Текст книги "Сибирь, союзники и Колчак т.1"

Автор книги: Г. Гинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Гайда – несомненный карьерист, но незаурядная личность.

Уже в 1912 г. он был участником Балканской войны, сражаясь у Скутари. Когда же разразилась мировая война, он при первой возможности, 30 октября 1914 г., перешел на сторону братьев по крови – славян. Он поступил в ряды черногорских войск, но вскоре началось крушение сербского и черногорского государств. Отступив через Албанию с черногорскими и сербскими войсками, Гайда не пал духом. Он проехал в Петроград с русским санитарным отрядом под видом русского врача. Здесь он сейчас же зачислился в сербскую дивизию, состоявшую под русским командованием, и с этой дивизией вернулся на фронт, чтобы грудью своей защищать Россию. В это время целые чехословацкие части из австрийской армии стали переходить на сторону России. После сентября 1916 г. Гайда был переведен младшим офицером во второй чехословацкий полк, затем командовал ротой, потом батальоном. За бой у Зборова он был награжден офицерским Георгиевским крестом 4-й степени и получил командование полком. Здесь его застал распад русской армии. Чехословацкие дивизии направились через Центральную Россию и Сибирь, чтобы проехать через Владивосток в Западную Европу.

Когда большевики потребовали разоружения чешских полков, Гайда принял вызов. Новониколаевский совдеп был окружен им и арестован.

После того как в Омске утвердилась власть Сибирского Правительства, капитан Гайда направил свои силы на Восток.

Это был славный поход. В районе Иркутска чехословацкие и сибирские войска симулировали отступление, устроив значительную засаду. Большевики поддались на это, попали в кольцо и были перебиты целыми частями у Байкала. Этим были сохранены тоннели кругобайкальской дороги. Был также совершен другой геройский маневр: сравнительно небольшой отряд под командой полковника Ушакова переправился через Байкал, зашел в тыл большевикам, смял их и вышел на соединение со своими.

За победы в Восточной Сибири капитан Гайда был произведен в полковники, а затем в генералы.

Гайда, еще молодой человек, производил впечатление силы и решительности. Краткие, отрывочные, но всегда ясные и точные фразы выражали его характер. Глядя на него, невольно думалось: «Огонь нам в пользу, если он у нас обуздан, укрощен».

Омские события

Омск ничего не ответил мне по поводу назначения Гайды, сославшись на необходимость переговорить с Ивановым-Риновым, который находился в это время в Уфе, но зато бывший у аппарата Крутовский сразу перешел на более злободневные для Омска темы: чем объясняется «грубый» инцидент с делегацией Областной Думы в Иркутске и почему Председатель Совета министров телеграфировал о необходимости объявить роспуск Думы. Я объяснил Крутовскому, что Председатель Совета министров не мог допустить прибытия на Дальний Восток, с его сложной обстановкой, делегации Думы, которая внесла бы еще большую пестроту в обстановку и без того политически скандальную, и что поведение думской делегации в Уфе достаточно ясно показало, насколько можно было доверять Думе. Что же касается роспуска Думы, то Председатель выразил мнение, что следует объявить перерыв ее работе, а не роспуск, ввиду того что Дума вышла за пределы намеченной программы работ. Крутовский ничего на это не ответил, и к аппарату неожиданно подошел Якушев, о пребывании которого в Омске мы еще не знали.

«Сообщите Председателю Совета министров, – сказал он, – что Областная Дума дала министру Новоселову мандат на вступление в состав Правительства».

Это заявление оказалось впоследствии лживым. Дума как таковая Новоселову никакого мандата не давала.

В тот же вечер, 21 сентября, в Омске были арестованы Крутовский, Шатилов и Новоселов, а на другой день последний был убит.

Вот как описывается происшедшее в правительственном сообщении, правдивость которого не подвергалась сомнению.

