Текст книги "Кандидат на убийство"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Добрый вечер, Виталий Викторович. Я тут ознакомился немного с вашей коллекцией…

– Для того и собирал, чтоб другие смотрели. – Варганов взял в руки небольшой медный стакан. – Вот это чарка. Помните, как в оперетте поют: «Эй, гусар, пей вино из полных чар». А в чарке меньше ста тридцати граммов. Сколько, спрашивается, гусару надо выпить чарок вина, чтобы дойти до известной кондиции?

– Гусар-то русский?

– Будем считать, что русский.

– Тогда много. Сначала, как водится, выпьет сколько хочет, затем сколько может и напоследок – сколько осталось. Вот если бы не вино было, а водка… – Гордеев на минуту призадумался. – Ну тогда наш гусар выпил бы еще больше.

– Известное дело, это только шампанское из туфельки пьют, – усмехнулся Варганов, – а водку – из кавалерийского сапога. Кстати, знаете, как водку до революции называли? «Хлебное вино». Слово «водка» только в простонародье использовалось, его в широкий обиход большевики ввели в двадцатые годы. Так что гусары из оперетты вполне могли и «хлебное вино» потреблять.

Варганов жестом пригласил Гордеева сесть в глубокое кресло возле камина. Сам Варганов подбросил пару сосновых поленьев в камин и устроился напротив Гордеева. Веселые язычки пламени быстро охватили новые дровишки. В кабинете уютно пахнуло сосновой смолой. Гордеев давно не испытывал такого умиротворения и спокойствия. От Варганова исходила твердая, непоколебимая уверенность, словно и не собирались над головой этого человека невесть откуда тучи.

– Все равно чаркой пьяным не напьешься, – продолжил разговор Гордеев.

– Ну это была московская норма разового приема «на грудь» на Руси. А где раз, там еще раз и еще много-много раз. А чарку чаще использовали не для выпивки. Это была мелкая мера водки.

– А самой крупной была бочка, что ли?

– Она самая. Когда на Руси ввели стандарт, то в бочку входило сорок ведер, в самом же ведре было десять стоп или сто чарок. Ну, по-нашему, чуть больше двенадцати литров. Основной мерой это самое ведро и было. Почти до конца девятнадцатого века водку продавали только на вес, ведрами.

– Это я понимаю, – усмехнулся Гордеев. – Бутылка не ведро, много из нее не нальешь!

– Все гораздо проще. До середины девятнадцатого века бутылок в России почти не было, вот и разливали по ведрам. Одно ведро с водкой должно было весить не больше тридцати фунтов. Если больше, то водка явно была разбавлена водой…

– Со всеми вытекающими для нерадивого продавца последствиями… Эх, если бы сейчас водку на вес продавали, – мечтательно произнес Гордеев.

– А литрами водку считать стали большевики. Кстати, они же и размер дореволюционных бутылок уменьшили до пол-литра. И денег больше в казну поступает, и на водке экономия.

– Я слышал, что московский мэр нашей злодейке, с наклейкой пятьсот лет отмечать собирается…

– Мэр – он мэр и есть. Его дело в кепке ходить, – усмехнулся Варганов. – Опоздал он как минимум на четверть века с этим юбилеем, а то и побольше промахнулся. Это как считать…

– А вы как считаете? – поинтересовался Гордеев, этот «водочный ликбез» увлекал его все больше.

– Если с питейного дела на Руси, то можно и с князя Владимира Красное Солнышко, он же Святой Владимир – Руси креститель. Владимир, когда решал, какую веру на Руси вводить, устроил в Киеве религиозный диспут. Иудеи и католики ему сразу не понравились, а вот ислам приглянулся. Владимир-то знатным бабником слыл, помимо официального десятка жен у него еще гарем из трехсот наложниц имелся. Так что ислам нашему князю очень даже нравился. Да и после смерти в раю гарем из обольстительных гурий обещан был праведникам пророком Аллаха.

– Я бы тоже от такого рая не отказался, – мечтательно произнес Гордеев. – Чего же Владимир-то закочевряжился?

