Текст книги "Русская народно-бытовая медицина"

Автор книги: Г. Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Судя по сообщениям наших сотрудников, крестьяне редко лечатся у знахарей от всех или от большинства болезней и гораздо чаще от известной группы их: истерии, эпилепсии, помешательства, импотенции, «волоса», детских, женских и разного рода затяжных болезней. Все это такие болезни, причиной которых, по понятиям мужика, являются порча, подшут, сглаз и которых быстро и скоро, как то надобно мужику, не в состоянии вылечить врач. На степень приверженности к знахарству всего больше влияет возраст, причем люди зрелого возраста и старики склоняются больше в пользу знахарей, молодое же поколение тяготеет чаще к врачам, наличность или отсутстствие грамотности и большая или меньшая доступность врачебной помощи. В местах, расположенных вблизи и около врачебных пунктов, предпочтительно лечатся у врачей, в местах же отдаленных и глухих по преимуществу у знахарей[85]85
  По свидетельству большинства сотрудников, знахари, отчасти тайные или явные и, отчасти, не как профессионалы, а лишь как знающее и опытные советники, есть почти в каждой деревне.


[Закрыть]. Немаловажную роль, судя по некоторым сообщениям, играет также пол, так как женщины иногда являются более ярыми адептками знахарства, чем мужчины. Это обстоятельство получает тем большее значение, что веря в знахарей сами, женщины тащат к ним и своих детей.

Суммируя все полученные на этот счет заявления, можно было бы сделать вывод, что, в общем, крестьяне почти в одинаковой степени лечатся и у врачей, и у знахарей: сначала сходят к врачу или фельдшеру и, если лекарство не помогает, идут к знахарю, или, наоборот, обращаются к врачу или фельдшеру, предварительно побывав у знахаря. Заявлений, в которых изображается полное предпочтение знахарей врачам и совершенное отрицание научной медицины, значительное меньшинство, хотя, с другой стороны, не особенно велико и количество заявлений, чтобы знахарство, в той или другой форме, не признавалось совсем, а признавалась лишь одна научная медицина, в лице ее представителей, земских врачей[86]86
  О предпочтительном отношении к врачам пред знахарями всего больше поступило заявлений: из Демян., Тихв. и Череп, уу. Новгородской г., Кадник., Грязовец. и Яренск. уу. Волог. г., Котельнич. у. Вятск. г., Пошех. и Романово-борисоглебского уу. Яросл. г., Зарайск, у. Рязанск. г., Алатыр. у. Симб. г., Саранскаго у. Пенз, г., Карач. у. Орлов, г., Сычев, и Юхнов. уу. Смол, г., Суздальск. и Юрьевск. уу. Владим. г., Балаш. у. Сарат. г. Наиболее многочисленные и категоричные заявления о предпочтении, по тем или другим причинам, знахарской помощи получены из Орлов, и Волхов, уу. Орловской г., Скопинского у. Рязанск. г., Зубцов, у. Тверской г., Меленк. у. Владим. г., Ростов, у. Яросл. г., Спасск. у. Каз. г., Ветлуж. у. Костр. г., Великоустюжск., Сольвыч. и Тотем, уу. Волог. г., Орлов, у. Вятск. г. (Шалеговская вол.) , Череп. у. Новгор. г. (Шухтовск. вол.) , Вытегор. у. Олон. г… Городищ, у. Пенз. г., Дорогобуж. и Гжатск, уу. Смол. г. Средину, по нашим сообщениям, занимают: Галич, у. Костр. г., Васильсур. у. Нижегор. г., Тульск. г. и у., Жиздринск. у. Калуж. г., Смоленск, г. и у. и др.


[Закрыть].

Окидывая взглядом средства и приёмы знахарей и исключая чисто лекарственную терапию, с современной точки зрения, мы можем признать имеющими значение только те из них, в основе которых лежат внушение и применение массажа. Достойно удивления, что эти два метода лечения сделались достоянием научной медицины лишь в самое последнее время, тогда как в медицине народной они практиковались и существовали целые столетия. Поразительно также то, что методы эти пришли к нам с запада, когда столь давно были у нас, можно сказать, под руками: таковы результаты пренебрежительного отношения и недостатка изучения народа.

