Текст книги "Пьесы"
Автор книги: Габриэль Марсель
Жанр:
Драматургия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)
ЧЕЛОВЕК ПРАВЕДНЫЙ
(Un homme de Dieu)
Явись людям и себе тем, кто ты есть.
Пьеса в четырех действиях. Написана в 1922 году
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Клод Лемуан, пастор
Эдме, его жена
Осмонда, их дочь
Д-р Франсис Лемуан, брат Клода
Г-жа Лемуан, мать Клода и Франсиса
Мегаль, сосед Лемуанов
Мишель Сандье, человек из прошлого
Фред Жюно, юноша из провинции
Фелиси, служанка в доме Лемуанов
М-ль Обонно, прихожанка
Маленький Рене, ее племянник
Время действия декабрь 1920 г.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная в доме Лемуанов. Холодная, безликая обстановка. На стене – «параболы» Бюрнана и репродукция Сикстинской мадонны. В глубине комнаты стоят Осмонда и Мегаль. Мегаль в плаще.
Мегаль. Извините меня, мадемуазель. Я вижу, вы только что из-за стола. Я ведь велел служанке не беспокоить вас.
Осмонда. Никакого беспокойства. Садитесь, прошу вас. По воскресеньям мы завтракаем поздно; кто-то всегда хочет поговорить с отцом по выходе из церкви. К тому же, мы уже позавтракали.
Мегаль. Если я правильно понял, вы были так любезны, что предложили пройтись с детьми после обеда. Я хотел удостовериться, что это вам действительно не в тягость…
Осмонда. Ни в коем случае. У меня сегодня как раз выдался свободный вечер.
Мегаль. Не знаю, как благодарить вас… Тем более, что не представлял себе, как быть с ребятишками. Бонна отпущена на весь день, а мне надо ехать в Эпине.
Осмонда. Госпожа Мегаль…
Мегаль. Никаких изменений. К тому же подобная болезнь… если это можно назвать болезнью…
Осмонда. Она страдает?
Мегаль. Этого никто не может сказать. Она постоянно жалуется, но… врачи меня уверяют, что в этом есть огромная доля самовнушения.
Осмонда. Да?
Мегаль. Более того, это – единственная черта, напоминающая мне жену, какой я знал ее прежде. Потому что во всем остальном это совершенно другой человек. (Молчание.)
Осмонда. Не знаю, рассказала ли вам Сюзанна, что на сегодняшнем утреннем уроке в воскресной школе она мне очень хорошо отвечала. Впрочем, я и Ивонной очень довольна.
Мегаль.Я рад. Они хорошие девчушки… Так куда вы собираетесь пойти с ними сегодня?
Осмонда. Еще не решила.
Мегаль. Если я случайно вернусь из Эпине не слишком поздно, мы могли бы пойти, как две недели назад…
Осмонда(уклончиво). Там видно будет.
Мегаль (внимательно смотрит на нее). Какой на вас красивый шарф, он очень вам идет. (Молчание.)
В гостиную входят Эдме, Клод и г-жа Лемуан.
Эдме(Мегалю, поднявшемуся им навстречу). Сударь, сидите, прошу вас. (Г-же Лемуан.) Мама, представляю вам господина Мегаля, он живет над нами. Господин Мегаль – отец тех самых малышек, которых вы вчера встретили на лестнице.
Г-жа Лемуан. Сударь, я очень рада…
Клод. Выпьете с нами чашку кофе?
Мегаль. Благодарю вас, мне надо ехать на вокзал. Я говорил мадемуазель Осмонде, как признателен ей за все, что она делает для моих дочурок. Вчера она опять пришла, чтобы повторить с ними уроки, а сейчас собирается взять их на прогулку…
Эдме (сухо). Но, сударь, если у нее есть свободное время – это совершенно естественно.
Мегаль. По-моему, это большая любезность со стороны мадемуазель Осмонды. Не беспокойтесь, прошу вас. (Идет к двери.) До свидания, сударь… Сударыни… Мадемуазель… (Отвешивает поклон г-же Лемуан и уходит.)
Г-жа Лемуан. Этот господин производит самое приятное впечатление.
Эдме. Мы его совсем не знаем.
Г-жа Лемуан. Взгляд открытый… Хорошая улыбка.
Осмонда. Чашечку кофе, бабушка?
Г-жа Лемуан. Совсем чуть-чуть, милая… Твой дядя Франсис стал бы меня ругать. Ну вот, достаточно, достаточно.
Клод. Так что же, почему Франсис не приехал к завтраку вместе с тобой?
