Текст книги "Немое досье"

Автор книги: Габор Йожеф

Соавторы: Дёрдь Фалуш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

3

Кларика быстро разыскала по телефону капитана Кути. Он разговаривал с двумя следователями неподалеку от адвокатской коллегии.

Когда Ружа подъехал к нему на «волге», Кути начал было докладывать обстановку.

– Подожди, – оборвал его подполковник. – Сигареты есть?

– Пожалуйста! – протянул он начальнику слегка помятую пачку «симфонии».

Ружа взял сигареты, сунул в карман.

– И спички!

– У меня зажигалка. Вот, возьми. Нажимать нужно на эту кнопку.

– А я и не догадался бы! Знаешь что, мне рассказами тебя развлекать некогда, пойдем-ка лучше со мной. Но веди себя умно. То есть помалкивай! Ты меня понял?

– Понял, – сказал ровным счетом ничего не понимающий Кути.

– Вот и ладно, – улыбнулся Ружа.

Они вошли в здание коллегии. В приемной адвоката Ретфалви изучал какой-то документ. Жужа тюкала на машинке.

– Мы к доктору Немешу, – сказал Ружа.

Он внимательно посмотрел на Ретфалви, перевел взгляд на симпатичную, элегантную девушку, которая, не отрываясь от машинки, холодно бросила:

– Кто такие, по какому делу?

– Мы сами доложим, – сказал Ружа и прошел в кабинет адвоката.

– Какое счастье видеть вас здесь, – вскочил Немеш навстречу им.

– Прошу прощения, – смутился Ружа, – я к вам по личному делу. К сожалению, у меня, точнее, у нас тоже случаются личные дела.

– Я к вашим услугам, – воодушевился адвокат. – Располагайтесь как дома; сюда, прошу вас, в креслах будет удобнее. Нужно ли говорить, что я с величайшей радостью готов оказать вам любую услугу. Разумеется, и по личному делу.

– Спасибо, – сказал Ружа, устраиваясь у курительного столика. – Вы знаете, у меня когда-то был начальник, который любил приговаривать: «Друг мой, за долгую жизнь я усвоил, что из всех дел самые важные – личные».

Они рассмеялись.

– Да, наверное, это так и есть, – просиял Немеш.

– Вот, взгляните на моего коллегу, – показал подполковник на Кути. – Бедняга работать не может из-за всех своих личных проблем. Хватит с меня, заявил я ему нынче утром и повел его к вам за советом.

– Слушаю вас, – сидя поклонился адвокат, поворачиваясь к капитану. Тот растерянно взглянул на Ружу.

– Дело вот в чем, – начал подполковник, – мой коллега вступил в строительный кооператив…

– Понимаю! – кивнул Немеш.

Ружа сунул руку в карман, крепко сжал пачку «симфонии», потом расправил ее, достал и вынул одну, другую, третью сигарету.

– Что за черт! – выругался он. – Сигареты уже разучились делать. Ни одной целой нет!

Немеш схватил с письменного стола пачку «пэл-мэла» и с готовностью предложил собеседникам.

Когда все трое задымили, адвокат грустно заметил:

– А я уж было надеялся разжиться у вас «симфонией». Я их курил когда-то и иногда, знаете ли, с грустью вспоминаю о них. Так что с этой стройкой?

– Сплошные неприятности. Подрядчики обманывают. Не могли бы вы предложить нам опытного юриста, который взял бы дела в свои руки?

Ружа курил, стараясь не затягиваться дымом.

– Разумеется! – Адвокат взял со стола список и с готовностью стал диктовать: – Доктор Михай Месарош…

Он глянул на Кути, назвал адрес и номер телефона. Капитан сидел как загипнотизированный.

– Записывай! – велел ему Ружа.

Кути спохватился и вынул из кармана блокнот.

Подполковник поблагодарил адвоката, встал, попрощался с ним за руку. Кути последовал его примеру и, как воспитанный человек, прежде чем удалиться, хотел загасить сигарету, но подполковник незаметно наступил ему на ногу. Капитан не понял, что означала эта выходка шефа, но инстинктивно остановил занесенную над пепельницей руку, и они с горящими сигаретами вышли от адвоката.

Немеш проводил их до дверей приемной.

Спускаясь по лестнице, Ружа шепнул помощнику:

– Оглянись, только осторожно!

Кути поднял глаза наверх. На площадке в ту же секунду от перил метнулась чья-то фигура.

