Текст книги "Пьесы"
Автор книги: Габриэль Марсель
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Мирей (вполоборота к нему, убийственным тоном). Шантёй сражался, он был дважды ранен… (Андре бросает на нее взгляд, полный укоризны, и отходит, плечи его опущены.) Мои слова чудовищны, простите… Но если бы вы могли представить себе атмосферу, в которой я здесь живу… Минутами мне кажется, что я задыхаюсь.
Андре. Как! Но ведь вас все любят здесь; вас приняли всей душой…
Мирей (задумчиво). Да.
Андре. Моя тетя не может обойтись без вас…
Мирей. Я тоже уже не могу без нее.
Андре. Так что же?..
Мирей. Когда в тебе нуждаются таким вот образом… не знаю… ты уже не свободен… ты не живешь больше. (С ужасом.) Ах, что я такое говорю! Нет, это не то, не то… Вам не понять…
Входит Алина. На минуту останавливается на пороге и смотрит на них.
Мирей (направляясь к ней). Мама, разве мы не собирались с тобой к тетушке Брассер?
Алина. Мне должны принести вишню, которую я ей обещала.
Андре (после затянувшегося молчания). Кстати, час уже поздний, я должен с вами распрощаться; тем более, что врач предостерегал меня от слишком быстрой ходьбы.
Алина. Да, разумеется.
Андре (обращаясь к Мирей). Не зашли бы вы как-нибудь к нам, проведать мою маму?
Мирей (рассеянно). Да… конечно.
Андре. Могли бы мы условиться о дне?
Мирей (глядя на Алину). Наверное.
Алина. Дорогая, это ты решай.
Мирей. Скажите ей, что я пришлю записку.
Андре. Не откладывайте слишком надолго… До свидания, тетя. (Уходит.)
Алина. Отчего у него был такой грустный вид, когда я вошла? Если врач его и в самом деле обнадежил…
Мирей. У него могут быть другие огорчения.
Алина. Андре всегда был очень озабочен своим здоровьем; я его не виню, оно у него и вправду хрупкое… Хотя временами он слишком осторожничал. Раймон даже подшучивал над ним.
Мирей. Все же у него могут найтись другие поводы… для тревог. (Она произнесла это слегка дрожащим голосом, не глядя на Алину. Обе молчат.)
Алина. Дорогая, раз уж ты сама решила говорить мне «мама», – ты знаешь, я об этом и не мечтала и, может быть, даже не очень хотела этого…
Мирей. И что?..
Алина. Пожалуйста, дай мне договорить, уверяю тебя, это важно, – не следует, чтобы такое обращение было всего лишь проявлением деликатности: пусть это будет правда твоего сердца.
Мирей. Но это и есть правда.
Алина. Доверься мне.
Мирей(довольно резко). Но ты прекрасно знаешь, что мне не остается ничего другого, как доверяться тебе… потому что они все умерли, потому что у меня нет никого, кроме тебя… К тому же, с моим характером я не могу что-то важное держать в секрете.
Алина. Разве о секретах речь? Но тень двусмысленности отравила бы нам все, ты это знаешь. Ведь наша общая утрата, она привела нас к…
Мирей. Не будем говорить об этом…
Алина.…к истинной душевной близости, родная. Я не могу сказать, что эта близость дала мне стимул жить, но благодаря ей я существую… Подумать страшно, что будет, если ее что-то подорвет.
Мирей. Но этой близости ничто не грозит.
Алина. Как раз могло бы грозить, дорогая, но мы не должны этого допустить. (Протестующий жест Мирей.) Пойми меня: в твоем возрасте человек не может – и не должен – ручаться за себя. Ты меня понимаешь? Не должен. Люди меняются; это страшно, но это так. В тебе может зародиться…
Мирей. Не продолжай, я догадываюсь; но такое предположение не только беспочвенно, оно… Ты же прекрасно помнишь, что я тебе сказала, когда мы были там… когда нам показывали эти опустошенные поля, эти склоны, на которых никогда уже ничего не произрастет… (Глухо.) Я – как эти поля.
Алина. Рискованное утверждение; и даже несколько… надуманное.
Мирей. Твои слова оскорбительны.
Алина (мягко). Как ты уязвима, дорогая. Но я, во всяком случае, заверяю тебя: какие бы признания ты мне ни сделала в будущем – они ничего не изменят в наших отношениях.
Мирей (с горячностью). Ты веришь в это – но ты обманываешь себя, ты не сможешь этого вынести, подумай!..