Г-жа Лемуан. Ему надо было посетить больного в пригороде. Но он заедет за мной. (Понизив голос.) По-моему, он хотел с тобой поговорить.
Эдме (не расслышав). Что?
Г-жа Лемуан. Я говорю, что он должен за мной заехать.
Эдме. Хорошо, а то мы его редко видим. (Клоду.) После отпуска твой брат был у нас всего два или три раза.
Г-жа Лемуан. Он так занят… Теперь, когда я здесь, я это понимаю! Госпиталь, посещения больных, встречи, сообщения в Академии… я поражаюсь, как он все это выдерживает. (Клоду.) Впрочем, он – как ты, мой дорогой мальчик… О, не мне упрекать тебя в том, что ты ревностно выполняешь свой долг, и делаешь больше, чем требует долг, как говорил твой незабвенный отец. Но твой приход мне кажется трудным, он отнимает очень много времени и сил. А кстати, достаточно ли ты уделяешь внимания физическим упражнениям? Эдме, вы за этим следите, не правда ли?
Эдме. У нас у всех прекрасное самочувствие.
Г-жа Лемуан. Эта парижская жизнь сама по себе так утомительна, когда сравниваешь с Лозанной. Ваш кофе очень вкусен, я хотела бы проинструктировать на этот счет Франсиса.
Эдме. Сожалею, что не могу в этом быть вам полезной; по-видимому, он от бакалейщика напротив. Мама, извините, я должна подыскать литературу для моего Союза молодых девушек. (Опускается на колени перед низким книжным шкафчиком, достает пачку книг, перебирает их.)
Г-жа Лемуан. Кстати, еще об этом господине: Осмонда, так ты регулярно занимаешься этими прелестными девчушками? Как это мило с твоей стороны!
Осмонда. Иногда уделяю им минуту-другую.
Г-жа Лемуан. А их мама?..
Эдме (листая одну из книг). Их мать помещена пожизненно в больницу.
Г-жа Лемуан. Какая трагедия!
Эдме. Меня несколько удивляет, что сегодня ты нашла свободное время. Рождество в среду, а у тебя, по-моему, накопилось очень много дел.
Осмонда. Напротив, к нынешнему Рождеству я многое уже успела.
Эдме. За работу для крестной ты даже не бралась.
Г-жа Лемуан. Мне грустно думать, что я не увижу вашей елки. Но Анри и Лулетт рассчитывают на меня. Они будут страшно огорчены, если я не попаду к ним на праздники. Не знаешь, как сделать, чтобы все были довольны… обычная беда слишком спаянных семей!
Эдме (Осмонде). Ты помнишь «Маленькую сиротку из Приёре»?
Осмонда. Покажи.
Эдме продолжает листать книгу.
Г-жа Лемуан. Я помню; очень трогательная история. Да вообще все эти адаптированные английские книжки восхитительны.
Эдме (поставив книгу на место). Она мне кажется страшно сентиментальной, а эти девицы и так склонны проливать слезы над всякой ерундой.
Клод. Важно их заинтересовать.
Эдме. Да, но не любой ценой.
Г-жа Лемуан. Немного романтики не помешает… Совсем немножко. (Осмонде.) Что ты на это скажешь, милая?
Осмонда (вставая). Не берусь судить.
Эдме. Не забудь, что мадемуазель Жантиль ждет тебя к пяти: нужно ей почитать.
Осмонда (раздраженно). Не беспокойся.
Эдме. Очень мило – придумывать себе новые обязательства…
Осмонда. До свидания, бабушка. Папа, что ты делаешь сегодня после обеда?
Клод. Мне надо написать пару писем. И подготовить завтрашнее обращение.
Эдме.О маленьком Симононе?..
Г-жа Лемуан.Я уверена, Эдме, что вы никогда ничего не забываете. Я просто в восхищении!
Осмонда (с досадой). Да, мама никогда ничего не забывает; и это ужасно. (Уходит.)
Г-жа Лемуан. Мне кажется, девочка становится немного нервной.
Клод (жене). По-моему, ее задевает, что на нее недостаточно полагаются.
Эдме. Но при своем внешнем спокойствии Осмонда чересчур импульсивна, я это замечаю постоянно.
Клод. Не получается ли, что, фиксируя таким вот образом чужие недостатки, мы их, можно сказать, усугубляем? Как ты считаешь, мама?
Эдме. Так что же, закрывать глаза?
Клод.Я этого не говорю; однако от нашего подхода к другим…
Эдме. Знаю, знаю, но эта теория может далеко завести.
Г-жа Лемуан. Во всяком случае, я очарована своей внучкой… Вам, конечно, известно, что сейчас, во время летних каникул, в Лозанне организуются экскурсии, лекции…
Клод. Полагаю, ты там будешь.
