Текст книги "Прикосновение"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Глава 40
Алан

Алан удивился – как бешено у него вдруг заколотилось сердце, когда раздался стук в дверь и на пороге показался Эксфорд.

«Вот оно», – подумалось ему.

В одной руке Чарльз держал бутылку, в другой у него была пачка бумаг. По его виду можно было предположить, что перед тем, как прийти сюда, он уже не раз прикладывался к бутылке.

– Что, намечается вечеринка? – спросил Алан, пропуская Чарльза в комнату.

– Достаньте стаканы, – грубовато приказал Чарльз. – Вам понравится это виски, даже если вы предпочитаете бурбон.

Он плеснул в пластиковые стаканы, которые Алан принес из ванной, и через мгновение те стояли уже пустыми.

– Хорошо пошло. Это что за снадобье?

– "Мейкерс Марк", – ответил Эксфорд. – Выпейте еще. – И тут же налил по второй. Но Алан пить не стал.

– Что показало обследование? – спросил он, принуждая себя задать этот вопрос, превративший последние два дня его жизни в настоящий кошмар. Он представлял себе, как в последующие годы он будет медленно деградировать, пока не превратится наконец в слюнявого идиота, сидящего на куче собственных экскрементов. – Есть у меня болезнь Альцгеймера или нет?

Эксфорд допил свое виски и подошел к окну.

– Знаете что, Балмер? Иногда я сам себе удивляюсь. Сейчас мне было бы гораздо легче сообщить, что у вас болезнь Альцгеймера, чем сказать то, что я в действительности должен вам сказать. Ну, каков я сукин сын?

– Я тоже хочу вам кое-что сказать, Эксфорд, – резко произнес Алан, давая волю своему раздражению. – Вы обращаетесь со своими пациентами как варвар Атилла. Что же все-таки показало обследование?

– Не знаю.

– Не знаете? – Алан чувствовал, что срывается на крик, но уже не мог сдержать себя. – Все эти обследования...

– ...Показывают то, чего я не могу объяснить.

Алан присел на кровать и отхлебнул из своего стакана.

– Но все-таки что-то же есть?

– Изменения в вашей памяти похожи по своему характеру на симптомы болезни Альцгеймера, но, как вам известно, при нынешнем состоянии медицинской науки единственный способ поставить точный диагноз – это аутопсия.

Алан не мог не улыбнуться:

– Я подписывал много всяких бумаг, но не помню, чтобы соглашался на аутопсию.

Эксфорд взглянул на Алана. Его лицо оставалось совершенно непроницаемым.

– Соглашались, Алан. Вы просто не помните. Аутопсия назначена на завтра, на 9 часов утра.

– Не смешно.

– Если говорить серьезно, то мы в состоянии поставить более или менее точный предварительный диагноз на основании клинических анализов и рентгеновских показании, не вскрывая вам череп.

Алан отметил, что Эксфорд разговаривает с ним как с обычным больным, по всей вероятности не будучи уверенным в том, что Алан сохранил какие-то воспоминания о характере болезни Альцгеймера. По правде говоря, Алан и сам не знал, что он еще помнит, а что уже позабыл, и поэтому он не перебивал Эксфорда.

– По данным клинических обследований можно предположить, что эта болезнь у вас налицо, но картина просвечивания мозга такова, что не обнаруживает никакой сопутствующей патологии – ни атрофии мозговой ткани, ни расширения мозговых желудочков, ни разбухания извилин.

– Это утешает.

– С другой стороны, ваша позитронная томограмма явно аномальна. Области кортекса и гиппокампа наглухо заблокированы и не обнаруживают никаких признаков метаболизма – а это классический признак прогрессирующей болезни Альцгеймера.

Алан почувствовал, как у него внутри все сжалось.

– Так что же, черт побери, – есть она или нет?

– Не могу вам сказать. Если это и болезнь Альцгеймера, то в такой форме, какой я прежде никогда не встречал.

Алан протянул свой стакан за еще одной порцией виски. Он не знал, смеяться ему или плакать.

– Вы думаете, что это проделки целительной силы?

Эксфорд пожал плечами.

– Не знаю.

– Немного же вы знаете! – вспыхнул Алан.

