Текст книги "Век любви и шоколада (ЛП)"
Автор книги: Габриэль Зевин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– А что за инцидент? – спросила я.
Список прегрешений Нетти
1. Не приняла участие в математических и естественнонаучных лабораторных работах
2. Абсолютно не уважает персонал и других отдыхающих
3. Была застукана с шоколадом на территории лагеря
4. Была застукана в комнате мальчиков после отбоя
5. Сбежала из лагеря, угнала фургон и залетела в кювет
Последнее положило официальный конец терпению лагерного руководства.
– Но она цела? – уточнила я.
– Шишки и синяки. С фургоном все гораздо хуже. Мне нравится ваша сестра, а прошлым летом она имела оглушительный успех, оттого все, включая меня, старались игнорировать неприятности. Наверное, мне стоило позвонить раньше.
Мне хотелось наорать на мисс Бельвуар за недостаточный присмотр, но я понимала, что это неразумно. Я закусила потрескавшуюся губу, которая немедленно начала кровоточить.
***
Нетти прибыла в квартиру в шесть утра, когда уже наступило воскресенье. Моя сестренка была в ссадинах. На лбу и щеке синяки, на подбородке – глубокий порез.
Она раскрыла руки, будто собираясь меня обнять, но затем на ее лице появилось выражение досады.
– Ради всего святого, Анни, не смотри на меня так. Ты не моя мать. – Она прокралась в свою спальню и хлопнула дверью.
Я дала ей десять минут, и только потом постучала.
– Отвали!
Я повернула ручку. Заперто.
– Нетти, нам необходимо обсудить случившееся.
– С каких это пор ты хочешь говорить? Разве ты не мисс присутствие духа? Не мисс держу все в себе?
Я отомкнула замок шпилькой, которую мы хранили у комнаты Лео (теперь она принадлежала Норико).
– Уйди! Будь любезна оставить меня одну!
– Не могу, – отрезала я.
Она натянула одеяло на голову.
– Ну так что случилось?
Она не отвечала.
Я не уходила. Такое ощущение, что жили тут два человека: подросток и молодая девушка. Тут валялись бюстгальтеры и куклы, духи и мелки. На крюке висела одна из фетровых шляп Вина. Эти шляпы ей нравились всегда. Рядом с зеркалом таблица Менделеева, я отметила, что некоторые элементы были обведены.
– Что эти пометки значат? – поинтересовалась я.
– Мои любимые.
– Как ты их выбрала?
Она вынырнула из-под одеяла.
– Водород и кислород – это же очевидно. Они составляют воду, главный жизненный ресурс, если тебя это заботит. А из натрия и бария образуются мои инициалы. – Она ткнула на Ar. – Аргон абсолютно инертен. На него ничего не влияет, и он с трудом образует химические соединения, то есть налаживает отношения. Одиночка. Ни о чем никого не просит. Напоминает тебя.
– Нетти, это бред. На меня многое влияет. На данный момент я расстроена.
– На тебя-то? Трудно сказать, Аргон.
– Суть в том, что не важно, что там с тобой приключилось в лагере. Лето есть лето. Лето далеко от реальной жизни.
– Да ты что?
Я покачала головой.
– У тебя выдалось неудачное лето. Только и всего. Школа начнется через пару недель. Это твой младший год, я считаю, он будет для тебя важным.
– Ага, – сказала спустя некоторое время.
– Мне надо идти в клуб, но я вернусь, – сообщила я.
– А я могу пойти?
– Как-нибудь в другой раз. Отдохни сегодня. Выглядишь неважнецки.
– А я думала, что выгляжу бесподобно.
– Скорее, проблемно.
– Криминально. Как истинная Баланчина.
Я поцеловала Нетти в лоб. У меня всегда было туго со словами. По пути через разум от сердца и ко рту предложения теряли смысл и безнадежно запутывались. То, что я намеревалась высказать, не обретало плоти. Сердце думало «люблю». Разум предупреждал «ты не пройдешь». Как же глупо. Как опасно. Рот открывается и произносит «пожалуйста, уйди», или что еще хуже, выдавливает пару-тройку бессмысленных шуток. Знаю-знаю, в такой момент к Нетти надо относиться мягче.
– Нет, ничего подобного. Ты самая умная и лучшая девочка в мире.