Г-жа Лемуан. Разумеется.
Клод. Но у меня нет ни малейшего желания посылать с тобой дочь.
Эдме. Ну, мы к этому еще вернемся. (Клоду.) Так что же ты ответишь господину Жюно? (Г-же Лемуан.) Пастор из Ла-Шо-де-Фон попросил нас взять на пансион своего сына: Фред, вы его знаете… Он будет готовиться к лиценциату.
Клод. Если ты считаешь, что прилично предоставить ему нашу маленькую комнату…
Эдме. По-моему, она должна устроить молодого человека. Вы не находите, мама?
Г-жа Лемуан.Я бы лично вполне ею удовольствовалась, если бы Франсис не настоял, чтобы я остановилась у него. Впрочем, я устроена прекрасно.
Клод. Тогда я напишу ему. (Уходит.)
Г-жа Лемуан. Скажите, Эдме, этот молодой человек, Фред… вы не опасаетесь, что Осмонда…
Эдме. Он придурковат; не думаю, чтобы Осмонда питала интерес к подобным юнцам… Нет, это бы меня не тревожило.
Г-жа Лемуан. Вы хотите сказать, что у вас есть другие опасения?
Эдме. И да и нет. Кстати, вот этот господин, только что покоривший вас…
Г-жа Лемуан. Ну, это преувеличение!
Эдме. Так вот, я не особенно удивлюсь, если узнаю, что он уже вскружил голову Осмонде.
Г-жа Лемуан (она шокирована). Что вы такое говорите, Эдме!
Эдме. Осмонда вообще не слишком любит детей; воскресная школа для нее скорее ярмо. Так что, согласитесь, заботливость, которую она проявляет к этим двум девочкам, наводит на размышления.
Г-жа Лемуан. Осмонда – как ее отец, который всегда был воплощенная самоотверженность… И поскольку у нее перед глазами постоянно такой пример, то нет ничего удивительного в том, что она исполнилась сочувствием к этим бедным деткам. И вообще, видите ли, Эдме (с некоторой торжественностью), людям всегда надо доверять.
Эдме. Да?..
Г-жа Лемуан. Всегда – и невзирая ни на что.
Эдме. Что я должна на это ответить?
Г-жа Лемуан.Я видела много безобразного вокруг себя, Эдме. И тем не менее, несмотря на этот печальный опыт…
Эдме (голос ее задрожал). На что вы намекаете?
Г-жа Лемуан (спохватившись). О, это давняя история.
Эдме. Вот как?
Г-жа Лемуан. Одним словом… тогда было от чего прийти в отчаяние.
Эдме. Да, да. Любопытно, что Клод при мне ни разу не обмолвился о событии, которое вас тогда, по-видимому, потрясло. Это так?.. Очевидно, то был секрет… ему не принадлежавший?
Г-жа Лемуан (уклоняясь от ответа). Но, разумеется, если вы этим так обеспокоены…
Эдме(устремляет на нее вопросительный взгляд). А! Ну да, вы сейчас говорите об Осмонде… я не сразу сообразила. Не то, что обеспокоена, но – отношусь с недоверием.
Г-жа Лемуан. Однако, мне кажется, она так похожа на своего отца…
Эдме. Вы находите?
Г-жа Лемуан. Во всяком случае в том, что касается морали…
Эдме (двусмысленным тоном). Да, да…
Г-жа Лемуан. Как говаривал мой бедный муж: «тот же звук души».
Эдме. У меня еще не было счастливой возможности слышать душу своей дочери.
Г-жа Лемуан. Но если бы Клод разделял ваши тревоги, он бы мне наверняка…
Эдме. Клод вам говорит все?
Г-жа Лемуан. Все, что он считает себя вправе мне сказать.
Эдме. Впрочем, когда я вижу, как исправно он вам отсылает раз в неделю небольшую бандероль…
Г-жа Лемуан.Я не нахожу слов, чтобы высказать, какое благо для меня – эти письма. Недавно я перечитала старые письма Клода: среди них есть такие прекрасные… почти трагические. Я готова была переписать для вас отрывки.
Эдме. К какому времени они относятся?
Г-жа Лемуан. Это первые годы вашего брака.
Эдме. И вы говорите – они трагические?
Г-жа Лемуан. Клод переживал тогда тяжелейший душевный кризис. Вы же знаете, что в какой-то момент он даже думал оставить пасторскую службу.
Эдме. Как?..
Г-жа Лемуан. Не станете же вы уверять меня, что ни о чем не догадывались!
