Текст книги "Русская народно-бытовая медицина"

Автор книги: Г. Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Как ни просты все эти лечебные способы, есть еще более простой способ избавиться от болезни – это напугать болезнь[74]74
  Подобное представление, очевидно, создалось под влиянием воззрения, что в свою очередь, некоторые болезни происходят от испуга.


[Закрыть]. В Череповецком у. существует даже особое слово «запуги», для обозначения тех суеверных приемов, которые употребляются для этой цели. Такие запуги, в некоторых случаях, сопровождаются выполнением довольно-таки грозной операции.

Вот как в Новгородск., Вологодск. и Орловск. гг. лечится «запугом» поясничная боль (утин). Больной ложится на пороге избы с обнаженной поясницей. Производящей операции знахарь становится по одну сторону, с топором в руках, свидетель по другую, первый замахивается топором и прикасается его острием к пояснице больного, второй спрашивает: «что ты делаешь?» – «утин рублю». От свидетеля получается приказание: «руби его больше, чтобы и близко не было» – и тот начинает махать топором над поясницей. В Юхновском у. (Смоленск. г.) операция эта для верности действия, совершается непременно на трех порогах, а в Сарапульском у. (Вятск. г.) ее могут производить только первенцы и последыши в семье.

Видоизменение этого способа в некоторых местах заключаемся и в том, что знахарка кладет больного ничком на лавку и начинаете кусать поясницу: «грызи, грызи, – поощряет знахарку больной, – чтобы не было отрыжки».

В одном из таких приемов, где также видно стремление передать и вместе «запугать» болезнь, обнаруживается замечательная дикость и бессердечие. Для лечения «грызи» у детей некоторые орловцы ловят полевую мышь и привязывают к задней ноге ее нитку. Раздев ребенка, садят его на стол и дразнят пойманную мышь, чтобы она укусила ребенка за больное место. После того, как укусит, мыши прокалывают иглой глаза, протаскивают через них суровую нитку и подпоясывают ею ребенка, а мышь пускают в ноле, приговаривая: «неси ты, мышь, Андрееву грызь. Зато тебе прокололи глава, чтобы не воротилась с грызью назад».

В зависимости от представления о «волосатике», как причине кариесного поражения «костей», существуют особого рода хитрецы, специальность которых «гнать волос». Гонять они волос следующим образом: в горшок или кадку, на дно, кладут песку, наливают теплой воды, после чего знахарь «наговаривает». Больной опускает руку или ногу в воду и накрывается одеждой. Гной, вытекающей из свища, располагается в воде и на песке нитями и хлопьями. Это дает повод знахарю указать больному: «посмотри, дескать, сколько у тебя волосу-то вышло, так и свернулся клубками».

Курская знахарка Н-я К-ва, большая специалистка по части выливания волоса, прямо уверяет своих пациентов, что при вскрытии нарыва, вместе с материей, вылезают волосы, либо седые, либо черные, смотря по тому, на что выливать волос – на рожь или на нехворощу[75]75
  Artemisia campestris.


[Закрыть]. Операцию выливания волоса, при ногтоеде она начинает с того, что обводит острием иглы вокруг ногтя, вскрывая таким приемом абсцесс, кладет на больной палец нехворощи, выливает на больное место 30 горстей теплой воды и читает соответствующий заговор.

В других случаях, для выливания волоса, приготовляют в кадке особого рода щелок, опуская в него 12 накаленных камней, взятых с 12-ти разных полей. Когда щелок остынет, погружают туда больную часть тела, соблюдая строгую тишину в доме: волосатик боится шуму и не пойдет из тела в щелок.

Иногда приемы знахарей и содержание заговоров так же необычайны, бессмысленны и фантастичны, как необычайны и не оправдываются никаким здравым смыслом воззрения народа на причины болезней. В Черепов – м у., для снимания «кил», знахарь кладет дрожжей в какой-нибудь маленький сосуд и, заставив больного наклониться над печным шестком, приказывает три раза проговорить: «от кил каменных, чугунных, железных, стеклянных и деревянных, от мертвых, сонных и живых», – и всякий раз плюнуть в сосуд. Потом знахарь мажет этими дрожжами килу и она «присыхает».

