Текст книги "По закону «Триады»"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Плетнев

Плетнев размышлял над дилеммой, звонить Ирине или нет. С одной стороны, позвонить ей ему хотелось. Хотелось поговорить, а еще больше – увидеть. С другой – она не появляется в «Глории» с того момента, как Турецкий угодил в СИЗО. Очевидно, сильно занята, адвокаты там, передачи, то-се… Плетнев пытался разобраться в собственных чувствах: не злорадствует ли он в отношение Турецкого? И однозначного ответа не находил.

Размышления прервал телефонный звонок. Звонил сэр Генри, иначе выражаясь, майор Щеткин. Своим будничным голосом он бубнил в трубку:

– …вот сейчас только данные поступили. Китаец с огнестрелом. Плетнев, ты знаешь, где пятидесятая больница?

– Знаю, на улице Вучетича! Уже еду! – В этот момент он подошел к машине и открыл дверцу.

– А в пяти километрах, на Тимирязевской, на стройке девушку нашли. Ножевое. Удар в спину – и точно в сердце. Видимо, профессионал работал.

Плетнев завел мотор и буркнул:

– Это тут при чем? Мало ли что – пять километров…

– Азиатка. Скорее всего, тоже китаянка.

– Так, все ясно. Спасибо за инфу, Петя.

Ирина

Ирина вышла из юридической консультации.

Степан выбрался из фаст-фуда и снова пристроился ей вслед. Постепенно подходил все ближе.

Так они прошли два квартала. В конце первого Ирина заметила Степана: еще бы, колоритный тип в гриндерсах. Что ему надо, хотелось бы знать? Не отстает. Наоборот, все приближается.

Ирина то ускоряла, то замедляла движение. Свернула за угол. Быстро вошла в магазин. Вышла через другие двери небрежным шагом. Показалось, что оторвалась от преследователя, но снова увидела его, когда переходила дорогу. Теперь Ирина была сильно напугана, никакие конструктивные идеи больше не посещали. Звонить кому-либо – поздно. И она побежала.

Степан настиг ее в подворотне. Схватил за плечо. И тут же заорал от боли – она ударила его в руку булавкой. А потом – коленом между ног. Степан согнулся.

Ирина подобрала увесистую палку и теперь ждала, когда мерзавец прилет в себя. Драться, оказывается, весело! Устав ждать, она потыкала палкой Степана в бок. Степан простонал:

– Дура…

Она замахнулась палкой:

– Помалкивай! Не в твоем положении… Ты, вообще, кто такой?!

Он, кряхтя, разогнулся.

– Ницше… То есть Степан.

Она держала палку наперевес.

– И что тебе нужно, Степан Ницше? Зачем ты за мной следишь?

Он смотрел на палку, а не на Ирину.

– Поговорить надо.

По тюремной привычке отошел к стене, присел на корточки, опершись о стену спиной. Держался за ушибленное место.

Ирина подошла ближе, но палку на всякий случай не бросала, ждала продолжения.

– Я с твоим мужем в одной камере сидел…

– Врешь!

– Почему вру?

– Он бы такого, как ты, ко мне разговаривать не послал.

– Какого это?

– Фашиста! – презрительно сказала Ирина, кивая на одежду и обувь. – Он таких сам ловил и сажал.

– Извини, других не было, – Степан помолчал. – А вообще-то, он меня и посадил…

– Хватит мне лапшу вешать! Посадил, потом сам туда же сел, потом, скажи еще, он же тебя и выпустил?! – Ирина потыкала в него палкой.

Степан поднялся на ноги.

– Да убери ты эту дубину! Твой муж мне не друг. Скорее наоборот. Но там, в камере, он мне жизнь спас, и поэтому я решил его просьбу выполнить.

– Просьбу? – недоверчиво переспросила Ирина. – Он тебя о чем-то просил?!

– Он просил передать одну вещь одному человеку.

– Какую еще вещь и какому человеку?

Степан смотрел на нее исподлобья. Все еще пытался держать марку.

– Вообще-то тебе это знать не нужно. Ты мне просто дай ключ от вашего гаража.