– Ему не понравились две вещи. Обрезание и отказ от потребления алкоголя. Владимир прекрасно понимал, что покорный древнерусский мужик, может, и стерпел бы обрезание, но выпивку не трожь– это святое, это наше все. Вот и ответил Владимир послам мусульманским: «Веселие на Руси есть пити, не можем без оного жити».

– Не зря, видно, Владимира Святым прозвали, – заметил Гордеев.

– Да, не зря, – согласился Варганов. – Так что 987 год можно считать первым упоминанием пития на Руси. Правда, спирта наши предки в то время еще не знали. Только через четыреста лет, в 1386 году, через шесть лет после Куликовской битвы, спирт впервые привозят на Русь. Это генуэзские послы расстарались. Привезли виноградный спирт под видом лекарственного средства. Называли они его учено – aqua vitae.

– Живая вода, что ли? – решил блеснуть своими познаниями в латыни Гордеев.

– Она самая, – улыбнулся Варганов.

– Тогда понятно, почему сказочные герои так любили купаться в этой «живой воде».

– Сказочным героям, может, и нравилось, но на московского князя это не произвело никакого впечатления. Через полвека те же генуэзцы попытались завезти на Русь большое количество этой самой «аквы виты», но на этот раз заморское зелье было признано вредным и его запретили ввозить в Московское княжество.

– Да, долог был путь живительною напитка к благодарному потребителю, – вздохнул Гордеев:

– Не так уж и долог, не пройдет и двадцати лет, как во второй половине пятнадцатого века русские научатся гнать хлебный спирт из местного сырья. Я думаю, официальной датой рождения русской водки надо считать 1474 год, когда Иван III – государь всея Руси – ввел монополию на производство и продажу «горящего вина» – водки.

– Пожалуй, вы правы, и московский мэр несколько припозднился с юбилеем, – сочувственно произнес Гордеев.

– Ну, может, для мэра еще не все потеряно, – возразил Варганов. – Он еще может отметить пятьсот лет начала экспорта русской водки. В 1506 году шведы вывезли из московских земель «горящее вино». Правда, этот экспорт не получил широкого распространения. Зато при Иване Грозном открыли «царевы кабаки».

Иностранцы с ужасом описывали, как русские мужики и бабы, пропившие все что можно, голыми валялись на улицах и возле кабаков, попадались и пьяные дети. Зато православные кресты оставались единственным элементом их одежды. – Варганов на мгновение замолчал и добавил: – Грудь в крестах, голова в кустах. Это тоже из тех времен…

– «И Родина щедро поила меня…» – слегка ерничая, напел Гордеев. – Похоже, наше любимое государство так все время народ и спаивало.

Дверь в кабинет Варганова бесшумно открылась, и в проеме показалась тонкая фигурка Лизы. Она подошла к креслу Варганова и пристроилась на подлокотнике, прижавшись к отцу.

– Привет, па! Я и не видела, когда ты приехал Давно сидите? Всю свою коллекцию гостю показал? – Вопросы Лизы звучали скорее как утверждения. Лиза указала в сторону стенного бара: – Ты вон сколько бутылок собрал, а сам не пьешь.

– Ты же знаешь, что я принципиальный трезвенник. – Варганов взглянул на дочь.

– Разве? – Лиза лукаво приподняла бровь. – В таком случае, у меня сегодня вечер открытий…

– Ну почти… – вздохнул Варганов. – Да и хорошая водка от хранения испортиться не может.

– Но все-таки лучше не рисковать… – неожиданно для себя ляпнул Гордеев и тут же прикусил язык. Дегустировать варгановскую коллекцию ему вовсе не хотелось. Но было уже поздно.

Варганов легко поднялся и подошел к коллекционной стойке. Он пробежался взглядом по рядам бутылок и выхватил одну – желтую, с яркой наклейкой и мешочком, подвязанным к горлышку.

– Вот разрешите презентовать. – Варганов протянул бутылку Гордееву. – Из Мексики привез. И не отказывайтесь, обижусь.

