Текст книги "Инкубатор для шпионов"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Куда же мы поедем?

– Александр Борисович, отдайте, пожалуйста, оружие и телефон.

Эти ребята определенно о нем многое знали.

– Я не беру с собой оружие, когда выношу мусор.

– Отдайте, что носите.

– Да вы кто вообще такие?!

Вместо ответа блондин, который стоял выше, протянул открытую «корочку», в которой было указано, что он сотрудник службы безопасности Президента Российской Федерации.

– Тут темно, – сказал Турецкий. – Откуда я знаю, что это не фальшивка?

Блондин улыбнулся:

– Я вам скажу пароль.

– Что еще за бред?! – возмутился Турецкий.

– Человеку, который послал нас за вами, вы оказали услугу личного характера.

– То есть?

– Однажды вы нашли его собаку.

Возможно, со стороны это и звучало полным бредом, но только не для Турецкого. Эти слова и в самом деле дорогого стоили. О пропавшей, а потом нашедшейся собаке (она едва не оказалась на борту самолета, потерпевшего аварию) знали три человека: Турецкий, Меркулов и, собственно, хозяин пса – Президент Российской Федерации. Вышло так, что Турецкий искал собаку, а нашел террористическую группу, пытавшуюся завладеть бактериологическим оружием.

Значит, если эти парни не те, за кого себя выдают, то это значит, что проболтался стаффордширский терьер, потому что Меркулов этого сделать не мог, а Турецкий тоже никому не рассказывал.

Он невесело вздохнул и сказал:

– Мне надо переодеться…

– В этом как раз нет необходимости. Не будем терять времени, Александр Борисович, нам приказано доставить вас немедленно.

– Я что же, так и поеду?! – раздраженно осведомился Турецкий. Он был в футболке испанской «Валенсии» и застиранных джинсах.

Но именно так и произошло – вернуться домой Турецкому не дали.

Спустились на первый этаж, вышли из подъезда, перед которым стояли два «мерседеса». Турецкий с блондином сели в первую машину, брюнет – во вторую. Через три-четыре минуты, подъехали к метро «Фрунзенская», точнее, к Дворцу молодежи. Там Турецкого пересадили в огромный бронированный джип, он даже затруднился определить марку.

Глава девятая

Президент сказал без обиняков:

– Александр Борисович, мне снова нужны ваши услуги.

Турецкий не стал извиняться за свою футболку и тоже не стал ходить вокруг да около.

– Есть очень странное дело, которое я курирую. Мы ищем одного загадочного человека, который, не исключено, просто сумасшедший. Но ему в руки каким-то образом попали довольно важные секреты.

Президент неожиданно напрягся.

– Как его зовут?

– Валентин Стасов.

Президент вздохнул с явным облегчением.

– Не знаю, о чем вы, да и неважно. Дело в том, – сказал он, – что я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Мне тоже необходимо срочно найти одного человека, который владеет некоторыми государственными секретами. Но он непостижимым образом исчез. И что довольно неприятно – моя служба безопасности оказалась бессильна.

– А ФСБ?

– Я не хочу поручать им это. На то есть причины – Мелешко в этом ведомстве недолюбливали… Ну что вы кривитесь, Александр Борисович? Я же помню, вы всегда тяготели к более оперативной работе, нежели та, которую выполняет классический следователь. Наточите свой клинок, в конце концов!

Турецкий ухмыльнулся:

– Некий человек увидел в лесу дровосека, с большим трудом пилившего дерево совершенно тупой пилой. Человек спросил его: «Уважаемый, почему бы вам не наточить свою пилу?» «У меня нет времени точить пилу, – сказал дровосек, – я должен пилить!»

– Я понял вас, – сказал президент. – Сделаем так. Вы сосредоточите свои усилия на поисках моего помощника, а об остальном не думайте.

– Вашего помощника? – удивился Турецкий.

– Ну… Сейчас он не мой помощник, а раньше им был.

– Мелешко? – уточнил Турецкий.

Президент посерел на глазах. Потянулся к бокалу с минеральной водой. Передумал. Спросил:

– Откуда утечка?

– Никакой утечки. Мелешко – брат того самого человека, о котором я вам говорил. Двоюродный. К его поискам он тоже проявлял интерес.

