Текст книги "Инкубатор для шпионов"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Ну это не загадка, – сказал Турецкий. – Девочка в лагере для слепых.

– В лагере для слепых?! – едва ли не хором сказали частные сыщики.

– Да что же она там может делать? – не поверил Денис.

– Думаю, просто отдыхает от нас всех. И лечится – она простудилась. А заодно, может быть, и прячется. У этой девочки феноменальная интуиция. И еще отменная тактика. Она прячется рядом с теми, кто ее ищет.

– Почему вы решили, что Женя простудилась? – наседал Денис.

– Да потому что Либин для нее лекарства покупал – ты же сам сказал. Он-то точно не похож на человека, который может простудиться. А кроме того, Женя кашляла, когда со мной разговаривала. А это было относительно недавно, если ты помнишь.

– Если вы правы, то это гениально, – признал Денис. – Потому что очень просто. Тогда поехали?

Турецкий поднялся:

– Если ты все рассказал…

– Не все. По дороге закончу.

– А вот у меня есть вопрос, – сказал Филя Агеев, усаживаясь в хорошо знакомый Турецкому джип. – Обладатели каких машин чаще занимаются сексом?

Филя был страстный автомобилист, еще в МУРе специализировавшийся на автоугонщиках и разнообразном криминале, связанном с автотранспортом, а теперь, на частной службе, всемерно развивал свои знания.

– Иди к черту, – сказал Денис.

– Ответ неправильный. На самом деле я проводил социологический опрос среди наших клиентов…

– Филя, лучше проверь запаску!

Глава пятнадцатая

По дороге Денис продолжал рассказывать, что еще удалось узнать о «Гамме».

– Вкусненькое я припас на десерт. Однажды,

Александр Борисович, они почти организовали переворот в южной союзной республике.

Турецкий в этот момент собирался стряхнуть пепел за окно, но джип скакнул, и получилось – себе на джинсы.

– Ты шутишь?

– За что купил. То есть нет, конечно, это Макс «купил» – нарыл в фээсбэшном архиве.

– Ничего нет святого для твоего Макса, – ухмыльнулся Турецкий.

– Рассказывать или нет?

– Он еще спрашивает! Немедленно рассказывай.

– Первые учения «Гаммы» проводились так. Диверсионные группы забрасывались на «вражескую» территорию. Маскировались и легендировались. В свою очередь, «противник» не знал об их существовании. Местные органы КГБ, МВД в курс дела не ставились.

– Разве по логике вещей, насколько я понимаю, им не предписывали из Центра – найти и обезвредить «диверсантов»?

– Сейчас все поймете. В восемьдесят девятом году «Гамма» должна была дезорганизовать службу «противника», в роли которого выстурал КГБ Грузии. В республике высадилось несколько групп, у каждой из которых была своя задача. Одни, например, должны были захватить важнейшего, так сказать, секретоносителя – начальника отдела кадров КГБ. Первоначально его собирались брать дома. Проникли в квартиру – под видом жэковских сантехников, но неудачно, дома не застали. Тогда поступили по-другому – взяли его в подъезде. Лампочки в подъезде были выкручены, и он не успел ничего даже понять. Вошел в свой дом, и все – локализованная охрана осталась снаружи. Укол сильного снотворного и – на самолете в Москву. То же самое хотели проделать и с председателем грузинского КГБ, но все-таки не рискнули – мог выйти большой скандал.

– Стоп-стоп, – прервал Турецкий. – Как это понять? Они что же, такие учения по собственной инициативе проводили? Без санкций руководства?!

– Ну да, в том-то все й дело, – подтвердил Денис.

– Рехнуться можно… Ладно, и что они сделали с шефом грузинских комитетчиков?

Денис ухмыльнулся:

– Сфотографировали его в оптическом прицеле винтовки, а потом показали: смотрите, вы были на волосок от гибели.

– Остроумно. Грузины, надо думать, были в шоке.