Эдме. Но я действительно ничего об этом не знала. Первые годы нашей супружеской жизни… в ту пору мы совсем не были близки. Не можете ли вы мне сказать точно, каким временем датированы эти письма? Он их писал до… ну, скажем, девятьсот третьего года?
Г-жа Лемуан. Все они написаны до девятьсот третьего года. Но к чему этот вопрос?
Эдме. Мама, уверяю вас, нет нужды притворяться; вы выдали себя только что… тсс!..
Клод (входя). Ты помнишь адрес Жюно? Не могу найти его письма. По-прежнему улица Карла Маркса?
Эдме. По-моему, они переехали; вы не помните, мама?
Г-жа Лемуан. Я не поддерживаю с ними отношений. Они окончательно сделались большевиками – как, впрочем, все в Шо-де-Фон. Твой отец, которого отличал здравый смысл, уже тогда был в ужасе.
Эдме(с раздражением). Удивительно, что ты не находишь письма: утром я его положила в папку для корреспонденции, требующей ответа.
Клод. Ну хорошо, хорошо.
Эдме. Сколько раз я тебе говорила… Когда же в этом доме будет порядок!
Клод. Порядок – до такой степени… от этого можно сойти с ума. Сейчас закончу письмо и вернусь. (Уходит.)
Эдме. И этот внутренний кризис… Но ведь Клод не из тех людей, кого когда-либо терзали тревоги. Для него все так ясно, так просто! И слава Богу: что бы со мной стало, будь он другим!
Г-жа Лемуан. Безусловно, мы все в большом долгу перед ним.
Эдме. О! Я собиралась говорить вовсе не о признательности. Человека не благодарят за то, что он такой, какой есть. (Снова, с нажимом.) Так вы уверены, что это было до девятьсот третьего?
Г-жа Лемуан. Абсолютно. Потом, напротив, словно покой снизошел на него: как будто он увидел свет впереди, которого раньше не замечал…
Эдме. Свет?..
Г-жа Лемуан. Именно. Тот, который виден, только когда вокруг сплошной мрак. (С недоумением.) Вы смеетесь? Почему?
Эдме (глухо). Прекрасно! Вот цена обещаниям.
Г-жа Лемуан. Каким обещаниям?
Эдме. Он обещал мне, что вы никогда ничего не узнаете.
Г-жа Лемуан. Но послушайте, Эдме…
Эдме. О, не старайтесь меня обмануть… Эта тайна… наша тайна, он выдал… жалкий человек!
Г-жа Лемуан. Он – жалкий человек?! Вы дерзаете оскорблять его!
Входит Клод, держа в руках письмо.
Клод. Я дописал его. Если ты выходишь, снеси его, пожалуйста, на почту.
Эдме. Сегодня воскресенье: думаю, его уже не отправят. Ведь оно не к определенной дате? Или, впрочем… Дай мне его все же… Который сейчас час? (Рассеянный жест выдает ее внутреннее потрясение.)
Клод. Но что с тобой, Эдме?
Эдме. Ничего… абсолютно.
Клод. Мама…
Эдме. Я тебя застану попозже?
Клод. По-моему, должен прийти Франсис. Я его дождусь.
Эдме. Да, но ты… ты… Я скоро вернусь. (Тихо.) Я хотела бы застать тебя одного, понимаешь? Там я все улажу, кто-нибудь меня заменит.
Г-жа Лемуан. Эдме, когда вы вернетесь, я уже уйду.
Эдме. До свидания, мама. (Уходит.)
Клод. Что здесь происходит?
Г-жа Лемуан. Мой бедный мальчик, я допустила неосторожность. Сама не знаю, как это я так забылась… (Едва не планет.) Но вообще-то удивительно, что этого не случилось гораздо раньше. Эдме поняла, что ты мне писал обо всем.
Клод (после недолгой паузы, решительно). Тем лучше. Видишь ли, мама, меня ужасно угнетало, что я обманываю ее; сколько раз я корил себя за это! Если бы не какая-то смутная боязнь, я бы ей давным-давно признался…
Г-жа Лемуан. Что за слово!
Клод. Но ведь я обещал ей ничего тебе не рассказывать.
Г-жа Лемуан. Потому что она этого потребовала. Но по какому праву?
Клод. Не важно. Я обязался.
Г-жа Лемуан. Но вспомни же, наконец: она грозилась уехать, даже, может быть… Так что это вроде обещаний больным.