– Вот как… Расскажите мне об этом подробней.

– К сожалению, я мало что могу рассказать. На Стасова обратили внимание в связи с телефонными хулиганствами: он звонил в Генпрокуратуру и в МВД, причем министру внутренних дел умудрился позвонить лично по прямому телефону.

– Лихо, – оценил президент.

– Вот именно. Только хулиганством и тем более терроризмом это назвать едва ли можно, потому что этот Стасов, с одной стороны, не преследовал открыто никаких личных целей, с другой стороны, как будто пытался предупредить о каких-то вещах. Но делал он это так, что понять было мудрено.

– Вы сказали: делал?

– Да, он больше не звонит, и найти его никак не удается. А кое-какие из его заявлений тем временем…

– Что, сбываются?

– Н-не совсем, но…

– Ладно, Александр Борисович, значит, вам тем более с руки заниматься Мелешко. Найдите мне его во что бы то ни стало и как можно скорее. Постарайтесь.

Турецкий кивнул, хотя, конечно, это был прямой приказ.

– В Генпрокуратуре, Александр Борисович, ничего рассказывать не надо. Используйте собственные неформальные методы работы. Я знаю, у вас их всегда в избытке. Разумеется, вашему начальству будет сообщено, что вы откомандированы на какое-то время. На какое – зависит от вас. Понимаете меня, Александр Борисович?

Турецкий сдержанно кивнул, хотя все это ему не слишком нравилось. Но выбирать не приходилось. Государева служба, туды ее в качель.

– Любую помощь, техническую поддержку, какая только возможна, если она вам потребуется, вы получите.

Турецкий вспомнил свои недавние рефлексии по поводу другого остроумного высказывания – грязновского: цель не должна оправдывать средства, но окупать их она обязана. Вот уж теперь, значит, колебаться точно не придется.

И все-таки он осторожно сказал:

– Видите ли, тут достаточно тонкая ситуация. Пропал ваш сотрудник. По-видимому, очень ценный для вас. Как же я могу в его поисках пользоваться помощью других ваших сотрудников? А вдруг они к этому причастны?

Президент прищурился, что бесспорно означало, что он почти готов вспылить. Однако, покачав головой, он сообщил свое решение:

– Согласен. Действуйте, как считаете нужным. Вам видней, – кивнул президент.

Турецкий встал. Потом что-то вспомнил, остановился. Президент это заметил, кивнул – говорите, мол.

– Кстати о демократии, – сказал Александр Борисович. – Я слышал, в итальянском парламенте депутатам разрешено не стесняться в выражениях на работе. По-моему, очень гуманно – иначе государственная работа у эмоциональных итальянцев может не заладиться.

– Любопытный опыт, – оценил президент. Подумал и добавил: – Но нашим гаврикам это вряд ли поможет.

Прошло два дня, и Турецкий вынужден был признать, что его поиски нисколько не продвинулись вперед. Все, что заслуживало внимания, было тщательно изучено, проанализировано, но никакого ощутимого результата это не дало – напротив, появились только новые, противоречивые версии. Да и что, собственно, удалось выяснить об этом Мелешко? Даже то, чем конкретно занимался тот в своем отделе, узнать было невозможно, несмотря на все высокие полномочия помощника генерального прокурора. Поразительно, но факт: несмотря на личное поручение президента, этот момент оставался государственной тайной за семью печатями! И чем больше Турецкий думал над странным исчезновением чиновника из аппарата президента, тем больше склонялся к простому по сути, но трудно доказуемому предположению: связь между исчезновением и профессиональной деятельностью Мелешко – самая прямая.

Одно Турецкий знал наверняка: государственную границу Мелешко не пересекал. Ну и что с того? Как будто в России трудно затеряться.

Семьи у Мелешко не было. Была младшая сестра, но найти ее пока что не удавалось. Турецкий понимал, что время, возможно, ушло и с ней уже «поработали». С другой стороны, она могла владеть и какой-то косвенной информацией – сама того не подозревая. Слабая, но все же надежда, что с ее помощью удастся отыскать хоть какую-то зацепку. В ателье, которым владела Ольга Мелешко, то отвечали, что Ольга Филипповна будет с минуты на минуту, то говорили, что понятия не имеют когда. Ее мобильник и домашний телефон упорно молчали. Турецкий решил внимания своими действиями не привлекать и попросил об услуге Грязнова-младшего.