– Зато нам известно, в каком ритме действует ваша целительная сила.

У Алана одеревенела спина.

– Ну говорите же!

– Целительная сила приходит и уходит вместе с приливом.

Для Алана это было как удар в живот.

– С приливом?

Эксфорд кивнул.

Почувствовав внезапную слабость, Алан медленно встал и, подойдя к окну, посмотрел вниз на Парк-авеню, почти не слыша, что дальше говорит Эксфорд о периодических возбуждениях на энцефалограмме.

Прилив!Боже! Как же он раньше не заметил этого? Ведь все признаки указывали на это – и то, как целительная сила появлялась и исчезала в течение суток, возвращаясь на следующий день на час позже. Это представлялось таким ясным теперь, когда ему указали на это. Если бы он знал это раньше! Ему было бы тогда так легко работать. Единственное, что требовалось, – знать расписание приливов. Если бы то же расписание имелось у него во время слушаний на Совете попечителей, он не попал бы впросак.

Тот факт, что прилив регулирует появление и исчезновение целительной силы, указывает на то, что здесь задействованы какие-то невероятно древние природные силы.

Он повернулся к Эксфорду:

– Вы отдаете себе отчет, что тем самым вы признали существование данной силы?

Эксфорд отставил свой стакан и принялся глотать виски прямо из горлышка бутылки.

– Я не признаю существования этой проклятой силы. Во всяком случае, пока не признаю. Но завтра я хочу еще раз повторить позитронное сканирование вашего мозга, чтобы более тщательно изучить мертвые зоны.

Алана также интересовали эти мертвые зоны.

– Хорошо! Я буду здесь. – Он проследил взглядом, как Эксфорд неуверенной походкой направился к двери. – Надеюсь, вы не за рулем?

– Нет, черт побери! Только круглые идиоты могут пользоваться проклятым автомобилем в этом проклятом городе!

Он хлопнул дверью, оставив Алана в полном одиночестве.

Глава 41
Чарльз

– Будь я проклят! – воскликнул Чарльз, изучая результаты компьютерного анализа повторного позитронного сканирования мозга Алана.

Картина по-прежнему свидетельствовала о серьезных отклонениях, но усвоение глюкозы за последние 24 часа увеличилось по сравнению с субботним обследованием. Невооруженным глазом распознать улучшения было невозможно, но компьютер указывал на него, и, по мнению Чарльза, это было уже хорошо.

И это была первая положительная новость для Балмера, хотя она нисколько не приблизила Чарльза к установлению диагноза.

Он развернул на своем столе новую двухчасовую энцефалограмму. Несмотря на то, что в горле у него совершенно пересохло и голова раскалывалась от передозировки виски прошлой ночью, он не забыл утром, по дороге на работу, прихватить расписание приливов в Ист-Ривер. Установив, что высокий прилив приходился на 9.17 утра, Чарльз заказал ксерокс энцефалограммы Балмера на 8.30.

И вот теперь перед ним лежала диаграмма в форме тех же синусоид, каковые он наблюдал на 24-часовой энцефалограмме два дня тому назад, с началом роста примерно за 30 минут до максимального прилива в 8.46 и с окончанием спада в 9.46.

Чарльз отметил некоторое извращенное удовлетворение тем, что впервые обрел способность предсказывать то, что, по его твердому убеждению, существовать не могло.

Раздался телефонный звонок. Чарльз поднял трубку, недоумевая, кто это мог звонить ему в столь ранний час в воскресенье.

В трубке послышался хриплый голос сенатора:

– Почему я до сих пор не получил ваш отчет?

– Доброе утро, сенатор. Обследование заканчивается сегодня.

– Довольно обследований! Мне кажется, что случай Кнопфа – более чем достаточное доказательство.

– Но ведь он ничего не объясняет...

– Мне не нужны объяснения. Вы отрицаете, что Балмер обладает целительной силой? Отрицаете?

– Нет. – Это признание представлялось почти невыносимым для Чарльза.

– Это решает дело! Я хочу, чтобы вы...

