Текст книги "Прикосновение"

Автор книги: Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Июнь

Глава 21
Алан

– Я так и знала, что дело кончится этим! – воскликнула Джинни, за завтраком просматривая утренние газеты.

– Кончится чем? – переспросил Алан, наливая себе вторую чашку кофе.

– Как будто у нас мало неприятностей! – Она швырнула газету ему под нос.

Это была местная еженедельная «Монро Экспресс», развернутая на первой странице, где обычно печатались передовицы. Алану сразу бросился в глаза заголовок, расположенный в левом верхнем углу: «Позор шаманизму».

– Неплохо, – усмехнулся он.

– Нет, ты сначала прочти – посмотрим, что ты скажешь тогда! – В голосе Джинни зазвучали воинственные нотки – за последние несколько недель это стало уже почти традицией.

Алан заглянул в статью, занимавшую половину первой страницы. Заметив в ней свое имя, он насторожился и стал читать. Первая часть статьи была посвящена пересказу тех слухов, которые ходили о нем в течение последних двух недель. Затем начинался рассказ о более конкретных вещах. Речь шла о фондах, цель которых – осуществление новой программы развития муниципальной больницы в Монро, о том, как насущно необходимы дополнительные места для больных, о том, что приходится устраивать десятки больных на раскладушках в коридоре больницы в виду хронической нехватки коек. Заключительный абзац вогнал Алана в озноб:

"Итак, мы здесь, в редакции «Экспресс», сидим и гадаем – что намерен предпринять Совет попечителей муниципальной больницы Монро? Будет ли он бездействовать и наблюдать, как неблаговидная известность одного из его членов подрывает доверие к больнице в целом, тем самым угрожая всей системе здравоохранения? Или же он возьмет бразды правления в свои руки и призовет доктора Балмера к ответу?

Разумеется, нельзя винить одного доктора Балмера за тот шум, который поднялся вокруг его имени, но факт остается фактом – он ничего не предпринял для того, чтобы утихомирить все нарастающую волну спекуляции и истерии. При нормальных обстоятельствах мы отнеслись бы с уважением к его праву оставлять без комментариев те нелепые слухи, которые распространяются о нем. Но, учитывая тот факт, что его молчание лишь способствует разжиганию огня и что этот огонь угрожает развитию институтов, столь необходимых для здравоохранения нашего сообщества, мы обязаны потребовать, чтобы доктор Балмер высказался и опроверг все эти сенсационные сплетни вокруг его имени. А если же он этого не сделает, то обязанность Попечительского совета заключается в том, чтобы пересмотреть его положение в штате муниципальной больницы Монро".

– Они там просто с ума посходили! – воскликнул Алан вне себя от возмущения. – Они ставят знак равенства между мной и больницей. Это же смешно! Я еще понимаю, если бы я был членом Совета, но я же...

– Ты врач, состоящий у них в штате! – перебила его Джинни. – И если ты выглядишь как псих, то они и вовсе рехнулись, оставляя тебя на работе. Вот и все.

– Почему бы им не пресечь этот скандал? – Алан задал этот вопрос не столько Джинни, сколько самому себе.

– А почему ты сам не положишь всему этому конец – вот в чем вопрос? Почему бы тебе не дать интервью, или что-нибудь в этом роде, и не заявить, что все это выдумки?

– Я не могу этого сделать. – Алан не стал говорить ей, что на прошлой неделе журнал «Пипл мэгэзин» трижды обращался к нему именно за этим, и Алан каждый раз категорически им отказывал.

– Но почему, черт возьми?

– Я тебе уже говорил – потому что все это не выдумки!

– Я не хочу этого слышать, Алан! Я не хочу слышать эти бредни!

Алан понимал, что Джинни начисто исключила для себя возможность того, что его слова могут оказаться правдой.

– Хорошо, тогда разреши задать тебе один гипотетический вопрос...

– Меня не интересуют твои гипо...

– Но выслушай же меня. Давай просто предположим, что я могу исцелять людей.

– Я даже слышать этого не хочу!

– Джинни!..

