Текст книги "Век любви и шоколада (ЛП)"

Автор книги: Габриэль Зевин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– Скарлет, мне так жаль. – Мне было жаль Феликса даже больше, чем Скарлет. Обидно из-за сложившейся ситуации, но я не была удивлена. За достаточный период времени Гейбл Арсли оправдал свою фамилию.

– Можно мы останемся здесь на какое-то время? Я не хочу жить со своими родителями, и не могу оставаться у родителей Гейбла, пока его мать меня так ненавидит.

– Конечно, вы можете здесь остаться. – Хотя, честно говоря, в моей квартире уже и так проживало много людей: Норико, Лео и Нетти, которая редко появлялась дома. – Ты можешь жить в комнате Нетти, пока ее нет.

– Еще мне нужно найти работу. Я ходила на несколько кастингов. Меня практически брали на роль пару раз.

– Скарлет! Это же прекрасно.

– Но с уходом Гейбла я не могу больше выжидать. Нужно найти способ зарабатывать деньги. – У нее поменялось выражение лица. – Мне неудобно просить, но ты не могла бы дать мне работу в клубе? Администратор, официантка, что угодно. Я знаю, что больше ничего не умею. Будь у меня работа с чаевыми и гибким графиком, я бы еще могла ходить на кастинги.

Я присела рядом со Скарлет. Мне все еще было неловко находиться рядом с Феликсом, но он все равно забрался мне на колени.

– Хорошо, – сказала Скарлет. – Садись к крестной маме. Ты уже слишком тяжелый для меня, Феликс.

– Привет, Феликс, – сказала я.

Он ответил:

– Привет.

– Он уже разговаривает, – сказала я. – Привет.

Он помахал ручкой и засмеялся.

– В клубе определенно нужна еще одна официантка, но ты не будешь чувствовать себя странно? Мне хотелось бы предложить тебе что-то получше.

– В этом городе не так уж много вакансий, я не гордая – не могу себе этого позволить.

– Кто будет присматривать за Феликсом, пока ты работаешь? Меня часто не бывает дома.

– Нет, я не смею просить тебя о таком. Мой отец посидит с ним. Он всегда пытается помочь. Это мать всегда мной недовольна, поэтому я не могу там жить.

–Я съезжу с тобой в квартиру Гейбла, чтобы забрать ваши вещи, если хочешь.

Она засмеялась.

– Я не хочу казаться неблагодарной. Я знаю, что уже о многом тебя просила. Но ты... могла бы ты съездить одна? Я не хочу брать с собой Феликса к родителям Гейбла. Все так расстроены. Я не хочу, чтобы он все это видел.

В этом момент в гостиную вошел Тео.

– Я присмотрю за ребенком, – сказал он. – И вы обе сможете поехать. – Он, должно быть, подслушивал.

Он подошел к дивану и поднял Феликса с моих колен.

– Видишь. Дети обожают меня. – Феликс трогал усы Тео, которые он отрастил за те месяцы, как переехал в Нью-Йорк.

Он протянул Скарлет руку.

– Мы не встречались. Я Тео.

– Скарлет, – представилась она. – А это Феликс.

– О, та самая лучшая подружка. Я парень Ани.

Скарлет посмотрела на меня.

– Что? С каких пор у тебя есть парень?

– Он не мой парень, – ответила я.

– У меня не идеальный английский , – сказал Тео. —Я просто имею ввиду, что я парень и ее друг.

– Я не понимаю, – сказала Скарлет. – Он твой парень или нет?

Я вздохнула.

– Кому нужны эти ярлыки? Нам нужно идти, если ты хочешь это сделать сегодня. – Я повернулась к Тео. – К тому же, Скарлет будет твоей новой официанткой.

– Подожди. Что? – сказал Тео. – Ты неплохо выглядишь, но у тебя вообще есть опыт?

– Я быстро учусь, – с улыбкой ответила она.

***

Скарлет открыла дверь квартиры родителей Гейбла. – Может их не будет дома, – сказала она.

Мы вошли. Там никого не оказалось. Скарлет сказала мне упаковать вещи в спальне, пока она занималась детской. Я положила ее одежду в чемодан, а косметику и украшения – в коробку. Я почти закончила, когда услышала, как открылась дверь квартиры.

– Скарлет? – позвал женский голос. Я узнала голос матери Гейбла.

– Я в детской, – ответила Скарлет.

