Текст книги "Кандидат на убийство"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Постоялец у меня не съехал еще, – прокомментировала Анна Ивановна обстановку в комнате. – Поезд у него через час.

– Ясно, – обреченно вздохнул Гордеев. – Где можно переждать?

– Да здесь и жди. Он, считай, уже бесплатно находится. – Анна Ивановна забрала со стола кефир и батон. – Ты на сколь дней остановишься? Если на один, то я завтра на вокзал пойду, – чуть не с угрозой сказала домохозяйка.

– На три! Деньги вперед, – поспешил успокоить старушку Гордеев и отсчитал ей необходимую сумму.

– Не желаете ли чаю с дороги, гражданин хороший? – проворковала довольная хозяйка.

– Давайте. – Гордеев пересчитал оставшуюся рублевую наличность: оставалось триста с копейками.

«Надо будет в обменник заглянуть», – подумал Гордеев и отправился вслед за старушкой на кухню.

Пока он пил чай, пахнущий несвежим банным веником, Анна Ивановна выпроводила шумного постояльца, который, судя по звукам, им производимым, был просто былинным богатырем.

Дождавшись, пока крики и шум утихнут, Гордеев вылил остатки чая в раковину, поблагодарил вернувшуюся в кухню хозяйку и заперся в своей комнате.

До вечера оставалось не так много времени. Уже смеркалось. Юрий достал из своего «дипломата» диктофон с выносным портативным микрофоном. Кусочком скотча закрепил его на одном из прутьев кровати и подсоединил к диктофону.

Гордеев включил запись и начал прохаживаться по комнате.

– Ну до чего вы докатились, Юрий Петрович! Готовитесь записывать разговор с малолетней шлюшкой. И когда думаете включать запись: до этого или после. Стыдно, стыдно, господин адвокат!

Этих слов хватило, чтобы пройти всю комнату из конца в конец два раза. Адвокат проверил запись. Микрофон работал отлично. Юрий спрятал диктофон под кровать и посмотрел в окно. Пора было выходить.

Уже час он ходил по Невскому взад и вперед. Замерз как цуцик. Мало этого, еще и доллары его оказались никому не нужны. Ну нет в центре города обменных пунктов. Хоть умри от острой рублевой недостаточности. Да еще девушек этих самых с каждой минутой становится все больше. И куда только смотрит семья и школа?

Гордеев только несколько минут назад начал осознавать безнадежность своих поисков. Встретить Ангелину и различить ее среди десятков почти одинаковых девиц, пасущихся по обеим сторонам проспекта, казалось все более нереальным. Электрический свет искажал раскрашенные черты продажных женщин, которые с подозрением смотрели на бродящего мимо пешехода в твидовом пальто. На прохожего стали обращать внимание и какие-то темные личности, наблюдавшие за процессом из подворотен. Заметив, что один из них направляется к нему, Юрий поспешно перешел проспект в неположенном месте.

И тут в дополнение ко всем неприятностям начал действовать подлый бабкин чай. Он переливался и булькал внутри, заставляя сжиматься и мерзнуть стократ сильнее. Гордеев забежал в подворотню и уже собрался поступиться приличиями, как вдруг увидел надпись на стене: «Ребята, потерпите! Ближайший туалет через сто метров». Сжав остатки культуры в кулак, Юрий прошел эти сто метров. Туалет был закрыт. На ремонт.

Гордеев смотрел на эту надпись как на приговор. Позади себя он услышал резкий женский смех. Юрий обернулся и увидел… Ангелину. Она стояла, держа под руку подружку.

– Что, сладкий, совсем невмоготу? – произнесла Ангелина сквозь смех.

– Совсем, – улыбнулся Гордеев. – Но когда я увидел вас, мне стало немного легче.

– Обмочился, что ли?! – загоготала подруга.

– Нет, просто вы то, что мне нужно.

– У тебя деньги-то есть, снеговик? Мы ведь за так не пляшем.

– Само собой, девочки. Погодите, я сейчас вернусь.

И Гордеев опрометью бросился обратно в подворотню.

