Текст книги "Кандидат на убийство"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Михаил Фаготин сидел за компьютером в своем кабинете. Он не покидал здание института уже третий день. Дело в том, что путем разнообразнейших коварных интриг ему удалось выбить для лаборатории новейший компьютер. С его помощью доктор технических наук надеялся создать революционную программу для баллистической экспертизы. Программа была любимым детищем доктора Гаспара, а теоретические выкладки к ней стали основой его диссертации. И вот теперь он переводил вопросы теории в практическое русло, с увлечением создавая на широком экране плоского монитора графические схемы траекторий полетов пуль, пробивающих тело виртуального человека.

В дверь постучали. Фаготин с неудовольствием посмотрел в зеркало напротив, в котором отражались часы.

– Семь тридцать две. – Он посмотрел на электронный таймер на мониторе. – Кого это принесло на ночь глядя?

Фаготин имел привычку разговаривать сам с собой. Он утверждал, что истина рождается только в споре со своим внутренним голосом.

– Войдите! – максимально недовольным голосом прокричал эксперт. В дверь просунулась рука с бутылкой армянского коньяка.

– Заходи, Басурманский! – улыбнулся Фаготин.

– А я к тебе с коробкой конфет и с мечтами, Миша. – Турецкий вошел в кабинет.

– И об чем твои мечты, Саша? – поинтересовался Фаготин.

– Об чем могут быть мои мечты? О пуле, конечно. Ну и, разумеется, о том, чтобы повидать старого приятеля. И ни об чем больше.

– Само собой. – Фаготин пожал руку гостю, который подошел к его столу.

– Это что за новая игрушка? – Турецкий с любопытством смотрел на экран.

– Сам ты игрушка! – обиделся эксперт. – Это серьезная программа.

– Ладно, ладно. Ты же знаешь, я в этом полный профан. Расскажи что и как, – скорее чтобы не обидеть, чем из интереса попросил следователь.

– Ну, в общем, принцип простой. В программе содержатся все необходимые и достаточные параметры для определения того места, откуда совершен выстрел. На месте делаются простейшие измерения. На основе трех-четырех цифр, которые передаются в компьютер по рации и вносятся вот в эти ячейки. – Фаготин мышью показал на пустые места в таблице. – Программа на их основе с достаточной точностью определяет место, откуда произведен выстрел. Понятно?

Фаготин с гордостью смотрел на Турецкого.

– Понятно, – сказал тот. – Но у нас большинство заказных убийств совершается по более примитивной схеме. Тупо глушат жертву из автоматов, и все. Никаких снайперов и прочих наворотов.

– Это пока. А со временем все будет как на Западе. Значит, надо заранее подготовиться. Ты, как следователь, должен знать, что самое важное – это профилактика.

– Ну разве что, – протянул Турецкий с сомнением. – Ладно, ты вот посмотри пока эту «пчелку», почитай отчеты с места преступления, а я подготовлю банкет.

Турецкий молча отошел к окну. Здесь он нашел тарелки, два граненых стакана и нож. На тарелки он порезал лимон и накрошил три плитки горького шоколада. Принялся протирать вышитым полотенцем стаканы и обернулся к Фаготину.

Тот был явно озадачен. Что-то бормотал про себя, взъерошивая редеющие над высоким лбом волосы и переворачивая с боку на бок пулю, которую изучал уже с помощью лупы. Он даже понюхал почерневший кусочек свинца. Увидев это, Турецкий хмыкнул и поставил стакан на стол.

– Что скажешь, добрый доктор? – наконец спросил он.

– Удивительная вещь! Пуля попала в глазницу, при этом, судя по тому, как близко от тела вы ее нашли, была уже на излете. Значит, стреляли с большого расстояния. Но зачем тогда рисковать, целясь в голову? И этот световой блик на лице, на который указывает свидетель… Он, кстати, ничего не путает?

– Нет. Двое видели блик. Это точно.

– Очень странно. И следы на пуле необычные. Я, кажется, видел такие, но не помню где.

– Давай по маленькой. Может, и в голове прояснится, – предложил Турецкий.

– Наливай. Надо бы слайд с этого чуда сделать.

– Сделай. – Турецкий разлил по первой.

