Текст книги "Прикосновение"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

Глава 34
Сенатор

– Только что позвонили из охраны парадного входа, сэр, – сообщил голос секретаря по интеркому. – Он прибыл.

– Отлично!

«Наконец-то!»

В течение последних часов Мак-Криди находился в состоянии напряжения, ожидая прихода Балмера. Теперь же он мог позволить себе расслабиться.

Но в самом ли деле мог?

Усевшись поглубже в мягкое кресло возле стола, он расслабил свои, теперь уже почти бесполезные, мускулы. Однако мозг его не мог расслабиться, особенно в эти минуты, когда, казалось, возможность излечения так близка. Стать нормальным человеком, иметь возможность пройти по лужайке Капитолия, взбежать вверх по лестнице, поволочиться за женщиной, снова принять участие в бесчисленных видах повседневной деятельности, в которой каждый день принимают участие миллионы нормальных людей. Такая перспектива вызывала у него прилив крови, и сердце начинало усиленно биться.

А кроме того, он имел намерения, выходившие далеко за рамки того, о чем мог мечтать средний гражданин. Вновь получить рабочий пост в партии и баллотироваться на выборах в Белый дом – все это в скором времени могло оказаться не просто приятной мечтой.

Так много возможностей откроется перед ним, если целительная сила Балмера не окажется блефом.

И вот наконец Балмер здесь.

«Но какова будет цена всему этому?» – донесся вдруг голос из какого-то дальнего уголка его сознания. Действительно ли нужны все эти маневры и манипуляции, при помощи которых он стремится заполучить Балмера под свою крышу? Может быть, просто назначить ему встречу и напрямую спросить, соответствуют ли действительности все эти невероятные истории, рассказываемые о нем.

Мак-Криди зажмурил глаза и постарался приглушить этот голос.

Казалось бы, все так просто... Но мог ли могущественный сенатор позволить себе обратиться к этому человеку в качестве покорного и смиренного просителя, отдать себя на его милость? Все его существо противилось мысли о том, что он должен выступать в роли просителя перед кем бы то ни было. В особенности перед медиком. И тем более перед доктором Аланом Балмером.

Мог ли он унизиться до того, чтобы просить у этого человека душевную милостыню?

И что бы он мог предложить Балмеру взамен? И, наконец, самое худшее: что, если Балмер откажет ему? При одной этой мысли сенатора чуть не стошнило. Нет, избранный им путь лучше. Фонд – это его, Мак-Криди, территория, а уж никак не Балмера. Когда все данные будут собраны, он сможет выбрать тот или иной вариант действий. Если Балмер окажется жуликом, для него, Мак-Криди, это будет еще одним тупиком.

Но если научные анализы подтвердят слухи, Балмер будет в долгу перед ним.

И тогда Мак-Криди сможет разговаривать с Балмером высоко подняв голову. И пожинать плоды.

Глава 35
Алан

– Сейчас я не могу этого сделать, – твердо сказал Алан, глядя на Чарльза Эксфорда, едва скрывавшего свое раздражение.

– Хорошо, тогда когда же?

Алан проверил свои записи. Слава Богу, что они у него сохранились! Без них он ни черта бы не смог запомнить. Час целительной силы приходился на понедельник, в период от 4.00 до 5.00, а сегодня был четверг, и, следовательно, он должен наступить примерно в 7.00. Алан взглянул на часы.

– Я буду готов примерно через час.

– Прекрасно. – Чарльз произнес это как «при-и-крас-на». – А пока чувствуйте себя как дома.

Он встал и прошел к двери.

– Мне нужно проверить кое-что.

Алан остался в кабинете Чарльза Эксфорда в полном одиночестве. Ему совсем не хотелось находиться здесь, да и вообще он не желал переходить в подчинение Фонда Мак-Криди. Но Сильвия настояла на этом. Вернувшись домой с Джеффи, она передала ему предложения Мак-Криди и целый вечер уговаривала его принять их. Она говорила, что если он не согласится, то никогда больше не будет знать покоя, никогда не сможет вновь заниматься медицинской практикой, что он должен сделать это ради себя, ради своих обычных пациентов, и в особенности ради тех, кому он один в состоянии помочь, и так далее и так далее, пока Алан не сдался просто потому, что слишком обессилел для того, чтобы возражать.