***
Вместо того, чтобы поехать на автобусе, я отправилась в клуб пешком. Наступила ночь и уже поздновато для прогулок в одиночку, но даже безучастному Аргону временами необходимо освежить голову. Я уже одолела половину пути, и когда находилась на площади Колумба, хлынул дождь. Волосы закурчавились, но мне было все равно. Обожаю Нью-Йорк в дождь. Мерзкие запахи ослабли, тротуары практически блестят от чистоты. Красочные зонтики словно перевернутые побеги тюльпанов, окна нежилых небоскребов темны. Под дождем забываешь о нехватке воды, или что кто-то любил тебя по-настоящему, быть может, вечною любовью. Я верю дождю.
Прогуливаясь, я размышляла о Нетти и о том, что этим вечером я говорила и делала правильные вещи. В ее годы я была несчастна. Родители погибли, состояние бабушки ухудшалось с каждым днем. Единственным другом в школе была Скарлет. Я была одержима идеей, что меня все оскорбляют, возможно, так оно и было. Я постоянно попадала в переплет и набивала шишки. (Оглядываясь назад, удивительно, как это меня не выгнали из Троицы еще раньше.) В четырнадцать я не была на пике привлекательности – большая шевелюра, круглое личико, а грудь только выясняла, что она грудь. Когда мне стукнуло пятнадцать, я стала выглядеть умнее, начала встречаться с Гейблом Арсли, первым парнем и первым, кто сказал мне, что красивая. Вот видите, дождь ловко подменил мои воспоминания о Гейбле на хорошие.
Я поднималась по ступенькам крыльца, как из темноты вынырнул мужчина и схватил меня за руку.
– Аня, где София? – Он грубо потянул меня за безголовую статую льва, одну из охраняющих вход фигур.
Им оказался Микки Баланчин, мой кузен и муж Софии. Он схуднул, даже в темноте его кожа казалась желтушной. Я не виделась с ними с тех самых пор, как они внезапно покинули город.
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Я попыталась вырвать руку, но он подтащил меня ближе. Я ощутила его дыхание, которое было приторно сладким и отталкивающим. Напоминало сырую кожу.
– Мы открывали в Швейцарии новую фабрику Биттеров, – рассказал он. – Мы остановились в отеле, и одним утром она спустилась на завтрак со своим телохранителем, но не вернулась обратно. Знаю, она пыталась тебя убить...
Я прервала его.
– Так все же она?
– Все же она моя жена. Мне надо разыскать ее.
– Послушай, Микки, ты порешь какую-то чушь. Я несколько месяцев вас в глаза не видывала, и уж тем более понятия не имею, где она находится.
– Я думал, ты похитила ее в отместку.
– Похитила ее? Ну уж нет. Я открывала собственное дело. Как-то не было времени похищать кого бы то ни было. Хочешь верь, хочешь не верь, я о ней месяцами не вспоминаю. Уверена, такая особа нажила много врагов помимо меня.
Микки вынул пистолет и уткнул его под мои ребра.
– У тебя есть все основания желать Софии плохого, но мы можем помочь друг другу, если ты скажешь мне, где она.
– Микки, прошу. У меня и правда нет представления об этом. Я правда... – Я начала тянуться за мачете, которое хранилось в рюкзаке все лето. Очевидно же, что без пальто я не могла прицепить его к поясу. Приобретением ножен я не заморачивалась.
Тут заговорил другой голос:
– Добро пожаловать домой, Микки Баланчин. К твоему затылку приставлен пистолет, посему предлагаю тебе бросить оружие. – Мистер Делакруа уткнул в череп Микки какую-то штуку, как по мне даже в темноте не похожую на пистолет. Какая-то бутылка. Из-под вина? – Если с тобой кто-то есть, предлагаю и ему бросить оружие. Двое против одного, уж я-то знаю, что у мисс Баланчиной руки чешутся вынуть мачете, хотя она думает, что о нем никто не знает.
– Я один, – отозвался Микки и медленно опустил оружие.
– Хороший мальчик, – усмехнулся мистер Делакруа.