«Верховная государственная власть в Сибири принадлежит Совету министров Временного Сибирского Правительства, который к 20 сентября сего года состоял из шести лиц: П. В. Вологодского, И. И. Серебренникова, И. А. Михайлова, М. Б. Шатилова, Г. Б. Патушинского и В. М. Крутовского. Из этих шести лиц П. В. Вологодский находился на Дальнем Востоке, руководя переговорами с союзниками, И. И. Серебренников был в Уфе в составе делегации на Государственном Совещании по созданию всероссийской власти, М. Б. Шатилов – в Томске, Г. Б. Патушинский находился в Иркутске, так как им еще 9 сентября было подано прошение об отставке. Наконец, В. М. Крутовский, неоднократно заявлявший ранее об уходе от министерского поста, проживал в г. Красноярске. Таким образом, из всего состава Совета министров 19 сентября с. г. нового стиля налицо в Омске оставался лишь один министр финансов И. А. Михайлов.

Предвидя такое положение дел, Совет министров еще 7 сентября, будучи в законном составе, издал постановление о передаче прав Совета министров по разрешению неотложных дел на время отсутствия большинства его членов Административному Совету, учрежденному 24 августа и состоящему из управляющих министерствами и товарищей министров, под председательством министра снабжения И. И. Серебренникова. Но ввиду отъезда И. И. Серебренникова в Уфу исполнение обязанностей председателя было передано И. А. Михайлову.

19 сентября в г. Омск прибыли министр туземных дел M. Б. Шатилов, министр внутренних дел В. М. Крутовский и Председатель Сибирской Областной Думы И. А. Якушев. В состоявшемся 20 сентября заседании Совета министров, в котором участвовали В. М. Крутовский, И. А. Михайлов и М. Б. Шатилов, министры Крутовский и Шатилов высказались определенно против направления деятельности Административного Совета и намеревались, вопреки состоявшемуся ранее решению Совета министров, ввести в состав Правительства в качестве полноправного министра А. Е. Новоселова.

В ночь на 21 сентября В. М. Крутовский, М. Б. Шатилов, И. А. Якушев и прибывший с ними гражданин А. Е. Новоселов были арестованы по постановлению уполномоченного командующего армией по охране государственного порядка и спокойствия, начальника гарнизона г. Омска полковника Волкова по обвинению в том, что этими лицами замышлено и приступлено к совершению государственного переворота, направленного против государства Российского и Временного Сибирского Правительства. Арест был произведен без ведома не только заместителя Председателя Совета министров и Председателя Административного Совета И. А. Михайлова и самого Административного Совета, но и без ведома временно управляющего военным министерством генерал-майора Матковского. Втотжеденьот В. М. Крутов-ского и М. Б. Шатилова были получены прошения об отставке.

В 7 часов вечера 21 сентября, непосредственно перед назначенным в тот день заседанием, были получены в здании Административного Совета заместителем председателя Совета министров и временно управляющим военным ведомством от начальника гарнизона донесения о произведенных арестах. Административный Совет, обсудив эти донесения, единогласно постановил: немедленно освободить из-под стражи В. М. Крутовского, М. Б. Шатилова и И. А. Якушева, о действиях начальника гарнизона полковника Волкова сообщить командующему армией. Вследствие же направления дела начальником гарнизона об аресте Новоселова прокурору Омской судебной палаты вопрос об освобождении Новоселова был признан подлежащим обсуждению названного прокурора.

Прошения В. М. Крутовского и М. Б. Шатилова об отставке были рассмотрены Административным Советом и условно удовлетворены, с направлением дела об окончательном увольнении их, а равно и министра Г. Б. Патушинского, в Совет министров по принадлежности.

Независимо от всего изложенного в том же заседании Административного Совета было вынесено постановление о перерыве занятий Сибирской Областной Думы и ее комиссий вследствие несоблюдения ею установленного Советом министров и президиумом Думы соглашения о программе занятий Думы и крайней неполноты состава Думы, не пополненной до сих пор представителями целого ряда групп населения, согласно принятому самой Думой закону о пополнении состава Думы. Постановление о перерыве занятий Думы принято Административным Советом на точном основании постановления Временного Сибирского Правительства от 7 сентября, которым Административному Совету предоставлено право роспуска Думы, причем Административный Совет объявил перерыв занятий Думы, передав установление срока возобновления занятий Совету министров. Перерыв занятий Сибирской Областной Думы находится точно так же в полном согласии с сообщением Председателя Совета министров П. В. Вологодского от 18 сентября, уведомившего Административный Совет о возможности роспуска Думы.

