Текст книги "Возлюби соседа своего"
Автор книги: Френсис Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
– Мне очень совестно за этот обед, – проговорил он, жуя яичницу. Жевал он медленно и методично. – Какой-то сумасшедший день, даже для меня. Ни малейшей улики в отношении похитителя картины Вермеера, а также ничего – по следам исчезнувшего Кохрэйна. Я говорил как раз перед выходом из офиса с Тексом Смитом, и он сообщил, что это «очень крутое, ну, очень крутое» дело, и «прости, старик… но пока – ни фига». Слушай, старушка, а у тебя получается «ну очень» потрясная яичница, просто пальчики оближешь – язык проглотишь…
– Перестань, Шеа. Твой жаргон даже хуже, чем у Текса Смита. Да я ни за что не поверю, что он когда-нибудь был в Техасе.
– Но он в самом деле там был, – возразил Шеа, доставая из тостера очередной кусок. – Однажды. Три года назад, когда в Сан-Антонио была подписана конвенция об усилении законопорядка. Он мне прислал тогда снимок, на котором не то его прошибла слеза умиления, не то его глаза заслезились от солнца, но только выглядит он так, как будто вот-вот вознесется на небо. Он искатель сильных чувств и ощущений, этот малый.
– Шеа, ты, наверное, такой же лжец, как и он. Я не верю ни одному твоему слову.
Он усмехнулся:
– Передай мне, пожалуйста, джем. – Он зачерпнул ложкой полбанки изысканнейшего джема из знаменитых на всю Францию ягод дикой земляники и намазал толстым слоем поджаренный хлеб. – Неплохо, – одобрил он, слизывая земляничные усы. И продолжил: – Ты же знаешь Кохрэйнов; что он из себя представляет?
– Я знала их только по официальным приемам, – возразила Нелл. – И я думала, что Кохрэйн как раз составляет исключение среди мужчин: человек, на которого можно положиться.
Шеа выглядел озадаченным:
– Исключение? Всего один мужчина, на которого можно положиться? Ты очень мрачно смотришь на жизнь.
– Не думаю. Потому что любой мужчина на поверку оказывается совсем не тем, чем он хочет себя показать. Почему-то считается, что вы мужчины, прямы и честны, тогда как женщины – лицемерны и хитры, а я обнаружила, что все как раз наоборот. Это вы, мужчины, вечно собираетесь группами, кланами, расставляете сети, с особым значением жмете кому-то руки. – В пылу полемики она взяла для себя один из тостов и съела его. — Я считаю, что мужчины гораздо загадочнее женщин.
Впрочем, подумав о том, какие секреты из его мужской загадочной жизни он мог бы ей поведать, она смутилась и опустила глаза под его пристальным взглядом.
Усмехаясь чему-то, Шеа покончил с поздним ужином и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. Он удовлетворенно вздохнул:
– Должен признаться, не ожидал. Ты молодец, Нелл. До этого ужина я бы поклялся, что ты не сможешь и воды вскипятить.
– Не обольщайся: я всего лишь пожарила яичницу. А что заставило тебя думать, что я и воды не смогу вскипятить?
– Твои ноги, – откровенно ответил он.
– Что ж, до этого ужина я бы поклялась, что ты и тоста не сумеешь пожарить, – отпарировала она.
Он воинственно выпятил подбородок:
– И на чем же ты основывалась?
– Меня на эту мысль навели твои ноги.
Он расхохотался:
– Ты еще увидишь, что у меня талант по части домашнего хозяйства.
Он взял свою тарелку:
– Я мою, ты вытираешь, – он протянул ей полотенце.
– Но здесь только одна тарелка, – засмеялась Нелл. — А, впрочем, ты прав: начинать надо с малого.
Он протянул ей вымытую тарелку и принялся за миску:
– А когда ты наконец расскажешь мне о гала-представлении?
В панике она едва не выронила тарелку. У нее затряслись руки:
– Я не собираюсь рассказывать тебе об этом. Ты прочтешь все в собственной газете.
– Даже самое безобидное сообщение?
– Нет.
– Ты мне не доверяешь? – Его глаза смотрели плутовски.
Нелл заставила себя улыбнуться:
– Часть меня тебе доверяет, но…
– А другая?
– А другая хорошо помнит Вудворда и Бернштейна.
– Не вижу аналогии, – сказал он, беря ее руку в свои. Его руки, теплые и сильные, совершенно скрыли ее ладошки.
Ей очень хотелось ответить на его нежное рукопожатие, но она сдержала себя, улыбнувшись и покачав головой:
– Не хочу даже говорить об этом, Шеа. На моих устах – печать.
– Ты – жесткая женщина, Нелл.
– Просто осторожная, – поправила его она. – Я…
Он поднес палец к ее губам, чтобы очертить линию «печати», и она совершенно непроизвольно, как будто это была естественнейшая вещь, поцеловала его руку. И снова испугалась: не его, но себя самой. Ей страшно хотелось обнять его, положить ему руки на плечи. Ей так хотелось этого, что прерывалось дыхание.
Глаза Шеа стали огромными, и, пока она все еще боролась с собой, он уже схватил ее в объятия, прижав к своей мощной, твердой груди. Она чувствовала его губы, властно охватившие ее рот, она слышала биение его сердца, – и ее сердечко готово было разорваться, а кровь гудела в ушах. Огонь начал пожирать ее. Он поднялся откуда-то от колен, лизал всполохами ее бедра; она чувствовала, как плавится каждая нить тончайшего нейлона под жадными пальцами Шеа. Ее тело вновь отдалось во власть рук ее врага. Колени ее задрожали и подогнулись, и она еще крепче уцепилась за талию Шеа, чтобы не упасть.
Но он не дал ей упасть. Он как бы унес ее прочь и от пространства комнаты, и от времени, и от нее самой. Руки его ласкали ее с каким-то таинственным ритмом. Крепко держа ее в объятиях, он неотрывно впивался в нее губами, а рука его уже ласкала ее поддатливую грудь. К ее изумлению, все ее тело подчинилось его невнятному ритму – и вот уже плечи ее охватил огонь страсти, и она сама крепче прижалась к нему.
Ей не хватало дыхания. Он понял это и слегка отстранился, улыбаясь и глядя ей в глаза. Нелл, искушенная в жизни, умница Нелл безмолвно, безвольно лежала у него в руках.
– Спокойной ночи, – тихо сказал он ей на ухо. И вышел, оставив ее, дрожащую, потрясенную, помнящую лишь привкус земляники на губах.
Глава VII
Ночь прошла слишком быстро. Нелл зарылась с головой в одеяло, уговорив себя еще на пять минут. Пять блаженных минут. Но вскоре послышался звук открываемых штор, и голос Флоры спросил, не собирается ли она спать весь день.
Нелл с трудом открыла глаза. Флора стояла, облокотившись на спинку, уперев руки в боки; волосы ее были выкрашены в новый цвет.
– Больной вы не выглядите, – заметила без обиняков Флора.
– Я проспала, – сказала Нелл. – Через двадцать минут я уйду. – Она уже потянулась было рукой к халату, но вместо этого почему-то спросила: — А как выглядела бывшая жена Шеа?
– Как выглядела? Я вам скажу. – Флора доверительно присела на край кровати. – Это была чистая гусыня. Прилипла к нему как репей. Сводила его с ума, цепляясь к нему. Он терпеть этого не может. Ходила за ним, как тень. И, разрешите уж мне сказать вам, это была низкая женщина. Ее коронным средством против него была …ложь. – Флора произнесла это слово с негодующим презрением.
– Я удивляюсь, в таком случае, как он…
– Очень просто. Она заманила его, элементарно и подло. Искусно заманила, и когда ей это удалось, приклеилась к нему намертво. Но хуже всего… что она всегда лгала. – Флора перешла на шепот. – Он ненавидит ложь.
Нелл почувствовала, что у нее перехватило горло:
– Как это – лгала?
– Относительно себя самой. Я полагаю, она очень боялась его потерять. И совершенно не доверяла ему. Это и было ее главной ошибкой. Этот человек не прощает нечестности. Он просто в таком случае уходит, что он и сделал. Скажите, вам он начинает нравиться?
– О, нет, – Нелл поспешно надела халат. – Это не мой тип мужчины.
Флора начала убирать кровать:
– Неужели? В таком случае, я могу надеяться? А скажите же пожалуйста, какой тип мужчин вы предпочитаете?
– К-хм, – Нелл неожиданно охрипла. Она внимательно посмотрела на свои ногти, а когда голос наконец вернулся к ней, он был решительным и твердым: — Я согласна с тем, что он очень привлекателен – но столько же и груб. Я мечтаю о мужчине более обходительном, утонченном; чтобы я могла на него положиться и опереться. Да, опереться в жизни. – Она затянула пояс, подчеркивая еще раз последнюю фразу. Чтобы он был мне защитой.
Флора фыркнула, собирая простыни:
– Тогда вам нужен не мужчина, а страховая компания. Но хочу дать вам совет: если вы все-таки положили на него глаз, милочка, никогда не лгите ему, а если это невозможно, то хотя бы лучше маскируйте свою ложь, чем это делала его бывшая жена.
Нелл, войдя в свой офис, сразу погрузилась в море работы. Взглянув при входе на ожидавшего ее Пола, она улыбнулась его галстуку: синий, красный. Нечто военизированное? Какой-то маскарад, подумала она. Пол со своим галстуком, Шеа со своими костюмами, купленными в магазинах готового платья; Люси с гардеробом пионеров запада: она сама, вся в шелках и кашмирских тканях, – каждый создает себе какие-то иллюзии.
– Какого рода войск твой галстук? – насмешливо спросила она Пола.
– Королевских пехотинцев, – ответил он.
– А что эти пехотинцы делают?
– Думаю, служат в пехоте. А впрочем, кто знает? А я слышал, что вы вчера ушла из галереи с неким олухом, который осмелился поносить скульптуру Лерри Лейка. И что будто он перекинул тебя через плечо и вынес из галереи прямо в ночь. Так было дело или это вранье?
– Он не олух! – воскликнула она, удивившись силе своего негодования. – А у тебя нет лучшего дела, чем слоняться с утра в офисе и проверять глупые слухи?
– Ну я пошел, – проговорил Пол. – Хотя у нас с тобой много общих дел.
На пороге возникла Люси:
– Тот чудный мужской голос опять тебя спрашивает.
– Как насчет того, чтобы пообедать вместе в зачет неудавшегося вчерашнего обеда? Или можно пропустить этот обед – и провести вечер вместе так же приятно, как и вчера.
Нелл вспыхнула. Ей хотелось сказать: да, конечно, но она остановила себя. Все происходило слишком быстро для нее. Ей необходимо побыть одной, без Шеа, чтобы все обдумать, без его звонков, чтобы от одной невзначай сказанной фразы не бросало в дрожь желания.
– Нелл, почему ты молчишь?
– Извини, Шеа, но сегодня четверг – у меня урок флейты.
– Тогда, может быть, завтра?
– Прости еще раз, но я уезжаю на уикэнд. – В голове ее уже созрел план. Замечательный план.
– Ах, эти уроки флейты… – проворчал он.
– Давай созвонимся на следующей неделе, – предложила она и повесила трубку.
Она вызвала Люси, приказала ей заказать комнату в загородном отеле на весь уик-энд и организовать визит к Элизабет Ардэн на субботу.
– И не задавай никаких вопросов, – твердо сказала она Люси.
Пятница началась с неприятностей. Позвонила Милли. Голос ее был на грани истерики. Она сообщила со слезами в голосе, что пропали два образца подкладочной ткани, и, к тому же, только сейчас обнаружилось, что семьдесят два фрагмента были вшиты неправильно.
– Ах, Нелл, Одри убьет меня…
Нелл пыталась успокоить ее, но спокойствие ее самой было потеряно безвозвратно. Двадцать изнурительных минут она мямлила в трубку слова утешения.
В конце рабочего дня она сложила служебные бумаги и образцы в кейс и поставила его рядом с сумкой, собранной на уикэнд. Теперь она позвонит Шеа.
– Как я рад, что ты позвонила, – начал он. – Вероятно, твой уик-энд на природе отменен?
– Я звоню, чтобы попросить тебя о небольшом одолжении.
– О, все, что ты захочешь, – благородно согласился он, не подозревая, о чем речь.
– Портье даст тебе ключ от моей квартиры. Будь добр, присмотри в мое отсутствие за собачками.
– Подожди-подожди…
– Я знала, что могу на тебя положиться, – сладко промурлыкала она и повесила трубку.
В тот вечер Нелл поужинала в одиночку в Белом зале, а позже, придя в свой номер, свернулась калачиком в постели с ворохом служебной корреспонденции, требовавшей немедленного ответа, с магнитофоном и коробкой шоколадных конфет.
Она поклялась себе, что не будет думать о Шеа, но была не в силах работать.
Его образ постоянно стоял перед ней; картины проплывали в воспоминаниях: Шеа на мокрой улице под фонарем; Шеа, жующий яичницу; наконец, Шеа, обнимающий ее перед тем, как сказать «доброй ночи».
На следующий день у Элизабет Ардэн повторилось то же самое: пока ей делали массаж, от которого ныли кости, она вспоминала руки Шеа, жадно ласкавшие ее два дня назад. Три раза ее предупреждали, что она повредит маску, если не перестанет улыбаться.
Ощущая восхитительную легкость во всем теле, невесомая, как воздух, она возвратилась в отель, съела легкий ужин и собралась было с духом, чтобы заняться деловой корреспонденцией, но могла глядеть только на часы. В полночь, как и было задумано, она позвонила Шеа.
– Шеа, это ты?
– Нет, – ответил пьяный голос. – Это автоответчик. Шеа спит. А ты где?
– Я — в постели. – Она сладко зевнула. – Как собачки?
– Я скормил их алчному ирландскому волкодаву на Оак стрит.
В воскресенье утром она позвонила в Нью-Йорк одному знакомому из «Нью-Йорк таймса».
– Гарри, нужна твоя помощь. Что ты знаешь об издателе чикагского «Джорнэл» по имени С. Ф. Шеа?
– Этот вопрос требует времени. Надо собрать сведения. А почему ты спрашиваешь?
– Причины личного характера, Гарри. Ты сам можешь что-нибудь о нем сказать?
– Насколько подробно тебе нужно?
– Насколько можешь.
– Дай подумать. Он из оч-чень хорошей семьи. Большая зануда.
– Непохоже, – вставила Нелл.
– Ты ведь хотела знать его подноготную, милочка. Так вот, его отец – законник, юрист. Сам он ходил в ту же школу, куда ходил его отец. С. Ф. Шеа окончил опять же эту самую школу. Какую именно, я не помню, но в их роду всегда ценили семейные традиции. Затем он окончил Гарвард. Получил Пулитцеровскую премию за работы по Юго-Восточной Азии. Был еще молокосос, а уже работал на Ассошиэйтед Пресс. Это тебя интересует?
– Да, продолжай.
– Я полагаю, что его работа в Ассошиэйтед Пресс сильно изменила его. Из благополучного, но легковесного мальчика он превратился постепенно в очень серьезного мужчину. Бывал в заграничных поездках, потом осел в Штатах. Свою репутацию заработал на юридических расследованиях, всяческих историях о промышленном шпионаже…
– О только не это, – простонала Нелл.
– Что ты сказала?
– Нет-нет, ничего, продолжай.
– Во всяком случае, честность его не подлежит сомнению. Что еще тебя интересует?
– Ты и так рассказал очень много. Гарри, а что означают его инициалы?
– Я знал, что ты об этом спросишь, – рассмеялся Гарри. – Но этого не знает никто.
Когда Нелл повесила трубку, она внезапно ощутила, что очень проголодалась. Она заказала ужин в номер и, с аппетитом отхлебывая чай, подумала: Я все ближе к цели, мистер Шеа. Вы не скроетесь от меня. Конечно, если он узнает, что она выспрашивала у Гарри подробности о его жизни, он придет в ярость. Можно ли ожидать от такого типа, как Шеа, спрашивала она себя, что он будет до конца откровенен с женщиной? Она приступила к завтраку, желая, что не заказала больше.
Она снова и снова перебирала в уме все варианты: как узнать, есть ли связь между ним и Дульси, не вступая с ним в разговоры по душам? Ответа она не нашла. Надо взглянуть на проблему с другой стороны, подумала она, а именно: что она теряет, продолжая отношения с ним? Будь честной с самой собой, Нелл, ответила она себе. Ты знаешь, что ты теряешь – свою независимость. Ты влюблена в него.
Она вспомнила вкус земляники, головокружение и беспамятство от его поцелуев. Сладкое, щемящее воспоминание захлестнуло ее, и невольно она подумала: если я испытываю такое блаженство от одних его поцелуев, то тогда каково же?..
Поздно вечером того же дня она вернулась домой и нашла в кухне мирно спящих Марго с Рудольфом. Она едва сняла обувь, когда услышала стук в дверь.
– Если ты думаешь… – начал Шеа прежде, чем она успела открыть дверь, – …если ты думаешь, что каждый раз, когда тебе приспичит ехать в служебную поездку…
– Но Шеа…
—…ты можешь рассчитывать на мою доброту…
– Шеа, пожалуйста…
– Эти лохматые блохи, которых ты зовешь собаками…
– Я так благодарна тебе…
– К-хм!
– Это было так мило с твоей стороны согласиться приглядеть за ними. Прими, пожалуйста, мое приглашение пообедать вместе завтра вечером…
– К-хм, ну что ж… приглашение, я, наверное приму. – Он внимательно поглядел на нее. – А ты хорошо выглядишь. Очевидно, ты наслаждалась своей поездкой.
– Благодарю вас, сэр, за комплимент. – Она обольстительно улыбнулась. – И желаю вам доброй ночи.
Нелл закрыла перед его носом дверь и оперлась на нее спиной, почти не дыша. Приглашение было спонтанным и незапланированным, но она интуитивно знала, что сделано оно было как раз вовремя. Сейчас, после трех дней ожидания, был черед интимной, неспешной беседы. В ней она, возможно, найдет ответ на множество вопросов, роящихся в голове. Она едва могла дождаться следующего дня.
Глава VIII
На другой день Нелл проснулась такой веселой и энергичной, что подхватила на руки Марго и Руди и, напевая, закружила их по комнате. В том же жизнерадостном настроении она позвонила в офис, Люси.
– С понедельником тебя, босс, – приветствовала ее Люси. – Что новенького?
– Я оставила вчера для тебя работу на своем столе, Люси.
– Это я заметила. Когда ты успела все это сделать?
– За выходные дни. Надеюсь, что такой объем работ не позволит тебе совершать в мое отсутствие шалости.
– Да уж, пожалуй. Утром уже звонила Милли. Утерянные куски ткани нашлись, но с ними что-то не в порядке, я не совсем поняла, что. Неверно вшитое исправляли весь уик-энд, но в прежний регламент пока не укладываются.
– Черт побери! Ладно: скажи Одри, что Милли работает на износ. Я не буду сегодня в офисе.
– Я поняла.
– А что Дульси? Ты достаточно ее загрузила?
– Я сделала все, чтобы она почувствовала, что дел невпроворот. Пока она успешно со всем справляется и показала себя с лучшей стороны.
– Так держать. И, Люси, мне надо, чтобы сегодня меня не беспокоили. Никаких служебных телефонных звонков домой. Если у Пола будут какие-то вопросы, реши их сама. А если позвонит Шеа, попроси его перезвонить мне домой. Да – если Одри впадет в истерику, сделай вид, что все как нельзя лучше и скажи, что я уехала на весь день – и очень далеко. Короче говоря, если даже случится пожар, звони не мне, а в пожарный департамент.
Нелл приняла душ, налила себе чаю и нашла в телефонной книге номер Аннеты Вебстер. Был понедельник – значит, Флора должна быть там. Голос Аннеты был столь слаб и дрожащ, что Нелл показалось, будто та плачет. Она извинилась, представилась как соседка снизу и попросила к телефону Флору.
– Можете ли вы уделить мне сегодня десять минут? – спросила Нелл.
– Конечно, милочка, – с энтузиазмом ответила Флора. – Скоро я у вас буду.
Флора не замедлила появиться и охотно согласилась на чашку чаю. С глубоким вздохом она призналась:
– Я даже рада, что пришла к вам передохнуть. Там, по всей видимости, была драка между супругами. Он уехал ночевать в клуб. А она, будто губка, до сих пор не может просохнуть от слез и вздохов.
– Вот как? – удивилась Нелл. — Я и не знала, что внизу кипят такие страсти.
– Я надеюсь, милочка у вас, нет крупных проблем? – И Флора подозрительно поглядела на Нелл.
– Я вижу, что вы много знаете о Шеа, – нерешительно начала Нелл. – Будьте добры, поведайте мне, какие у него вкусы в еде. Я пригласила его сегодня на ужин.
Флора усмехнулась и дружески потрепала Нелл по руке:
– Очень хорошо! Будьте с ним попроще, милая. Никаких изысков. Ему нужно мясо и картофель. Просто мясо и картофель – и ни в коем случае мусс.
До разговора в воображении Нелл возникали различные дымящиеся ароматные блюда: телятина, тушеная в соусе, жареная свинина, аппетитная оленина.
– Мясо, – задумчиво пробормотала Нелл. – Много-много мяса. Я если, например, баранья нога?
– Он ненавидит баранину. Он говорит, что она на вкус напоминает старую стельку.
– Жаркое из ребер?
– Это, пожалуй, лучше.
– Он любит мясо сыроватое?
– Просто хорошо приготовленное, милочка.
Нелл пожала плечами:
– А какие-нибудь еще овощи он ест? Не могу же я подать «просто картофель».
Флора подумала над этим вопросом.
– Не знаю в точности, милочка, но однажды я видела, что он ел морковь. Послушайте… – лицо ее просветлело. — Я могу вам помочь, как только управлюсь у этой плачущей принцессы наверху. Я слегка приберусь, и мы с вами продумаем стол.
– Флора, вы – просто ангел, – пылко призналась Нелл.
Марго и Рудольф постоянно совали свои деликатные принюхивающиеся носы то в ладони, то в колени Нелл и Флоры, а то и просто на стол, и, хотя и получали за это щелчки и подзатыльники, но пребывали в большом возбуждении, если не сказать восхищении. Нелл озабоченно поглядывала на них и гадала, не будет ли столовая ложка шерри, которую она подмешала им в еду в качестве снотворного, смертельной дозой. Отчаявшись, впрочем, в действии шерри, она наконец отвела их к Джиму, оставив инструкцию: «гулять подольше, чтобы они свалились с ног от усталости». По окончании прогулки они были безжалостно заперты в гостиной вместе с любимыми игрушками.
Нелл вошла в комнату, переодевшись в вечерний наряд. Флора оторвалась от приготовления льда и воскликнула:
– Вот это платье! Если Сесил Битон до сих пор разрабатывает модели, правда, уже на небесах, она, должно быть, прислала вам этот наряд прямо оттуда! Повернитесь и дайте мне рассмотреть спинку.
– Это от Сары Вудслей, – сказала Нелл, медленно поворачиваясь, чтобы бывшая костюмерша могла оценить все детали.
Флора с одобрением кивнула:
– Белое английское шитье, – прошептала она про себя, рассматривая покрой так подробно, что Нелл не удивилась бы, если бы Флора, придя домой, зарисовала его по памяти.
– Длина до полу, жемчужные пуговицы по переду, здесь защипы, здесь разрезы… Вы в нем выглядите как опасные французские десерты: знаете? – например, белое ананасное суфле, сдобренное ромом.
Флора спохватилась и потрусила в зал, чтобы забрать свои вечные свертки и сумочки. Затем она вернулась, пожала Нелл руку и подмигнула с бесстыжим водевильным смешком:
– Ни пуха. Увидимся завтра, милочка, и не забудьте вынуть пирог из духовки.
В противоположность ожиданиям Нелл, Шеа не опоздал. Ровно в половине восьмого он появился на пороге, держа в объятиях упакованный букет и красиво завернутую бутылку, которую Нелл приняла за вино.
Его лицо было так гладко выбрито, что сияло. Нелл предположила, что он побрился по меньшей мере три раз подряд. Она задрожала от восхищения, при одной только мысли, именно она – причина его торжественных приготовлений.
– Это для тебя, – сказал он, вручая ей букет в зеленой коробке. – А это для нас, – закончил он, протягивая развернутую бутылку, оказавшуюся бутылкой английского джина. – Очень редкая марка. Не экспортируется. У меня есть приятель, который получает его по дипломатическим каналам.
Она развернула две дюжины прекрасных желтых роз:
– Спасибо, Шеа, они прелестны.
Он вошел в прихожую и застыл как вкопанный, с бутылкой в руке, глядя на Нелл.
– Какая ты сегодня, – выдохнул он. Его взгляд притягивал глубокий вырез на груди Нелл. Он на секунду зажмурился, будто от ослепительного блеска.
Улыбаясь, Нелл долго и тщательно аранжировала цветы в самой красивой своей вазе, а Шеа следил за ее движениями алчными глазами. Затем он как будто стряхнул с себя чары и небрежно спросил:
– Ты не против сухого мартини?
– Почему бы нет? – К собственному удивлению, ответила Нелл. Обычно она позволяла себе один кампари с содовой перед обедом, да и то редко. – Я несколько лет не пила мартини.
Как трудно отказать ему, подумала Нелл. Она уселась и стала наблюдать, как он готовит мартини.
Он не стал делать из этого ритуал, и это ей понравилось. Многие мужчины на ее памяти настолько возносились в самомнении, когда ухитрялись приготовить какой-нибудь простенький напиток, что это выглядело просто глупо; хотя, например, испечь пирог – искусство более высокого порядка. Шеа смешал джин со льдом, добавил вермут, помешал и разлил по бокалам.
– Ломтик лимона, и – вуаля! – Он протянул ей бокал. – Сухой мартини «Дыхание пустыни» по Шеа!
Горло ее перехватил ледяной холод, но в то же время неожиданное тепло разлилось по всему телу от желудка к щекам. Ноздри защекотал тонкий, бодрящий аромат.
– О, Боже, я и забыла, как хорош может быть настоящий сухой мартини!
Шеа осторожно пересел на кушетку рядом с Нелл, сделал длинный глоток, закрыл глаза и вздохнул:
– Если бы все дни заканчивались как этот!
Голос его был нежен и глубок. Нелл еще раз поразилась тому, как она тает от его голоса. Он мог говорить самые простенькие комплименты, но один звук его голоса заставлял ее ликовать.
– Ты выглядишь потрясающе, – проговорил он.
Ты тоже, подумала Нелл. Она молча тянула мартини. И размышляла: можно ли влюбиться в мужчину только из-за его голоса. Чушь! – решила она, наконец. Но надо как-то начать разговор.
Шеа заговорил первым.
– У меня сегодня нет новостей насчет Недда Кохрэйна.
– А вот я дозвонилась, наконец, до Лу, – сообщила Нелл, благодарная ему за начало разговора и за то, что разговор пошел не о них двоих.
– И что?
– Тебе сообщить только то, что она сказала?
– Угу.
– Она сказала, что ей ничего неизвестно о местонахождении Недда. При этом голос ее звучал странно оживленно. Не знаю, что и подумать.
Он шаловливо рассмеялся:
– А может, она ведет двойную жизнь, о которой никто не подозревает. Почему ты не можешь вообразить ее в тропиках, в окружении бронзовых молодых мужчин?
– У вас грязное воображение, мистер Шеа. Давайте лучше ужинать. Я надеюсь, вы умеете управляться с ножом? Я не доверяю мужчинам, которые не умеют резать мясо.
– Я вижу, ты ценишь в мужчинах старомодные достоинства.
– Вполне возможно.
Шеа со знанием дела наточил нож, вонзил его в мясо и легко отрезал несколько великолепных кусков.
– И ты хочешь сказать, что все это приготовила сама? Или, пока я входил в парадную дверь, с черного хода выскользнул рассыльный из ближайшего ресторана? Да, вот что я называю настоящей пищей! А я боялся, что ты подашь что-то вроде теплого салата с дичью и малиновый соус. – Он содрогнулся при этой мысли. – Но это – просто великолепно. Так: ростбиф, картофельное пюре и… – Его лицо омрачилось. – Это что: морковь?
– Очень полезно. – Она передала ему блюдо с морковью и сурово наблюдала, как он с кислым выражением лица положил себе одну-единственную ложку полезной моркови. – В ней много витамина А. Помогает видеть в темноте, – сочла необходимым добавить Нелл.
– Мне нет необходимости видеть в темноте. Я предпочитаю действовать на ощупь.
Нелл вспыхнула и положила себе полную тарелку моркови.
– Ну а теперь, – сказал Шеа, закапывая морковь в своей тарелке, – я желаю узнать все о тебе, Нелл.
– Это что – интервью?
– Нет, просто любопытство. – Он смущенно потыкал вилкой в пюре. – Передай, пожалуйста, соус.
Нелл мрачно жевала мясо. Какой ужас этот ростбиф, думала она. Это напомнило ей школу. Не хватало только школьного пудинга из тапиоки – «рыбий глаз», как они его тогда называли.
Что ей рассказывать о себе? И как заставить его в конце концов заговорить о себе самом?
– Для большинства девочек закрытая школа – это что-то вроде тюрьмы, – начала она. – Школьная форма, хоккей на траве, отсутствие мальчиков, тупость учителей, кошмарная пища – но я там расцвела, несмотря ни на что.
– Да? – Он выглядел удивленным последним признанием.
– А ты?
– А я ненавидел школу!
Счет ноль один в мою пользу, отметила она. Вот он и начал говорить о себе. Значит, он тоже учился в закрытой школе.
– А что именно ты ненавидел?
– Ну как же: отсутствие девочек, форма, кошмарная пища. А у вас готовили пудинг «рыбий глаз»? Вот это было настоящим кошмаром для меня!
Она понимающе кивнула:
– Замазка и то вкуснее.
– В чем же именно ты там преуспевала? Ты вроде не принадлежишь к типу девочек-заядлых-хоккеисток.
– Я совершенно бездарна в хоккее. – И она гордилась этим.
– Это хорошо. Не люблю женщин, увлеченных спортом.
– Отчего же?
Он развел руками:
– Когда я обнимаю женщину, чьи мышцы как сталь, мне становится неуютно и скучно.
– Значит, тебе импонирует в женщине мягкость и уступчивость.
Он кивнул.
– Что-то вроде всегда на все готовой модели из Плейбоя?
– Нет… конечно, нет. Я… – он смущенно замолк.
– Не скажете ли, в таком случае, что вас привлекает в женщинах, мистер Шеа?
Он взглянул на нее с вызовом, в упор; она выдержала его взгляд, и, по мере того, как они смотрели друг на друга, Шеа все более смягчался. Наконец он ответил:
– Я полагаю, что верность в дружеских отношениях. Я для тебя разве это не ценное качество?
– Конечно.
– Мне нужна женщина, которая умеет быть другом. Самое существенное качество здесь – честность.
– Честность? Разумеется, я тоже ее ставлю на первое место. Но для меня важно, чтобы у мужчины было чувство юмора.
Шеа нервно рассмеялся.
– Просто когда-то я поняла, что очень немногие из мужчин имеют смелость посмеяться над собой.
Шеа резко обернулся:
– Ты не имеешь права судить о всех мужчинах огульно. Это несправедливо. Я, например, всегда могу посмеяться над собой; что наедине, что на людях: на эскалаторе, в Мэдисон-сквер…
– Ай-яй-яй! А еще говорят, что только женщины воспринимают все сугубо лично, субъективно.
– Просто я отвечаю на все упреки незамедлительно и откровенно. – Глаза его теперь смеялись и лучились; манера разговаривать была столь подкупающа, что Нелл расслабилась, и следующий вопрос застал ее врасплох:
– Почему ты незамужем?
– Почему ты думаешь, что я не была замужем?
– Я знаю все факты из твоей биографии.
– Ты не мог… – начала было она, но про себя подумала: как раз мог, если эта история с Дульси Смолл – его авторства. – Хороший репортер работает всегда: и на работе, и дома. У нас собраны сведения и о всем предприятии Гэллэрд, и о тебе лично. Я расспросил начальника информационного отдела, и он сообщил мне, что раньше ты часто появлялась в обществе с парнем по фамилии Манзис.
– Да: Гутри Манзис. Но эти сведения устарели. – Она засмеялась неестественным беззаботным смехом. — Я давно о нем забыла.
– Да? А мои сведения доказывают, что ваши отношения были достаточно серьезны.
– Неужели? Никогда не думала, что являюсь объектом наблюдений и обсуждений в печати. Послушай-ка, давай приступим к десерту? Я сейчас принесу, – и Нелл исчезла в кухне.
Совсем не время вспоминать сейчас о Гутри, думала она. Что ему взбрело в голову допрашивать ее? Полное отсутствие деликатности. Да, Гутри обольстил ее – вначале так и было. Не родилась, вероятно, еще та женщина, которая не клюнула бы на внешность и манеры Гутри. Но, черт побери, сидеть за столом в собственной квартире и плакаться мужчине в жилетку… рассказывать второму обольстителю о том, как ее надул первый!
Она переложила яблочный пирог на десертную тарелку и стояла в задумчивости, облизывая пальцы. Да, наконец, решила она, нет более непохожих друг на друга людей, чем этот и тот. Элегантный и невозмутимый Гутри – и простецкий и непредсказуемый, даже взрывоопасный Шеа. Она улыбнулась: но ведь поэтому я и испекла простой яблочный пирог вместо торжественного «Шарлотт о'помм» – и мне нравится эта простота.