– Да они вообще ничего заметить не успели, в том-то и дело! Начальника отдела кадров в тот же день вернули назад, да еще с лишней орденской планкой. Это все была затея Лукьянова, а Баринов – тот самый дед, про которого дядя Слава рассказывал, – ничего не знал, оказывается. Он пришел в бешенство и подготовил для председателя КГБ докладную записку, в которой предлагал немедленно «Гамму» расформировать, пока она больших глупостей не натворила. Основной тезис был следующий: это спецподразделение оказалось сконструировано таким образом, что не воспринимает никаких приказов извне, и когда-нибудь этот спрут сожрет и сам КГБ. В принципе он был не так уж и не прав. Ну а Лукьянов, конечно, подготовил свою записку, совершенно отличную. Тут они и разошлись как в море корабли. Может быть, идея была и неплоха, но… как известно, революцию начинают идеалисты, а заканчивают подлецы, которые этих идеалистов истребляют.

– Результат нам известен, – кивнул Турецкий. – Баринова разжаловали и отправили на покой. «Гамма» осталась и мутировала. Что еще ты выяснил?

– Я для вас, Сан Борисыч, передачку записал. Точнее, мне эту запись достали на телевидении, потому что, насколько я понял, в эфир она все-таки не пойдет.

– Какую передачку?

– Сейчас увидите. Коля, будь другом, организуй просмотр. – Денис остановил машину, и Турецкий поменялся местами со Щербаком – пересел на заднее сиденье, а спереди Денис установил небольшую «видеодвойку».

«У нас в гостях кандидат политических и доктор психологических наук Арнольд Сергеевич Лукьянов…»

– Оп-па, – сказал Турецкий. – Так он у нас большой ученый, оказывается?

– Чего-то там членкор, – кивнул Денис. – Да вы смотрите дальше. Сейчас такие перлы пойдут…

«Ведущий.Арнольд Сергеевич, что вы думаете о сегодняшнем терроризме в стране? Сможем ли мы привыкнуть к нему, как к повседневному явлению нашей жизни?

Лукьянов.К террору привыкнуть невозможно. Не дай бог, пройдет очередная серия терактов, и снова страна погрузится в ощущение полной беззащитности.

Ведущий.Любое экстраординарное событие высвечивает людей, как рентген. Что в нашем обществе проявили ужасные события последнего времени?

Лукьянов.Две сильнейшие психологические тенденции в сознании наших людей. Первая – паразитизм. Вторая – инфантилизм. С одной стороны, крик «почему нас не защитили?!», а с другой – какая-то дикая эйфория, пир во время чумы – живем один раз. Обе эти тенденции связаны. Мы привыкли к роли маленьких детей, у которых есть сильный папа. Эти тенденции хороши в условиях стабильного общества. Но в кризисном они мешают движению вперед. Трагедия заключается в том, что люди оказываются катастрофически не готовы к террору, который в кризисном обществе неизбежен.

Ведущий.А разве к терактам должно готовиться общество? Для этого есть спецслужбы, ФСБ, разведка…

Лукьянов.Нет таких спецслужб, которые могли бы гарантированно предотвращать все подобные ситуации. И никогда не будет. Один из атавизмов прошлого – это вера во всесилие спецслужб. КГБ давным-давно нет, а мы все стонем: где он, всесильный комитет? Да, тоталитарный режим в состоянии справиться с террором. Режим Муссолини всерьез прищемил итальянскую мафию, при Гитлере почти не было уголовной преступности, да и при Сталине тоже было относительно спокойно. То общество антикризисно, и спецслужбы технически могут отследить «возмущающие» моменты. Плюс система доносительства или бдительности – лучше назовем ее так.

Ведущий.Почему лучше?

Лукьянов.Потому что сейчас она будет возникать и у нас, и мы будем искать хорошее цивилизованное, необидное слово, чтобы ее обозначить. Потому что она нужна.

Ведущий.То есть мы что же, будем призывать: граждане, стучите друг на друга?!

Лукьянов.Да вся Европа давно так живет! Не говоря уж об Америке. Попробуйте там забить гвоздь в стену после одиннадцати вечера. Через пять минут вам в дверь позвонит полицейский, которому сообщат соседи… Система полного контроля друг за другом!

Ведущий.Послушайте, но ведь это совершенно изменит настроение в обществе – все станут бояться всех, шарахаться от малейшего шороха!

Лукьянов.Мы и так живем в условиях войны, значит, так и должно быть. А мы абсолютно расслаблены, привыкли, что у нас безопасные города, молодняк гуляет ночи напролет.