Что же касается остальных знахарских средств и приемов, по большей части суеверных, то нельзя не признать обстоятельство, на которое мы указали раньше, – что в громадном большинстве случаев они находятся в строгой и иногда поразительной зависимости от тех воззрений на болезни, какие имеет о них народ: терапия знахарей построена на народной теории о болезнях и есть только следствие и вывод из нее. Логика народа здесь не делает ошибки и, если вывод неверен, то единственно потому, что неверна та посылка, на основании которой он сделан.

В приёмах этих, далее, поражает их ритуальная разработанность. Нам кажется, что это обстоятельство имеет существенное и немаловажное значение: все то, что существует не в виде лишь общей, неопределенной идеи и представления, а выражается в тщательно выполняемых и сохраняемых мелочах, то всегда бывает внедрено и связано с жизнью, как отдельного лица, так и целого народа самым тесным и органическим образом и не скоро, и не легко может быть утрачено. Одно то, что эти мелочи существуют и не забываются, говорит за жизненность явления. В случаях же, когда народное верование начинает утрачивать свою силу и значение, оно, прежде всего, освобождается от этих мелочей и потом только, по мере постепенной утраты их, остается, так сказать, один остов верования, свободный от всяких внешних форм.

Обращает на себя внимание также распространенность и общность многих из этих приёмов в таких несходных по условиям и отдаленных друг от друга громадными расстояниями местностях, каковы, напр., Вологодская и Саратовская, Псковская и Орловская или Вятская гг. Трудно допустить, чтобы явления эти были совершенно случайны, а не имели бы одной общей причины и не были бы связаны между собою какими-то невидимыми нитями. Эта, причина и это связующее звено заключается в мировоззрении народа, какое остается одинаковыми, как у вологодского и саратовского, так и псковского, орловского и вятского мужика.

Необыкновенная стойкость этого мировоззрения составляет третью и его основную черту.

Теряясь своим началом в отдаленнейших временах, оно прошло неизменным через века истории и, в своих существенных чертах, остается и до наших дней все таким же, каким было много сотен лет тому назад.

Говорят иногда о быстрой эволюции народных представлений и понятий. Бесспорно, известная степень такой эволюции существует, но едва ли она не касается только самых внешних и поверхностных форм и проявлений народной жизни. Все же то, что связано с жизнью и бытом народа, в его практическом значении, более тесно, то изменяется в высшей степени медленно и удерживается народом необыкновенно стойко. Поразительным является факт, что группы русских людей, заброшенных назад тому несколько веков в отдаленнейшие места нашего отечества, имеют почти тождественные верования с жителями губернии центральных[87]87
  «Народная медицина в Сургутском крае». Неклепаев. 1900 г. Сургутский округ (Тобольской губ.) расположен по среднему течению р. Оби. на границе с Томской губ., и колонизация этого края относится к первым временам заселения Сибири.


[Закрыть]. Удивительно не то, что эти верования сохранились в таких глухих и отдаленных углах, но то, что они не изменились и не отклонились от своего первоисточника, по своему происхождению общего для тех и других мест, в этих последних губерниях, несмотря на влияние земской медицины, школы, проведение железных дорог и пр. Это обстоятельство, напротив, указывает, до какой степени слабо проникают в наш народ век культурные начинания, в том виде, как они применяются к народной жизни и до какой степени народ наш в своей массе является недвижным.

Вот почему нам кажется, что знахарство не ость выдохшаяся, мертвая формула, а оно глубже, чем это кажется с первого взгляда, проникает в жизнь народа и коренится в народном мировоззрении и вот почему, с нашей стороны, едва ли будет ошибкой допустить, что и топографическая область распространения знахарства в той или иной его форме не уже, а шире той, которая определяется нашими сообщениями и выводами.

Как совмещается в народе приверженность его к знахарству с потребностью в научной медицине и каковы отношения народа к представителям этой, последней, к земским врачам, вопрос этот составляет предмета рассмотрения следующей главы.

Глава III. Научная медицина

Старая и новая Русь. – Земские врачи и отношение к ним народа. – Скептики в медицине. – Отношение к больницам и операциям. – Частная медицинская помощь в деревне Старая и новая Русь

До cих пор была пред нами старая Русь или остатки той отдаленной Руси, когда на ней существовали еще кудесники и волхвы, колдуны и вещие люди.