В заседании Административного Совета 23 сентября были доложены результаты экстренного расследования по поводу убийства конвоирами гражданина Новоселова. В этом же заседании товарищ министра внутренних дел А. А. Грацианов, посетивший В. М. Крутовского и М. Б. Шатилова по их освобождении, сообщил, что прошения об отставке, по объяснению В. М. Крутовского, им и Шатиловым были подписаны под угрозой расстрела; далее А. А. Грацианов, со слов того же Крутовского, сообщил, что Крутовскому и Шатилову по освобождении их было предъявлено лицами, их арестовавшими, требование покинуть город Омск в течение 24 часов. Заявление В. М. Крутовского и М. Б. Шатилова о вынужденной подаче ими прошений об отставке и вынужденном их отъезде, а также невыясненность обстоятельств убийства А. Е. Новоселова вызвали единодушное решение Административного Совета о немедленном образовании Верховной следственной комиссии из трех членов Административного Совета под председательством управляющего Министерством торговли и промышленности профессора П. П. Гудкова в составе: временно управляющего Министерством народного просвещения профессора В. Н. Саввина, исполняющего обязанности управляющего делами Совета министров, члена Омской судебной палаты И. И. Карнеева-Гребарова, представителя военного ведомства, представителей военного и гражданского прокурорского надзора и следственной власти.

Наряду с этим заместитель Председателя Совета министров И. А. Михайлов обратился по телеграфу к командующему армией в г. Уфу с категорическим предложением об устранении от должности начальника гарнизона города Омска и назначении расследования его действий, вследствие чего командующим армией и было сделано распоряжение об устранении от должности полковника Волкова и его аресте.

Утром 24 сентября начальником военного контроля полковником Зайчеком был арестован товарищ министра внутренних дел Грацианов и была сделана попытка арестовать заместителя Председателя Совета министров и Председателя Административного Совета, министра финансов И. А. Михайлова.

По докладу полковника Зайчека, арест Грацианова и попытка ареста Михайлова произведены им по телеграфному распоряжению из Челябинска от чешского высшего начальства.

В течение суток со времени ареста Грацианова Административный Совет установил: во-первых, что Верховная Всероссийская власть, сформированная уже к этому времени, не делала распоряжений ни об аресте И. А. Михайлова, ни об аресте А. А. Грацианова, и 25 сентября утром товарищ министра внутренних дел А. А. Грацианов из-под ареста был освобожден и не осуществлялись уже более попытки к аресту Михайлова; и во-вторых, что Верховная Всероссийская власть постановила вернуть к деятельности министров В. М. Крутовского и М. Б. Шатилова и прервать занятия Сибирской Областной Думы.

25 сентября, в связи с изложенными выше событиями, от Председателя Совета министров Временного Сибирского Правительства из Владивостока получена на имя министра финансов И. А. Михайлова телеграмма с одобрением действий и решений Административного Совета и с указанием на необходимость производства расследования о действиях начальника гарнизона.

В вечернем заседании Административного Совета 25 сентября было постановлено пополнить состав Верховной комиссии одним представителем чехословацких войск и одним представителем от омского совета присяжных поверенных» («Сибирский Вестник», № 32).

Попытки переворота и содействие чехов

В приведенном сообщении обращает на себя внимание указание на вмешательство в инцидент со стороны чехов. Якушев был в постоянном контакте с некоторыми чешскими «политиками» – особая дружба установилась между сибирскими эсерами-черновцами и чехами Глоссом и Рихтером, недалекими и неуклюжими дипломатами, как раз под стать тому типу деятелей, которые преобладали в Областной Думе и страдали честолюбием, не имея данных на успех.

Трогательная дружба Областной Думы с чешскими политиками привела последних к решению активно выступить в поддержку заговорщиков. И я не сомневаюсь, что эта поддержка была обещана раньше, в Томске, иначе Дума не решилась бы выступить, потому что за ней зияло пустое пространство, в то время как Правительство пользовалось широкой общественной поддержкой и обладало лояльными военными силами.

Как только в Томске получена была телеграмма с указом о перерыве работ, Дума решила оказать неповиновение, организовала свое правительство – «Исполнительный комитет» – и постановила предать суду Михайлова (министра финансов) и Грацианова (товарища министра внутренних дел), распоряжением которых была закрыта Дума.