В Саратовской г., от кил, одна балашовская знахарка наговаривает на вино. Взяв полбутылки вина и прочтя заговор, она обводит вокруг бутылки лошадиной костью и дует в сосуд. Водку эту больной пьет по зорям. Магические свойства кости знахарка сообщает очень простым и несложным способом: найдя кость, она обводить кругом нее безымянным пальцем и прочитывает по три раза «Отче наш» и «Богородицу».

По словам крестьян, очень удачно лечит килы знахарь Л-в, из дер. Заречья, Черепов – го у. Система его лечения заключается в том, что он берет кусочек глины из устья печки, обращенной на восток, опускает в деревянное масло или водку и произносить: «во имя Отца… не от килы мозга, не от камени плода, не от петуха яйца, во веки веков, аминь», а затем читает молитву «Отче наш». Слова заговора и молитву произносит трижды и наговоренным маслом или вином смазывает килу, которая сейчас же, будто бы, прорывается и проходить.

При хрипоте у ребенка, вследствие сильного бронхита или коклюша, а по соображениям некоторых крестьян, оттого, что в нем «младенчик стоит», знахарки ставят мать этого ребенка против солнца, вертят на левой пятке, берут из-под нее землю и растирают ею ребенка (Псковск. и Орловск. гг.). Совершенно непонятные также приемы проделывают знахарки при лечении от «стыя»[76]76
  Исхудание, сухота, иногда то же, что собачья старость. (Духовщинск. у. Смоленск, г.).


[Закрыть]. Когда взрослый человек или дитя «сохнет», знахарки выбирают из него «стень».

Знахарка становит больного к стене, измеряет его рост ниткой и завязывает узелок, меряет суставы ног и рук больного и опять делает на нитке узелки. Сделав такие измерения, ставить посреди избы скамейку, с дырой посредине, подкладывает под нее черепок с горящими углями и садит на скамейку больного. После этого из каждого угла избы берет по щепотке мху, метет пол против «матицы» и собранный сор, вместе с вынутым мхом и ниткой, кладет в черепок и сжигает.

Если больной кашлянет в это время, будет здоров, а если нет – останется больным или умрет.

Знахари-лекари и их специализация

Молитвословия, заговоры и соединенные с ними суеверные приемы составляют. далеко не единственные средства, которыми пользуются знахари при лечении болезней. Некоторые из них, кроме заговоров, применяют также физические и механические приемы лечения, а также употребляют лекарственные вещества, по преимуществу из мира растительного. В этой роли народных врачевателей выступают нередко коновалы, кузнецы, пастухи, мельники, бывшие больничные служители из солдат, а также наша «бродячая Русь» – странники и странницы, который, придя на ночевку в деревню, рассыпают врачебные советы направо и налево. Так как одному человеку трудно удовлетворить все запросы, касающееся человеческих недугов, то почти каждым таким знахарем избирается какая-нибудь отдельная врачебная манипуляция, в производстве которой он приобретает особый навык и благодаря которой делается известным среди окрестного населения. Таким образом, появляется своего рода специализация знахарей. Между такими специалистами есть особые «знатки» по внутренним болезням[77]77
  К числу таких «знатков» в Самарской г. принадлежал знаменитый Кузьмич, приобретший в 80 годах всероссийскую известность лечением всевозможных болезней эфедрой. Контингент пациентов Кузьмича, как известно, состоял далеко не из одного простонародья.


[Закрыть], дающие для питья больным разные травы – сухой зверобой, мяту, ромашку, смородиновые или березовые почки и т. п.; такие вещества, как деготь, скипидар, купорос, «бель» (сулему) или окуривающие больных киноварью и травами. Эти же «знатки» нередко останавливают кровотечение, засыпая раны сажей, золой, табаком, толченым сахаром, чертовым пальцем, или лечат нарывы, прикладывая к ним собственного изделия пластыри из красного воска и серы, муки с медом, творога, с тестом и т. п. Под влиянием развития земской медицины, число таких «знатков», по сравнении с прежним, в настоящее время, бесспорно, значительно сократилось и большой известности достигают теперь из них только очень редкие.

К одной такой старухе-лечейке, в Сойгенском приходе; (Сольвычегодск. у. Волог. г.), крестьяне бредут нередко за 60–70 в. Такие же знаменитости проживают в г. Тихвине (знахарь С-въ) и в дд. Якимовой и Лебедянке, (Пошехонск. у. Яросл. г.).

Один пошехонских знахарей пользуется славой, как необыкновенный специалист но лечению запоя. В д. Кузнецах (Егорьевск, у. Рязанск. г.) проживает несколько знахарей, известных далеко за пределами своей округи. К числу таких же известностей принадлежит знахарь с. Городища (Орловск. г. и у.). Все болезни он лечит травами, собирая их раз в год, в день Ивана Купалы. Еще до восхода солнца он отправляется на телеге в лес, берет с собой несколько человек рвать траву, которую укажет, набирает этой травы целый воз, привозит домой, вывешивает, делает настои и раздает его больным большими бутылями. Из Калининской волости, Вологодск. г., сообщают о другом таком специалисте, который все свои познания получил через чтение медицинских книг и лечит по «цветнику». Практика его в волости очень обширная и доверие чрезвычайно велико. Лечит он бесплатно.

Вот как рассказывает о своей практике один из таких «знатков», представитель знания, теперь все более и более глохнущего и очень распространенного когда-то на старой Руси.

«– Я ни колдовством, ни заговором не займовался, – рассказывает он, – а были у меня коренья разные, дюже пользительные, от всех болестей, а больше всего от порчи. Приезжало ко мне лечиться народу столько, что, бывало, подвод более десятка каждый день подле двора стояло. Про меня вся округа знала: из-под Малоархангельска, из-под Кром, и из-под Орла, бываичи, едуть, даже купцы и те не брезгали. Раз привезли ко мне молодайку одну из Кошелева. Вся распухши она была: нутро боолело у ей, и лицо, как железо, синее стало. Чего-чего с ней не было, три месяца она болела и на голоса тоже кричала. Четыре холста пролечили свекры на нее, и по докторам, и по бабкам ездили – ничем не изняли. Как привезли ко мне, сотворил я молитву, посмотрел по своей книге, што дать, взял, натопил кореньев, про такой случай у меня всегда вода горячая в печке держалась и два чайника железных было у меня – дал ей пить я рассказал, сколько дней принимать надоть. После приезжали они ко мне, недель через пять, и благодарили, што я ее на ноги поставил. Тут-то я не признал эту молодайку – личность совсем переменилась: такая здоровая да румяная она стала. За леченье я не брал много, а сколько кто даст. Конечно, ково выпользуешь, так тот и сам хорошо заплатить: сколько раз бумажек по пяти и больше давали. Нашлись у меня завистники и донесли на меня попу и уряднику, што я чернокнижией занимаюсь. Я ничево не знаю, сижу дома. Глядь, ко мне в хату приходить поп с урядником, а избу понятые окружили. Наперво поп обратился ко мне, и говорит:

– Ты, Михайло, сказывают, лечишь народ по книжкам от всяких болезней, так покажи нам свои книги».

Я ему наоборотно говорю:

– Лечу, батюшка, это правда, и у меня разные коренья и травы есть, да и книга тоже есть. По ей разбираю, каких кореньев от какой хвори дать, и с молитвою творю это, а вреда никакого не делал людям. Я, говорю, хоша при вас, какую угодно, траву оттоплю в сам попробую, и больным даю.

Урядник как крикнет на меня: «ты не разговаривай с нами, а подавай свои книги и коренья, а мы их становому представим. Загонит он тебя в Сибирь за это леченье.

Я не спужался, открыл укладочку, где книга моя лежала и коренья. «Извольте, говорю, брать укладку, тут все леченье мое, только, прошу я вас, не растеряйте листиков из книги, да корешков не трусите, дюже трудно собирать их».

Урядник отвез укладочку мою к становому, ён и книгу, и коренья к доктору в Яковлев отправил, а доктор посмотрел на мою книгу и сказал: «это безвредная книга, «Травник» называется.

Так всё и отдали мне назад. В тот же год случился пожар, и укладочка моя сгорела. Теперича, какие по памяти знаю травки, те и собираю каждый год, а лечить совсем мало стал».

Большинство знахарей, применяющих при лечении травы, обыкновенно знания свои тщательно скрывают от непосвященных, расспросы о способах лечения редко достигают своей цели и узнать от них что-либо положительное бывает очень трудно. Между тем, по словам некоторых сотрудников, лечение их иногда останавливает на себе внимание и невольно создает в них веру. Г-н Корвин-Круковской (Васильсурск. у. Нижег. г.) передает даже о таком случае, где больной, искусанный бешеной собакой, был вылечен знахарем, поившим его настоем какой-то неизвестной травы. Факт, что собака была действительно бешеной, по словам Корвин-Круковского, был установлен, будто бы, неопровержимо, у больного наблюдалась неодолимая тоска, потеря аппетита и проч. и его положение было признано безнадежным со стороны врача. «Несомненно, – заканчивает, описание этого случая г-н, Корвин-Круковской, – некоторым знахарям известны целебные травы, неизвестные еще науке»[78]78
  Этот случай имел место лет 14 тому назад, когда пастеровский способ лечения бешенства только что начал применяться и относится, вероятно, к разряду врачебных ошибок.


[Закрыть].

Другой класс специалистов – костоправы, между которыми встречаются часто и лица женского пола, так называемый «баушки». Они, будто бы, вправляют вывихи и помогают при переломах костей, накладывая самые примитивные повязки. Хотя в редких случаях некоторые из знахарей, по-видимому, обладают искусством различать вывихи и вправлять некоторые из них, напр., вывих плеча, но в большинстве случаев они принимают за вывихи растяжения связок, простые ушибы суставов или переломы суставных концов костей: устранивши их смещение и, положив повязку, говорят, что вывих вправлен. Вообще же, уменья различать вывихи, по их признакам и каких-либо выработанных приемов вправлять их, даже между присяжными костоправами, по-видимому, совершенно не существует.

Из многочисленного ряда сообщений корреспондентов имеется только одно (с. Борисоглебское, Яросл. г.), в котором содержится намек на технические приемы при вправлении вывихов: «при вывихах обыкновенно встряхивают вывихнутую конечность, стараясь придать ей естественное положение и растирают ушибленное место, моют, как говорят». В большинстве же случаев костоправы, имея дело с вывихом, определяют его выражением – «хребеток расшибен» и лечат, как ушиб, примочками, припарками из трав и даже заговорами[79]79
  См. VII гл., заговоры 160 и 161-й.


[Закрыть].

Не лучше обстоит у костоправов дело с переломами. Повязки при переломах из лубков, бересты, и т. и. накладываются костоправами далеко не во всех случаях, и большинство переломов, особенно верхних конечностей, срастаются без всяких повязок. В некоторых случаях знахарь обещается, что кость срастется без всякой помощи, по одному его наговору (Краснинск. у. Смоленск, г., Карачевск. у. Орловск. г.). Результатами такой хирургической терапии костоправов являются застарелые вывихи и неправильно сросшиеся переломы, с которыми потом приходится иметь дело врачу. Какого-либо значения покою при всех таких повреждениях, а равно при простых ушибах, по-видимому, не придается. Не совсем также исчезли в деревек, такие специалисты, как «рудометы и рудометки». Из них одни открывают кровь «жильную», другие кидают, мечут и бросают кровь «баночную или роговую»[80]80
  Кровь, извлекаемая банками или рожками.


[Закрыть]. (Новгородск., Волог. и Псков, гг.). Рудометы научаются своему искусству но преемству и передают его от отца к сыну. Мечут кровь и женщины, но преимущественно пожилые. Рудометов и рудометок также зовут знахарями и ворожеями, хотя бы они заговоров и суеверных приемов при кровопускании и не употребляли.

В известных случаях больной, когда, по его соображениям, необходимо пустить кровь, призывает такого знахаря или ворожею и говорит: «выпусти ты мне, кормилец, Бога ради, дурную кровь, много ее накопилось, тяжело стало»! «Верно, верно, – говорит знахарь, – много у тебя дурной крови, давно надо выпустить. Беда, – высказывает он свои соображения, – когда накопится много крови: тяжко человеку».

Это убеждение, что человеку может быть тяжко от крови, заставляет некоторых кидание крови повторять ежегодно, обыкновенно весной, а то и нисколько раз в год. «Как худую кровь выпущу, – объясняет крестьянин, – опять человеком сделаюсь, сколько хоть работав. А ты говоришь, что крови бросать не нужно. Да ты посмотри-ка, какая она черная, как деготь, худая. Вон ее надоть, потому она только тяжелит человека» (с. Покровское, Новгор. г.).

Знахарь перочинным ножом или старой бритвой делает на спине, возле лопатки, продольный разрез, настолько глубокий, чтобы кровь шла струей, и выпускает ее, приблизительно, с чайную чашку. Когда, но мнению знахаря, дурная кровь вся вышла, он прикладывает к ране тряпку, намоченную в холодной воде… Если кровь не идет струей, а только едва просачивается, знахарь ее высасывает и сплевывает. В некоторых местах пускают кровь из «соколка»[81]81
  Вена на тыле большого пальца, собирающая кровь с этого пальца и переходящая в головную вену (V. caерhаliса). Название «соколок» имеет связь с соколиной охотой в старой Руси: у ловчих, которые держали соколов, при вытянутом положении большого пальца, у его основания, она выступала всего резче.


[Закрыть]. Знахарь наставляет долото на месте нахождения этой вены между сухожилиями разгибателей большого пальца и ударом кулака пересекает вену.

Чаще всего кровь пускается «рожками». Для этого берется коровий рог, широкий конец которого ровно обрезан, чтобы плотно прилегал к спине, а на узком конце сделана небольшая дырочка, закрывающаяся снаружи клапаном. Знахарь, сделав на спине небольшой разрез, закрывает его широким концом рожка, а через узкий вытягивает воздух: рожок закрывается клапаном и наполняется кровью.

Между этого рода специалистами есть и такие, которые клещами извлекают зубы и производят даже другие мелкие хирургическая операции – вскрывают нарывы, вырезывают мелкие кожные опухоли, по преимуществу на ножках. ампутируют пальцы и т. д.

Есть также особые «правильщики» и «правильщицы». Они направляют пуп, который оказывается сорванным от тяжелой работы, подъема, или просто от того, что человек оступится или сделает неловкое пли резкое движение. Достигается это всего чаще накидыванием горшка. При этой операции знахарка кладет больного, намазывает ему живот гущею или мылом, берет горшок, зажигает немного льну, бросает его в горшок и опрокидывает на живот больному. Горшок играет роль, таким образом большой сухой банки. Эта операция иногда бывает настолько мучительна, что больной кричит от боли и требует немедленного удаления горшка, но сделать это бывает не всегда легко: часто живот так сильно втягивается в горшок, что последний приходится иногда разбивать. Знахарка проделывает это раза два, три, всегда натощак, а когда операция кончена, дает больному выпить вина с солью или сажей (Орловск., Смоленск., Новгородск., Вологодск. и Вятск. гг.). Накидывание горшков предпринимается также с целью разогнать дурную кровь, но едва ли не чаще всего производится теперь у женщин для производства выкидыша, и у маленьких детей от грызи, при чем горшок заменяется стаканом. В Череповецком уезде, где, по-видимому, наиболее распространена теория пупных болезней, стараются сделать так, чтобы при «накидывании» горшка пупок находился в его центре; когда живот втягивается в горшок, то этим вполне обеспечивается собирание рассыпавшегося пупа в одно место. Там же существуют и другие способы лечения знахарями «пупных болезней». При одном из таких способов рвут пуп пальцами, т. е. большим и серединой согнутого указательного пальца захватывают складку кожи и поднимают ее, стараясь перекрутить складку. Иногда щипание кожи пальцами производится по всему животу и представляет вид массажа. Употребляется также «завёртывание пупа» палкой: берут коротенькую палку, середину ее кладут на пупок и начинают производить круговые движения палки по животу, с целью закрепить сорванный пуп. В тех случаях, когда «катает пупом»[82]82
  Сильные боли в животе.


[Закрыть], производится операция «сдёргивания пупа». Больной, с обнаженной спиной, ложится вниз животом на лавку, а приглашенный знахарь, согнув у себя на руках по три пальца и оставив свободными остальные два, указательные кладет поперек спины больного, а большими захватывает кожу на спине и сильно тянет до тех пор, пока в спине «что-то не щёлкнет: это пуп сдёрнулся с того места, на котором ему быть не следует, и попал опять на своё.

Аналогичная операция в Вельском у. (Волог. г.) называется «защипыванием пупа». Эта операция применяется здесь к тем случаям поясничной ломоты, когда она является результатом «срывания пупа». Больной также ложится спиной вверх, и знахарка защипывает пуп, забрав кожу на спине, против пупа, в складку и вытягивая ее до тех пор, пока не послышится хрустенье: это опять, значит, пуп попал на свое место.

В Сарап – м у. (Вятск. г.), при «наджаде», когда пупок встал не на место, правят брюхо и пуп бабушки-повитухи или сам больной. Для этого он ложится вниз животом, стараясь возможно больше выгнуть спину и положив под живот какой-нибудь предмет.

В Саратов – ой г. (с. Бобылевка, Балашов, у.), когда появятся боли в животе, бабки говорят, что он «отбит или надорван». Для лечения, больного кладут, с согнутыми ногами, на спину и начинают обеими руками поглаживать живот снизу вверх, причитывая: «во имя Отца, и Сына, и св. Духа». Потом берут больного за ноги и, встряхнув раза три, велят немного полежать и дают стакан водки. Когда заболит шея и бывает нельзя повернуть голову, бабка говорит, что она «развилась». Для исправления, больного берут за голову обеими руками, поворачивают ее то на ту сторону, то на другую, приказывая не задерживать поворачивания, и вдруг производят такое повёртывание, что, по словам больных, «затрещит шея». Когда заболит от работы спина, бабушки также говорят, что она «развилась»: велят больному сложить руки по мёртвому, лечь вверх спиной и надавливают ее ногой.

Особые специалисты лечат также глухоту и вытягивают серу из ушей. Промыв уши водою, кладут в них маленькие кусочки камфары, завернутой в вату или тоненькую тряпочку, с листиками душистой герани. Потом, свернувши из лоскутка бумаги, пропитанной воском, трубочку, вставляют один конец в ухо, а другой зажигают. Операция эта считается самой действенной против глухоты: вся сера, которая закладывает уши, если она далее копилась годами, «выгорит» или её вытянет огнём на бумагу (Черепов, у. Новгородск. г.).

Особый специалистки-трихи (массажистки) или парилыцицы занимаются исключительно растиранием больных в пару, т. е. в печах и банях. Натирание производится редькою, деревянным маслом, керосином, вином, красным медом и проч. и длится продолжительное время. Свои манипуляции они нередко сопровождают произнесением молитв и заговоров, а некоторые из них усиленно при этом втягивают в себя воздух: вдыхают и уничтожают болезнь (Макарьевск. у. Костромск. г.). Некоторые из трих, при поносе, у детей, правят «пердячью» (копчиковую) косточку. В зависимости от представления, что некоторые виды детских поносов развиваются от свертывания копчиковой кости наружу, такие трихи, намылив палец и введя в задний проход ребенка, производят поглаживаюшие движения, надавливая и выгибая изнутри эту косточку (Саранск, у. Пензенск. г.).

Подобные же специалистки ломают глаз при «переломе» (язвах роговицы), т. е. растирают, через закрытые веки, глазное яблоко. Особого рода треск, который слышится при этой манипуляции в глазу больными, очевидно, и дал повод назвать это глазное применение массажа «ломанием глаза». Такие же специалистки, при попадании инородных тел в глаза, часто случающемся, особенно во время молотьбы и веяния хлеба, вывертывают глаз на кольцо и достают соринку руками или вылизывают ее языком. Лизание языком пускается ими в ход и при других глазных болезнях, а иногда и при нарывах (Волог. и Орловск. гг.). Один из наших сотрудников сообщил нам о случае, где такое высасывание гноя из полости нарыва было произведено при флюсе. (Васильсурск. у. Нижег. г.). Некоторые из сотрудников сообщают даже о таких искусницах, которые высасывают ртом, при задержании, мочу у младенцев (Черепов, у.).

Знахари-шарлатаны

Совершенно особенное место занимают знахари-шарлатаны. По нашим данным, таких знахарей, но сравнению, так сказать, с идейными, убежденными знахарями, значительное меньшинство, это обстоятельство, конечно, может быть объяснено отчасти тем, что такие знахари более тщательно, чем первые, скрывают от постороннего, не мужицкого глаза свою профессию, почему получить от них какие бы то ни было сведения в высшей степени трудно. Но, с другой стороны, нельзя не признать того, что трудно и держаться такому знахарю, очень долго, в деревне, так как его деятельность на виду однодеревенцев, а наш мужик, несмотря на все свое суеверие, практический обман разгадывает очень быстро[83]83
  ¹⁾ Из некоторых мест (Васильсурск. у. Нижегор. г.) сообщают о существовании целых шарлатанских деревень. Такова, напр… приволжская дер. Шепели, жители которой чуть ли не сплошь занимаются таким шарлатанским ремеслом, одурачивают окрестных крестьян и эксплуатируют доверчивых пациентов.


[Закрыть]. Вероятно, успех большинства из них основывается на некоторых действительных знаниях, которыми они очень ловко умеют пользоваться. В с. Новотроицком (Инсарск. у. Пензенск. г.) население, несмотря на свою развитость, грамотность и, будучи, вообще, почти или очень мало суеверным, упорно верит в заговор от сибирской язвы. Сибирская язва, в этом селе, до некоторой степени, профессиональная болезнь, так как многие жители его занимаются выделкою дубленых овчин, который попадаются иногда с животных, павших, от сибирской язвы. Относясь со страхом ко всяким операциям и к больнице, где сибирскую язву выжигают и вырезывают, больше стараются обойтись своими средствами. Этим обстоятельством воспользовались местные шарлатаны, уверив и распустив молву, что они знают от сибирки заговоры, от которых ее, как рукой, снимает. И, как это ни удивительно, некоторые из них очень бойко практикуют, и даже стяжали себе громкую известность.

Весь секрет успеха их заключается в том, что настоящая заболевания сибирской язвой случаются относительно редко, а крестьяне, не зная ее отличительных признаков, всякую воспалительную опухоль, нарыв и даже какой-нибудь прыщ принимают за сибирку и спешат скорее к знахарю. Тот, конечно, подтверждает распознавание, за известную плату заговаривает – и мнимая сибирка проходит.

Когда же к такому шарлатану явится действительно заболевший сибирской язвой, то он старается отделаться от больного, заявляет, что болезнь устарела, что заговор уже не подействует, или же говорит, что эта сибирка совсем не та, которую он заговаривает, что такую сибирку заговаривает-де другой знахарь, живущий в соседнем селе, и советует ехать за ним.

Такой именно случай произошел в этом селе в 1898 г. У крестьянина С. Б-ва заболел сибирской язвой сын. Обращаются к местному знахарю М. С-ву. Тот осмотрел больного и, увидев, что у парня настоящая сибирская язва, от заговора уклонился и посоветовал как можно скорее езжать в с. Николаевку, за тамошним знахарем г-ном Н-м: он знает-де больше в этом деле и непременно заговорит ату сибирку.

Б-в приезжает к этому знахарю.

– К твоей милости, Григорий Васильевич.

– Что скажешь?

– Да парень захворал.

– Это кой?

– Большакъ.

– Нигоже. А што с ним?

– Известно што – язва, вот, и приехал за тобой.

– Да у вас ведь есть свой, Максим?

– Он-то и послал.

– Што, видно, в цене не сошлись, он, чать, пятнашку ломит?»

– Нет, он ничего не просит, говорит, что ничего не может сделать, а можешь сделать только ты, я уж в цене не постою, только поедем».

Польщенный таким вниманием коллеги, знахарь согласился и поехал, взяв за свой визит четыре рубля. Больной, конечно, умер. Результатом такого неуместного вмешательства было то, что слава последнего знахаря окончательно померкла, а первого еще более упрочилась.

Несомненно, современные условия деревни, с ее новыми влияниями, не только ведут, мало-помалу, к вытеснению знахаря из обихода деревенской жизни, но и меняют самый его тип. Нынешний знахарь часто далеко не во всем похож на прежнего, он сумел приспособиться к новым понятиям и изменившимся требованиям и очень хорошо знает, за что и как браться. Вот как знахарь этой новой формации, Гр. Шабара, аттестует свою антагонистку по профессии и вот что он рассказывает о себе.