– Спасибо за пол-литра хорошего настроения… – Гордееву ничего не оставалось, как принять подарок. С благодарностью на лице он принялся рассматривать бутылку мескаля.

На мгновение в комнате повисла неловкая пауза.

– Ну и как вам папина коллекция? – первой нарушила молчание Лиза.

– Впечатляет, – честно признался Гордеев.

– У меня есть идея, – мечтательно произнес Варганов, – открыть отраслевой музей русской водки… Туда бы я и передал всю эту коллекцию…

– Можно и музей, – согласно кивнул Гордеев. – И давно собираете?

– Очень. Да и от предков много чего осталось. Они еще в девятнадцатом веке создали целую сеть водочных заводов в Заволжье и Приуралье. Их водка была знаменита на всю Россию. Можно сказать, они тоже были своего рода «водочными королями», так, кажется, меня окрестил Баилов? – При упоминании журналиста Варганов заметно помрачнел.

– Брось, пап, – Лиза сразу заметила перемену в отцовском настроении, – пусть гавкает себе на здоровье. Собака лает – ветер носит…

– Я не слон, а Баилов не моська, чтобы просто так тявкать, – возразил Варганов. – Он цепной пес, бультерьер. По приказу хозяина вцепится в горло и не отпустит, пока его не убьешь или не загрызет насмерть.

– Вы о вчерашней передаче? – поинтересовался Гордеев.

– Да, – ответила Лиза, – папа после нее сильно переживает. Ну и козел же этот Баилов!

– Может, и козел, – процедил Варганов, – но профессиональный козел.

– В программе Баилов ничего конкретного не сказал, – заметил Гордеев. – Ни одного обвинения, сплошные намеки и полунамеки. Так, словесные виньетки и розочки…

– А репортаж о взятке? – удивился Варганов. – Одного этого достаточно, чтобы подать в отставку. Я так и сделаю… Завтра…

– Не спешите. Взятку вы не брали. Это была провокация, к тому же неумело и грубо обставленная…

Правильная зашита – и обвинение рассыплется еще до суда.

– Это я знаю, – пожал плечами Варганов. – Мой адвокат, Натан Яковлевич, того же мнения…

– Натан Яковлевич Ройтман? – уточнил Гордеев. – Да.

– Отличный адвокат. К тому же со связями. Можно и не беспокоиться, – уверенно произнес Гордеев. – На моей памяти ни одного дела не проиграл.

– Вся беда в том, что Натан Яковлевич в больнице, – произнес Варганов. – Что-то с сердцем. Врачи на ближайшие месяц-два запретили ему заниматься адвокатской практикой…

– Ничего страшного. Это дело любой адвокат, если он не конченый кретин, выиграет, – заметил Гордеев. «Значит, Варганову нужен адвокат. Поэтому Лиза и пригласила меня».

– Все не так просто. Покушение и передача Баи-лова не совпадение. Это только начало атаки. Кто ведет ее, я не знаю, но догадываюсь. – Варганов поднялся и прошелся по комнате. И, словно прочитав мысли. Гордеева, продолжил: – Что еще произойдет, я не знаю. Поэтому мне нужен не просто адвокат. Мне нужен опытный, молодой адвокат. Такой, которого не остановят потенциальная опасность и угрозы. Все гораздо сложнее и страшнее. Я навел справки. В Москве есть только один адвокат, соответствующий всем этим критериям. Люди, которым я доверяю, назвали именно вас, Юрий Петрович. И самое главное – вы мне нравитесь и я вам доверяю. Подумайте. Я готов согласиться со всеми вашими условиями…

– Я согласен. – Гордеев принял решение сразу, без колебаний. Семья Варгановых ему нравилась, и он не мог оставить их в беде. Гордеев также поднялся из кресла. – Мои условия таковы: полная откровенность. Я должен знать, что было и что есть. Откуда может быть нанесен удар. Все подозрения и предположения. Никаких тайн, кроме государственных. Да и то если эти тайны не имеют отношения к делу. Полное взаимное доверие. В случае возникновения любых конфликтов – гражданских, административных, тем более уголовных – все разговоры со следователями или приставами только в моем присутствии. – Гордеев подошел к Варганову. – Вас это устраивает?

