Текст книги "Немое досье"

Автор книги: Габор Йожеф

Соавторы: Дёрдь Фалуш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

2

В затемненной плотными шторами квартире горела только настольная лампа.

Слабый свет был направлен на телефонный аппарат с автоматическим ответчиком и лежащий у телефона миниатюрный черный магнитофон. Трубку держала чья-то рука в перчатке.

– Георг Юнг! – донесся из трубки твердый голос инженера.

Затянутая в перчатку рука включила магнитофон и переключила скорость, после чего поднесла трубку к магнитофону. Искаженный замедленной скоростью голос сообщил Юнгу:

– Говорит Бутон! Милиция произвела обыск на квартире у Эвы Ласло. Но мы их опередили. Начинайте действовать! Сегодня вечером очередное послание будет в тайнике. Заберите его! И пусть наш второй человек приступает к делу. Следующего звонка ждите в обычное время.

– Все понял, – прошептал Юнг.

Рука опустила трубку на рычаги. Раздался щелчок.

Девушка-администратор, оставшаяся снаружи, видела через стекло, как Юнг еще какое-то время разговаривал по телефону, умолкал, делая вид, что слушает собеседника, и даже смеялся в трубку. Наконец он с улыбкой положил ее на место, вышел из конторки и, поблагодарив девушку за то, что была так любезна позвать его к телефону, вернулся к главному инженеру.

3

Ружа сидел за письменным столом без пиджака: на улице нещадно палило солнце, как будто лето, спохватившись, спешило наверстать упущенное в июне – июле.

Проникающий в щели жалюзи свет падал лишь на подставку с цветами, придвинутую к окну.

В дальнем углу просторного кабинета, создавая иллюзию свежести, гудел вентилятор, направленный на офицеров, которые расположились напротив Ружи за скошенным в виде ромба – и оттого якобы современным – столом для совещаний.

Кларика, секретарь подполковника, подавала мужчинам кофе. Кути как посвященный ассистировал ей. Первыми получили гости, подполковник пограничной службы Даниэл и капитан Ладани, потом Ружа, наконец Кути взял чашечку и себе. Салаи жестом дал знать, что кофе не хочет.

– Товарищ Кути и Салаи, – начал Ружа, – как ваши наблюдатели?

– У адвокатской коллегии полный порядок, – доложил Кути.

– В следственной тюрьме тоже, – добавил Салаи.

– Что касается Эвы Ласло, – сказала Кларика, – мне только что сообщили: она в сберкассе, работает, внешне спокойна.

Свою секретаршу подполковник знал уже ни много ни мало пятнадцать лет. Когда ее прислали к Руже, это была тридцатилетняя темноволосая женщина с большими карими глазами. С тех пор она успела стать бабушкой. «Вот выйду на пенсию, что будете делать?» – спросил ее как-то, месяца два назад, Ружа. «Не пытайтесь меня разжалобить, товарищ подполковник, – ответила Кларика. – Всем известно, что вы никуда не уйдете, пока последний шпион не займется мирным трудом землепашца. Так что вам еще долго придется трепать мне нервы, а мне – возиться с вашим молодняком и литрами варить вам кофе!»

В кабинет постучали. Вошли двое экспертов в белых халатах, с восьмимиллиметровым кинопроектором, штативом и переносным экраном. Пока они устанавливали аппаратуру и заряжали пленку, Салаи опустил шторы на окнах. Кларика села за стол, придвинула к себе настольную лампу и приготовила карандаш и блокнот для стенографирования.

– Все готово, товарищ подполковник, – сказал один из экспертов.

– Начнем! – распорядился Ружа.

На экране, перебирая на ходу письма, появился молодой почтальон. Перед тем как войти в дом номер 96 по улице Лео Франкеля, он оглянулся. Лицо его в этот момент было хорошо различимо.

– Стоп! – остановил Ружа просмотр. – Сделайте покрупнее!

Щелкнул выключатель маленькой настольной лампы, осветившей блокнот и проворный карандаш Кларики.

На экране снова поплыли кадры. К дому номер 96 подкатила черная «волга». Из нее бодро выскочил подполковник и помог выйти Эве Ласло. Подъехали другие машины. Следователи и эксперты поспешили к Руже. В это время, уже выходя из дому, в воротах снова показался почтальон.

– Стоп! – распорядился подполковник.

На лице почтальона была заметна растерянность.

– Опешил, стервец, – прокомментировал стоп-кадр Кути.

– Но в панику не ударился! – сказал Салаи. – Видно, парень бывалый!

– Прямо в руки шел товарищу Руже! – с легкой иронией заметил подполковник Даниэл.

– Что верно, то верно, – вздохнул Ружа. – Я мог бы схватить его, стоило только руку протянуть. Да вот не схватил. Придется теперь бедолаге Кути посидеть на сухом пайке.

– Ничего, я это переживу, – утешил его капитан.

Он достал сигарету и закурил. Даниэл докуривал уже вторую.

– Давайте дальше, – велел Ружа киномеханику.

– Осталось совсем немного, – сказал тот.

Проектор снова застрекотал. Почтальон беспрепятственно удалился, а Ружа со всей своей свитой вошел в дом.

Экран вспыхнул белым светом: пленка кончилась.

– Конец, товарищ подполковник, – объявил киномеханик.

– Ошибаетесь, братец! – усмехнулся Ружа. – Это только начало, до конца еще далеко!

Он поблагодарил экспертов за работу. Салаи и Кути подняли шторы.

– Аппаратуру и это, – показал Ружа на экран, – заберете после совещания.

Эксперты вышли. Подполковник взял слово.

– Если в моих рассуждениях вы обнаружите противоречия или ошибочные заключения, прошу поправить меня, – сказал Ружа и продолжил: – Итак, что нам нужно узнать? Кто враги, кто ими руководит и откуда? Сколько их? Куда внедрились? И наконец, какие сведения их интересуют и почему молчит Ковач?

Он окинул взглядом собравшихся.

– Рассмотрим сперва, что они предприняли, с тех пор как мы начали следствие? Ликвидировали вещественные доказательства того, что Ковач занимался систематическим шпионажем. Одновременно, судя по всему, установили с ним связь, поэтому он держится так уверенно и молчит.

– Вполне вероятно, – подтвердил Салаи, все еще раздосадованный, что накануне, уступив просьбе адвоката, вынужден был оставить его наедине с Ковачем.

– Вопрос следующий, – продолжал Ружа, – что они намереваются предпринять? Иными словами, к чему мы должны быть готовы? Будут спасаться бегством? По-моему, это исключено, ведь тогда рухнет вся сеть, создававшаяся, очевидно, годами. Этого они себе позволить не могут. На основании сказанного можно предположить, что они пытаются спасти какое-то важное звено агентуры. Любой ценой! И вполне возможно, что пойдут на риск. Затеют опасную игру!

– А что мы будем делать? Ждать? – снова прервал его Салаи.

– Что будем делать мы? – повторил Ружа вопрос и тут же ответил: – Лично ты отправишься в следственную тюрьму и позаботишься, чтобы была ослаблена изоляция Ковача.

– То есть как? – поразился Салаи.

– Нужно перевести его в общую камеру, – твердо сказал Ружа. – И следить за ним, следить, не смыкая глаз!

– Не слишком ли это опасно? – забеспокоился Кути.

– Более чем опасно! Ясно предвидеть успех или неудачу в данном случае невозможно.

– Тогда зачем это делать?

Прежде чем Ружа успел ответить, заговорил Салаи:

– У нас в деревне, – задумчиво начал он, – когда отец поутру выпускал боровов из хлева, чтобы они не только жирели, но и мясо нагуливали, он говорил, бывало: «Пускай побегают по двору, побесятся, подерутся из-за оброненной корки». И если мать беспокоилась: дескать, а ну как они забор повалят иль сорняков ядовитых налопаются, старик отвечал ей, показывая на меня: «На то и глаза у мальца, чтобы следить за разбойниками!»

Все засмеялись.

– Раз Золи отныне будет прикован к нашему подозреваемому, – продолжал распоряжаться Ружа, – тебе, Кути, придется, кроме наблюдения за Немешем и его сотрудниками, взять на себя и безопасность Эвы Ласло. Твои люди должны ходить за ними будто привязанные, чтобы они не могли шевельнуться без вашего ведома.

– Слушаюсь!

Ружа повернулся к Ладани.

– Тебя попрошу следить за эфиром на случай возможной радиосвязи. Я, правда, не думаю, что в такой ситуации они к ней прибегнут. Но как знать? Если будет уж очень туго, могут совершить и оплошность.

Капитан положил перед Ружей листок бумаги.

– Нам уже удалось установить, на каких частотах может принимать сигналы обнаруженный в квартире транзистор, – сказал он. – Здесь все написано, оставь это у себя, у нас экземпляров достаточно.

– Конечно, оставлю, – кивнул Ружа. – Для суда это важное доказательство.

– Наверняка на этих частотах не работает ни одна официально зарегистрированная радиостанция, – высказал предположение Кути.

– Неизвестно! – возразил Ладани. – Приемная станция, работающая на этих частотах, у нас действительно не зарегистрирована. Но у них там какая-нибудь фирма или частное лицо могли зарегистрировать передатчик с такими частотами, не сообщая, разумеется, в каких целях намереваются его использовать. Кстати, – доложил он подполковнику, – за эфиром мы уже следим.

– Благодарю! Товарищ Даниэл, – обратился Ружа к подтянутому подполковнику погранслужбы, – розыск почтальона объявлен, но все-таки обрати на него еще раз внимание всех начальников контрольно-пропускных пунктов. Он не должен пересечь границу!

– Понятно!

– Всем спасибо! А теперь за работу! – Ружа встал, чтобы проводить участников совещания. – Постой-ка, – задержал он Салаи. – Скажи, брат, когда вы прирезали тех боровов, о которых ты нам рассказывал?

– В ноябре, на день Каталины, – ответил удивленный Салаи. – В наших краях так принято.

– Ну, нам-то до ноября ждать нельзя, – улыбнулся Ружа.

А оставшись вдвоем с Кларикой, уже совершенно серьезно распорядился:

– Просмотрите, пожалуйста, все заявления по поводу въездных виз. Думаю, почтальон прибыл из-за границы недавно. В нашей картотеке мы его не нашли, а начинающий с такой работой не справится. Тут явно работал профессионал.

– Сейчас же займусь! – Кларика собрала на поднос кофейные чашечки и направилась к выходу.

– И вот что еще, – сказал ей Ружа, показывая на кинопроектор, – эту машину, свидетельницу того позорного факта, что я полностью потерял бдительность, попросите убрать отсюда. Немедленно! – Он глубоко вздохнул, подошел к столу и, взяв пепельницу, с отвращением опорожнил ее в корзину для мусора.

Глава VIII

1

В роскошном ресторане не менее роскошного старинного отеля за столиком в центре зала ужинал элегантный широкоплечий молодой человек. Крупная жилка, поднимавшаяся по высокому лбу от виска до корней курчавых темно-русых волос, зеленовато-серые глаза, тонкие губы, орлиный нос – все свидетельствовало о мужественном, волевом характере.

Мюллер – это был именно он – сидел прямо, ел медленно, не наклоняясь к тарелке, а почти вертикально поднося вилку ко рту, как делают англичане.

Его столик, как и все остальные, освещала мягким опаловым светом антикварного вида лампа на изящной фарфоровой ножке, расписанной стилизованными листьями с золоченой каймой и прожилками.

Звон посуды и голоса поглощали пушистые ковры, тяжелые драпировки и морёного дерева потолок с кессонами, с которого свешивались две огромные бронзовые люстры с бесчисленным множеством светильников.

В проходе между столиками показался пожилой официант и, с ловкостью эквилибриста балансируя подносом, уставленным бульонными чашками, поспешил к компании, что ужинала у окна.

Нож и вилка замерли в руках Мюллера. Как только официант оказался у него за спиной, он едва заметным движением локтя толкнул его под руку. Поднос накренился, и чашки посыпались на пол, обдавая горячим бульоном одежду гостя.

Ошарашенный официант был ни жив ни мертв. Такого с ним никогда не случалось. Наконец он опомнился, положил поднос на соседний столик и с готовностью бросился к Мюллеру, чтобы обтереть салфеткой его костюм.

Но Мюллер уже вскочил с разъяренным воплем:

– Что такое?! Скотина! Ты облил мне костюм! – и ударил официанта по лицу.

Тот пошатнулся и, еще более ошарашенный неожиданным нападением, уставился на Мюллера.

Многие посетители повскакивали с мест, наблюдая за инцидентом.

– Меня, кажется, кто-то толкнул, – пробормотал наконец пожилой официант. – Сию же минуту, сударь, я приведу ваш костюм в порядок!

– Его кто-то толкнул?! – заорал Мюллер. – Уж не я ли был этим «кто-то»? Мерзавец, ты еще смеешь подозревать меня! – Он опять замахнулся на официанта.

В зале стояла жуткая тишина. В эту минуту подоспел запыхавшийся метрдотель.

– Прошу прощения! Это первый случай в нашем ресторане. Позвольте, мы приведем ваш костюм в порядок! Разумеется, за наш счет…

– Ни черта я вам не позволю! – орал Мюллер. – Лучше людей своих научите обслуживать по-европейски! А то рекламируют себя, заманивают гостей, и вот что выходит на поверку! Я, между прочим, вам долларами плачу, а не вонючими форинтами!

Метрдотель отшатнулся и хладнокровно ответил Мюллеру:

– Нам, сударь, вы платите форинтами, а не валютой. Но после всего, что случилось, считайте, что вы ничего не должны. Можете сделать нам только последнее одолжение: воспользоваться помощью одного из служащих, который проводит вас до стоянки такси.

– Ты решил меня выставить?! Это меня-то! Ах ты ничтожество! – Он рванул крахмальную скатерть. Зазвенели стаканы, тарелки, разбилась настольная лампа. – Значит, доллары мои прикарманили, а мне – пошел вон! Ишь чего захотели! – кричал Мюллер, швыряя скатерть в лицо метрдотелю.

Подбежавшие официанты попытались схватить его.

– Не смейте ко мне прикасаться, свиньи! Я гражданин свободной страны! – И он ударил подвернувшегося официанта так, что тот растянулся на ковре.

Перепуганный насмерть буфетчик вызвал по телефону наряд милиции.

Несколько посетителей посмелее подошли, собираясь призвать к порядку разбушевавшегося хулигана.

– Кто дотронется до меня, отведает моего кулака! – пригрозил им Мюллер.

В ресторан вошли трое милиционеров.

– Вам придется пройти с нами и предъявить документы, – строго сказал ему старшина, командир наряда.

– Ты тоже мне не указ, легавый! – толкнул его Мюллер.

Милиционеры набросились на него. Мюллер сопротивлялся, но вскоре вынужден был сдаться и, оглашая ресторан воплями и угрозами, пошел с ними к патрульной машине.

2

Приблизительно в то же время, когда Мюллер устроил дебош в гостинице, на горе Сабадшаг к стоянке неподалеку от ресторана «Нормафа» медленно подкатил белый автомобиль марки «остин» и остановился под прикрытием деревьев напротив бензоколонки.

Водитель выключил фары, и на минуту машину окутал глубокий, непроницаемый мрак, сквозь который вскоре проступило мерцание звездного августовского неба, стали видны огни бензоколонки и – чуть дальше – освещенные окна ресторана.

За рулем сидел Юнг, хотя вряд ли его сейчас узнали бы главный инженер и другие работники типографии: на нем был пышный седой парик, а рот и щеки прикрывали мохнатые усы.

Заглушив мотор, он всматривался сквозь ветровое стекло в темноту. Кругом было тихо, только прохладный вечерний ветерок шелестел листьями деревьев. В конторе бензоколонки двое служащих при открытой двери подсчитывали дневную выручку. Вдали вспыхнули фары приближающейся машины, но через некоторое время пучки света изменили направление: машина свернула с дороги.

Юнг вышел, обошел автомобиль, закрыл его и двинулся в лес. Судя по всему, дорогу он знал хорошо. Пройдя метров сто, повернул в кусты и, продравшись сквозь них, остановился у дуба. Чуть выше его головы в дереве было дупло. Запустив туда руку, Юнг достал две пачки «пэл-мэла» и, не мешкая, зашагал назад.

Служащие тем временем подсчитали выручку. Один из них снял комбинезон, положил деньги в сумку и сел в машину. Разворачиваясь, он при свете фар окинул глазами стоянку. Все было спокойно, ничего привлекающего внимание.