– Тебе нужно обратиться к врачу, Алан!

– Давай предположим, что это так. Как я должен действовать в этом случае? Все отрицать?

– Конечно.

– Даже если это правда?

– Разумеется!

– И продолжать делать это втайне от окружающих?

– Нет! – Глаза ее округлились до предела. – Ты не можешь втайне практиковать подобные вещи! Ты должен забыть об этой таинственной силе и вернуться к обычной медицинской практике. Ты не замечаешь, что становишься чем-то вроде прокаженного?

– Нет.

– Ну, конечно, ты вообще ничего не замечаешь. В последнее время ты живешь как лунатик. Но я-то замечаю все! Так что прекратим эти разговоры! Поведай всем, что все эти слухи – сущая чушь. Пожалуйста!

«А может быть, она права?» – подумал Алан. Он надеялся, что все утихнет само собой, но ведь нет – не утихает. Теперь он понял – с тех пор, как он стал применять Дат-тай-ваои исцелять все больше и больше неизлечимых больных, эта шумиха никогда уже не утихнет. Положение будет обостряться с каждым днем.

– Может быть, ты и права. Может быть, я должен прекратить это раз и навсегда.

Джинни улыбнулась. Это была первая ее искренняя улыбка за последние две недели.

– Отлично! И когда же?

– Скоро. Очень скоро.

* * *

– Доктор Балмер!

Он услышал, как Конни бежит по коридору. Ворвавшись в его кабинет, она сунула ему под нос журнал.

– Посмотрите!

Это был свежий номер журнала «Пипл». Конни раскрыла его на развороте, где красовалась статья под заголовком «Чудеса в Монро». Ее сопровождали фотографии и истории болезней нескольких его пациентов. В конце статьи была помещена крупнозернистая, снятая с неблизкого расстояния фотография – он выходит из задней двери здания, где находился его кабинет.

Надпись под фотографией гласила: «Таинственный доктор Балмер отказался давать комментарии».

– Замечательно! – Алан почувствовал резкую внезапную слабость. Эта статья венец всему. Хуже не придумаешь.

* * *

Два дня спустя Конни доставила ему заказное письмо. Обратный адрес на конверте – муниципальная больница Монро. В письме говорилось о том, что его «приглашают» явиться на заседание Попечительского совета для того, чтобы получить объяснения и услышать комментарии, «касающиеся многочисленных слухов и сенсационных разговоров», которые «бросают тень на репутацию больницы». Его ожидали в пятницу – через три дня.

«Ну вот и настал мой час», – подумал Алан. Все это время где-то в дальнем уголке его сознания таилась мысль, что все равно рано или поздно ему придется столкнуться с этим медицинским учреждением. И не столько с отдельными его врачами, сколько с людьми чиновничьего слоя, далекими от болезней и травм и никогда не имевшими дело с больными.

– Отмените все консультации на оставшиеся дни недели. И узнайте – находится ли сейчас в своей конторе мистер де Марко. Скажите ему, что я хочу немедленно переговорить с ним.

Минуту спустя Конни сообщила ему:

– Мистер де Марко сейчас находится в суде и не вернется раньше второй половины дня. Он сам позвонит вам. А в данный момент вас спрашивает миссис Тоад – она говорит, что хочет побеседовать с вами.

Глава 22
Сильвия

– Я поняла, что у вас возникли трудности.

– Ну, это неудивительно.

Алан улыбнулся слабой, но искренней улыбкой. Он выглядел еще более усталым и измученным, чем в то утро, когда Сильвия последний раз видела его за этим же столом после встречи на кладбище. Узнав, что Попечительский совет решился вызвать Алана на ковер, она была потрясена и тут же поспешила предложить свою помощь.

– Я только что узнала, что вы должны будете выступить перед Попечительским советом.

– Плохие новости распространяются быстрее, чем хорошие.

– Не так быстро, как вы думаете. Просто я являюсь одним из крупнейших вкладчиков в фонд строительства больницы, и до меня информация доходит быстрее, чем до кого бы то ни было. Итак, я сделала несколько звонков и... – Сильвии не хотелось этого говорить, но пришлось. Алан должен быть готов ко всему.