Я оставила чемодан и коробку у двери и осталась ждать у двери в детскую. Я чуяла беду и хотела быть поближе.

– Ты не можешь забрать нашего внука, – кричала мама Гейбла.

– Я не забираю его. Я бы никогда так не поступила. Но мы не можем здесь больше жить. Это никому не пойдет на пользу. И в этом нет смысла, так как Гейбл ушел.

– Гейбл вернется, – сказала его мать. – Он расстроен.

– Нет, – отрезала Скарлет. – Он не вернется. Он мне сам это сказал, и я ему верю.

– Он хороший парень, – настаивала его мать. – Он не бросил бы мать своего ребенка.

– Он уже это сделал, – сказала Скарлет. – Целый месяц прошел.

Я была слегка шокирована тем, что Скарлет ждала целый месяц перед тем, как сообщить мне об уходе Гейбла.

– Что ж, ты не можешь забрать моего внука, – повторила мать Гейбла. – Я тебе не позволю. Я позвоню в полицию.

Я зашла в детскую.

– Вообще-то, у нее есть полное право забрать вашего внука.

– Что она здесь делает?– Мать Гейбла уж точно не была моей фанаткой.

– Скарлет его мать, а город не признает права бабушек и дедушек, – заметила я.

– Почему я должна тебе верить? – спросила мать Гейбла. – Ты не юрист. Ты просто дрянная девчонка, которая владеет клубом.

– Вам следует мне верить, потому что у дрянных девчонок вроде меня трудная жизнь.– Я приблизилась вплотную к свиноподобному лицу матери Гейбла. – Я бегала по семейным судам и судам для несовершеннолетних с самого детства, и знаю все, что касается прав опеки.

– Это ты во всем виновата, – заорала на меня мать Гейбла. – Если бы ты его не отравила...

– Я его не травила. Он съел просроченный шоколад. И ваш сын был ужасным парнем, поэтому не удивительно, что он ужасный отец и жених. Пойдем, Скарлет. Мы уходим.– Мать Гейбла загородила проход, поэтому я отпихнула ее в сторону.

***

Мы очень долго не могли поймать такси и почти столько же потратили времени, чтобы впихнуть вещи Скарлет в багажник машины и на задние сидения. Ехали мы молча. – Спасибо, – сказала она, когда машина проезжала мимо парка. – Я очень ценю, что ты поехала со мной.

– Я рада, что ты позвонила, хотя поверить не могу, что ты ждала целый месяц, чтобы рассказать об уходе Гейбла.

– Честно говоря, я злилась на тебя.

– Почему?

– Конечно, в этом не только твоя вина, но мы редко виделись, и я прочла о твоем клубе в газете, и о том, как хорошо шли дела. Мне было слегка обидно. Я всегда пыталась быть хорошим человеком и другом, и смотри, как сложилась моя жизнь.

– Ты так не считаешь.

– Обычно я так не считаю, лишь иногда. А затем я злилась, потому что чувствовала, будто ты оставила меня в прошлом. Мне казалось, будто у тебя отличные друзья и тебе не хотелось, чтобы я была рядом.

– Скарлет, я была занята, вот и все. Я знаю, что тебе сложно строить планы с ребенком. Если понадобиться, я буду рядом.

Скарлет вздохнула.

– Я знаю, но именно поэтому с тобой трудно дружить. Иногда хотелось бы чувствовать себя нужной. Ты вообще скучала по мне? Мы разговаривали раза три за последний год.

Я обняла ее.

– Скарлет, прости, что я не... Прости, что я не проявляю свои эмоции в открытую.

– Определенно нет. Однажды я даже пообещала себе, что не буду тебе звонить, пока ты этого не сделаешь. Знаешь, как долго это продолжалось?

Я не хотела узнать.

– Четыре месяца.

– Прости. Я плохая подруга.

– Неправда. Ты лучшая подруга. Ты моя лучшая подруга. Но у тебя есть свои недостатки.

– Я знаю.

– Не обижайся. На самом деле, я хотела сказать, что была глупой раньше. Может мы и не видимся так часто, как раньше, но я бы не хотела видеть рядом никого другого сегодня. Разве это не смешно? Ты можешь потерять мужчину... Одному Богу известно, мы упустили парочку. Но даже если бы я и хотела, я знаю, что никогда тебя не потеряю.