Распространение христианства не разрушило вполне языческого мировоззрения народа, а во многом сохранило его, сообщив ему только христианскую сущность и удержав многие языческие черты. Отчего бы не зависело подобное явление, перед нами тот несомненный факт, что мировоззрение народа, поскольку оно выразилось в представлении его о сущности болезней и тех способах врачевания их, которые мы только что рассмотрели и которые нам еще предстоит рассмотреть, во многих своих чертах является языческо-христианским.

Это определение «языческий», с нашей точки зрения, обнимает собою не только прямые следы язычества, так, как они обнаружились пред нами в предшествовавших главах, но заключают в себе, также и многочисленный класс суеверий: несомненно, что эта вера в порчу, напуск, глаз и пр. и многочисленные суеверные приемы знахарей, при лечении различных болезней, сложились на Руси еще в дохристианскую эпоху, подобно тому, как вера в домовых и леших создалась задолго до того, как наш народ узнал о дьяволе из христианского вероучения. Но большинство деталей и сущность рассматриваемого мировоззрения являются бесспорно христианскими, и этот последний элемент является доминирующим не только над элементом языческим, но он почти всецело подавляет собою и факты опыта, и наблюдения, всегда примитивного и по своему происхождению восходящего также к самым отдаленным временам.

В той реальной области, к которой относится это мировоззрение, в области болезней и здоровья, подобное явление, бесспорно, должно казаться удивительным, но оно в значительной мере объясняется тем высоким нравственным влиянием и могущественным авторитетом, который приобрели и которым пользовались первоначальные просветители Русской земли в самых разнообразных сторонах и проявлениях государственной и народной жизни, а также тем обстоятельством, что они, будучи учителями народа, были в то же время и его врачами, и целителями. Христианские миссионеры-подвижники, по необходимости, из религиозных побуждений или ради привлечения к новой религии народа, берут в свои руки дело врачевания и имена многих из них сохраняются историй и народной памятью, как необыкновенно искусных и славных народных врачевателей: преп. Антония, свв. Дамиана, Олимпия, Агапита печерских, Пимена Постника и др. Таким образом, древние русские монастыри являются не только центрами религиозной жизни и очагами просвещения, но получают и врачебное значение. Переяславский архиепископ Ефрем приказывает, в 1091 г… строить при монастырях больницы для приходящих больных, и в «Кормчей книге», помимо встречающегося названия– «монастыреве-больницы», прямо упоминается в числе церковных людей «лечец».

Черпая свои познания но преимуществу из греческой медицины, врачи-монахи являются авторами многочисленных рукописных травников, лечебников, зелейников, которые потом во множестве списков распространяются в народе и, кроме народных русских, содержат описание средств, имеющих большое сходство с древней греческой, арабской и римской медициной[88]88
  Поэтому, нельзя не признать ошибочным мнение Рихтера (Richter. «Geschichte der Medicin in Russland». 1814), который считает первый рукописный лечебник за перевод с польского. Польское влияние было позднейшим и касалось только некоторых частей северо-запада и юго-запада России.


[Закрыть].

В некоторых из этих лечебников, помимо буквального перевода, сохраняются даже греческие названия многих врачебных средств и заключаются предисловия духовного или богословского содержания, что делает несомненным византийский источник происхождения этих медицинских сочинений и принадлежность их авторов к лицам духовного сословия[89]89
  В предисловии одного лечебника из Соловецкого монастыря (библиотека Казанской духовной академии) прямо указано, что он сочинен из дохтурских наук преосвящ. Кир Афанасием, архиепископом Холмогорским и Важеским (Флоринский. «Русские простонародные травники и лечебники». Казань. 1879 г.).


[Закрыть].

В XIII–XV вв. под влиянием усобиц князей, татарского разорения и совершившегося падения Византии, гаснет и заглушается начавшаяся образованность, почти прерываются сношения с иностранным миром и медицинские познания, заимствованные от греков, вытесняются суевериями и предрассудками. Начало новой образованности кладется только Петром Великим, но эта образованность не проникает в народ и появляющиеся вскоре врачи служат или только интересам высших сословий или удовлетворяют целям чисто государственным. Такой-то Русь оставалась почти до самого последнего времени.

Теперь перед нами новая Русь, начало которой положили реформы Императора Александра II.