– Это быстро. – Фаготин поднялся и поспешил к аппарату, напоминающему рентгеновский. – Я тут отчаялся у начальства средства выбивать, сделал из подручных средств машинку. Слайд выдает через пятнадцать минут. Как в «кодаке»!

– Самоделкин! Кулибин! Мичурин! – сыпал комплиментами Турецкий.

– Сейчас она сама все сделает. – Фаготин подошел к столу, взял стакан. – За пулю. Потому что не всякая пуля – дура.

– И не любой штык – молодец, – весело продолжил следователь.

У него было прекрасное настроение. Он чувствовал, что взял след.

Скоро слайд был готов. Фаготин запихнул его еще сырым в рамочку для проекции.

– Значит, берем всю эту красоту и идем смотреть кино.

– Пошли. – Турецкий подхватил бутылки и стаканы, а Фаготин тарелки.

Они расположились в маленькой комнатке, где перед небольшим экраном стояли два автоматических слайдпроектора.

Фаготин вывел на экран изображение пули, которой был убит Варганов, зарядил стопку слайдов в другой проектор и, взяв с него пульт, уселся за маленький столик рядом с Турецким.

– Ну погнали наши городских? – сказал следователь.

– Он сказал «поехали», он взбрыкнул ногой, – пропел эксперт и нажал на кнопку.

Перед глазами Турецкого замелькали изображения совершенно одинаковых, на его взгляд, стреляных пуль. Фаготин смотрел на экран с азартом футбольного болельщика и нажимал на кнопку пульта с такой силой, что Александр всерьез опасался за его сохранность.

– Расслабься, Мишель! Выпей, закуси. – Турецкий протянул эксперту стакан.

– Судя по всему, оружие было короткоствольным, понимаешь? – Фаготин залпом выпил коньяк. – Видишь, ствол «нарезан» чаще, чем обычно. Пуля получает более сильное вращение. Улучшается точность попадания.

– Но все равно стреляли с близкого расстояния? – спросил Турецкий.

– Да, и раз никто не слышал выстрела, значит, был мощный глушитель. «Съесть» звук карабинного патрона не так просто. Убийца ведь был совсем рядом.

– Насколько? – уточнил следователь.

– Трудно сказать. Нужно точно установить тип оружия, – объяснил Фаготин.

– А это что такое? – удивился Турецкий.

На экране появилась фотография человеческой головы, развороченной пулей.

– Вот гаденыш! – воскликнул Фаготин и принялся яростно нажимать кнопку пульта.

Одна кровавая картинка сменяла другую. Все слайды были цветными, и на несколько секунд лица следователя и эксперта стали красными. Наконец рядом со статичной картинкой вновь возник слайд с пулей.

– Понимаешь, есть тут один патологический анатом. – Фаготин потер пальцами глаза и продолжил: – Он считает меня изнеженным интеллигентом и постоянно подсовывает всякие свои, расчлененки. Шутки у него такие. А я правда крови не терплю.

Фаготин виновато посмотрел на Турецкого.

– Ну ты же баллист. Не обязан в трупах ковыряться.

– Ты тоже думаешь, что я не знаю, что такое смерть? Что для меня люди похожи на того человечка в компьютере?

– Конечно нет. Просто у вас разные задачи.

Турецкий разлил остатки коньяка по стаканам.

Фаготин обиженно сопел и жевал шоколад.

– Смотри-ка, по-моему, очень похоже, – сказал Турецкий, указывая стаканом на экран.

– Да что ты понимаешь! – Фаготин залпом осушил стакан. – «Похоже»! «По-моему»! – передразнил он следователя и уставился на экран.

– Ладно, действительно похоже, – нехотя согласился эксперт. – Номер восемьсот двадцать шесть. Запомни. Давай дальше.

Они просмотрели еще полсотни слайдов, но ничего более схожего с пулей, которую принес Турецкий, обнаружить не удалось.

Фаготин выключил проекторы и вместе со следователем вернулся в свой кабинет. На экране монитора цветные пунктиры пробивали тело жертвы.

– Пусть работает, – сказал эксперт. – Я в старый архив, загляну.