– Размечтался. – Она отбросила палку. – Вместе пойдем.

Полчаса спустя Степан осматривал гараж. Нашел ящик, в котором было пусто. Ирина наблюдала за процессом.

– Что за фигня? – разочарованно сказал Степан. – Он сказал, что тут, в ящике, кассета.

– Я ее уже нашла и перепрятала. Просто хотела проверить, что ты на самом деле знаешь про тайник. Так кому он велел передать кассету?

– Поремскому. На Большую Дмитровку.

Она кивнула. Такую фамилию бритоголовый недоросль сочинить от фонаря не мог. Да и никто не мог. Уж на что Турецкий в свою следовательскую бытность был человек непубличный, а Володя Поремский и того меньше.

– Ладно. Вместе отвезем. – Из гаража она направилась к дому.

Степан семенил следом.

– Я с тобой?

– На улице подождешь.

Степан не спорил. Обоим уже было ясно, что он в этой паре ведомый. Степан усмехнулся про себя: Турецкому, чтобы завоевать его уважение, потребовалось гораздо больше времени. А оказывается, всего-то была нужна английская булавка.

Во дворе стоял джип. Ирина, не обращая на него внимания, зашла в подъезд. Степан остался курить на лавочке и тоже на машину внимания не обратил.

А водитель джипа, увидев Ирину, достал мобильный телефон.

Ирина вошла в квартиру. В прихожей она взяла с обувной полки ботинок Турецкого, вытащила из него завернутую в носок кассету.

Из глубины квартиры раздался скрип дверцы шкафа.

Ирина подняла брови и направилась в комнату. Там она увидела следы обыска – вещи были разбросаны – и замерла на пороге. Рефлекторно сунула кассету в карман и побежала к выходу… У входной двери ее схватили крепкие мужские руки, зажали рот.

Чонг

Плетнев приоткрыл дверь больничной палаты и спросил у медсестры, которая его сопровождала:

– А давно его сюда из реанимации перевели?

– Да вот только-только. Состояние стабильное, а место в реанимации срочно понадобилось. Но вы заходите, раз вы его начальник. Хоть с документами его нам поможете.

– Конечно, помогу, – подтвердил Плетнев.

Он вошел в палату, это было отделение интенсивной терапии 50-й больницы. В палате было три пациента. Двое спали, а третий увлеченно разгадывал кроссворд и на Плетнева даже не глянул. Все трое были русские. Или украинцы. Или белорусы. Или англичане. Только не китайцы. Четвертая кровать была пуста. Рядом стояла капельница.

Плетнев пробормотал:

– А… китаец? – Он подбежал к окну. Шпингалет был открыт. Плетнев посмотрел вниз. Второй этаж. Но слезть можно.

– Китаец не подходит, – задумчиво сказал бодрствующий пациент, не глядя на него. – Надо семь букв…

И тут Плетнев его увидел. Или не его. Но какой-то тип в больничной пижаме ковылял в глубь парка уже метрах в ста от корпуса.

– Хитрый, как сто китайцев, – пробормотал Плетнев, вылезая из окна.

Спрыгнул на козырек полуподвального этажа – он был как раз под окном – и оттуда на землю. Побежал за Чонг Ли.

Через несколько секунд Чонг Ли заметил погоню и попытался ускориться.

Плетнев заорал:

– Стой, дурак! Сердце сорвешь! Друг я, друг!

Из джипа «чероки», припаркованного на улице, с внешней стороны забора, огораживающего территорию больницы, за ними наблюдали Леха, Мо Яньпу и Ши Хуань. Леха сидел на водительском сиденье и нервно прихлопывал руками по рулю. Не выдержал:

– Мо! Блин, мы же упустим его! Давай сейчас кончим!

Мо спокойно возразил:

– Леха, тут охрана. – Он кивнул в сторону больничных ворот. – Зачем нам шум?

Плетнев наконец догнал Чонга Ли. Они стояли, о чем-то говорили. Плетнев махал рукой в сторону корпуса, Чонг Ли отрицательно тряс головой.

Мо усмехнулся:

– Умный циркач. Знает, что мы в больнице его найдем.