Ведущий.Значит, надо постоянно ждать новых терактов?

Лукьянов.Террор – это оружие слабых, притесняемых сильными. Пока есть насилие, будет существовать и ответ на него. Насилие неистребимо, поэтому террор вечен. Это всего лишь инструмент.

Ведущий.Так что же, покончить с террором невозможно?

Лукьянов.Нет, но можно его минимизировать, то есть довести до приемлемого уровня…»

На этом запись прекращалась.

– Что скажете, Сан Борисыч? – спросил Денис. – Довести до приемлемого уровня! Приемлемого для кого? Для его «Г аммы»? И кто будет доводить?

– Доктор наук, мать его! – взорвался Турецкий. – Да его надо в клетку посадить, а ключи отдать мне! Он же и есть главный террорист – с этой своей поганой стукаческой философией!

– Лучше мне ключи, – подал голос Щербак. – Я их быстрее потеряю.

Оставшуюся часть пути проехали в молчании.

Возможно, неправильно было представлять себе сотрудников «Гаммы» исключительно диверсантами и боевиками, возможно, каждый боец группы владел двумя-тремя иностранными языками, возможно, они знали высшую математику, «Критику чистого разума» Канта и могли собрать радиоприемник из древесной коры. Возможно, каждый день с утра они повторяют десять заповедей.

Все возможно. Но сейчас все это было неважно – Турецкий видел в этих людях безупречные машины для убийства, и с этим надо было немедленно что-то делать.

В детском лагере Жени Земляникиной не оказалось.

Турецкий, еще недавно убежденный в собственной интуиции, да что там интуиции – правоте, старался не смотреть на оперативников «Глории». Ему было неловко, стыдно, хотя он не понимал, где просчитался.

Филя со Щербаком обыскали все, что только можно. Денис поступил проще. Нашел в отдельной палатке двух зрячих вожатых разного пола и показал им фотографию Жени. Вожатые ее сразу же узнали. Девушка – ей было не больше двадцати – ничего не говорила, стояла, зевала, поплотнее запахивала на высокой груди незастегнутую кофту. А ее приятель – он выглядел чуть постарше – подтвердил:

– Это девчонка, которая помогала Димке Либину компьютеры настраивать. Да, она была здесь…

– Ага, – сказал Турецкий.

– Но ее мама забрала. М-мм… Позавчера.

– Как – мама?! – оторопел Денис. – Какая мама? Опишите, как это было!

– Ну как было, – сказал вожатый, глядя, как его подруга возвращается в палатку, и зевнул. – Она приехала вечером, когда все уже спали. Женя тоже. Она, по-моему, даже и не проснулась. Мама кое-как дотащила ее до машины и увезла. Ну ладно, спать очень хочется, мы пойдем, о'кей?

– Мама, значит? А как выглядела эта мама?

– Да как мамы выглядят? – Вожатый все оглядывался на палатку. – Нормальная такая мама, ноги, задница, все при ней.

– Это Бондарева, – шепнул Денису Турецкий. – Поехали к этой базе.

– Еще один вопрос, – попросил Денис. – Значит, у вас тут не только слепые дети?

– Не только. Кому нравится со слепыми общаться – тоже сюда приезжают.

– И много таких?

Вожатый задумался.

– Пожалуй что, нет. Вот Женя была.

– Ладно, а взрослые зрячие помимо вас приезжают?

– А как же! Спонсоры – регулярно, с детишками занимаются. Иностранным языкам учат, еще какой-то фигне… да я не вникал. Стипендию их родителям выплачивают. Хорошие люди. Ну что, я пошел?

– Самый последний вопрос. – Денис сунул в руку вожатому десятидолларовую купюру, и тот притормозил. – Вы зарплату где получаете? Здесь? – Он неопределенно махнул рукой, хотя это был не самый удачный жест – вокруг был лес.

– В Москве, конечно, у спонсоров.

– А как называются ваши загадочные спонсоры?

– Ничего загадочного. Торгово-посредническая фирма «Илиада».