Клод. Что бы там ни было, но с тех пор, как были восстановлены ее силы, с тех пор, как я ее вылечил – я должен был все ей сказать: она бы поняла. Ты же сама всегда говоришь, что нужно доверять. Правда, давая это обещание, я был уверен, что сдержу его. И затем, однажды… сам не знаю почему – я ведь не чувствовал себя более одиноким, чем обычно, – я тебе обо всем написал.
Г-жа Лемуан. Тебе не в чем виниться!
Клод. Я поступил с ней, как с ребенком…
Г-жа Лемуан. В конце концов, Клод, прошло столько времени…
Клод. А какой взгляд она бросила на меня, уходя… О! Он мне так знаком… Мама, все, чего я добился с таким трудом, – все это я, вероятно, потерял.
Г-жа Лемуан. Получается, что из-за меня…
Клод. Нет. Я один виноват. Я сразу же попрошу у нее прощения.
Г-жа Лемуан. И ты собираешься так унижаться перед той, которая… я-то хорошо знаю, что никогда не смогу простить ей.
Клод. Это слово, мама, имеет смысл только для нас двоих.
Г-жа Лемуан. Она никогда не стоила тебя!
Клод. Когда я думаю о том, что это прощение дало мне… об этом душевном покое, ощущении некой силы, которая – заодно с моей волей, но не подменяет ее… Именно с того дня мир озарился для меня. Прежде я продвигался на ощупь, впотьмах… Испытание, мама: до этих страшных месяцев слово «испытание» было для меня пустым звуком. Но когда переживаешь то, что мне довелось пережить…
Г-жа Лемуан. Она и не догадывалась, что творилось в твоей душе.
Клод. Решающим в испытании было именно то, что она не поняла происходящего во мне. Я был совсем один… с Ним. И вот, шаг за шагом, я чувствовал, что ее доверие ко мне возвращается. Как она, бывало, смотрела на меня, когда ей казалось, что я занят другим! Этот немой призыв в ее глазах! У меня было ощущение, что я помогаю выжить… спасаю от гибели что-то бесконечно хрупкое. Первое время, возвращаясь домой по вечерам, я всякий раз готовился услышать, что она уехала, чтобы соединиться с тем человеком! Я уверен, что в течение очень долгого времени она еще думала об этом… верила, что хочет этого. Но на самом деле их разделяла какая-то сила. И вот однажды я внезапно совершенно явственно почувствовал, что это кончилось – что она больше не думает об этом, – что мы оба одержали верх! Не надо плакать, мама. Я не должен был воскрешать в тебе эти воспоминания…
Г-жа Лемуан. Помяни мое слово, она еще причинит тебе горе!
Клод. Как же было хорошо раньше – когда мы еще не знали страданий… Но сейчас мы бы уже не могли так. Каждый нес крест другого, каждый приносил жертву ради другого. Мы словно обогатились… стали лучше, да, лучше…
Г-жа Лемуан. Как прекрасно ты умеешь выразить все это! (Вытирает слезы.)
Клод. Там звонок. Это, должно быть, Франсис. Ты извини – мы отпустили служанку, я пойду открою.
Г-жа Лемуан (одна.) Слишком добр, слишком великодушен. (Сокрушенно качает головой.)
Клод возвращается и вслед за ним в гостиную входит Франсис.
Клод. Дружище, ты ведь должен был прийти к завтраку.
Франсис. Мне нужно было посмотреть больного в Жуа-ан-Жоза; я вернулся только к двум.
Г-жа Лемуан. Когда ты ел?
Франсис. Полчаса назад, в баре-автомате. (Клоду.) Так все в порядке? На днях некто из консистории говорил мне о тебе. Подумай-ка, они очень высоко тебя ценят! Ты словно загипнотизировал своих прихожан, они прямо-таки боготворят своего пастыря.
Г-жа Лемуан. Почему ты никогда не приходишь его послушать?
Франсис. Что поделаешь, это не по моей части. (Клоду.) Мама предупредила тебя, что мне надо кое-что тебе сказать?
Клод. Да, но я понятия не имею, о чем речь.
Франсис. Послушай, мама, как я тебе уже говорил… разумеется, ты можешь остаться: но ты знаешь, что мне придется затронуть в разговоре с Клодом достаточно тягостный вопрос. Я бы не хотел лишний раз тебя волновать.
Г-жа Лемуан. Если я не помешаю, я предпочла бы…
Франсис. Мишель Сандье (у Клода вырывается невольное восклицание; г-жа Лемуан вздрагивает) недавно был у меня на приеме.
Г-жа Лемуан. Неслыханно!
Франсис. Ничего удивительного: он знает из медицинских журналов, которые, судя по всему, читает самым прилежным образом, что мои исследования касаются именно того тяжелейшего недуга, который его поразил.