Уж очень она была настойчива, эта женщина.

Но Алан любил ее, в этом не было никаких сомнений. Благодаря ее влиянию он чувствовал себя превосходно – по отношению к себе, к ней и ко всему этому проклятому миру. Он не хотел расставаться с ней даже на несколько дней, которые должно было бы отнять это чертово клиническое обследование. Он явился сюда не столько ради себя, сколько ради нее. Это действительно была любовь.

Институт Фонда Мак-Криди представлял собой довольно внушительное заведение. На постороннего наблюдателя оно производило несколько гнетущее впечатление: тонны стали и гранита снаружи и огромный холл, отделанный декоративными фресками, изнутри. Все двадцать этажей здания были заполнены медицинским оборудованием.

Однако эта обстановка не вызывала у Алана чувства комфорта. Ему было в высшей степени неприятно находиться здесь. Он терпеть не мог, когда его обследовали, изучали и обращались с ним как с подопытным кроликом. Пока еще дело до этого не дошло, но вскоре обследования должны были начаться, и он все явственнее чувствовал приближение этого неприятного момента. Он уже подписал все необходимые бумаги и согласился оставаться в стенах здания Фонда в течение времени, отведенного на обследования, с тем, чтобы влияние посторонних факторов было сведено к минимуму.

Алан вздохнул. Был ли у него выбор? Либо продолжать в том же духе, что и раньше, и потерять, право на врачебную практику, утратить репутацию надежного, ответственного врача и обречь себя на роль знахаря, балаганного целителя на ярмарке; либо предоставить Эксфорду проделать над собой все эти треклятые научные эксперименты в условиях строжайшего контроля, получить неоспоримые результаты, перепроверить их, и, во-первых, установить неопровержимо – существует ли эта целительная сила, а во-вторых, определить ее сущность и источник.

Алан хотел это знать – ради Сильвии, ради людей, но прежде всего ради самого себя. Потому что эта сила в значительной степени воздействовала и на него самого. Он не знал, как именно, но чувствовал, что теперь он уже не совсем тот человек, каким был прежде. Возможно, заключения Эксфорда окажутся не слишком обнадеживающими, но по крайней мере тогда ему станет известно, в чем дело, и, возможно, это знание поможет ему контролировать свою дальнейшую жизнь. В последнее время он явно утратил над ней всякий контроль.

* * *

Когда Эксфорд вернулся, электронные часы показывали 7.12.

– Ну как, теперь вы вполне готовы? – спросил он явно надменным тоном.

– Пока не попробую, не узнаю.

– Тогда, может быть, попробуем? Я задержал свою секретаршу и нескольких сотрудников после работы специально из-за вас. Надеюсь, вы не разочаруете их.

Эксфорд повел его к лифту, не переставая говорить на ходу.

– Некто, кого вы должны знать только как мистера К., согласился, чтобы вы осмотрели его. Ему ничего не известно о вас – он никогда не слышал вашего имени, не видел ваших фотографий в газете, он просто думает, что вы очередной врач, который должен его обследовать и, возможно, предписать какое-то лечение.

– Похоже, это недалеко от истины, а?

Эксфорд кивнул.

– Я обычно не лгу людям, которые приходят сюда лечиться.

– Но вы также стараетесь избежать каких бы то ни было намеков на возможные побочные эффекты.

– Верно. Хочу предупредить вас также, что в комнате, где будет происходить «осмотр», установлены микрофоны и все происходящее будет снято на видеопленку, чтобы мы были уверены в том, что вы ничего не внушите вашему пациенту.

Алан улыбнулся:

– Я рад, что вы приняли меры предосторожности. А какой у него диагноз?

– Аденокарцинома легких с метастазами в мозгу.

Алан вздрогнул.

– Чем вы его лечили до сих пор?

– Это довольно долгая история. А мы уже пришли. – Чарльз взялся за дверную ручку. – Я представлю вас и оставлю с ним наедине. С этого момента вы будете действовать по своему усмотрению. Но помните – я слышу и вижу вас на экране.

