Текст книги "Возлюби соседа своего"
Автор книги: Френсис Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
– Вы чарующе красивы, Нелл. Вы как сокровище Эльфов – изысканны, драгоценны – и прекрасны.
– Шеа… – это было все, что Нелл оказалась способна, так она желала его объятий. Руки ее дрожали; она спрятала их за спину. Это безумие, отчаянно думала она. Нельзя забывать, что он – потенциальный враг, он опасен, он – змея, свернувшаяся на груди…
– А знаете ли вы, что положено делать с найденным сокровищем? – Голос его был завораживающим, вкрадчивым.
Нелл покачала головой.
– Нужно быть смелым и решительным, как Брайан Бору. И захватить сокровище, иначе упустишь его, а другого шанса не представится. – Его глаза сузились и казались дьявольски опасными.
– Но если эльфы не отдадут его? – Ее лицо горело под его прикосновениями.
– Ну, тогда… или нужно победить их в схватке, или… – Он медленно, сильной, теплой, властной рукой охватил ее шею.
—…Или?
– Или выманить сокровище хитростью. – Он привлек ее к себе. – Что вы предпочитаете: быть выманенной хитростью или завоеванной в схватке?
Нелл отчаянно сопротивлялась собственному желанию броситься в его объятия.
– Но почему одно или другое? А если в справедливой борьбе выиграю я сама?
– Это невозможно. Я сильнее, а эта борьба никогда не бывает справедливой.
– Но мы же говорили об эльфах и их сокровищах. Совсем не о вас и обо мне.
– Разве? – Он увлек ее в объятия, не оставив более сил на сопротивление.
Поцелуи его были властными, подчиняющими, – и она подчинилась, будто приговоренная к его власти. Разумом она все еще сопротивлялась, а ее руки уже обвились вокруг него, лаская его шею, а пальцы с наслаждением погрузились в густые черные волосы. Ее тело, беззащитное и пылающее, было прижато к его телу – и она не знала, сколько времени они провели так, в объятиях друг друга. Она знала только одно, и эта мысль повергала ее в ужас: сколько бы ее разум ни сопротивлялся, ее тело всегда ответит на его зов – и предаст ее.
Наконец, держа ее лицо в сильных руках, он произнес:
– Только один шанс, Нелл. Хватит ли в вас смелости не упустить его?
Не дожидаясь ответа, он открыл свою дверь и скрылся.
Глава V
– Убить эту дрянь! – прорычала Одри. – Не допущу, чтобы какой-то грязный репортеришка делал сенсацию на копиях наших изделий! Выбросить ее вон! – Бледная от гнева, она дрожащим пальцем показала на окно офиса Нелл.
– Послушай, Од, – пыталась урезонить ее Нелл, – давай порассуждаем.
Закурив, Одри мрачно молчала.
– Пока у Дульси нет достаточной информации. Показ только через два месяца, и сейчас она вполне может исказить все собранные ею сведения так, что получится статья, не оставляющая от нашей репутации камня на камне – ведь именно так она собирается писать.
– Уж это как пить дать, – Одри нервно смяла сигарету.
– Мы каждый год нанимаем временных сотрудников в мой отдел для помощи в организации гала-представления. Что они думают о нас и что делают, когда контракт с ними кончается?
– Не знаю, как это у тебя получается, но они обычно все в восторге от тебя и преданы Гэллэрду по сей день.
– Так почему то же самое не может случиться с Дульси? Я попробую управлять ею. Откровенно говоря, я собираюсь перевербовать ее. Я заставлю работать ее так напряженно, что к сентябрю она будет чувствовать, что это ее гала-показ. Все это старо, как мир: сработает чувство единой команды. По крайней мере, она будет предана Гэллэрду уже настолько, чтобы написать о нем справедливо.
Одри некоторое время внимательно смотрела на свои ногти, потом подняла глаза на Нелл. Взгляд ее был холоден:
– А если этого не случится?
– Тогда надо принять это как реальность.
– Ну нет, моя дорогая. Принять эту реальность на себя придется именно тебе. Я бы отдала многое, чтобы узнать, на какую газету она работает.
– Я убеждена, что это не «Трибюн». Вполне возможно, что «Джорнэл».