Он открыл пыльный шкаф и вытащил оттуда толстый фолиант в обложке из серого картона и положил на стол.

– Вот нашел, – сказал он, пролистав несколько страниц. – Экспериментальная модель. Короткоствольная автоматическая винтовка для спецподразделений. Снабжена оптическим прицелом и штатным глушителем. Складной приклад. Длина в боевом состоянии восемьдесят сантиметров, со сложенным прикладом и свинченным глушителем – пятьдесят сантиметров. У нас только образец пули, – закончил Фаготин и посмотрел на Турецкого.

– Такую малютку куда хочешь пронести можно.

– Да, очередной подарок тульских левшей. Пока все ищут стрелка на расстоянии выстрела обычной снайперской винтовки, он спокойно орудует внутри зоны поисков, – пояснил эксперт.

– Ясно. Ты мне очень помог, спасибо, друг, – молвил Турецкий.

– Рад стараться, ваше прокурорское благородие! – Фаготин неумело вытянулся во фрунт.

– Вольно, твое экспертное преподобие. Где у тебя телефон?

Фаготин отрыл аппарат из-под горы бумаг, а сам углубился в изучение сведений об экспериментальной модели.

Турецкий позвонил знакомому из ФСБ. Он попросил его о встрече и консультации. Тот согласился и назначил встречу на завтрашнее утро.

– Сделаешь мне копию своих документов? – Следователь обратился к Фаготину, положив трубку.

– Само собой. Когда это нужно?

– Давай к завтрашнему утру, часам к одиннадцати. И изложи свои соображения по поводу блика на лице жертвы, – попросил Турецкий.

– А у меня нет пока никаких соображений, – признался Фаготин.

– Но до утра же могут появиться?

– Возможно. Инквизитор! – повысил голос эксперт.

– Ладно тебе. Ты же знаешь, за мной не заржавеет.

– Знаю, – махнул рукой Фаготин. – Иди уже. Мне надо подумать.

Повторную встречу майор ФСБ Торяник назначил Турецкому на вечер того же дня, в который получил материалы, составленные Фаготиным.

«Молодец все-таки Гордеев, – думал следователь, подходя к дверям ресторана «Шеш-беш» на Пятницкой. – Если бы не он, я бы и внимания не обратил на показания испуганного репортера. Солнечный зайчик на лице жертвы… Чушь романтическая! А оказалось, все не так-то просто».

Турецкий оглядел полутемный зал с низкими потолками и заметил Торяника, сидевшего за столиком в самом центре.

– Здравствуйте, Александр Борисович. – Майор протянул руку.

Следователь пожал ее и молча сел напротив.

– Я просмотрел ваши бумаги, – тихо произнес Торяник. – Там изложены очень интересные факты.

– Вы можете что-нибудь добавить? – с нетерпением спросил Турецкий.

– Могу, конечно. Закажите что-нибудь, а то на нас официанты уже косятся.

Турецкий заказал, как всегда, кофе по-турецки, купил втридорога пачку сигарет, и навязчивый персонал оставил их в покое.

– Значит, так, первое и самое важное. Для вас. Некоторые люди из нашей конторы живо интересуются ходом расследования и вашей персоной – в частности.

Турецкий отхлебнул обжигающего кофе и посмотрел в глаза собеседнику.

– Нет, это была не наша акция, – майор спокойно выдержал взгляд. – Но, видимо, человек, убравший Варганова, имеет, скажем так, знакомых среди больших чинов.

– А что это за человек? – осведомился Турецкий.

– Этого я вам сказать не могу. Не знаю. – На этот раз Торяник смотрел мимо лица следователя.

– Хорошо, я понял. Что еще?

– Теперь об оружии. Таких винтовок выпушено всего пятнадцать штук. Это было в начале девяностых.

Первые испытания прошли как раз в канун приснопамятной встречи в Беловежской пуще.

– Как интересно. Пятнадцать винтовок – пятнадцать лидеров союзных республик…

– Это простое совпадение, – перебил Турецкого майор. – В общем, Союз распался, начались всякие пертурбации. Сменилось руководство заводом, да и страной правили уже другие. Короче говоря, когда про винтовки вспомнили, оказалось, что вся экспериментальная партия исчезла. Вместе с технической документацией.

