Текст книги "Сибирь, союзники и Колчак т.1"

Автор книги: Г. Гинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Меня поразили затем терпимость и отзывчивость его. Генерал Хорват говорил о всех группировках одинаково спокойно и не обнаруживал никакой предубежденности против каких-либо партийных людей. Было ясно, что он может работать с деловыми людьми самых различных направлений. Когда же поднялся вопрос об аресте рабочих в Харбине генералом Плешковым, он немедленно распорядился об их освобождении.

Но я был для генерала Хорвата человеком новым, и если он умеет быть откровенным, то в отношении членов омской делегации у него не было оснований выходить из своей обычной исключительной осторожности.

Получить от него сразу определенный ответ, готовое решение почти никогда не удавалось. Он всегда ссылался на необходимость обдумать и посоветоваться. А так как я не имел возможности часто встречаться с генералом, то мне не удалось ближе ознакомиться с его характером и направлением его ума и воли.

Завершение дальневосточной миссии

Окончание работ делегации Вологодского происходило уже после избрания Директории. В отношении последней генерал Хорват действовал единодушно с Вологодским. Он сразу проявил полную готовность идти на соглашение с ним. Но вообще соглашение с генералом далось нелегко. За его спиной стояли биржевики и торговопромышленники, которые не вполне доверяли «социалисту» Вологодскому, а за спиной последнего ожесточенно нападали на Хорвата «демократы»-земцы, несмотря на то что и в демократических кругах генерал Хорват пользовался большим уважением. Так, например, амурский сепаратист Алексеевский приветствовал генерала из Благовещенска, осуждая авантюру Дербера.

23 сентября П. В. Вологодскому было сообщено «постановление Владивостокского биржевого комитета и Исполнительного Бюро промышленности и торговли, принятое единогласно». Им рекомендовалось «кабинету П. В. Вологодского, ради сохранения престижа власти и спасения родины, спешно довести переговоры с Временным Правителем до желанного конца...

Просить Временного Правителя генерала Д. J1. Хорвата твердо стоять на тех условиях соглашения, которые после долгого и всестороннего обсуждения были им предложены Кабинету П. В. Вологодского и оказать Временному Правителю в этом отношении всемерную поддержку».

Какие же это были условия? Генерал Хорват, принявший звание Временного Правителя, был противником коллегиальной верховной власти, но он не предполагал конкурировать с Директорией, если избрание последней состоится, он не покушался на всероссийскую власть и считал лишь полезным обосноваться на Дальнем Востоке в качестве представителя центральной власти, чтобы руководить жизнью того края, где сталкиваются хорошо знакомые ему международные интересы и существует особая экономическая жизнь, мало похожая на жизнь остальной части Азиатской России.

Назначение генерала Хорвата наместником Сибирского Правительства было первым условием соглашения. Второе условие – включение некоторых членов образованного им Делового Кабинета в состав Сибирского Правительства – не встречало особых возражений, тем более что выбор лиц и постов предоставлялся всецело усмотрению Сибирского Правительства, у которого не было никаких оснований отказываться от услуг таких опытных и знающих людей, как Востротин, Устругов, Клемм и др. Соглашение могло как будто последовать легко и быстро.

Однако отзвуки закулисной борьбы, происходившей еще до приезда Вологодского, создали атмосферу взаимного недоверия. Бестактная заметка в какой-то газете «хорватского лагеря», что Сибирское Правительство капитулирует и принимает все условия, продиктованные Хорватом, взорвала Вологодского, и он публично заявил в земском собрании, что «никакого соглашения нет и не будет».

Но, с другой стороны, и в сибирскую печать дана была телеграмма, по-видимому, корреспондента «нашего лагеря», что генерал Хорват и его министры забегают к Вологодскому в поисках соглашения.

В конце концов, вопрос получил, однако, постановку деловую, и обе стороны сговорились. Официально было признано и подписано, что ввиду общности целей, существование двух правительств признается излишним. «Акт высокого доверия», – сказал генерал Хорват, поглаживая свою длинную красивую бороду и подписывая состоявшееся соглашение. Неофициально было принято условие, что по приезде в Омск Сибирское Правительство проведет закон о генеральном комиссаре Дальнего Востока и назначит таковым генерала Хорвата.