Через институт земских врачей, вызванный к жизни этими реформами, должны были начать вливаться в народную жизнь совершенно новые начала науки, выработанные чуждой этой жизни культурой и не имеющие ничего общего с существовавшим доселе мировоззрением. Земские врачи выступили на исполнение этой миссии при полной неподготовленности народа, к восприятию этих новых начал и при таких условиях должны были не только лечить народ, приохотить его к медицине, но и насаждать рациональные понятия о самом происхождении болезней.

Земская медицина когда-нибудь дождется своего историка, который развернет любопытные страницы внутренней борьбы этих двух во многом совершенно несходных и противоположных миров – мира воззрений, на которых до сих пор покоилась народная медицина, и начала, на которых зиждется медицина научная.

При всем их несходств, между ними было только одно небольшое общее и только одна точка соприкосновения – это существование и в медицине народной ряда некоторых рациональных средств, в виде, главным образом, трав. Но и самые травы народ употреблял не в силу тех или других их физиологических свойств, напр., потогонного, мочегонного или слабительного действия, а потому, что наделял их специфическими чудесными свойствами против данной болезни и верил в дававшего эти травы знахаря.

В нашу задачу не входит изображение хода этой борьбы и того духовного процесса, которым совершился и совершается переход отвлеченного мировоззрения народа к реальному признанию значения современной научной медицины: мы имеем в виду только рассмотреть вопрос– как относится народ к земской медицине в настоящий момент и какую степень влияния она оказала на него?

Перед земскими врачами, когда они выступали на поприще новой и неизвестной до сих пор на Руси деятельности, было два пути: или, не задаваясь никакими побочными целями, просто начать лечить народ, или, и то же время, стараться изменять мировоззрение народа, приближать его к усвоению начал научной медицины. Неизвестно, как поступили бы земские врачи и какое направление приняла земская медицина, если бы сама жизнь не указала, как поступить в данном случае. Редкость врачебных пунктов на первых порах, громадность расстояний и масса больных, с которыми, с самого же начала, пришлось иметь дело земским врачам и которая явилась результатом полной беспомощности народа в медицинском отношении, сразу определили направление их деятельности, лишив ее предвзятых стремлений и значения педагогической миссии. Избрав этот второй путь и оставив в стороне исполнение непосильной, для них задачи– изменение мировоззрения народа, земские врачи избрали путь вполне научный, своей деятельностью как бы сказав народу: «нам нет дела до того, как ты думаешь и веришь, но, вот, перед тобою факты», и предъявили ему такое количество этих фактов, что не признать и не считаться с ними народ был не в состоянии.

А факты были для него иногда поразительные. Врачи давали больному хинин, который в несколько дней излечивал его от лихорадки, салициловый натр, который оказывал разительное действие при ревматизме, иодистый калий и ртуть, которые так магически действовали при сифилисе, narcotica, которые быстро и верно унимали разного рода боли и пр. Не менее, если не более, поразительной для народа была деятельность врачей в области хирургии, начиная с простых разрезов при гнойных воспалениях, удаления камней из мочевого пузыря, вырезывания больших опухолей из полости живота и кончая глазными операциями, возвращавшими слепым зрение.

Земские врачи и отношение к ним народа

Все эти и подобные им факты впервые предстали пред сознанием народа со времени введения земской медицины, так как до нее они могли существовать и быть известными народу лишь в виде крайне редких исключений. И хотя с первых же пор существования земской медицины жизнь выдвинула целый ряд неблагоприятных условий, тормозивших ее развитие и содействовавших скептическому отношению к ней, последняя мало-помалу входит в сознание народа и уже приобрела среди него значительное число безусловно верных и стойких адептов. С внешней стороны успех и признание земской медицины рельефно выразились ежегодно увеличивающимся количеством врачебных пунктов и цифрой обращающихся к земским врачам больных[90]90
  По данным мед. деп. М. В. Д… в 1900 г., на 73 мил. населения всех земских губерний. число больных, обращавшихся за медицинской помощью, достигло цифры 34 мил., т. е. один больной приходился на 2 чел. населения, а если иметь в виду только сельское население, то на 2 1/2—3 чел. этого населения. («Медико-статистич. сведения». Вестник общ. гигиены, судебн. и практич. мед – ны. 1902 г.).