– Ловко. И что, искать не пытались? – удивился Турецкий.

– Нет. Дело замяли. И потом, на территории России это оружие не применялось. До вчерашнего дня, – сыпал информацией майор.

– На территории России? А за границей?

– Недавно в Берлине для устранения двух коммерсантов русского происхождения, возможно, применялось подобное оружие. Это последнее, что я имею вам сообщить, – подытожил майор.

– А по поводу светового блика на лице жертвы? – не унимался Турецкий.

Майор пожал плечами и допил остатки пива из высокого стакана.

– Возможно, ошибка в конструкции прицела. А может, просто случайное обстоятельство, которое вывело вас на нужный след. Провидение, так сказать.

– Бумаги вы мне вернете? – спросил следователь.

– Они на стуле рядом с вами. Постарайтесь забрать их незаметно, – попросил майор.

Турецкий поднялся из-за стола, протянул Торянику руку и неловко просыпал бумаги из своей папки.

Они разлетелись по столу и вокруг него. Следователь быстро собрал их, заодно прихватив и листы со стула.

Торяник с одобрением посмотрел на Турецкого. Они пожали друг другу руки, и следователь незаметно покинул зал ресторана.

Весь следующий день Александр Борисович потратил на то, чтобы через Интерпол снестись с полицией Германии и получить разрешение на встречу с берлинскими коллегами. К вечеру было дано добро. Турецкий понимал, что от быстроты его действий сейчас зависит сама возможность раскрытия заказного убийства. Расследование таких преступлений редко приводит к положительному результату. Но в данном случае имелись все предпосылки для того, чтобы завершить дело как минимум поимкой исполнителя.

Перед отъездом Турецкий позвонил Гордееву и попросил отвезти в аэропорт. Юрий заехал за ним в точно назначенное время.

Машина адвоката неслась по дороге в Шереметьево. Турецкий дремал на переднем сиденье. За последние два дня ему удалось поспать не больше шести часов, и сейчас он намеревался наверстать упущенное. Но сначала ему надо поговорить с Гордеевым. Александр Борисович с трудом разлепил смыкающиеся веки, потер пальцами глаза.

– Значит, так, господин адвокат, – сказал он. – Я, собственно, почему попросил тебя приехать? Чтобы предупредить о возможной опасности.

Гордеев мельком взглянул на следователя и вновь перевел взгляд на дорогу.

– Ну к этому нам не привыкать. Однако какие могут быть опасности, когда моего подзащитного уже убрали?

– Это даже не опасность еще. Просто мне стало известно, что убийцы Варганова следят за ходом расследования. Пока что мы их опережаем. Это хорошо. Но с другой стороны, они могут запаниковать и начать устранять свидетелей. Всех.

– Что-то мне в это не верится, – покачал головой Гордеев, спокойно ведя машину по Ленинградскому шоссе, – им бы сейчас притаиться, вместо того чтобы за свидетелями охотиться.

– У меня есть основания так считать. И ты, и Лиза Варганова не последние в списке свидетелей. Конечно, я думаю, что до такой бойни дело не дойдет…

– Спасибо, утешил! Особенно обнадеживает слово «бойня», – взорвался Гордеев.

– Ну извини, это у меня от недосыпа. Старею, наверное. Короче говоря, я советую тебе быть настороже, – предупредил Турецкий.

– Я понял. Ты когда вернешься?

– Надеюсь, что удастся все сделать за сутки. Или даже быстрее.

– Я не смогу тебя встретить. Завтра похороны Варганова… – напомнил Гордеев.

– Встретят кому надо, не переживай.

Машина подкатила к зданию аэровокзала. Турецкий забрал спортивную сумку с заднего сиденья.

– Дальше меня не провожай. Вылет через полчаса. И погода вроде вполне приличная.

– Счастливо! – Гордеев пожал руку Александра Борисовича, перегнувшись через сиденье.

Он проводил Турецкого взглядом до стеклянных дверей. Понаблюдал за движением людей внутри огромного «аквариума» аэровокзала и тронул машину с места. Следом за ним от стоянки рванула черная иномарка.