– И?..

– Дела обстоят неважно.

Он пожал плечами.

– Не относитесь к этому наплевательски, Алан. Четверо членов совета, с которыми я беседовала, буквально потрясены передовицей из «Экспресса» и достаточно серьезно относятся к возможным ее последствиям. Они считают, что вы представляете реальную угрозу для программы развития больницы.

– С кем вы беседовали?

– Ну, разумеется, прежде всего со своим свекром. Он продал больнице все свои страховые полисы, и поэтому развитие больницы значит для него слишком много. Двое других просили меня не называть их имен, могу только сказать вам, что один из них возглавляет банк, в котором я храню свои сбережения, а другой – маклер, к которому я обращаюсь время от времени по вопросам недвижимости.

Сильвия замолчала, ожидая, что Алан, так или иначе, даст ей знать, угадал ли он, кого она имеет в виду. Но, по-видимому, он так и не понял ее намеков.

– Простите... – пробормотал он растерянно, покачав головой, – я не...

Как это он умудрился забыть имена членов совета? Возможно ли столько лет состоять в штате больницы и не знать фамилии его членов?

– Ничего, не беспокойтесь, – поспешила сказать она, стараясь не обращать внимания на его растерянность. – Имена не так важны. Важно, что эти люди думают о вас, а они думают, что вы должны понести ответственность.

– Удачный у меня выдался денек, – мрачно сказал Алан с кривой улыбкой на губах. – А четвертый член совета – кто он?

– Разумеется, мой дядя – ваш бывший партнер.

– Представляю себе его волнующую речь в мою защиту.

– Как бы не так. Теперь вы понимаете, что у меня есть основания для беспокойства. И такова позиция четырех из десяти попечителей. Я не знаю мнения остальных, но думаю, что и они настроены примерно так же.

Алан откинулся на спинку стула и замолчал, размышляя о чем-то. Сильвия вглядывалась в его озабоченное лицо, пытаясь разделить с этим человеком его тревогу.

– Вы не заслужили такого отношения, – сказала она наконец. – Вы никому не причинили вреда. Вы...

– Может быть, мне просто подать в отставку? – спросил он, как будто не слыша ее слов. – Все равно я не использую своего времени в больнице.

– Я уверена, что они были бы довольны таким исходом. Это избавило бы их от массы хлопот.

– Буду с вами откровенен, Сильвия: мысль о том, что мне придется предстать перед Советом, пугает меня до смерти. Мне не хочется давать никаких объяснений ни им, ни кому бы то ни было.

– Но если вы не выступите, эти люди получат дополнительные козыри против вас.

– Я не хочу ни облегчать им задачу, ни давать им в руки козыри против себя, – твердо сказал Алан, распрямив спину. – Итак, у меня не остается иного выбора, кроме как предстать перед советом и дать требующиеся объяснения.

– Я тоже так думаю.

«Но нелегко вам придется», – подумала она, и сердце ее сжалось.

– Они не смогут заткнуть мне рот, – сказал Алан с неожиданной решимостью.

Он натянуто улыбнулся ей, и Сильвия улыбнулась ему в ответ. Она понимала, что Алан очень волнуется.

У него были на то причины.

Глава 23
Алан

Алан увидел Тони задолго до того, как подъехал к своему офису. Тот стоял на тротуаре и махал ему рукой.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, когда Тони сел в машину. – Мы же должны были встретиться в моей конторе.

– Там негде поставить машину, – сказал Тони и, усевшись, сразу же закурил сигарету. – Парковочная площадка до предела забита калеками.

– Инвалидами, – поправил Алан.

– Ты говоришь на новоязе, а я – на старом добром английском. Но как их ни называй, а они заполонили эту проклятую площадку. Я подумал, что, если ты появишься там, может возникнуть стихийная свалка, поэтому я и прошел пару кварталов тебе навстречу.

Он глубоко затянулся сигаретой, опустил стекло и выдохнул дым в окошко.