Спустя некоторое время Ангелина вела его на сговор со своим сутенером. Высокий, плотный парень, лица которого Юрий не разглядел, сидел за рулем микроавтобуса с включенным двигателем. Завидев Ангелину в сопровождении спутника, детина опустил стекло кабины. В лицо Гордееву ударила волна теплого воздуха и табачного дыма.

– Вот на ночь меня хочет, – не без гордости сообщила Ангелина.

– Что-то на тебя спрос большой, Геля, – неожиданно писклявым голосом произнес сутенер. – Пора цену поднимать.

– Поднимай, мне-то что, – сказала равнодушно девушка.

Сутенер помолчал. Гордеев чувствовал на себе его липкий, оценивающий взгляд.

– Две с половиной, – наконец изрек он.

– У меня только доллары. – Гордеев посмотрел на часы и подумал, что надо было уточнить у Коли время начала облавы.

– Нет проблем.

– Может, вы еще чек на покупку даете? – рассмеялся Юрий.

– Ага! И сертификат качества на каждую дырку, – заржал детина и вдруг сказал как отрезал: – Сотка грина за ночь.

За спиной Гордеев услышал шаги. К микроавтобусу приблизилась девица с парнем.

– На пит-стоп, – сказала она.

Детина молча дал проститутке ключи, и она, открыв двери, влезла вместе с клиентом в салон.

– А что это – пит-стоп? – спросил Юрий у Ангелины.

Она объяснила. Сутенер опять захрюкал смехом, а Гордеев почувствовал, как у него загорелись уши.

Зазвонил мобильный. Юрий приложил к горячему уху холодную трубку.

– Здравствуй, Юра, ты где? – услышал он голос Коли.

– Встретил одного знакомого на Невском.

– Ты нашел ее?

– Да.

– Хорошо. Поторопись, мы скоро начинаем.

– Ладно, увидимся. – Гордеев отключил телефон. – Я согласен на вашу цену.

А девица с клиентом уже вылезли из машины. На лице парня была блаженная улыбка. Шлюха же, прополоскав рот минеральной водой, сплюнула на землю и отдала ключи сутенеру.

Гордеев достал бумажник, чтобы расплатиться.

– Про какого знакомого ты по трубе вякал? – подозрительно протянул сутенер. – Мне это что-то не нравится.

– Это подруга жены звонила. Спрашивала, где я, – соврал Гордеев и посмотрел на часы.

– Ты с мужиком говорил. Я слышал. Ну-ка, Геля, отойди в сторонку. Никуда ты с этим гадом не пойдешь.

Гордеев набрал в грудь побольше воздуха, припомнил все свои встречи с братками и все нюансы их сложного лексикона. И выдал такую длинную, заковыристую и чудовищную по содержанию тираду, что сутенер только сопел в своей кабине, а когда Юрий закончил, он прокашлялся и удивленно произнес:

– Ну ты даешь, братан. Я такой музыки давно не слыхал. Бери девку.

Юрий облегченно вздохнул и достал из бумажника сотенную купюру.

Через полчаса Юрий и Ангелина вошли в съемную комнату.

– Я думала, ты меня в квартиру приведешь, – разочарованно протянула Ангелина, оглядывая убогую обстановку.

– Ага. и с женой познакомлю. – Гордеев сел на кровать и незаметно включил диктофон.

Ангелина поняла этот маневр по-своему, и не успел адвокат глазом моргнуть, как она уже стояла перед ним в самом пикантном виде.

– Не слишком резко? – хрипло сказал Юрий, стараясь не смотреть на черно-чулочную наготу.

– Ну что ты, мой золотой. – Ангелина обхватила плечи руками. – Холодно.

И, моментально забравшись в кровать, укрылась одеялом.

– Свет будем выключать или хочешь так?

– Пусть горит, – сказал Гордеев, глядя в распутные глаза девушки.

Он уже готов был поддаться искушению. И чтобы этого не произошло, пересел с кровати на стул, на котором висела одежда Ангелины.

– Тебя зовут Ангелина Толстых, так?

Девушка кивнула и тревожно приподнялась на локте.

– Не бойся. Я тебя по телевизору видел. Тебя какой-то богатенький дядя в поезде изнасиловал.