То, что увидел Турецкий, было больше похоже на солидный подмосковный пансионат советских времен, чем на базу секретного подразделения. Асфальтовые дорожки, аккуратно подстриженные газоны, цветущие клумбы. Двухэтажные корпуса… На первый взгляд тут не было ничего сверхъестественного, необычного, разве что с десяток одинаковых ангаров. Попади сюда человек несведущий, подумал Турецкий, он вряд ли поймет, где находится. И тем не менее именно здесь, в тридцати километрах от Кольцевой автодороги, находится секретная база подразделения «Гамма» КГБ СССР. Несуществующего подразделения, несуществующего ведомства, несуществующей страны!

Словно для наглядного доказательства этих мыслей, из ангара появились три человека. Двое молодых, раздетых до пояса, и один пожилой, в костюме. Один из оголенных стал у дерева, второй отошел на расстояние метров в десять и стал с немыслимой скоростью кидать ножи, которые вытаскивал из-за пояса. Ножи втыкались в дерево аккуратно вокруг головы его напарника. Пожилой наблюдал, что-то записывал.

Денис с Турецким оставили джип и Филю со Щербаком в чаще, в нескольких сотнях метров от забора, а сами подобрались поближе и влезли на широкий раскидистый дуб. Турецкий внимательно рассматривал территорию в бинокль ночного видения, которым его снабдил Грязнов-младший.

Территория за забором была что надо. Турецкий подумал, что здесь можно жить десятилетиями и плодить новые поколения спецагентов… Десятки гектаров. Наверно, тренировочные залы, бассейн, столовая, медсанчасть, черт его знает еще что. И если он правильно рассмотрел очертания – небольшая электростанция.

– Все бесполезно, – покачал головой Денис. —

Тут можно полк спрятать, не то что маленькую девочку. Ни хрена у нас не выйдет.

– Во-первых, не факт, что девочка здесь… – пробормотал Турецкий, слезая с дерева. – А во-вторых, что говорит твой дзен-буддизм о такой сложной ситуации?

Денис увлекался всякими восточным премудростями, ездил в Индию, торчал там в каком-то монастыре – это Турецкий помнил и спросил сейчас просто так, чтобы снять напряжение, переключить Дениса на привычный для него лад.

– В дзен вообще нет сложностей. Дзен направлен к постижению сути вещей, – машинально ответил Денис, спускаясь с дерева вслед за Турецким.

– Как это понять?

– Элементарно. Нет церемоний, нет поучений: восприятие дзен исключительно личностно. Самосовершенствование не предполагает изменения поведения, но ведет к осознанию природы обычной жизни. Но сейчас с осознанием природы обычной жизни у нас проблема… много противников.

– Да, кажется, немало, – подтвердил Турецкий, которого, казалось, это ничуть не смущает.

– Я не то имел в виду, Сан Борисыч. Есть такая стратегия сражения у самураев, называется «Много противников».

– То есть?

– Смысл в том, чтобы гонять врагов из стороны в сторону, даже если они нападают со всех четырех сторон. Наблюдай за последовательностью, в которой они нападают, и встречай сначала тех, что нападают первыми. Широко води глазами вокруг, тщательно изучай порядок нападения, руби попеременно левой и правой руками.

– Любопытно, – процедил Турецкий, не отрываясь от бинокля. – И что со всем этим делать нормальному мужику?

– Как что? Все уже распланировано. Существуют четыре Пути, по которым мужчины идут в своей жизни. Первый из них – Путь Земледельца. Используя сельскохозяйственные инструменты, человек выращивает злаки и овощи, сообразуясь со сменой времен года. Второй Путь – Путь Торговца. Изготовитель вин добывает из ягод и фруктов необходимые ингредиенты и, смешивая их, поддерживает свое существование. Он живет, продавая плоды своего труда и получая выгоду. Третьим Путем идет благородный воин, несущий свое вооружение. Путь Воина – овладение достоинствами своего оружия. Ну а Четвертый Путь – Путь Художника, или Путь Плотника. Плотник должен стать искусным в обращении со своими инструментами, он намечает план строения с выверенными пропорциями, а затем исполняет работу, сообразуясь с замыслом. Так Плотник проходит по жизни… Злаки, ягоды, плотницкие инструменты – это, разумеется, метафора, фигура речи, так сказать…

– Я понял.

– Тогда что делать-то будем, Сан Борисыч? – Денис вопросительно посмотрел на Турецкого.