Алан поклонился.

– Слушаюсь, Большой Брат.

* * *

Мистер К. оказался высоким и очень тощим мужчиной с жутким цветом лица. Он сидел без рубашки на смотровом столе, ссутулившись. Когда он улыбался, собеседнику открывались его беззубые десны. У основания шеи, как раз над впадиной ключицы, был виден шрам двух– или трехмесячной давности, длиной около дюйма, – несомненно, последствие медиастиноскопии. Алан заметил также узловатую опухоль над правой ключицей – распухшие лимфатические узлы при раковой опухоли с метастазами. В легких мистера К., когда тот говорил, время от времени раздавался свист. Кроме того, мистер К. беспрерывно кашлял.

– Вы врач по какой специальности?

– Терапевт. Как вы чувствуете себя?

– Для покойника неплохо.

Этот ответ поразил Алана – настолько бесстрастно и точно он прозвучал.

– Простите?

– Они что, вам ничего не сказали? У меня рак легких, распространяющийся на мозг.

– Но ведь существуют методы радиооблучения, химиотерапии...

– Все это дерьмо! Никаких смертельных лучей, никаких ядов. Я хочу выйти отсюда человеком, а не смердящим идиотом.

– Что же вы тогда делаете здесь, в Фонде?

– Я заключил с ними сделку. – Он вытащил пачку сигарет «Кэмел». – Можно я закурю?

– Если не возражаете – после того, как я осмотрю вас.

– Хорошо. – Мистер К. убрал сигареты. – Итак, я заключил с ними сделку. Они должны содержать меня в порядке, так, чтобы я не чувствовал болей. – Он понизил голос. – А когда наступит время, они должны будут облегчить мне уход – вы понимаете, о чем я? Если они выполняют эти условия, я разрешаю им изучать меня и этот чертов рак. Таким образом, они собираются проводить на мне испытания и смотреть, что происходит с моим организмом. Все это дерьмо. Я ничего хорошего не сделал в своей жизни за последние пятьдесят два года. Может быть, от меня будет хоть какая-нибудь польза напоследок. Каждый должен хоть что-то сделать в этой жизни, разве не так?

Алан в изумлении смотрел на него. Либо перед ним сидел самый мужественный человек, какого он видел в своей жизни, либо полный идиот.

– Но вы ведь знаете все это и сами, не так ли? – спросил Алана мистер К.

– Я предпочитаю все необходимые мне сведения выуживать у самих пациентов. Скажите мне, если вдруг ваша раковая опухоль исчезнет и вы выйдете отсюда здоровым человеком, что вы предпримете прежде всего?

Мистер К. подмигнул ему:

– Брошу курить!

Алан рассмеялся.

– Великолепно! Теперь давайте я осмотрю вас.

Он возложил свои ладони на обе стороны головы больного. Ждать не пришлось: по телу прокатилась теплая волна экстаза. Глаза мистера К. широко раскрылись, затем закатились кверху, и он свалился без сознания на пол.

В комнату ворвался Эксфорд.

– Проклятие, что вы с ним сделали?

– Исцелил, – улыбнулся Алан. – Разве вы не этого хотели?

Пора было заставить Эксфорда сбросить со своего лица это самодовольное, надменное выражение.

– Вы сукин сын! – кипел тот.

– У него все в порядке, – продолжал улыбаться Алан.

– У меня все в порядке, – отозвался эхом очнувшийся к этому времени, но все еще лежащий на полу мистер К. – Что случилось?

– С вами случился обморок, – сказал Эксфорд.

– Ну что ж, обморок так обморок. – Мистер К. сделал попытку встать. Эксфорд вызвался поддержать его, но тот отстранил его и самостоятельно встал на ноги. – Ничего не чувствую.

– Обследуйте его завтра же, – бросил Алан Эксфорду, ощущая в себе в этот момент больше веры в целительную силу, чем когда бы то ни было. – Он исцелен:

– Как бы не так, черт побери! – воскликнул Чарльз, ведя мистера К. к двери. – Я сейчас же вызову сюда своих сотрудников! Сегодня же ночью мы узнаем, что скажут нам рентгенограмма грудной клетки, энцефалограмма и компьютерные томограммы.