– Да. Было такое. – Ангелина с тоской посмотрела на дверь, потом на стул, на котором сидел Гордеев. Юрий, вспомнив, с какой невиданной скоростью раздевается девушка, похвалил себя за правильно выбранную позицию. Он навалился на тряпки Ангелины всем телом и продолжал:

– Интересно, он что, даром хотел или вы в цене не сошлись?

– Чего тебе надо? Ты что, мент? – перешла в наступление Ангелина.

– Не кричи, пожалуйста. Я не мент. Просто любопытно пообщаться с изнасилованной путаной.

– Любопытный какой! Сейчас вот перебужу всех в этой сраной коммуналке, сам у меня по статье пойдешь!

– Это вряд ли. Я одет, а ты голая да в моей постели. Не получится у тебя ничего.

– Слушай, ну чего прицепился, а? – заныла проститутка, видимо решив изменить тактику.

– Хочу узнать, как было дело. Заводит меня общение с голой телезвездой.

– Ну это шутка такая была.

– Ничего себе шуточки! Человеку срок светит, – искренне удивился Гордеев.

– Ну да. Но я ж не думала, что все так выйдет. И про телевидение не знала. Он сказал, попугаем друга одного, потом отмажем.

– Кто сказал? – Гордеев напрягся.

– Да папик один, красномордый такой, с белыми волосами. На тачке суперской с водилой. Попугаем, говорит, друга…

– Он сам тебя снял?

– Нет, двое из ларца. Слушай, давай делом займемся, а? – Ангелина пустила в ход свое излюбленное оружие: откинула одеяло и приняла самую откровенную позу.

– Что за двое из ларца? – Гордеев перевел взгляд в угол комнаты.

– Ну близнецы. Совершенно одинаковые, везде, – томно молвила Ангелина и потянулась.

«Вот черт!» – Гордеев невольно посмотрел на девушку и залюбовался ее фигурой.

В дверь постучали. Юрий пошел открывать. На пороге стояла Анна Ивановна. Она была в халате, с бигуди на голове. В руке она держала фонарь, которым освещала, из экономии, свой путь.

– Что у вас тут за шум? – возмутилась она.

– Ничего особенного. Все в порядке, – поспешил успокоить ее Гордеев.

– Если будете вдвоем ночевать, придется доплатить. – Старушка пыталась заглянуть за плечо Гордеева.

– Доплачу, Анна Ивановна, доплачу, не беспокойтесь.

Бабка помялась и, бормоча что-то про себя, направилась в глубь квартиры.

Гордеев обернулся и тут же получил сильный удар под колено. Острая боль пронзила ногу. Юрий осел на пол.

– Извращенец долбаный! – Ангелина попыталась ударить адвоката ногой в лицо. Он едва успел закрыться рукой, но пинок отбросил его к шкафу. Дорога к двери была открыта, и Ангелина рванулась туда. Выскочила, загрохотала чем-то в прихожей. Хлопнула входной дверью.

О том, чтобы догнать беглянку, Гордеев даже не думал, нога горела огнем. Чертыхаясь, адвокат выключил диктофон и вскарабкался на кровать.

«Надо бы что-то холодное приложить», – подумал адвокат, чувствуя смертельную усталость.

Он разделся, осмотрел колено, морщась от боли. Кажется, ничего страшного, похромаем пару дней, и все. Главное в другом – теперь у него были сведения о заказчиках спектакля в поезде. Вряд ли Ангелина знала о них больше, чем рассказала.

Гордеев лег на кровать, накрылся одеялом, стараясь не беспокоить ушибленную ногу. Конечно, магнитофонная запись для суда не улика, но он сможет добиться от Ангелины повторных показаний на процессе. Их ведь теперь многое связывает, слишком многое… Гордеев улыбнулся этой мысли и заснул.

На следующее утро, включив телевизор, он узнал, что его подзащитный, Виталий Викторович Варганов, взят под стражу и заключен в следственный изолятор Лефортово.