IX

Я РАСШИРЯЮСЬ; МЕНЯЮ МНЕНИЕ О БРАТЕ; СЛУШАЮ ТЕО, ТОЛКУЮЩЕГО О ТРУДНОСТЯХ ДОЛГОСРОЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ С... КАКАО

Первые шесть месяцев 2085-го мистер Делакруа ублажал новых инвесторов, а мы с Тео путешествовали по США в поисках идеальных мест для «Темной Комнаты». Когда мы были в отъезде, нью-йоркским клубом управляли Норико и Лео. Хотя я ездила за границу, в Америке, кроме Манхэттена и семидесяти пяти квадратных миль вокруг, я нигде не бывала, и мне было интересно посмотреть, как живут люди в других местах. В частности, из-за ошибок молодости у меня сложилось впечатление, что все жили так, как это делала я: проживали в квартирах, ездили на автобусах и торговали на рынке в субботу.

На самом деле все было не так. В штате Иллинойс все еще были продуктовые магазины. В Калифорнии фрукты и цветы росли везде. (Моя бабушка была бы в восторге.) В Техасе все воняло костром. В Пенсильвании мы с Тео посетили город-призрак с девизом «Самое сладкое место на земле». В Херши, в штате Пенсильвания, когда-то была шоколадная фабрика и шоколадный тематический парк развлечений. Я бы в это не поверила, если бы не увидела собственными глазами древнюю, очеловеченную статую в баре молочного шоколада. У него были глаза, как у неваляшки, маниакальный смех, а одет он был в белые перчатки и атласные туфли. Я думаю, что он был предназначен для того, чтобы обращаться к детям, но мне он показался довольно страшным. Однако, шоколадный парк аттракционов! Читатель, ты можешь себе представить?

В июле мы с мистером Делакруа заработали достаточно денег для расширения клуба в пяти точках страны: в Сан-Франциско, Сиэтле, Бруклине, Чикаго и Филадельфии.

– Поздравляю, Аня, – сказал мистер Делакруа после того, как были заключены договора. – Ты официально открываешь сеть, которая скоро будет в пяти точках нашей великой страны. Это все, на что ты надеялась? Действительно ли ты современная женщина?

– Что-то в этом роде, – сказала я. – Хотя я желаю, чтобы точек было десять.

– Я предполагал, что ты так скажешь. Мне вот интересно, что заставляет Аню Баланчину продолжать с таким усердием? – спросил он.

– Все обыденно, – беспечно сказала я. – Пытаюсь стряхнуть этот огромный груз с плеч, вызванный смертью родителей. Чувствую нехватку любви. Желаю доказать неправоту всех, кто пытался остановить меня или кто вставал у меня на пути. А именно: учителям, бойфрендам, Семье, копам, окружным прокурорам. Так многим людям надо сказать спасибо.

– Окружным прокурорам, – повторил он. – Постарайся быть немного счастливее, сможешь? Постарайся насладиться этим моментом.

– Это не в моем характере, коллега, – заметила я с улыбкой.

***

Ночью, после последнего закрытого заказа, Норико и Лео устроили небольшой званый обед, чтобы отпраздновать расширение бизнеса. Я не знаю, было ли это его недолгое пребывание в психиатрической тюрьме или влияние Норико, но Лео стал другим человеком, с тех пор как вышел на свободу. Для начала у него вдруг появились способности: он знал, как открыть бутылку вина, как поджарить рыбу, как повесить шторы, как закрепить раковину. Он подружился с другими людьми, которые жили в нашем доме,– возможно, я асоциальна, кроме ворчливого приветствия, я никогда даже не разговаривала ни с одним из наших соседей за восемнадцать с половиной лет проживания там. Лео казался мне более способным (способнее меня в некоторых аспектах) и меньше ребенком, который нуждался в моей помощи и присмотре. Когда он был расстроен, что случалось редко, Норико клала руку ему на спину, и через мгновение, он снова становился спокоен. (Нетти шутила, что Норико была серым кардиналом Лео.) Между нами с братом всегда существовал конфликт, но впервые в жизни я чувствовала, что могу оценить его как личность.

Еще одно: Норико и Лео понравилось обустраивать дом. Я, вернувшись, обнаружила, что они покрасили стены в темно-фиолетовый цвет и поменяли обивку старого дивана на серую шерсть. Наша квартира впервые со смерти родителей стала домом.