Алина. Доверие, каким я его мыслю, может быть только абсолютным; отдав его однажды, я не беру его назад… Даже если ты когда-либо решишь устроить свою личную жизнь с другим, что, по сути, в порядке вещей…
Мирей. Мама!
Алина. …это ведь не будет с кем-то недостойным… нет, после того, что тебя ожидало, что должно было произойти… это не станет моральной деградацией, я знаю, ты на такое не способна. Им не может быть прожигатель жизни, как, скажем… ну, не знаю, как этот Шантёй, который никогда не сумеет…
Мирей (еле слышно). Но почему – Шантёй?
Из двери, ведущей в сад, входят Октав и Ивонна. Октав держит на плечах маленького Жака, который хлопает в ладоши, испуская воинственные крики.
Октав(готовясь опустить ребенка на пол). Ну все, малыш, хватит…
Жак. Еще, дедушка, еще!
Октав. Еще раз вокруг лужайки?.. Ну хорошо, только один раз.
Алина (мужу). Если этот ребенок станет совершенно невыносимым, это будет твоя вина.
Ивонна. К счастью, мама, есть ты – постоянный противовес!
Октав (Жаку). Ну, ладно. Остальное – завтра.
Мирей (подходя к малышу). Здравствуй, Жако! (Ласково треплет его волосы, но, поймав на себе пристальный взгляд Алины, резко выпрямляется. Ивонне.) Что, его опять искусали?
Ивонна.Я только минуту назад говорила: до тех пор, пока не будет осушен пруд…
Октав (Ивонне). Пойдем, я собирался тебе кое-что показать. (Выходит в правую дверь.)
Ивонна. Но поскольку здесь принцип – ничего не менять…
Алина. Перестань.
Ивонна. Ну, Мирей, будь ты свидетелем. Здесь полно мебели, совершенно ненужной, которая пригодилась бы в моем доме. Я ведь не говорю о дорогих вещах.
В этот момент возвращается Октав, он очень бледен.
Октав (вполголоса, Алине). Это ты унесла брошюры?
Алина. Да.
В застекленную дверь стучит садовник.
Октав (еле сдерживаясь). Могу я узнать, куда ты их положила?
Алина. Пожалуйста, потом.
Октав. Надеюсь, они хотя бы целы?
Алина.Я их просто убрала отсюда. Алексис, что там, вишня? Мы давно ждем ее! (Берет корзину.) Цветы?… Это, кажется, тебе, Мирей! (Протягивает ей букет.)
Мирей. Что это?
Алина. Их принес садовник господина Шантёя.
Ивонна. Мирей!.. Ты только погляди!
Октав. От Шантёя?
Мирей.Я имела глупость похвалить его розы «кримсон»: их видно с корта.
Алина.Я пошла надевать шляпу. Догони меня у выхода.
Ивонна (взяв малыша за руку, выходит вместе с матерью). Мама, неужели никак нельзя добиться, чтобы ребенок завтракал ровно в половине двенадцатого!.. (Продолжения разговора не слышно.)
Октав (с трудом беря себя в руки). Моя жена способна сжечь книжки. (Ожидает возражений, однако Мирей отвечает не сразу.)
Мирей (продолжая держать цветы, рассеянно). Нет… нет… Вы ошибаетесь.
Октав. Вы так думаете? (Порывисто.) Милая моя, если б вы знали… (Умолкает.) Но вы все стоите с цветами! Я скажу, чтобы их поставили в вазу.
Мирей (внезапно, со страстью). Нет, нет! Их надо выбросить.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Та же декорация.
Десять дней спустя.
Мирей пишет, сидя за столом; время от времени заглядывает в лежащую перед ней записную книжку. Вздрагивает при звуке приоткрывающейся двери, но, увидев Октава, успокаивается.
Мирей (тихо). Я написала для вас эти четыре письма. Возможно, вы хотите взглянуть… конечно, так было бы лучше. Во-первых, моя орфография…
Октав (не расслышав). Что?..
Мирей.Я говорю, что было бы лучше, если б вы просмотрели эти письма.
Октав. Совершенно ни к чему, я уверен, что они написаны очень хорошо.
Мирей. Я написала в архив Дрё, как вы просили.
Октав. Хорошо.
Мирей. Однако я почти уверена, что нам удалось пролить свет на дело Дюпона. По-видимому, в 8-й роте служили два Гастона Дюпона, но один из них не упоминается в дивизионных списках.
Октав. Вы восхитительны, Мирей! Для меня было таким облегчением, что вы вызвались помочь мне с перепиской.
Мирей. Не стоит говорить об этом.