Энергичный и смелый томский губернский комиссар А. Н. Гаттенбергер, впоследствии министр внутренних дел при Директории и адмирале Колчаке, быстро ликвидировал всю эту детскую затею, не обратив внимания на угрозы и требования, которые предъявляли к нему чехи об освобождении арестованных членов исполнительного комитета.

Вот эпизоды из этой чехо-эсеровской кампании.

Губернский комиссар Гаттенбергер сидит у себя в служебном кабинете. В том же доме помещается канцелярия Сибирской Областной Думы. Там происходят непрерывные конспиративные заседания, на которые приглашается и чешский «дипломат», доктор Глосс. Участие в совете старейшин Думы посторонних лиц было обычным явлением. Самарский уполномоченный Гуревич сиживал и на заседаниях Думы, не то что в совете старейшин – там он был своим человеком. Зато из членов Думы приглашались далеко не все, кому следовало представительствовать в совете старейшин.

Бывает время от времени в закрытых заседаниях совета и иностранец, доктор Глосс. Неожиданно в один из тревожных дней он появляется в кабинете Гаттенбергера, куда проходит в сопровождении двух солдат, по-видимому, из совета Думы, находившегося, как сказано, в том же доме.

– Вы что здесь делаете? – спрашивает Глосс.

– А вам что угодно? – отвечает комиссар.

– В городе тревожно, я хочу знать, что вы делаете.

– Нет, в городе спокойно. Вы можете не беспокоиться, а я занимаюсь делами, которые вас не могут интересовать.

Глосс ретируется. Это было накануне роспуска Думы. Спустя два дня, когда помещение канцелярии Думы было опечатано, а некоторые члены Думы, и в том числе Павел Михайлов, были арестованы, Глосс, опять в сопровождении солдат, занимает служебный кабинет Гаттенбергера в его отсутствие и оттуда звонит ему по телефону.

– Кто у телефона?

– Доктор Глосс.

– Что вам угодно?

– Вам известно, что помещение Областной Думы опечатано?

– Да, известно.

– А вам известно, что арестован член Думы Павел Михайлов?

– Известно. Это я распорядился об аресте.

– А на каком основании?

– По распоряжению Правительства. А вы по какому основанию вмешиваетесь?

– Я прошу вас приехать в Управление комиссара, мне нужно переговорить с вами.

– Мне не о чем говорить с вами. Я разъединяю телефон.

Гаттенбергер едет затем к генералу Пепеляеву, командиру корпуса, стоявшего тогда в Томске, и рассказывает разговор с Глоссом. Пепеляев обещает Гаттенбергеру в случае надобности арестовать Глосса и сдать его Гайде, который должен как раз проезжать Тайгу (станция близ Томска).

Гаттенбергер возвращается к себе. Опять звонок.

– Я доктор Глосс. Когда же вы приедете?

– Я не приеду и прошу вас меня не беспокоить. Я был у Пепеляева, и он гарантирует поддержание порядка.

– У кого вы были?

– У Пепеляева.

– Зачем вы у него были?

– Я вам сказал уже, что не буду давать объяснений своих действий.

– А что вам сказал Пепеляев?

– Сказал, что если нужно будет, он вас арестует.

– Гм!

После этого Глосс прекращает разговор и больше не беспокоит управляющего губернией.

После всех этих перипетий Глосс был убран из Томска и стушевался вплоть до иркутского восстания.

Несчастная жертва

Убитый в Омске Новоселов был настоящей жертвой чужой игры. Настоящим виновником его смерти является Якушев, который руководил всей этой политической авантюрой, печальные последствия которой гораздо тяжелее, чем можно было думать.

Новоселов – сибирский казак по происхождению, талантливый писатель. Его очерки из сибирского быта написаны красиво и тепло. Он прибыл с Востока, желая отдохнуть от политики и отдаться литературной работе.

Связь Новоселова с казачеством внушила, очевидно, реакционным кругам мысль, что это опасный человек, в то время как в действительности он мог быть только полезным человеком. Невежественная рука озлобленного человека, явно не отдававшего себе отчета в бессмысленной жестокости и тяжкой преступности совершаемого, покончила с Новоселовым в загородной роще Омска.