– Смотри! – нервно воскликнул Леха.

Плетнев и Чонг Ли вместе пошли к выходу. Плетнев что-то сунул охраннику в будку. Тот выпустил обоих за территорию.

Мо заметил:

– Видишь, Леха! Я уверен, сейчас они сядут в машину этого большого парня и поедут по улице к центру.

– И что?

– А то, что там, дальше, будет поворот к «Динамо» и лесопарку. Мы поможем сделать так, чтоб они его не прошли…

Степан

Степан вставил в рот следующую сигарету, когда из подъезда вышел крупный мордатый тип. Он нес на плече нечто, завернутое в покрывало. И сверток… шевелился.

Сигарета выпала изо рта Степана.

Из покрывала высунулся кроссовок Ирины. Мордатый погрузил сверток в машину, и джип тут же вырулил со двора.

Оцепенение Степана кончилось, и он бросился вслед за машиной. Но, конечно, через несколько секунд расстояние между ними увеличилось в сотню метров.

Степан лихорадочно махал рукой проезжающим машинам. Остановилось желтое такси. Степан запрыгнул в кабину и ткнул пальцем в сторону удаляющегося джипа:

– Вон за тем джипом!

Таксист, матерый мужик лет сорока, внимательно посмотрел на пассажира. Эта реплика из дешевого фильма ему явно не пришлась по душе. Степан закричал:

– У меня там друзья, понимаешь? Девушка. Сюрприз хочу сделать. Ну, давай же!

Таксист пожал плечами и рванул с места, пристраиваясь в хвост остановившемуся на светофоре джипу.

– Только не так близко!

Таксист снова пожал плечами, дал джипу уйти на три корпуса вперед и стал держать дистанцию.

Степан достал телефон, начал было набирать номер, покосился на водителя и передумал…

Через четверть часа на МКАДе стало ясно, что похитители Ирины явно направлялись за пределы города.

Молчаливый таксист безмятежно крутил руль, не подозревая, что у клиента финансовые трудности. Степан нервничал, украдкой поглядывал на счетчик и перебирал в кармане немногочисленные банкноты.

Через полчаса с лишним джип затормозил у закрытых ворот на въезде в дачный поселок. Ворота медленно открылись, джип въехал на территорию поселка, и ворота снова закрылись.

Таксист съехал на обочину, остановился.

– У тебя пропуск есть?

Степан отрицательно замотал головой.

– Тогда дальше шагай пешком. Или обратно в город поедем? Плати вперед.

– Я пешком лучше… – Он выгребал из карманов деньги, их было откровенно мало. – У меня только… не хватает… немножко…

Таксист угрожающе нахмурился.

– Возьми вот… – Степан снял с руки часы.

Таксист посмотрел на часы, и они его явно не вдохновили.

– Тогда куртку?

И куртка не понравилась.

Несколько секунд Степан боролся с собой.

– А гриндерсы? – Он приподнял ногу. – Больше ста баксов стоили! Им полгода, но они нулевые совсем.

– Как такое может быть?

– Не важно! – Не объяснять же было про тюрьму, в самом деле! – Ну, берешь, что ли?

– Хм… Размер какой?

– Сорок третий.

Таксист посмотрел на свои кроссовки.

– Ладно, снимай. На толстый носок покатит…

Через минуту такси развернулось и уехало в город. Степан остался стоять на обочине в обшарпанных кроссовках таксиста, которые ему жали. Он набрал телефонный номер и сказал в трубку:

– Рама? Маляву Турку передашь?

Через минуту Степан уже пробирался вдоль заборов. Нужно было выяснить, куда въехал джип. Он подпрыгнул, заглядывая во двор. Перешел к следующей даче, снова подпрыгнул и заглянул.

Есть! Степан увидел во дворе искомый джип. Ни Мордатого, ни водителя, ни Ирины видно не было. Степан прикинул высоту забора, осмотрелся: не торчат ли над воротами камеры наблюдения. Оценил, сможет пробраться внутрь незамеченным или нет. Решил пока не рисковать. Турецкий должен отсигналить, как быть дальше…

Стемнело. Степан сидел под деревом. Периодически брал в руку телефон, проверял, не сел ли, ждал звонка. Звонка не было…

Наконец он не выдержал, позвонил сам.