– Сенатор, – резким тоном произнес Чарльз. Ему нужно было хотя бы ненадолго отделаться от Мак-Криди. Он пока еще слишком был занят Балмером. – Эта сила, или что там у него есть, действует периодически. Сегодня вечером я получу полную картину ее работы. И тогда мы сможем с точностью до минуты предсказывать время ее появления. До тех пор мы вынуждены блуждать в темноте, на ощупь. Еще только один день – и все выяснится. Обещаю вам.

– Хорошо, – с явной неохотой пробурчал Мак-Криди. – Но помните, что я слишком долго ждал.

– Я знаю. Завтра к утру – будьте уверены. Чарльз опустил трубку и невидящими глазами уставился на энцефалограмму Балмера. Отчет, которого требовал Мак-Криди, был уже составлен, и завтра Марни заложит его в основной компьютер. Но Чарльз не сказал этого Мак-Криди, потому что знал – сенатору на самом деле нужен был не ответ.

Ему было нужно исцеление.

Мак-Криди жаждал одного – Алан Балмер прикоснется к нему и избавит от миастении. Именно поэтому он становился все более нервным, нетерпеливым и требовательным. И разве он не имел на это права? Если сенатор собирается восстановить репутацию Балмера и доверие к нему как к врачу, он имеет полное право на его прикосновение.

Но для того, чтобы вернуть Балмеру доверие со стороны Совета, сенатору была необходима подпись Чарльза Эксфорда на докладе, удостоверяющем тот факт, что доктор Алан Балмер действительно способен в соответствующее время дня излечивать неизлечимых больных обычным прикосновением руки. Со своей стороны, Чарльзу, для того чтобы он мог подписать эту бумагу, необходимо было получить последнее доказательство, окончательное, неопровержимое свидетельство наличия данной силы.

Чарльз собирался получить такое окончательное доказательство сегодня вечером, около 9.00. Но перед этим ему нужно было еще раз встретиться с Балмером тет-а-тет.

* * *

– Значит, это и есть график «Часа целительной силы», да? – спросил Балмер, глядя на ряд синусоид, изображенных на энцефалограмме.

– Если вам угодно так это называть...

Балмер взглянул на Чарльза:

– Вы никогда не отступаете, правда?

– Нечасто.

– И вы утверждаете, что моя томограмма улучшилась?

– Не намного.

– Значит, я могу идти?

– Нет! – воскликнул Чарльз. – Пока еще нет. Мне бы хотелось еще раз затащить вас сегодня вечером в энцефалографический кабинет и попросить вас во время обследования использовать эту вашу целительную силу.

Балмер нахмурился, предложение пришлось ему явно не по душе.

– Ваше заведение начинает действовать мне на нервы. Я устал как черт.

– Коль скоро мы зашли так далеко, дополнительные двадцать четыре часа погоды не сделают.

Алан рассмеялся:

– Знаете, как часто я повторял эти же самые слова своим пациентам в больнице? Тысячи раз! – Он покачал головой. – Ну ладно. Еще один день, и я ухожу отсюда.

– Договорились. – Чарльз повернулся к двери. Он не хотел задавать своего последнего вопроса, но ему было необходимо получить на него ответ: – Между прочим, как вы приводите в действие эту проклятую силу?

– Какую силу? – улыбнулся Балмер. – Ту самую, которой не существует?

– Да. Ту самую.

Алан почесал в затылке.

– По правде сказать, я сам этого не знаю. Просто когда приходит время, я возлагаю руку на больного и, как бы это сказать... желаю исцелить его.

– А просто дотронуться до него на ходу недостаточно?

– Нет. Я много раз осматривал больных – сердце, легкие, кровяное давление и так далее, – и ничего не случалось, Но стоило мне обнаружить что-то и пожелать, чтобы это что-то исчезло... – Алан пожал плечами, – оно действительно исчезало.

Чарльз увидел, как в глазах Балмера вспыхнул огонь, и впервые понял, что этот человек – прирожденный целитель, независимо от того, обладает он волшебным даром или нет. Чарльз знал многих врачей, которые любили свое дело – любили доискиваться до причины болезни и устранять ее. Балмер принадлежал к числу таких врачей, но, как теперь выяснилось, он, кроме всего прочего, обладал еще и другим, почти мистическим, качеством – желанием исцелять. Он стремится не просто искоренить болезнь, но и вернуть человеку его целостность, и чертовски радовался, когда это ему удавалось. Первому можно научиться; второе же дается от рождения.