12

– Изменять меру пресечения не буду… – упрямо повторил следователь Николай Злотников, который вел дело Варганова, и постарался придать голосу твердость, что у него обычно хорошо получалось. Он демонстративно открыл пухлую папку – из тех, что лежали у него на столе, почти закрывая его поверхность, и принялся изучать ее содержимое, не обращая ни малейшего внимания на сидящего в его кабинете Гордеева. Это был явный сигнал, что разговор окончен и чтобы адвокат убирался ко всем чертям. В папке, которую для виду листал Злотников, содержалась статистическая справка, приобщенная к делу о покушении на бизнесмена средней руки. В статистике Злотников понимал еще меньше, чем в бизнесе.

…Следователь Злотников звезд с неба не хватал. На юридический факультет университета он поступил по протекции своего отца. Это был единственный раз, когда отец, начальник одного из столичных РОВД, помог ему. Дело было так. Когда Коля уже заканчивал десятый класс, отец как-то посадил его перед собой и задал вопрос, который в той или иной форме любой отец рано или поздно задает сыну:

– Ну что, сынок, кем стать хочешь?

Коля замялся, погрыз ноготь указательного пальца, потом выдавил из себя:

– Не знаю…

– Как так? – рассердился отец, который был сторонником дисциплины и порядка, а в таких важных вопросах, как выбор жизненного пути, – особенно. – Вон какой здоровый лоб вымахал, а до сих пор не знаешь, кем хочешь стать?

Коля понимал, что на этот раз просто так не отделаешься – до выпускных экзаменов оставалось месяцев пять. Надо было срочно что-то решать.

– Ну-у, – протянул он, – может быть, в консерваторию?

У отца от удивления глаза на лоб полезли.

– То есть как – в консерваторию? Ты что, играешь на чем-нибудь?

– Да, – важно ответил Коля, – на гитаре.

Он действительно пару недель назад разучил четыре аккорда и теперь мог довольно сносно играть незамысловатые песенки.

– М-да, – почесал затылок отец, – придется мне тобой вплотную заняться… Не хотелось, но придется…

Дело в том, что Злотников-старший был к тому же сторонником самостоятельного построения собственной карьеры. И давно мечтал, что его сын, время от времени извещая о своих новых успехах, будет заставлять отца гордиться собой… Но все произошло с точностью до наоборот. Коля учился как попало, ничем особенным себя не проявлял, и вот теперь – пожалуйста, его нужно устраивать в институт. Повздыхав-повздыхав, Злотников-старший все-таки поднял на уши всех своих знакомых, которые могли хоть как-то повлиять на решение экзаменационной комиссии (а оно, как не без оснований подозревал Злотников-старший, скорее всего, будет отрицательным), и все-таки с грехом пополам Коля отучился на юрфаке МГУ.

Злотников-младший с трудом отбыл пятилетнюю студенческую повинность. Аспирантура ему не грозила. Но, как ни странно, работать с бумажками во время следственной практики ему понравилось. Это, к счастью, заметили, и он по окончании университета смог устроиться в органы, хотя собственно юриспруденция со всеми вывертами и ответвлениями никогда его не интересовала. Злотникова вообще мало что интересовало в этой жизни, включая даже девушек. Эти странные создания он не понимал и даже боялся. К тому же Злотников страшно комплексовал из-за своей внешности, полутораметрового роста и ранней лысины, которой он обзавелся аж в двадцать с небольшим лет. Отец часто подсмеивался над Злотниковым: «Если бы тебе мои мозги да внешность матери, но не повезло…»

Мать Николай не помнил, она умерла, когда будущий следователь еще пребывал в младенчестве. Воспитанием его занимался отец. Если можно назвать воспитанием постоянные побои за малейшую провинность. Поэтому Злотников старался скрывать от отца все что можно. А чтобы до того не дошли какие-то слухи со стороны, так же замкнуто держался с остальными людьми. Даже с бабушкой, которая, возможно, одна и любила его по-настоящему, он вел себя крайне осмотрительно.