– Я поговорил с некоторыми из них. Большинство их приехало после прочтения этой статьи в «Пипле». Некоторые из них уже побывали в Лурде, Ватикане и Вифлееме в поисках излечения. А другие знают кого-то, кто уже был у тебя и исцелился от той или иной неизлечимой болезни.

Они как раз проезжали мимо его приемной. Алан изумился, увидев массу машин и людей, толпившихся на площадке, заполонивших улицу и выстроившихся на тротуаре. Он уже несколько дней не был здесь и не представлял себе истинного положения дел.

Чувство вины переполнило его душу: он уже много дней не пользовался своим даром и зря растрачивал время, вместо того чтобы исцелять людей.

– И вот они здесь – ждут тебя. Вначале я сомневался в тебе, Ал, но теперь должен признаться, что верю – ты действительно обладаешь какой-то необыкновенной силой.

Алан сделал вид, что обижен.

– Так, значит, ты все-таки сомневался во мне?

– Да, черт побери! Ты задал мне задачу. Я даже думал одно время, что у тебя крыша поехала.

Алан улыбнулся:

– Вначале я и сам так думал. Но потом понял, что если я и заблуждаюсь, то эти заблуждения разделяет со мной множество исцеленных людей.

Когда Алан обратился к Тони за помощью, он рассказал ему всю правду о Дат-тай-вао,считая, что обязан открыть все свои карты перед человеком, который будет выступать в качестве его советника на слушаниях в Совете. Он рассказал ему об эпизоде в приемном покое и о том, как обретение им дара исцеления связано с историей жизни бродяги, о котором Тони наводил справки.

Тони был настроен скептически, но не высказал этого напрямик. Алан был рад, что теперь-то Тони поверил в него.

– Не буду врать, Ал, мне и сейчас трудно все это переварить, даже после того, как я поговорил с пилигримами у твоего крыльца. Но мы ни в коем случае не должны говорить этим сукиным детям из Совета, что ты действительно обладаешь целительной силой.

При упоминании о Совете у Алана вспотели ладони и стало нехорошо в желудке. Через четверть часа он будет сидеть перед Советом подобно какому-нибудь малолетнему преступнику. Сама мысль об этом была глубоко противна ему.

– А почему бы не сказать обо всем этом прямо и открыто и не покончить раз и навсегда со всякого рода двусмысленностью? – спросил Алан.

– Ни в коем случае! – сломав свою сигарету, Тони швырнул ее на пол салона. – Ради Бога, даже и не думай об этом! Вокруг тебя сразу поднимется такой шум – я даже думать боюсь, к чему это приведет в конечном итоге!

– Но ведь рано или поздно все равно...

– Ал, старина, поверь мне. Я изучил медицинское законодательство вдоль и поперек, и там нет ни единого пунктика, который мог бы тебе чем-нибудь угрожать. Ты даже не обязан сегодня появляться на Совете – и я бы посоветовал тебе не идти никуда. Но ты решил пренебречь моими советами. Пусть так. Тебе бояться нечего – они не посмеют ничего сделать. Пусть они играют в свои игры сколько хотят. А ты сиди себе спокойно и расслабься. Если им не удастся обвинить тебя в каком-либо преступлении, или в нарушении морали, или в небрежении своими обязанностями практикующего врача, они не смогут и пальцем тебя тронуть. Они будут просто сотрясать воздух. И на здоровье!

– Раз ты так говоришь, Тони, то пусть так и будет. Я просто...

– Никаких просто. Ал. Ты ничего не должен этим ростовщикам, торговцам недвижимостью и продавцам подержанных автомобилей. Ты просто сиди, помалкивай, и выйдешь из этого дела чистеньким, а всю грязную работу сделаю за тебя я.

Алан понимал, что Тони работает не покладая рук, готовясь к схватке на Совете.

– Если эти индюки думают, что смогут повесить тебя на фонарном столбе из-за какого-то скандала в желтой прессе, то им придется разочароваться! Пусть попробуют! Пусть только попробуют!

Алан почувствовал, что его страхи и опасения рассеиваются в волнах воинственной уверенности Тони.