Октав. Когда я пишу подряд слишком долго, у меня здесь (показывает на предплечье) словно судорога. Не знаю, то ли ревматизм, то ли еще что-то…
Мирей(рассеянно). Как это неприятно.
Октав (присматриваясь к ней). Вы бледны.
Мирей. Пустяки.
Октав. Глаза немного усталые.
Мирей.Я не особенно хорошо сплю сейчас.
Октав. Да, я слышал ночью, как вы ходили по комнате. Не надо бы вам так утомляться с этими письмами.
Мирей. Нет, я счастлива, что было чем заняться ночью. Когда не спишь…
Октав. Да… но это неразумно. Если б только моя жена догадывалась…
Мирей. Не говорите ей, пожалуйста. Вообще лучше было бы убрать эти бумаги, свекровь может войти в любой момент.
Октав. Мне казалось, вы теперь ее называете мамой.
Мирей. Да, но в ее отсутствие…
Октав. По-моему, вы несколько удручены тем…
Мирей. Чем?
Октав. Тем, что вам приходится что-то держать от нее в секрете.
Мирей. Да, я предпочла бы ни от кого ничего не скрывать. Тем более от нее. Ведь то, что я делаю, так естественно. Но если она об этом узнает…
Октав. Вы полагаете, она рассердится?
Мирей (с запальчивостью). Ну, во-первых, это было бы мелочно… и потом, в конце концов я вольна поступать как считаю нужным.
Октав. Разумеется.
Мирей. Нет, это только чтобы ее оградить от волнений… Она и без того страдает!
Октав. Она здесь не единственная, кто страдает.
Мирей. Но у нее это – словно особый дар, я не знаю никого, кто был бы наделен такой способностью к страданию.
Октав. Вам не кажется, что ей не хватает какого-то… (помолчав, как бы подбирая слово) целомудрия? Я не хочу сказать, что она афиширует свое горе: скорее она его раздувает, как пламя – которое в итоге спалит вас.
Мирей. Для меня ваши слова обидны.
Октав. Для вас? Но почему?
Мирей. Все, что направлено против нее, попадает в меня.
Октав. Но, дорогая Мирей…
Мирей. Наверное, так рассуждала бы Ивонна.
Октав(изменившимся тоном). Ивонна… нет, ничего общего. Видите ли, когда я вспоминаю, какой моя жена была прежде… До войны мы никогда… и вот разразилось несчастье, и ее словно отравили. Да, это яд.
Мирей (резко). Чувствовать себя несчастным – это не болезнь… Вы, как и ваша дочь, находите этот дом слишком угрюмым? (Движение Октава.) Жизнь восстанавливается недостаточно быстро? Вам хотелось бы передышки?
Октав (ласково). Дорогая, в вас сейчас как будто говорит кто-то другой…
Мирей(с горячностью). Ну так вот, знайте, я всей душой с нею. Возможно, что все это ужасно, но на самом деле прекрасно лишь оно. Остальное же так заурядно… ничтожно… (Чувствуется, что она вот-вот разрыдается.)
Октав(внимательно глядит на нее). Мне не нравится, что вы так возбуждены.
Мирей. Это не возбуждение, это – самое сокровенное во мне; и если случаются минуты, когда я, кажется… но я ненавижу эти минуты!
Октав(с глубокой серьезностью). Однако если вы так безоговорочно согласны с моей женой, почему вы вызвались помочь мне с работой, которую она не одобряет? Это только ради меня?
Мирей(опустив глаза). Не надо считать меня утратившей свое «я»; повторяю вам, я делаю лишь то, что хочу.
Из правой двери появляется г-жа Вердэ.
Г-жа Вердэ(сопровождающей ее Луизе). Спасибо, Луиза… Здравствуй, Октав.
Октав. А, Марта!
Мирей. Тетя Марта, я прошу извинения за то, что все еще не выбралась навестить вас: каждый день – какая-нибудь помеха.
Г-жа Вердэ(с волнением в голосе). Вы у нас желанная гостья в любое время.
Октав. Пожалуйста, сядь. Андре нынче часто заходит; по-моему, он выглядит намного лучше, чем прошлой зимой.
Г-жа Вердэ(она готова разрыдаться). Мирей, милая, не сердитесь на меня… мне нужно сказать пару слов брату. Он вам расскажет после, но сейчас мне так тяжело… я не могу…
Мирей. Ну конечно же, тетя. (Тихо выходит из комнаты. Продолжительное молчание.)
Октав. Это касается Андре?
Г-жа Вердэ. Да.
Октав. Но, надеюсь, не в связи с его здоровьем?