В двенадцать лет Злотников перенес болезнь, после которой его рост почти прекратился. Врачи ничем помочь не смогли. Он так и остался угловатым недомерком. В студенческом стройотряде Злотников попытался отпустить бороду, для придания лицу хоть какой-то солидности. Но щетина полезла какими-то неравномерными разноцветными клочками с проплешинами, и в результате Злотников получил среди сокурсников прозвище Черномор. Эта кличка отравляла все студенческие годы и последовала за ним в прокуратуру. И начальство, и рядовые сотрудники называли Злотникова за глаза Черномором. Следователь это знал и страшно переживал. Единственным путем для самоутверждения Злотникова оставалось ведение дел. Подозреваемые и обвиняемые становились жертвами комплексов мстительного следователя. Жалости от него дождаться было невозможно. Как бультерьер, он вцеплялся в горло своей очередной жертве и не отпускал, пока дело не передавали в суд или пока жертву не спасало начальство. За бульдожью хватку Злотникова ценили и потому часто бросали на сомнительные дела, которые начальство почему-либо было вынуждено вести. При этом Злотников никогда не интересовался истинной подоплекой. Дело Варганова было из этого разряда.

Я не вижу никаких оснований изменять меру пресечения в отношении Варганова, – повторил Злотников.

– Чиновник такого ранга не может быть социально опасен, вы же сами понимаете, – сказал Гордеев. – Поэтому, на мой взгляд, избрание в качестве меры пресечения подписки о невыезде было бы в данном случае самым уместным.

Злотников упрямо покачал головой:

– Следствие избрало мерой пресечения содержание под стражей.

– Варганов невиновен, – терпеливо произнес Гордеев и пристально, не отрываясь, посмотрел на Злотникова.

Вот уже минут тридцать Гордеев пытался убедить этого двадцати-с-небольшим-летнего лысеющего недомерка, что все вменяемые Варганову преступления или недоказаны, или просто сфальсифицированы. – Вот доказательства… – Гордеев вновь протянул следователю все, что удалось собрать во время поездки в Санкт-Петербург.

Злотников насмешливо уставился на пачку бумаг в руке у Гордеева.

– Я просмотрел то, что вы принесли. Но это не доказательства, это, скорее, ваше личное мнение… – Злотников продолжал «изучать» статистику и даже не притронулся к бумагам Гордеева. Он обостренно чувствовал, что Гордеев с трудом скрывает свое презрение, и от этого следователь только больше впадал в тихую ярость. Поэтому никакие аргументы на Злотникова не действовали.

– Но у меня есть свидетельские показания…

Злотников пожал плечами:

– Пожалуйста, Юрий Петрович, когда будет процесс по делу Варганова, вы можете представить любое количество свидетелей. А следствие располагает своими доказательствами и собственными очевидцами.

– Но собранные мной свидетельства, – упрямо твердил Гордеев, – дают достаточно оснований для пересмотра меры пресечения.

– Послушайте, – Злотников пошел красными пятнами, – Варганов обвиняется в получении взятки и изнасиловании несовершеннолетней… Это весьма тяжкие преступления. Вот доказательства… – Злотников ткнул пальцем в папку с делом Варганова. – Даже если предположить, что вы правы и Варганов не насиловал несовершеннолетнюю Ангелину Толстых…

– Естественно, не насиловал. И взятку не брал! Даже из оперативной съемки видно, что это дело не имеет судебной перспективы…

– Оперативная съемка не может служить доказательством в суде, – устало произнес Злотников, – и вам это прекрасно известно.

– Я знаю, – Гордеев чувствовал, что Николай Злотников – крепкий орешек, и продолжал уговоры просто из спортивного интереса – авось получится. – Но в некоторых случаях, предусмотренных…

– Хорошо… – Злотников тяжело вздохнул. – Даже если показания свидетелей не принимать во внимание, то что делать вот с этими свидетельствами? – Ловким движением Злотников раскрыл дело Варганова на нужной странице и протянул папку Гордееву: – Посмотрите.

– Что это?

– Очень интересный эпизод. Ваш Варганов вымогал деньги у некой Клавдии Морозовой, пожилой женщины, на попечении которой находится внучка-инвалид.

– Что за бред? – опешил Гордеев.

– Это не бред, – улыбнулся следователь, – а факт, подтвержденный свидетельскими показаниями. Вам мало?

Гордеев промолчал.