– Убеждена? Почему? Что тебе известно?
– Вчера вечером я обедала с издателем «Джорнэл» – он мой новый сосед…
– О, это замечательно!
– Но не думаю, что наши встречи станут регулярными…
– Ты сможешь умаслить его до сентября…
– Видишь ли, я только что порвала с Гутри, и теперь…
– Поверь мне, здесь нет ничего предосудительного: дружеские отношения…
– Он как раз тот человек, что мог нанять Дульси…
– И все-таки ты не уверена в этом?
– Нет. Хотя он проронил, что не верит в недоброжелателей. Он верит, что существует спланированная месть.
– Бог мой! Послушай, Нелл. Если ты собираешься и дальше работать с Дульси, ты должна поддерживать с ним постоянные отношения, пока все не выяснится.
– Но это невозможно. – Она не смогла бы объяснить Одри своего отношения к Шеа. Поэтому срочно искала приемлемую причину. – Одри, это не мой тип мужчины. Он… такой… слишком физиологический.
– Моя дорогая, меня не тронет даже то, если он Квазимодо. Ты не должна упускать его.
Когда дверь за Одри закрылась. Нелл была уверена, что у нее на лбу крупными буквами написано «Смертный приговор». Она схватила свое сувенирное пресс-папье и яростно встряхнула его: снежные хлопья рассыпались вихрем. Она не собирается все последующие девять недель умасливать Шеа. Мало ли что может случиться за это время. Но она не рискнула бы выразить словами то, что она вкладывала в это «мало ли что». С другой стороны, не было уверенности, что Шеа сам захочет видеться с нею. Он может рассудить, что она – малопродуктивный источник информации, и видеться более нет причин. А если он не позвонит ей сам, да и Одри не будет, пожалуй, настаивать на их контактах… или будет? Пожалуй, будет, решила про себя Нелл.
Назвать причины, по которым она не должна более видеться с Шеа, было так же сложно, как сосчитать снежные хлопья, но втайне она знала, что основная и единственная – это страх, что ее тело вновь предаст ее. Однажды испробованное ощущение будет теперь требовать повторения. Она страстно желала, чтобы Шеа взял ее руку и рассказывал бы ей глупые истории. Она почти ощущала его объятия… его губы… Она потрясла головой, чтобы скинуть это наваждение, но ничего не получилось.
Жесткий контроль за собой. Вот в чем успех. Надо зажать в кулак свои бушующие чувства. Раньше она никогда не теряла контроль над собой. Нельзя позволять себе потерять голову и на этот раз.
Тут врасплох ее застала Люси, которая начала сыпать вопросами, еще не приблизившись к ее столу: «Что сказала Одри? Что произошло вечером? Собираетесь ли вы разоблачить Дульси? Как он выглядит? Ты заманила его в ловушку? Он признался?» Сегодняшний костюм Люси в стиле «привет покорительницам дикого запада» был оживлен индейским поясом, пряжка которого размером с тарелку вынуждала ее для компенсации откидывать плечи назад, дабы пряжка не перевесила всю Люси.
– Налей себе чаю, и я расскажу, что мы решили с Дульси. Вначале Одри была, конечно, в не себя, но затем мы пришли к некоторому роду двустороннего соглашения: если Дульси остается, то я…
– То ты?
– Об этом позже. Мы можем и дальше использовать Дульси в работе, в наших общих целях, в целях Гэллэрда.
– В шпионских романах это называется перевербовкой агента, – живо сообразила Люси.
– Прошу тебя, понаблюдай за ней. Выдели ее из числа других временных работников. Дай ей работу, предполагающую большую ответственность. Мне бы не хотелось, чтобы она в числе других наблюдала за фотокопировальной машиной.
– Разве ты не опасаешься за последствия?
– Я уверена в своей идее. Если ей что-то особенно удастся, не замедли вознаградить ее, но чтобы это было не слишком очевидно. О'кей?
Люси выпила чай и кивнула в знак согласия.
– Давай начнем с проработки такого вопроса: у тебя есть какие-то идеи, чем ее занять?
– Я думала послать ее в тот магазинчик домашней живности за золотыми рыбками. Те, что привезли вчера, сегодня все плавали вверх животами.