На вечеринке в числе гостей были Люси, Скарлет, Феликс, Тео, мистер Делакруа и новая подружка мистера Делакруа – Пенелопа, обладавшая таким пронзительным голосом, что любое ее слово раздражало. У Пенелопы была своя очень успешная фирма по связям с общественностью, как она рассказывала мне не менее десяти раз за эту ночь. Она была совсем как мать Вина – красивая темноволосая фермерша.

Все думали, что Тео и я были парой, но я никогда не называла его своим парнем. Помимо того раза со Скарлет, он не считал себя таковым. Мне нравилась его компания, нравилось его дразнить, нравилось, что от него пахло корицей. Он мне нравился, и я нравилась себе, когда была с ним. По своей природе я всегда была сдержана, а Тео был моей противоположностью. Людям, казалось, нравилась я больше, когда они знакомились с нами обоими; его тепло и хорошее настроение поддерживали меня. Однако, мне не нужно, чтобы он принадлежал мне; я даже не ожидала от него, что он перестанет встречаться с другими (я знала, что это имело место быть). Мое сердце не разбивалось, когда мы разделялись, хотя я всегда была рада его видеть, когда мы воссоединялись.

Однако, я понимала, почему люди могли прийти к выводу, что Тео был моим парнем. Мы были вместе на работе, и мы даже – бабушка пришла бы в ужас – жили вместе. Я не подразумеваю, что жили мы в грехе, мне не нравится эта мысль. Но, в общем, Тео приехал в Нью-Йорк посреди чрезвычайной ситуации, и съезжать он не планировал.

(Примечание: оглядываясь назад, могу сказать, что мне следовало заставить его.)

***

После званого обеда я сказала Норико и Лео ложиться спать, а уборкой займусь я сама. Норико ушла, но Лео остался, чтобы помочь мне.

– Анни, – сказал Лео, когда мы вытирали посуду, – что подумаешь, если мы с Норико отправимся в Сан-Франциско открывать новый клуб?

– Тебе плохо в Нью-Йорке?

– Конечно, нет, Анни. Я люблю этот город. Нью-Йорк мой дом. Но мне очень хочется сделать это.

– Почему? – я аккуратно повесила кухонное полотенце на спинку стула.

– Я хочу оставить свой след, какой есть у тебя в Нью-Йорке. Я могу сделать это в Сан-Франциско, если ты позволишь. Я знаю, что наделал громадных ошибок в прошлом, и что ты должна была исправлять их за меня. Но теперь я умнее, Анни. Такого больше не будет.

– А как Норико? – спросила я. – Что она думает по поводу этого плана?

– Она взволнована, Анни. Она такая умная, у нее столько классных идей. Она заставляет меня тоже чувствовать себя умнее. – Мне стыдно в этом признаться, но я действительно беспокоилась из-за того, что однажды, когда английский Норико усовершенствуется, она потеряет интерес и, возможно, даже бросит брата.

Я посмотрела на Лео. Его лицо, которое я так хорошо знала, было лицом маленького мальчика и взрослого мужчины одновременно. Я знала, как тяжело ему было каждый раз просить меня о чем-нибудь.

– Если я соглашусь, то мне придется относиться к тебе, как и к любому другому работнику. Если это не сработает, я уволю и тебя и Норико, обоих.

– Я знаю, Анни! Я бы не стал ожидать особого отношения. Но ничего не случится.

– Хорошо, – сказала я, – Я думаю, проблема только в том, как сильно я буду скучать по тебе. – Мне нравилось возвращаться и встречать там его и Норико.

Лео крепко обнял меня.

– Спасибо, что доверяешь мне! Я не позволю тебе провалиться. Клянусь, не позволю. – Лео снова обнял меня. – Подожди, у меня есть одна мысль. Что, если мы возьмем с собой в Сан-Франциско Саймона Грина? Нам нужен адвокат, и я знаю, что Саймон может быть полезен в работе.

Лео был явно лучше меня. Честно говоря, это казалось не худшей идеей, которую я когда-либо слышала, и она разделит меня и Саймона Грина на расстояние шириной в континент. – На твое усмотрение, Лео, – сказала я. – Сан-Франциско – это ваше шоу, вы с Норико можете нанять кого хотите.

Все трое уехали примерно через неделю после моего девятнадцатого дня рождения. Я плакала в аэропорту, не зная почему. Я не знала, что буду это делать, но потом взгляд моего брата и его жены, которых я очень люблю, наполнил меня неожиданной эмоцией. Лео так сильно напоминал мне отца. Все, чем я пожертвовала, чтобы постараться держать его в безопасности, оказалось, стоило этого.