[Закрыть].

Сообщения наших сотрудников, касающиеся рассматриваемого вопроса и относящиеся к той части населения, среди которого успело выработаться безусловное и крепкое доверие к медицине, в разных словах и выражениях, говорят об одном и том же: крестьяне начинают сознавать значение и необходимость медицины, с каждым годом оказывают врачам все больше и больше доверия и с охотой идут за помощью в больницы и врачебные пункты. По совету врачей, они охотно ложатся в больницы, находя, что там и уход лучше и лечение идет правильнее, а «харчи и чистота такие, – говорят некоторые мужики, – что не хошь, да поправишься». Не говоря о молодом, грамотном поколении, в больницы и к врачам одинаково охотно идут и женщины, и мужчины, как при тяжелых, так и при легких заболеваниях, в некоторых же случаях, напр., при заболевании тифом, скарлатиной и дифтеритом, не прибегая ни к какой другой помощи, немедленно обращаются к врачу. Иногда это отношение определяется высоким коэффициентом, который не всегда приложим и к образованным классам, и характеризуется выражением «чрезвычайного доверия к медицине». Крестьяне доверчиво открывают врачам свои интимные и семейные тайны, не стесняются прибегать к ним в щекотливых случаях, касающихся первой брачной ночи, охотно прибегают к хирургической помощи и иногда, решаясь на серьезную и тяжелую операцию, всецело отдаются на волю врача, говоря – «ты лучше знаешь».

Среди всех таких положительных данных, замечательным является факт благоприятного отношения народа к лечению дифтерита и водобоязни впрыскиванием сыворотки. В большинстве случаев, на него смотрят, как на верно и скоро помогающий способ лечения и подвергаются ему охотно (Кадниковок. у. Волог. г., Зарайск. у. Рязан. г.). Веря в него безусловно и считая его благодеянием, многие не только прибегают к нему сами, но являются сознательными пропагандистами впрыскиваний и, видя пользу от него, нередко просят его повторить (Суздальск. у. Влад. г.). Укушенные бешеными животными охотно едут на земский счет в Москву и отказы от такой поездки народом не одобряются. (Жиздринск. у. Калуж. г.). Популярность противудифтеритной сыворотки до того велика, что являющиеся в больницу с детьми, при тех или других заболеваниях горла, прямо просят впрыснуть детям сыворотки (Васильсурск. у. Нижегор. г.). Многие крестьяне к лечению дифтерита сывороткой относятся как к умнейшей выдумке докторов, и верят, что впрыскивание всегда спасает от почти верной смерти (Спасский у. Казанск, г.). В других местах относятся к этому средству даже с некоторым удивлениемъ: «поди ты, нашли же средство да еще какое!». (Зубцовск. у. Тверск. г.). Даже в местностях со старо-обрядческим населением, которое отнеслось сначала к такому лечению с недоверием и усмотрело в нем печать антихриста, лечение это начинает пользоваться довольно широким доверием, после того, как население увидало, что сыворотку не «прививают, а впрыскивают» (Хвалынск, у. Сарат. г.).

Из некоторых мест сообщают о том, как народ в том или другом случае являлся инициатором устройства больниц или хлопотал об устройстве врачебных пунктов. Все эти и подобные им факты убедительно показывают, насколько крепко у известной части населения, успело привиться доверие к медицине и во многих из таких случаев приходится говорить не только лишь о вере в медицину, но и о ясном и разумном сознании значения ее. Любопытно, что многие из этих сообщений касаются и таких уездов (напр., Орловской г.), население которых, по сведениям сотрудников из других мест этих уездов. отличается наибольшей привязанностью к знахарству. На разницу во взглядах на научную медицину всего более влияют близость врачебного пункта и продолжительность его существования, степень грамотности, развития и достатка населения, а также личные качества врачебного персонала. Из этих качеств, прежде всего, высоко ценится народом доступность врача и его внимательность к больным[91]91
  Великоустюж… Кадниковск. и Яренск. уу. Волог., г., Тихвинск. у. Новгор. г., Смоленск., Сычевск. и Дорогобужск. уу. Смоленск, г., Галич, у. Костромской г., Котельнич. и Орловск. уу. Вятск. г., Пошехоиск. у. Ярославск. г., Рубцовск. у. Тверск. г.