– А как же быть с поисками девочки? – спросил озадаченный Денис. Турецкий не говорил ему, чье поручение выполняет он сам.

– Ничего страшного. В конце концов, менты тоже ее ищут. Возможностей у них в любом случае побольше, чем у тебя.

– Это еще как сказать, – проворчал Денис.

В результате Щербак и Филя Агеев дежурили у дома Ольги Мелешко и возле ателье, периодически меняясь местами и регулярно отзванивая Турецкому, чтобы сообщить об отрицательном результате.

Сам же Турецкий периодически названивал Ольге Мелешко на мобильный телефон («Абонент временно недоступен, попробуйте позвонить позднее. Билайн!»), все больше мрачнея и придумывая себе истории – куда могла деваться сестра исчезнувшего чиновника – одну хуже другой.

Ольга Мелешко была замужем, полтора года назад развелась с мужем и вернула свою девичью фамилию. Ее бывшего мужа найти тоже не удалось. Он работал в Федеральном агентстве по делам туризма и спорта и сейчас отдыхал со своей новой женой где-то в Греции. На работе не знали, где именно. Связи с ним не было. Да и какова была вероятность, что он поддерживает контакт с Ольгой Мелешко?

И вдруг на третий день Турецкий прозвонился – после многих бесплодных попыток. Он представился, сказал, что хочет поговорить о ее брате, что это важно и неотложно. Могут ли они встретиться прямо сегодня, а лучше немедленно?

– Говорите – немедленно? – задумчиво повторила Ольга Мелешко. – А как я вас узнаю?

– Я сам вас узнаю, не беспокойтесь. Скажите, а где вы были целых два дня? Вас искали много людей.

– Уезжала в Петербург, к друзьям. – Она немного подумала и поправилась: – К другу.

Вот так-то, подумал Турецкий. Все предельно просто, а я напридумывал себе кучу химер.

– Но я не знаю… У меня туго со временем…

– Ольга Филипповна, – вкрадчиво сказал помощник генерального прокурора, – не хотите же вы, что бы я вызывал вас официально – для допроса в Генпрокуратуру?

Она вздохнула. Помолчала немного, потом сказала:

– На Земляном Валу есть ресторан «Калигула»…

– Знаю.

– Вы сможете быть там через полчаса? А лучше через сорок минут?

– Уже еду.

Турецкий позвонил Денису и снова скомандовал вернуться к поискам Жени Земляникиной.

А через полчаса в ожидании Ольги Мелешко он изучал меню ресторана «Калигула». Конечно, восемьсот двадцать рублей за рукколу с ломтиками утки и террином из фуа-гра или семьсот пятьдесят рублей за улитки со сморчками, спаржей и соусом из белых грибов… Слава богу, что он не обедать приехал, а то пришлось бы заказывать «наименьшее зло» – рулет из перепелки с изюмом или лосося с ризотто в красном вине. Свидания, не предполагающие плотного обеда, обычно спасает десертная страничка. Турецкий посмотрел: запеченный шоколадный флан со взбитыми сливками. О господи. Что такое флан? Или, не дай бог, кто такой? Вот есть еще – парфе из дыни и лайма с мятным сиропом…

Александр Борисович посмотрел на часы и заказал вторую чашку кофе. Ольга Мелешко опаздывала на двадцать пять минут.

Прошло еще четверть часа, и Турецкий ей позвонил.

– Вы знаете, ничего не могу поделать, – сказала Ольга. – У меня клиентка, с которой сейчас идет работа, мы перешиваем вещи. Это займет еще какое-то время. Может быть, завтра?

Врет или нет, гадал Турецкий. Вообще-то он знал, что в ателье Ольги Мелешко одеваются жены многих политиков – дамы в возрасте и часто нестандартных размеров и форм. Поэтому то, что она сейчас говорила, вполне могло быть правдой. И вполне могло быть привычной для нее отговоркой.

– Нет уж, давайте все-таки сегодня. Я сам могу к вам подъехать, хотите?