– Я буду в порядке, Анни, – сказал Лео.

– Я знаю.

– Ты никогда не прекратишь беспокоиться обо мне, не так ли?

Вот в чем дело, Лео. Я уже прекратила. Вот почему я плачу. От облегчения. Я действительно считаю, что ты будешь в порядке.

***

Когда Лео и Норико уехали, мы с Тео не могли отсутствовать в городе в одно то же время – мне пришлось следить за нью-йоркским клубом, который был штаб-квартирой бизнеса, а Тео был занят созданием меню в других точках. Следовательно, я видела Тео реже во втором полугодии 2085 года, чем в первом. Однажды октябрьской ночью он позвонил мне из гостиничного номера в Чикаго.

– Аня, я скучаю по тебе. Скажи, что ты тоже скучаешь по мне.

– Я скучаю по тебе, – сказала я зевая.

– По твоему голосу не скажешь, что хоть чуть-чуть скучаешь, – сказал он.

– Я очень устала, Тео. Конечно, я скучаю по тебе.

– Хорошо, тогда ты должна поехать со мной домой на Рождество.

– Я не знаю. Мы с Нетти всегда проводим праздники в Нью-Йорке.

– Она тоже поедет.

– Авиаперелет – это дорого.

– Ты богатая девушка. Мы в любом случае с тобой постоянно летаем по работе.

– Не все в твоей семье меня ненавидят меня за воровство их ненаглядного Тео?

– Нет. Они будут рады увидеть тебя. Ты не была в штате Чьяпас почти два года. Кроме того, моле, которое мы едим у Дали, хорошее, но оно не дотягивает до стандарта бабули.

– Ты неисправим.

– Вот так бывает, когда ты взращиваешь какао. Какао – это требовательное растение, как ты хорошо знаешь. Слишком много воды – начнет плесневеть. Мало воды – оно высохнет и погибнет. Нельзя его просто задушить любовью. Ему нужно иногда побыть одному, чтобы расти. Если ты создашь для него тепличные условия, урожай будет мал. Иногда ты все делаешь как надо, а его все равно что-то не устраивает. Ты напоминаешь себе не ранить его самолюбие – ибо именно такое оно. Но оно стоит усилий – я говорю тебе, Аня, стоит. Делай все правильно и будешь вознагражден необычной сладостью, богатым вкусом, который ты не найдешь больше нигде. Выращивание какао сделало меня беспощадным, как ты говоришь, но также терпеливым и неторопливым. Все стоящее трудно любить. Но я отошел от темы. Поедешь со мной в Чьяпас на Рождество, а? Моя бабуля не становится моложе, и ты часто говорила, что хочешь показать Нетти мою ферму.

X

Я ВОЗВРАЩАЮСЬ В ЧЬЯПАС; РОЖДЕСТВО В ГРАНЬЯ-МАНАНЕ; ПРЕДЛОЖЕНИЕ, КАК ВТОРАЯ ХУДШАЯ ВЕЩЬ, КОГДА-ЛИБО ПРОИЗОШЕДШАЯ СО МНОЙ НА ПОЛЕ КАКАО

Год прошел быстро, безболезненно и без слез, крови, трагедии, ожидаемых мною от этой жизни. Худшее, что можно сказать об 2085 годе, так это то, что после работы я с ног валилась от усталости. (А ошибка встречаться с Тео – самое худшее, что я не желала признать касательно своих поступков в этом году.) В последнюю неделю декабря я оставила свой клуб в умелых руках моего персонала и вместе с Тео и Нетти на борту самолета отправилась в штат Чьяпас.

Первый раз я отправилась в Мексику усатым пассажиром под вымышленным именем на грузовом судне. Излишне говорить, что на этот раз путешествие было мягче. Долгие годы я мечтала съездить в Чьяпас с Нетти. Забавно было увидеть его ее глазами. Она отметила чистый воздух и лазурные небеса, цветы сюрреалистических форм и цветов, открытые, не запрещенные шоколадные магазины. Было приятно представлять ее семье Тео: его матери Лиз, сестре Луне, брату Кастильо, священнику и, конечно, его двум бабулям. (Другая сестра, Изабель, проводила праздники в Мехико.) Единственная печаль была в том, что старшая из двух бабуль, его прабабушка, не смогла покинуть свою комнату. Ей было девяносто семь лет, и они думали, что долго она не протянет.