Глава 36
Чарльз

«Это ошибка! Где-то здесь допущена ошибка!» Чарльз сидел перед диаскопом, разглядывая рентгенограмму грудной клетки мистера К. Слева светился снимок двухмесячной давности. На нем отчетливо виднелось белое пятно с неровными краями с правой стороны легких – ткань, пораженная раком. Посередине светился снимок, сделанный неделю тому назад. Здесь раковая опухоль была еще более обширна, от нее тянулись метастазы, проникающие в пока еще здоровую ткань легких; корни были набухшие, с увеличенными лимфатическими узлами. Снимок, светившийся справа, еще не успел высохнуть после проявления.

На нем грудная клетка выглядела абсолютно нормальной, совершенно чистой. Даже эмфизема и фиброз исчезли бесследно.

"Они пытаются меня надуть, – подумал Чарльз. – Они подсунули мне фальшивый снимок и пытаются меня надуть!"

Он еще раз проверил имя пациента и дату, обозначенные на третьем снимке: Джейк Кнопф, известный Балмеру как мистер К. Сегодняшнее число было отпечатано в верхнем правом углу снимка. Затем он вновь осмотрел снимок и обнаружил на левой ключице старый перелом, сросшийся под более острым, чем это случается обычно, углом. При взгляде на соседние снимки у Чарльза кровь застыла в жилах. Тот же самый перелом на всех трех снимках!

– Подожди немного, – как можно более спокойно сказал он сам себе. – Подожди минутку. Нет смысла так волноваться. Должно же найтись хоть какое-то объяснение.

– Вы что-то сказали, доктор? – раздался голос у него за спиной.

Чарльз повернулся в своем вращающемся кресле. У порога стояли два незнакомых ему человека – один блондин, другой брюнет. Оба были одеты в белые лабораторные халаты, явно не подходящие им по размеру, явно тесные в плечах.

– Вы кто такие?

– Мы ваши новые ассистенты.

«Ах ну да, ассистенты, черт побери! Конечно же, это шпионы Мак-Криди...»Одного Чарльз сразу узнал – это был человек из личной охраны сенатора.

– Мне не нужно никаких ассистентов. Я не просил людей, – вспылил он.

Блондин пожал плечами.

– Мы откомандированы сюда, здесь мы и останемся. Я бы с большим удовольствием пошел в город, но так приказал сам сенатор.

– Это мы еще посмотрим. – Чарльз потянулся к интеркому.

Минуту назад он столкнулся с самой поразительной загадкой, какая только встречалась ему на протяжении всей его научной деятельности, и вот Мак-Криди тут же принимается чинить ему помехи.

– Марни, соедините меня с сенатором – немедленно! – Он мысленно похвалил себя за то, что оставил секретаршу дежурить сегодня вечером – теперь ему не потребуется самому разыскивать Мак-Криди.

– Доктор Эксфорд. – Секретарша пребывала в явной нерешительности. – Сенатор уже на линии. Он позвонил с минуту назад и сообщил мне, что вы наверняка вскоре будете звонить ему и что он ждет вашего звонка.

Несмотря на раздражение, Чарльз не мог в душе не рассмеяться. «Ну и хитер же этот сукин сын!»

– Он сейчас на шестой линии, доктор, – сказала Марни.

– Хорошо. – Чарльз набрал номер.

– Я ждал вашего звонка, – рубанул Мак-Криди без всяких предисловий, – и вот почему мне приходится настаивать на том, чтобы Хенли и Росси работали с вами: вам ведь известно, как доктор Балмер падок до рекламы. Я хочу быть уверен на все сто процентов, что никакие данные о результатах его обследования не просочатся на страницы прессы, пока обследование не подойдет к концу. Я не допущу, чтобы он использовал Фонд и какие-то неподтвержденные данные в целях достижения еще более широкой известности. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь из персонала вознамерился предать те или иные сведения общественной огласке.

