! – закричал на машины первоклассник – ранец за спиной, глаза страха полны. – Опаздываю!“

Машины помчались к Белому морю.

„Послушай, может быть, ты его как-нибудь назовешь? – обратился светофор к первокласснику. – Ты ученый как-никак!“

„Боюсь! – в ответ первоклассник. – Мы этого еще не проходили!“

Он сорвался с места и побежал в школу. Из его дырявого кармана выпали на землю буквы. Ветер закрутил их по воздуху и кинул на землю – сложилось слово: „Викки“.

„Ветер назвал тебя Викки!“ – обрадовался светофор.

„А кто меня позовет, кто со мной поиграет?“ – снова захныкал мальчик.

„Я! – заворчал чайник. – Носи меня всегда на голове, Викки!“

„Мы! – пропищали туфли. – Разве мы не пароходы?“

„Я! – промолвил капустный листок. – Садись на меня – поплывем!“

„Спасибо вам, добрые вещи, но мне хотелось бы поиграть с каким-нибудь мальчиком“.

„Неблаг… неблаг… неблагодарный! – затрещали попугаи. – Пошли, ребята, без него!“

„Ну и пусть! – безнадежно сказал Викки. – Они меня не поняли, ну и не надо! Теперь имя есть, а друга нету. Мне еще хуже!“

Добрые вещи обнялись и дружно направились к Белому морю, но светофор остановил их. Его глаз затек яростью.

„Глупый Викки! – закричал светофор. – Ты только поешь и ничего не делаешь. Тебе никто не сможет помочь, пока ты не преодолеешь себя. Торопись с ними на Белое море!“

„Садись на меня, Викки, поплывем вместе“, – прошелестел капустный листок. Викки погладил его, а светофор зажег им зеленый свет и крикнул:

„Капустный листок, отвези его к Другу Души – ты ведь знаешь, где он… А впрочем, он сам бросится ему навстречу, когда минута придет…“»

Петя перевел дыхание, чтобы продолжить дальше, но услышал шум дождя. Он поднял кверху ладонь, так он всегда приветствовал дождь, но ладонь осталась сухой. Тогда Петя огляделся и увидел, что это плачет посторонний человек.

– Что с вами? – спросил удивленный Петя.

– Жалко!

– Кого?

– Себя и жалко! – признался посторонний человек. – Его-то некому было позвать, а меня позовут в любую минуту.

Петя ничего не понял:

– Кто позовет?

Посторонний человек упрямо замотал растрепанной, как кочан капусты, головой:

– Не, не скажу!

Пете стало любопытно, и он стал допытываться:

– Ну кто? На какую букву?

Посторонний человек оглянулся по сторонам и сказал:

– Мэ!

– Мама! – догадался Петя, удивляясь, что у такого старого и страшного человека есть мать. И как она только не боится своего сына?!

– Петя! Что с тобой? Где ты? – послышался с улицы мамин голос.

– Да я здесь, у…

– У дяди Яши! – подсказал человек-бочка, сморкаясь в кулак.

Мама распахнула калитку и увидела пропавшего Петю.

– Здравствуй, мама! – сказал Петя.

– Здравствуйте! – поправив прическу, сказала мама.

– Добрый день, любезная красавица! – воскликнул дядя Яша. – Ай люли, ай люли!

Мама взглянула на хозяина огорода и почему-то перепугалась.

– Петя, марш домой! – скомандовала она.

– Куда же вы спешите? – спохватился хозяин. – А сын у вас прямо чудак! Я наревелся его слушать. Так смешно рассказывает. Такого наплел. Некому его позвать, говорит, Викки – он и сирота, ха-ха! Назвал меня старым чайником. Сплющенным. Камень мне залепил, хе-хе, простите, в спину, так сказать. Обозвал потусторонним человеком. Тебя, говорит, скоро позовут на букву «Мэ». А я не такой. Вранье это, любезная красавица!

Петя смотрел с нарастающим удивлением на дядю Яшу, мама – на Петю, а дядя Яша – себе под ноги и крутился на месте, как заведенный.

Ничего не говоря, Петя с мамой схватились за руки и бросились вон с чужого огорода.

Вслед им неслось:

Потусторонний человек – ха-ха-ха!

Неизвестный человек – охо-хо!

Дядя Яша Утюгов – молодец!

Не придет ему конец – никогда!

Незваные гости бежали, а дядя Яша веселился, потирая руки о коричневые шаровары, фонарями стоявшие у него на коленках.

Петя с мамой, запыхавшись, вбежали на Белую дачу. Мама упала на кресло-качалку и стала раскачиваться. Петя взглянул на маму и увидел ее девочкой с пушистыми волосами и легкой, как белое облачко, плывшее по небу.

– Мама! – воскликнул Петя и хотел сказать маме, какая она.

Мама засмеялась:

– Как он нас напугал! Я его впервые так близко видела. Какой страшила, а говорят…

– А он кто? – спросил Петя, замирая.

– Чудак один, воров боится, колокольчиками себя окружил. Ну ладно, побаловались, а теперь надо собираться в город. Ослаптоски – что это?

Мама поднялась с качалки, и Петя узнал в ней взрослую свою маму.

– А почему чудак? А почему воров боится?

– Тебя это не касается. Это я так сказала, к слову пришлось…