– Джентльмены, – произнес Тони, – я убежден, что вы понимаете, насколько неприятно доктору Балмеру то, что его вызвали на Попечительский совет, подобно тому как сорванца-школьника вызывают к директору за то, что он изрисовал стены школы.

Алан с удивлением слушал речь Тони, который говорил, расхаживая взад и вперед перед членами Совета. Его выступление было достаточно красноречиво, исполнено почтительности, но отнюдь не подобострастности. Он представил дело так, как будто Алан явился на эту аудиенцию исключительно по доброте сердечной.

За длинным круглым столом сидели человек десять – двенадцать попечителей. На углу стола приютился стеклянный электрокофейник с манящим красным глазком. Морские пейзажи Северного побережья кисти местных художников, развешанные на стенах, вносили разнообразие в приглушенный тон обоев. Хотя эти люди и сидели за одним столом, они явно делились на две группы: Алан и Тони – на своем конце стола; члены Совета – два врача и восемь местных бизнесменов, посвящавших свободное время «муниципальным вопросам», – группировались за своим концом. Алан хорошо знал обоих врачей: один из них, Лу, – его бывший партнер, другой – старый Бад Риардон, с первых дней существования больницы возглавлявший хирургическое отделение. Бад за последнее время сильно постарел. Алан заметил, что он вошел в зал прихрамывая.

Остальные попечители были мало знакомы Алану. Их не связывали деловые отношения, он не принимал участия в больничных интригах, и, хотя принадлежал к одному с ними клубу, проводил там не слишком много времени; с этими людьми его связывало шапочное знакомство.

Никто из них не смотрел ему прямо в лицо – они поглядывали на него украдкой и тут же отводили глаза, как бы показывая этим, что он здесь чужак, подчеркивая дистанцию, существующую между ними. Но Алан больше не боялся их! Тони прав: он ведь не совершал никаких преступлений – ни гражданских, ни уголовных, – не сделал ничего, что поставило бы его вне закона. Эти люди не имели права судить его. Он был в безопасности.

– Мне хотелось бы знать, мистер де Марко, – прервал речь Тони торговец автомобилями, – почему доктор Балмер решил, что он нуждается в адвокате? Мы же пригласили его не на суд.

– Совершенно верно. Мне это известно, так же, кстати, как и доктору Балмеру. И я рад услышать от вас, что это известно также всем остальным, сэр. По правде сказать, это я уговорил доктора Балмера позволить мне говорить сегодня от его имени. Он был против моего присутствия здесь, но я настоял на этом, чтобы убедиться, что никто из вас не попытается превратить это маленькое неформальное совещание в судебный процесс.

Седовласый доктор Риардон откашлялся и поднял глаза на Тони:

– Единственное, чего мы желаем, – это обсудить вопрос о весьма непривычной рекламе, которая в последнее время делается доктору Балмеру, и спросить его – с чего все это началось, почему продолжается и как получилось, что доктор Алан Балмер ничего не предпринимает, чтобы пресечь это на корню?

– Доктор Балмер не обязан отвечать на этот вопрос. Эта непривычная реклама, как вы выразились, не имеет ничего общего с преступной деятельностью. Нельзя требовать от доктора Балмера, чтобы он проводил пресс-конференцию каждый раз, когда кто-то...

– Я предпочел бы выслушать ответ доктора Балмера из его собственных уст, – перебил Тони банкир.

Члены Совета закивали, соглашаясь со сказанным. Тони посмотрел на Алана:

– Давай, дружище.

Алан окинул взглядом физиономии членов Совета. Сердце его бешено заколотилось.

– Что вы хотели бы узнать?

Сразу же взял слово Лу, он говорил раздраженным резким голосом:

– Почему, черт возьми, вы ничего не сделали для того, чтобы пресечь эти вздорные слухи о чудесном исцелении, которое вы якобы осуществили?