Берлин встретил Турецкого нудным зимним дождем и плюсовой температурой. В аэропорту следователя из России встречал представитель Интерпола – сорокалетний немец с говорящей фамилией Штазиманн. Он довольно прилично понимал по-русски, потому что был из восточных немцев.

Штазиманн и Турецкий расположились на заднем сиденье «фольксвагена».

– Герр Линдеманн примет меня? – спросил Александр Борисович, когда машина отъехала от аэропорта.

– Да. Он вас ждет, – кивнул интерполовец.

– Он знает, что меня интересует?

Штазиманн на этот раз лишь кивнул в ответ.

– Я получу всю необходимую информацию? – Турецкого начало злить высокомерное молчание немца.

– Я не могу знать. Это решает сам господин Линдеманн.

Турецкий отвернулся и уставился в окно. Скоро машина въехала в черту города.

– Далеко еще? – спросил Турецкий.

– Нет, не очень. Это в центре.

– Надо бы поскорее решить вопросы. У меня заказан билет на завтрашний самолет. Я должен либо снять заказ, либо выкупить билет.

– Вы снимете, – уверенно сказал немец.

– Почему? – удивился Турецкий.

– Вы гость германских властей. Все русские любят халву.

– Какую халву? – переспросил следователь и тут же до боли сжал кулаки, глядя на ехидно ухмыляющегося немца.

– Я хотел сказать – хальяву…

– Вы хотели сказать – халяву… – тихо произнес Турецкий.

– Именно так, – разулыбался Штазиманн.

Турецкий ничего не ответил. Да и не было никакого смысла спорить с этим фрицем…

Машина проезжала мимо Трептов-парка.

– Иногда мы предпочитаем платить дорогую цену. – Турецкий указал взглядом на огромную статую солдата. – А потом дарить оплаченное побежденным.

Штазиманн мельком взглянул в окно, что-то буркнул себе под нос и уставился в затылок водителя.

«Молодец, Турецкий! Срезал колбасника», – похвалил сам себя следователь и, пряча улыбку, отвернулся к окну.

Тиль Линдеманн, шеф криминальной полиции Берлина, принял гостя из России радушно. Его секретарша подала кофе на маленький столик у окна. Сюда же были доставлены две тонюсенькие оранжевые папки, уголовные дела по двум убийствам.

«Немного они наработали за два месяца!» – с неодобрением подумал Турецкий, разглядывая папки, лежащие на середине стола.

– Это все материалы? – спросил он у Штазиманна, который исполнял на переговорах роль посредника и переводчика.

Линдеманн, выслушав толмача, посмотрел на Турецкого и утвердительно кивнул. А потом произнес еще несколько фраз. Александр Борисович в ожидании перевода не спеша смаковал прекрасный кофе.

– Герр Линдеманн говорит, что такие дела очень сложно раскрыть. Говорит, что убитые были компаньонами и их смерть имеет связь с коммерцией.

– А чем они занимались?

– Импорт в Германию и Австрию русской водки, – перевел ответ полицейского Штазиманн.

Турецкий присвистнул. «Опять водка… Может быть, просто совпадение? Если я поделюсь с немцами своими мыслями, они наверняка скажут: там, где русские, – обязательно водка. Поэтому лучше промолчать».

– Герр Линдеманн говорит, что начала этих убийств нужно искать в России, – продолжал переводчик.

– Это понятно. Но что-нибудь конкретное выяснить удалось? Или расследование не проводилось вообще, в силу национальной принадлежности жертв?

Турецкому показалось, что в глубине белесых глаз шефа берлинской полиции промелькнул гнев, как-будто он понял вопрос без перевода. Но это длилось долю секунды. А затем Линдеманн, доброжелательно и выжидающе улыбаясь, вальяжно вытянулся в кресле и поглядел на Штазиманна.

– Я не буду переводить этот вопрос, – сказал тот. – В нем много эмоций и мало ума. Вы получите вред.

– Первый раз слышу, чтобы переводчик переводил вопросы по собственному выбору, – заметил Турецкий.

– Я не просто переводчик, – сухо возразил Штазиманн, – я есть участник процесса.

– Хорошо, – согласился Турецкий, которому меньше всего хотелось дискутировать с немцами. – Сформулируем иначе. Что удалось узнать берлинской полиции об убийстве?