– Я даже не успел разобрать, кто это был, мужчина или женщина, – оправдывался Кути.

– Не беда, друг мой, – довольным тоном сказал Ружа. – Кто бы то ни был, одно я знаю наверняка: я только что, кроме тебя, наступил на мозоль кому-то еще. И крепко.

Они сели в машину и отъехали метров на сто.

Расстелив на сиденье газету, Ружа принялся препарировать загашенный еще на лестнице адвокатуры окурок.

Кути смотрел на него удивленно.

– А ты чего ждешь?

Капитан разорвал свой окурок.

– Взгляни! – триумфально воскликнул Ружа, вынимая из фильтра тончайшую полоску бумаги. На ней было написано:

БУТОН СООБЩАЕТ!

НАШ ЧЕЛОВЕК СКОРО ВЫРУЧИТ ВАС! МАК!

Кути достал из своей сигареты записку с таким же текстом.

– Не сердись, – сказал ему сияющий Ружа. – Не было времени сразу тебе рассказать.

И он сообщил капитану о разысканиях Салаи.

– Остается вопрос, – продолжил подполковник, – кто посылает эти записки? Адвокат? Может быть, он и есть Бутон? Или Мак?

– Или он – «наш человек», который скоро выручит Ковача?

– Не знаю, – признался Ружа. – Если Салаи не ошибается, то «наш человек» находится уже в стенах тюрьмы.

– Что он может там сделать?! Ведь это не Запад, где ничего не стоит организовать групповой побег.

Подполковник не ответил.

4

Оставив машину неподалеку от площади Жигмонда, они молча шли по улице Лео Франкеля.

На душе у Ружи было тревожно. Среди обрывочных сведений, которыми он располагал, не хватало той ниточки, что могла бы привести его к цели. Факты и события последних дней мелькали в его голове, никак не складываясь в отчетливую картину.

Пока Кути разговаривал с наблюдателями, Ружа дошел до вагончика дорожной службы. Прежде чем войти в него, он наклонился и, делая вид, будто завязывает шнурок на ботинке, посмотрел, нет ли кого поблизости.

Рыжеволосый парень хотел доложить как положено, но подполковник остановил его.

– Давайте-ка без формальностей и, главное, – повернулся он к стриженому, – без кино– и фотосъемки. – И пригрозил шутливо: – За последний ваш фильм мы еще посчитаемся! Только прежде мне нужно свести счеты еще кое с кем.

– С почтальоном? – полюбопытствовал рыжий.

– И с ним, – вздохнул Ружа, – и со всей остальной компанией.

– А сколько их?

– Если бы я знал, – сказал Ружа, – то не прогуливался бы здесь, любуясь закатом, а допрашивал бы их. – Он кивнул на окна Эвы Ласло: – Дома?

– Полчаса, как пришла.

– Пойду проведаю. – Выходя из вагончика, он оглянулся: – Насчет съемки еще раз предупреждаю: на меня пленку не переводить!

Звонок Ружи Эва Ласло услышала из ванной. Она вышла и, приблизившись к окну, осторожно отодвинула штору.

На улице было пустынно и тихо. У ворот ни людей, ни машин.

Увидев в дверной глазок подполковника, Эва сняла цепочку, открыла нижний замок, потом верхний и впустила гостя.

– Я рад, что вы соблюдаете все предосторожности, – сказал он, осматривая дверь. – Вижу, не зря мы поставили вам эти замки.

Девушка пригласила его в гостиную.

– Один из ваших сотрудников спас мне жизнь. Я вам так благодарна!

– Не за что нас благодарить. Это наша работа. – Ружа заметил, что Эва в махровом халате и с полотенцем на голове. – Простите, я, кажется, помешал вам.

– Нет-нет, вы мне не мешаете. Я счастлива, что наконец не одна в квартире!

– Успокойтесь, – сказал Ружа, усаживаясь в кресло. – Думаю, самое трудное для вас уже позади.

– Что вы имеете в виду? – удивилась девушка.

– Теперь они знают или, во всяком случае, догадываются, что вы находитесь под нашей усиленной охраной. Дома, на службе, на улице. Так что любая новая акция для них слишком опасна.

– Да сколько же это будет продолжаться?! – вышла из себя Эва Ласло.

– Я говорил вам, – уклончиво ответил Ружа, – что вы, очевидно, фигурируете в их списках.

– Проклятые списки! – воскликнула она. – Я сном-духом ни о чем не ведаю и все-таки фигурирую в чьих-то списках как человек, которого следует ликвидировать!