Г-жа Вердэ. Увы.
Октав. Мне казалось, вы уже совершенно успокоились.
Г-жа Вердэ (упавшим голосом). Андре безнадежен.
Октав. Ну что ты говоришь!
Г-жа Вердэ(уже не сдерживая слез). Обречен.
Октав. Быть не может, ты все это…
Г-жа Вердэ. После того как Андре побывал на консультации… я получила от врача письмо, в котором он пишет, что не мог сказать Андре правду. Я тут же пошла к нему.
Октав. И что же?
Г-жа Вердэ. Было ясно уже по его виду… по его лицу… он не улыбался, он говорил тихо, словно…
Октав. Марта, милая, но ведь это все – чистейший плод воображения.
Г-жа Вердэ. Жизнь Андре – на волоске… достаточно несчастного случая, а он может произойти завтра, или через полгода, или…
Октав. Брось, Марта! Кто из нас гарантирован от несчастного случая?
Г-жа Вердэ. Нет, врач мне объяснил, что это у него – порок сердца!
Октав. Ну и что из того? У меня тоже порок сердца; а с тех пор, как я ушел в отставку, болезнь особенно часто дает о себе знать. Но я же еще не зачислил себя в покойники!
Г-жа Вердэ(дрожащим голосом). Послушай, Октав… не старайся меня успокоить. Повторяю тебе, он мне объяснил: дело в клапане, который может внезапно отказать – из-за усталости, чрезмерного волнения…
Октав. Но почему же в таком случае этого не обнаружили раньше? Ведь он же, черт возьми, не в первый раз прослушивает его сердце! А все эти визиты к врачам во время войны…
Г-жа Вердэ. Видимо, болезнь усугубилась в последние месяцы. Октав, я сейчас так жалею, что он не ушел на фронт, как он сам того хотел! Пусть бы даже… он был сразу убит… но тогда, по крайней мере… по крайней мере… (Не в силах закончить фразу.)
Входит Алина. Увидев рыдающую золовку, бросается к ней.
Алина. Что случилось?
Октав. Марта к нам с плохими новостями… относительно Андре. Врач, у которого она побывала вчера… как бы это сказать… не питает оптимизма.
Алина. Но как же так? Марта, дорогая, это ужасно. (Обнимает ее.) А что же Андре нам говорил на днях?
Г-жа Вердэ. Ему нельзя знать правду. Это может его убить.
Алина. Прошу тебя, не плачь!
Г-жа Вердэ. Он даже не подозревает, что я была у врача; если он зайдет, не подавайте виду…
Алина. Можешь положиться на меня, Марта. Бог мой! Бедный ребенок!..
Г-жа Вердэ. Если бы я хотя бы могла утешаться мыслью, что он бывал счастлив; но в его жизни были одни разочарования. Никто не представляет себе его переживаний в годы войны.
Алина (ласково). Ну нет, мы представляем…
Г-жа Вердэ. Ему всегда казалось, что его презирают за то, что он не воюет. Он избегал своих двоюродных братьев, когда те приезжали на побывку… О, не Раймона – тот был всегда так добр!
Алина (задумчиво). Раймон его любил.
Г-жа Вердэ. Мы часто говорили о нем.
Алина. Правда?
Г-жа Вердэ. Подумай только, Алина… какая ему досталась молодость! Без радости, без единого светлого дня.
Алина. Ты преувеличиваешь.
Г-жа Вердэ. Пока был жив его отец, у меня не оставалось времени для Андре. И потом… вообще человек ничего не может для другого. Каждый одинок.
Алина (с глубокой убежденностью). Нет, Марта, человек не одинок.
Г-жа Вердэ. Благодарю, ты так добра… только страдая, как я, можно оценить твое сердце. (Нетерпеливый жест Октава.) Так же было и когда умирал мой бедный Шарль, я это как сейчас помню.
Алина. Да. Именно в несчастье люди находят друг друга.
Г-жа Вердэ. Где Октав? (Тот отошел кокну, смотрит на улицу.)
Октав (не оборачиваясь). Я здесь.
Алина (глухо). Подлинно только горе.
Г-жа Вердэ. Андре всегда говорит, что ты такая глубокая натура! С моей стороны глупо это тебе повторять, но он тоже, он все чувствует так глубоко; порой меня это пугает. Как он ни владеет собой, ему не удается скрыть от меня того, что у него на душе.
Алина. Вы очень близки.
Октав (кому-то в окне). Здравствуй, здравствуй!
Г-жа Вердэ. С кем это он здоровается?