На сей раз они условились встретиться в кафе у метро «Алтуфьево», рядом с Ольгиным ателье.

Кафе оказалось уютным пивным барчиком, где при желании можно было и прилично перекусить. Турецкий подъехал к нему заранее и занял крайний у выхода столик. Посетителей тут было немного: за столиком у барной стойки сидела молодая пара, еще двое солидных господ пили из высоких бокалов пиво, курили и о чем-то негромко разговаривали, выложив на стол перед собой папки с бумагами. Оценив обстановку и ознакомившись с меню, Турецкий сделал вывод, что местный сброд сюда не заглядывает – не по карману. И как раз в этот момент в зал вошла молодая, элегантно одетая женщина, на вид не старше тридцати лет (хотя Турецкий точно знал, что ей недавно исполнилось тридцать пять).

Ольга Мелешко окинула беглым взглядом помещение и, не колеблясь, направилась к столику Турецкого.

– Ольга Филипповна?

Она кивнула и села напротив.

– Как ваша клиентка?

Она улыбнулась:

– Женщина оригинальных размеров. Но ведь вы хотели со мной поговорить по поводу брата? Я слушаю.

То, что она безошибочно вычислила его, произвело на Турецкого некоторое впечатление. И еще Турецкому понравилось, с какой простотой и легкостью она сама начала разговор. Он вручил ей свою визитку и в свою очередь поинтересовался:

– Я могу рассчитывать на вашу откровенность?

– Возможно. В разумных пределах. – Она посмотрела на часы. – Но у меня совсем мало времени.

– Я вас долго не задержу. Ольга Филипповна, я понимаю, что вам лишний раз отвечать на одни и те же вопросы не доставляет удовольствия. Тем не менее постарайтесь припомнить: возможно, ваш брат в последнее время упоминал, что собирается отлучиться из Москвы? Это очень важно.

– Я уже отвечала на этот вопрос каким-то людям, кажется его сослуживцам. Ну да ладно. Не упоминал и не собирался никуда выезжать.

– Хорошо, тогда поставим вопрос так: поскольку на своей даче Александра Филипповича не оказалось, мог он навестить за городом кого-нибудь из своих приятелей или знакомых?

– Я бы об этом знала. – Ольга немного подумала и добавила: – В крайнем случае, мне сообщили бы уже. Да Саша и сам всегда звонил и предупреждал. Это… – Она запнулась. – Это на него не похоже.

Все когда-то случается в первый раз, отметил про себя Турецкий, а вслух сказал:

– Быть может, у него был какой-то свой любимый уголок, где ему особенно нравилось отдыхать и где бы его никто не мог найти. Ну, знаете, когда человек устает от суеты и городского шума и просто-напросто сбегает, чтобы побыть одному? А у чиновника, занимающего такой серьезный пост, наверно, были все возможности для этого.

– Не припомню ничего такого.

– Вы уверены?

Вместо ответа она сказала:

– Не закажете мне кофе? Глясе.

– Вот уж не уверен, что у них тут есть.

– Есть. Я здесь бываю иногда…

Турецкий пошел к барной стойке, обдумывая, была ли эта ее просьба спонтанной, или она просто решила выиграть немного времени, чтобы обдумать ответ на вопрос? Что ж, сейчас увидим…

Через две минуты Турецкий вернулся с чашкой.

– Хотя, знаете… – Ольгины глаза чуть блеснули, – пару раз Саша проведывал своего армейского друга, который живет где-то в подмосковной глубинке. Он еше тогда говорил, что очень хорошо отдохнул. Там якобы потрясающая природа.

– Вы говорили об этом тем людям, которые с вами беседовали, – его сослуживцам?

Она покачала головой.

Ясно, подумал Турецкий, так и есть – она не спонтанно это вспомнила, она думала об этом, берегла информацию, пока ситуация, на ее взгляд, не стала серьезной. Кремлевским суперменам Ольга Мелешко не доверяет. Возможно, получала от брата на этот счет какие-то инструкции.

– Ваш брат – охотник?

– Скорее, рыбак.

– А адрес этого армейского приятеля у вас есть? – Турецкий напрягся, почувствовав, что кончик ниточки клубка Мелешко он нащупал.