Чарльзу начинал нравиться этот человек.

– Вам нужно знать перед этим диагноз?

– Не обязательно. Обычно я знаю его заранее, потому что разговариваю с больным, осматриваю его. – Он прищурил один глаз. – Почти как настоящий врач.

– Вы что-нибудь чувствуете, когда происходит исцеление?

– Да. – В его глазах появилась отрешенность. – Я никогда не пользовался наркотиками и не нюхал кокаин, но, должно быть, испытываю что-то, что испытывает человек, находящийся под кайфом.

– Это так же приятно?

– Невероятно приятно.

– А пациенты? Всегда ли они падают в обморок?

– Нет. С мистером К. случился обморок скорее всего потому, что у него в мозгу в одни момент исчезли метастазы и резко изменилось кровяное давление. Многие из больных, по-видимому, испытывают непродолжительную боль в исцеляемом органе, но мистер К. единственный, кто потерял при этом сознание. Откуда у вас такой пристальный интерес?

Чарльз снова направился к двери и больше уже не оглядывался.

– Просто любопытно, – ответил он напоследок.

* * *

Поскольку на дворе был воскресный вечер и все лаборанты разошлись по домам, Чарльз перенес энцефалограф в комнату Балмера и самостоятельно настроил его. Это было даже желательнее – им не нужны никакие свидетели. К вискам Алана были прикреплены датчики, на поясе установлены телеметрические устройства. Чарльз щелкнул выключателем, запись пошла.

Чарльз посмотрел на часы – 9.05. Высокий прилив по расписанию должен начаться, в 9.32. «Час целительной силы» настал. «Пришло время, – подумал Чарльз, – совершить самое трудное в моей жизни дело».

– Я хочу познакомить вас кое с кем, – сказал он Балмеру и, подойдя к двери, ввел в комнату маленькую девчушку.

– Доктор Балмер, хочу вам представить мою дочь Джули.

На лице Балмера отразилась некоторая растерянность, но затем он подошел к Джули, улыбнувшись, пожал ей руку.

– Здравствуйте, мисс Эксфорд, – произнес он, поклонившись. – Проходите, пожалуйста.

Джули вопрошающе посмотрела на отца, но тот улыбнулся и подвел ее ближе. Чарльз заранее предупреждал девочку, что они навестят одного его знакомого, что у него будут провода на голове, но не сказал больше ничего. Он не мог заставить себя сказать больше, ибо боялся подавать ей малейшую надежду. Он и сам не смел надеяться.

Балмер суетился вокруг Джули – усадил ее в свое кресло, разыскал для нее бутылку пепси в своем маленьком холодильнике.

– Мне нельзя пить больше двух унций, – прошептала она.

Алан помолчал, затем кивнул:

– Тогда это все, что вам разрешено. Он включил для нее телевизор и, когда она отвлеклась какой-то забавной передачей, обратился к Чарльзу:

– Когда у нее очередной сеанс диализа?

Чарльз несколько секунд не мог вымолвить ни слова.

– Значит, Сильвия все рассказала вам?

Алан отрицательно покачал головой.

– Я даже не знал, что у вас есть дочь. Просто я вижу, как она бледна, вижу мешки под глазами, вижу свищ на руке. Может быть, вы расскажете мне о ней?

Чарльз вкратце изложил историю болезни: хронический пиелонефрит, вызванный врожденной атрофией уретры, сужение мочевого пузыря, отторжение донорской почки, высокое содержание цитотоксических антител.

– Бедная девочка, – сказал Балмер, и в его глазах мелькнуло искреннее сочувствие. И не только к Джули.

– Почему вы так смотрите на меня? – спросил Чарльз.

Балмер покачал головой.

– Могу себе представить, как вам тяжело было решиться привести ее сюда ко мне.

Он подошел к Джули и постепенно отвлек ее от телевизора. Девочка не сопротивлялась и вскоре уже подробно рассказывала Алану о сеансах диализа, о том, как она отмеряет свою ежедневную порцию жидкости и принимает множество всяких пилюль. Чарльз почувствовал, что симпатизирует Балмеру и, несмотря на свое глубокое отвращение к врачебной практике, завидует его умению обращаться с больными.