– Я не собирался навредить ей, – принялся оправдываться Микки. Он кашлянул, звук вышел низкий и дребезжащий. – Только получить информацию. – Микки опустил пистолет на землю, и я его подобрала. Невзирая на это, кажется, я не особо счастлива появлению мистера Делакруа. Не верится, что мой кузен выстрелил бы, да и не хотелось вовлекать его в семейные разборки. Откровенно говоря, его геройство меня раздражало. Я видела его насквозь. Нанимая его на работу, я осознавала, что для него собственные интересы превыше всего и чувствовала его притворство. Героизма от него и не требовалось – я сама какое-то время жизни себе герой.
– Ну раз правда, проходи внутрь и обсуди вопрос как цивилизованный человек, – обратился к кузену мистер Делакруа. – Мы все промокли, а ты выглядишь, будто вот-вот подхватишь воспаление легких, если мы так и будем стоять тут.
– Хорошо, – согласился он.
Когда мы все зашли, я попросила Джонса, охранника, выбежавшего из клуба, остаться с Микки.
Наша компания увеличилась на одного, мы поднялись по лестнице мимо клубной зоны и направились в мой кабинет. Я отперла двери и приказала Джонсу и Микки подождать внутри. Затем спустилась в холл отпустить на вечер мистера Делакруа. Он протянул мне тоненькое полотенце, вероятно, добытое им на кухне.
– Тебе необходима личная охрана. Я не могу всегда быть рядом для твоего спасения...
Я перебила его.
– Я рада, что вы подняли эту тему, мистер Делакруа. И хотела бы напомнить, что вы наняты не героя из себя строить.
– Героя? – переспросил он. – Строить?
– Строить, – утвердительно сказала я. – А ведь вы мой служащий.
– Партнер. Понимаю, какую сделку я отвергнул.
– Моя доля в бизнесе больше вашей, и разрешения поступать как вздумается мне не требуется.
Он невыразительно посмотрел на меня.
– Отлично, Аня. Чего мэм изволит?
– Юридические консультации. И ничего более.
– Правильно я понимаю свои обязанности... если ночью я увижу тебя – скажем, пусть это будет темная и ветреная ночь – и на тебя нападет человек, которого я опознаю как кузена-мафиози, который не то пытался убить тебя и твою семью, не то не пытался, протокол диктует, что я должен, – он пожал плечами, – отвести взгляд в сторону и бросить тебя умирать?
– Да, но…
На этот раз он перебил меня.
– Хорошо. Рад, что этот момент мы прояснили.
– Я не собираюсь умирать. Пока что. Ведь выжила же после отравления, можете в это поверить.
– Как бы то ни было, как твой юрист-консультант и только в этом качестве, я не хочу превышать полномочия, и считаю, что для твоей безопасности это полезно.
– Вы выбрали неправильный путь. Говорю же, нам необходимо очертить границы. Определить роли. Я ценю вашу потребность знать обо всем, но мы не одинаково согласны, что лучше для клуба и для вас, если возникают вопросы, особенно с вовлечением Семьи, от которой вы должны держаться подальше?
Мгновение он обдумывал мой вопрос.
– Как пожелаешь. Что случилось с той гиганткой, которая следовала за тобой по пятам?
– Я отпустила Дейзи.
– Зачем ты это сделала?
– С тех пор, как я пытаюсь действовать в рамках закона, не думаю, что составлю о себе хорошее впечатление, разгуливая с охраной. Я пока что им доверяю. Не желаю ходить по городу с охраной как закоренелый гангстер. Вам ли не знать, как важен внешний вид.
– Кажется, ты выжила из ума. Не соглашусь, но твое обоснование понимаю.
– Доброй ночи, мистер Делакруа.
Я поднялась в кабинет. Микки и Джонс втиснулись на мое любимое место. Я вытерла волосы полотенцем, поданным мистером Делакруа, и протянула его Микки.
– Твой парень? – Микки кивнул на другую сторону коридора.
– Парень? Издеваешься? Это Чарльз Делакруа. Должен помнить, как в 83-ем он претендовал на окружного прокурора.
– И правда он.
– Он проиграл выборы и теперь мой юрист-консультант.
– Чудно, – отозвался Микки.
– Парень! – Меня аж затрясло при мысли о том, что хоть кто-то подумал, что Чарльз Делакруа мой парень. – Это отвратительно, Микки. Он примерно вдвое старше меня, а может и больше. Он даже для отца староват. Он отец Вина. Помнишь моего бывшего парня?