– Один раз Саша получил оттого поздравительную открытку. Не уверена, сохранилась ли она…

Во всем ты уверена, подумал' Турецкий.

– Вообще это возможно: полгода назад он переезжал на новую квартиру, а старую оставил мне. Свою почту он не перевозил, а я ничего не выбрасывала – сложила в чулан в картонной коробке.

– Вы бы очень мне помогли, если бы разыскали фамилию и адрес этого друга.

– Я постараюсь, но не думаю, что это вам что-нибудь даст. Дело в том… По-моему, Саша говорил, что его приятель погиб. Кажется, попал в аварию.

Час от часу не легче, подумал Турецкий. Если она действительно придерживала эту информацию для такого человека, как я, то зачем же выдает в час по чайной ложке?

– И все же постарайтесь, Ольга. – Турецкий допил свой давно остывший кофе. – Я не говорил, но теперь это уместно сделать. Я занимаюсь его поисками по личному указанию президента. И мы должны использовать любой шанс найти вашего брата. Надеюсь, что с ним все в порядке, но время терять не стоит. Вы согласны со мной?

Она коротко кивнула:

– Я перезвоню вам вечером.

– Да, и вот что. Будет лучше, если о нашем с вами разговоре никто не будет знать. Ни его сослуживцы – вообще никто.

– Конечно, я понимаю.

Когда она вышла, Турецкий заметил, что к своему кофе она так и не притронулась.

В половине двенадцатого, когда Турецкий терпеливо ждал звонка Ольги Мелешко, к нему в кабинет заглянула Нинка:

– Папуля, забыла сказать, звонила тут на днях Женька Земляникина, уж не знаю, какие у нее к тебе дела, – Нинка фыркнула, – только она почему-то просила передать, что у нее все в порядке. Как будто тебе это может быть интересно, да?

Турецкий схватился за голову.

– Что такое?! – испугалась дочь.

– Почему ты мне раньше не говорила?!

– Я не думала, что это так важно. Да и мне вообще показалось, что она больше хотела узнать у меня про Юрку Ковальчука.

– Она у тебя про него спрашивала?

– Нет.

– Так с чего же ты взяла?

– Ну а зачем еще ей звонить, в самом деле? Странный ты папа какой-то. Женские разговоры – все на подтексте.

Турецкий только рукой махнул. Потом все-таки спросил:

– Дословно – что она сказала?

Нинка наморщила лоб:

– Ну ты даешь… Ладно… У меня все хорошо, я дышу свежим воздухом, много гуляю, играю на компьютере и сочиняю космическую сагу.

– Все?

– Все.

– Какой у нее был голос? Не заметила ничего необычного?

– Да нет вроде. Ну кашляла немного…

Едва дочь вышла из комнаты, позвонила Ольга Мелешко. Продиктовала адрес армейского приятеля своего брата и сказала:

– Я теперь буду в Москве. Вы сообщите мне, если что-нибудь узнаете?

– Непременно, – пообещал Турецкий и подумал, что понятия не имеет, сможет ли в самом деле исполнить свое обещание: результаты поездки могли оказаться самыми неожиданными.

И еще он задумался о том, что если Ольга Мелешко действительно ждала человека, которому готова была доверить информацию о друге брата, то почему же сразу не дала его адрес? Немного нелепо, кажется…

Впрочем, нет. Объяснение этому можно было найти. Например, ей понадобилось время, чтобы: а) навести справки о том, кто такой А. Б. Турецкий; б) уточнить, действительно ли мужчина, с которым она встречалась в кафе, и есть этот упомянутый помощник генпрокурора, а не подставное лицо.

То, что Турецкий узнал от Ольги Мелешко, было весьма кратким: Московская область, поселок Красная Пахра, улица Зеленая, дом семь. Егоров Виктор Иванович. Турецкий открыл атлас области, поискал Красную Пахру. Она нашлась на речке с почти одноименным названием – Пахра. Турецкий не бывал в тех краях раньше и представил, какая там может быть рыбалка. Ведь должно же было быть в этой Пахре что-то этакое экзотическое, милое сердцу городского жителя, если Александр Филиппович так умилялся?!