Поэтому Хенли и Росси должны постоянно следить за тем, чтобы все – я повторяю, абсолютно все – материалы по доктору Балмеру хранились запертыми в сейфах вашего отдела до тех пор, пока вы и Фонд не сочтете нужным опубликовать свое окончательное заключение.

– Вы и в самом деле полагаете, что все это так необходимо?

– Да, я полагаю. И прошу вас быть моим союзником по данному вопросу.

Чарльз с минуту колебался, прежде чем ответить сенатору. Конечно, нет ничего приятного в том, что эти два типа будут все время сшиваться здесь и следить за ним, но если все материалы по Балмеру будут храниться в его кабинете и он сможет иметь к ним доступ в любое время, то предложение Мак-Криди приобретает выгодный характер.

– Хорошо. Пусть остаются, но только чтоб не путались у меня под ногами.

– Спасибо, Чарльз, я знал, что могу рассчитывать на вас. Не получены ли к этому времени какие-нибудь результаты?

– Разумеется, нет! Я же еще только начал!

– Ладно. Держите меня в курсе.

Чарльз повесил трубку. Он выкинул Хенли и Росси из головы и вновь принялся изучать рентгеновские снимки. Тут где-то должна быть ошибка. Кто-то из сотрудников либо мошенничает, либо принимает его за дурака.

Но он быстро найдет виновного, и уж тогда полетят головы!

* * *

Чарльз разминулся с мистером Кнопфом, который только покинул лабораторию энцефалограмм.

– Он направился в кабинет рентгеноскопии, – подсказал ему техник.

Чарльз схватил толстую пачку сложенных веером снимков энцефалограмм и разложил их на столе. По мере того как он раскладывал их, в горле у него становилось все суше и суше.

Энцефалограммы показывали норму. Никаких отклонений, которые свидетельствовали бы о присутствии раковой опухоли, никаких признаков, которые могли бы объяснить недавний обморок мистера К.

Чарльз заставил техника разыскать предыдущие снимки. На них присутствовали все типичные признаки рака мозга, которые отсутствовали на последнем снимке.

Он бросился в рентгеновский кабинет, мимоходом заметив, что Хенли и Росси зашли после него в лабораторию энцефалограмм и забрали с собой все просмотренные им только что снимки.

Кнопф уже находился в рентгенкамере. Чарльз принялся расхаживать перед аппаратом. Он сильно вспотел – то ли от того, что аппарат перегревался, то ли от нервного напряжения – он сам не знал, от чего. Врача-рентгенолога не будет до утра, но это не беда – Чарльз и сам сможет расшифровать снимки. По мере того как лента с ними выползала из аппарата, он подхватывал их и цеплял на рамку диаскопа. На каждом из снимков присутствовало по четыре среза головного мозга Кнопфа.

Все нормально! Он просматривал снимки один за другим – все нормально!

Чарльз просто обезумел. Это был какой-то кошмар! Таких вещей просто не случается в реальном мире! У всего должно быть свое объяснение, своя причина и следствие! Раковые опухоли и метастазы не могут исчезнуть лишь потому, что какой-то целитель возложил руки на голову больного!

Красная лампочка над дверью погасла. Чарльз бросился в рентгеновский кабинет. Джейк Кнопф сидел на краю стола.

– Что случилось, док? – спросил он. – Похоже, вам нужно чего-нибудь выпить.

"И правда нужно! – подумал Чарльз. – Мне не мешало бы выпить водки!"

– Я хочу осмотреть вашу шею, Джейк.

– Пожалуйста, смотрите.

Чарльз прощупал пальцами область над правой ключицей, где раньше находились распухшие лимфатические узлы. Теперь опухоль исчезла – узлы были совершенно чистые.

Чарльза затошнило. Ему вдруг показалось, что весь мир разваливается на тысячу частей. Он выбежал из кабинета и бросился разыскивать Балмера.

«Это правда! Кнопф исцелился! И это сделал Балмер! Но каким образом? Тысяча дьяволов!..» – Мысли пулеметной очередью проносились в его сознании.

