Текст книги "Век любви и шоколада (ЛП)"
Автор книги: Габриэль Зевин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
Там я находилась около часа, пока меня не вызвали в комнату для посещений.
– Это было глупо. – Мистер Делакруа воззрился на меня через стекло.
– Я велела Тео звонить Саймону Грину. Сказала ему не тревожить вас. Вы больше у нас не работаете.
– К счастью, Тео не знает номера Саймона, поэтому он позвонил мне. У тебя кровь. Покажи мне плечо.
Я повиновалась. Он покачал головой, ничего не сказал, но достал телефон и сфотографировал.
– Они собираются оставить тебя тут на ночь. Не думаю, что эта идея так уж плоха.
Я не ответила.
– Но, к счастью для тебя, у меня еще остались некоторые контакты. Я разбудил судью, слушание будет сегодня вечером, где они, скорее всего, назначат тебе заоблачную сумму. Ты с радостью выплатишь ее и потом пойдешь домой. – Он посмотрел на меня сурово, и я почувствовала, как будто мне снова шестнадцать. – Тебе всегда надо пойти и сделать все еще хуже, не так ли? Тебе показалось грандиозной идеей напасть на полицейского, а?
– Они заколачивали клуб! И я не нападала ни на кого. Я лишь попыталась отобрать у него молоток. Что еще сегодня произошло?
– Кто-то донес полицейским, что в «Темной комнате» находятся без рецептов. Они стали их проверять, и кое-кто расстроился, а когда такое случается, эти кое-кто впадают в буйство. Полицейские стали конфисковывать какао, заявив, что клуб занимается им нелегально, что, как мы знаем, неправда.
– И каков вердикт?
– Вердикт таков: «Темная комната» закрывается, пока город не решит, что делать дальше.
Я заволновалась, как закрытие скажется на других наших филиалах.
– Когда Департамент здравоохранения назначил разбирательства?
– На завтра.
– С чего они так внезапно заинтересовались «Темной комнатой»? Почему сейчас? Мы уже вот как три года открыты.
– Я размышлял об этом. И ответ кроется в политике. Как ты знаешь, в этом году выборы. Думаю, это план выставить меня сторонником нелегальных сделок. Моя кампания основывается на идее отмены неправильного законодательства, что мы изменим законы и принесем городу новый бизнес. «Темная комната» мое достижение. Закрой его, и оно им перестанет быть.
– Вы неправы, мистер Делакруа. Ваши достижения выходят далеко за пределы «Темной комнаты». Наверное, вам же будет лучше разорвать со мной отношения и клубом. Скажите, что привлекались только к договорам, и все такое. Это не так уж далеко от правды.
– Да, это бы прокатило.
– Послушайте, завтра я приду с Саймоном Грином. Он мой полукровный брат, я ему доверяю. Глупо было откладывать поиск вашей замены. Вы не можете браться за это прямо сейчас. Выборы через два месяца. Я не позволю вам взять это дело.
– Не позволишь?
– Мне бы хотелось видеть на посту мэра вас. Как бы то ни было, рада была с вами повидаться. – Я небрежно прислонилась к стеклу. Уж не знаю, отчего, но говорить от сердца с шестидюймовым стеклопакетом между нами было легче. – Прошу прощения за то, как мы расстались. Я пыталась несколько недель вам сказать. Только не знала, как.
– И поэтому решила напасть на полицейского? Есть более легкие способы связаться со мной. Позвонить. Если напала старомодность, воспользоваться электродоской.
– Периодически я извиняюсь перед вашим лицом на автобусе.
– Да, до меня не всегда такие сообщения доходят.
– И кроме того, я благодарна вам. Вы мне ничего не должны, мистер Делакруа. Мы квиты, и я не ожидаю, что вы разрушите кампанию, пытаясь помочь мне.
Мистер Делакруа поразмыслил над этим.
– Хорошо, Аня. Нет смысла спорить. Но позволь мне нанять для тебя адвоката. Это не значит, что я сомневаюсь в том, что ты можешь сделать это сама, но у тебя не будет много времени до начала слушания, и Саймон Грин тоже – прости за каламбур – еще зеленый* (Грин (англ. green) – зеленый) для такой ответственности.