Вдруг Балмер схватил Джули за плечи и на мгновение закрыл глаза. По его телу пробежала дрожь, а Джули вскрикнула от боли.

Чарльз бросился к ней.

– Что случилось?

– Моя спина!

Чарльз обернулся к Балмеру:

– Что вы ей сделали?

– Я полагаю, что теперь у нее все в порядке.

– У меня все в порядке, папа, – подтвердила Джули. – Он даже не дотронулся до моей спины. Просто она вдруг заболела.

Не зная, что и думать, Чарльз обнял девочку и прижал ее к себе.

– Вам очень повезло, что вы пришли вовремя, – сказал Балмер.

– Что вы имеете в виду?

– Вы привели ее как раз в «Час целительной силы».

– Это не везение. Я воспользовался расписанием приливов.

Балмер посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Расписание приливов? Какое это имеет отношение к делу?

– Сейчас время наибольшего прилива. А это именно то, что определяет так называемый «Час целительной силы».

– Прилив влияет на целительную силу? Когда вы обнаружили это? И почему не сообщили мне об этом?

Чарльз почувствовал, что его охватил страх.

– Вы не помните? Я же говорил вам об этом?

– Конечно же нет! Вы ничего мне не говорили!

Чарльз не собирался с ним спорить. Он позвонил в рентгеновский кабинет и заказал на утро немедленное повторное обследование на позитронном томографе. У него возникло страшное подозрение по поводу дефектов памяти у Балмера и его аномальной томограммы.

Но сейчас он хотел прежде всего отправить Джули домой. Наступило время очередного диализа.

Попрощавшись со слегка сконфуженным Балмером, они направились к лифту. Чарльз разрешил Джули нажимать на все кнопки, и та радовалась как ребенок. Они проехали уже с полдороги до нижнего этажа, как вдруг девочка скорчилась и судорожно сжала ноги.

– Ой, папа, у меня болит.

Встревоженный, он присел рядом:

– Где болит?

– Здесь, внизу, – указала она на пах. И вдруг расплакалась. – Здесь мокро!

Он увидел на ее джинсах расплывающееся мокрое пятно. В кабине лифта запахло мочой. В течение многих лет выделение мочи у девочки составляло не более одной унции в неделю, а теперь моча заполнила мочевой пузырь, и атрофированный пузырь был не в состоянии ее удержать. Чарльз обнял свою дочь – сердце у него готово было вырваться из груди. Он закрыл глаза в тщетной попытке сдержать рыдания, сотрясавшие все его тело, и удержать слезы, струившиеся по щекам.

Глава 42
Алан

– Когда нам ждать тебя? – раздался в трубке голос Сильвии.

Стояло солнечное утро понедельника, и Алану не терпелось увидеть свою женщину. Теперь, когда его пребывание в Фонде подошло к концу, каждая лишняя минута, проведенная в нем, казалась ему вечностью. Алану не терпелось очутиться в кровати с Сильвией.

– Через несколько часов, – ответил он.

– К обеду?

– Надеюсь, что так. Пища здесь не так уж и плоха, но казенная еда это все-таки казенная еда. После обеда я посмотрю, что можно сделать для Джеффи.

На противоположном конце провода некоторое время молчали.

– Ты уверен, что это пойдет ему на пользу? – спросила наконец Сильвия.

– Разве может быть что-нибудь хуже его угнетенного состояния?

– Пожалуй, едва ли. – Ее голос вдруг зазвучал бодрее. – Как бы то ни было, уже то хорошо, что в доме будет находиться врач.

– Но я ненадолго. Вскоре я переберусь в мотель, получу страховку за дом и начну строительство на новом месте.

– Алан Балмер! Вы останетесь здесь, при мне, и больше никаких разговоров!

Эти слова согрели его. Это было именно то, что он хотел услышать от нее. Но ему нужно было изобразить упрямство.

– А что будут говорить соседи?

– Кому какое дело? Что бы мы ни делали, у нас обоих такая репутация, что хуже не будет.