– Не надо. Это слишком простая задача. Пошли ее в Аквариум Шедда. Пусть проконсультируется со специалистом по пресноводным рыбам, надо, чтобы он посоветовал, какие виды нам наиболее подходят. А потом пусть сама съездит за товаром. Если та партия рыбок выживет, пусть закажет достаточное количество для гала-показа – и чтобы вся ответственность за них легка целиком на нее. Пусть знает, что мы на нее полагаемся; и это действительно будет так.
– Ты и в самом деле думаешь, что это сработает?
– Должно, Люси. А если нет, нас обеих надо отправить на свалку.
Люси внимательно смотрела на дно своей чашки, как будто могла прочесть там ответ. Когда она подняла лицо, брови ее были решительно сдвинуты:
– Можешь рассчитывать на меня, Нелл. А какое условие поставила Одри? Это как-то связано с тем издателем газеты, с которым ты обедала прошлым вечером? Как его имя – кажется, Шоу?
– Шеа. Просто Шеа. И никакого имени.
– Как Шер или Колетт? Но должно же у него быть какое-то имя!
– У Шеа есть инициалы. – Нелл вспоминала попутно обо всех других достоинствах, которые есть у Шеа, но в ее планы не входило посвящать в них Люси. – Одри согласилась с моим планом действий в отношении Дульси, при условии, если я буду поддерживать контакты с Шеа и смогу выяснить, замешан он в этом деле или нет. И – «умаслить» его, если замешан.
– А как по-твоему – замешан?
Нелл глубоко вздохнула и покачала головой:
– Честно говоря, не могу понять. Разум говорит мне, что очень даже возможно. По крайней мере, есть доказательства. Но Шеа… — «Но Шеа», повторила она самой себе, почувствовав внезапное головокружение при одном только упоминании его имени. Как едва уловимый ночной ветерок, шелест звуков «Ш-ш-шеа» пробежал в листве и исчез в ночной тишине. – … – моя интуиция подсказывает, что я ошибаюсь. Виновен не он.
Люси выпрямилась и внимательно посмотрела на Нелл:
– Когда в последний раз, Нелл, ты доверялась своей интуиции в отношении мужчины?
Нелл закусила губу:
– Когда влюбилась в Гутри.
– Ну, что ж, тогда тебе виднее, – пожала плечами Люси.
– Я могу иногда свалять дурака, но это не значит, что моя интуиция подводит меня. И потом – на ошибках учимся, как известно.
– Не всегда можно определить, когда ты сделала ошибку, – голос Люси был насмешлив.
Нелл глянула мельком на блокнот, в котором ее рука непроизвольно нацарапала буквы «Шш», и смутилась.
– Где именно рождается твоя интуиция? – еще раз поддела ее Люси.
– Видишь ли, в случае с Гутри я не могу винить интуицию. Иногда внутри своей души я остаюсь все той же тощей девочкой из провинциального Коннектикута, из глуши пробившей себе дорогу наверх. Взгляни на тот случай по-женски. Представляешь себе, что я ощущала, заведя серьезный роман с британским дипломатом? У него были такие изысканные манеры, он был прирожденный аристократ.
Люси усмехнулась:
– Не влюбляются же в человека только за то, что он красиво держит вилку во время обеда. – Но когда ты знаешь, что твой мужчина в один прекрасный день будет заседать в Палате Лордов, этот факт может затмить множество менее значительных недостатков.
– Менее значительных? Ах, Нелл, ты неисправимая романтическая дурочка. Тебе казалось, что это ты его обворожила, а ведь это он тебя одурачил – к своей чести.
Нелл натянуто рассмеялась:
– Давай лучше работать. Кстати, посмотри справочник «Кто есть Кто» и отыщи сведения о С.Ф. Шеа. – Но, как только Люси вышла, Нелл позвала ее обратно. – Слушай, скажи мне честно, в цвете моих волос есть что-то странное?
Люси пристально вгляделась в ее волосы:
– Только то, что он великолепен. Я была знакома с семерыми людьми, которым до смерти хотелось иметь такой же цвет волос. Двое из них были мужчины.