«– Есть туг, в нашем уезде (Новоладожск. у. С.-Петерб. г.), в с. Ильинском, старуха одна, А – на, тоже по нашей части промышляет. Она, вот, и в церковь ходит, и с попадьями дружна, а для чего? Только, чтобы за ней не доглядывали. А ее дело – только портить людей, всякое зло варганить, а чтобы помочь кому-нибудь в беде, на это у ней смысла не хватает. Докторов она нахрап ненавидит и распускает о них всякую худую славу, чтобы только у них не лечились. От больницы отбивает и говорит, будто доктора все подкуплены немцами и нарочно морят мужиков, чтобы после этого всю нашу землю выбрать себе. А без докторов нельзя, они по своей науке знают всё тело человека: сломал ли кость, вывихнул ли руку, разрезал ли где ногу – это их дело. И прочие недуги тоже знают. Бывает, что в человеке боли не видно, а он тает, как свеча, лекарства не помогают, а от слова, сказанного знающим человеком, легче проходить. Я уговариваю, ежели болезни не знаю, сперва сходить к доктору, а от него к себе велю зайти, расспросить у больного, что надо, потом и дам своего лекарства, на прибавок к докторскому, и наставлю, как надобно мое снадобье принимать. Много раз случалось, что выздоровевшие приходили благодарить за помощь, сказывали, что только одно мое снадобье принимали, а докторское цело лежит. Доктора, которые из поляков или из немцев, те нашего брата, мужика, недолюбливают, ну, а который наш брат, русский – тот простой, того не опасайся: если где и на промысле застанет, много, много, что посмеется. От немца я видал страсть. Сын одного богатея захворал тут, в городе. Болезнь такая, что лечиться у докторов стыдно, вот я его и пользовал. Чтобы скорее поправиться, он принял лекарства столько, что чуть язык не высунул. Позвали доктора, немца, он и прижал больного: где взял снадобье? Спасибо, удержался парень, не объявил, а то притянули бы меня к ответу. Опасливее стал, не даю теперь с собою крепких снадобьев».

Про очень интересный случай, относящейся к последнему холерному году, рассказывает тот же Шабара. Совершенно случайно ему пришлось очутиться в положении, сходном с тем, в какое попал убитый в г. Хвалынске врач Молчанов[84]84
  См. IV гл.


[Закрыть]. Шабара избег опасности, только благодари своему чутью, верной оценке своего положения и хорошему понимание своего брата-мужика.

«– Много тогда, – рассказывает Щабара, – умирало народу от этой самой холеры. Пришлось мне идти, по своему делу в Залесье, и пока я проживал три дня в Казареве, умерло от холеры в этой деревне пять человек. Какой-то дурак и пусти молву, будто, он видел, как я портил в колодцах воду. До прихода, Шабары, говорят, пили из колодцев и не помирали, а теперь помирать стали: надо, дескать, поучить его. Дело было около Ильина дня, время стояло, страсть, какое жаркое. В полдень хоть на улицу на выходи, солнце, как огнем, обжигало. Я с вечера сказал хозяевам, что пойду от них до солнышка, чтобы по холодку дойти до Волхова, поспеть к отходящему от деревни Дубовиков пароходу. Из дома пошел я не деревней, а задворками, для того, чтобы через ближний лесок скорее дойти до прямой дороги. Вовремя добрался до реки, вовремя переехал к пароходной пристани. Сижу на пароходе. Просвистал третий свисток, вижу, на том берегу, откуда я переехал, куча народа. Кричать, шумят, машут руками на пароход, а колья, косы так и сверкают на солнце. Я уж догадался, в чем дело. Три человека, с косами, кинулись на лодку и поехали было наперерез отваливавшему от пристани пароходу, но пароход опередил их. Я своими ушами слышал, как они кричали: убить Шабару надо! Народ чужестранный сидел тут, на палубе. Я и виду не подал, что эти слова касаются до меня, а шкипер-то смекнул, да смолчал. Уж после я узнал, что эти дураки, как не удалось им надо мной потешиться, воротились в деревню и положили: вычерпать по сорока ведер воды из каждого колодца, вылить ее на зарезанного над, колодцем петуха, принесенного из того дома, где я ночевал. Однако и после того у них умерли два человека». Характеризуя врачебно-знахарскую деятельность Шабары, наш сотрудник говорит: «некоторые душевные болезни он излечивает превосходно, за детские болезни берется редко. Его заговоры от кровотечения, разного рода болей, укушения змей с употреблением перевязок, втираний и тому подобных средств, всегда удачны».