Алина(привстает, чтобы взглянуть). С малышом. Он играет с Мирей: Ивонна отправилась в Вильнёв.
Г-жа Вердэ. Мирей ведь очень любит детей?
Алина. Да.
Г-жа Вердэ. Какое счастье для тебя, что она здесь, с тобой… Что и говорить, Раймон умел выбрать…
Алина (сухо). Он не выбрал.
Г-жа Вердэ(понижая голос). Алина… Мне кажется, что Андре… тоже влюблен в нее.
Алина. Андре!
Г-жа Вердэ (горячо). Не сердись на него! Он боролся с собой, он едва смел даже себе в этом признаться…
Алина (ласково). Почему же я должна сердиться?
Г-жа Вердэ. Но ты могла бы… Это настолько в человеческой природе. Наверное, я испытала бы такое чувство, будь я на твоем месте.
Алина. Никто не может быть на моем месте, Марта. Но я… я не испытываю ничего подобного… Бедный мальчик!
Г-жа Вердэ. Спасибо, Алина, это так великодушно, так… Видишь ли, я опасалась, не встанет ли это между нами, и в то же время меня словно что-то вынуждало сказать тебе…
Алина. Вынуждало?
Г-жа Вердэ. С тобой часто говоришь не то, что хочешь… это правда.
Октав. Забавный мальчуган! (Возвращается к обеим женщинам: они умолкают.) Отчего вы замолчали?
Г-жа Вердэ. Октав, если бы ты знал!
Алина (тихо). Не надо.
Г-жа Вердэ. Я только что открыла Алине… (Обращаясь к Алине.) А почему бы ему тоже не узнать об этом? Андре… он любит твою невестку.
Октав (вспылив, резко). Что значит – «твою невестку»? Мирей мне не невестка.
Г-жа Вердэ. Ну как же… По существу, это ваше дитя. (Молчание.) Он любит так, как умеет любить – всем сердцем, самозабвенно…
Октав (сурово). И ты считаешь, что это хорошо – выдать тайну несчастного ребенка?
Г-жа Вердэ. Как тебя понять?
Октав. В тот момент, когда ты узна… или, по крайней мере, вообразила… Не скрою, меня это глубоко возмущает.
Г-жа Вердэ. Октав!
Алина. Мы же не чужие.
Октав. Это еще хуже!
Алина. К тому же, я догадывалась.
Октав. Оставим эту тему.
Г-жа Вердэ.Я не узнаю тебя, Октав!
Октав. В конце концов, если наши страхи действительно… да, допустим, что они обоснованны, – неужели ты не отдаешь себе отчета в том, сколь жалко, трагично и смехотворно подобное чувство?
Алина. Напротив, в этом, может быть, спасение Андре.
Г-жа Вердэ. Спасение?..
Алина. Да, эта любовь может окрасить, может преобразить…
Октав. Это или бред, или просто чудовищно. Я не разрешу тебе заронить в душу Марты хотя бы малейшую надежду.
Г-жа Вердэ. Алина, ты и в самом деле считаешь возможным…
Апина. Какую надежду? Нет, нет, ты меня не так поняла, я не смею предполагать… Но именно для Андре столь глубокое чувство само способно служить поддержкой.
Г-жа Вердэ. Боюсь, ты ошибаешься.
Октав. Она не это хотела сказать; это она сейчас пошла на попятную.
Г-жа Вердэ. Всякий раз, когда он возвращается от вас, он не говорит ни слова, словно его лихорадит, почти не спит…
Октав (Алине). Ты только что пыталась дать понять Марте, что Мирей может, из сострадания или из… Марта, ты меня прости, но это слишком серьезно, и между нами не должно быть недомолвок на этот счет.
Г-жа Вердэ (ее лицо судорожно искажено). Но, Октав…
Октав. Марта, дорогая, ты славная женщина, и ты даже не представляешь себе, во что… страдание, да, именно страдание, – могло превратить такого человека, как Алина…
Г-жа Вердэ. Бог мой!
Алина (с улыбкой). Не обращай внимания…
Октав. Но я, к счастью, пока еще сохраняю ясность ума в том, что касается девочки; и я…
Г-жа Вердэ (поспешно встает). Мне лучше уйти. Алина, проводи меня, пожалуйста, до машины…
Алина (Октаву, вполголоса). Так ты вообразил… жалкий человек! (Уходит с г-жой Вердэ.)
Октав понемногу успокаивается; он открывает дверь, ведущую в сад, и зовет:
Октав. Мирей!
Мирей (входит). Что, отец?
Октав. Пойдем, милая, надо, чтобы вы наконец поговорили со мной начистоту. Только выйдем отсюда: жена может вернуться с минуты на минуту.