Юнг дождался, пока он отъедет, и только потом вышел из-за деревьев, не спеша подошел к «остину», сел, включил зажигание. Мотор заурчал. Две пачки «пэл-мэла» Юнг бережно положил в перчаточный ящик. Зажег фары.

В этот момент к стоянке подъехала машина автоинспекции, и не успел инженер нажать на стартер, как она преградила ему дорогу.

– Здравия желаю! – козырнул ему старший инспектор. – Попрошу вас выйти из машины!

Юнг решил сделать вид, что по-венгерски не понимает ни слова. Он смотрел на милиционера с недоумевающей улыбкой, но потом, повинуясь красноречивому жесту, все же выбрался из «остина». Инспектор знаком велел ему пройти за машину и показал, что у нее не работает габаритный фонарь.

– А! – обрадованно воскликнул Юнг и залопотал на непонятном милиционеру языке, прижимая руки к груди и уверяя его в своих добрых намерениях, затем показал направление, куда собирается ехать, поясняя при этом: – Сервис! Сервис! – мол, сию же минуту отправится в «автосервис».

Инспектора – их было двое – слушали его молча. Разыграв этот трудный спектакль, Юнг достал из кармана пачку «пэл-мэла» и хотел распечатать ее, как вдруг один из инспекторов сказал:

– Документы!

Юнг понял, чего от него хотят, и раздраженно швырнул сигареты в машину. Непочатая пачка упала под сиденье. С трудом сдерживая дрожь и пытаясь не выдать волнения, инженер подал старшему инспектору паспорт.

Пока тот листал документ при свете карманного фонаря, его напарник зашел за машину и, разглядев номер, записал его в свой блокнотик.

– Георг Джонсон? – спросил старший инспектор, всматриваясь в фотографию на заграничном паспорте.

Юнг кивнул.

– Проживает в отеле «Интерконтиненталь», – заглянул в документ другой инспектор.

– Запиши номер визы и паспорта, – велел ему командир патруля.

Инженер встревожился не на шутку. На губах у него блуждала растерянная улыбка, в глазах застыло напряженное ожидание.

Наконец ему вернули паспорт. Инспектор махнул рукой в сторону светофора. Юнг сел за руль, показывая жестами: да, да, мол, немедленно отправляется в «автосервис», только пусть уберут с дороги машину. Он завел мотор, выехал на шоссе, и через минуту «остин» скрылся из виду.

Машина автоинспекции медленно тронулась с места. Командир патруля задумчиво посмотрел вслед отъехавшему «остину».

– Ишь как помчался! Думаешь, это он в «автосервис» отправился?

– Странно, чего он так нервничал? – откликнулся напарник.

– Мне показалось, он вышел из лесу – продолжал размышлять командир.

– Мне тоже.

– Дай-ка мне твой блокнот, – сказал старший инспектор и потянулся к радиотелефону. – Кто знает, с кем мы сейчас повстречались, может, с нечистым духом, – пошутил он. – Надо сообщить его данные и номер тачки… Я сорок второй, – сказал он в трубку. – Дайте центр…

3

За первым же поворотом Юнг сбавил скорость, мягко остановил машину и в зеркало заднего вида стал наблюдать за легковушкой инспекторов.

Желтые огни бензоколонки просвечивали ее кабину, и Юнг видел, как один из милиционеров, наклонившись к приборному щитку, поднял трубку радиотелефона.

Остальное его не интересовало. Он знал, что инспектор докладывает сейчас о нем. Чутье, как всегда, безошибочно подсказало Юнгу, что над ним нависла опасность. Он рванул переключатель скоростей и, не зажигая огней, покатил по склону.

Было ясно, что от своего теперешнего «я», то есть от Георга Джонсона, он должен избавиться как можно быстрее и так, чтобы тот уже никогда не воскрес.

Решение созрело мгновенно. Резко свернув вправо, Юнг, насколько это было возможно, загнал машину в лес, остановился и вытащил ключ зажигания. Две пачки «пэл-мэла» он переложил из перчаточного ящика в портфель и, бросив машину, отправился к автобусной остановке.