– Герр Линдеманн говорит, что убийства совершены одним человеком, – переводил ответ Штазиманн. – Из одного и того же ружья. На это есть улики, пули. И еще одинаковые раны…

Штазиманн замялся, не зная, как перевести трудную фразу, и просто показал пальцем на свой глаз.

– Пули попали в глазницу? – Турецкий подался вперед.

– Да, абсолютно, – кивнул переводчик.

– Отлично! Это просто здорово! – Турецкий вскочил с кресла. – А контакты?! Спросите! Они не пытались отследить контакты этих коммерсантов, хотя бы незадолго до убийства.

Линдеманн наблюдал за гостем из России с улыбкой, на переводчика даже не смотрел. Услышав вопрос, взял одну из папок, пролистал ее и ткнул пальцем в один из отпечатанных на машинке абзацев.

– За три дня до смерти Ковальчук и Андросов встречались в Бонне с двумя близнецами, приехавшими из России, – читал и переводил интерполовец. – Встреча эта оказалась зафиксированной в полицейском протоколе, потому что в ресторане между ними произошла драка.

Турецкий слушал переводчика очень внимательно. Теперь параллели между событиями в России и Германии становились совершенно очевидными. Оставалось только выяснить, какие шаги предприняли коммерсанты незадолго до гибели и кого эти шаги могли прогневить настолько, что был отдан приказ об их уничтожении. Но эту задачу нужно решать не здесь и не сейчас. Сейчас главное – по горячим следам попытаться найти вездесущих близнецов, а через них выйти на убийцу, обладавшего, очевидно, целым арсеналом одинаковых винтовок.

– Вы мне очень помогли, – произнес Турецкий, обращаясь прямо к Линдеманну. – Могу ли я получить в ближайший час копии документов и снимков пуль?

Линдеманн кивнул, не дождавшись перевода, потом, спохватившись, посмотрел на Турецкого, но тот сделал вид, что не заметил ошибки полицейского.

– Позвоните, пожалуйста, в аэропорт и закажите билет на ближайший рейс до Москвы, – сказал Александр Борисович.

– Вы же хотели улететь завтра утром, – удивился Штазиманн. – Номер для вас уже заказан.

– К сожалению, мне надо спешить, – сказал Турецкий и добавил: – Я терпеть не могу халву.

Он подмигнул интерполовцу, а тот, побагровев, поспешил к телефонному аппарату, стоящему на столе Линдеманна.

Пока готовились копии документов, а Штазиманн договаривался о билете, Турецкий и Линдеманн молча пили кофе, сидя по разные стороны стола.

– Ваш самолет в четыре тридцать утра. – Штазиманн положил трубку и обернулся. – Раньше не получается.

– Ну что ж, – Турецкий поднялся с кресла, – везите в гостиницу. Отдохну немного. Хотя, конечно, после такого хорошего кофе вряд ли усну.

– У вас есть шесть часов. В три тридцать я заеду за вами, – сказал Щтазиманн.

– Не надо. Я закажу такси.

– Транспорт не оплачивается, – отрезал немец.

– Это черт знает что! – рассмеялся Турецкий. – Я в состоянии уплатить за такси! У меня есть деньги.

– Мы отвезем вас в гостиницу, – поспешно сказал интерполовец.

– Хорошо. Но вы не потребуете взамен мою душу? Или Кенигсберг со всеми прилегающими территориями?

Штазиманн посмотрел на Турецкого и, увидев улыбку на его лице, рассмеялся в ответ.

– А может быть, проведем время с пользой? – выходя, предложил Турецкий. – Я угощу вас пивом. Так и скоротаем часок-другой.

С этими словами следователь из Москвы и его сопровождающий покинули кабинет шефа криминальной полиции Берлина.

Гордеев понял, что за ним следят, на полпути из Шереметьева. Слежка велась нагло, явно с целью запугать преследуемого. В зеркало заднего вида Юрий заметил, что в иномарке сидят четверо мужчин. Преследователи не пытались обогнать машину адвоката, но и не отпускали ее от себя дальше, чем на тридцать метров. Таким тандемом они доехали до города. Гордеев хотел было свернуть к посту ГАИ и под каким-нибудь предлогом задержаться там. Расчет был прост: четверо головорезов в иномарке не смогут не вызвать подозрений у гаишников, если остановятся неподалеку от поста.