– Пойдем Путем Плотника. Потом – Путем Торговца. А потом, Бог даст (то есть Будда, конечно) вообще домой поедем.

– То есть как это? – округлил глаза Денис. – Все так просто? А ниндзя за забором, они что же, нас не остановят?

– Они нам не нужны. Для начала позвони Максу.

– Зачем?

– Спроси у него, что у нас есть на госпожу Бондареву Майю Юрьевну.

– Я и так все помню. Тридцать шесть лет, не замужем…

– Нет, не то, – передумал Турецкий. – Ее недвижимость вся проверена и перепроверена. Пусть Макс выяснит, есть ли у Земляникиных в Подмосковье какая-нибудь недвижимость, дача, любой сарай. Если в этих краях, то у нас появится шанс.

– Почему дача должна быть в этих краях?

– Я не говорю – должна, я говорю – может быть.

Денис покачал головой, но спорить не стал. Вынул телефон, но отчего-то прием был неважный, и Денис углубился подальше в лес, пытаясь поймать сеть.

Через несколько секунд рядом с Турецким послышались шорох веток, и знакомый голос произнес:

– С чем же вас можно поздравить?

– Давно не виделись, Валентин Семенович, – проскрипел Турецкий. – Я не сомневался, что вы появитесь. Хотя все равно не понимаю, зачем вы здесь?

– Помочь вам распутать последний узелок.

– Женя?

– Девочку вы найдете без моей помощи, вы на правильном пути, только надо поторопиться. Я хотел вам сообщить в приватном порядке, что Клементьева убрал тоже я. А вы о нем, бедолаге, небось и думать забыли.

– И вы спокойно вот мне об этом заявляете?!

– А что вы можете сделать? – удивился Стасов. – И потом, вы в отставке. Проявляете частную инициативу. Как и я.

– Но зачем же вы тогда звонили ему?

– Баловался. Отвлекал от себя внимание. Мне нужен был простор для маневра.

– Да уж, маневры у вас вышли что надо! И все-таки я вам не верю, Стасов! Как вы могли его убить? Он был в бассейне, рядом с охранниками, ни с кем не контактировал, и вообще…

– Помните бумажки, которые вам подбрасывала одна шустрая девочка?

– Торсионное излучение?

Стасов спокойно молчал и улыбался.

Турецкий чувствовал силу этого странного человека.

– Хорошо, допустим, но, черт возьми, почему?!

– Как – почему? Разве вы не понимаете, что Клементьев был ставленником «Гаммы» и своего положения добился благодаря лоббированию Мелешко?

– Да что вы тут городите?! – удивился Турецкий. – Зачем это им нужно было – лезть в правительство? Ведь они столько времени оставались в тени и, кажется, отлично там себя чувствовали!

– Ошибаетесь. Минюст – довольно лакомый кусок. Самое удобное на сегодняшний день силовое ведомство, состоит из Федеральной службы исполнения наказаний и Федеральной службы судебных приставов. Вы представляете себе, какой реальной властью обладают эти люди? Их власть начинается сразу после решения судов и простирается вплоть до могильной плиты, то есть на всю оставшуюся жизнь человека. А «Гамма» ведь, по сути, и есть такое подразделение, наблюдающее за теми, кто проштрафился или вот-вот готов это сделать. Только не с точки зрения государства и закона, а с точки зрения конкретных людей, «Гамму» возглавляющих. А тут свой человек во главе такой государственной структуры – лучшего и желать не надо. Улавливаете наконец, почему я пытался вмешаться?

– Я понимаю ваши мотивы, Валентин Семенович, – сказал Турецкий, – и где-то даже сочувствую вам. Как вы там говорили? Если в тебе постоянно видят только врага, то возникает желание действительно им стать, кажется, так, да? Но я больше ничего не могу для вас сделать. Я пока еще безработный. Но это, видимо, продлится недолго. И если я вас поймаю, а рано или поздно это все же случится, я вас сдам. Мой долг – останавливать таких, как вы. А это будет означать ваш конец. Вас уничтожат. Поэтому лучше просто исчезните.

И тут Турецкий первый раз увидел, как Стасов выходит из себя. Его подбородок дрогнул, а брови взметнулись вверх.