Необходимость единения всех классов и солидарности с буржуазией была признана и кабинетом Дербера. И он стремился сговориться с генералом Хорватом, но резкая противоположность обоих правительств мешала соглашению. Не помогла даже замена Дербера Лавровым, и только Вологодскому удалось закончить эту политическую задачу.

Опубликовано было по поводу соглашения следующее.

«На объединенном заседании делегации Сибирского Правительства, возглавляемого П. В. Вологодским, и членов Правительства генерала Хорвата единогласно признано:

1. Что в интересах государственных необходимо наличие одной центральной всесибирской власти;

2. Что программы Сибирского Правительства и Правительства генерала Хорвата не расходятся между собой;

3. Что в силу вышеизложенного слияние обоих этих правительственных аппаратов воедино является желательным и должно быть произведено в ближайшее время.

Подписали: Петр Вологодский и Дмитрий Хорват.

30 сентября 1918 года».

Неопубликованным же осталось постановление совместного заседания делегации Временного Сибирского Правительства на Дальнем Востоке и Правительства генерала Хорвата, 27 сентября 1918 г.

«1. Власть Всероссийской Директории, избранной 24 сего сентября на Государственном Совещании в следующем составе: П. В. Вологодского, Н. И. Астрова, Н.Д. Авксентьева, Н. В. Чайковского и генерала В. Г. Болдырева, признается Временным Сибирским Правительством и Правительством генерала Хорвата, о подчинении таковой власти делается объявление как со стороны Временного Сибирского Правительства, так и со стороны генерала Хорвата.

2. Управление Дальним Востоком должно быть централизовано, и во главе управления должен быть поставлен, в качестве генерального комиссара, генерал Хорват.

3. В случае сохранения наряду с Всероссийской Директорией также Директории Сибирской в последнюю должен быть включен генерал Хорват.

4. За отсутствием у делегации Сибирского Правительства необходимых полномочий, постановления, изложенные в п.п. 2 и 3, являются не окончательными решениями, а положениями, приемлемыми для обеих сторон, в духе каковых положений делегацией Сибирского Правительства и должны быть сделаны представления Сибирскому Правительству.

5. Деловой Кабинет посылает в Уфу и Омск делегации, на которые возлагается поддержка перед Правительством точек зрения, изложенных в настоящем соглашении.

6. Впредь до разрешения вопроса о порядке формирования всероссийской и всесибирской власти все настоящие постановления опубликованию не подлежат.

Подписали: Г. Гинс, В. Глухарев, Г. Тельберг, Л. Устругов».

Когда Вологодский в начале октября поехал обратно, осталось не упраздненным только амурское правительство, но его дни были и без того сочтены.

ГЛАВА IX

ДИРЕКТОРИЯ

Кто же были те люди, которые взяли на себя восстановление России, которые нашли в себе мужество встать лицом к лицу перед грандиозными по сложности задачами: примирить обострившуюся борьбу интересов, создать из ничего армию, заставить деморализованную рабочую массу работать? Были ли это люди выдающегося ума и воли или лица, авторитет которых был неоспорим и уважение к которым ставило их выше всех прочих, делало незаменимыми и гарантировало от дерзких покушений на власть? В состав Директории вошли Чайковский, Астров, Алексеев (как заместитель). Это были действительно всероссийские авторитеты, но их включение было нереально. Они были только орнаментами.

Неизвестно, как и с какими правами во главе Директории, в качестве ее председателя, стал Авксентьев. Он, да еще Зензинов, Болдырев, Виноградов, Вологодский – вот фактическая Директория. Сапожников и Аргунов – вот реальные заместители. Это не были ни люди воли, ни люди личного авторитета.

Н. Д. Авксентьев

Николай Дмитриевич Авксентьев родился в 1878 г. в г. Пензе. Высшее образование получил за границей, в Германии, сдал докторский экзамен в Галле у профессора Риля. С 1905 по 1907 г. он принимал участие в революционном движении в России, а с 1907 по 1917 г. жил в Париже, занимаясь литературной работой.