С автобуса он сошел, немного не доезжая до конечной остановки. Снова углубился в лес. Вырезал перочинным ножом квадрат дерна, вырыл ямку и, сняв парик и усы, поместил их туда вместе с паспортом и ключами от машины. Дерновый квадрат он приладил на место, расправив чуть ли не каждую травинку.

Довольный своей работой, инженер встал с коленей и огляделся. Неподалеку лежал большой камень. Он водрузил его на «захоронение».

– Пусть земля тебе будет пухом! – с облегчением простился он с Георгом Джонсоном.

Но тут же почувствовал, как по спине поползли мурашки. Думать о смерти инженер не любил. Он хотел жить, и к тому же как можно лучше.

Перед тем как отправиться в обратный путь, он тщательно отряхнул одежду и причесался, а подойдя к автобусной остановке, посмотрелся при свете фонаря в карманное зеркальце.

Из зеркала на него глядел Георг Юнг.

4

Этот вечер Ружа проводил в семейном кругу, скучая у телевизора. Он хотел отоспаться, но жена и невестка решительно потребовали уделить им внимание. Разумеется, он готов был откликнуться на их требование, однако женщины так и не дали ему сказать ни слова. Они без конца спорили между собой то о насморке внука и породивших его причинах, то о новом утюге с увлажнителем, испортившемся неизвестно по чьей вине, и, наконец, о том, зачем покупать невестке новое демисезонное пальто, если можно проходить еще год и в старом. К восьми часам они несколько успокоились, усадили Ружу перед телевизором, принесли печенье, фрукты и заставили его смотреть какой-то занудный фильм. По крайней мере обе при этом молчали.

Но, едва в фильме начали наконец развиваться события, зазвонил телефон.

– Слушаю! – поднял Ружа трубку.

– Это старший лейтенант Тот, дежурный по министерству! Разрешите доложить, товарищ подполковник!

– Докладывайте, товарищ старший лейтенант!

– Не знаю, заинтересует ли это вас: неподалеку от ресторана «Нормафа» в лесу обнаружен брошенный автомобиль белого цвета, марки «остин», с иностранным номером.

– Кем обнаружен?

– Служащим бензоколонки. Он возвращался из города после того, как сдал выручку, и при свете фар заметил среди деревьев этот автомобиль. Следователь и эксперт уже выехали на место.

– Пришлите за мной машину, – задумавшись на мгновенье, распорядился Ружа и виновато посмотрел на жену с невесткой.

Пока он ехал, эксперт уже осмотрел «остин».

– Это все, что было в машине, – подал он Руже нераспечатанную пачку сигарет «пэл-мэл».

– Спасибо! – сказал подполковник, убирая сигареты в карман. – Направим в лабораторию на срочную экспертизу.

Из-за деревьев показался следователь.

– Поблизости никого, – сказал он, выключая фонарик. – Ни живых, ни мертвых.

Ружа стоял, задумчиво глядя на номер автомобиля: 12-861.

– Товарищ подполковник, – позвал его водитель. – Ваша секретарша на связи!

– Она и здесь меня отыскала! – проворчал он, направляясь к своей машине. – Ружа у телефона!

– Шеф, – услышал он голос Кларики, – мы получили донесение автоинспекции о том, что в 20.15 один из их патрулей проверял недалеко от ресторана «Нормафа» иностранный автомобиль. У него не работал левый габаритный фонарь. Водителя зовут Георг Джонсон, проживает в отеле «Интерконтиненталь». Номер машины 12-861. Как сообщил инспектор, этот Георг Джонсон что-то искал в лесу.

– Каким образом вы получили это донесение? И вообще, почему вы не спите в столь поздний час?

– Пусть это вас не волнует! – обиделась Кларика. – Сперва они вам позвонили, но не застали дома. Тогда позвонили мне, и я решила поехать на службу, мало ли, вдруг нужна будет моя помощь!

– Ну-ну, не сердитесь, – примирительно сказал Ружа. – Вы молодчина! – И, оживившись, добавил: – Но раз уж вы там, срочно пришлите мне собаку-ищейку! И инспектор тот пусть подъедет.

Подполковник вернулся к «остину» и попросил зажечь фары.

Эксперт щелкнул выключателем, зажглись фары, подфарники. Ружа глянул на габаритный фонарь. Левый не горел.