С этого момента началась военная распущенность, которая постепенно возрастала, в которой вылилась и месть за пережитое во время революции от «социалистов» – такое же бесхитростное мировоззрение, как и у крестьян, смешивающих всех социалистов в одно, – и деморализация, укрепившаяся за время тирании большевиков, озлобившая и ожесточившая нравы.

Говорят, что сам полковник Волков, начальник Омского гарнизона, не предвидел такого исхода ареста и рвал на себе волосы, когда узнал о случившемся.

Компромиссная Директория

Между тем работы комиссии по созданию всероссийской власти близились к концу. Компромисс следовал за компромиссом. На всех решениях лежала печать поспешности и неискренности. Чехи торопили и запугивали. Общая военная обстановка, опасность, грозившая самой Уфе, действовали на членов Совещания, заставляя больше отдаваться чувству, чем разуму. Неудачность выбора города давала себя знать.

После компромисса по вопросу об Учредительном Собрании 1-го созыва, последовал второй – по вопросу об областных правительствах. Вместо определенного решения вопроса о том, остаются они или нет, было постановлено «положиться на мудрость» будущего правительства. Вологодский из Владивостока дал указание, что он считает целесообразным сохранить весь сложившийся сибирский аппарат власти, придав ему значение общегосударственного, но эта идея не нашла себе отражения.

Резолюция по этому вопросу такова:

«1. Всероссийское Правительство является до созыва Учредительного Собрания единым носителем верховной суверенной власти. 2. Все функции областных правительств должны быть переданы центральному правительству, как только оно потребует. 3. Мудрости правительства предоставляется во всем остальном установить границы взаимной компетенции».

Следующим и последним компромиссом являлся состав Директории. Сибирские делегаты по соглашению с Омском и Владивостоком заявляли отвод против Зензинова, как типично партийного человека, и были мало удовлетворены Виноградовым, предпочитая ему Востротина. Первый хотя и кадет, но мало устойчивый, с наклоном к демагогии, типа Некрасова, который, как известно, сыграл печальную роль в правительстве кн. Львова, а потом Керенского.

Но Востротина отвели, обвинив его в продаже отечества японцам. Зензинова провели в качестве заместителя Чайковского, о котором была дана неправильная информация, что он может быстро прибыть в Сибирь. Виноградова провели тоже как заместителя известного кадета, московского головы Астрова, который, как оказалось, был принципиальным противником директориального управления и вопреки распространявшимся в Уфе сведениям был далеко от нее и даже не собирался ехать в Сибирь.

Омские события заставили сибирских делегатов проявить уступчивость. Они опасались, что события разовьются и престиж Правительства падет настолько, что придется идти еще на большие уступки. Зензинов прошел, несмотря на свою совершенную неравноценность и политическое отличие от общеуважаемого и непартийного Н. В. Чайковского, в качестве его заместителя.

23 сентября

Всероссийское Правительство возродилось. Правда, многое осталось неясным. Конституция Директории: вопрос о ее председателе, о порядке голосования и принятия решений, о совместительстве с исполнительными функциями, о порядке организации Совета министров – все осталось неразработанным, предоставленным «мудрости» самого Правительства. Но все же соглашение было достигнуто, русские люди проявили, наконец, способность примирять противоположные интересы и стремления, и день 23 сентября был политическим праздником возрождения России.

В 11 часов ночи открылось Государственное Совещание для выслушивания результатов работ согласительной комиссии.

Приведу опять полностью телеграфную информацию об этом знаменательном дне.