Он принадлежал к правому крылу социалистов-революционеров, но, заняв в кабинете Керенского пост министра внутренних дел, проявил преступную мягкость в отношении большевиков, что было впоследствии разоблачено Савинковым.

Долголетнее пребывание за границей сделало Авксентьева нереальным политиком. Погоня за внешним успехом, склонность позировать, любовь к фразе и недостаточная солидность – все это потом в таком маленьком городе, как Омск, быстро разносилось, преувеличивалось и не способствовало укреплению престижа главы Всероссийского Правительства.

Будучи избран в члены Директории и став председателем, Авксентьев сейчас же окружил себя адъютантами, восстановил титулы, которых не знало Сибирское Правительство, создал буффонадную помпу, за которой не скрывалось никакого содержания.

Генерал В. Г. Болдырев

Василий Георгиевич Болдырев происходит из бедной крестьянской семьи. Родился в 1875 г. в г. Сызрани. Упорным трудом и способностями он открыл себе дорогу в Николаевскую военную академию. Участвовал в русско-японской войне, во время которой был трижды ранен. За доблестную защиту важной стратегической позиции был награжден Георгиевским крестом. В дальнейшем генерал быстро проходит ступени последовательных повышений, и с должности командира полка, в качестве какового он одержал блестящую победу под Вильколазом (недалеко от Люблина), он к моменту революции дошел уже до командира корпуса, защищавшего Ригу. Спасти Ригу ему не удалось, но отступление не было вменено в вину генералу, и он получил вскоре командование 5-й армией, занимавшей один из самых ответственных участков нашего фронта.

В этой ответственной роли генерал Болдырев пережил октябрьский переворот и, за непризнание советской власти, а в частности, за непризнание преступных по отношению России и русской армии распоряжений тогдашнего главковерха Крыленко, был арестован. В результате твердого отстаивания интересов армии и родины генерал Болдырев был судим большевиками и приговорен к 3 годам тюрьмы.

После 3,5 месяцев генералу Болдыреву удалось освободиться из тюрьмы и организовать в Москве вместе с Алексеевым и другими деятелями «Союз Возрождения России».

Этот Союз поручил генералу Болдыреву пробраться на территорию, освобожденную от большевиков, и попытаться организовать здесь борьбу с советской властью и с Германией.

Заслуги Болдырева, несомненно, велики. Он проявил себя храбрым и демократическим генералом. Но его известность в армии была слишком слабой, чтобы он мог пользоваться в ней авторитетом. Ему нужно было еще создать себе авторитет.

Союз Возрождения, который Болдырев представлял в Уфимском Совещании, объединял все умеренные социалистические партии: социал-демократов, меньшевиков, группу «Единство» (плехановцев), правых социалистов-революционеров, народных социалистов и часть кадетов (народной свободы). В отличие от него Национальный центр, который сгруппировался вокруг Деникина, представлял собой более правую группировку.

Союз Возрождения – организация глубоко государственная, резко осудившая демагогию и охлократию {лат. власть толпы. — Ред.) большевизма, трезво оценившая момент и определенно высказавшаяся против присвоения власти членами бывшего Учредительного Собрания.

К сожалению, однако, Союз Возрождения существовал больше на бумаге, чем в действительности. Ни в одном городе Сибири он не дал себя знать, поэтому и лидеры его не могли опереться на Союз. Происходило это, вернее всего, потому, что ни одна из вошедших в Союз партий не хотела отказаться от самостоятельности.

В. А. Виноградов

Вступивший в состав Директории временно, за отсутствием Н. И. Астрова, Владимир Александрович Виноградов родился в Казани в 1874 г. Образование получил в казанской и омской гимназиях, а затем в Московском университете, по юридическому факультету. Здесь он работал, главным образом, по экономическим вопросам под руководством профессора А. И. Чупрова. По окончании университета в 1903 г. В. А. служил в Астраханском окружном суде, а после стал заниматься адвокатурой.

В. А. был членом Государственной Думы третьего и четвертого созывов.

После государственного переворота в феврале 1917 г., он был комиссаром при комитете членов Государственной Думы. С образованием Временного Правительства получил назначение по Министерству путей сообщения, заведуя при Н. В. Некрасове на правах товарища министра водными и шоссейными путями сообщения.