– Эй, я и не берусь судить, как другие живут. – Его глаза остекленели и с трудом фокусировались. Я чувствовала, что он на грани обморока, поэтому мне необходимо было разузнать информацию, покуда он не отключился.
– Что ты знаешь о заказе убийства Нетти, Лео и меня? – перешла я к делу.
– Я настолько же в неведении, сколь и ты. Когда я узнал о причастности Софии, нападения уже произошли. Она вынудила меня бежать, иначе Семья убила бы меня. Она убедила меня, что ты всеизвестная любимица Баланчиных и что Семья примет твою сторону, с радостью перерубит ниточку, кою я из себя представляю. Она настаивала, что все повесят организацию заговора на меня, ведь я хотел избавиться от отпрысков Леонида Баланчина. Поэтому я и уехал вслед за ней. Быть может это и глупо, но времени подумать над этим не было, да и она все же моя жена. Но меньше чем через месяц один мой добрый друг рассказал мне, что ты позволила Толстому Медовухе возглавить Семью, и тогда же я узнал о лжи Софии.
– Кто еще причастен?
– Юджи Оно, несомненно. – Микки закашлялся так сильно, что я заволновалась, как бы он не поперхнулся. Мне померещились капли крови на полотенце, которое я ему подавала. – Они были любовниками, знаешь ли.
Ходили слухи, но все, что я знала наверняка, так это то, что они были одноклассниками.
– Кто-нибудь еще?
– Все. Больше я не знаю. Ничего важного.
– Саймон Грин?
– Юрист?
Незаконнорожденный сын моего отца, хотелось мне сказать.
– Много юристов. Саймон далеко не самый худший. – Он кашлянул еще раз, на сей раз это прозвучало, как будто его легкие забиты шариками.
– Что с тобой? – спросила я.
– Думаю, за границей что-то подцепил.
– Заразное? – вступил в беседу Джонс. Начальник охраны редко чувствовал потребность вставлять комментарии.
– Не знаю.
Джонс отодвинулся от Микки так далеко, насколько позволяло сиденье.
– Зачем тебе София? Если ее похитили, то туда ей и дорога. Дай ей исчезнуть.
– Я не закончил с ней дела. Мне необходимо с ней увидеться.
– Сказать, что бизнес есть бизнес?
– Если это не похищение, значит, она меня подставила. Она увела меня из Нью-Йорка, чтобы власть прибрал к рукам Толстый. Быть может, решила, что тебя скоро уберут. Я уже ничего не понимаю. – Несмотря на то, что дождь охладил летнюю ночь, Микки покрылся потом. – Она... – Он снова кашлянул, но на этот раз огромный сгусток кровавой мокроты плюхнулся на мой стол словно резиновый мячик.
– Микки, тебе плохо, – произнесла я, хоть это и было очевидно. – Принести попить?
Микки не отозвался. Глаза закатились, тело свело судорогой.
Джонс посмотрел на меня без каких-либо эмоций.
– Отвезти его в госпиталь, мисс Баланчина?
– Не вижу другого выбора. – Особой любви к кузену я не испытывала, но и чтобы он умер в моем кабинете тоже не хотелось.
***
Три дня спустя Микки Баланчин умер. Он прожил годом меньше, чем мой отец. Официальной причиной смерти оказался невероятно редкий штамм малярии, но причины эти довольно часто не имеют отношения к правде.
(Примечание: по многим причинам я подозреваю отравление.)
III
Я ПРИБЕГАЮ К ПОМОЩИ СТАРОГО ДРУГА; НЕ ОТКАЗЫВАЙТЕ В ЧАС СОМНЕНИЙ; ПОПЫТКА ОПРЕДЕЛИТЬ ЭРФИКС ТАНЦА; ПОЦЕЛУЙ ПРЕКРАСНОГО НЕЗНАКОМЦА
– Правило всех врачей – не навреди, – произнес доктор Парэм.– Ну, немного шоколада вреда не нанесет. Я подпишусь под каждым рецептом сколько тебе угодно. – Ему было шестьдесят два года и он терял зрение, поэтому за операцию он принял должность в «Темной комнате». У семерых других докторов, которых я наняла работать в моем клубе, тоже были свои причины – самой важной их которых и разделяемой всеми являлась нужда в финансах. Какао можно использовать для лечения всего, от усталости до головной боли, от тревожности до тусклой кожи. Впрочем, негласная политика нашего клуба предписывала выдавать рецепты всем желающим старше восемнадцати. За эту услугу мы платили врачам и ожидали от них примирения с совестью. Я сообщила доктору Парэму, что он принят.