Клод. Так эта болезнь…
Франсис(вполголоса). На сегодняшний день она неизлечима. (Громче.) Но он хотел меня видеть и по другой причине.
Г-жа Лемуан. О!
Франсис. Мама, ты видишь, Клод сохраняет хладнокровие.
Г-жа Лемуан.И даже чересчур. Меня одно имя этого негодяя…
Франсис. Мишелю Сандье осталось жить недолго, и он это знает. Я даже должен сказать, что к своему положению он относится с поразительной трезвостью и спокойствием.
Г-жа Лемуан. Наверное, просто рисуется…
Клод. Мама!
Франсис. На протяжении многих лет он вел жизнь… я не просил его вдаваться в подробности, но, конечно, это имеет самое непосредственное отношение к его теперешнему состоянию.
Клод. Так что дальше?
Франсис. Очевидно, ему приходится задумываться над прожитой жизнью… или, во всяком случае…
Клод. Ты об Осмонде?
Франсис. Да.
Г-жа Лемуан. Не хочешь же ты сказать…
Франсис. Он начал с большой осторожностью, но было ясно, к чему он клонит. Вспомнил, как бы между прочим, что знал тебя прежде и даже имел возможность тебя слышать… в какой-то церкви.
Клод. Он спросил об Эдме?
Франсис. Он только осведомился, «хорошо ли поживает ваша золовка». Ему было очень трудно сделать следующий шаг. У него ведь не было никаких оснований предполагать, что мне что-то известно; да и в любом случае… Я наблюдал, как этот несчастный пытался задать вопросы, которые упорно не желали сходить с его уст. Не надо укорять меня за то, что я ему чуточку помог.
Г-жа Лемуан. Франсис, но как же так!..
Франсис. Я ему сказал просто: «В самом деле, мне кажется, что я вас видел прежде в Сен-Лу-де-Тальваз, когда мой брат был там пастором». Больше ничего. Но как, оказывается, велика сила названий! Он очень побледнел. Он молчал, опустив глаза – вот так, – и затем сказал: «Да, у меня был дом в Сен-Лу». Тогда я сделал вид, будто только что вспомнил: «А ведь, правда, припоминаю: этот большой дом на склоне горы… Вы там живете по-прежнему?» Он опять замолчал. Мы стояли, ты понимаешь; осмотр уже, разумеется, был окончен. Я делаю шаг к двери, он не двигается с места. «Вы хотели меня еще о чем-то спросить?» «Да», похожее на выдох. Он берет мои руки в свои, тревожно заглядывает в глаза, словно допытываясь, что мне известно. Я сохраняю спокойствие. Тогда он: «Вы действительно не догадываетесь, о чем я хочу попросить вас?» Что я мог ответить? Если б вы знали, до чего мне не хотелось и дальше играть в прятки с умирающим…
Г-жа Лемуан. Уверена, что он не так плох, как ты хочешь это представить.
Франсис. Ему осталось жить несколько месяцев, и он это знает.
Клод. Что дальше?
Франсис. Так вот, я ему сказал, что мне известно все. О, пусть Клод действует, как сочтет нужным. Он абсолютно свободен. Но полагаю, что я не мог поступить иначе.
Клод. Безусловно.
Г-жа Лемуан. Ты вполне мог ничего не знать: это предательство хотя бы по отношению ко мне.
Клод. К чему притворство!
Франсис.Я заканчиваю. Он просит разрешения перед смертью повидать дочь.
Г-жа Лемуан. Какие он имеет права на этого ребенка?!
Франсис. Это уже другой вопрос.
Г-жа Лемуан. Это единственный вопрос! К тому же ты не имел права брать на себя такое поручение.
Клод. Мама, ты слишком часто произносишь: «имеет право», «не имеет права».
Г-жа Лемуан (Франсису). Ты знаешь брата, знаешь, что он чересчур добр, чересчур великодушен. Я ему как раз только что это говорила.
Франсис. Ты сейчас предопределяешь его ответ.
Г-жа Лемуан. О, я знаю моего Клода.
Франсис. Мы не должны влиять на его решение.
Г-жа Лемуан. Кто мне запретит высказывать свое мнение?
Франсис. Но это бессмысленно. Никто не может поставить себя на его место.
Г-жа Лемуан. Мать – может. Видеть дочь? Но не думает же он, что мы откроем нашей дорогой крошке…
Клод. Он может видеть Осмонду, зайдя к нам, как любой другой.
Г-жа Лемуан. Но ты не можешь позволить этому человеку прийти к тебе в дом. Это скандал… это безнравственно! Ну скажи же, Франсис!..