– Если мало, то у меня еще кое-что есть. Например, вот… – Злотников перелистнул несколько страниц. – Посмотрите, коммерческий директор ликероводочного завода Олег Соловьев. Этот бизнесмен договорился с западными партнерами, нашел инвесторов, перспективное дело хотел открыть. Только подпись Варганову поставить, и все. А ваш подзащитный настойчиво поинтересовался, что он, Варганов, лично с этого будет иметь. Разумеется, Соловьев, как честный человек, сказал, что лично он – ничего, однако наша промышленность, выпускающая качественные напитки, сильно выиграет. Но, разумеется, Варганова это не устроило. Поэтому сделка сорвалась. Мы не только не получили прибыли, но потерпели ущерб – завод и государство выплатили крупную сумму неустойки западным партнерам. Весьма кругленькую сумму, и конечно, в валюте… И это на фоне того, что постоянно увеличивается количество фальсифицированной продукции, а благодаря инвестициям положение могло заметно улучшиться…

– Я думаю, надо выслушать мнение и другой стороны, – возразил Гордеев, – может быть, Варганов объяснит, какие именно причины заставили его принять такое решение?

Злотников улыбнулся:

– Мы все прекрасно знаем, что это за причины. Они очень банальны: деньги.

– Это еще надо доказать, – ответил Гордеев.

– Докажем. На суде. Так что меру пресечения Варганову менять не буду, пусть посидит. И мне спокойнее, и на свидетелей давление не окажет… Следователь – фигура процессуально-независимая и может самостоятельно принимать решения об избрании той или иной меры пресечения…

– Разрешите ознакомиться? – Гордеев указал на папку.

– Пожалуйста.

Юрий Петрович взял папку с делом Варганова и внимательно просмотрел заявления и показания новых свидетелей. Обвинения, выдвинутые против Варганова, могли оказаться гораздо серьезнее, чем считал Гордеев первоначально. И главное – поражало их количество… Варганов обвинялся сразу по нескольким статьям.

Необходимо срочно встретиться с Варгановым и получить от него исчерпывающие объяснения. Уж во всяком случае, в свидании с подзащитным Злотников Гордееву отказать не может.

Гордеев не любил московские зимы. Собственно, только человек с очень богатым воображением мог назвать эту странную череду заморозков и оттепелей настоящей русской зимой, которая в былые годы вызывала страх у теплолюбивых европейцев. Теперь московская зима гораздо меньше отличается, скажем, от лондонской. В основном город утопает в грязной жиже из растопленного с помощью поваренной соли льда, а иногда эта каша все-таки застывает, и тогда пешеходы и машины одинаково мучаются от гололеда. Так что Юрий Гордеев и как автомобилист, и как пешеход тоже страдал от бестолковой московской зимы.

Только в редкие дни обильных снегопадов он наслаждался нетронутой белизной на газонах и крышах домов. Город становился чистым и праздничным. Хорошо было ранним утром выйти из дома, поеживаясь от бодрящего морозца, протоптать тропинку к машине, потом, хрустя шинами, по свежему снегу выехать на дорогу… Но на этом сказка и заканчивалась. Под колесами машин и ногами пешеходов снег быстро превращался в серую мешанину, напоминающую раскрошенную халву. К середине дня уже почти ничто не напоминало об утренней сказке…

Сегодня был как раз один из таких дней. С самого утра снег, не торопясь, падал с невидимого неба. Уборочные машины и дворники не успевали отгребать его в сторону.

Машина Гордеева оказалась в снежной ловушке, пока он беседовал в СИЗО с Варгановым. Разговор получился содержательным. После варгановских разъяснений Гордеев по-новому смотрел на заявления Морозовой и Соловьева. У него даже появились кое-какие соображения по этому поводу. Но Гордеев пока решил не сообщать о них Варганову. Сначала нужно все проверить и перепроверить.

Гордеев не стал освобождать машину из завалов и решил прогуляться до дома Олега Соловьева пешком. Благо тот жил в нескольких кварталах от СИЗО, рядом с Савеловским вокзалом.