Внезапно он разразился горьким смехом. Если допустить, что Балмер обладает целительной силой, то придется допустить все на свете. Даже существование Иисуса Христа. Нет, лучше придержать язык. Может быть, он действительно там – на небесах. Или где-то еще. И все слышит...

* * *

– Нет, – отрезал Балмер. Он сидел у окна своей комнаты и медленно покачивал головой. – Я не могу этого сделать.

– Почему же, черт возьми?

– Уже слишком поздно. Сила действует всего лишь один час, а затем исчезает. Я не в состоянии контролировать эту силу.

– Когда же она возвратится?

Алан посмотрел на часы.

– По всей вероятности, завтра утром. Если же говорить с максимальной убедительностью, то в восемь часов вечера.

Эксфорд присел на краешек кровати. Он вдруг почувствовал, что чертовски устал.

– Вы в этом уверены?

– Я в течение многих месяцев отслеживал ее появление. – Алан указал пальцем на большой конверт из плотной бумаги.

– Ваши записи? – спросил Чарльз, отмечая, что его апатия понемногу проходит. – Вы вели записи наблюдений?

– Вел. Вначале хаотически, но затем довольно регулярно. Можете использовать их, я могу их отдать вам. Разумеется, на время. Потом я хотел бы получить их обратно.

– Разумеется. – Эксфорд просмотрел содержимое конверта – там были карточки-каталоги, листочки из блокнота, испещренные записями, адресами фармацевтических компаний и даже бланки рецептов, на оборотной стороне которых можно было различить пометки и записи. Плюс несколько магнитофонных кассет. – Что это такое?

– Фамилии, даты, часы. Кто, что, где, когда – когда возникала и когда улетучивалась целительная сила.

«Час целительной силы» – это звучало как воскресная евангельская проповедь. Чарльз почувствовал, что в его душе нарастает волнение. Наконец-то! Появилось что-то, с чем он может работать, – числа, время, данные! Он может анализировать этот материал.

– Вы так и не спросили о мистере К., – обратился он к Балмеру.

– О ком? – Балмер, казалось, был искренне удивлен.

– Об этом человеке с метастазами в мозгу. Вы осматривали его несколько часов тому назад.

– О да, конечно. – Балмер улыбнулся. – Я уверен, что с ним все в порядке. Спонтанная ремиссия, не так ли?

– Вы к тому же умеете читать мысли? – поразился Чарльз. Это было именно то, о чем он только что подумал.

– Я и прежде пользовался этим термином. – Балмер продолжал улыбаться.

– Действительно. Вы не могли не пользоваться им.

Он посмотрел в глаза Балмеру и, немного поколебавшись, все же задал самый главный вопрос. Но как он боялся услышать ответ на него!

– Все это правда?

Балмер выдержал его взгляд.

– Да, Чарльз, все это сущая правда.

– Но каким же образом вы это делаете, черт побери?

Балмер принялся рассказывать ему про побывавшего во Вьетнаме врача, который случайно попал в муниципальную больницу Монро, о том, как он прикоснулся к нему и сразу же после этого умер.

Это была просто фантастическая история, но, разумеется, не менее фантастическая, чем ремиссия Джейка Кнопфа. Чарльз пригляделся к Балмеру. Манеры этого человека, его уверенный вид, куча записок в конверте – все как будто бы свидетельствовало о его искренности.

– Но этого не может быть!

Чарльз стоял, поглаживая конверт.

– Я намереваюсь пропустить все это через компьютер, возможно, выявить какие-нибудь корреляционные связи.

– В действии целительной силы имеется какой-то определенный ритм, но я не смог выявить его закономерность.

– Если такая закономерность существует, мы ее быстро обнаружим.

– Прекрасно! Именно из-за этого я и оказался здесь. Вы собираетесь обследовать меня, не так ли?

– Мы приступим к этому завтра с утра.

– Прошу вас повнимательнее отнестись к этому.

– Я так и собираюсь поступить. – Чарльза озадачило мрачное выражение на лице Балмера. – А почему вы об этом меня предупреждаете?