Когда я приехала, Луна миновала брата, чтобы обнять меня

– Почему ты так долго не приезжала в гости? – спросила она. – Мы соскучились по тебе.

– Привет, Луна, – сказал Тео. – Кстати, твой обожаемый брат тоже здесь.

Луна проигнорировала его.

– А это, должно быть, Нетти? Умница, да?

– В большинстве своем, – ответила Нетти.

Луна заговорщически шепнула моей сестре:

– Я тоже самая умная в своей семье. Это страшное бремя, разве нет? – Луна повернулась к брату и ко мне. – Мило с вашей стороны явиться после большого урожая какао. Мне могла бы понадобиться ваша помощь неделю назад.

Мы с Нетти поставили багаж в нашу комнату, и тут мне передали, что прабабушка хочет увидеть меня. Я переоделась в платье и пошла в ее комнату, где рядом с ней уже находился Тео.

– Агх-агх, – произнесла она скрипучим голосом. Затем она сказала что-то по-испански, что я не смогла понять. Мой испанский ухудшился. Она пригрозила мне сморщенным пальцем, взглядом прося у Тео помощи.

– Она говорит, что счастлива видеть тебя, – перевел Тео. – Что ты выглядишь очень хорошо, не слишком толстая и не слишком худая. Ей грустно, что тебе потребовалось так много времени, чтобы вернуться на ферму. Она вновь передает, что сожалеет о том, что произошло по вине Софии Биттер. Она... Бабушка, я не буду этого говорить!

– Что? – спросила я.

Тео с прабабушкой обменялись парой фраз.

– Хорошо. Она говорит, что мы оба примерные католические дети, и ей не нравится, что мы живем во грехе. И Богу тоже это не нравится. – Щеки Тео горели, как красная, переспелая клубника.

– Скажи ей, что она неправильно понимает, – сказала я. – Что мы с тобой только друзья. Скажи ей, что у нас очень большая квартира.

Тео покачал головой и вышел из комнаты. Я взяла руку бабушки.

– Он только мой друг. Мы не грешим. – Я понимала, что это не совсем правда, но ложь была бальзамом на душу, а также хотелось сделать приятное старушке, чтобы той полегчало.

Прабабушка покачала головой.

– El te ama* (исп. «Он любит тебя»), агх-агх. El te ama. – Она протянула руку к сердцу, а затем указала на дверь, куда только что вышел Тео.

Я поцеловала ее в морщинистую щеку и притворилась, что не поняла ничего из того, что она сказала.

***

Я была слишком обеспокоена, чтобы по-настоящему оценить последнее Рождество в Гранье. Тогда я находилась в бегах и рвалась к тем, кого любила. Но в это Рождество вместе с Нетти меня особо ничего не беспокоило, и я позволила себе выпить с семьей Тео.

Утром мы обменялись памятными подарками. Мы с Нетти привезли шелковые шарфы для женщин Маркес. Для Тео я купила новый кожаный чемодан, который отдала ему перед отъездом. Он часто путешествовал по делам «Темной Комнаты», и я подумала, что он ему будет полезен. Мне Тео подарил ножны для мачете с выжженным именем АНЯ БАРНУМ, моим старым псевдонимном.

– Смешно каждый раз видеть, как ты вытаскиваешь мачете из рюкзака, – сказал он.

На рождественский ужин было моле из индейки и торт «Три молока». Нетти столько съела, что уснула – сиеста была священной традицией в Гранье. Пока моя сестра дремала, Тео спросил, не хочу ли я прогуляться по плантации какао.

Последний раз, когда мы с Тео гуляли по этим полям, на нас напал убийца, пришедший по мою душу. (Как бы абсурдно это не звучало, такой инцидент имел место быть в моей жизни.) Тео был серьезно ранен, я отрубила чью-то руку. И два года спустя я помню ощущение прохождения лезвия через плоть и кости.

Все-таки у меня с плантацией были не только плохие ассоциации. Тут Тео научил меня всему, что я знаю о какао. Не приехав сюда, я никогда бы не открыла «Темную Комнату».

Я увидела какао-бобы с признаками гнили. По привычке вытащила мачете и срубила их.

– Ты не потеряла свою хватку, – отметил Тео.