– Дело в том, что они не знают, рассказывал ли вам Ковач о своих делах!

– Ничего! – заплакала девушка. – Поймите же наконец, что ничего он мне не рассказывал!

– Я вам верю, – успокоил ее Ружа. – Если бы вы что-нибудь знали, то, естественно, сообщили бы нам, чтобы тем самым помочь Палу Ковачу.

Глаза Эвы прояснились.

– Вот видите, – сказала она, улыбаясь, – до чего довел меня страх. Я даже не спросила у вас, как Пали? Что с ним?

– Трудное у него положение, – вполголоса, словно бы про себя, произнес подполковник. – А молчанием он только усугубляет его.

– Это ужасно!

Ружа, как бы машинально, открыл лежащую перед ним на столике посеребренную шкатулку для сигарет.

– Извините, – спохватилась девушка, – я вам не предложила. Закуривайте!

Ружа сначала протянул сигаретницу Эве.

– Спасибо, я не курю, – отказалась она.

– Тогда и я не буду у вас дымить, – с облегчением отложил сигареты некурящий Ружа. То, что было нужно ему, он узнал. В шкатулке лежали только венгерские сигареты.

– Нет-нет, пожалуйста, – уговаривала его Эва. – Пали ведь тоже курящий.

– Какие он курит? – поинтересовался Ружа. Вопрос прозвучал естественно, как будто задал его заядлый курильщик, мечтающий узнать, не существует ли сигарет, которые спасли бы его от неизбежного никотинного отравления.

– Только импортные, – едва заметно улыбнулась Эва. – «Честерфилд», «пэл-мэл», «данхил», «лорд» – все, что может купить в табачном ларьке.

– А теперь, как я вижу, – иронически сказал Ружа, – вы держите в доме только венгерские.

Эва Ласло помедлила, словно бы в нерешительности, потом резко встала, подошла к шкафу и, вытащив один из ящиков, поставила его перед подполковником. Он был полон импортных сигарет. Среди прочих лежали и пачки «пэл-мэла».

– Это сигареты Пали, – сказала девушка и посмотрела на подполковника колючим взглядом. – Я убрала их, чтобы они не напоминали мне о прошлом. Надеюсь, вы понимаете меня?

Ружа был ошеломлен, на это он не рассчитывал и потому поспешил сменить тему:

– Пожалуй, я сегодня же расскажу Ковачу, что с вами пытались покончить. Он должен знать, что те, кого он прикрывает своим молчанием, посягают на вашу жизнь. Если вы ему дороги, он будет давать показания.

– Пали любит меня, – сказала Эва задумчиво. – Да-да, расскажите ему, и как можно скорее, о том, что случилось сегодня утром. Это и в моих интересах.

– Возможно, тогда он поймет наконец, что дальше ломать комедию не имеет смысла.

Девушка не ответила. Она встала, подошла к окну и посмотрела на улицу.

– Я даже в окно боюсь выглянуть, – сказала она. – Думаю, вот увидят меня за занавеской и выстрелят.

– О вашей безопасности в данный момент заботятся четверо наших людей.

– Я никого не вижу, – удивилась девушка.

– Было бы плохо, если бы вы их видели!

Ружа тоже поднялся, давая понять, что визит окончен, ему пора уходить.

Эва Ласло проводила его до двери.

Глава XI

1

По мнению Мюллера, все шло, как было задумано, и даже лучше. Его назначили дежурным. Он для виду посопротивлялся, но не слишком настойчиво, хорошо понимая, что независимо от того, какую ему поручат работу, он сможет перемещаться относительно свободно. Днем его распределили на кухню: помогать поварам, участвовать в раздаче пищи.

Товарищи по несчастью – без особых расспросов со стороны Мюллера – вскоре выболтали, в каких камерах содержат «особо опасных». Таких было трое. О двоих они знали все, о третьем – ничего. Мюллер решил сконцентрировать внимание на третьем, и удача, которую в данном случае олицетворял старший лейтенант Салаи, не заставила себя долго ждать.

Вечером Мюллер с напарником таскали от камеры к камере тяжеленный бак с густой похлебкой, причем как раз в том отсеке, где находилась одиночка Ковача.

В глухой тишине слышен был только звон ключей да скрежет замков. Отперев камеру, охранник распахивал дверь, Мюллер подходил к заключенному и, взяв у него котелок, нес к баку. Напарник наполнял посудину, и Мюллер вручал ее ожидающему на пороге арестанту. Тот поворачивался и отходил к столу, после чего охранник запирал камеру и, сопровождаемый дежурными, направлялся к следующей двери.