– Потому что со мной происходит что-то неладное. Я не знаю, может быть, это следствие стресса, или что-нибудь в этом роде, но я не могу запоминать так же хорошо, как это было раньше. Я не могу даже вспомнить тех людей, которых я излечил. Но я излечил их – это я помню точно.

– Какая именно память у вас ослабела – долговременная или оперативная?

– Главным образом, оперативная, как мне кажется. Хотя и проявляются эти нарушения довольно нерегулярно, но они определенно представляют собой какую-то патологию.

Чарльзу все это не понравилось, но он решил не выносить никаких вердиктов до того, как получит первые данные, с которыми можно было бы работать.

– Отдохните сегодня ночью, потому что завтра и послезавтра вам придется пройти такое обследование, какого вы не проходили еще никогда в жизни.

Чарльз собирался уже было уходить, но Балмер спросил его напоследок:

– Ну, теперь-то вы хоть немного верите мне?

В этот момент Чарльз разглядел в его глазах нечто такое – может быть, чувство дикого одиночества, – что тронуло его, несмотря на страстное желание доказать, что Алан Балмер – бессовестный обманщик.

– Я не полагаюсь на веру. Я либо знаю, либо не знаю. В настоящий момент я не знаю.

– Ну что же, я думаю, что ваша позиция заслуживает уважения.

Чарльз поспешил покинуть комнату.

* * *

Было уже довольно поздно, когда Чарльз все-таки решил позвонить.

Он просмотрел записи Балмера и был поражен тем, что обнаружил в них. Алан аккуратно указывал дни и часы. Он называл имена! Он даже перечислял тех врачей, которые помимо него наблюдали этого больного! Если Балмер мошенник, то он либо в высшей степени наивен, либо просто глуп. Ведь так легко разыскать этих людей и проверить их медицинские карточки.

Но, разумеется, если Балмер действует в соответствии с определенной системой, то он, надо полагать, должен фиксировать свои фальшивые данные с максимальной аккуратностью.

Чарльз сам не очень ясно представлял себе, зачем он просматривает эти записи, извлеченные из конверта Балмера, но коль скоро уж он начал их разбирать, то должен позвонить хотя бы одному из упомянутых здесь врачей и подтвердить описанные Балмером случаи излечения.

Он взял наугад карточку: Руфь Сандерс. Острая лимфатозная лейкемия. Позвонив в справочную, он узнал телефон гематолога, имя которого записал Балмер, и позвонил ему. Через минуту он разговаривал с доктором Никольсом.

Гематолог оказался очень подозрительным и осторожным человеком. И он имел на то основания. Кто же захочет выдавать частную информацию человеку, голос которого незнаком. Чарльз решил открыть свои карты.

– Послушайте. Я работаю в Фонде Мак-Криди. Здесь у нас есть врач, который утверждает, что три недели тому назад он вылечил лейкемию у Руфи Сандерс. Мне нужны доказательства того, что он мошенник. Итак, я сейчас повешу трубку, а вы перезвоните мне сюда, в Фонд, и спросите доктора Эксфорда. Таким образом вы убедитесь, что я действительно звоню отсюда. И тогда вы мне ответите на несколько вопросов. Я гарантирую вам конфиденциальность нашего разговора.

Чарльз повесил трубку и стал ждать. Через три минуты телефон задребезжал. Звонил доктор Никольс.

– Лейкемия Руфи Сандерс находится в состоянии полной ремиссии, – сообщил он.

– Какое лечение вы проводили?

– Никакого. Больная отказалась от какого бы то ни было лечения, опасаясь побочных последствий.

– И что, ее периферийный мазок тоже стал нормальным?

– Такое иногда случается.

– А как насчет костного мозга?

Доктор Никольс замялся:

– В норме.

У Чарльза вновь пересохло горло.

– Чем вы объясняете это?

– Спонтанная ремиссия.

– Да, разумеется. Благодарю вас.

Он повесил трубку и пошарил в конверте, выискивая записи о других случаях исцеления, в которых был бы указан консультант. Он нашел таковые: девочка-подросток, страдающая генерализованной алопецией, она была лысой как бильярдный шар, когда явилась в больницу. Чарльз позвонил ее дерматологу.