Он уже готовился заложить руль вправо, но тут иномарка обогнала его и на большой скорости ушла в город.

Гордеев с облегчением вздохнул и решил, что, возможно, эти четверо в машине просто юмористы, решившие попугать владельца жалкого «жигуленка». Адвокат помянул недобрым словом Турецкого, давшего в недавнем разговоре пищу для развития этой паранойи, и уже с легким сердцем направился к Лизе.

Однако возле подъезда ее дома он увидел ту самую иномарку. И что еще неприятнее – в ней теперь сидели два человека. Гордеев был в этом уверен, потому что в салоне машины горел свет, который погас, когда он подъехал. Оставалось только гадать, где двое других, может, вышли по дороге сюда, а может быть, поджидают его в подъезде.

Адвокат припарковал машину неподалеку от входа. Вспотевшими пальцами нащупал в кармане бляшку магнитного ключа, в очередной раз пожалел о том, что до сих пор не обзавелся оружием, и, успокаивая себя мыслью о консьержке, выбрался из машины и направился к дверям.

Он приложил ключ к замку. Никакого эффекта. Гордеев невольно оглянулся на иномарку. Сейчас он был совершенно открыт и представлял собой прекрасную мишень. Гордеев отнимал и прикладывал ключ к замку несколько раз, пока наконец не сообразил, что пытается открыть дверь в подъезд чужого дома ключом от своего.

Стоять под прицелом типов, сидящих в машине, а Гордеев почти физически чувствовал эти взгляды, было не очень приятно. Адвокат еще раз оглянулся через плечо и, открыв дверь, проскользнул в подъезд.

Консьержки не было. Гордеев огляделся по сторонам. В широком холле ни души. Адвокат подумал о Лизе, которая оставалась в квартире, и быстро направился к лифту. Нажал кнопку вызова. Краем глаза заметил какое-то движение справа от себя и резко повернулся. Перед ним стояла консьержка со шваброй в руке.

– Вам кого, юноша? И как вы сюда попали? – подозрительно спросила она.

– Через дверь. – Гордеев показал женщине ключ. – К Варгановым никто не проходил?

– Проходили двое. С полчаса назад. Елизавета Витальевна сама их велела впустить.

Подошел лифт. Гордеев, не говоря ни слова, влетел в кабину и нажал на кнопку с цифрой пять.

Он позвонил в дверь квартиры. Некоторое время никто не открывал. Эти мгновения показались Юрию чудовищно долгими.

Наконец дверь открыла Лиза.

– Привет, проходи, – сказала она.

– У тебя гости? – поинтересовался Гордеев.

– Да. Двое ребят приехали из Питера. Помочь на похоронах. Я им в гостиной постелила. Что с тобой?

Гордеев сел на тумбочку для обуви и закрыл глаза.

– Ничего, все нормально. – Он встал, прошел на кухню и посмотрел через окно во двор. Машина с погашенными огнями стояла на том же месте.

– Сегодня приезжал референт отца – некто Ас-молов. – Лиза стояла в дверях кухни за спиной Гордеева.

– Что хотел? – Юрий смотрел на машину, ожидая увидеть какое-либо движение.

– Посмотреть бумаги. Якобы папа забирал важные документы домой.

– Ты, конечно, не позволила ему этого сделать? – испуганно произнес адвокат.

– Я сказала, что все документы изъяты следствием. – Лиза подошла к Гордееву и обняла его за шею. – Куда ты смотришь?

– Да вот пытаюсь понять, не помешает ли утром моя колымага лимузинам государственных деятелей. – Юрий обернулся внутри кольца девичьих рук. Теперь они стояли лицом к лицу.

– Значит, ты останешься? – тихо спросила Лиза.

– Конечно, – с чувством произнес Гордеев и нежно поцеловал девушку.

Турецкий прилетел в Москву рано утром. Было еще темно. Шел снег.

«Ну вот зима как зима!» – подумал он, на мгновение задержавшись на верхней площадке трапа, и вдохнул полной грудью холодный воздух, пропитанный резким запахом керосина.