– Послушай, умник, я тоже всю жизнь служу своей стране! Помнишь бумагу, которую я отправил в Минздрав?

– Что-то о волшебной силе мата? Кажется, вы там сообщали, что необходимо основать какой-то «Центр экологического выживания и безопасности».

– Вот-вот! Это не пустые слова. Я – тот самый человек… – Он хотел сказать что-то еще, потом передумал и махнул рукой.

– А что за люди там? – Турецкий кивнул в сторону базы «Гаммы».

– Как вам сказать… Конечно, они не Джеймсы Бонды и не терминаторы. Простые, из плоти и крови человеки. И тем не менее едва ли есть еще профессионалы такого класса. Программа оперативного обучения совершенно уникальна – я-то знаю об этом не понаслышке. Всего сотрудникам преподают два десятка боевых дисциплин. Например: как изготавливать и снимать взрывные устройства, как водить БТР и самолет, как проникать в закрытые объекты. То есть это означает, что азы знают все. А дальше каждый определяется сам – к чему больше лежит душа и тело. В общем, не лезьте вы туда, Александр Борисович, даже не пытайтесь их оттуда выкурить, иначе будет совершенный ад.

Турецкий о чем-то задумался.

– Не выкуривать, говорите?

Фигура Стасова уже растворялась в сумерках.

– Стойте, – закричал Турецкий и в несколько прыжков догнал его.

– Ну что еще?

– Валентин… Эта девушка, сестра Венглинского… Она ведь, кажется, любит вас…

Стасов помолчал.

– Нет, слишком опасно. Моя жизнь ей не подходит.

И они разошлись.

– Победителей действительно не судят? – пробормотал Турецкий. – Посмотрим…

Через несколько минут к нему подошел Денис.

– Вы с кем-то разговаривали или мне показалось?

– Кто тут может быть, кроме нас с тобой и этих типов за забором. Скажи, Денис, ты знаешь, почему победителей не судят? – спросил Турецкий. – Потому что их нет.

– Ну-у, – протянул Грязнов-младший, – у вас вдруг образовался какой-то мрачный взгляд на вещи, Сан Борисыч. Я бы сказал по-другому. Победителей не судят, но… осуждают.

– Тоже неплохо. Спасибо на добром слове.

– Чего там, – хохотнул Денис, – для вас у меня всегда льготный тариф, сами знаете.

– Ты с Максом переговорил?

Денис кивнул.

– Ну а вы чем похвастаетесь?

– Я знаю, что нам нужно. Хороший пожар.

– Чтобы выкурить их оттуда? Сан Борисыч, это наивно, не ожидал от вас.

– Наоборот, чтобы заставить их залечь в нору. Чтобы они думали так, как ты: будто их собираются выкуривать. А мы тем временем вызовем сюда вертолеты.

– А где мы их возьмем?!

– У меня есть один знакомый, он одолжит, – заверил Турецкий. – А пока что скажи: сколько у нас бензина, чтобы на все хватило? Щербак с Филиппом пусть останутся здесь. Надо же кому-то пожар организовать и проследить, чтобы все было как положено.

– Вообще-то они мои подчиненные. – Денис нахмурился, но на самом деле оттого, что не понимал логику Турецкого.

– Отлично, вот и скомандуй им.

Тут отзвонил Макс. У господина Земляникина действительно есть домик – в деревне Смальцево, в двадцати пяти километрах севернее детского лагеря.

– Поехали, – сказал Турецкий.

– Сан Борисыч, – возмутился Денис, – за кого вы меня держите? Земляникин в Москве! И сын его – тоже там.

– Денис, на этой даче сидит не Земляникин, а друг его семьи.

Рассветало. Всю дорогу даже на джипе преодолеть не удалось. Машину снова пришлось оставить.

Смальцево оказалось больше похоже на железнодорожную станцию, и то заброшенную. Единственно, что как-то оживляло картину, – по железной дороге взад-вперед носилась кучка чумазых пацаненков. А так – разруха была полная. Турецкий с Денисом пересекли ржавый железнодорожный переезд – сомнительно, чтобы здесь ходили поезда. Дети перестали бегать по путям, собрались на соседнем дворе и наблюдали за ними. Денис посмотрел на них, нахмурился.