Турецкий завел будильник на половину шестого и, не ужиная, лег спать.

Рано утром, когда жена и дочь еще спали, а он уже выходил из квартиры, зазвонил городской телефон. Первой мыслью было, что звонит Ольга, вспомнившая еще какую-нибудь упущенную ею подробность из биографии брата. Турецкий буквально сорвал трубку, коротко бросил:

– Слушаю!

– Слушай, ищейка, внимательно, слушай, – ответил на другом конце хрипловатый мужской голос. – Дружеский тебе совет: брось вынюхивать и путаться под ногами. Забудь о Мелешко и поезжай лучше отдыхать. Полезней будет для здоровья.

– Кому обязан такими замечательными бесплатными советами? – спросил Турецкий, как ему показалось, вполне спокойно и даже равнодушно.

– Тебе знать не обязательно. Повторяю, пока совет дружеский. Он же – единственный. Не свернешь свою деятельность – обижайся сам на себя.

В трубке раздались гудки, и Турецкий, вернув трубку в исходное положение, покрутил головой.

За совет, конечно, преогромное спасибо, подумал он, но вы, ребята, не по тому адресу обратились. Хотя буду иметь в виду, что появилась еще одна конкурирующая фирма. Точнее, проявилась наконец.

Турецкий подумал немного и позвонил Грязнову-младшему. Разумеется, Денис еще спал. Турецкий подумал, что в этом его шанс, и, не извиняясь, сказал:

– Денис, я возьму джип?

Денис к своему «форду» относился трепетно, да и машина, легендарная во всех отношениях, того стоила.

– Сан Борисыч! – заныл Денис, будучи не в состоянии сразу со сна придумать достойную отмазку. Потом сообразил: – Так я ж не в Москве, я ж за городом!

– Денис, – вздохнул Турецкий, – это ж я тебе звоню, а не ты мне. И звоню я тебе в московскую квартиру.

– Вот черт, – сокрушенно сказал Денис, просыпаясь уже окончательно и понимая, что от Турецкого отделаться не удастся. – Сан Борисыч, у меня кондиционер барахлит, вы уж поаккуратней там… и вообще поберегите машину в кои-то веки, а то прошлый раз пришлось на неделю в автосервис сдавать…

До Подольска никаких сюрпризов не было, как, впрочем, и после него, когда Турецкий выехал на ведущую на Красную Пахру дорогу. «Форд» довольно порыкивал, радуясь простору и возможности мчаться в полную силу. Справа, вдоль дороги, вилась голубая лента реки, скорее всего той самой Пахры. То и дело поглядывая в зеркало заднего вида, Турецкий начал успокаиваться: пока все говорило о том, что «хвоста» за ним не было. Не хотелось бы притащить за собой нежелательных свидетелей поисков. А возможно, и удачного их завершения.

Красная Пахра оказалась растянутой вдоль берега реки деревушкой, и далеко не маленькой, как отметил Турецкий, проезжая по ее главной улице. Многие здесь жили зажиточно, не исключалось также, что часть домов здесь была выкуплена под летние особнячки москвичами.

Сообразив, что его джип привлекает к себе излишнее внимание, Турецкий передумал искать отделение милиции или контору местного домоуправления – могли не так понять, задавать лишние вопросы и вообще только помешать – и направился сразу на поиски улицы Зеленой. Остановил проезжавшего на велосипеде мальчишку.

– А, вы, наверное, к этому, новому, хозяину в гости? – блеснул тот смышленостью. – Крутая тачка! А вам какой дом нужен? Зеленая – она немаленькая.

– Семнадцатый.

– Значит, угадал: вы все-таки к столичному приехали! – Мальчишка светился от гордости за собственную смекалку. – Тут уже недалеко, – начал объяснять он. – Доедете до первого переулка и повернете по нему вниз, к речке. Следующая улица и есть Зеленая. Вам нужно будет свернуть налево. – Он изобразил рукой направление поворота. – Третий от края дом – ваш, семнадцатый.

Турецкий дослушал подробное объяснение, думая, что, родись пацан на восемьдесят лет раньше, непременно стал бы тимуровцем. Итак, дом Егорова занимает новый хозяин, и он из Москвы. Оч-чень интересно… Турецкий достал из бардачка «сникерс» и протянул через открытое окно:

– Держи, заработал.