После короткого спора с ним Чарльзу наконец удалось заставить его признать, хотя и с неохотой:

– Да. Теперь у нее растут волосы – ровно, по всей поверхности головы.

– Рассказывала ли она вам о некоем докторе Балмере?

– Да, конечно. Судя по словам Лаури и ее матери, этот колдун вскоре начнет оживлять покойников.

– Так что же, вы полагаете, что он мошенник?

– Ну конечно! Эти фокусники лепят себе репутацию за счет побочных эффектов и спонтанных ремиссий. Единственное, чем этот Балмер не укладывается в обычные рамки, так это размер его вознаграждения.

– Действительно? – До сих пор Чарльз как-то не задумывался над тем, что Балмер, должно быть, здорово наживается на всех этих «исцелениях». – И сколько же он с них брал?

– Двадцать пять баксов. Я сначала и сам не поверил своим ушам, но мать девочки, клянется, что Балмер не взял с них ни центом больше. Мне кажется, вы заполучили себе настоящего сумасшедшего. Вполне возможно, что он всерьез верит в свою способность творить чудеса.

– Может быть... может быть... – задумчиво произнес Чарльз, чувствуя усталость. – Благодарю вас.

С непрестанно растущим чувством тревоги он сделал еще несколько звонков, имел три разговора, и каждый раз результат оказывался одним и тем же. «Полная спонтанная ремиссия», – отвечали Чарльзу на противоположном конце телефонного провода.

Наконец наступил момент, когда он уже не мог больше заставить себя набрать очередной номер. Каждый из врачей, с которыми Чарльз говорил, имел не более одной встречи с «балмеризированным» пациентом и поэтому для каждого из них не составляло большого труда списать факт исцеления на счет счастливой случайности. Но у Чарльза-то имелась под рукой уже целая куча имен и адресов, и общее количество исцеленных Балмером приближалось к тысяче.

Чарльз подавил в себе внезапно появившееся желание швырнуть конверт в мусорный ящик и поджечь его. Если то, что рассказывал Балмер об ослаблении своей памяти, правда, то ему уже трудно будет восстановить значительную часть имеющихся данных. Все это пропадет навсегда. И тогда Чарльз будет чувствовать себя спокойно.

Он ухмыльнулся при мысли о том, что Чарльз Эксфорд – неустанный искатель научной истины, уничтожая данные, спасает себя от перспективы крушения собственных предубеждений, разрушения своего бесценного мировоззрения.

Это поистине отвратительная мысль, но. Боже, как она заманчива!

Из-за событий минувшего дня – вначале история с Кнопфом, а теперь еще и эти телефонные разговоры с перманентным припевом о «спонтанной ремиссии» – из-за всего этого Чарльз чувствовал себя физически больным. У него кружилась голова. Его тошнило.

Если он сейчас уничтожит эти записи, то через некоторое время вообще сумеет забыть о том, что они когда-то существовали. И тогда он сможет вернуть свое мышление к прежнему интеллектуальному материалистическому основанию.

А может быть, и не сможет. Может быть, он уже никогда больше не оправится от шока, вызванного информацией, полученной им сегодня.

В таком случае, единственное, что можно было бы сделать, – довести начатое дело до логического завершения.

Он еще раз бросил жадный взгляд в сторону мусорного ящика, а затем запихнул бумаги Балмера обратно в конверт. В это время в дверном проеме показалась голова секретарши.

– Я могу идти?

– Конечно, Марни.

Девушка выглядела такой же усталой, как и он сам.

– Нужно еще что-нибудь сделать перед уходом?

– У вас есть успокоительные пилюли?

– Вас беспокоит желудок? – осведомилась она, обеспокоенно сдвинув брови. – Вы выглядите бледнее обычного.

– Ничего, ничего, у меня все в порядке. Наверное, съел что-то не то. Идите домой, Марни. Спасибо, что согласились подежурить.

Как мог он объявить ей или кому-нибудь еще, что на самом деле он чувствует в эти минуты? Это как если бы он, будучи первым человеком в космосе, взглянув на Землю с орбиты, увидел, что она плоская.