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

– Вне зоны, твою мать, – выругался Степан. – Вне зоны! Как же вне зоны, когда как раз – в зоне?!

Он решил действовать самостоятельно. Перелез через забор, предварительно набросив на острые штыри кожаную куртку. Спрыгивая, потащил за собой куртку. Она зацепилась крепко и, когда он потянул, застряла прочно и, конечно, не рвалась, только скрипела. Степан бросил куртку и короткими перебежками добрался до особняка. Заглянул в освещенное окно первого этажа.

Турецкий

Турецкий вертел в руках кубик Рубика. Больничный «баландер» выдал ужин и подсунул свернутый во много раз обрывок бумаги. Турецкий развернул записку. «Ирину забрали с пленкой. Что делать?» Турецкий сломал кубик в кулаке. «Ирину забрали с пленкой. Что делать?» Еще была приписка лично от Рамы. «Малява – сотня. Ответ – две».

Турецкий сжег записку. Встал с кровати, походил по палате. Это было делать еще тяжело, но на боль он уже внимания не обращал. Нужно было действовать. Ждать и действовать.

Наконец в палату вошел Васильев – все в той же «униформе» – в халате и маске.

– Хорошие новости! – заявил он с порога. – Кассету я передал генералу Зиме. Он обещал во всем быстро разобраться. Ты знаешь его?

– Слышал о нем, – кивнул Турецкий.

Вот вам и адвокат от Гордеева… Турецкий слушал его и удивлялся: как же вдохновенно врет! Можно по-хорошему позавидовать. Способный человек, сразу видно.

– А…

– Что?

– Больше он ничего не сказал?

– Ну… – улыбнулся адвокат, – честно говоря, выматерил тебя: что же, говорит, Турецкий темнил столько времени?!

– Лучше поздно, чем никогда.

Турецкий встал с постели, протянул адвокату руку для рукопожатия, но вместо этого ударил его в висок. Васильев упал на кровать. Турецкий стащил с него одежду. Надел халат и маску. Адвоката уложил в постель, привязал разорванными простынями к кровати, заткнул рот кляпом, накрыл одеялом до самых глаз. Отошел, оценил свою работу и остался удовлетворен.

Постучал в дверь. Ничего не подозревающий охранник выпустил его в коридор.

На выходе из лазарета Турецкий снял маску, показал следующему охраннику за решеткой пропуск адвоката. Решетка открылась.

Турецкий не один раз ходил по этим коридорам и был неплохо знаком с процедурой. Да и контролеры, разумеется, всех адвокатов в лицо помнить не обязаны.

Осталось преодолеть последний рубеж. И у очередной решетки Турецкий столкнулся с… Сергеи-чем. Сергеич изменился в лице – сначала побледнел, потом покраснел.

– Это как же?.. – Он стал на пути. – Ну, Александр Борисыч, тебе придется меня убить…

– У меня похитили жену. Так что уж лучше ты сам.

Сергеич стоял столбом, не двигался.

Турецкий просто обошел его и двинулся дальше.

Сергеич едва не плакал:

– Турецкий, родной, никто ведь не поверит, что я не смог тебя остановить!

Турецкий, не оглядываясь, шел вперед.

– Ну что за невезуха на старости лет! – Сергеич с размаху стукнулся лицом об решетку, потом еще раз. Из разбитого рта и рассеченных бровей потекла кровь. – Так лучше… – И упал на пол.

А Турецкий подошел к ближайшему таксофону – рядом с СИЗО. Набрал домашний номер. Послушал длинные гудки с полминуты. Позвонил Ирине на мобильный. Тоже безрезультатно. Положил трубку. Почесал голову. Что же делать?! Звонить в «Глорию»? Голованову на мобильный? Нет, это глупо, после того, как его посадили, все телефоны друзей наверняка прослушиваются. А телефон Голованова сто пудов слушается уже несколько недель. Туредкий вспомнил, как Сева получил анонимный конверт с ценными сведениями сразу после того, как поговорил по мобильному с Турецким. В «Глорию» вообще соваться, по меньшей мере, неразумно. Либо там его уже ждут, либо он подведет друзей под монастырь.