Турецкий точно следовал инструкциям и старался не наехать на расхаживавших по краю дороги кур.

Семнадцатый дом стоял в сотне метров от речки, просматривавшейся сквозь густо заросшие травой деревья сада, и выглядел обычным деревенским домом, похожим на сотни других: срубленный из дерева, в один этаж, с выцветшей от дождя и времени шиферной крышей, со ставнями на окнах. Дверь дома была приоткрыта, рядом с ней на невысоком крыльце стояло ведро. Турецкий, осмотревшись и не обнаружив в поле зрения хозяина, потрогал калитку. Она оказалась запертой. Правда, примитивным способом – на щеколду. Турецкий открыл ее и двинулся по выложенной камнем дорожке к крыльцу.

Это хоть и был далеко не особняк обеспеченного москвича, но во всем вокруг чувствовалась заботливая рука хозяина – от свежевыкрашенного заборчика до аккуратно подстриженной вокруг дома травы и вымощенной плиткой дорожки. Висевший у двери китайский колокольчик заставил сдержанно улыбнуться. И тут же появилось чувство, что он в одном шаге от цели.

Он позвонил в колокольчик и, не дождавшись ответа, сделал этот шаг.

Из дома выскочила рыжая, как огонь, кошка и прошмыгнула у него под ногами. От неожиданности Турецкий отступил назад и в сторону – и сбил ведро. Оно с грохотом полетело вниз по ступеням.

– Кто там?! – донесся из-за дома, со стороны сада, сильный мужской голос.

А в следующее мгновение показался и его обладатель – высокий плотный мужчина в камуфляжных штанах и куртке, с детским пластмассовым ведерком в одной руке и маленькой лопаткой в другой. Он приближался шагами уверенного в себе человека, и чем ближе подходил, тем быстрее таяла вспыхнувшая было у Турецкого надежда на успех. Мужчина был старше Мелешко – ему было явно за пятьдесят. И совершенно иной наружности: густая шевелюра блестела от обильной седины, на носу неуклюже сидели старомодные очки в роговой оправе, мощный подбородок венчала шкиперская бородка. И на его армейского друга не тянул. Армейский друг должен быть ровесником.

Человек приблизился вплотную, изучающе-придирчиво посмотрел на гостя.

– Чем могу служить? – Голос его не изменил интонаций.

– Я, похоже, ошибся адресом, – с разочарованием, которое и не нужно было изображать, сказал Турецкий. – Вы здесь живете?

– Это мой дом. А вы кто такой? – Дружелюбия в нем не было ни грамма.

Делать было нечего, и Турецкий протянул хозяину свое удостоверение.

Тот, прочитав, не удержался, присвистнул.

– Что же, если не секрет, привело в наши края столичного Шерлока Холмса? – Голос смягчился, приобрел добродушные нотки. – А я уж подумал, кто-то из местной пьяни в дом забрался. Они это практикуют, когда трубы горят. Да… Федор Афанасьевич Мостовский. – Он протянул свою огромную пятерню.

– Да какой уж теперь секрет. – Турецкий ответил на пожатие и, хотя сам не жаловался на крепость рук, оценил силу мужчины. – Ищу одного человека, а его давний армейский друг жил в этом доме.

– Из местных был, что ли, этот армейский дружок? – уточнил новый владелец дома.

– Из местных. Я так понял, вы поселились здесь после его смерти?

Федор Афанасьевич пожал плечами:

– Я этой истории не знаю, да, честно признаться, и не интересовался. Мне понравилось место. Тут, знаете ли, превосходная рыбалка. А воздух! Узнал у местных властей, можно ли пробрести здесь недорогой домик, и мне указали на этот. Вот, собственно, и вся моя скромная история.

Турецкий взглянул на ведерко и лопату в его руках.

– На рыбалку собрались?

– Угадали. Ходил червей копать. – Федор Афанасьевич поднял ведерко, демонстрируя чернозем и копошившихся в нем красных дождевиков. – А вы любитель?

– Можно и так сказать.

– Так составьте компанию. Мне, старику, веселее будет.