[Закрыть].

«Уж такой барин-то хорошей и не брезгливый, – хвалит баба такого врача, – всю меня просмотрел и обо всем порасспросил: который тебе год, сколько у тебя детей, какая еда и какая боль раньше была? Всякого он выслушает, обо всем поговорит, лекарство даст и растолкует, как его принимать надо: чисто с маленьким ребенком водится».

Особенным успехом и уважением крестьян пользуются врачи, которые терпеливо выслушивают пространные объяснения мужика и если и остановить ненужную болтовню, то сделают это мягко, не сердясь. Напротив, очень не любят таких, которые без причины сердятся и покрикивают на мужика и обходятся с ним свысока и строго. Таких крестьяне, в особенности бабы, побаиваются, идут к ним неохотно и чаще предпочитают помощь фельдшера (Тульск. г. и у., Волхов, у. Орловск. г., Спасск. у. Каз. г.). Изредка ценится мужиком во враче его аккуратность и точность, но гораздо чаще его знания и опытность[92]92
  Алатыр. у. Симбирск. г., Вытегор. у. Олонецк. г., Жиздрин. у. Калуж. г., Зарайск, у. Рязанск. г., Демянск, у. Новгородск. губ.


[Закрыть].– «Вот, это доктор, – говорят про такого, – насквозь видит всё твоё нутро: вот это у тебя болит, это болит – всё равно, как по писаному читает» (Черепов, у. Новг. г.). Но едва ли не больше всего ценится во враче его простота, сердечность и приветливость. – «Будь в деревне, – говорит один из сотрудников, – профессор, знаток своего дела и живи по соседству самый обыкновенный врач, но с теплой душой и обращайся со своими пациентами просто и сердечно, и, наверно можно сказать, последний будет пользоваться большей популярностью, чем первый». Долго потом вспоминают крестьяне такого врача, когда он уйдет от них в другое место. – «Нет, далеко наш Н. Н., – говорят про такого врача крестьяне, – больше, видно, не увидим его, нашего кормильца и благодетеля: батюшка говорил, что он в X – ской губ.». Ценят также крестьяне, когда врач понимает мужика, когда врачу известны вое условия жизни деревни и он знает, как и в каком случате повлиять на крестьянина. К таким врачам крестьяне относятся с полным доверием и следуют их советам и указаниям (Орловск. у. Витбск, г.).

Те же личные качества, по-видимому, влияют, главным образом, на склад отношений народа и к женщинам-врачам и создают им своих горячих приверженцев, и антагонистов. Несомненно, что некоторые из них, обладая сердечностью, столь свойственной русской женщине, и отличаясь, таким образом, той чертой, которая всего больше ценится крестьянином во враче, завоевывают себе глубокие и прочные симпатии деревни (Кадник. у. Вологодск. г., Черепов, и Тихвинск. уу. Новгородск. г.). В нашем уезде, – сообщаетодин из череповецких сотрудников, – долгое время служили, одна после другой, две женщины-врачи и приобрели себе истинную любовь народа, особенно женщин из ближайших к городу деревень. Одну из них, М. П – ну, служившую в земстве около 15 лет, знали почти все крестьяне уезда. – «Воть, хорошо бы попасть к М. П – не, – говорили они, едучи на прием в больницу». Во время бывшей в с. Богородском холеры больных лечили врач-мужчина и М. П-на – и вот что рассказывают богородские мужики. Как приедет доктор, выйдет из тарантаса, так и качнет сейчас же опрыскиваться да руки мыть, с полчаса душится да моется: какой уж это доктор, коли сам боится? А как приедет М. П– на, так та немного окошеливается и прямо из тарантаса да в избу. За то, коих М. П – на пользовала, половина выздоровела, а коих доктор – почесть, все, перемёрли». Некоторые из сотрудников, говоря об уместности женской врачебной помощи в деревне указывают на создавшуюся исторически и не исчезнувшую до сих пор привычку народа обращаться с своими недугами к местным барыням-помещицам (Васильсурск. у. Нижегор. г.). Указание это имеет, без сомнения, свои основания, в особенности в отношении к женской и детской половине деревенского населения. Сомневающихся в способности женщин-врачей лечить женские и детские болезни, по-видимому, не так много, и деревенские антагонисты женщин-врачей возражают больше против уместности лечения ими мужчин. – «Как к ней с хворобой пойти? – рассуждают скептики-мужики, – всякая хворь бывает и как бабе про нее говорить будешь? Срамно сказать, не только что показать: не бабье это дело и смелости у них настоящей не может быть». Другие ограничиваются более общими соображениями: «не за свое дело берутся», «бабам щи варить, да ребят родить, а не лечить?», «баба, как она есть, так и будет бабой, а то. ишь, куда лезет» и т. п.[93]93
  Карач. у. Орловск. г. Тульск. г. и у. Зубцовск. у. Тверск. г., Зарайск. у. Рязанск. г., Ростовск. у. Ярославск. г. Котельнич. у. Вятск. г.