Мирей. Однако эти секреты…
Октав. Это ради вас, Мирей, потому что я опасаюсь…
Мирей. Чего?
Октав. Мне показалось… да просто я знаю, что позавчера утром вы беседовали наедине с этим Шантёем.
Мирей. Мы играли в теннис.
Октав. Ивонна видела вас.
Мирей. И что же?
Октав. Если вы… Что вы ему нравитесь, это вне всякого сомнения: цветы, которые он вам прислал, то, как он говорил о вас у Морелей… это слишком очевидно. Так вот, если с вашей стороны… дорогая, я бы не хотел, чтобы вас удерживали какие-либо соображения деликатного свойства… Ну, скажем, мысль, что он придется не по сердцу мне… или моей жене. (Нервное движение Мирей.) Волею обстоятельств вы вошли в нашу семью как наша дочь, но это не основание, чтобы вы были хоть как-то стеснены в вашей свободе. Должно быть, я очень неуклюже выражаю свои мысли, потому что…
Мирей (сухо). То, что вы говорите, направлено против нее. Моей свободе здесь никто не угрожает, вам незачем брать ее под защиту. Молодой человек, о котором вы говорите… чья любовница была здесь еще совсем недавно…
Октав. Кто вам рассказал об этой женщине?
Мирей.Я это узнала… случайно.
Октав. Мне говорили, что он вот уже год как порвал с ней. Вы не ребенок, Мирей, вы знаете, что мужчина, когда женится… Насколько я могу судить, Роберу Шантёю не в чем себя упрекнуть.
Мирей. Вы провели расследование?..
Октав. Я справлялся.
Мирей. Из каких побуждений? И чего ради, кого вы защищаете? Признайтесь же, что это обращено против нее, что вы хотите причинить ей боль. О, что за жестокая игра!
Октав. Это потому, что я хочу вашего счастья.
Мирей. И вы думаете, что я еще в силах вынести счастье?
Октав. Но, Мирей, это не ваши слова.
Мирей. Вы меня терзаете… ах, если бы я могла уехать!
Октав. Уехать?
Мирей. Но у меня не хватит на это духу.
Входят Андре и Алина.
Андре. Мама не сказала мне, что идет к вам.
Алина. Она зашла по пути.
Октав. Это ты? Здравствуй.
Мирей. Здравствуйте, Андре.
Октав. Ну, как дела?
Андре. Мама приходила сообщить вам что-то насчет меня?
Октав. Нет… (Мирей пристально смотрит на него.)
Андре. Может быть, о чем-то попросить? Она всегда говорит мне, куда идет, так что я удивлен. И потом, у нее сейчас было такое выражение лица…
Алина(с чрезмерной поспешностью). У нее мигрень.
Андре. Странно, с ней этого почти никогда не бывает. Мирей, вы виделись с мамой?
Мирей (смущенно). Да… но буквально минуту.
Андре. Почему только минуту?
Мирей (нерешительно). Я… Ивонна уехала в Вильнёв, так что сегодня во второй половине дня я занималась ребенком.
Андре. У всех у вас какой-то смущенный вид.
Мирей. Смущенный?
Алина. Да это смешно, Андре.
Октав. И что тебе приходит в голову!
Андре (подойдя к Алине, вполголоса). Если мама взяла на себя… она не имела права этого делать!
Алина (глядя на Мирей). Полно, Андре…
Андре (Алине). Боже мой, ей все известно!
Октав. Будет тебе, дорогой. Перестань.
Андре.Я не хочу, чтобы вы думали… У меня хватит силы духа… тем более теперь, когда он уезжает.
Мирей (умоляющим тоном). Андре, прошу вас…
Андре (Октаву и Алине). Ведь я угадал? Именно об этом мама приезжала поговорить с вами? Она так ужасно выглядела!.. Господи! Но я клянусь вам, что… эту мысль я отогнал от себя раз и навсегда. (Обращаясь к Мирей.) Вы мне не верите, вы думаете, что с моей стороны это… и теперь я лишусь и того немногого, что у меня было. Ах, зачем она это сделала! Зачем?!
Мирей (подходя к нему). Андре, я не знала…
Октав. Во всем этом нет ни слова правды.
Алина (Октаву). К чему отрицать?
Мирей (обращаясь к Андре). Но я вам обещаю, что ничего не изменится, что… Прежде всего я уверена, что вы говорите правду.
Андре (счастливый). Мне так мало надо… теперь, когда я узнал, что он уезжает отсюда.