Алан молча посмотрел на Лу. Он собрался уже было повторить свой обычный ответ, что, дескать, не считает нужным выступать с опровержением нелепых утверждений, но внезапно ему в голову пришла мысль: «А почему бы не сказать обо всем открыто?» Ему уже порядком надоела эта полуправда, необходимость держать в тайне случаи чудесного излечения, постоянное напряжение. Почему бы не покончить с этим и не начать чистую игру? Усилием воли он заставил себя сказать то, что хотел, до тех пор, пока не успел передумать.

– Я не выступил с опровержениями, потому что все, что говорят обо мне, – правда.

«Ну наконец-то я все же сказал это», – подумал он про себя.

Мертвая тишина повисла в зале – и только Тони процедил сквозь зубы:

– Господи Боже мой!

– Правильно ли я понял вас, Алан? – На лице Лу застыло выражение изумленного недоверия и ожидания того, что его утверждение будет оспорено. – Вы утверждаете, что действительно способны излечивать прикосновением рук неизлечимые болезни?

– Я понимаю, что это звучит фантастично, – сказал Алан, – но все обстоит именно так. И это происходит со мной вот уже... – Он запнулся, так как не мог вспомнить, когда же это началось. – Вот уже несколько месяцев.

Члены Совета обменялись встревоженными взглядами. Склонив головы, они устроили совещание, а в это время Бад Риардон спросил:

– Алан, вы отдаете себе отчет в своих словах?

– Поверьте, я в своем уме. Но если бы я был на вашем месте, то наверняка смотрел бы на вас так же, как вы смотрите сейчас на меня.

Заявление Алана обезоружило Совет, но ненадолго. Возмущение на их лицах сохранилось. По-видимому, они ждали, когда выскажутся двое врачей – членов Совета. Алан взглянул на Тони – адвокат был в полном смятении. Он явно не одобрял поведение Алана, он был рассержен.

Наконец наступило молчание. Опять слово взял Лу:

– Мы просто шокированы вашим сообщением, Алан Вы поставили нас в ужасное положение. Сначала мы полагали, что вы просто-напросто игнорируете эти дикие слухи, надеясь, что со временем они утихнут сами по себе, кое-кто из нас даже думал, что вы не пресекаете распространение этих слухов, потому что они способствуют неслыханной рекламе вашей практики. Но никто из нас ни на минуту даже представить себе не мог, что вы дойдете до того, что будете сами распространять подобную чушь...

– Одну минуту! – Тони вскочил на ноги. – Одну минуту, черт побери! Пока я здесь, никто не смеет называть этого человека лжецом. Это не заседание суда, и я не связан правилами судебной процедуры. Каждый, кто назовет его лжецом, должен будет ответить передо мной!

– Спокойно, спокойно, – попытался встрять в разговор торговец автомашинами, – здесь не место для подобных заявлений...

– Да, черт побери, именно – не место! Если этот человек утверждает, что он обладает уникальной способностью, то, значит, так оно и есть на самом деле.

Тут вновь вмешался Бад Риардон:

– Я готов согласиться с мистером де Марко. Я знаю доктора Балмера с того самого момента, когда он вступил в наше сообщество – я беседовал с ним во время подачи заявления о приеме на работу в нашу больницу. И, наблюдая за Балмером в течение ряда лет, я могу утверждать, что он всегда был безупречен как с точки зрения профессионализма, так и в плане врачебной этики. В связи с этим перед нами встает чрезвычайно неприятный вопрос: что, если доктор Балмер действительно говорит правду? Или думает, что говорит правду?

Все присутствующие были озадачены, но Алан-то хорошо понимал, куда клонит доктор Риардон.

– Он подразумевает, – объяснил Алан недоумевающим членам Совета, – что, возможно, я и искренен в своих словах, однако нахожусь под властью иллюзий, которые заставляют меня верить в способность лечить прикосновением, в то время как на самом деле этой способности не существует в природе.

Риардон кивнул.

– Совершенно верно. И поэтому вас можно отнести к категории психически неуравновешенных людей.

– Я могу предоставить вам документацию... если вы...

– Я предлагаю кое-что более наглядное и конкретное, – сказал Риардон. Он отодвинул кресло, снял левый ботинок и носок и положил босую ногу на стол. – Боли мучают меня с самого утра.