– Ну это вы преувеличиваете, Федор Афанасьевич. До старика вам еще о-го-го.

– Все равно оставайтесь, – продолжал настаивать Мостовский. – Расскажете за ужином истории из своей детективной жизни. А я вас такой наливочкой угощу!

– Я бы с удовольствием, – честно признался Турецкий, – но работа… – Он развел руками.

– Понимаю. Государственный человек, забот полон рот.

Турецкому последнее замечание не понравилось, но он сдержался.

– Последний вопрос: за то время, как вы здесь живете, кто-нибудь наведывался или, быть может, интересовался чем – скажем, прежним хозяином дома или его друзьями?

– Да нет вроде бы. – Федор Афанасьевич, соображая, пожевал губами, отчего его шкиперская борода пришла в движение. – Не припомню такого.

– Тогда – удачной рыбалки.

И Турецкий пошел к калитке. Закрывая ее, обернулся. Седовласый великан стоял на том же месте, провожая его внимательным взглядом. Заметив, что гость обернулся, он кивнул и пошел в дом.

Вспомнив наконец о просьбе Дениса хоть как-то поберечь машину, Турецкий выключил кондиционер и опустил стекла. На большой скорости было ветрено, но все-таки жарко. Он скинул пиджак на соседнее сиденье. Бензин между тем был на исходе, хватило бы еще километров на двадцать, не больше.

Турецкий проехал заправку, очередь на которой напоминала советские времена, – посмотрел на то, как медленно там шел процесс, и притормаживать не стал. Вскоре показалась другая с невнятно нарисованным логотипом торгующей фирмы – какими-то завитушечками – и совершенно без очереди. Турецкий подивился гримасам рынка – цена топлива была не сильно-то и больше – и стал заправляться.

На голове у заправщика была кожаная бейсболка, из-под которой торчали каштановые кучеряшки до плеч, как у поп-исполнителей восьмидесятых годов. Да и двигался он в каких-то танцевальных ритмах – не ходил, а приплясывал.

– Клевая тачка, – сказал кучерявый заправщик. – «Форд-маверик», да? Бродяга! Вещь! Масло не нужно долить?

Турецкий покачал головой.

– У вас сигареты тут есть? – спросил Александр Борисович.

– Там на стенде, – кивнул заправщик, приплясывая. – Возьмите сами, ладно? Я еще не закончил, вам же полный бак, ага?

Турецкий сходил за сигаретами, взял пару пачек «Мальборо», вернулся, расплатился за все сразу. Заправщик как раз закончил заправлять машину, с завистью заглядывал в салон.

– Нулевую брали? – спросил он о машине.

– Э-ээ, не совсем в общем-то, – промычал Турецкий, отруливая от заправки. В самом деле, что разглагольствовать о чужой машине?

В Москву он вернулся уже после обеда.

Вхолостую сгонял, говорил Турецкий себе, въезжая на Кольцевую и нервно сжимая руль. Уже раскатал губу, что нашел сгинувшего Мелешко, а вышел пшик…

Его подрезал белый «опель», и Турецкий, разозлившись и на него, и на себя, и на несложившийся день, прибавил газу. «Форд» благодарно проурчал и в два счета оставил наглеца далеко позади.

Из дома он позвонил Ольге Мелешко на работу – сообщить, как и обещал, о результатах своей поездки в Красную Пахру. Он сам не знал, что им руководило: чувство ответственности, привычка держать слово или просто симпатия к этой женщине. Ведь рассказать о своем провале можно было и позже. Но Турецкий позвонил сразу, не успев даже бросить что-нибудь в опустевший желудок.

В ателье ответили, что Ольга Филипповна уехала отдохнуть к себе на дачу, в Конаково.

Про Конаково Турецкий услышал впервые. Он некоторое время держал в руке пипикающую трубку. Дочь вышла из своей комнаты и увидела эту картину:

– Пап, ты чего?

– Что? Ничего, все в порядке. Как дела в «Макдоналдсе»?

– Стоит пока…

Наскоро перекусив, он вылетел из квартиры. А спустя минуту уже поворачивал ключ зажигания. Не успевший соскучиться по новому хозяину автомобиль удивленно заурчал, но послушно завелся и плавно тронулся с места.