«Публика с нетерпением ожидает в кулуарах, быстро заполняет все свободные места. Председательствует Авксентьев. После выслушивания журнала предыдущего заседания и поступивших на имя Совещания телеграмм от французских и английских дипломатических представителей, а также русских послов в Риме и Пекине на трибуну всходит докладчик комиссии по организации всероссийской власти Кругликов. Зал мгновенно замирает. В ясной, определенной форме он излагает выводы, к которым пришла комиссия при определении взаимоотношений центрального и областных правительств и персонального состава правительства, заместителей и членов. В последнем суждении комиссии объединены акты об образовании верховной всероссийской власти, которые докладчик предлагает Совещанию утвердить. Согласно акту, вся полнота всероссийской власти вверяется правительству в числе 5 лиц: Авксентьева, Болдырева, Вологодского, Астрова и Чайковского, которое руководствуется в своей деятельности положениями, принятыми Государственным Совещанием, до созыва Учредительного Собрания. Персональными заместителями являются: Авксентьева – Аргунов, Болдырева – Алексеев, Вологодского – Сапожников, Астрова – Виноградов, Чайковского – Зензинов. Члены Всероссийского Правительства, приступая к исполнению обязанностей, дают торжественное обещание хранить верность народу и государству Российскому, выполнять обязанности в согласии с актом об образовании верховной власти. Заменивший Авксентьева на председательском кресле Роговский обращается к членам Совещания с вопросом, не имеется ли замечаний. Таковых не оказывается. Акт утверждается единогласно, после чего Роговский просит членов Правительства и их заместителей занять почетные места. Один за другим, сопровождаемые громом аплодисментов, выходят избранники на эстраду и подписывают текст торжественного обещания.

От имени Государственного Совещания новое Правительство приветствует Знаменский. «Перед Совещанием встала громадная задача создать правительство не одного класса, не одной партии, но всей страны, путем взаимных уступок. Оно образовано возродить единую, сильную демократическую Россию. Трудны его обязанности, но пусть оно будет спокойно: оно не одно – все партии и группы, участвовавшие в Совещании, и каждый из нас поддержат его».

На трибуне появляется представитель чешского Национального Совета Павлу. Весь зал встает и рукоплещет. «От имени чехословацкого Национального Совета, чехословацкого народа, чехословацких войск и союзных с ними войск Польши, Румынии и юго-славян приветствую новое Всероссийское Временное Правительство, залог единой великой свободной демократической России – той великой России, которая будет опорой свободы и нашей и вашей. Мы ясно сознаем, что наша и ваша судьба общая, мы и вы боролись за свободу, мы боремся теперь за единую свободную Россию, ибо без единой свободной России не будет единой великой Чехии, Румынии, Польши и Югославии».

По поручению правительства отвечает Авксентьев. «Мы никогда не сомневались, что мы не одни в борьбе с захватившей русские области Германией и большевиками. От имени Правительства позвольте мне благодарить вас и выразить надежду, что Россия скоро опять встанет в ряды держав, которые борются с германским деспотизмом». Далее оратор обращается к членам Государственного Совещания, благодарит их за приветствия. В том, что правительство будет не одно – для него великая поддержка в его трудных обязанностях. Правительство будет твердо до конца оставаться на своем посту, будет охранять права, требовать выполнения обязанностей; оно не забудет, что речь идет о спасении России, благе народном (долгие, несмолкаемые аплодисменты). Председательствующий просит представителей правительств, партий и групп подписаться под актом.

Зал пустеет медленно. Несмотря на глубокую ночь, публика не расходится и обсуждает события великого дня. Всюду радостные, оживленные лица».

Я был в это время на противоположном конце Сибири, но я верил и верю искренности этой телеграммы. Подъем действительно был, и если бы Омск был свидетелем этого подъема, если бы Правительство было избрано там, где ему пришлось действовать – рука заговорщиков не так легко поднялась бы.

Одновременно с избранием Директории генерал Болдырев был провозглашен Верховным Главнокомандующим всех вооруженных сил, борющихся с большевиками.

Решение судьбы Сибирского Правительства

В первый же день по избрании, 24 сентября, новому Всероссийскому Правительству пришлось заняться омским вопросом. Томские заговорщики были убеждены, что чехи произведут арест Михайлова и что план захвата сибирской власти им в конце концов удастся. С другой стороны, чехи были настолько убеждены в силе и влиянии своих томских друзей, что решили произвести аресты, еще не дождавшись санкции новой Всероссийской власти. Директория долго колебалась. Разрешить арест Михайлова и покончить таким образом с опасным противником из Омска казалось очень соблазнительным. Это обеспечивало успех у левых и в случае удачи расчистило бы дальнейший путь. На этом решении настаивали, несомненно, все «товарищи». С другой стороны, встав на путь примирения, Директория могла бы завоевать расположение умеренных элементов.