У основания большого пальца Алан обнаружил покраснение и легкую припухлость. Вне сомнения, это подагра.

Риардон поднял глаза.

– Посмотрим, как вы справитесь с этим.

Алан остолбенел. Такого поворота он никак не ожидал. Во всяком случае, сейчас. Он понимал, что рано или поздно от него потребуют материальных доказательств его способности осуществлять чудесные исцеления, но ему и в голову не приходило, что это произойдет в конференц-зале.

Алан уже несколько дней не появлялся в своем кабинете и поэтому потерял всякое представление о времени. Проклятие! Надо бы вспомнить! Он быстро произвел в уме кое-какие подсчеты. «Последний раз это было в понедельник!.. Когда? После полудня, около четырех, часов». Алан принялся подсчитывать дальше – эти подсчеты были его единственной опорой, так как он ничего не чувствовал в тот момент, когда в нем «включалась» его целительная сила.

Если он правильно все рассчитал, то оставалось еще примерно тридцать минут до окончания действия целительной силы.

Но верны ли его расчеты? Все зависит от того, действовала ли эта сила в понедельник в 4.00. В последнее время память частенько подводила Алана, и положиться на нее с полной уверенностью он не мог. Приходилось напрягать мозг. Да, да, в понедельник он точно воспользовался своей целительной силой, когда принимал своего последнего пациента. И это было приблизительно в 4.00, или что-то около этого.

Голос Тони вернул Алана к действительности:

– Ты отнюдь не обязан это делать, Алан, можешь просто заявить, что не собираешься устраивать здесь демонстраций и предпочитаешь...

– Не беспокойся, Тони, все в порядке, – ответил Алан своему встревоженному другу. – Я справлюсь с этим.

Он встал и подошел к краю стола, за которым сидели члены Совета. Они молча повернулись в своих креслах, когда Алан прошел мимо, как будто боясь хоть на минуту оторвать от него глаза. У Лу Альберта просто отвалилась челюсть – он так и сидел с открытым ртом, завороженно наблюдая за происходящим. Улыбка Риардона, по мере того как к нему приближался Алан, становилась все менее уверенной. Он был явно удивлен тем, что доктор Балмер принял его вызов.

Алан остановился перед столом, на котором лежала нога Риардона. Он понимал, что идет на страшный риск. Если он ошибся в расчетах хотя бы на час, эти люди заклеймят его позором, обвинив в шарлатанстве, или даже еще чего похуже. Но почему-то его не покидала уверенность, что целительная сила сработает. И тогда в одно мгновение недоверчивая гримаса сползет с этих самодовольных физиономий.

Алан вплотную подошел к столу и прикоснулся рукой к голой ступне Риардона, мысленно пожелав исцеления. Никакого эффекта! Он продолжал держать Риардона за ногу, хотя и понимал уже, что игра проиграна. Еще не было случая, чтобы целительная сила заставляла себя ждать. Либо она действовала мгновенно, либо не действовала вообще. Однако Алан не прекратил своих попыток и продолжал сжимать воспаленный сустав, пока Бад Риардон, поморщившись от боли, не убрал ногу.

– Вы должны лечить, Балмер, а не причинять боль.

В ответ Алан не мог произнести ни слова. Произошла ошибка! Его расчеты оказались неверны! Проклятая память! Он почти физически ощущал, как члены Совета сверлят его глазами, думая про себя: «Шарлатан! Мошенник! Лжец! Психопат!»

Ему хотелось заползти под стол и не вылезать оттуда до конца заседания.

Доктор Риардон откашлялся.

– Давайте предположим, что в данный момент мы находимся в вашем кабинете и вы попробовали сделать то же, что и сейчас, с аналогичным результатом. Что вы предпримете тогда? Какое лекарство вы мне посоветуете?

Алан так и не смог ничего ответить. Он тысячи раз выписывал этот препарат, но почему-то именно сейчас его название затерялось где-то в закоулках памяти и он никак не мог выудить его оттуда. При этом он чувствовал себя как человек, покинутый на безлюдном острове, который видит далеко на горизонте дым из трубы проходящего мимо парохода и ничего не может поделать.