– Саймон не так плох.
– Несколько лет он отлично справлялся. Я рад, что ты заключила с ним мировую, но он не ведает, как избежать всех закоулков города. Тебе необходим тот, кто на это способен.
***
Этой ночью спала я очень мало, но утром получила сообщение от мистера Делакруа о том, что новый юрист будет ждать меня у Департамента здравоохранения, где должно было состояться заседание.
Когда я приехала, мистер Делакруа уже ждал меня.
– Где новый юрист? – спросила я.
– Я новый юрист, – сказал он. – Не смог найти никого в столь короткий срок.
– Мистер Делакруа, вы не можете сделать это.
– Могу. И уже делаю. Смотри, я наделал ошибок. Это не секрет. Но нельзя войти в кампанию, пытаясь отделить себя от своих достижений. Безуспешно, по крайней мере. Я горд «Темной комнатой». И защищу, даже если это будет стоить мне кампании. Да, настолько сильно я ею проникся. Но послушай, сначала тебе надо снова меня нанять, или я не смогу тебя защитить.
– Не хочу. Предпочту защищать себя сама.
– Не строй из себя мученицу. Найми меня. Я твой друг. Я хочу тебе помочь, и для этого у меня есть все навыки.
– Мне не нужен спаситель, если вы так о себе думаете.
– Нанять защитника не то же самое, что и спасение. Думал, мы это прояснили много лет тому назад. В этом плане здравый смысл. Мы предоставим столько рабочих мест, сколько только сможем за всю свою жизнь. То, что происходит здесь, важно и будет вершить судьбу Лео в Сан– Франциско, и в Японии, Чикаго, Сиэтле, Филадельфии – да везде. Через тридцать секунд надо быть внутри.
Мне не очень-то нравилось плясать под дудку. И даже не верилось, что он прав.
– Пятнадцать секунд. Последняя причина. Я уверен, причина всей этой ситуации – я. Хочешь, чтобы жена меня ненавидела? Мой сын? Что хорошего быть мэром, если тебя ненавидит семья? Могу ли я бросить любовь всей жизни сына ради собственного спасения?
– Это неправда, и я даже не уверена, что это...
– Пять секунд. Что скажешь?
***
Слушание было открытым для общественности, и когда я попала вовнутрь, толпа, которая собралась там, поразила меня. Полгорода, казалось, заинтересовались этой маленькой процедурой. Все места в зале были заполнены, бельэтажи и балконы, люди стояли даже у дверей. Пришли Мышь и люди из Семьи, как и Тео, Саймон, и большинство моих сотрудников из манхэттенского и бруклинского клубов. В самой глубине бельэтажа я увидела Вина и Нетти. Я даже не сказала им о судебном заседании, но как-то они сюда быстро приехали. Было определенное количество прессы, но большая часть толпы состояла из, как казалось, обычных людей, то есть тех людей, которые приходили в мой клуб.
– Объявляется слушание для обсуждения дела о клубе на пересечении Пятой авеню на Сорок второй улице в округе Манхэттен, в Нью-Йорке. Сегодня открытое слушание, и каждый, кто хотел бы высказаться, имеет шанс. В конце мы определим, должна ли «Темная комната» оставаться открытой. Это не уголовное дело, хотя по сути возбуждение уголовного дела может произойти в зависимости от того, что раскроется на этом заседании. – Глава Совета начал зачитывать жалобы на «Темную Комнату» и на ее президента, меня: по сути, о том, что я подавала незаконные порции шоколада, что некоторые меценаты в моем клубе получали шоколад без рецепта и что какао было на самом деле шоколадом
– Назвав какао шоколадом, мисс Баланчина, дочь погибшего главаря организованной преступной группировки, по-прежнему поддерживающая связь с этой семьей и другими известными международными преступными семьями, внедрила этот термин, чтобы прикрыть свои криминальные делишки. Хотя город решил некоторое время смотреть в другую сторону, становится все более очевидным, что «Темная Комната» является прикрытием для нелегальной деятельности.
С галерки раздался свист.