– Вполне.

– Тогда завтра мы заключим соглашение.

– Договорились. На всякий случай я вам предлагаю защищать мои интересы по всем делам, которые, возможно, еще предстоят. Боюсь, впереди большая драка… – предположил Варганов.

– Пожалуй, это разумно. Согласен.

– Вот и хорошо. Лиза, а не попить ли нам кофейку?

– Конечно, сейчас попрошу, – Лиза улыбнулась Гордееву, и тот смутился. Девушка все больше нравилась ему: ее голос, походка, фигура, манера держаться и разговаривать…

– Значит, мы договорились. – Гордеев с трудом придал голосу беззаботность. – Но мне бы хотелось знать, кто ведет атаку на главу «Росспиртпрома» и почему он это делает? – Гордеев повернулся к Варганову: – У вас, как я понял, есть кое-какие предположения…

– Кто атакует, я не знаю. Пока. Но почему атакует, догадываюсь. – Варганов опустился в кресло у камина, Лиза расположилась на широком подлокотнике отцовского кресла. «Наверное, это ее любимое место, рядом с отцом», – заметил про себя Гордеев, устраиваясь в кресле напротив. – Собственно, причины Баилов вчера назвал…

– Баилов в передаче упомянул кучу фактов. – Гордеев положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла. – Что я запомнил: судьба акций завода «Алмаз», разработка новых стандартов на водку, «Популярная» водка, закон в пользу крупных ликеро-водочных законов, попавших в список Варганова, и, наконец, взятка. Вот основное, по чему будут бить ваши противники. Остальное – шелуха, с которой не стоит и разбираться. О взятке мы уже говорили. Мне хотелось бы знать, Виталий Викторович, насколько соответствуют действительности эти факты?..

– Хорошо, – уверенно произнес Варганов. – Начну с самого легкого. Мои акции завода «Алмаз» переданы во временное управление совету директоров предприятия. На сегодня я не владею, не распоряжаюсь и не могу никак использовать их. Я не могу участвовать в управлении заводом и не получаю с акций никаких доходов.

– С акциями мне все понятно. Но все-таки, мне кажется, необходимо в этом разобраться получше. У меня есть приятель, очень хороший специалист по операциям с ценными бумагами. О вас он ничего не узнает. Если не возражаете, я с ним проконсультируюсь.

– Не возражаю, – ответил Варганов, – что же касается остальных фактов… Кажется, французский король Анри IV произнес фразу: «Всегда говори правду, но не всю». Баилов работает по этому же принципу. Он говорит только половину правды. Например, новый стандарт на водку… Да, я действительно распорядился его готовить. Старый ГОСТ морально устарел.

– Почему? – поинтересовался Гордеев. – Советские пищевые ГОСТы, насколько я знаю, были достаточно жесткими…

– Согласен, но они вводились в основном в семидесятые, а то и в шестидесятые годы. Тогда были совершенно другие технологии. Вот, скажем, гидролизные спирты… Их делают из древесных опилок. И Россия единственная страна, которая эти спирты производит. Гидролизные спирты в три раза дешевле, но их запрещается использовать в пищевом производстве. Синтетические же спирты из нефти дешевле пищевых в восемь раз…

– Неужели советская власть не погналась за такой выгодой? Не верю…

– Тут вы правы. Гнать водку из гидролиза пробовали несколько раз. Самая решительная попытка была сделана в конце семидесятых. Тогда дело дошло даже до пуска пробной линии дешевой водки. Если бы не дегустаторы… Они устроили скандал – и линию закрыли.

– Что и требовалось доказать, – вздохнул Гордеев.

– Но за прошедшие двадцать лет гидролизный спирт научились очищать., и он полностью выдерживает ГОСТ. Кстати, это же относится и к синтетическому спирту из нефти. Самое смешное, что в этих спиртах сивухи в десятки и сотни раз меньше, чем в импортных натуральных винах и коньяках, не говоря уже о виски!