Александру Борисовичу, человеку сугубо городскому, нравились запахи, которыми напоен воздух мегаполиса. Они бодрили и заставляли шевелиться. И хотя он и считал это явление своеобразной техногенной мутацией, но с чистым воздухом провинции отношения никак не складывались. Там вечно хотелось спать от переизбытка кислорода в легких. Попадая в лес или в горы, Турецкий чувствовал себя неуютно, воздух странно щекотал ноздри, и приходилось много курить, чтобы компенсировать недостаток привычных токсинов. Тогда Александр Борисович начинал кашлять и скоро покидал местность с чистым воздухом, говоря, что этак он заработает рак легких…

Турецкий слетел по ступеням трапа к автобусу, который должен был доставить пассажиров в здание вокзала. Следователь совершенно не чувствовал усталости, наоборот, все его существо охватил сильнейший охотничий азарт. В полете он не сомкнул глаз и мысленно подгонял время. Он просчитал все возможные пути поиска близнецов и краснолицего, о котором говорил Гордеев. Турецкий всегда находил адвоката весьма толковым и, хотя и шутил по поводу его ухода из органов, на самом деле считал, что это серьезная потеря для прокуратуры. «С другой стороны, – думал Турецкий, – иногда складываются ситуации, когда Юра более полезен как адвокат. В конце концов, все равно мы часто работаем бок о бок. Так что общими усилиями дело и продвигается. А это и есть самое главное».

Итак, краснолицый и близнецы. Надо немедленно принимать меры для их розыска… Сейчас он заедет домой и приведет себя в порядок. А потом – в Генпрокуратуру. Он попросит… Нет, потребует у начальства усилить группу расследования убийства Варганова. У него есть для этого все основания. Нужно поставить перед людьми задачи, которые они будут решать одновременно, непрестанно и быстро сужая кольцо поисков.

Автобус подъехал к башне таможенного терминала. И Турецкий поспешил к стойке спецконтроля и уже через пятнадцать минут мчался на такси к городу.

«Надо Гордеева держать при себе до конца расследования», – подумал он, закрыв глаза и откинувшись на спинку сиденья.

Юрий Гордеев вышел из дома в десять утра. В одиннадцать должна была начаться панихида, а в двенадцать – похороны Варганова на Ваганьковском кладбище. Гордеев собирался присутствовать на всех траурных мероприятиях и опекать Лизу.

Машина, преследовавшая адвоката накануне вечером, все еще стояла неподалеку от подъезда. Сейчас, при свете дня, занесенная снегом, она совсем не казалась опасной. Гордеев направился к своей машине, не отрывая взгляда от иномарки. Автомобиль как будто врос в заснеженную дорожку и, казалось, простоял здесь с начала зимы. Впрочем, так выглядели все машины в обозримом пространстве. Из выхлопной трубы иномарки шел еле заметный дымок.

Гордеев резко свернул с дороги и подошел к своему авто. Он протер стекло от налипшего снега и заметил двух мужчин в спортивных костюмах, спавших на передних сиденьях. На заднем сиденье Юрий увидел большой ламинированный пропуск, который закрепляется на переднем стекле с надписью «Прокуратура РФ» на фоне выцветшего государственного флага. Из кармана человека, сидевшего рядом с водителем, торчала антенна большой милицейской рации.

«Значит, Турецкий не просто меня предупредил. Он еще и охрану приставил», – улыбнулся Гордеев и тихо отошел от машины.

Скоро из подъезда вышли Лиза и ее гости. Вчетвером они забрались в «Жигули» адвоката.

Уже отъезжая, Гордеев заметил в зеркале заднего вида, как бойко заработали «дворники» иномарки, словно умывая заспанные лица охранников, едва не упустивших своих подопечных.

Турецкий просматривал отчет, составленный Тамарой. Он положил бумаги на стол и взглянул на девушку, стоящую перед столом с виноватым видом.

– Не печалься, царица Тамара, – пропел Александр Борисович, хотя сам был заметно разочарован прочитанным. – Совсем не обязательно, что эти близнецы когда-нибудь попадали в поле зрения правоохранительных органов.