– Может быть, он выглядит неестественно? Почему у меня все спрашивают, крашеные у меня волосы или нет?
– А это имеет такое большое значение?
– Для меня – нет, но… ну да ладно, извини.
– Я полагаю, с тобой что-то происходит, – фыркнула Люси, выходя из кабинета. – Волноваться в такую минуту по поводу цвета волос! – И она исчезла, все так же презрительно фыркая. Через минуту она снова предстала перед Нелл, приступив к своим обязанностям, и поэтому обращалась официально:
– Здесь нет сведений о С. Ф. Шеа, но есть некий Мартин Эдвард Шеа, старший поверенный, совладелец фирмы, – она считывала со своего блокнота, – Телсинг, Симпсон и Шеа, Нью-Йорк; Сейнт-Мишель, Чоат, Гарвард; женат на Астрид Андерсон (в девичестве), один ребенок, С. Ф. Шеа. Зачитать юридические адреса?
Нелл задумчиво покачала головой:
– Просто С. Ф. Шеа – и все? Как это странно.
– Для вас посылка, мисс Карлтон, – сказал посыльный, внося в кабинет большой упакованный букет. Люси приняла его и передала Нелл со словами:
– Так, так… это, надо думать, от таинственного С. Ф. Шеа?
– Похоже, – проворковала Нелл, распаковав две дюжины желтых роз и найдя карточку, на которой просто значилось: Шеа.
– Как это мило и старомодно, – изумилась Люси. – Он что, пожилой.
– Нет, просто старомоден. Поставь их для меня в вазу.
Она набрала номер «Чикаго Джорнэл», спросила С. Ф. Шеа, прождала два снегопада, все время воображая, как он сидит за своим рабочим столом, заваленном бумагами, с засученными рукавами на мускулистых руках, ослабленным узлом галстука, в рубашке с расстегнутой верхней пуговицей; как он улыбнется, услышав ее голос; как откинется на спинку стула, положит ноги в шестисотдолларовых ботинках на стол и…
– Шеа, – голос в трубке был резкий и нетерпеливый.
– Это Нелл. Я —…
– Какая Нелл? – нетерпеливо зарычал голос.
– Нелл. Нелл Карлтон.
– Хорошо. Я перезвоню.
Он повесил трубку. Нелл в немом изумлении уставилась на телефон. «Какая?» Что за игру он ведет? Делает вид, что не может ее вспомнить. Плевать ей на его розы и его суровое кельтское очарование! Она с размаху бросила трубку на рычаг. Немедленно раздался звонок.
– Карлтон! – почти выкрикнула она с раздражением.
– Добрый день, это Мери Саншайн. У меня для вас неплохие новости. – Это был на самом деле Пол, который устал ждать у телефона. – Я подхватил твою замечательную идею, голубушка, насчет самолета, который на гала-показе буксировал бы в небе гигантскую надувную рыбину; и связался с агентством воздушной рекламы. Они готовы исполнить этот заказ. А также я добыл координаты двух изготовителей таких воздушных изделий.
– Хорошо, – сказала Нелл. – Поинтересуйся насчет цен. Я не собираюсь ничего предпринимать, пока не буду твердо знать цены.
– Ну, конечно, само собой. По голосу я догадываюсь, что ты встала сегодня не с той ноги. Какие-нибудь проблемы?
– Ничего такого, что могло бы быть неразрешимо.
Только Нелл собиралась идти позавтракать, как вошла Люси:
– У телефона – мистер Шеа. Его голос обворожителен.
Нелл собралась с духом и гаркнула в трубку в лучших армейских традициях:
– Карлтон слушает!
Тишина в трубке была столь полной, что Нелл усомнилась, работает ли связь. Но тут тишина взорвалась быстрым потоком слов Шеа:
– Я не мог позвонить раньше; здесь с самого утра какой-то сумасшедший дом. Похищен Вермеер из Института Искусств. Можете себе представить? У них там полная секретность, а кто-то взял эту штуковину и спокойно вышел с ней среди белого дня. Пока неизвестно, была ли она похищена с целью продажи или выкупа. Вы получили цветы? Как насчет того, чтобы пообедать сегодня вместе?
– Ваши цветы очень милы. