Текст книги "Возлюби соседа своего"
Автор книги: Френсис Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
Она отрезала себе тоненький кусочек и понесла тарелки в комнату.
Шеа попробовал пирог и воскликнул:
– Ты это сама испекла! Потрясающе! Но ты говорила о Манзисе – продолжай.
– Я полагаю, это была ошибка моей интуиции.
– А что она тебе подсказывала – твоя интуиция?
– Что Гутри – честный человек и что я могу ему доверять. – Она поклялась себе, что стоит только Шеа засмеяться, как она замолкнет и не скажет более ни слова.
Но его глаза были полны сочувствия:
– Почему ты боишься рассказать мне все по порядку?
– Ну, хорошо. Я встретила его на приеме, устроенном британским консульством в честь Дня рождения Королевы. Это было почти четыре года назад. Он работал вторым секретарем консульства…
– Ну и?..
– Около года это продолжалось, как прекрасный сон: балы, вечера, приемы то в одном консульстве, то в другом. Все мужчины в белых галстуках, все женщины в длинных платьях… Мы посещали театры и симфонические концерты, и у него всегда была возможность достать хорошие места – как у дипломата… – Ее несло, она уже не могла остановиться.
Он скептически ухмыльнулся:
– Ты утверждаешь, что влюбилась в него из-за того, что он мог достать хорошие места?..
– Короче говоря, он умел держать себя так, что не влюбиться было невозможно. В дипломатическом мире есть свой шарм… Я думаю ты не сможешь понять этого.
– Ха! – промолвил Шеа. – Ну, значит, примерно с год это выглядело как прекрасный сон. А что же потом?
– Потом мы провели несколько недель в очаровательном городке Эйкс-ла-Борд, во французской Ривьере.
– Никогда не слышал такого.
– И никто не слышал. Именно поэтому Гутри и выбрал его. Но я-то должна была догадаться, что что-то не так, когда он сказал, что путешествует под псевдонимом Герберт Мур. Мне он объяснил, что дипломаты всегда так поступают.
– Это действительно принято, но только не у вторых секретарей, да еще на каникулах.
– И опять все было прекрасно до того дня, когда мы уже собирались уезжать. В тот день мы завтракали на открытой террасе, и тут неожиданно подъехали четыре машины с фоторепортерами. Они оказывается, направлялись на фестиваль в Канны.
В его глазах появилось понимающее выражение:
– Не продолжай, я уже знаю все, что было потом. Один из репортеров узнал твоего подложного мистера Герберта Мура и незаметно сделал снимок парочки, нежно глядящей друг другу в глаза, за ланчем.
– На следующее же утро снимок был напечатан на первой странице какой-то скандальной лондонской газеты. – Нелл с досадой отвернулась.
– Но ничего страшного в этом нет, – со смешком проговорил Шеа. – В конце концов, должны же и вторые секретари иметь время для игр и развлечений.
Нелл вспыхнула:
– Но я – не игра, не развлечение! Я любила его, – добавила она негодующе. – А потом он признался, что был обручен с девушкой, оставшейся в Англии.
– С его стороны – это подрыв репутации непогрешимости Британской дипломатической службы, – съязвил Шеа. – Да, мне кажется, что твоя интуиция нуждается в серьезном лечении. Можно мне еще кусочек пирога?
Нелл взяла его тарелку. Она никак не могла понять, почему все-таки рассказала Шеа о Гутри, и что хуже всего, не могла взять в толк, издевается он над ней или принимает всерьез. Поэтому, решив на всякий случай отомстить, она добавила с мечтательной улыбкой:
– Конечно, у него были такие ноги, что не влюбиться в него было невозможно. – Шеа чуть не подавился пирогом. А она продолжила: – Не знаю, отчего… но в этих тонколицых, светловолосых горцах есть что-то страшно сексапильное; особенно когда он был в шотландской юбке, он был такой… такой…
– Хорошенький, я полагаю, если ты ищешь слово для определения, – сказал Шеа с отвращением и злобным блеском в глазах. – Да тебе повезло, что ты наконец вывела его на чистую воду.
– Я-то вывела, а вот ты, боюсь, что нет. Ведь ты развелся; значит, тоже просчитался.
– Ага, значит, Флора проболталась.
– И сколько же лет ты был женат?
– Слишком много! – Он нервно скомкал салфетку и пересел в угол кушетки.
Нелл внесла кофейный поднос:
– Кофе с бренди?
– Угу.
Нелл налила ему кофе, Шеа молчал, согревая в руках бокал бренди. Затем он заговорил помягчевшим голосом, но в глазах плясали опасные огоньки:
– Ты мне очень нравишься, Нелл. Жаль, что мужчина с женщиной не могут быть друзьями. – Он медленно, печально покачал головой.
– Но почему не могут? – спросила озадаченная Нелл.
– Женщины не умеют дружить. Они чересчур завистливы; чересчур хищницы. И всегда хотят слишком многого.
Чашка Нелл задрожала у нее в руках. Она поставила ее на столик. Этот вызов она не могла не принять.
– У тебя неверное понятие о женщинах.
– Вот как? Мужчины, например, принимают друг друга в дружбе такими, какие они есть. Почему же женщины не могут? Почему, если женщина полюбила, то она вцепляется в тебя не на жизнь, а на смерть? Почему они не могут…
– Если ты скажешь сейчас «почему женщины не похожи на мужчин», то я брошу что-нибудь тяжелое тебе в голову. Клянусь.
– Но можешь ли ты сказать, что я не прав?
– Это все общепринятые предрассудки: что женщина не в состоянии любить, не владея мужчиной единолично; что мужчина и женщина не могут быть друзьями, что…
– А ты можешь быть другом?
– Конечно, – уверенно сказала она.
Он молча поднял бокал в ее честь и выпил. И она тут же пожалела, что в самом деле не бросила чем-нибудь ему в голову: такой он был самоуверенный, красивый и…мужественный.
Он встал, и глаза его заполыхали голубым огнем. Ей показалось, что все ее мысли перед ним как на ладони. Она пересилила себя и смело, подняв голову, встала перед ним. Но, как только его руки обняли ее, дыхание у нее оборвалось, а сердце бешено заколотилось. А он вдруг усмехнулся; глаза прищурены, голубой их огонь едва виден из-под ресниц:
– Послушайте, леди, не хотите ли потанцевать?
– Но у меня нет танцевальной музыки, – моментально сконфузившись, ответила она.
– Не двигайся. Я вернусь через минуту.
В несколько шагов он достиг двери и, действительно, моментально вернулся со стопкой кассет.
– Это все золотые диски прошлых лет, – гордо сообщил он. – Я собирал эту коллекцию годами.
Он мечтательно улыбался, ставя кассету в магнитофон:
– Глен Миллер – он пел еще до того, как ты родилась. Потанцуй со мной, Нелл, – сказал он, протягивая к ней руки. Он обнял ее и замурлыкал мелодию.
– Вот какой должна быть настоящая танцевальная музыка.
Они двигались так слаженно, легко, что казалось, ее тело принимает идущие от него невидимые сигналы. Он вел ее сильно и грациозно, и внутри у нее расцветало восторженное ощущение близости к нему.
– Я изменю твою жизнь, Нелл, – его голос перешел в тот интимный, бархатный регистр, от которого дрожь пробежала по спине, – я изменю ее совершенно.
Она чувствовала, как напрягались его мускулы под ее рукой.
– Прямо сейчас? – Она старалась говорить шутливо, но получилось – с убийственной серьезностью. – И каким же образом?
– Будь моим другом, моим любящим другом. – Он в танце подвел ее к столику, отпил из бокала бренди и увлек дальше.
– Шеа, в тебе говорит выпитый бренди. Будь благоразумен.
– Я всегда благоразумен. – Он плавно повернул и откинул ее себе на руку: – Теперь танго. – Сделав шаг вперед, он прижал ее к бедру. Они танцевали, делая концентрические круги по комнате, и таяли в объятиях друг друга. – Вот видишь? Мы не смогли бы танцевать так слаженно, если бы не были друзьями. Мы с тобой близкие люди.
– Но, Шеа… – попыталась было протестовать она, но он поглотил все протесты поцелуями. Привкус бренди; горячие, зовущие губы – все ярко напомнило ей последний земляничный поцелуй у двери.
Теперь они танцевали так медленно, что едва двигались. Голос Шеа перешел в хриплый страстный шепот, который резонировал у него в груди. Нелл чувствовала, как озноб пробегает у нее по телу от этого шепота:
– Нелл… давай любить друг друга… без всяких запутанных обязательств…
Нелл нарочно рассмеялась и просунула руки под его пиджак, ощутив на его спине два ряда сильнейших мускулов. Это было приятное ощущение.
– Если бы ты решилась… между нами были бы прекрасные, честнейшие отношения… мы стали бы настоящими друзьями… и никаких обещаний, никаких пут… Ты же видишь: мы идеально подходим друг другу…
Он слегка притронулся языком к ее уху. Сердце Нелл забилось еще чаще. Тела их как бы приросли друг к другу, взаимно дополняя во всех изгибах.
– А ты честен сейчас со мной? – только и могла спросить она.
Он властно, страстно поцеловал ее:
– Неужели ты не видишь? Я не могу быть с тобой иным. Верь мне, Нелл…
Теперь она знала только одно: он был ей очень нужен. Уголок ее разума все еще говорил ей, что она вновь может ошибиться, но в настоящий момент обман, иллюзия были ей дороже, чем истина, а Шеа – дороже, чем жизнь.
– Но я могла бы сейчас привести пятьдесят доводов против, Шеа…
Он не стал отвечать, просто поцеловал ее шею от плеча до подбородка, и все до одного доводы испарились из ее головы.
– Ни упреков, ни ревности… мы будем просто любящими друзьями, Нелл… Ты же сама сказала, что умеешь быть другом…
Он целовал ее, пока она не улыбнулась, но сомнение еще не покинуло ее:
– Но я не говорила, что я хочу этого… – однако спазм желания камня на камне не оставил от осторожности.
Она страстно целовала его в ответ, запустив пальцы в его густые волосы. Алчущие руки Шеа отыскали ее грудь, и его огонь перекинулся на нее. Он сам – как пламя, думала она, сжигающее пламя… Он сожрет меня, поглотит меня без остатка, если я, как феникс, не поднимусь из пепла… чтобы быть вновь поглощенной им. Она почти стонала от сжигающего их обоих желания.
—… и никаких обещаний, – прошептал он.
—… и никаких пут, – согласилась она, но успела скрестить на всякий случай пальцы у него за спиной.
Так они и стояли посреди комнаты, раскачиваясь в такт музыке, а руки Шеа расстегивали одну за другой жемчужные пуговицы на лифе ее платья, пока оно не упало, как плащ, за ее плечами, развеваясь в танце… а они танцевали все быстрее и быстрее… Огненным языком он коснулся ее языка, и она расстегнула его рубашку и развязала галстук… Он яростно прижал ее нежные груди к своей каменной груди в черных завитках волос… лицо его погрузилось в шелк ее волос у самой шеи… руки его заскользили вниз и сжали ее бедра…
– О, Нелл… – простонал он. И уже ничего не помня, Нелл прижалась к нему, раскачиваясь согласно с его телом.
– Нелл, я желал тебя с того самого момента, как впервые увидел…
– Шеа, – едва опомнившись, съязвила она, – как я могу отдаться человеку, имени которого не знаю? – Она гладила нежной рукой его гранитные от мускулов бедра. – Как твое имя, Шеа?
– Ш-ш-ш! – прошипел он, накрывая руками ее груди.
– Скажи мне свое имя, – Нелл ущипнула его за плечо. Лаская его, она чуть-чуть отодвинулась: – Не раньше, чем ты скажешь свое имя. Как тебя зовут, Шеа?
Но сила его желания сокрушила и ошеломила ее. С глубоким, низким звуком, вырвавшимся из его груди: «Меня зовут Шеа!» — он сжал ее в железных своих объятиях.
Она едва переводила дыхание, когда он чуть отпускал свою железную хватку, но, дрожа от предвкушения, жаждала еще и еще его бешенных ласк. Он разжигал ее до тех пор, пока она не сползла к его коленям. Теперь она, дикая, как кошка, от любви, ловила его губы, но он уворачивался.
– Ну, что? – прорычал он, бешено целуя ее грудь.
– Твое имя, – хватая ртом воздух, проговорила она – и вонзила ногти ему в спину.
– А теперь? – не давая ей отвечать, он впился в ее грубы.
Сердце ее стучало о ребра, готовое выскочить, кровь гудела в ушах, кожа горела от его поцелуев – она обратилась в тысячи языков пламени. И, когда она уже сдалась, он откинулся назад и засмеялся:
– Как меня зовут?
– Шеа! – крикнула она, когда он проник в ее пылающую плоть. – Шеа! Шеа!
И пламя поглотило ее.
Какая-то часть тела ничего не чувствует, – подумала Нелл, еще не проснувшись. Она пошевелила пальцами рук и ног. Нет правой ноги! Она медленно открыла глаза и улыбнулась. Рядом с ней спал Шеа: ногу он перебросил через ее ноги, рукой закрыл глаза от утреннего солнца. Она села на кровати, сняла его ногу со своего тела, соскользнула на пол и почти упала. Ногу пронзили тысячи иголок. Прохромав на кухню, она приготовила кофе, улыбаясь воспоминаниям прошедшей ночи. Видимо, они дотанцевали от комнаты до спальни в том восхитительном танце любви.
Когда она вернулась, Шеа повернулся на бок. Нелл поставила кофе на ночной столик, забралась обратно в кровать и обняла Шеа. Поцеловав его в краешек уха, она вкрадчиво спросила: «Стефан?» Ответа не было. Ровное дыхание не изменило своего ритма. Она слегка ущипнула его: «Стюарт?» Ничего в ответ. Она пощекотала его грудь: «Стах?» Края его губ начали подергиваться, и он протянул руки, чтобы привлечь ее к себе: «Х-м-м… кофейный поцелуй».
Нелл прижалась к нему:
– К сожалению, пора на работу.
– Еще один танец, – попросил он.
– Да у меня нет даже времени, чтобы выпить кофе.
– А ты возьми его с собой, – сказал он, беря свою чашку.
– И танцевать я не могу: ты отлежал мне ногу.
– А ты попытайся, – он нажал на кнопку магнитофона, соскочил с кровати и медленно закружил ее в золотых полосках солнечного света.
– Не так быстро, – засмеялась Нелл. – Не то прольем кофе. – Она потерлась щекой о его щеку: – Тебе надо побриться, милый.
– Мне надо гораздо больше, чем побриться, – промурлыкал он.
Она засмеялась и куснула его в подбородок:
– Догадываюсь. А почему бы нам…
Они застыли: послышалось клацание металла. Нелл, не в силах пошевелиться, смотрела, как открывается дверь – и перед ними предстала Флора; как всегда, с сумкой в одной руке и журналом в другой.
– Я, пожалуй, начну с кухни? – невозмутимо осведомилась Флора.
Глава IX
Нелл невозмутимо и важно, сопровождаемая сгорающей от любопытства Люси, прошествовала в свой офис.
– Не спрашиваю, как прошли выходные дни, – сделала свой вывод Люси, внимательно оглядев Нелл. – Но я вижу, что последняя ночь была для тебя насыщенной, босс.
– Видишь? Ты видишь? – ужаснулась и изумилась Нелл.
– Или у тебя на лице лихорадка, или ты сожгла себе «усы».
– Да… а я думала, что крем от Лидии О'Лиари способен скрыть все дефекты, кроме, пожалуй, перелома ноги.
Зазвонил телефон на столе Нелл, и Люси автоматически взяла трубку:
– Офис мисс Карлтон. – Она передала трубку Нелл. – Это мистер Шеа. Голос такой, будто он только что прибежал.
– Так и есть, – засмеялась Нелл. Глазами и рукой она показала Люси, чтобы та удалилась.
Когда дверь за Люси тихо закрылась, она проворковала:
– Доброе утор, Шеа.
Шеа рассмеялся:
– Боюсь, что кофейные чашки немногое скрыли от глаз Флоры.
– Во всяком случае, тебя они не скрыли.
– А почему же тогда ты держала чашку возле лица?
– Я не могла глядеть ей в лицо без чувства стыда. Угадай, что сказала Флора мне на прощание.
– Боюсь даже спрашивать.
– Она помогла мне одеться и сказала: «Я всегда любила добрые старые оркестры». И пристально поглядела мне в глаза.
Шеа засмеялся своим бархатным, завораживающим смехом:
– Послушайте, леди, давайте потанцуем?.. Я хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Я хочу…
– Шеа! Это телефон для деловых переговоров, – предупредила его Нелл, в то же время забираясь с ногами в кресло и устраиваясь поудобнее.
– А я как раз по делу. Если бы ты смогла…
– Шеа!
– Неужели ты не найдешь возможности встретиться со мной во время ланча?
– Не могу, мой друг. Я загружена под завязку.
– На самом деле и я тоже, но мне приятно думать, что мы могли бы увидеться…
– Мне тоже.
Разговор тек так просто, без всякой темы, но Нелл хотелось, чтобы он длился бесконечно, чтобы только слышать его густой баритон, чтобы продолжалась эта иллюзия прикосновения друг к другу.
Шеа проговорил:
– Мне надо тебе сознаться кое в чем.
Нелл вздрогнула и насторожилась. Вот и конец, подумала она.
– Я знаю, что тебе это не понравится.
– Мне понравится все, что касается тебя, в это утро. Так в чем дело – скажи, – успокоила она его.
– Я страшно люблю жаркое с тушеными овощами. Можешь приготовить мне жаркое с овощами? Почему бы тебе не пригласить меня после работы на этакий старомодный обед: жаркое с овощами, хотя бы из той морковки, что осталась вчера? А потом мы станцуем что-нибудь очень красивое.
– Ну конечно, милый. А как выглядит жаркое, между нами говоря? И с чем оно у тебя ассоциируется?
– С тобой.
– М-да. Я предпочла бы быть в твоих фантазиях каким-нибудь редким вином, но черт с ним, пускай я – жаркое. Желаешь к обеду еще чего-нибудь?
– Пожалуй, кетчуп и две бутылки пива.
– Хорошо. Будь к обеду в восемь, мой друг.
Она повесила трубку и позвала Люси.
Люси немедленно явилась с ручкой и блокнотом.
– С тобой все в порядке, я надеюсь? По-моему, ты побледнела.
– Мне срочно нужен рецепт жаркого с тушеными овощами. И хорошо бы, если бы он был чуть получше, чем собачьи консервы.
– А почему бы тебе приготовить жареного поросенка? У меня есть чудесный рецепт.
– Нет, надо именно жаркое с овощами. Пошли, пожалуйста, Дульси к Вальдену или Дальтону и достань мне какое-нибудь издание старой поваренной книги с рецептом жаркого. И – послушай, Люси, ты больна? У тебя влажные руки.
– Ах, это все из-за того, что я пришла сегодня в новом кожаном костюме. Правда, выглядит чудесно? Я купила его вчера в Лизер Лоджиа. Но я и не подумала, что в нем будет так жарко.
– Ах, Люси, Люси, – покачала головой Нелл. – Ты, конечно, в нем очень элегантна, но ведь сейчас июнь. Почему бы тебе не сходить и Спортс Спа, купить там юбочку и переодеться? Да, а после всего этого позвони, пожалуйста, в справочный стол публичной библиотеки и поинтересуйся именем директора Школы Сент-Мишель. Это закрытая мужская школа где-то в провинции Нью-Ингланд. Когда узнаешь, позвони ему и вызови меня.
Через удивительно короткий промежуток времени Люси уже сообщила Нелл, что по второму аппарату она может переговорить с преподобным доктором Гринстедом, директором Школы Сент-Мишель.
– Доктор Гринстед, – начала Нелл, стараясь взять доверительный тон, – мое имя Нелл Карлтон. Я являюсь вице-президентом предприятия Гэллэрд, в Чикаго. У нас традиция награждать выдающихся деятелей нашего штата премией и званием «почетный гражданин».
– Очень похвальная традиция, мисс Кричтон. Чем могу быть полезен?
– Я не сомневаюсь, что вы сохраните в строжайшей тайне мое сообщение…
– Я слушаю вас… – его голос перешел в конспиративный полушепот.
– И, вероятно, вам будет приятно узнать, что один из ваших прежних учеников удостоен в этом году нашей награды.
– О, да, конечно!
– Это мистер С. Ф. Шеа. Я полагаю, что несколько поколений Шеа учились в вашем прекрасном заведении.
– О, я уверен, что он достойнейший человек, и вы поступили в высшей мере справедливо. Я надеюсь получить от вас копию наградного листа, чтобы мы опубликовали ее в «Школьных новостях».
– Непременно. Мне будет это приятно. Однако у нас возникла проблема. Мне бы хотелось узнать его полное имя: ведь это как-то неуважительно, согласитесь, писать инициалы вместо христианского имени.
– О, конечно, мне понятна ваша дилемма, мисс Каслтон. Я могу навести справки в отделе регистрации. Я всегда рад услышать о достойном жизненном пути моих учеников. Если не возражаете – подождите у телефона.
Нелл использовала время ожидания для подписания писем. Доктор Гринстед вновь возник в телефонной трубке, осведомившись:
– Вы еще здесь, мисс Хэйзелтон? Как явствует из наших записей, мистер Шеа был помещен в пансион в отроческом возрасте – как и большинство наших мальчиков, и значится только под инициалами: С. Ф. Шеа. Боюсь, что мне не удастся вам помочь. Весьма сожалею. Но вы пришлете нам копию наградного листа?
Нелл улыбнулась:
– Как только Шеа получит награду, вы будете в числе первых, кто узнает об этом.
Вошла Люси:
– Ну, как? Удалось что-нибудь узнать?
– Ничего, – с раздражением ответила Нелл. – Какие должны быть родители у ребенка, если они помешают его в пансион без имени?
– А может быть, мать назвала ребенка имением, которое не нравилось отцу?
– Да, или наоборот, – съязвила Нелл. – К примеру, отец хотел назвать его Сиан Феликс, а мать – Сигурд или Свен.
Люси пожала плечами:
– Хоть убейте, но ведь дети-то не называли его между собой С. Ф.
– О, нет. В подобной школе мальчики при преподавателях называют друг друга по фамилиям; а между собой – между собой они использовали клички, повторить которые леди просто невозможно.
Марго и Рудольф сегодня роскошествовали: они обедали остатками ростбифа. Напевая про себя старые танцевальные мелодии, Нелл расчесала их, поиграла с ними в «косточку» и отвела для вечерней прогулки к Джиму. И только тогда принялась за приготовление жаркого по рецепту из старой поваренной книги. Она поставила блюдо в духовку за двадцать минут до назначенного часа: у нее оставалось время только на то, чтобы сделать макияж и накрыть на стол.
Полагая, что Шеа сочтет ее претенциозной за шикарный стол, она накрыла на кухонном столе, нарезав пресную булку и подав бутылку кетчупа.
Как только послышался звук открываемой двери лифта, она поспешила в прихожую, но застыла как вкопанная, услышав визгливый смех Алеты Арно и громкое контральто Биби де Секко. Нелл закрыла глаза и попросила бога пронести их мимо. Она не стала открывать сразу: может быть, они уйдут, подумав, что ее нет. Но шум за дверью нарастал, и теперь казалось, что там дюжина голосов. К тому же, начали стучать в дверь.
Придется пустить их, подумала Нелл, но как она объяснит их присутствие Шеа? Она распахнула дверь.
– А мы уж думали, ты нам не откроешь. Наверное, была в ванной? – проговорил Пол.
– Ты нас не ждала? Мы не помешаем? – прочирикала Алета.
– Постой там! – величественно приказала Биби. – Я должна оценить общий вид.
Дамы ворвались в квартиру позади Пола, непринужденно объяснявшего:
– Мы только что со скучнейшей вечеринки. Шли к Мици Норман, и зашли к тебе, чтобы забрать тебя с собой.
– Но я сегодня не могу, – запротестовала Нелл. – Я ожидаю…
Пол, не дослушав, втянул носом воздух, закрыл глаза и еще раз потянул носом.
– Боже, что за чудный аромат? Скажи мне сейчас же, что это для нас. Мини всегда подает такую дрянь…
– Нет, – сказала твердо Нелл, – это не для вас.
– Но я могу попробовать кусочек?
– Нет, Пол. Более того, вы все должны сейчас же уйти. Я жду… – Но тут зазвонил телефон, и Нелл побежала на кухню, чтобы взять трубку.
– Привет, мой друг, – сказал в трубку Шеа, обволакивая ее волнами интима. – Я скучал по тебе весь день.
– Я тоже скучала. Я приготовила то, что ты просил.
– Вот это женщина для меня! – восхитился он. – Но я боюсь, что придется задержаться на несколько минут.
Нелл с облегчением вздохнула:
– На сколько тебе будет угодно. Поверь мне, блюдо тебя дождется.
Не успела она повесить трубку, как за ее спиной кто-то сказал:
– Льда надо побольше!
– Нелл, а у тебя есть темный ром? – крикнул еще один голос.
– Кто там у тебя? – спросил Шеа. – Я думал, мы будем одни.
– Мы и будем одни, – пообещала Нелл. – Я их спроважу, когда ты придешь.
Нелл намеренно выглянула в окно и сказала как можно громче, стараясь перебить шум и хохот:
– Сожалею, но вам придется уйти. Должны придти люди для обработки помещения от тараканов. – Никто не обратил на ее усилия ни малейшего внимания. – И от мышей, – добавила она для пущей убедительности.
И опять никакого результата.
Она поспешила в кухню выключить духовку.
Нелл устроила засаду на Шеа и поймала его как раз на выходе из лифта.
– Поцелуй меня сейчас же, – она бросилась в его раскрытые объятия.
– С удовольствием. Мне нравятся решительные женщины. – Поцелуй его был нежен: она растаяла. – Мне казалось сегодня, что прошли недели с тех пор, как я видел тебя, а оказывается, всего несколько часов.
– Слишком много часов, – она погладила его волосы. – Как хорошо, когда по тебе кто-то скучает.
– Больше чем скучает. Время тянулось невероятно медленно, а работы, как нарочно, прорва. Я изнемогал без тебя, – Он поцеловал ее вновь. Лицо Нелл вспыхнуло от удовольствия. – На вкус ты так же прекрасна, как и ночью. С чего начнем: с жаркого или с танцев? Руки его сомкнулись у нее на груди, и он прошептал ей на ухо:
– Я, пожалуй, не выдержу…
Он, наконец, услышал шум, доносящийся из ее квартиры, и она почувствовала, как он напрягся в ее руках.
– Произошло небольшое недоразумение… – начала она.
– Что происходит? Там какой-то балаган. Кто все эти люди?
– Те, кого ты видел в галерее.
– Вот как.
– Я не ждала их, Шеа. Честное слово, они ворвались – и все.
– Я надеялся, что мы будем вместе. Одни.
– Конечно, мы будем. Они скоро уйдут. А пока давай прокрадемся на кухню и не будем обращать на них внимания.
– Не обращать внимания? Я целый день ждал этого часа, ждал когда мы останемся одни, а ты предлагаешь сидеть и ужинать среди всего этого… этого зоопарка! – Он достал из кармана свои ключи. – Я не желаю вмешиваться в твою изысканную общественную деятельность.
– Успокойся, Шеа, – Нелл погладила его по щеке. – Не будь брюзгой. Ты же должен поесть. – Она обняла его, поцеловала в подбородок и потянула за рукав. – Мы закроемся на замок.
Войдя в кухню, он вновь засветился любовью и нежностью. Он прошептал, целуя ее ушко:
– Мы никого сюда не впустим. А если они сами не уберутся, когда настанет время для танцев, я их вышвырну вон.
Он обнял ее. Их губы снова слились. Нелл забыла обо всем на свете. Ничего не существовало для нее в мире, кроме Шеа, его пугающей силы, его пронзительной нежности, его поцелуев. Она задрожала в его руках, исступленно желая его, изнемогая от воспоминаний о прошедшей ночи.
Ручка двери задергалась, и раздался голос Пола:
– Нелл, у нас кончился лед!
– Скажи, что ты уже в Лондоне, – приказал Шеа.
Нелл зарылась лицом в его плечо.
– Нелл, ты там с мышеловом?
– Убирайтесь! – зарычал Шеа. — Я не мышелов, я часовщик! – Он сзади ущипнул Нелл, но поцеловал ее прежде, чем она взвизгнула.
– Да, так весь настрой пропадет, – простонала Нелл.
– А я проголодался, – Шеа достал пиво из холодильника и поинтересовался:
– У меня соперник? Кто такой мышелов?
– У тебя не может быть соперников, – она протянула ему тарелку жаркого. Про мышелова объяснять слишком долго. – Нелл опасалась, что жаркое чуть пережарилось, но Шеа ел с аппетитом. Увидев, сколько кетчупа налил себе в тарелку Шеа, Нелл внутренне ахнула, но держала язык за зубами.
Но раздражение его все росло. Он гневно поглядывал на дверь:
– Почему они не уходят? – спросил он наконец.
– Скорее всего потому, что Пол наболтал им, что я закрылась здесь с таинственным незнакомцем, и они заинтригованы. Почему ты не хочешь выйти к ним? Ты бы им понравился.
Его взгляд обдал ее холодом:
– Понравился?! Я ненавижу эти светские знакомства! Ты обмираешь от этих дураков. Они насквозь фальшивы, присмотрись к ним.
– Но они же твои читатели, Шеа. Ты должен их знать и общаться с ними.
– Я предпочитаю с ними не смешиваться. Дело журналиста – утешать сокрушенных и сокрушать преуспевающих; а твои друзья относятся к последним.
– Как хорошо и умно сказано! Это ты только что выдумал?
– Это сказал Джозеф Пулитцер. – Шеа поднялся. – Я, пожалуй, сделаю вид, что уже ночь, и пойду спать. Утром у меня важная деловая встреча.
Нелл замерла от отчаяния.
– Спасибо за ужин, – холодно поблагодарил он, выходя через запасный ход.
Через час ушли и остальные: поцеловав по очереди воздух возле ее щеки и пролепетав, какой чудесный вечер они провели – гости выкатились за дверь. Нелл в бессильной злобе на себя и на них закусила губу. Она привела в порядок раскиданные по кушетке подушки и снова в сердцах раскидала их.
– Он прав. Я чересчур расшаркиваюсь перед ними. И это отвратительно.
Когда Нелл на следующее утро покидала свою квартиру, она увидела Шеа, стоявшего спиной к ней возле дверей лифта. Она встала перед ним и нажала кнопку лифта. Шеа молча, краем глаза взглянул на нее. Нелл проговорила:
– Доброе утро, Шеа. Я надеюсь, ты хорошо выспался.
Он дернулся, будто она ударила его. Все еще держа руки в карманах, он резко бросил:
– Я не спал.
Интуитивно она поняла, что он старается и не может подавить в себе желание. Он желал ее так же сильно, как и она – его, но боялся это показать. Поэтому она сказала:
– Мне… было плохо без тебя.
Он взглянул на часы и покачал головой:
– Через сорок минут у меня встреча.
– Сорок минут… – Нелл впервые чувствовала такой безусловный контакт, какой существовал между ними: они понимали друг друга без слов, чувствовали друг друга без прикосновений.
Дверь лифта открылась, и они оба встали по разные стороны кабины, чтобы видеть друг друга через головы людей, находившихся в лифте вместе с ними.
Глаза Шеа полыхали голубым огнем; Нелл тяжело дышала, как после пробежки. И здесь, в толпе, Шеа продолжал любить ее – глазами.
Дверь лифта открылась, толпа высыпала в холл. Ноги Нелл будто приросли к полу. Не двигался и Шеа. Было видно, что он ждет ее знака. Ну иди же! – приказала себе Нелл, но тщетно. Не отводя взгляда от нее, Шеа поднял руку и нажал кнопку их этажа. Лифт закрылся. Кабина двинулась вверх. Они не проронили ни слова – все было понятно и без слов.
Когда они были двумя пролетами ниже их этажа, Шеа нажал кнопку «СТОП» и рванулся к ней. Он сокрушил ее в объятиях, покрывая лицо поцелуями. Задыхаясь, они слились в едином порыве, и его молчание, и его сокрушительная страсть сказали ей больше, чем слова.
Она слышала его хриплое дыхание, гром его сердца, совпадающий в ритме с биением ее сердца. Она слышала шуршание шелковой блузки на груди, когда руки Шеа поспешно расстегивали ее. Она слышала шелест ткани его брюк, как звук ветра в траве.
Она не видела ничего. В голове ее все завертелось, когда спазм страсти скрутил ее, и перед мысленным ее взором сияла ослепительная вершина их любви, к которой они стремились вместе.
Задыхающиеся, изнеможенные, они стояли, обнявшись. Он взял ее лицо в свои руки, целуя ее закрытые глаза.
– Ты даже не знаешь, что ты сделала со мной, – сказал он, качая головой. – Я трепещу, как школьник. Я хочу все время. – Он поправил на ней смятую одежду и провел рукой по волосам. – Все время, – вздохнул он, еще раз целуя ее и отпуская лифт.
Нелл заправила блузку и подтянула узел его галстука. Поцеловав его на прощание, она прошептала:
– Позвони мне.
Двери лифта вновь открылись. Она вышла, одержимая одной мыслью: они с Шеа созданы друг друга. Шеа и есть тот мужчина, которого она безуспешно искала много лет – и нашла.
Была, правда, тень сомнения. И она решила молиться, чтобы интуиция на этот раз не выкинула с ней злую шутку, особенно теперь, когда она знала: она не сможет отказать ему ни в чем.