Мистер Делакруа заговорил первым. Он рассказал о легальной юридической основе нашего бизнеса (что шоколад не подается в клубе, а какао приносит пользу здоровью и не является незаконным), и утверждал, что мы не нарушали никаких законов или постановлений города.
– Лично замечу, – сказал мистер Делакруа – что я считаю время проведения этой процедуры довольно подозрительным. Почему сейчас, в разгар выборов мэра, когда клуб был открыт три года назад? Вся эта процедура является оскорбительной. «Темная комната» – это уважение к этому городу. Она создала сотни рабочих мест и принесла бесчисленных туристов. Весь район Мидтаун вокруг клуба активизировался. Эта молодая женщина, с которой я работал в течение последних четырех лет, является тоже заслугой этого города, и она не должна подвергаться преследованиям за своего отца.
Я решила, что мистер Делакруа был немного помпезным, но это его дело.
После этого открылись слушания для высказываний публики своих мыслей и мнений. Тео подошел к микрофону первым. Он говорил о пользе какао, и о этическом способе выращивания какао. Доктор Пэрам, который все еще работал в клубе, рассказал о мерах предосторожности, которые предпринимал он с другими врачами, а потом произнес напыщенную речь о глупости Закона Рэмбо. Мышь рассказала об баланчинском опыте перевода Семьи на легальную основу, и что я была инициатором этого. Люси говорила о стандартах, которые мы внедрили, составляя рецепты, приносящие как можно больше пользы здоровью.
Нетти рассказала о том, как тяжело мне было, когда мы были юны и, что моей мечтой всегда была легализация шоколада. Скарлет, которая стала известной актрисой, говорила о том, что я крестная ее сына, и самый верный человек, которого она знала. Вин рассказал, чем я пожертвовала для моей семьи и как важно это было для меня. И это были люди, которых я знала! Маленькие старушки говорили о преобразовании района вокруг клуба. Старшеклассники говорили о том, как им нравится иметь безопасное место, куда пойти. Это продолжалось в течение нескольких часов. Удивительно, ни один человек не высказался против клуба или меня.
– Но связь с организованной преступностью нельзя отрицать, – сказал один из членов Совета. – Посмотрите, о ком мы говорим. Она обвинялась в отравлении. Будучи подростком, побывала в «Свободе» несколько раз. Она дочь своего отца. Я заметил, что мисс Баланчина не произнесла ни слова во время этих разбирательств. Возможно, она беспокоится, что если она что-то скажет, то поставит себя под сомнение.
Мистер Делакруа шепнул мне:
– Не позволяй себе стать наживкой. Все идет очень хорошо. Все, что должно было быть сказано, уже сказано.
Уверена, что это был хороший совет.
Я встала и подошла к трибуне.
– Да, это правда. Мой отец Леонид Баланчин. Он был преступником и хорошим человеком. В один день он лег спать, а когда проснулся, бизнес его семьи стал незаконным. Он провел всю свою жизнь, пытаясь понять, как сделать шоколадный бизнес легальным, но так и не смог. Он умер, пытаясь. Когда я стала взрослой, то взялась за дело. У меня не было выбора. Господин председатель, вы сказали, что разница между какао и шоколадом – не более чем «термин». И я полагаю, что это правда. Действительно, я не стала бы заниматься какао, если бы мой отец не имел отношение к шоколаду. Я много раз пыталась избежать этого в жизни, но не смогла. Но вот, что я знаю – я знаю это в душе – что клуб полезен Нью-Йорка. Мы, люди, которые работают там, не хотим ничего, кроме как принести пользу общественности. Мы не мотивированы деньгами или желанием обмануть систему. Мы граждане, которые хотят, чтобы наш город был здоровым и безопасным, имел здравые законы, защищающие людей. Я дочь мафии. Я дочь своего отца. Я дочь Нью-Йорка.
Я собрался было сесть, но потом решила сказать еще больше.
– Вы закрыли клуб, потому что думали, что там находились люди без рецептов. Ну, я не знаю, насколько это правда, знаю лишь, что там вообще не должны быть рецепты. Город или этот Совет должны предоставлять любому учреждению, которое хочет подавать какао, лицензии, и точка. Вы хотите снизить количество преступлений? Сделайте это таким образом.
И вот тогда я действительно все сказала.