Неплохо бы домой попасть, но ведь Ирка сменила замок, дура такая…

Голованов

Сева обедал в кафе. За столик к нему подсел Генерал. Он появился как-то бесшумно и сразу, будто материализовался из воздуха. Голованов удивления не выказал, только посмотрел на него вопросительно.

– Твой Турецкий улизнул из СИЗО.

Голованов отодвинул тарелку.

– Вот дурак-то, – продолжал Зима. – Сам понимаешь, теперь к нему совсем другое возникло отношение. Его объявляют в розыск, а при задержании всякое бывает, не тебе мне это рассказывать. Ч-черт! Ну зачем он побежал, а?!

– Не знаю, Петя…

– Вот именно! Получается, он признает обвинение! Но не все потеряно. Если он придет ко мне сам, это может облегчить… В общем, так, Сева. Он наверняка выйдет с тобой на связь. Ты его друг, уговори его.

– Что значит уговори?

– Уговори, когда он обратится к тебе за помощью.

– Петя, этого не будет.

– Почему это?

– Он ни у кого не станет просить помощи.

– Значит, постарайся найти его первым! – раздраженно сказал Генерал и вышел из кафе.

Голованов проводил его взглядом и позвонил Ирине, сначала домой, потом на мобильный. Телефон не отвечал… Плохо, плохо… Ах, как не вовремя Меркулов оказался в больнице!

Турецкому понадобятся деньги, машина, оружие… К кому-то за помощью он непременно обратится, Генерал прав. Но к кому… Турецкий будет действовать просто, но это не значит, что он кого-то ограбит… Стоп. Катя, подруга Ирины! Через нее он может связаться с женой, с Плетневым, на худой конец.

Катя

Катя вышла из своей машины и направилась к бутику.

Голованов следил за ней уже около часа – ездил по городу в машине, взятой напрокат. Катя слежку, конечно, не замечала, слишком она была увлечена процессом вождения. Голованов несколько раз едва поборол искушение вытащить ее из машины, посадить к себе и спросить, куда же ее, собственно, надо отвезти?!

Она поднялась по ступенькам магазина, на пороге обернулась и бдительно посмотрела на свою машину.

Катя совсем недавно обзавелась личным автотранспортом, подержанной, но еще крепенькой «тойотой», страшно ею гордилась, постоянно рассказывала, «что у нее болит» и как она ее лечит, кажется, быстрее овладевая профессией автослесаря, чем собственно шоферской. Ездить по Москве она, честно говоря, побаивалась. Нечастые вылазки потом превращались в мифы и легенды.

– Я все поняла, – заявляла Катя в кругу ближайших подруг, то есть на кухне у Ирины Турецкой, – у нас на дороге – совершенно особые правила. Я уже поняла, что любая вежливость за рулем воспринимается как слабость. Пропустил выезжающую из переулка машину – значит, ты этой машине проиграл. Значит – слабак! И у тебя перед носом еще три машины непременно влезут. По полосам тоже ездят только слабаки! Серьезный водитель едет как бы сразу в двух рядах, чтобы иметь возможность для немедленного маневра. Правда, еще бывают девушки, которые ездят точно так же, но по другой причине. Они выравнивают по полосе не автомобиль, а себя в водительском кресле – и как раз оказываются между полос. Это я по себе заметила!

Новый признак слабости, который Катя выяснила только сегодня, – это пользоваться поворотником. Поворотник включают только начинающие водители. Настоящему московскому водителю допустимо включить поворотник только в крайнем случае, например когда он собирается разворачиваться на Тверской через две сплошные, остановив поток. В этом случае мигающий поворотник обозначает слово «пропустите». И даже, возможно, «пропустите, пожалуйста». Сегодня такую картину она наблюдала пару раз. И вот там, в пробке на Тверской, кстати, ей стало понятно, зачем у нас тонируют машины. Просто у крупных автомобилей с затонированными стеклами больше шансов быстро и безболезненно развернуться через эту самую двойную сплошную, потому что именно такие автомобили на московских дорогах уважают. А к их просьбам, сформулированным при помощи поворотника, прислушиваются. А то мало ли что.