[Закрыть]

В общем, очень верно понята народом роль фельдшеров в деревне, как вспомогательного элемента при враче. В противоположность купцам и мещанам города, крестьянин почти всегда предпочитает докторскую помощь помощи фельдшера. «Фельдшер меньше доктора знает, у него образованность не та и он – в роде как бы подмастерья у доктора, врач же в большинстве случаев является в глазах мужика представителем книжной учености и недаром он «все что-то такое непонятное говорит, а фельдшер только головой поматывает да лекарство готовит». Если мужик и обращается иногда к фельдшеру одинаково, как к врачу, то в громадном большинстве случаев к такому, который, по его мнению, не меньше доктора знает, и опытность и знания которого мужик уже испытал на деле. Хотя некоторые из фельдшеров и приобретают громадную популярность в деревне, но все это по большей части сметливые, добросовестные и практические люди, очень хорошо понимающее условия жизни и быта мужика и сообразно с этим имеющие возможность дать ему наиболее практически полезный и верный совет. Иногда фельдшер подкупает крестьянина тем, чего подчас не достает врачу – своей отзывчивостью, простотой, близостью к народу и способностью понимать мужицкие интересы и входит в своеобразную психологию мужика. К такому фельдшеру, по простоте душевной, мужик прямо может обратиться с просьбой, недопустимой, с точки зрения того же мужика, перед врачом: «а дал бы ты мне, батюшка, вон той желтой водицы, что давал такому-то, больно уж она, бают, пользительна». Такой уважительный и испытанный фельдшер покажется мужику подчас даже авторитетнее доктора, особенно из молодых, не вполне уверенных в себе и еще не обжившихся в деревне. – «А лучше бы ты, П – л И – ч, поглядел меня», – останавливается мужик, в присутствии врача, около фельдшера, кланяясь ему и почесывая свой затылок. – «Погляди-ка, ладно ли, будет ли польза та?» – просит такого фельдшера баба, показывая написанный доктором рецепт. Но допуская такие оплошности, мужик почти всегда различает, с кем он имеет дело: доктор доктору и фельдшер фельдшеру – рознь. Тот же мужик плохо признает и «обегает» фельдшеров из военных, особенно из местных крестьян. «Какой он фельдшер, когда его в солдатах выучили только банки ставить да горчицу лепить? Заправский фельдшер – другое дело».

В нашу задачу не входит очерчивать вполне длительность земско-врачебного персонала и роль земских врачей: деятельность их признана и известна, насчет нее существует множество печатных источников и материалов, рассеянных в земских отчетах, в специальной и общей прессе и пр., и потому мы намечаем только общие штрихи их деятельности и их положительного влияния на народ. Мы имеем в виду исследование явлений, относительно меньше известных, ускользающих от обычных способов наблюдения жизни и быта деревни, не исчерпанных в печати и известных только лицам, близко соприкасающимся с духовной сущностью и жизнью крестьянина. Поэтому мы, оставив рассмотрение вопроса о безусловном признании медицины народом и благоприятном отношении его к врачам, перейдем к другим видам этих отношений, как они вырисовываются нашими сообщениями.