***
Присяжные проголосовали за открытие Темной комнаты: семь сказали «да», два «нет» и еще двое воздержались. Против меня не возбудят уголовное дело.
Я пожала мистеру Делакруа руку.
– Ты проигнорировала мой совет, – сказал он.
– Только некоторые. Но в любом случаем спасибо за то, что вы мне их дали.
– Что ж, я не буду делать ошибки, игнорируя твои. Если удастся стать мэром, то внесу на рассмотрение поправки в городские законы Рэмбо.
– Вы сделаете это из-за меня?
– Я сделаю это, потому что так правильно. А теперь иди праздновать. Тебя ждут сестра и мой сын.
– Вы не пойдете с нами?
– Я бы не прочь, но кампания зовет.
Я снова пожала ему руку. А он взял обе мои руку.
– Это может показаться снисходительным, но знаешь, я пришел к тому, что думаю о тебе как о дочери. И понимаю, что именно в этом контексте хочу сказать, как горжусь тобой. – Он выпрямился. – А теперь повеселись, ладно? Я слишком переживал за счастливый финал, когда дело доходило до моего верного мальчика и тебя.
– Как сентиментально.
– Я безусловно внес немалый вклад в исход этой маленькой школьной интрижки, чем когда-либо думал. Но я все равно переживал о героях, и прости меня за все, что свалилось на голову отважной героини. – Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
***
Мы отправились ужинать в новый ресторанчик возле станции Пенн.
– Не ожидала увидеть на заседании вас двоих, – обратилась я к Вину и Нетти.
– Отец позвал меня, – сказал Вин. – Он сказал мне, что будет представлять твои интересы и что тебе понадобится поддержка. Я спросил, чем могу помочь, и он велел сесть на поезд до Нью-Йорка и собрать так много людей, у кого есть доброе слово о тебе и клубе, сколько я смогу найти.
– Что было крайне трудно.
– Неправда. Почти все, кого я позвал, откликнулись. Мне помог Тео. Папа думал, что заседание превратится во всенародный опрос мнений о тебе.
– Моем характере.
– Да, о твоем характере. Если город поверит в твои добрые качества, то и в то, что клуб благо, тоже.
– И ты все бросил ради этого?
– Ну да. Ты меня похоже недооцениваешь.
– Вин, теперь я старше. Я принимаю помощь, когда ее дают, и тем более, благодарю. – Как бы я не усвоила этот урок шесть часов назад?
Я перегнулась через стол, и, чувствуя себя приподнято, поцеловала его в щеку. Сколько времени утекло с тех пор как я целовала этого парня?
Мне следовало сказать, мужчину.
Просто в щеку, как друга, но все же.
Нетти начала болтать о проекте добычи воды из отходов. Она работала над ним много лет. Вероятно, оно спасет нас, но я не обращала на это никакого внимания.
Вин немного грустно улыбнулся мне.
Я улыбнулась ему: не интерпретируй это по-своему.
Он склонил ко мне голову, и я почувствовала, что буквально могу читать его мысли: мы это сделаем?
Я покачала головой и слегка пожала плечами: пока не знаю.
Он положил руки на стол, ладонями вверх: причини мне боль. Идти вперед и попробуй, девочка моя. Я становлюсь толстокожим и тонкокожим одновременно, когда дело касается тебя. Я наполовину носорог, наполовину птенчик.
Я сложила руки на коленях: я стала старше, Вин. Я вдова. Я изранена. Я немного напугана, чтобы начать все снова. Последнее время стало катастрофическим. Тебя не устраивает быть друзьями? Тебя не устраивает спокойно сидеть здесь, улыбаться друг другу и ужинать? Тебе так хочется подписаться на очередной виток боли? Со мной ни один человек не стал счастливым. Не надолго, по крайней мере. Я думаю, что справлюсь в одиночку. И почему люди всегда должны быть по парам?