Риардон решил, что Алан не расслышал, о чем его спрашивают, и еще раз повторил свой вопрос:

– Я спрашиваю вас, какие меры вы предпримете, какие лекарства пропишете?

В голове у Алана было совершенно пусто, и он ответил наобум:

– Рентген и анализ крови.

– О, я думаю, рентген едва ли необходим, – произнес Риардон игривым тоном, но его улыбка моментально угасла, когда он взглянул на Алана. – А анализ крови это слишком абстрактно, не так ли? Вы не могли бы предложить что-нибудь более конкретное?

Алан судорожно искал ответ, пытаясь выиграть время. Боже, если бы он только способен был думать!

В глазах Риардона же появилось выражение обеспокоенности и подозрения. Эти же чувства отразились на лицах остальных людей, присутствующих в зале.

– Ну ладно, давайте пойдем дальше. Я понимаю, что это очень элементарно, и все же расскажите мне вкратце об этиологии подагры. Просто так, для протокола.

И тут в разговор вмешался Тони:

– Во-первых, никакого протокола. А во-вторых, доктор Балмер здесь совсем не для того, чтобы его экзаменовали на предмет подагры и прочих болячек на ноге у доктора Риардона!

– Дело не в моей ноге, – парировал Риардон, – просто мы столкнулись с невероятной ситуацией. Я задал доктору Балмеру вопрос, на который способен ответить любой студент-первокурсник, однако до сих пор не получил ответа!

Алану показалось, что по мере того, как он сам погружается в туман страшного унижения, стены комнаты смыкаются вокруг него. Почему же у него не работает голова? Что с ним происходит?

– Ну ладно, делайте, что хотите! – воскликнул Тони и, подхватив Алана под руку, потащил его к двери. – Док-гор Балмер не обязан был приходить сюда, и, уж будьте уверены, он не останется здесь!

Алан позволил себя увести. Уже в дверях он услышал, как Риардон кричит у него за спиной:

– Для него было бы лучше остаться. Из всего того, что произошло здесь, я могу сделать вывод, что доктор Балмер умственно неполноценен, и Совет вынужден будет предпринять соответствующие меры.

* * *

– Мы в дерьме, Алан! Мы в жутком дерьме! – Вот и все, что сумел сказать Тони, когда они сели в машину. – И самое скверное во всем этом то, что ты вовсе не обязан был сюда приходить. Боже! Что же это такое стряслось с тобой?

Алан только покачал головой. Он чувствовал себя совершенно уничтоженным, и Тони с его увещеваниями ничем не мог ему помочь.

– Я сам ничего не понимаю... Никак не мог найти ответ. А ведь я диагностировал и лечил подагру сотни раз. И вот сегодня не смог найти ответа на вопрос Риардона. Впечатление такое, будто какая-то часть моей памяти начисто отключилась, спряталась, или кто-то ее спрятал. И я до сих пор все еще нахожусь в этом состоянии.

– Если решат, что ты неполноценен, может быть приостановлено твое право на врачебную практику – есть такая статья в законе. Они могут отстранить тебя от работы впредь до освидетельствования психиатром или наркологом...

– Наркологом! Ты думаешь, я употребляю наркотики?

– Нет, я знаю, что ты не наркоман. Но, Алан, в последнее время ты ходишь сам не свой. Сегодня, когда тебя начали допрашивать, мне показалось, что ты невменяем. Я уверен – Совет считает, что ты либо наркоман, либо сумасшедший.

Алану нечем было крыть. Он помнил, какое выражение лица было у членов Совета. Одно из лиц отчетливо запечатлелось у Алана в памяти. Когда Тони тащил его за руку из комнаты, Алан оглянулся и увидел Лу Альберта, глядящего ему вслед. Казалось, годы их взаимных раздоров и соперничества улетучились в одно мгновение. Его лицо отображало ужас, растерянность и, что хуже всего, жалость.