– Это озадачит мир, в котором мы живем, мисс Баланчина. – Он покачал головой. – Я помню времена, когда шоколад стал вне закона...
– Сожалею, доктор Парэм. Я с великим интересом обсужу это в следующий раз. – Клуб открывается завтра и мне многое надо успеть. Я встала и пожала ему руку. – Пожалуйста, сообщите Норико размер одежды.
Я спустилась в недавно смонтированный бар и прошлась по девственно чистой кухне. Нигде в Манхэттене такой блестящей кухни я не видела. Похоже на рекламу из двадцать первого века. Люси, барменша, и Брита, шоколатье из Парижа, хмурились над кипящей кастрюлей.
– Аня, сними пробу, – попросила Люси.
Я облизнула ложку.
– Все еще слишком горько.
Люси выругалась и вылила содержимое в раковину. Они разрабатывали наш фирменный напиток. Мы закончили составлять меню, и я чувствовала нужду в какой-то фишке. Я надеялась, что получатся они такими же особенными, как напитки в Мексике.
– Попытайся снова. На это раз больше похоже.
За ними виднелась кладовка, полки которой неделю назад заняли поставки из Гранья-Манана, какао-фермы, где я провела прошлую зиму. Оглядываясь назад, я пришла к выводу, что нужно было позвать бабушек или же самого Тео для обучения моих поваров.
Я вернулась в бар, где меня поджидал мистер Делакруа.
– Хочешь почитать интервью в Дэйли? – поинтересовался он.
– Не очень. – Мистер Делакруа настоял нанять пресс-секретаря и медиа-стратега. На протяжении последних двух недель я давала нескончаемые интервью и выяснила за это время, что Аргон не способен распространяться о себе. – Все так плохо?
– Послушай, нам некоторое время нужно общаться с газетчиками.
– Вы должны были от них отделаться. – Он внес в дело свою долю, но настоял, чтобы представительным лицом была я. – Идиотское ощущение из-за того, что я рассказываю о себе.
– У тебя неверное представление. Ты не рассказываешь о себе. Ты даешь людям понять, кто в этом грандиозном проекте хозяин.
– Они прикопались к той части моей жизни, обсуждать которую неудобно. – В чем заключалась сложность: репортеры не чувствовали рамок, а я была от природы скрытной и очерчивала границы. Ну не желаю я распространяться о прошлом: из-за убийства отца и матери, да и других родственников, заключения в «Свободе», исключения из школы, арестованного брата, отравления одного бывшего парня и ранения другого. – Мистер Делакруа, они хотят раскопать древнюю историю, не имеющую отношения к клубу.
– Так не обращай внимания на вопросы. Обсуждай то, что хочешь. Вот и весь секрет, Аня.
– Как считаете, клуб ждет фиаско из-за отвратительного интервью?
– Нет. Это возымеет обратный эффект. Люди так и повалят. Я верю в эту затею. Верю.
Я собралась провести пальцами по шевелюре, но затем вспомнила, что волос-то у меня нет. Медиа-стратег решил, что было бы неплохо обновить мой образ до открытия клуба. Пропали мои кудряшки, делавшие меня неопрятным ребенком, а отнюдь не хозяйкой собственного «самого горячего клуба в Нью-Йорке»! Но я поняла, что гладкий, неровный боб, химически укрощенный и прилизанный, на волосок от гибели. Я не собиралась вздыхать, но все-таки это сделала.
– Подрастеряла свои косоньки, бедняжка.
– Издеваетесь, мистер Делакруа. Все равно они были короткими. Всего лишь волосы. – Всего лишь волосы, но я плакала, когда их отрезали. Парикмахер развернула кресло, чтобы показать результат. В зеркале я узрела пришельца, перенесшего тяготы выживания на враждебной планете, куда упал его корабль. Уязвимый видок на мой вкус не очень. Кто это такая? Ну точно не Аня Баланчина. Она точно не я. В отражении я настолько на себя не была похожа, что всполошилась, накрыла обстриженную голову руками и заплакала. Стыдно-то как. Одно дело лить слезы на похоронах, а другое над волосами.