– Хорошо сказано, миссис Тоад. Увидимся позже.

«Если я вспомню дорогу обратно в Монро», – подумал он. Алан повесил трубку и опустился на кровать. В этот момент в комнату без стука вошел Эксфорд. Он сделал три больших шага и остановился, глядя на Алана. Лицо у него выглядело бледным и усталым.

– Азот мочевины у Джули упал до двадцати шести, – произнес он хрипло. – Креатинин снизился до 2,7. И продолжает падать. Большую часть ночи она бегала в туалет – до 4 часов утра, когда начали функционировать сфинктеры и мочевой пузырь. – Его голос прервался, и Алан увидел, как судорожно сжимаются у него челюсти. – УЗИ почек свидетельствует, что обе почки увеличились со времени предыдущего обследования и почечные протоки функционируют нормально.

Алан был потрясен:

– Чарльз, что случилось?

Тот зажмурил глаза и сделал глубокий вдох. Он вытащил из кармана носовой платок и вытер глаза. Потом вновь взглянул на Алана:

– Что бы вам ни потребовалось – я в вашем распоряжении. Одно только слово. Хотите – я отрежу себе правую руку. Готов ради вас расстаться с собственными яйцами. Только скажите.

Алан рассмеялся:

– Единственное, чего я хочу, – выпустите меня отсюда! И скажите, ради Бога, о чем идет речь?!

У Эксфорда глаза широко раскрылись.

– Вы действительно ничего не знаете?

– Не знаю чего?

– О Господи! Я... – Он оглянулся кругом. – Можно я сяду?

Усевшись, он посмотрел Алану прямо в лицо и подался вперед. Теперь он владел собой и говорил медленно и четко.

Чарльз рассказал Алану об исцелении Джули от хронической почечной недостаточности. И с каждым его словом у Алана нарастало ощущение страха: он совершенно ничего не помнил и даже не знал, что у Чарльза есть дочь.

– Все это связано с тем, что я должен вам сейчас сообщить, как бы ни было тяжело вам это услышать. Вы должны что-то предпринять.

Чарльз выждал мгновение, а затем произнес, четко выговаривая каждое слово:

– Вы должны прекратить применение своей целительной силы.

– Что?

– Она убивает вас.

Алан был в полном смятении. Как может целительная сила убить его?

– Я не понимаю.

– Повторная томограмма, сделанная сегодня утром, указывает на то, что нефункционирующие области вашего мозга значительно расширились.

– И вы полагаете, что здесь существует какая-то связь?

– Я уверен в этом. Судите сами: вы говорите, что ваша память постоянно ухудшалась за последние несколько месяцев. Целительная сила дала о себе знать несколько месяцев тому назад. Томограмма вашего мозга аномальна и содержит симптомы болезни Альцгеймера. После того как вы в течение нескольких дней не применяли целительную силу, ваша томограмма улучшилась. Нормализовались также и функции вашего мозга. Прошлым вечером вы использовали целительную силу и тут же забыли, что «Час целительной силы» совпадает с высоким приливом.

– А они совпадают? – искренне удивился Алан.

Чарльз провел ладонью по лицу.

– Значит, дело обстоит еще хуже, чем я предполагал. Мы говорили с вами об этом в субботу и затем еще раз – вчера вечером. Я даже показывал вам в качестве иллюстрации вашу последнюю энцефалограмму.

– Господи! – Алан почувствовал, что ему становится дурно.

– Я вижу одно лишь объяснение тому, что ваша память распадается ко всем чертям. Но прежде хочу спросить: как бы вы сами объяснили бы это?

Алан некоторое время сидел молча, а затем пробормотал:

– Мой мозг перестает работать?

– Но не сам по себе, дружище. Постепенно, шаг за шагом, часть вашего существа пожирается этой силой. Каждый раз, когда вы используете ее.

– Но ведь вы минуту назад упомянули, что вторая томограмма была гораздо лучше предыдущей.

– Да, действительно. Но вследствие того, что вы в то время не пользовались своей целительной силой, функции вашего мозга улучшились на бесконечно малую величину. Но, использовав эту силу даже единожды, вы вывели из строя значительную часть своего мозга.