– Думаю, нет. – Я вложила в ножны мой мачете.

– Я заточу его перед отъездом, – сказал Тео. Он переплел пальцы с моими, и дальше мы пошли молча. Близился закат, но я была рада находиться на улице и ощутить кожей последние лучи теплого мексиканского солнца.

– Ты рада, что приехала сюда? – спросил Тео.

– Ага. Спасибо, что осуществил это. Мне надо было выбраться из города.

– Я знаю, Аня, – сказал он. – Я знаю тебя лучше, чем ты себя.

Мы прошли немного дальше, постоянно останавливаясь и ухаживая за какао. Когда мы подошли к концу поля, Тео остановился.

– Нам следует повернуть обратно, – сказала я.

– Не могу. Я должен сказать. – Но тут он умолк.

– В чем дело, Тео? Давай уже. Мне холодно. – В декабре мексиканская погода резко меняется от комфортной до холодной. Он схватил меня за кожаный ремень, где были пристегнуты к талии мои новые ножны с мачете и расстегнул пряжку.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Он вынул мой мачете из ножен.

– Убери руки от моего мачете, – я шутливо шлепнула его по запястью.

– Протяни руку, – сказал он.

Он повернул ножны и маленькое колечко – серебряный ободочек с белым жемчугом – выпало из ножен на мою ладонь.

– Ты не достаточно хорошо посмотрела.

Меня как мешком ударили. Я искренне надеялась, что это не то, на что похоже.

– Тео, что это?

Он схватил меня за руку и заставил надеть колечко на руку.

– Я люблю тебя, Аня.

– Нет, ты не можешь! Ты считаешь меня уродиной. Мы постоянно ругаемся. Ты меня не любишь.

– Я дразню тебя, дразню. Ты знаешь, что это так. Я люблю тебя. Я никогда не встречал человека, которого люблю так же, как тебя.

Я начала пятиться от него.

– Я думаю, нам следует пожениться. Мы одинаковые, бабуля права. Неправильно проводить нашу жизнь вместе, как прошлый год, не женясь.

– Тео, мы не можем пожениться только потому, что оскорбили твою прабабушку.

– Это не единственная причина. И ты это знаешь. Я люблю тебя. Моя семья очень любит тебя. И никто, никогда не будет иметь больше общего с тобой, чем я.

– Но Тео, я не люблю тебя. Я никогда не утверждала этого.

– Какое это имеет значение? Ты лжешь себе о любви. Я знаю тебя, Аня. Ты боишься, что попадешь под ее влияние или тебе будет больно. Так ты убеждаешь себя, что ты не любишь. Ты боишься счастья, поэтому уничтожаешь и досаждаешь ему каждый раз, когда оно приходит. – Он взял меня за руку. – Разве мы не были счастливы последний год?

– Да, но...

– Есть кто-то, кого ты предпочтешь мне?

– Нет, Тео, нет никого.

– Конечно, нет. Так выходи за меня замуж, Аня. Отдайся счастью. – Он обнял меня.

– Тео, – сказала я, – Я не хочу выходить замуж за тебя. Я не хочу выходить замуж ни за кого. Посмотри на моих родителей. Посмотри на родителей Вина.

– Мы не будем им уподобляться. Я вижу тебя старушкой и себя старичком. Мы готовим и дразним друг друга весь день. И мы счастливы, Аня. Клянусь тебе, мы счастливы.

Он меня не слушал. Я не знала, как заставить его понять. Я чувствовала себя пойманной в ловушку, обманутой и одураченной им. Но и потерять маленького изменника мне не хотелось. Я взглянула на него. Да что со мной не так, почему этого красивого, забавного парня мне не было достаточно?

– Тео, давайте подождем.

– Ты имеешь в виду с помолвкой перед свадьбой?

– Я еще очень молода. Мне надо время подумать.

– Ты не молода, – сказал он. – Ты никогда не была молодой. Ты родилась старой и познала собственный ум давно, с тех пор как я знаю тебя.

– Тео, даже если бы я действительно любила тебя, я не верю, что любовь – это достаточная причина, чтобы пожениться.

Тео рассмеялся.

– Тогда что достаточная причина? Скажи мне.

Я пыталась придумать одну.

– Я не знаю. – Кольцо жало, палец заныл. Когда я сняла его, оно выскользнуло из моих рук и упало где-то в посадки в грязь. Я упала на колени и, разыскивая его, разгребла почву.