Он пожал плечами: я хочу, чтобы со мной здесь был кто-то еще. Я правда хочу, чтобы так и было. Но цепляешь меня ты, потому что это ты. Я люблю тебя. Я буду сидеть здесь. Возможно, навсегда. Похожий на идиота. И это хорошо. Я принял это. Любишь ты меня или нет. Я все равно люблю тебя. Потому что, я тот мальчик, который не может забыть девочку, встреченную в школе. Я тот тупой, полный надежд мальчик. Я пытался, моя девочка. Имей в виду, я пробовал. Разве ты не знаешь, что я предпочел бы прямо сейчас находиться в своем общежитии и читать «Анатомию Грея»? Но я должен быть здесь с тобой, лучшей худшей девочкой в мире. С единственной девочкой в мире, в которой я насколько заинтересован.
Вторая грустная улыбка от Вина.
Но, быть может, этот диалог был лишь в моем воображении.
Никто больше не произнес ни слова и я обратилась к Нетти.
– А ты! Тебе надо быть в школе.
– Я должна была сказать им, какая ты хорошая сестра.
Я повернулась к Вину.
– Это ты ее позвал?
– Анни, обзвонил всех, кто мне по вкусу.
– Но все же – вам обоим надо возвращаться.
– Мы вернемся вечером, – ответил Вин.
***
Я проводила их до железнодорожной станции, находившейся на преодолимом для меня расстоянии.
– Эй, Вин, – сказала я, пока Нетти покупала жвачку. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Например?
– Ну, ты мне помогал миллионы раз. Это несправедливо. Мне бы хотелось вернуть тебе сторицей.
– Послушай, Ани, я в жизни был счастлив. Тебе не повезло так, как мне. Сама жизнь на моей стороне.
– Наверное, я самое большое невезение, которое с тобой приключилось.
– Может и так. – Он снял шляпу. Наклонился и прошептал мне на ухо: – Как свидимся, так и свидимся, хорошо?
– Вин, есть и другие девчонки, знаешь ли. С меньшим грузом проблем, чем у меня.
– Насколько я могу судить, ты единственная девушка в мире. Думаю, ты об этом знаешь.
XXVII
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ С УСТАРЕВШЕЙ ТЕХНОЛОГИЕЙ; УЗНАЮ, ЧТО ТАКОЕ СМАЙЛИК И МНЕ ЭТО НЕ НРАВИТСЯ
анечка66: Эй, Вин, люди не оказываются с парнями, с которыми встречались в средней школе.
вин-вин: Да, я добрался до дома. Спасибо за проявленный интерес. В поезде было не слишком многолюдно.
вин-вин: Некоторые оказываются, Анни. Иначе это бы не стало проверенным клише.
анечка66: Я не из тех , у кого все заканчивается счастливым концом.
вин-вин: Уверен, что ты такая.
вин-вин: :)
анечка66: Что это?
вин-вин: Разве твоя бабушка не научила тебя смайлику?
анечка66: Жутковато. Я чувствую, как он смотрит на меня.
вин-вин: ;)
анечка66: Тьфу, что он сейчас делает?
вин-вин: Подмигивает. :)
анечка66: Ужас. Я не хочу этого.
вин-вин: :)
анечка66: Когда кто-то нехорошо на меня смотрит, я тянусь за мачете. Я не особо адекватна, Вин.
вин-вин: Я знаю, что ты к тому же стойкая.
анечка66: Спокойной ночи, Вин. Увидимся на День Благодарения.
вин-вин: :)
XXVIII
Я ЗАМЕЧАЮ ТЮЛЬПАН В ЯНВАРЕ; ПРОГУЛКА К АЛТАРЮ; МОЙ ТОРТ
Жизнь вообще странная штука и если вам повезет, длинная, насыщенная событиями. Вот я и очутилась в мэрии одним морозным январским днем, приглашенная пообедать с недавно вступившим в должность мэром Нью-Йорка. Когда я приехала, его помощница объявила, что у моего бывшего врага есть не более получаса на обед.
– Мэр очень занятой человек, – сказала она, как будто я не знала об этом.
На обеде мы с мэром пообсуждали мой бизнес и его планы изменить законодательство, в частности законы Рэмбо. Мы чуть поговорили о его сыне, хотя я не возражала бы против более подробных деталей, настолько это было интересно. За пять минут до конца обеда мой старый коллега посмотрел на меня с очень торжественным выражением на лице.