Следующий ряд сообщений касается тех случаев, когда крестьяне при легких заболеваниях перемогаются, «отлеживаются», или, напротив, «расхаживаются», терпеливо ждут облегают болезни, пользуются домашними средствами, иногда прибегают и к услугам знахарей, но при серьезных и тяжелых заболеваниях, большей частью тогда, «когда болезнь разыграется», принимает упорный характер, грозит опасностью жизни больного или причиняет сильный физические страдания, обращаются к доктору[94]94
  Большинство сообщений из Волог., Сольвычегодск. и Тотемск. уу. Вологодск. г., Вытегорск. у. Олонецк. г., Скопинск. у. Рязанск. г., Черепов. у. Новгородск. г., Орловск. у. Вятск. г., Спасск. у. Казанск, г., Ростовск. у. Яросл. г., Зубцовск. у. Тверск. г., Орловск. и Болховск. уу. Орловск. г… Городищ., Инсарск., Саранск, и Чембарск. уу. Пензенск. г., Вяземск. и Дорогобужск. уу. Смоленск. г.


[Закрыть]. «И так пройдёт», – обыкновенно надеется на первых порах заболевания крестьянина – «Ей покорись только, – рассуждает он о болезни, – живо с ног сшибёт». – «На живот (на жизнь), – думает он, – так и сам выстоишь (поправишься), а на смерть, так не спасут никакие доктора». Относясь к заболеваниям таким образом. крестьяне нередко простые и легкие случаи превращают в серьезные. Обрубит или порежет крестьянин руку или ногу, полечится сначала своими средствами, и потом уже, когда нога распухнет, а в других случаях образуется и гангрена, идёт к доктору. Попадеи в палец иголка, прежде чем идти к врачу, он поковыряет, попробует прежде вытащить иголку сам или предоставит попытаться сделать это другим и доводит дело до воспаления. Во всех таких случаях, когда благоприятный момент лечения пропущен и оно становится более трудным, затягивается или оканчивается смертью, в конце концов обвиняют врача или фельдшера, что те плохо лечат, не стоит-де к ним обращаться: вот, как бы не лечился по докторам, может, и был бы жив» (Сольвычегодск. у. Волог. г., Спасск. у. Казанск. г.).

Часто крестьяне обращаются к врачам лишь по настоянию и убеждению образованных людей.

Вот как описывает ход дела в таких случаях один из наших сотрудников, которому часто приходится давать советы мужикам в указанном направлении.

«При тяжких заболеваниях испробуют сначала домашние средства, напоят больного мятой, навалять на печку и укроют шубами пли в пару натрут редькой; обратятся также к знахарю и выполнят его нелепые предписания, и уже если и это не поможет, пойдут за советом к соседнему помещику, священнику, учителю и лишь в крайнем случай, по большей части, по настоятельному совету кого-нибудь из упомянутых лиц, повезут больного в земскую больницу. Когда ко мне обращаются за советом, при более или менее серьезном заболевании, я всегда стараюсь домашним сильно увеличить опасность болезни и этой хитростью заставляю крестьян иногда прибегнуть к медицинской помощи, хотя эта хитрость далеко не каждый раз удается. Обыкновенно крестьянин соглашается, что помощь врача нужна больному и что больного необходимо свезти в больницу, но тут же представить и свои соображения против этого: лошаденка-то, вишь, пахать или ехать куда нужна, да и как его свезешь, этакого? чего, Боже сохрани, умрет дорогой, – куда с ним денешься? да и дело наше крестьянское, ехать-то некому, работать надоть и т. д. Разобьешь его доводы – и с этим согласится, но в больницу все-таки не поедет» (Власов. Черепов, у. Новго-родск. г.).

Причинами такого отношения крестьян к легким заболева-ниям или таким, который они считают легкими, наичаще выставляется пассивность крестьянина в болезни, надежда на Бога и всего чаще, отдаленность врачебных пунктов. В этих последних случаях, особенно летом, в страдную пору, когда нужны рабочие руки и лошади, и когда «дюже начетисто ездить к доктору, нередко и серьезный больной остается без медицинской помощи и терпеливо ждет смерти.

Замечательно, что в других местах наблюдается совершенно обратное явление: народ охотнее обращается к врачу при легких заболеваниях – в случаях порезов, ушибов, зубной боли, чесотки и пр. (Шуйск. у. Владим. г.). Стоит фельдшеру приехать в какую-нибудь деревню, сообщают нам из Вельского у. (Вологодск. г.), как чуть ли не половина обитателей ее объявляет себя больной. У фельдшера выпрашивают себе лекарств от всевозможных болезней, в большинстве случаев незначительных.