В. А. – член партии народной свободы.

Казалось бы, Виноградов вместе с Болдыревым и Вологодским должны были составить единодушный триумвират, к которому примкнул бы и Авксентьев, как человек по существу умеренный. Но Виноградов, как и многие другие кадеты, привыкнув к оппозиционной роли, не мог примириться с новым положением партии, попавшей на крайний правый фланг, и поддавался некоторым увлечениям социалистов. Образец таких кадетов – друг Виноградова Некрасов, заместитель Керенского, виновник гибели Корнилова.

Виноградову выпало на долю давать большинство решениям. Авксентьев и Зензинов голосовали обыкновенно одинаково, Болдырев и Вологодский тоже. От голоса Виноградова зависела судьба решений. Положение его было крайне тяжело и ответственно.

В. М. Зензинов

Владимир Михайлович Зензинов родился в 1880 г. Высшее образование получил за границей. С 1905 г. работал в партии социалистов-революционеров. Трижды был в ссылке, причем однажды бежал через Охотск в Японию на рыбачьей шхуне и оттуда попал во Францию. Последнюю ссылку отбыл целиком на крайнем севере Якутской области, где занимался этнографическими и естественноисторическими наблюдениями. Результатом его работ явились книжки: «Старинные люди у холодного океана» и «Очерки торговли на севере Якутской области». С момента войны Зензинов вел оборонческую политику; в 1917 г. избран был членом центрального комитета партии социалистов-революционеров.

В. М. Зензинов – человек редкой порядочности. Его недостатками, как члена Директории, были несомненная партийность и неопытность в вопросах управления. Благодаря прямоте, последовательности и определенности мысли Зензинова с ним легче было сговариваться, чем с Виноградовым.

Первые шаги новой власти

Директория рассматривала себя как возродившееся Временное Правительство. Я не могу судить, насколько был основателен оптимизм Авксентьева, но он был уверен, что союзные правительства признают Директорию. Поэтому послам была разослана телеграмма, предписывавшая им дать отчет об их деятельности со времени большевистского переворота и довести официально до сведения держав об образовании Всероссийского Правительства для назначения союзных представителей.

Призыв чиновников

На том же основании, как законный преемник власти Всероссийского Правительства, Директория предложила всем лицам, состоявшим наслужбе в центральных государственных учреждениях, министерствах, ведомствах, проживающим на освобожденной от советской власти территории, дать о себе телеграфные сведения Временному Правительству.

Из этих лиц предполагалось формировать особые всероссийские учреждения, сохранив областные.

Трудность организации центральных учреждений в малокультурной окраине, куда интеллигенция из предрассудка и плохого знания своей родины пренебрегала ехать во времена большевизма, уже была испытана на опыте Сибирским Правительством. Только в Омске удалось кое-что организовать. А так как из всех слагаемых, сумма которых составила территорию Директории, Сибирь почти целиком покрывала все прочие, особенно после падения Самары, то естественнее всего было воспользоваться омскими учреждениями, как общим аппаратом.

К этому скоро и пришла Директория.

Резиденция

Омск был ненавистен эсерам, а после злополучных событий, закончившихся убийством Новоселова, он был ославлен как цитадель реакции.

Директория предполагала ехать в Екатеринбург. Вологодский рекомендовал избрать Омск. Он указывал, между прочим, на превратность военного счастья, на опасность, под угрозой которой находился все время Екатеринбург.

Нехотя Директория согласилась.

С самого начала ее волю роковым образом связывал ход событий. Директорию несли волны жизни, и она не могла поднять свой парус.

Совет управляющих ведомствами, образованный в Самаре из членов Учредительного Собрания, ввиду потери почти всей территории признал свое существование излишним и самоупразднился, предоставив Временному Правительству назначить для управления территорией Самарского Совета особо уполномоченное лицо с правами генерал-губернатора.

Екатеринбург не обзаводился своими правительственными учреждениями. Он был в этом отношении разумно экономен.

Правительству не оставалось ничего другого, кроме Омска. Переезд совершился 9 октября. Правительство было встречено торжественно, но оно оказалось чуждым Омску, и Омск был чужд ему.