За ними, чуть поотстав, шел Салаи в форме старшего сержанта. Мюллер не обращал на него внимания. Он думал, что так положено по уставу, чтобы процессию замыкал второй охранник, проверяющий через глазок, что делают заключенные, получив свою порцию супа.

Когда подошли к камере Ковача, Мюллеру показалось, что тишина в коридоре еще больше сгустилась. Звуки – скрежет ключа, стук бака о каменный пол – доносились до его слуха словно бы издалека.

Салаи, напрягая внимание, замер у третьей камеры, взявшись рукой за накладку глазка и делая вид, что собирается заглянуть в него. Но взор его был прикован к Мюллеру.

Вот дверь отворилась, и на пороге показался Пал Ковач. «Он самый!» – мгновенно узнал его Мюллер и, взяв у него из рук котелок, с деланным равнодушием пошел к напарнику.

Салаи не мог объяснить себе, что необычного было в движении Мюллера, когда тот, чуть подавшись вперед, подхватил полу пиджака, чтобы она, чего доброго, не попала в наполненный доверху котелок. Движение было естественным. Правда, до этого о чистоте своего пиджака Мюллер почему-то не заботился.

Сделав два шага, Мюллер взялся за ручку котелка обеими руками, при этом правая едва заметно ударилась о край посудины, и тут же на поверхность супа всплыл пузырек воздуха.

Салаи был начеку. Он бросился к Мюллеру, выбил у него из рук котелок, а самого отшвырнул от бака с едой. Охранник заломил Мюллеру руку за спину, так что тот не мог и пошевелиться. Второй дежурный с большим половником в руках наблюдал за этой сценой, не веря своим глазам.

Склонившись над лужей, старший лейтенант размазал суп по полу и мигом нашел таблетку, которую Мюллер подбросил в похлебку Ковача. Судя по тому, как обтаяли края таблетки, она была из быстрорастворимого вещества. Салаи завернул ее в носовой платок и бросился в канцелярию.

– Наденьте ему наручники и ведите за мной! – крикнул он на бегу.

Мюллер беспомощно бился в железных объятиях охранника.

– Отставить раздачу пищи! Закрыть камеры! – выкрикивал команды подоспевший дежурный офицер. – Обыскать! – показал он на Мюллера, со стиснутыми зубами стоявшего лицом к лицу с Ковачем.

По всему коридору загремели железные двери.

Ковач был бледен как смерть. В ужасе раскрыв глаза, смотрел он, как уводили Мюллера. К нему подскочил охранник и втолкнул в камеру.

Дверь одиночки захлопнулась.

2

Через полчаса Мюллер в наручниках, в сопровождении двух конвоиров, предстал перед Ружей, Салаи и судебным следователем.

Эксперты проявили оперативность: не успел подполковник подъехать к зданию тюрьмы, как прибыл курьер с результатами химического анализа таблетки.

Ружа взглянул на листок и передал его Салаи.

– Садитесь, – сказал он арестованному. – Снимите с него наручники.

Мюллер опустился на стул посредине комнаты. Судебный следователь встал у него за спиной, Салаи прислонился к подоконнику. Ружа сел за стол, положил перед собой паспорт и бумажник Мюллера.

– Нас в данный момент не интересует, за что вы попали сюда! Давайте поговорим о том, что произошло уже здесь. Вы обвиняетесь в покушении на убийство.

– Неправда! – крикнул Мюллер. – Когда один из господ надзирателей (стоящего сзади Салаи он не узнал) толкнул меня и выбил из рук котелок, я сразу понял, что меня хотят впутать в какую-то историю.

– Не разыгрывайте из себя дурачка! – строго сказал Ружа. – Покушение на убийство – в любой стране дело очень серьезное. В нашей тоже.

Мюллер растерянно закрутил головой, глядя то на Салаи, то на следователя.

– Я не хотел никого убивать, – проскулил он, явно отдавая себе отчет, что выходка в ресторане, по сравнению с этим обвинением, – мелкий проступок. Испуг его выглядел искренним.

– Вот заключение экспертизы. Взгляните! Если бы не бдительность конвоиров, через два часа Ковач был бы мертв. Причина смерти – сердечный приступ! В таблетке содержалась огромная доза дигитоксина.

Арестованного заколотила дрожь.