Октав. Кто – «он»?
Мирей. Андре!
Андре. Простите, что я боялся… этого.
Мирей (с болью, вполголоса). В вас нет целомудрия. (Андре пытается взять ее за руку.) Нет, нет, оставьте меня!
Октав. Кто уезжает? Не Шантёй, случайно? (Андре утвердительно кивает головой.) Отчего он уезжает? (Андре смотрит на Мирей, та опустила глаза.) И что тебе за дело до него? Ответь, пожалуйста!
Алина. Октав!
Октав. О, ты…
Андре (проводит рукой по лбу). Не знаю, как я позволил себе так забыться. Это недостойно, это… (Пошатнулся.)
Мирей. Что с вами?
Андре. Ничего, сейчас пройдет…
Алина. Он не может уехать в таком состоянии…
Андре.Я посижу минутку в саду.
Алина. Пойти помочь тебе?
Андре. Нет, спасибо. (Уходит.)
Октав (обращаясь к Мирей). Теперь послушайте меня, Мирей. Мы скрыли от него правду, моя сестра и не думала никогда о… Она приезжала сообщить нам, что бедный мальчик смертельно болен.
Мирей (потрясенная). О!..
Октав. И я полагаю, что моя жена, чтобы не встревожить его, предпочла внушить ему мысль, будто… (Обращаясь к Алине.) Кстати, это было ни к чему, он так разволновался.
Мирей(с испугом). Так он безнадежен?
Октав. Во всяком случае, его мать была сама не своя после того, как побывала у врача. Правда, она всегда была склонна видеть все в худшем свете.
Алина(торжественно). Боюсь, что на этот раз она права.
Октав. Откуда тебе знать?
Мирей. И при этом ему кажется… но это ужасно.
Октав. Его счастье, что до сих пор окружающим удавалось поддерживать в нем иллюзии. Если б он осознал, что над ним нависла такая угроза…
Мирей. Да, но подобное заблуждение унижает человека, роняет его достоинство. Случись подобное со мной…
Октав. Не знаю, хватило бы у него душевной твердости взглянуть правде в глаза. Признаться, я в этом сомневаюсь.
Алина (резко). Ты находишь это великодушным – уничижать его в такой момент?
Октав. Просто я вижу его таким, каков он есть.
Мирей. Но, может быть, чуточку жалости…
Октав.Я готов изобразить жалость, но только это может далеко завести. (Понимает, что сказал лишнее. Поспешно меняет тему разговора.) Вы знали, что этот Шантёй уезжает из наших мест?
Мирей (в замешательстве). Нет.
Алина. Откуда же Мирей может знать?
Октав. Он вам в то утро ничего не сказал о своем намерении?
Алина (обращаясь к Мирей). Так вы на днях общались?
Мирей (негромко). Мы играли в теннис позавчера утром.
Алина. Ты мне ничего не говорила.
Мирей (нехотя). Мне даже в голову не пришло… И потом, ты же знаешь, он бывает на корте почти ежедневно.
Октав. Совершенно непонятный отъезд! Он всем говорил, что собирается здесь обосноваться.
Мирей (вновь делая над собой усилие). Может быть, он просто уезжает на несколько дней.
Октав. Нет, судя по тому, что говорил Андре…
Мирей (еле слышно). Да что он знает!..
Алина отходит и садится у стола. Она раскрыла книгу, но не читает ее. Октав смотрит на жену: на ее лице – столь знакомое ему выражение.
Октав. Пойду взгляну, как он там. (Уходит.)
Мирей пребывает некоторое время в растерянности, затем, словно понуждаемая какой-то силой, подходит к Алине.
Мирей: Мама… (Алина не отвечает.) Что ты читаешь?
Алина. Не знаю.
Мирей. Как это – не знаешь?
Алина (откладывая книгу). Не имеет значения. (Продолжительное молчание.) Только что ты впервые причинила мне настоящую боль. (Мирей с тревогой смотрит на Алину, в ее глазах – немой вопрос.) Никогда бы не поверила, что ты способна на…
Мирей. Договаривай.
Алина. Слова – пустое. А то, что ты тщательно скрыла от меня этот разговор… твоя интонация, выражение лица, с каким ты только что произнесла… всего лишь одну фразу: «Мы играли в теннис позавчера утром». Ты попросту пыталась ввести меня в заблуждение.
Мирей. Мама, но я не обязана отчитываться перед тобой.
Алина. Только не произноси этого слова. Оно звучит как насмешка.
Мирей. Значит, у меня были причины умолчать об этом разговоре…
Алина. Ты должна была честно сказать, что не можешь передать мне содержание беседы.