– Вам не нравится, – произнесла ошарашенная парикмахерша.
– Нет. – Я уняла судорожные всхлипы и попыталась придумать оправдание для моего поведения. – Э... Шее ужасно холодно.
К счастью, о моей минутной слабости был осведомлен только стилист.
– Я и забыл. Девушки так трясутся над своими волосами. Вот когда моя дочь попала в госпиталь, – мистер Делакруа прервал себя ироничным кивком. – Это не та история, что я собирался рассказать. – Он уставился на меня. – Мне нравится новая прическа. Старая тоже нравилась, но и эта тоже ничего.
– Прекрасная поддержка. Надо же, ничего так.
– Сейчас у меня возник глупый, но возможно неловкий вопрос. – Он помолчал. – Бесконечно мудрый стратег думает, что на завтрашнее открытие было бы здорово назначить встречу.
– И моя сестра для этого не подходит, видимо?
– Полагаю, им есть кого подобрать, если тебе не с кем.
– А я-то думала, что Вин уехал в колледж, – пошутила я.
– Он уехал на прошлой неделе.
– И вдобавок он меня ненавидит.
– Что есть, то есть. Окружным прокурором я не стал, так хоть раздавил этот глупый школьный роман.
– Замечательно получилось.
По правде говоря, звать мне некого. Я по уши в работе, не до свиданий. А с бывшими я не в ладах. – Не надо мне никаких свиданий, – ответила я наконец. Я собираюсь взять сестру и думаю придерживаться только этого курса.
– Хорошо, Аня. Я передам твои слова команде, – мистер Делакруа направился к двери.
– Вы всегда считаете, что предугадываете мои действия.
Он вернулся ко мне.
– Ну нет. Не предугадываю. – Он обвел рукой пространство помещения, за последние недели ставшего больше похожим на клуб. Пол прилизан и натерт. Потолок с нарисованными облаками восстановлен. Серебристые шторы из бархата завешивали окна высотой от пола до потолка. Стены выкрашены в насыщенный шоколадно-коричневый цвет. К этому добавились длинная барная стойка из красного дерева и эстрада. Во второй половине дня постелили красный ковер. Чего же нам не хватает? Платежеспособных клиентов. – Чудовищные размеры, – перевел он тему. – Не засиживайся допоздна, выспись-ка лучше.
***
Вопреки инструкциям мистера Делакруа, этой ночью я провалялась в кровати без сна. По своему обыкновению я истязала себя, перечисляя все, что могло пойти не так.
– Извиняюсь, что разбудил вас, мисс Баланчина. Тут напакостили. Вылили кислоту – мы только предполагаем, что кислоту – на запасы какао.
Когда я приехала, Джонс проводил меня к кладовой. Вся партия какао была облита жидкостью, похожей не то на хлорку, не то на кислоту. Она прожгла в мешках дыры, сквозь которые виднелись грязеподобные сгустки влажного какао.
– Нельзя здесь задерживаться, – предупредил Джонс. – Плохая вентиляция.
Глаза наполнились слезами. Я не знала что и думать. Не так-то просто отыскать двести пятьдесят фунтов сырого какао для сегодняшнего открытия.
Я уже собралась на выход, как вдруг заметила на полке «Особый темный». Не очень умно. Хотя так и задумано.
Я не виделась с Толстым, ставшим главой Семьи. Во время июльской подготовки он угрожал мне, что без последствий не обойдется. Кажется, он имел в виду это. Я понимала, что позже нам придется столкнуться. И в то же время расставила приоритеты. Я достала телефон, чтобы позвонить поставщику из Мексики.
– Аня, ты в такую рань. Еще не время говорить по-английски, – заявил Тео, подняв трубку.
– Тео, у меня беда.
– Я серьезен как могила, говоря, что убью ради тебя. Мал, да удал.
– Нет, шутник. Не надо убивать ради меня. – Я объяснила, что произошло. – Мне надо узнать, есть ли где-нибудь поблизости, скажем, двести пятьдесят фунтов какао к вечеру?
Несколько секунд Тео не отвечал.
– Катастрофа. Следующая поставка не прибудет раньше среды. В твоей стране больше нет какао в таком количестве, а если бы и было, то за качество я не ручаюсь. – Он окликнул свою сестру: – Luna, despiértate! Necesitamos un avión (Прим.пер. «Луна, подъем! Нам нужен самолет!»)