– Не знаю, – сказал он. – Что-то это ни на что не похоже… Разве может она тут жить? Такая столичная тетка, рафинированная…

Дети услышали его слова и тоже насупились.

– Ничего, скоро узнаем, – пообещал Турецкий, – тут не нужно много времени. Она же переводчик, творческий человек, может, ей тут работается хорошо…

По пустырю, заваленному керосиновыми баками и консервными банками, они пробирались к ветхой веранде. Перед спущенными жалюзи на ближнем окне колыхалась прозрачная клеенка.

– Кажется, нам сюда, – сказал Денис, кивая на жалюзи.

Они осторожно поднялись по ступенькам. Турецкий отвернул назад закатанные рукава пиджака и постучался. Ответа не было.

– Ну вот, – уныло прокомментировал Денис. – Вы все надеетесь, что она тут живет?

– Это твоя информация, – напомнил Турецкий. – И потом, кто-то там есть. – Он приник ухом к двери. – Я уверен.

Он снова постучал, и они уловили шуршание платья и легкие шаги за дверью.

– Отойди за угол, – сказал Турецкий, – дашь мне знать, если это она.

Дверь отворилась, и из нее выглянула высокая стройная женщина, на вид лет тридцати пяти. Турецкому показалось, что за долю минуты, пока открывалась дверь, женщина преобразилась, спрятав лицо под маской тупости и скудоумия, – ее глаза как будто помутнели, подбородок отвис, черты расплылись. Когда дверь только отошла от косяка и женщина кинула на них первый взгляд, он заметил, что ее светлые глаза сверкнули злостью и умом. Теперь же она стояла на пороге, бессмысленно мигая.

– Здесь Земляникины живут, – бодро и утвердительно сказал Турецкий. – Мы насчет досрочных выборов губернатора Московской области… так вы Земляникина? Будете голосовать?

– Нет, – сказала она.

– Что – нет?

– Не Земляникина.

– А они дома?

– Нету никого. – Еще немного подумала и повторила боле уверенно: – Никого нету.

– Как вы думаете, когда мы сможем кого-нибудь застать?

.– Не скажу вам, – ответила женщина. – Не знаю.

– Но она же здесь проживает?

– Скорее нет, чем да.

Турецкий пытался уловить, что показывает Денис, но, как назло, встававшее с той стороны солнце слепило глаза.

– Чертовщина какая-то, – бормотал Турецкий. – У меня все указано совершенно точно… – Он положил на согнутое колено папку и стал в ней нервно рыться. – У меня есть карта. У меня должна быть карта. Ее выдают вместе с маршрутом… Где же она?

Женщина вздохнула:

– Ладно, давайте, где там у вас расписаться? Я их домработница, за порядком тут смотрю.

– Чем докажете? – грубовато спросил Турецкий. – Только что же говорили, будто ничего такого не знаете?

– Сейчас. – Женщина пошла внутрь дома, очевидно за документами. А может, за пистолетом, подумал Турецкий, когда подбежавший Денис кивнул: «Она!»

Бондарева отсутствовала пару минут. За это время Турецкий успел проникнуть в дом, оставив Дениса разбираться с «домработницей». Взлетел на чердак, потом обследовал комнаты. Никого тут больше не было. А впрочем… В деревенских домах часто бывают знатные погреба. Когда он отодвигал стол на кухне, а потом половичок, с порога раздались крики:

– А где этот второй… Ах вы, мерзавцы!

Турецкий крикнул:

– Денис, придержи ее пока!

– Стараюсь… – пропыхтел Денис. – Царапается, стерва…

И тут же снизу, из подвала, застучали.

– Кто там? – спросил Турецкий.

– Откройте, пожалуйста, тут крыса! – раздался девичий голос.

– Женя?

– Да… А вы кто?

Турецкий открыл погреб, посветил фонариком – вниз вела двухметровая лесенка, возле которой стояла девушка-подросток. Он помог ей выбраться. Это была действительно она – похудела, побледнела, глаза стали еще больше, но в остальном как будто цела.

– Турецкий?! – сказала Женя безо всякого восхищения. – Долго же я вас ждала.

Александр Борисович немного растерялся.

– Не укусила тебя крыса? – сказал он.

– С чего это вдруг?