Франсис.Я молчу.
Клод. Мама, я простил.
Г-жа Лемуан. Ей – возможно.
Клод. Ей, разумеется.
Г-жа Лемуан. Не ему.
Клод. Это означает только, что жизнь пока от меня этого не требовала.
Г-жа Лемуан. Если б не то преимущество, что он болен…
Франсис. Мама!..
Г-жа Лемуан. И что же, ты думаешь, он удовольствуется такой встречей с Осмондой, «в гостях»? Бог знает, какие вслед за этим он предъявит претензии!
Клод. На мою долю выпало испытание: мне с ним жить изо дня в день.
Франсис. Дружище, вот тут уже я с тобой не согласен. Все же не надо давать затягивать себя в шестерню. Ты должен сохранять полную свободу действий.
Клод.Я чувствую, что более не в силах продолжать обсуждать эти вопросы без Эдме.
Франсис. Однако было бы чрезвычайно неосторожно посвящать ее в это! Подумай, дорогой. Это чревато для нее опасным потрясением. Это – тот случай, когда, на мой взгляд, принимать решение должен ты один.
Клод. А я думаю иначе.
Франсис. Пойми меня правильно. Я ни на миг не допускаю, что в присутствии этого несчастного она может испытать что-то вроде ностальгии…
Клод. Франсис!
Франсис. Но шок, испуг – да… Вот тогда – подумай, какие последствия такое потрясение будет иметь для хрупкого организма. Ты меня прости, дружище, но ведь ты прекрасно знаешь, что твою жену нельзя назвать уравновешенной натурой; и и ты собираешься с легким сердцем подвергнуть ее подобному риску? Словом, не может быть и речи о том, чтобы она с ним снова увиделась; и даже пересказать ей то, что я тебе сообщил, было бы…
Клод (горестно). Осмонда – их дочь… и, кроме того… нет, я не могу решать это за Эдме.
Франсис. Позволь, позволь; Мишель под каким-нибудь предлогом придет к тебе в отсутствие твоей жены.
Г-жа Лемуан (негодуя). Я ухожу.
Франсис. Постой, мама… И когда Осмонда будет дома.
Клод. И Осмонда должна будет скрыть этот визит от матери?
Франсис. Я согласен, здесь есть определенная трудность. Надо подумать, как ее обойти…
Клод.Я не стану.
Франсис. Ну хорошо…
Клод. Уж лучше я прямо откажу ему, чем еще раз обмануть Эдме.
Франсис. Ну так откажи, в самом деле. В конце концов, этот бедолага…
Клод. Здесь на карте – наши отношения. И если мне удалось создать между нами атмосферу доверия, близости, то вы…
Франсис. Ты рискуешь снова поставить все это под вопрос.
Клод. Почему же?
Франсис. Не знаю, но я это чувствую.
Г-жа Лемуан. А где он был все эти годы? Что он, заботился об Осмонде?
Франсис. Что ты хочешь – у него были утешения. А теперь это не должно удивлять; и, кроме того, к этому нужно относиться как к мании больного.
Клод (Франсису). Меня сейчас больно задело то, как ты высказался об Эдме. Между тем она, мне кажется, проявляет себя самым достойным образом. Обрати внимание на ее жизнь: как самоотверженно она выполняет свой долг, как заполнено полезными делами ее существование…
Франсис. Да… но, возможно, именно это меня пугает.
Клод.Я тебя не понимаю.
Франсис. Так вот: меня беспокоят эта примерная жизнь, эта суровость, размеренность существования… Иногда мне кажется, что жизнь твоей жены протекает как во сне.
Они не заметили, как вошла Эдме – и внезапно обнаружили ее присутствие.
Франсис. А, здравствуйте, Эдме! (Молчание.)
Г-жа Лемуан (с явно преувеличенным интересом). Ну, как ваш Союз молодых девушек? Вы быстро вернулись, Эдме!
Эдме.Я там не понадобилась.
Г-жа Лемуан. Жаль, что вы съездили зря. К счастью, двадцать восьмой – это такой удобный автобус. (Напряженное молчание.) Что, сейчас идет дождь?
Эдме. Не знаю, может быть, слегка моросит, я не обратила внимания. Мне показалось, когда я вошла, что вы втроем что-то горячо обсуждали.
Г-жа Лемуан. Мы…
Клод. Я тебе расскажу.
Г-жа Лемуан. Да, да, он вам расскажет.
Эдме (Франсису). Возможно, я вам в скором времени пришлю девочку, которая посещает мою мастерскую; по-моему, у нее явный туберкулез.
Франсис (встал). Я в вашем распоряжении. Мама, ты идешь?