– Un avión? – Мой испанский атрофировался за месяцы, которые я провела вдали от Мексики. – Погоди, это случаем не самолет?
– Да, Аня, я мчусь к тебе. Не могу же я позволить тебе открыть бизнес с низкокачественного какао. В Чьяпасе сейчас пять утра, Луна прикинула, что к вечеру я прилечу. Ты вышлешь мне навстречу грузовик?
– Разумеется. Но Тео, грузовой самолет – это же очень дорого. Я не могу позволить тебе и твоей семье принять на себя расходы.
– Деньги у меня есть. В Мексике я богатый шокобарон. Я это сделаю в обмен на... – он сделал паузу, чтобы выдумать цену – пятьдесят процентов выручки с первой недели.
– Пятьдесят процентов неоправданно высоко, Тео. И кроме того, ты всегда так ведешь торг? Ты ведь уже сказал Луне готовить самолет, разве нет?
– Правду говоришь, Аня. Тогда пятнадцать процентов выручки до тех пор, пока расходы на самолет, топливо и какао не покроются?
– Тео, сейчас ты предлагаешь слишком мало. Мой бизнес может прогореть и тогда ты ничего не получишь.
– Я в тебя верю. Кто научил тебя всему? Плюс это дает мне отличный шанс повидать Нью-Йорк. Я хочу помочь тебе. И не прочь увидеть тебя. Волосы отрасли?
Я ответила ему, что он увидит их когда приедет.
– Тео, buen viaje. (Прим.пер. «Удачно долететь.»)
– Хорошо, Аня. Ты не полностью забыла испанский.
***
Домой я не вернулась, потому что знала – не усну. Я уселась в кабинете в отцовском кресло, том самом, в котором его убили, и предалась размышлениям. Что, если все пойдет не так? Что, если я облажаюсь и выставлю себя посмешищем? Я задумалась о Софии Биттер, Юджи Оно, Саймоне Грине, и, разумеется, Толстом. А вдруг они посмеются и будут правы? Вдруг моя затея идиотская, а я дурочка, надеющаяся внести новое слово? А вдруг мистер Киплинг был прав? Что я знаю о ведении дел?
А если какао привезут, мы приготовим напитки, а никто не придет? А если придут, но какао-ненавистники откажутся принять его, как и шоколад? Придется уволить работников? А где они будут работать? Если на то пошло, то что я буду делать без работы? У меня есть аттестат и судимость, а перспектив в колледже нет. А если я в итоге потерплю крах? Кто оплатит Нетти колледж? Вдруг я потеряю квартиру? А если я в восемнадцать лет гроблю свою жизнь? Куда мне податься? Я совершенно одна и некрасива с этой дурацкой короткой прической.
А если мой любимый уедет и все закончится ничем?
Я не слишком сильно зацикливаюсь на Вине, несмотря на Скарлет, но все равно скучаю по нему. Конечно, скучаю. Во времена, подобные этим, я чувствую его отсутствие особенно сильно.
Целых три с половиной месяца прошло с нашего расставания. Только сейчас я поняла, что произошло.
Я не была чиста. И понимала, что делаю. Понимала, почему я была неправа (и он тоже). Мы повстречались в школе, поэтому шанс, что мы вместе надолго, был довольно мал, даже если мы изначально не были предназначены друг другу.
Да, я сделала выбор. А выбрать клуб означало не выбрать Вина. Я пожертвовала им ради того, что, как я верила, возвеличит меня. Но, Господи, если ты считаешь, что мысль бросить Вина меня не мучает, то ты заблуждаешься. Знаю я, что раздражающий персонаж, что имею склонность к сухости и выдаю мужественные речи. Такова моя природа – скрывать самое святое в сердце. Несмотря на то, что чувства мои сокрыты, это не значит, что я не переживаю.
Я отказалась от аромата Вина (сосны и цитруса), его рук (нежных ладоней, длинных пальцев), его рта (бархата и чистоты), и даже от его шляп. Мне хотелось поговорить с ним, поведать задумки, подурачиться и поцеловать его. Я отказалась от любви не от привязанности к другому человеку, а потому что он решил, что я чрезвычайно сильна, уникальна и стою свеч.
Это не давало мне покоя.