Алан вскочил на ноги и принялся нервно ходить по комнате – сердце у него бешено колотилось. Ему не хотелось верить в то, о чем только что сообщил Эксфорд.

– Вы уверены в этом? – переспросил он.

– Все зафиксировано на диаграммах. В течение двух дней вы продвинулись вперед на один сантиметр, чтобы сразу же, в одно мгновение, откатиться на метр назад.

– Но если я буду соблюдать меры предосторожности, например, применять свою силу в разумных пределах?

Он понимал, что пытается ухватиться за соломинку. Даже сейчас он думал прежде всего о людях, которым его сила необходима для того, чтобы выжить. Он думал о Джеффи. Теперь, когда он пообещал Сильвии осмотреть мальчика, назад дороги не было.

– Вы когда-нибудь играли в русскую рулетку?

– Разумеется, нет!

– Так вот, сейчас вы занимаетесь примерно тем же. Вы уже разрушили множество не самых жизненных элементов своего мозга. Но что же будет, когда вы выведете из строя базовые ганглии, или двигательные центры кортекса, лимбическую систему или дыхательные центры? Что тогда произойдет с вами?

Алан не ответил. Ответ был известен им обоим: болезнь Паркинсона, паралич, психозы или смерть. Выбор невелик.

– Я должен предупредить вас еще об одном, – сказал Эксфорд. – Сенатор Мак-Криди намеревается встретиться с вами сегодня вечером.

– Вечером? Почему вечером? Я же собираюсь уйти отсюда до вечера.

– Он болен, у него глубокая миастения – вы понимаете меня?

Алан понял.

– Боже мой!

– Да. Вы должны сами принять решение, когда наступит решающий момент. Но я хочу, чтобы вы помнили, на какой риск идете.

– Спасибо. Я благодарен вам. – Улыбка Алана была довольно угрюмой. – Может быть, мне следует записать все, что вы сказали. Возможно, эта информация не удержится в моей памяти дольше, чем на час. Однако независимо от риска, с которым это связано, есть один человек, который во что бы то ни стало должен получить порцию целительной силы.

– И кто же этот человек?

– Джеффи.

Чарльз кивнул.

– Это замечательная идея!

Он встал и протянул Алану руку.

– Я пришлю вам копию своего доклада. Но на случай, если мы не увидимся до вашего ухода, запомните, Алан Балмер, что я ваш друг на всю жизнь.

Когда Чарльз ушел, Алан, лежа на кровати, принялся обдумывать все, что он услышал от Чарльза. Все казалось ему достаточно ясным. В данный момент его мозг, по-видимому, работает хорошо. Но мысль о том, что у него выпали – и, возможно, навсегда – целые блоки памяти, ужасала его. Ибо что есть человек, если не сумма воспоминаний? То, где он был, то, что он делал, почему он делал именно это – вот что являлось составляющими частями личности Алана Балмера. Без всего этого он был не более чем нуль, tabula rasa[2]2
  Чистый лист, нечто чистое, нетронутое (лат.)


[Закрыть], новорожденный младенец.

Алан поежился. Он совершил свою долю ошибок в жизни, но тем не менее нравился себе таким, как он есть. И он не желал подвергаться эрозии. Он хотел остаться Аланом Балмером.

Что же ответить сегодня сенатору? Если Мак-Криди в силах спасти его репутацию и заявить на весь свет, что Алан Балмер не шарлатан и не сумасшедший, тогда Алан в долгу у него. И он оплатит свои долги.

Но прежде всего Джеффи. Ничто не может помешать ему применить целительную силу к Джеффи. И если сенатор пожелает после этого испытать действие целительной силы на себе, хорошо. Но вначале – Джеффи.

После того как все дела будет улажены, ему с Сильвией и Джеффи нужно будет отдохнуть некоторое время, набраться свежих сил. Вернувшись, он наведет порядок в своей жизни, наметит дальнейшие перспективы и попытается вернуться к обычной врачебной практике. И может быть, будет приберегать Дат-тай-ваодля исключительных случаев.

Ясно одно: он уже ни в коем случае не вернется на тот путь, который в свое время привел его к разрыву с Джинни.

Нет, сэр Алан Балмер намерен научиться время от времени говорить «нет»!