Эдме. Вы уже уходите?
Г-жа Лемуан. Когда мы теперь увидимся?
Франсис. Приходите на днях к нам пообедать.
Г-жа Лемуан. А ты не боишься, что Эжени… Мне кажется, она сейчас не слишком расположена к приему гостей…
Разговор продолжается за дверью. Клод и Эдме провожают их и сразу же возвращаются.
Клод. Я рад, что ты рано вернулась.
Эдме. Выслушай меня, Клод.
Клод (глядя на нее). Да, знаю.
Эдме. Относительно твоей матери.
Клод. Да.
Эдме. Сперва меня это потрясло. Нет, дай мне договорить, дорогой. (Берет его руки в свои.) Но затем я как следует поразмыслила. Вероятное тот момент я была неправа, взяв с тебя такое обещание. Но тогда меня ужасала мысль, что кто-то будет знать об этом.
Клод. Да, да.
Эдме. Особенно – твоя мать. Она так судит всех, при этой своей показной терпимости!
Клод. Эдме!
Эдме. Ну, да это не важно. Пусть только об этом не будет больше разговоров, вот и все.
Клод. Моя дорогая, это так великодушно с твоей стороны. Я боялся, что ты…
Эдме. Не будем о великодушии, хорошо?.. Совершенно очевидно, что ты не имел в отношении меня никаких обязательств, – и было безрассудством думать иначе.
Клод. Уверяю тебя, когда я давал это обещание…
Эдме. Да, в тот момент. Но не будем это обсуждать, повторяю тебе, я понимаю, или, во всяком случае…
Клод. Ты меня прощаешь?
Эдме. Не смейся надо мной, Клод!
Клод.Я только что говорил маме…
Эдме. Так вы об этом говорили втроем, когда я вошла?.. Нет, лучше не отвечай. Так что твой брат тоже посвящен. (В волнении стискивает руки.)
Клод. Когда ты меня упрекаешь в том, что мной якобы руководило некое чувство внутреннего превосходства…
Эдме. Я тебя ни в чем не упрекаю. Все равно, в основе ситуации – то, что есть. (С расстановкой.) Ты меня, во всяком случае, «простил».
Клод. Дорогая, но ведь ты хорошо знаешь, что я понимаю под этим словом; я тебе объяснял.
Эдме. Да, ты мне много чего объяснял.
Клод. Ты мне даешь повод для стольких угрызений! Не говоря уже об этом обмане…
Эдме.Я хотела бы задать тебе лишь один вопрос. Только что твоя мать в разговоре со мной намекнула на некий душевный кризис, через который ты когда-то прошел… Поверь, я не собираюсь упрекать тебя в том, что ты тогда не доверился мне. Нет, я только хотела знать дату.
Клод.Я тебя не совсем понял.
Эдме. Когда именно тебе довелось пережить сомнения в себе?
Клод. Но это ведь не болезнь, их трудно датировать.
Эдме. Ты как будто в смущении?
Клод. Нет, нисколько. Должно быть, это было в девятьсот втором году.
Эдме. То есть в момент, когда у тебя еще не было никаких подозрений?
Клод. Нет, совершенно.
Эдме. А после того – твои сомнения рассеялись?..
Клод. Но подумай, это ведь не дело одного дня или одного месяца… Это было скорее как бы медленным преображением меня самого, обновлением.
Эдме. Я здесь была ни при чем?
Клод. Не понимаю.
Эдме. Я… ну, мой поступок… моя измена. То, что ты, после того как узнал всю правду, вновь укрепился в вере во Всевышнего – это простая случайность?
Клод. Мне очень трудно ответить на этот вопрос. Случайность … нет, конечно же, это не было случайностью.
Эдме. Вот все, что я хотела знать.
Клод.Я не думаю, что в этой сфере вообще возможна случайность.
Эдме не отвечает; она подошла к оставленному рукоделию, склонилась над ним.
Клод. Я так хотел бы, чтобы ты поняла, что тогда происходило во мне.
Эдме. Вероятно, это слишком трудно.
Клод. В первое время нашего супружества…
Эдме (поднимая голову). Неужели ты собираешься вернуться к этой теме?
Клод. Мне словно никак не удавалось дотянуться до тебя; я чувствовал, что я все время – не с тобой, а возле… Ты не слушаешь меня.
Эдме. Нет, нет, слушаю.
Клод. Это отсутствие контакта жестоко мучило меня. Мне казалось, что мне не дано главное… Ты ведь помнишь, какие глубокие разочарования я испытывал в Сен-Лу с моими неофитами, историю маленькой Женеврие.