– Мне было известно только, что нужно попасть в предварительное заключение и передать Ковачу таблетку, в которой якобы содержалось какое-то убийственно важное для него сообщение!

– Убийственное, это точно, – кивнул Ружа, и они с Салаи горько усмехнулись. – Кто вам это сказал?

Мюллер понурил голову. Он молчал.

– Сколько вам обещали за передачу сообщения? – мирно спросил Салаи.

– Двадцать тысяч долларов, – признался тот.

– И ради них вы готовы были пойти на убийство? – сказал старший лейтенант.

– Нет, – встрепенулся Мюллер. – Убивать не хотел! Об убийстве и речи не было!

– Значит, вас обманули! – констатировал Салаи. – Знали, что деньги выплачивать не придется. Рассчитывали на то, что причину смерти мы без труда установим и, естественно, найдем виновника. И вы получите либо пожизненное заключение, либо выйдете на свободу, когда ваших хозяев и в живых уж не будет.

Мюллер закрыл лицо руками.

– Яд был спрятан в пуговице пиджака? – после паузы поинтересовался Салаи.

– Да, в нижней пуговице.

– Ну что ж, – взял слово Ружа, – возможно, мы и поверим, что вы хотели передать некое сообщение, не более. Но для этого нужны доказательства!

– Как я это могу доказать?

– Очень просто. Расскажите нам, кто послал сообщение.

– Я не знаю! – сказал Мюллер и, видя, что Ружа резко поднялся с места, испуганно добавил: – Клянусь чем угодно: не знаю. Там, – показал он туда, где, по его представлениям, находились сопредельные с Венгрией западные территории, – я встретился с симпатичной темноволосой высокой дамой.

– По имени?

– Она велела называть ее Мадам. Мы познакомились в баре, где я работал.

– Вместе с Томасом Вольфом? – огорошил его Ружа.

«Они много знают, – мелькнуло в мозгу Мюллера, – лучше признаться им, но, разумеется, не во всем. Я не хочу терять все». И он заговорил.

– Да, Вольф был музыкантом, а я развлекал гостей танцевальными номерами. Дама частенько заходила в бар, потом как-то спросила у нас, не хотим ли мы заработать.

– Эта самая Мадам бывала в баре одна?

– Не припомню, чтобы с ней кто-нибудь приходил. Странным образом она о нас знала все: семейное и материальное положение, предыдущее место работы…

– Дальше! – поторопил его Ружа.

– Мы приняли ее предложение. Это было два года назад, – промямлил Мюллер.

– Чем занимались эти два года? – вмешался в допрос Салаи.

– Год учились в спецлагере. Затем полгода работали в Африке, потом вернулись в Европу.

– Ну, об этом после, – сказал Ружа и, подойдя к следователю, что-то шепнул ему. Следователь вышел.

– Границу вы пересекли вместе с Томасом Вольфом? – спросил Салаи.

– Да.

– С кем установили связь?

– В пункте «два», в ресторане «Матра», мы должны были встретиться со связным. На столе перед ним должна была лежать газета «Мадяр хирлап» и ключ зажигания с эмблемой Мюнхенской олимпиады, на которой из пяти колец два верхних просверлены. Седовласый, усатый мужчина.

– Имя?

– Он назвался Георгом.

– Потом вы нам точно опишете этого Георга, – сказал Ружа. – Это он передал вам таблетку?

– Нет, Мадам. Георг объяснил мне, как я могу сюда попасть и когда устроить скандал.

В комнату вернулся следователь. За ним ввели Ковача. Он был бледен, глаза широко раскрыты. Видно, еще не отделался от потрясения, пережитого час назад.

– Посмотрите друг на друга внимательно, – обратился к арестованным Ружа. – Вы знакомы с Палом Ковачем? – спросил он Мюллера.

– Только по фотографии.

– Знаете ли вы Пауля Мюллера? – спросил подполковник Ковача.

Тот молчал, опустив голову.

– Уведите! – махнул Ружа.

Когда за Ковачем закрылась дверь, подполковник приблизился к Мюллеру.

– Ну, хватит ломать комедию! – повысил он голос. – Решайте: или вы будете говорить, или я передам вас в прокуратуру с обвинением в подстрекательстве против государства и общественного строя, в нападении на представителей органов власти и с основательным подозрением в покушении на убийство!

– Но ведь я все рассказал! – с ужасом в глазах пробормотал Мюллер.

– Вы рассказали нам сказку. Про Белоснежку Мадам, гнома Георга и принца Вольфа. Я хочу знать главное.