О Соловьеве, в отличие от Морозовой, Варганов сообщил немногое. Он был коммерческим директором одного из ликеро-водочных заводов. Перспективный молодой бизнесмен, не без таланта, берущий молодым напором и каким-то наивным нахальством, что импонировало Варганову, когда тот появился у него около месяца назад. Соловьев предложил «Росспиртпрому» поучаствовать в создании совместного с немцами предприятия. Бизнес-план и выкладки, представленные Соловьевым, заинтересовали Варганова. Он оставил их у себя и передал экспертам. Но дать ответ Соловьеву не успел – из-за начавшегося против него уголовного расследования.

Место обитания Соловьева Гордеев нашел достаточно быстро. Это был четырехэтажный дом новорусской архитектуры с эркерами и башенками. В подъезде наверняка охранник. Вон и камера наружного наблюдения над входом. Гордеев набрал номер квартиры Соловьева.

– Кто? – недовольно поинтересовался мужской голос.

– Адвокат Юрий Гордеев.

– М-м, разве мы с вами договаривались?

– Нет. Я по делу Варганова… – начал было Гордеев, но объяснить цель визита не успел.

Замок на подъездной двери щелкнул, и мужской голос произнес:

– Проходите. Второй этаж, налево, по коридору до конца…

Гордеев потянул бронированную дверь на себя. Та неожиданно легко поддалась, и он оказался в просторном холле, отделанном гранитом и мрамором. В центре был даже устроен небольшой фонтанчик, а вдоль стен стояли большие кадки с растениями. Охранник располагался рядом с лифтом. У его ног лежал огромный мастиф. Появление Гордеева насторожило пса, и тот внимательно наблюдал за маневрами непрошеного посетителя. Гордеев не спеша прошествовал мимо местных церберов к широкой лестнице и поднялся на второй этаж. На всем длинном этаже Гордеев увидел только четыре двери в квартиры.

«Ничего себе апартаменты!» Гордеев мысленно прикинул размеры жилплощади местных обитателей. Получалось весьма и весьма недурно.

Дверь в конце коридора открылась, и в проеме возник высокий, атлетически сложенный молодой мужчина лет двадцати пяти.

«Голубоглазый блондин, истинный ариец. Хоть сейчас Давида Микеланджело с него ваяй», – заметил про себя Гордеев.

– Здравствуйте.

– Это вы – адвокат? – поинтересовался Соловьев.

– Да.

Соловьев был одного с ним роста и весовой категории, но в случае схватки Гордеев на себя не поставил бы. Хотя парень вел себя как-то неуверенно, в то же время в его движениях чувствовалась скрытая энергия готового к прыжку тигра.

«Вот только тигр затравленный какой-то». От Гордеева не укрылась боязливая нерешительность хозяина.

– Вы все принесли? – сквозь зубы процедил Соловьев. Его маленькие, глубоко, посаженные глазки просто-таки буравили Гордеева.

– А я что-то должен был принести? – удивился Гордеев.

Соловьев быстрым движением ухватил Гордеева за обшлага куртки и несильно швырнул об стену.

«Веселенькая встреча получается, сейчас пирогами кормить начнут, и не откажешься», – подумал Гордеев.

– Я сделал как договаривались. Давай сюда материалы… – Соловьев прижал Гордеева к стене и говорил ему прямо в лицо.

«А вот зубки красавчику лечить пора». Гордеева слегка замутило от несвежего дыхания парня. Резким круговым движением, как учили на тренировках, Гордеев избавился от захвата и отшвырнул Соловьева в сторону.

– А что именно вы сделали? – уточнил он.

– То есть? – не понял Соловьев.

– Я спрашиваю, – раздельно и твердо, как на допросе, повторил Гордеев, – что конкретно вы сделали?

Глаза Соловьева чуть затуманились, его лицо приняло вопросительное выражение.

– То, о чем мы договаривались. Вас ведь прислал…

Он осекся. Гордеев не стал спрашивать, кто именно его прислал, зато он быстро отреагировал:

– Значит, все выполнено точно?

– Да… – отозвался Соловьев. – Погодите-ка… Кто вас прислал ко мне?

– Варганов, – просто ответил Гордеев и полюбовался, как лицо Соловьева меняет вопросительное выражение на недоуменное, а недоуменное на просто ошарашенное.

– Кто-о?

– Варганов. Виталий Викторович, – спокойно произнес Гордеев.