Голованов остался на улице, отошел к соседней витрине, сделал вид, что рассматривает выставленный там товар – дамское белье. И в самом деле немного увлекся. Одернул себя, переключился на витрину с мужскими аксессуарами – зажигалками, трубками, сигарами.

Катя минут двадцать выбирала платье. Взяла два платья, вошла в примерочную. И увидела… Турецкого. Он приложил палец ей к губам и задернул занавеску.

– Привет, – сказал он шепотом.

– Тебя выпустили?

– Тс-с-с…

– Тогда как же… – Она поняла, в чем дело, но все же спросила с округлившимися глазами: – Ты меня разыгрываешь?!

Этот вопрос Турецкий проигнорировал.

– Когда ты видела Ирину? Когда последний раз с ней говорила?

– Пару дней назад – я заходила к вам, хотела забрать ее к себе, но она отказалась. Сегодня звонила ей раз пятьдесят, но телефоны не отвечают. А что, с ней что-то случилось?

– Ерунда, ничего не случилось.

Турецкий приоткрыл край занавески, выглянул, но в магазине все было спокойно, никаких подозрительных личностей.

– У тебя деньги есть?

Катя вынула из бумажника одну сотенную купюру и несколько десяток.

– Можно снять в банкомате. Я здесь карточкой собиралась…

Турецкий забрал деньги.

– Не надо, обойдусь. Откуда она взяла Васильева?

– Адвоката? Когда тебя арестовали, она пыталась дозвониться этому твоему другу… адвокату, как его…

– Гордееву?

– Да, Гордееву. Было плохо слышно, ничего непонятно – я при этом присутствовала, Ирка же сначала мне позвонила, выговориться хотела, наверно. Она уж и не надеялась, что Гордеев понял, что случилось. Но уж через пять минут Васильев нам сам позвонил, представился коллегой Гордеева. А что?

– Где происходил разговор?

– У вас дома.

Теперь все стало понятно. Его домашний телефон прослушивали. Разговоре Гордеевым заглушили, после чего подсунули Ирке адвоката, якобы его приятеля. Простейшая манипуляция.

– У тебя есть новый ключ от моей квартиры?

Катя достала из сумочки ключ. Турецкий, подумав, чмокнул ее в щеку. Катя округлила глаза. Всю жизнь друг друга терпеть не могли, и вот на тебе.

– Погоди, – спохватилась она, – а откуда ты мог знать, что я здесь появлюсь?!

Турецкий усмехнулся.

– Ну говори же! – потребовала она.

– Да проще пареной репы. Позвонил тебе на работу, там сказали, что ты взяла отгул и поехала прибарахлиться. Ну а Ирка мне не раз говорила, что этот магазин вы с ней давно облюбовали. Скидки там дисконтные, то-се…

– Ты позвонил мне на работу, – не поверила Катя, – и тебе вот так все запросто сказали?!

– Я опытный следователь, – напомнил Турецкий. – И знаю, как вытаскивать из людей то, что мне нужно.

– Ну и как ты это сделал?

– Я представился твоим любовником, – объяснил Турецкий.

Катя открыла рот… Пять минут спустя она вышла из магазина, села в свою машину и уехала.

Голованов поехал следом.

Через несколько секунд с крыльца бутика быстро спустился Турецкий. Голованова за рулем он не заметил, а машина была ему незнакома. Предупреждать Катю, что за ней хвост, Турецкий не стал. Он был уверен, что ей ничто не угрожает, просто ее взяли под присмотр как подругу Ирины. Незачем ей зря нервничать.

Теперь нужно было побывать дома.

До Фрунзенской он добрался на метро… Осторожно выглянул из-за угла своего дома и сразу увидел припаркованную неподалеку от его подъезда «шестерку». В машине скучали двое. Турецкий усмехнулся – распознал в них оперативников. Он осмотрелся, поискал, чем бы ребят отвлечь.

По улице, лихо маневрируя между прохожими, на скейте ехал мальчишка лет двенадцати.