– Так чего же тогда боятся гидролизных спиртов? Спирт бывает вкусный и очень вкусный, – удивился Гордеев. – Пили бы дешевую водку…

– Натуральная сивуха не так страшна для организма, как пишут. Ее можно нейтрализовать. Гидролизный же спирт содержит сильные токсические вещества, которых нет в пищевом. Но что это за вещества, сколько их – этого никто и никогда не изучал. За границей это не нужно, у нас же этим не хотят заниматься. Вот эти вещества в старом ГОСТе и не учитываются. Их там просто нет.

– Значит, вот для чего вы решили разработать новый водочный стандарт и ввести новый ГОСТ на пищевой спирт, – заключил Гордеев.

– Да, именно для этого. Сегодня водка из хорошо очищенного технического спирта выдержит любой анализ. А настойку или винный напиток на основе этой водки не отличит даже специалист. Мой новый ГОСТ должен перекрыть поставки гидрола в пищевую промышленность. А то вон водку уже и лесопилки делают… В Красноярском крае новую водку с таких лесопилок прозвали «Ленинская-Шушенская». После первой рюмки человек начинает картавить, после второй – лысеть… От фальшивой водки у нас мрут десятками тысяч в год, больше, чем погибло солдат в Афгане и Чечне, вместе взятых!!!

– Умеете вы убеждать, Виталий Викторович, – с уважением произнес Гордеев, – если так и дальше пойдет… Бедный Баллов. Мы же его по судам затаскаем.

– Какой – только бы самому из передряги вылезти, – грустно молвил Варганов.

– Вылезем, – обнадежил Гордеев. – Итак, ваш враг номер раз – все заводы, гонящие алкоголь из гидрола и этана. Несколько тысяч. Всего-то. Отлично, порадовали. Кто еще у нас в неприятелях?

– Гидролизные и нефтехимические заводы. За последние десять лет только производство технического спирта не переживало кризиса. Считается, что спирт с этих заводов идет исключительно на экспорт. На самом деле вывозится чуть больше двух процентов. Остальное потребляется внутри страны. Все гидролизные заводы мечтают разливать свою продукцию в пищевые бутылки. Но им пока не дают этого делать. И я в том числе. Но долго ли это продлится?

– Полстраны либо полысеет, либо вымрет… – прикинул Гордеев.

– Да вы у нас оптимист, батенька, – печально улыбнулся Варганов.

– Не мужчина, а облако в штанах, – подхватила притихшая до этого момента Лиза.

– Если гидрол разливают в бутылки, значит, это кому-то нужно, – притворно вздохнул Гордеев. – И что со всем этим делать?

– Есть достаточно простой выход, – уверенно произнес Варганов – Баилов говорил, что у меня есть список любимых заводов. Действительно есть. В нем перечислено около сотни предприятий. Но… Это не ликеро-водочные заводы – их тысячи, а полный перечень спиртовых. Я действительно пытаюсь пробить через правительство закон о переносе акциза с производителя водки на производителя спирта. Кстати, именно так было при царях. Это не нравится спиртовому лобби. Ведь на спиртовых заводах контроль осуществить легче, чем на винно-водочных. Украсть спирт там тоже сложнее. Он хранится в подвалах.

Поставь туда «акцизного чиновника» – и проблема решена. Но это не все. Вместе с ведущими производителями настоящей водки мы предлагаем правительству ввести единый акциз на пищевой и технический спирт. Ведь сегодня акциз на пищевой спирт исчисляется в рублях, а на гидролизный – в копейках. А потом мы еще удивляемся, почему так много фальшивой водки.

– Ну а ваша идея «Популярной» водки? – поинтересовался Гордеев. – Это последний пункт обвинений Баилова. Остальные вы разбили в пух и прах.