– Аня, – произнес мистер, теперь уже мэр, хотя все тот же мистер Делакруа, – я звал тебя на обед не ради болтовни. У меня есть просьба.
Я приготовилась, памятуя о некоторых неприятных просьбах от этого человека. Что он может потребовать от меня сейчас, когда стал могущественнее, чем был до этого?
Он пристально посмотрел на меня. Я не моргала.
– Я собираюсь жениться, и мне хотелось бы, чтобы ты стала моей свидетельницей.
– Мои поздравления! – Я потянулась через стол, чтобы пожать ему руку. – Но кто она? – Мистер Делакруа всегда был скрытен насчет своей личной жизни, и я даже не знала, что он с кем-то встречается.
– Мисс Ротшильд. Бывшая миссис Делакруа.
– Вы собираетесь повторно жениться на матери Вина?
– Ага. Что ты об этом думаешь?
– Я думаю... честно говоря, я не думаю ни о чем, кроме шока! Чем вызвана такая перемена?
– Прошлым летом вместо неудачной попытки сосватать тебя с Вином я преуспел в сватовстве Джейн. Если бы я не отправил тебя на ферму, что потребовало моего присутствия там, очень сомневаюсь, что я бы рассказывал тебе сейчас эту сказку. Джейн находит меня менее страшным эгоистом, чем раньше. Она думает, что это твое влияние, на что я ей ответил, что это абсурд. С другой стороны, я ее люблю. И никогда не переставал любить ее. Я люблю эту женщину всю свою жизнь, с пятнадцати лет.
– И хотя она знает, что вы из себя представляете, она все равно снова хочет выйти за вас замуж?
– Я не уверен, надо ли оскорбиться этим вопросом. Но да, это так. Как ни странно это может показаться. Она прощает меня, любит меня. Несмотря на то, что я ужасный. Возможно, она думает, что жизнь лучше с компанией. Аня, ты плачешь.
– Вовсе нет.
– А вот и неправда. – Он потянулся через весь стол и вытер мои глаза рукавом рубашки.
– Я так рада за вас, – сказала я. И как можно не быть счастливой, когда представлены доказательства того, что любовь может расцвести на земле, считавшейся бесплодной? Я обняла мистера Делакруа и поцеловала в обе щеки. Он по-мальчишески улыбнулся и напомнил мне Вина.
– Что Вин сказал по этому поводу?
– Он закатил глаза. Сказал, что мы – и в особенности его мать – сошли с ума. Конечно, он поведет Джейн к алтарю. Свадьба в марте. Это будет всего лишь маленькое событие, но ты мне еще не ответила, будешь ли ты стоять подле меня.
– Конечно, буду. Для меня это предложение – большая честь. Я же действительно ваш лучший друг?
– Да, типа того. Это была одинокая жизнь. И мы с Джейн благодарны тебе. Странно, она считает тебя нашей, хотя я ей сказал, что Аня Баланчина гуляет сама по себе. В любом случае, мы не могли думать ни о ком другом, кто бы стоял возле нас, за исключением нашей собственной дочери, будь она жива. – Он держал меня, а я старалась не плакать. (Примечание: как часто в этих книгах – нет, в моей жизни – я «старалась не плакать»? Когда мне кажется, что это напрасный труд!)
Его помощница вошла в кабинет. Полчаса истекли. Он пожал мне руку, и я вышла на улицу. Январский воздух был холодным и свежим, и казалось, будто краски города стали более яркими, чем прежде.
Невероятно, но в канаве пробил себе дорогу через грязь, мусор и лед желтый тюльпан. Простите за клише, но я должна упомянуть, что видела. Тюльпан там был – и не мое это дело – рассуждать почему и как такие чудеса происходят.
***
Свадьба прошла в марте, хотя денек казался майским. Родители Вина уже немолоды, они уже регистрировали отношения, поэтому грандиозного события не получилось – всего лишь мировой судья в «Темной комнате» на Манхэттене. Помимо нас с Вином пришли только несколько их коллег, в том числе Тео, который привел Люси. Ходили слухи, что Тео и барменша обручились, но мы с Тео подобные вопросы не обсуждали. Нетти собиралась прийти, но не смогла отлучиться из школы.