– Погодите-ка. Варганов, насколько мне известно, сидит в тюрьме.

– Верно. Вы очень хорошо информированы. Я только что из СИЗО, где находится Варганов.

Соловьев по-прежнему ничего не понимал:

– Так… А зачем вы пришли?

– Понимаете, я Гордеев Юрий Петрович. Адвокат Варганова Виталия Викторовича. Вот мое удостоверение. – Гордеев протянул книжицу Соловьеву.

Соловьев машинально взял «корочки» и внимательно изучил.

– Так о чем вы договаривались и с кем? Насколько я понимаю, это касается моего клиента?..

– Нет. – Соловьев вернул удостоверение Гордееву. – Это вас не касается…

Гордееву показалось, что голос парня звучит неуверенно.

– Погодите-ка. – Гордеев понял, что разговор вот-вот будет закончен, и пытался разузнать как можно больше. – Вы сами сказали мне о каких-то договоренностях.

– Это не касается Варганова, – упрямо повторил Соловьев.

– Но я же слышал собственными ушами!

Соловьев сделал шаг к Гордееву, оттесняя его к лестнице. Гордеев оглянулся и заметил в проеме между лестницами внимательно наблюдающие за ним желтые глаза грозного мастифа.

– Вам показалось, – негромко, но убедительно произнес Соловьев.

– Никогда не страдал слуховыми галлюцинациями, – ответил Гордеев, все больше оттесняемый к лестнице.

– Рано или поздно все бывает в первый раз. А теперь – до свидания!

– Но я бы хотел задать вам несколько вопросов! – возразил Гордеев.

– Всего хорошего, – тоном, не терпящим возражений, отрезал Соловьев.

– Когда я могу снова с вами встретиться?

– Никогда.

– Позвольте, но вы же сами сказали «до свидания». Значит, это свидание когда-то должно состояться! – Гордеев очутился на лестнице.

– Пошел к гребаной матери, – прошипел потерявший терпение Соловьев. – Через минуту будешь еще здесь – познакомишься с охраной.

– Ну что ж, – Гордеев решил, что пора закругляться, – счастливо!

– И забудь сюда дорогу! – Соловьев оттолкнул Гордеева и, убедившись, что тот спускается по лестнице, повернулся и зашагал в свои хоромы.

«Отсутствие результата – тоже результат… – Уже пятнадцать минут Гордеев складной саперной лопаткой пробивал дорогу через сугроб для своей машины. Это физическое упражнение давало возможность поразмышлять над итогами встречи с Соловьевым. – А тут целые залежи результатов… Вот только с чего начать их разработку?»

Гордеев наконец проложил путь для своего авто и убрал лопату в багажник. Пока он сражался с сугробами, мотор успел разогреться. Гордеев без труда покинул снежную ловушку и попытался выехать на дорогу, до отказа забитую машинами. Выпавший снег и вечерний час пик почти парализовали движение.

«Итак, этот Соловьев сделал нечто такое, о чем с кем-то договаривался заранее, причем это касалось Варганова, – размышлял Гордеев, ожидая, когда в потоке машин появится просвет. – Судя по тому, как он изумился, узнав, кто я на самом деле, этот красавчик явно что-то темнит, и прежде всего – в тех показаниях, которые он дал следователю Злотникову. Однако, к сожалению, информации от этого визита крайне мало. Теперь вся надежда на Морозову».

Машины вереницей еле тащились перед Гордеевым, и никто из водителей не хотел пропустить его. Прождав еще несколько минут, Гордеев подал назад и поставил машину на прежнее место, между сугробов.

«Авось до утра с ней ничего не случится… И надо было столько снега перелопачивать!..» – с досадой подумал Гордеев. Он решил добираться до Морозовой на метро.

Клавдия Семеновна Морозова оказалась очень приятной женщиной. Она была невысокого роста, но передвигалась стремительно, несмотря на свою полноту и возраст.

«Мне бы такую энергию в ее годы». Гордеев наблюдал, как Клавдия Семеновна собирает на стол. Постепенно на белой крахмальной скатерти появился большой гжельский чайник, две вазочки с вареньем – клубничным и из айвы, печенье, розетки и чудесные расписные чашки.