***
Какао привезли в два, а с ним и Тео.
– Уродливая прическа
– А я думала, тебе понравится.
– Я такое презираю. – Он закружил меня. – Зачем девушки терзают волосы?
– В моем случае это бизнес-решение. И если ты так и продолжишь, то рискуешь ранить мои чувства.
– Видимо, за долгую разлуку ты позабыла, какой я дурной? Меня нужно игнорировать. С волосами не все так страшно. На мне же они растут. Надеюсь, у тебя тоже. – Он расцеловал меня в обе щеки. – Местечко не менее красивое. Веди оценить кухню.
Когда мы с Тео принесли в мешках какао, сотрудники повеселели, а Люси даже расцеловала Тео. Такой уж он привлекательный. Она заставила его подписаться под напитком, находившимся еще в стадии разработки. Тео попробовал его, медленно проглотил, вежливо улыбнулся Люси и поставил стакан на стойку. Затем отвел меня в сторонку и прошептал на ухо:
– Аня, так не пойдет. Ты не можешь такое подавать.
Я объяснила Тео, что ни у одного американского бармена нет опыта приготовления какао из-за его запрета. Мы делаем все, что можем в подобных обстоятельствах.
– Я серьезно. На вкус как грязь. Какао требует большей ловкости. Ее нужно раздразнить, спровоцировать. Я здесь. Позволь помочь. – Он засучил рукава и надел фартук.
Он взглянул на Люси.
– Слушай, не прими за неуважение, но у нас в Мексике есть много рецептов какао. Не будешь возражать, если я покажу их тебе?
– Я бьюсь над ним вот уже несколько месяцев, – возмутилась Люси. – Я уж молчу, что диплом у меня специалиста по напиткам и пирожным из Кулинарного института. Сомневаюсь, что ты к полудню придумаешь лучший рецепт.
– Я лишь желаю помочь своей подруге, показав тебе рецепты. Я имею дело с какао всю свою жизнь, и смиренно скажу, что толк в этом я понимаю.
Люси отошла в сторону, хоть и не была в восторге, позволив Тео вторгнуться на ее кухню.
– Так, замечательно. Грациас. Я очень ценю то, что ты уступила мне местечко на кухне. Мне необходима апельсиновая цедра, корица, коричневый сахар, ягоды шиповника, кокосовое молоко... – он выпалил длинный список, и помощник шеф-повара вскарабкался за ингредиентами.
Через двенадцать минут Тео закончил составлять напиток-фишку.
– Теоброма, – произнес он. – Лилового цвета.
Я пригубила. Вкус был шоколадный, но не очень сильный. Какао было фоновым ароматом. Я будто проглотила кокос и цитрусовые. Освежающе. Именно это я и искала.
– Знаешь ли, Тео, не так-то просто получить лиловый оттенок.
Тео посмотрел на меня.
– Но что ты думаешь о напитке?
– Вкусно. Потрясающе вкусно.
Люси была нерешительна, но когда она попробовала, то сняла свой колпак и передала Тео. Она кивнула в мою сторону. Я подняла свой стакан и произнесла:
– За Теоброма! За фишку «Темной комнаты»!
***
– Нам надо выйти через двадцать минут, иначе опоздаем, – позвала я, забежав в квартиру. Я зашла домой переодеться и забрать Нетти. Я уронила в фойе ключи, а когда вошла в гостиную, увидела, что Нетти сидит на диване вместе с взрослым парнем. Видимо, они не слышали моего прихода и виновато отпряли друг от друга, как только увидели меня – стараюсь не думать, чем они там занимались. Тем не менее, вид моей младшей сестры, обжимающейся с этим джентльменом, был, мягко говоря, возмутителен.
– Нетти, кто твой друг?
Парень встал и решительно представился.
– Я Пирс. Я учусь в Троице в выпускном классе. Мы с Нетти вместе занимаемся наукой.
Я подняла на него глаза.
– Приятно познакомиться, Пирс. – Парень был бесцеремонным и казался довольно дружелюбным. Однако... хоть он и был на класс старше Нетти, для моей сестры он оказался староват. Я обернулась к Нетти. – Через двадцать минут нам надо идти. Не можешь ли ты попросить Пирса уйти, пока мы готовимся?
Пирс только-только выскочил за дверь, а Нетти уже обернулась ко мне.