Я надела розовое платье, которое мисс Ротшильд выбрала мне. Хотя я и не согласилась, она настаивала, что розовый мне к лицу и подчеркивает темные волосы. Вин был в обычном сером костюме, который я видела несколько раз и пока что от него не устала.
Я впервые после ранения надела низкие каблуки. У меня осталась заметная хромота, но я чувствовала себя женственнее, сильнее и даже немного сексуальнее. В прошлом году я никогда бы не подумала, что снова могу почувствовать себя привлекательной.
Родители Вина произнесли свои обеты. Я украдкой взглянула на стоявшего рядом Вина, которого не видела с Рождества. Он ухмыльнулся мне, потом наклонился и прошептал на ухо:
– Ты выглядишь ужасно мило, Анни.
Свадьба закончилась в три. В качестве подарка Тео предоставил на праздник торт – шоколадный. Мистер Делакруа недавно продавил законодательство и сделал поправки в законы Рэмбо в пределах Нью-Йорка, позволившие продавать какао с лицензией, что сделало возможным приготовить такой свадебный торт. Больше никаких предписаний, необходимых для нью-йоркских клубов. Вместо этого у нас стене висел сертификат, который гласил, что город разрешил продавать внутри заведения какао-продукты во всех видах.
Было так тепло, что я решила пойти домой пешком, хотя для меня это была долгая прогулка. Тео отрезал мне два куска торта, и я спросила Вина, хочет ли он проводить меня до дома.
– Если тебе больше нечего делать, кроме этого. У меня, вероятно, эта прогулка займет вечность.
Он долго смотрел на меня.
– Ты уверена, что достаточно окрепла для прогулок, – спросил он. – Это долгая дорога.
– Я уверена. Я сильнее, чем осенью, Вин. Думаю, я действительно к этому готова. – Я взяла его под ручку. – Так хорошо?
– Да, – ответил он после паузы.
– Давай двинемся на запад, – предложила я. – Я хочу пройти мимо Троицы.
– Это же не по пути.
– Думаю, меня пробило на сентиментальность.
– Хорошо, Анни, – покорно согласился он. – Я понесу торт. – Он забрал у меня коробку, и мы направились в верхнюю часть города.
***
– Есть планы на весну? – спросил он, когда мы вошли в Центральный парк.
– Отправлюсь в Россию с Мышью. Мы переговорим с Баланчиными насчет открытия сети какао-баров.
– И тебя не беспокоит эта перспектива? – спросил Вин.
– Нет. Уже нет. Они в бизнесе, хочу я этого, или нет. Думаю, то лучший вариант, чтобы попытаться направить их в нужное русло.
– С твоей стороны звучит обнадеживающе.
– Я сейчас и оптимистична, Вин. Почему бы и нет? Мне двадцать один, на мою долю выпали трудные времена и я приняла несколько довольно сомнительных решений, но осталась жива и все обратилось в мою пользу, ведь так? Взгляни на своего отца. Родителей. Кто бы мог подумать, что они снова сойдутся? Я не могу помочь, но чувствую надежду.
– Я думаю, моя мать сумасшедшая. Не помню, упоминал ли я об этом.
– Я знаю, они твои родители. Но почему ты не находишь это романтичным, даже чуточку? Они любят друг друга со средней школы.
Он изучающе посмотрел на меня.
– Куда делась Аня Баланчина? Это та же девушка, что говорила мне, что школьные романы не вечны?
– Твои родители доказали, что я была не права. Я снова опростоволосилась.
– Я не знаю, с кем гуляю прямо сейчас. – Он улыбнулся мне и вокруг его глаз появились маленькие морщинки. Мне нравилось, когда он так жмурился.
– Как ты можешь не чувствовать счастье, когда почти весна и в воздухе пахнет цветами, а ты можешь прогуляться по парку и при этом не быть ограбленным?
Он положил руку на мой лоб.
– Весенняя лихорадка, – прокомментировал он. – Ясно. – Он рассмеялся. – Мне надо доставить тебя домой.
– Нет, давай не пойдем домой. Давай останемся здесь на весь день. Мы найдем в парке скамейку и съедим тут наш тортик. Тебе же никуда не надо, не так ли?