– Тео, прости меня. Кажется, я потеряла твое кольцо!

– Успокойся, – сказал он. – Я его вижу. – У него было острое зрение после стольких лет выращивания какао. Спустя секунду он отыскал кольцо.

– Не трудно найти жемчужину в грязи, – сказал он.

Он попытался вернуть его, но я не приняла его на этот раз. Я держала кулаки сжатыми.

– Тео, пожалуйста, – сказала я. – Я умоляю тебя. Спроси меня в другой раз.

– Признай, что любишь меня. Я знаю, ты любишь меня.

– Тео, я не люблю тебя.

– Тогда, что мы делали весь прошедший год?

– Я не знаю, – сказала я. – Это была ужасная ошибка. Ты мне очень нравишься. Мне нравится тебя целовать, но я не могу быть более благодарной тебе. И я знаю, что я не люблю тебя.

– Как ты можешь знать?

– Потому что я... я была влюблена. И не чувствую к тебе подобного.

– Ты имеешь в виду Вина? Почему тогда ты все еще не с ним, если так сильно любишь?

– Я хотела бы чего-то другого, Тео. Некоторым девушкам достаточно любви, но недостаточно для меня.

– Ты бросила Вина, а мальчик клялся тебе в любви, потому что, как ты говоришь, любовь – это не достаточная причина. У тебя есть дружба, работа, а также развлечения со мной, но этого же тебе не хватает. Любви ты не хочешь. Тогда чего? Тебе не приходило в голову, что ничто и никогда не удовлетворит тебя?

– Тео, мне всего девятнадцать. Я не знаю, чего я хочу.

Тео опустил кольцо на ладонь и мгновение созерцал его.

– Может, нам расстаться? Ты этого хочешь?

– Нет. Я говорю... я говорю, что я не могу выйти за тебя прямо сейчас. Вот и все. – Он слаб и эгоистичен, но мне не хотелось его потерять. – Давай забудем, что это вообще случилось. Давай вернемся в Нью-Йорк и к прежним отношениям.

Тео долго смотрел на меня, а затем кивнул и положил кольцо в карман.

– Однажды, Аня, ты будешь старой, такой же старой, как твоя бабушка и как моя бабуля. Ты будешь больна и тебе нужно будет положиться на кого-то кроме себя. Тогда-то ты почувствуешь сожаление о том, что послала подальше всех, кто пытался любить тебя. – Он протянул мне руку и помог подняться с земли. Я отряхнула платье от грязи, однако влажную почву так просто не отчистить.

XI

Я ПРАКТИЧЕСКИ ИДУ ПО СТОПАМ ОТЦА

Когда мне было двенадцать, я обсуждала со Скарлет, что произойдет, если мальчик (возможно, принц) предложит мне брак, и своим отказом я поставлю себя в неловкое положение.

– Он, наверное, исчезнет на следующий день, – сказала Скарлет. В любом случае, обсуждение подало мне ложную идею, что ничто не в силах передать мощь силу магического исчезновения. Разве это не лучший вариант? Да как мальчик мог подумывать остаться после того, как он предложил тебе свое сердце, а ты сказала: «Благодарю, но я бы предпочла другое». Если честно, я бы предпочла не иметь сердца вообще.

Когда мы вернулись в Нью-Йорк, я ожидала что такой гордец как Тео уедет или даже покинет страну. Конечно, это было бы непрактично – он жил в моей квартире, мы вместе вели бизнес. Отнюдь, мы стали жить так, как будто ничего не изменилось. Это было ужасно. Он не припоминал о предложении, хотя я чувствовала, что оно висит в воздухе над нами, как дождевая туча в августе. Быть может, он был терпелив. Быть может, он считал, что я передумаю. Меня так подмывало сказать ему: «Пожалуйста, друг мой, иди и будь свободным. Я освобождаю тебя. Я так много тебе задолжала и приношу одно лишь горе. Ты заслуживаешь большей любви, чем я могу тебе дать». Но я, наверное, была слишком трусливой.

Иногда его насмешки казались менее игривыми и более обидными, чем раньше. Однажды, когда мы спорили о минимальном объеме какао, требовавшемся в напиток, он сказал мне, что мое «уродливое сердце под стать волосам». В такие моменты я чувствовала, что мы были на грани последнего спора, который приведет нас к заключительному акту.