– Ну ты же только что кричала про нее.

– Я кричала, потому что ей надо дать что-то поесть. Там, в погребе, совершенно пусто.

– Ах вот оно что…

На кухню пришел Денис, вытирая кровь с расцарапанного лба.

– Ну и дамочка, – сказал он. – Годзилла какая-то… Еле связал. Лежит, слюной брызжет. Она у нее не ядовитая? Привет, Женя.

– Привет. А вы кто такой?

– Личный водитель твоего спасителя.

– Значит, мой спаситель тоже! – Женя звонко расцеловала его в обе щеки.

И Денис, этот матерый ловелас, неожиданно смутился. Сменил тему:

– Сан Борисыч, а что это за досрочные выборы губернатора?

– А я почем знаю? – удивился Турецкий.

Спустя два с лишним часа Турецкий, Денис и Женя, завернутая в одеяло, ехали в джипе в Москву. Филя со Щербаком остались посмотреть на осаду «Гаммы», не могли упустить такой случай. Под их же попечение Турецкий сдал Бондареву – ее должны были забрать люди из ФСБ, об этом уже было договорено.

Турецкий узнал от Жени, что Бондарева, чтобы забрать ее из лагеря, усыпила ее какой-то марлевой повязкой, наверно хлороформом, и дал себе слово не утомлять девочку вопросами – выглядела она и в самом деле неважно, кажется, у нее была температура. А может, просто здорово устала от той нешуточной игры, которую вольно или невольно затеяла. В общем,

Александр Борисович решил всю дорогу шутить и говорить о всякой ерунде. Но, конечно, не удержался.

– Эти отрывки научных текстов, которые ты мне передавала. Откуда они брались?

– Я не могу сказать.

– То есть как это не можешь? – Турецкий засмеялся. – Ты что, глубоко законспирированный агент?

– Дело не во мне. Есть один человек…

– Я знаю, о ком ты говоришь, – перебил Турецкий. – Высокий мужчина сорока лет с пронизывающим взглядом, так? В своем дневнике ты его называешь «Дядя Валя Стасов».

Она кивнула.

– Он передавал их тебе? Частями?

– Ну да. – Она вздохнула с облегчением, из-за того что не пришлось ничего выдумывать. – А я просто должна была переписать бумажки своим почерком, а оригиналы сжечь. Но я их просто рвала на мелкие клочки, это же ничего?

– Женя, но скажи наконец, отчего ты так странно передавала эти конверты? Придумала драку какую-то…

– Я просто хотела, чтобы вы не сразу догадались. Я же не знала, что меня саму украдут. А Димка еще и не такие фокусы может устроить! Я, правда, сперва хотела Юрку Ковальчука попросить, но мы с ним поссорились. Из-за… – Она посмотрела искоса на Турецкого. – Неважно, в общем.

Турецкий вспомнил: они поссорились из-за бинокля, который ему не понравился. И в результате он снова обратил свое внимание на Нинку.

И еще он вспомнил, как гадал, почему девчонка передает ему конверт таким хитроумным способом, и придумывал объяснение одно сложнее другого. А все было проще простого! Ребята выпендривались и развлекались. Он не догадался сделать скидку на их возраст.

– Женя, – сказал Турецкий, – будет лучше, если я скажу сейчас. Насчет твоей мамы…

– Я все знаю насчет своей мамы, – быстро сказала Женя. – А про уфологов я насочиняла – ни к кому я не обращалась, я вообще в зелененьких человечков не верю. Инопланетяне – они же наверняка такие, как мы с вами. И так понятно.

Денис фыркнул, а Турецкий растерянно захлопал глазами.

– Но если бы я стала вам рассказывать про шпионов-сектантов, вы бы мне поверили? Я и сама не сразу поверила… Мне надо было как-то вас втравить в это. Вот я и придумала себе историю… Вы не сердитесь?

– Ну и лиса, – поразился Турецкий. – Ладно, ну а что от тебя хотела Бондарева? Зачем в погреб засадила?

– Тетя Майя-то? – очень по-домашнему отреагировала Женя. – Чтобы я сказала ей, где взяла эти самые листочки, которые вам передавала. Так получилось, что она увидела у меня оригинал до того, как я успела его порвать.