– Не надо, – сказал он. – Возвращаясь назад, так о чем мы говорили, что– то о поджидающей тебя опасности в России, нет?
– Может быть, – сказала я. – Хотя я не думаю, что кто-то хочет моей смерти в данный момент.
– Ну, это успокаивает. – Он закатил глаза. – Я предпочитаю тебя живой. Возможно, это выходит слишком быстрым для тебя.
– Сенсация. Этот красавчик действительно любит меня, раз не желает моей смерти! На самом деле я с нетерпением жду поездку в Россию. Я вполне уверена, что выживу, и более того, я никогда там не была. Люди считают меня русский, но я, если честно, ничего об этом не знаю. – Я внезапно остановилась. – Вин, посмотри на это! – Мы были на полпути в Центральном парке. – Вода в озере!
– Какая новость, – сказал Вин.
– Твой папа стоит за этим, ты так не думаешь? – Одна из речей мистера Делакруа была о нуждах горожан помимо необходимого. Причина, он думал состояла в том, что «Темная комната» облагородила Мидтаун, потому что это напомнило гражданам, что жизнь может стать чем-то большим, чем просто выживанием. Мистер Делакруа обещал высадить цветы и вновь открыть музеи и, да, заполнить пруды водой. Он сказал, что даже если стоимость окажется непомерной, это стоит того: город с надеждой это город с меньшей преступностью, и стратегические решения, основанные на одной только стоимости, бывают часто недальновидны. Это была очень хорошая речь. Но политики – включая моего уважаемого коллегу – как было известно, всегда делали громкие заявления в предвыборной агитации. Я не знала, найдет ли мистер Делакруа время для заполнения озер после избрания. Но сегодня, чудо из чудес, я смотрела на озеро! Я не забыла, как пять лет назад пробегала мимо грязной ямы, в то время как Нетти чуть не ограбили.
– Возможно, – сказал Вин. – Анни, как ты отнесешься к тому, что я поеду в Россию вместе с тобой?
– Ты не будешь пытаться защитить меня? Потому что я живучая, знаешь ли.
– Ха, я знаю. Я всегда хотел посетить Россию. Может быть, ты не знаешь об этом, но я западаю на русских девушек.
Я подумывала поцеловать его, но не стала этого делать. Я не боялась. Больше нет. И могу с абсолютной уверенностью сказать, что поцелую его снова. Знала, что нацелуюсь с ним за всю оставшуюся жизнь, но решила не искушать судьбу таким чудным заявлением. Но в этот миг предвкушение первого поцелуя витало в воздухе, как обещание весны в запахе мартовского дня. То, чего я не ведала в шестнадцать, было изысканным удовольствием, которое можно обнаружить в ожидании, предвосхищении.
Как приятно смотреть на невспаханную землю и знать, что любой цветок может высунуть головку наружу. Как приятно находиться на улице, быть молодым и знать: о да, будет поцелуй. Как приятно авторитетно утверждать, что этот будущий поцелуй будет хорошим, потому что я целовалась с ним раньше. Я знала ощущения его рта, губ, языка. Этот будущий поцелуй походил на восхитительный секрет, о котором мы оба уже знали. День был наполнен счастьем. Почему бы не сэкономить часть радости на завтра?
– Хочешь торта? – спросил он. Мы шли где-то с час, я проголодалась. Мы присели на скамейку возле озера. Близился закат, небо вечерело. Вин достал из коробки торт и протянул мне кусочек.
Я откусила. Возможно, иронией моей жизни было то, что не искренне любила вкус шоколада. Да, я построила на нем бизнес и могла определить хорошее качество типа «Баланчина особого темного». Я могла даже насладиться какао, если оно было простым, или моле из Гранья-Манана. Но шоколад не был моим любимым ароматом, я предпочитала ему цитрусовые или корицу. Когда я попробовала шоколад, то зациклилась на горечи и ничего другого почувствовать не могла, хотя остальные описывали иные ощущения, когда ели его. Но в эту практически весеннюю ночь шоколад быстро растворился на языке, а рядом сидел хороший человек, что я даже почувствовала его притягательность. С этого времени я уступила ему и все, что я пробовала, теперь казалось сладким.