– «Популярная» водка, – Варганов довольно усмехнулся, – была у меня такая наивная идея. Я предлагал временно отменить акцизы и налоги на один сорт водки. Чтобы он стоил рублей двадцать – двадцать пять. Не дороже самогона и фальшивой водки. Предложил назвать его «Популярной». От этой идеи я давно отказался. А Баилов вон вспомнил…

– Больше Баилов ничего не припомнит, чего и мне не помешало бы знать? – поинтересовался Гордеев.

– Вроде нет. Если что вспомню, сразу сообщу…

Громкий телефонный звонок прозвучал неожиданно требовательно.

– Это «вертушка». Из аппарата президента, – пояснил Варганов Гордееву, поднялся и подошел к аппарату: – Алло! Варганов… Добрый вечер… Минутку… Это президент, извините.

– Тогда я поеду, – понимающе произнес Гордеев. – Завтра жду вас в юрконсультации.

– Спасибо, что согласились меня защищать. – Варганов прикрывал ладонью микрофон телефонной трубки. Лиза, проводи Юрия Петровича. До завтра..

– До свидания – Прикрывая дверь, Гордеев услышал, как Варганов произнес: «Добрый вечер, господин президент…» Продолжения разговора он не знал. Лиза увлекла его по темным коридорам госдачи, мимо многочисленных охранников и прислуги.

Вечер был необычайно тихий. Снег беззвучными хлопьями сыпал с неба, покрывая московскую слякоть девственной белизной. Морозец не прихватывал, а приятно пощипывал. Гордеев повернул ключ и открыл дверцу машины.

– Юрий Петрович! – На крыльце возникла Лиза. Она сбежала по ступенькам к машине. – Спасибо, что пришли. И за папу спасибо. Он очень переживает, только виду не подает.

Лиза привстала на цыпочки и поцеловала Гордеева в щеку:

– Спасибо за все. – Девушка немного смутилась своего порыва и отвернулась. Хлопья снега осыпали ее волосы, плечи, лицо. И почему-то не таяли. Только сейчас Гордеев заметил, что Лиза слишком легко одета. Он нежно провел рукой по ее плечам и волосам, защищая их от снега.

– Замерзнешь ведь, – вдруг перешел Гордеев на «ты». Обращение на «вы» показалось ему нестерпимо фальшивым.

– Не замерзну, – ответила Лиза и вдруг прижалась к Гордееву. Он обнял ее за плечи. И так они простояли какое-то время. Лиза слегка отстранилась и посмотрела Гордееву в лицо: – Мне пора…

– Бедная Лиза… – проговорил Гордеев: Снежинки падали и падали на Лизу. Гордеев наклонился и начал медленно, легкими и нежными поцелуями убирать снежинки с лица девушки. Но они все падали и падали, и Гордеев не успевал поцелуями убирать их все. Рукой Лиза обхватила шею Гордеева и, не открывая глаз, нашла его губы.

– Мне пора… – Девушка решительно отстранилась. – И не называй меня «бедной Лизой». Не люблю эту сентиментальную чушь. Карамзинская Лиза плохо закончила. А я суеверна. Обещай, что больше не назовешь меня бедной Лизой…

– Обещаю, если ты пойдешь со мной…

– Куда и когда угодно…

– В ресторан, завтра…

– Договорились. Только ресторан выбираю я, – решительно заявила Лиза.

– Согласен. А ты разбираешься?

– Ну, в общем-то, да. Я знаю такие местечки, о которых ты даже и не догадываешься.

– Хорошо. Полагаюсь на тебя.

Лиза вдруг посмотрела на Гордеева очень серьезно и даже вроде бы с жалостью.

– Ты еще не подозреваешь, с кем связался. Бедный Юрик…

– Не называй меня бедным Юриком, – улыбнулся Гордеев. – Не люблю все эти шекспировские страсти. К тому же я тоже суеверен и не хочу раньше времени стать пригоршней праха…

– Не буду, – рассмеялась Лиза и еще раз слегка дотронулась губами до губ Гордеева. На крыльце показался охранник, с явным неодобрением взиравший на прощальную сцену. – Пока-пока. До завтра…

Лиза забежала в дом, а Гордеев долго не мог завести машину. Но, быть может, ему просто не хотелось покидать этот дом.