Мирей. И ты бы этим удовлетворилась?
Алина. Вполне.
Мирей. Но в этом случае я не смогла бы остановиться на полпути…
Алина (мягко). Легче солгать.
Мирей. Ты оскорбляешь меня!
Алина. Это, может быть, единственное горе, какое я еще способна ощущать.
Мирей (горячась). А я хочу быть свободной в своих поступках! Одна только мысль о принуждении…
Алина. При чем здесь принуждение?
Мирей.Я ни за что не согласилась бы быть рабой… ничьей, никогда! Если бы я тебе призналась, что отказалась стать его женой…
Алина. Он сделал тебе предложение!
Мирей. Он уезжает, потому что я сказала «нет»… Если бы я тебе это рассказала – меня терзало бы сознание, что я отказала ему, чтобы заслужить твое одобрение. Для меня нестерпима сама эта мысль!
Алина. Дорогая моя…
Мирей. Это так естественно, что я тебе ничего не сказала. Ты не женщина, если не понимаешь этого… не знаю… словно тебе не хватает какого-то очень важного чувства. О, я это часто замечала… Пойми, я хочу быть свободной – в противном случае я бы презирала себя! Я стала бы ничтожеством; но я бы и тебя возненавидела… Когда меня начинают одолевать подобные мысли, мне хочется уйти и никогда сюда не возвращаться. (Протестующий жест Алины. Обе молчат.)
Алина. Эти дни мне казалось, что ты чем-то удручена.
Мирей. Вечно ты все замечаешь!
Алина. Представь себе, я даже подумала, уж не…
Мирей. Как ужасно это твое стремление во все вникнуть, до всего докопаться!
Алина. Да нет, я как раз ошиблась: ведь в какой-то момент мне стало казаться, что он тебе не совсем безразличен, и я испугалась…
Мирей. В самом деле, что за дикое предположение… (Вдруг вскипая.) Но почему же – «испугалась»? А если бы я все-таки… да, допустим даже, если бы я его полюбила…
Алина. Судя по тому, что мне известно – я полагаю, это было бы несчастьем.
Мирей. Что же тебе известно?
Алина. Благодарение Богу, этого не случилось. Он тебе не нравится – раз ты ему отказала. (Нервное движение Мирей.)
Мирей. Однако ответь я ему согласием, я бы уже не потерпела ни малейшего проявления неодобрения.
Алина. Но тогда я бы приложила все усилия, чтобы скрыть от тебя свое отчаяние.
Мирей. Сомневаюсь, чтобы тебе это удалось. У тебя бы не хватило самообладания.
Алина. Родная моя, ты терзаешь себя напрасно, ведь ничего такого не случилось.
Мирей(вполголоса). Все это просто невыносимо.
Алина (после паузы). Видишь, я была права, когда несколько дней назад умоляла тебя довериться мне.
Мирей. К чему эти слова…
Алина. Однако из всего сказанного тобой я не могу не сделать грустного вывода: жизнь у нас начинает тебя тяготить…
Мирей. Вовсе нет, но только меня потряс этот несправедливый упрек – очень несправедливый! И потом, эта ужасная новость…
Алина. Ты об Андре?
Мирей. Да. (Молчание.) Ты знала о его чувстве?..
Алина. Догадывалась.
Мирей. Бедный Андре! Но почему он держался униженно?.. С вами он не должен был вести себя так!
Алина. Он был уверен, что его мать сообщила нам о его любви к тебе.
Мирей. И все-таки.
Алина. И потом, мне кажется, что в глубине души он себя ни во что не ставит. Причиной тому, возможно, оскорбления, насмешки, которым он подвергался в годы войны.
Мирей. Они должны были, напротив, обострить в нем чувство собственного достоинства.
Алина. Нет, он стыдился того, что не участвует в военных действиях.
Мирей.А мог он отправиться на фронт… если бы хотел?
Алина. Твой дядя мне часто говорил, что в этом случае его пришлось бы отослать в тыл в течение двадцати четырех часов.
Мирей (задумчиво). Да, верно, конечно… Однако такое самоуничижение в мужчине…
Алина. Но ведь оно искреннее.
Мирей. Не думала я, что ты такого хорошего мнения о нем. (Уклончивый жест Алины.) Так тетя Марта действительно не намекала на возможность?..
Алина. Она только посвятила меня в тайну Андре.
Мирей (вздрагивает). Но почему она тебе сказала об этом?
Алина. Мне кажется, это было сказано без определенной цели; должно быть, просто потребность излить душу.