Каждая власть врастает в тот город, в котором она обосновывается, и перенос резиденции должен выполняться по тщательно разработанному плану и после основательной подготовки.

Иллюзорная власть

Спешность избрания власти, необдуманность основ и плана ее действий сказались сразу.

У Директории не было ни аппарата, ни финансов, ни официального органа. Распоряжения и декларации правительства передавались телеграфно, подлинный текст их оставался неизвестен. Сибирское Правительство продолжало существовать и править, а Всероссийское, созданное для той же территории, организовало свои министерства и имело уже несколько министров без аппаратов, причем некоторые: Старынкевич (юстиция), Сапожников (просвещение) – были одновременно и министрами сибирскими. Казалось, просто было воспользоваться составом Административного Совета и потом, по мере выяснения непригодности отдельных лиц, заменять их новыми. Но против Административного Совета создалось такое предубеждение, что Авксентьев решительно не хотел его сотрудничества.

Деятельность Административного Совета

Когда я характеризовал раньше отдельных членов Административного Совета, я подчеркнул их приспособленность к деловым, а не политическим занятиям. Одна-две фигуры со вкусом и тяготением к политике – и обчелся, а между тем представление об Административном Совете составилось превратное, и деловые его качества были забыты, а политическая роль была утрирована. Он оказался действительно опорой политического курса, но это потому, что он был солидарен с Вологодским, Михайловым и Серебренниковым во всех главных вопросах, которые выдвинуты были политической жизнью осенью 1918 г., и с принятой дороги ни разу не сходил. Но главная его деятельность сосредоточилась на вопросах текущей жизни.

И. А. Михайлов

Политика, в сущности, была целиком в руках Михайлова. И надо отдать справедливость, он проявил много талантов за время своего почти диктаторского управления и недаром стяжал себе тогда большую известность и расположение широких общественных кругов. Прекрасный председатель, с удивительной быстротой и легкостью схватывающий сущность вопроса, он отличался способностью проводить заседания с максимальной быстротой. Находчивость его удивительна, и чисто политическая роль была ему более под стать, чем Министерство финансов, требовавшее большой хозяйственности, усидчивости и систематичности работы.

Михайлов отличался, помимо всего, умением завязывать отношения с общественными кругами, пробуждать в них энергию, пользоваться печатью и голосом общественности и таким образом создавать общественное мнение.

Омский блок общественных организаций был им использован с исключительным умением.

В самом же направлении деятельности Михайлова за этот период я не вижу ничего плохого. Интриги были не с его стороны, а со стороны Областной Думы. Он отвечал на них так, как должен был отвечать представитель независимой власти. Но молва приписывала Михайлову все, даже инспирацию убийства Новоселова. Для подтверждения этих слухов не нашлось, однако, ни одного указания в двух комиссиях, которые занимались расследованием дела. Убийство – дело рук и инициативы какого-то «услужливого медведя» из мелких офицеров; оно было результатом озлобления, психоза реакции против большевиков и социалистов.

Борьба с Административным Советом

Примирение Директории с Сибирским Правительством было бы вполне возможно, если бы не улюлюканье справа и слева. На ухо Авксентьеву нашептывали Якушев и другие эсеры, за спиной Административного Совета стояли принципиальные противники Директории, жаждавшие диктатуры и поддерживавшие Административный Совет лишь для того, чтобы сбросить Директорию. Вместо того чтобы направить энергию на борьбу с большевизмом, лучшие силы тратились на междоусобицу. Начало ее пошло, несомненно, от Сибирского парламента.

Дневник Зензинова

После свержения Директории остались некоторые документы. Часть из них ходила по рукам как материал с обвинительными данными. Немного было этих данных. При составлении обвинительного акта пришлось бы пользоваться методом волка: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать». Был наряду с обвинительным материалом и оправдательный. То и другое сочеталось в записках Зензинова, написанных искренне, в качестве дневника, но ставших по воле судеб политическим документом.

Вот запись от 13 октября.

«Началась за эти дни глухая борьба с Административным Советом (деловой кабинет врем. Сибирского Правительства, фактически превратившийся в высший орган власти), который, по-видимому, решил нас взять измором и, взяв фактически в свои руки всероссийскую власть, превратить нас в декорацию. Пока все это закончилось вчера частным совместным нашим с Административным Советом заседанием, на котором резко и неприлично выступили против нас Ив. Михайлов (министр финансов) и Петров (министр земледелия).

От нас потребовалось много выдержки и хладнокровия. В результате мы пришли к такому соглашению (все против Н. Д. Авксентьева, который настаивал на ожесточенной борьбе с Административным Советом): областные правительства (в том числе Сибирское и его Административный Совет) прекращают свое существование; Всероссийское Правительство пользуется деловым аппаратом Административного Совета, как он есть, до приезда Вологодского. Верховные права по управлению за Всероссийским Правительством остаются в полной силе. Персональный состав деловых министерств обсуждается совместно с Административным Советом. Всероссийское Правительство дает гарантию, что областные права Сибири будут соблюдены, и обязуется вести работы по созыву Всероссийского Учредительного Собрания. Административный Совет устами Михайлова выразил свое «глубокое удовлетворение» решением Всероссийского Правительства. Посмотрим, где здесь политический задний план, где искреннее желание сохранить результаты своих работ.

Пугают очень меня репрессии и общее политическое положение в Сибири. Всюду господствует военщина, и Административный Совет, – по-видимому, только игрушка в ее руках».

Сколько недоверия к Административному Совету! А зверь был совсем не страшен и даже неспособен на политический расчет. Петров, например, не менее прямой и искренний политик, чем Зензинов, в свои «резкие и неприличные» выпады влил, несомненно, наболевшее чувство протеста против вторжения иноземцев в родную ему Сибирь (он был убежденным областником).

Вернее заключительное предположение Зензинова – «Административный Совет – только игрушка». Но для будущего это – тяжелый урок. В таких случаях надо объединяться против общего врага, а не усиливать его своей рознью. Это урок для обеих сторон.

Возвращение Вологодского

Вологодский прибыл в Омск только 18 октября. Девять дней ожидания его были томительны для Директории. Авксентьев надеялся, что с возвращением Вологодского дело создания власти пойдет скорее, но это оправдалось только отчасти. Понадобилось еще две недели, прежде чем Сибирское Правительство передало власть и новое Всероссийское стало действительно существовать.

Авксентьев опоздал на вокзал к моменту прибытия поезда Вологодского, которому была устроена очень торжественная встреча. Присутствовал не только Административный Совет в полном составе, но и представители общественных организаций, которые приветствовали главу сибирской власти. Получилось впечатление, что только Директория не сочла нужным оказать внимание Председателю Сибирского Правительства.

Я позже других уезжал с вокзала, и опоздавший Авксентьев меня застал. Я впервые увидел его. Красивый, статный мужчина, он, однако, очень разочаровал меня своей наружностью. Я ожидал увидеть в нем, как председателе крестьянского съезда, тип русского мужика, каким он мне рисовался по плохим фотографиям петроградских еженедельников, а увидел я типичного франтоватого интеллигента, подсунутого крестьянам из партийного кабинета.

Авксентьев полюбопытствовал, где и как он может повидать Вологодского, но деловое свидание с последним удалось ему не сразу. Последний, после долгого отсутствия из Омска, занялся на некоторое время личными делами. У него это выходило удивительно мило. Здоровая уравновешенность его натуры выражалась в поразительном спокойствии. Он никогда не проявлял ни торопливости, ни раздражения, ни страха. Своим спокойствием и выдержкой он иногда обезоруживал, а иногда обескураживал горячие головы.

Директория была уверена, что Вологодский хитрит, готовится, комбинирует, а он просто не спешил...

Формирование Совета министров

В сущности, два вопроса заставили биться пятнадцать дней над решением проблемы организации Совета министров Всероссийского Правительства и упразднением Сибирского Правительства – это были вопрос об Областной Думе и вопрос о лицах.

Сибирское Правительство упраздняется, а Дума? Она после всех событий, после явного мятежа, сопровождавшегося избранием исполнительного комитета, хочет продолжать свое существование. Она упорно требует возобновления сессии; Сибирское Правительство настаивает на ее роспуске, Директория соглашается на «самороспуск» Думы. «Если Дума из политического самолюбия добивается самоупразднения, то почему, собственно, не согласиться на это – тоже из политического самолюбия?» – спрашивали члены Директории.

Авксентьев убеждает Административный Совет не противодействовать созыву Думы при гарантии, что она ограничится только самороспуском. Мы уже потеряли доверие к гарантиям, когда они исходят от Думы, мы предупреждаем, что заигрывание с Думой только подрывает престиж Директории. Об этом говорилось в совместном заседании Административного Совета с Директорией, где настойчиво рекомендовались решительные шаги в отношении Думы.

Но Директория не верит нашей искренности. Она думает, что выпад против Думы – результат озлобленности и политической истеричности. Мы уступаем. Пусть Дума сама себя распускает. Дело не в Думе. Плохо то, что политическое недоверие к Директории все усиливается. На Западе – съезд членов Учредительного Собрания, на Востоке – Областная Дума, в Омске – Авксентьев и Зензинов; все это социалисты-революционеры, все это в глазах многих – одна партия, одно целое.

За областников или против них

Сибирское Правительство идет на уступки, оно готово самоупраздниться. Но что же будет с бело-зеленым флагом, символом сибирской автономии? Как быть с декларациями и обещаниями, с уверениями и надеждами, которые сопровождали деятельность Сибирского Правительства, правительства областников?

Очевидно, что-то серьезное было в самом этом движении областников, если оно умело вызвать энтузиазм, создать армию и административный аппарат, найти идеологов и исполнителей.

Я думаю, что было бы несомненным преувеличением приписывать успехи Сибирского Правительства исключительно областническим его тенденциям. Не они, а ненависть к большевизму вызвали переворот, не они, а жажда порядка заставили население подчиниться призыву. Не областнические круги, а беженцы дали силы для административного аппарата.

Но областничество было все же здоровым явлением. Даже в нормальных условиях централизованное управление Россией приводило к общественному маразму, к гибели самодеятельности, к развитию центростремительных тенденций интеллигенции, покидавшей «дикие», заброшенные окраины. Ныне, после тех тяжелых потрясений, которые пережила Россия, ее возрождение может произойти только при условии самого широкого развития местной самодеятельности. А для этого необходимо областничество, сущность которого составляет «местный» патриотизм.

Областниками были, однако, не только люди, выносившие в себе любовь к «месту». Не одни сибиряки были областниками в период создания сибирской власти. Господа Дерберы, Линдберги, Голвдберги, эти «навозные» люди Сибири («навозным» людом называют в Сибири всех приехавших в нее со стороны), тоже стали под областническое знамя. Но в этом не было ничего искреннего. Здесь заключалась только тактика: эсеры укрепились в Сибири, чтобы идти на большевистскую Русь. Они избрали те лозунги, то знамя, которое могло быть популярнее. Отказаться от этого знамени для них ничего не стоило. Противились этому лишь те, кто на областничестве устроил свою судьбу, создал свое благополучие, но таких было немного.

Я тоже был областником и тоже по расчету. Я нисколько не скрывал этого. Будучи «навозным» человеком в Сибири, связанным с нею только по предыдущей службе в переселенческом ведомстве и по литературным работам над вопросами колонизации, я не мог быть «сибирским» патриотом. Я был и оставался патриотом «российским». Но, задумываясь над страшным вопросом будущего, вопросом о путях восстановления могущественной России, я еще в Петрограде пришел к убеждению, что это восстановление надо производить по частям, начиная с окраин. Я стал «областником» тактическим, и когда встал вопрос об упразднении Сибирского Правительства и о централизации власти в руках Директории, я не мог расстаться со своими представлениями и примкнул к тем, кто старался гарантировать сибирскую автономию для будущего.

Условия Сибирского Правительства

Совместно с Административным Советом Сибирское Правительство выработало и предъявило Директории основные тезисы по вопросу об упразднении и восстановлении областных правительств. Эти тезисы-условия преследовали различные цели: 1) бесследное уничтожение нежизнеспособных искусственных правительств; 2) обеспечение сибирской автономии в будущем; 3) установление гарантий, что с упразднением Сибирского Правительства не изменится политический курс (вопрос о порядке формирования Совета министров).