Привлеченный к совету Серебренников предупредил Директорию о той горячей поддержке, которой пользуется Сибирское Правительство в различных кругах и, в частности, среди военных, и Директория не решилась начинать сразу с конфликта.

Решение ее выразилось в следующем постановлении. «Первое – признавая непререкаемые права Сибирской Областной Думы, как временного органа, представляющего в пределах, установленных Положением о временных органах управления Сибири, интересы сибирского населения, но имея в виду невозможность при создавшихся условиях нормальной деятельности Областной Думы, – отсрочить ее занятия впредь до создания таковых. Второе – отставку членов Временного Сибирского Правительства М. Б. Шатилова и В. М. Крутовского считать недействительной и призвать всех наличных членов означенного Правительства к спокойному выполнению своих обязанностей ввиду крайней необходимости непрерывной работы в столь тягостное для родины время. Третье – предоставить уполномоченному Временного Всероссийского Правительства, гражданину А. А. Аргунову, чрезвычайные права в деле выяснения виновности тех или иных лиц в имевших место событиях. И четвертое – призвать все население Сибири к полному спокойствию и уверенности в том, что интересы права и законности Временным Всероссийским Правительством будут сохранены в полной мере».

Якушев в Каноссе

В связи с возникшими осложнениями, омская общественность, единодушно стоявшая на платформе поддержки Сибирского Правительства, образовала блок, в который вошли все политические партии и группы торгово-промышленников, кооператоров, казаков. После печальных событий 22 сентября Якушев был приглашен в блок и там, поддавшись впечатлению горячих филиппик против него и Думы, публично покаялся. Он, мол, не знал, что Правительство действует в согласии с голосом общественности.

Но позднее покаяние не исправило положения. Восстановление Крутовского и Шатилова в должностях не открывало им, однако, возможности после всего совершившегося работать совместно с Вологодским, Михайловым и Серебренниковым.

Сибирская Областная Дума была окончательно скомпрометирована неудачным выступлением против власти. Ее политические стремления были все целиком выявлены. В таком виде Дума уже не могла существовать. Но еще хуже то, что была скомпрометирована и сама идея представительного учреждения при Временном Правительстве. Ничто не препятствовало созданию такого учреждения более, чем дурной пример Областной Думы и притязательность обломков Учредительного Собрания.

Авантюра Якушева, этого лицемерного и слабохарактерного честолюбца, погубила Новоселова, вовлекла в недопустимую политическую игру чехов, разнуздала военщину, скомпрометировала демократический представительный орган. История не займется маленькими людьми этого короткого периода бурной эпохи, но она в нескольких штрихах определит, где был источник зла.

Генерал Хорват

В то время как происходили эти события, нам нужно было завершить свою миссию на Востоке. Мы не договорились еще с генералом Хорватом, и он продолжал носить звание Временного Правителя.

С большим интересом шел я впервые к этому видному деятелю русского Востока. Его имя я слыхал еще в Омске как имя одного из наиболее подходящих кандидатов в диктаторы. «Сказочный король», – подумал я, увидев впервые этого красивого старика.

Действительно, генерал Хорват награжден редкой внешностью. Очень крупная фигура, седая голова, украшенная красивой длинной бородой, тонкие правильные черты лица, глаза внимательные и спокойные, выражающие глубокую уравновешенность натуры.

После нескольких бесед с генералом его облик стал для меня ясен. Человек, не пылающий честолюбием, не рвущийся к политической борьбе, человек прежде всего реальных жизненных интересов – таким он мне представился во Владивостоке.

Это тип деятеля, в котором страна особенно нуждается. Наши политики сосредотачивают свое внимание прежде всего на формах. Их интересует республика, монархия, парламент. Генерал Хорват спрашивал меня, как налаживается транспорт в Сибири, где заказываются денежные знаки и чем они обеспечиваются; его интересовало самое существенное: элементарное условие государственности – состояние хозяйства. Такой именно руководитель правительственной работы нужен России. Направляя деятельность власти в сторону улучшения хозяйственных условий, он обеспечивал бы порядок и уважение к Правительству.