– Что я должен еще рассказать?

– Все, что знаете.

– Я больше ничего не знаю.

– Возможно, вы не знаете, кто этот Георг, не знаете, где сейчас Вольф. Но вы должны знать о запасной явке, номере телефона или каком-то другом способе связи. Не так ли? Ведь в случае непредвиденных обстоятельств вы должны как-то выйти на связь! Говорите, или я прикажу увести вас. И больше не буду вас вызывать. Решайте! У меня мало времени!

Плечи Мюллера опустились.

– Хорошо. Я все расскажу.

– Слушаем вас, – сказал Ружа и, придвинув стул к арестованному, стал внимательно следить за его лицом.

3

Около десяти часов вечера зарядил моросящий дождь. Ветер швырял в лицо колючие мелкие капли, от которых немели щеки и по спине разбегались мурашки. Выйдя из театров и с последних сеансов кино, публика поспешила домой. Город словно вымер, лишь несколько пустых такси разъезжали под яркими фонарями по мокрым и скользким центральным улицам.

Кути явился в кабинет Ружи в кожаной куртке, но с выпущенным, как обычно, воротничком рубашки.

– Устал? – сочувственно спросил его Ружа.

– Пустяки, – пожал капитан плечами.

– Говорят, шеф отнял у тебя сигареты, – ехидно заметил Салаи.

– Почти полную пачку!

– И все поломал! – не без гордости заявил подполковник.

– Хиреет мадьяр, – пророчески возвестил Кути, – король Матяш подковы ломал, а тебя хватает только на сигареты.

Салаи великодушно протянул ему остатки «пэл-мэла».

– Эти можешь спокойно курить, шефу они не понадобятся.

В кабинет заглянула Кларика.

– Поставить кофе? – спросила она.

– Только для молодежи, – распорядился Ружа. – Что касается нас с вами, сегодня ночью мы будем спать. Постойте, куда же вы! – окликнул он секретаршу. – Вот фотография Мюллера. Попросите размножить и отправьте во все газеты. Пусть в утреннем выпуске опубликуют сообщение милиции о побеге Пауля Мюллера, подозреваемого в тяжком преступлении. С приметами, личными данными и так далее. Впрочем, что я вам объясняю, вы знаете все лучше меня.

– Уже поздно, – взглянула Кларика на часы. – Не знаю, до которого часа дежурят в редакциях.

– Неважно. Если не выйдет иначе, звоните домой главным редакторам, заведующим отделов, выпускающим. Столько раз они нас выручали. Думаю, и теперь не откажутся.

Уже стоя в дверях, Кларика предложила:

– Я вам чаю могу заварить. Хотите? А то на улице холодно!

– Хочу, – с улыбкой сказал подполковник и обратился к Кути: – Я пригласил тебя, чтобы рассказать о покушении Мюллера, его показаниях, словом, о полном бурных событий сегодняшнем вечере.

– Чтобы в следующий раз не нужно было опять наступать мне на ногу, – пробурчал капитан и приготовился слушать.

– Операция следует за операцией. Они вынуждены спешить, потому что не знают, как долго еще продержится Ковач.

Кути взял со стола начальника чистый блокнот и ручку, что-то записал и поставил рядом три вопросительных знака.

– Салаи, – продолжал подполковник, – ты вернешься сейчас в тюрьму и примешь меры, чтобы Ковач в течение суток не показывался из камеры. Никто не должен получать о нем никаких известий. Понятно? Ни одна живая душа. А ты, – повернулся он к Кути, – усилишь на всех постах наблюдение. Завтра мы начинаем действовать!

Капитан один за другим перечеркивал вопросительные знаки.

– Откуда они знают, – не отрывая глаз от блокнота, спросил он, – что Ковач по-прежнему молчит?

– От адвоката, – тут же встрял Салаи. – Мог бы придумать вопрос поумнее!

Кути все еще что-то черкал в блокноте.

– Адвокат был у него позавчера. С тех пор он мог и заговорить.

– Тогда мы уже арестовали бы их! – строго возразил старший лейтенант.

Ружа, нахмурившись, следил за их диалогом.

– С арестами, как известно, у нас не спешат, – сказал Кути. – Раскрытие всей агентуры, сбор доказательств требуют времени. Они это понимают. – И решительно заключил: – Они откуда-то знают, и знают наверняка, что Ковач молчит! Откуда? Кто им сказал? – вопросительно посмотрел он на шефа.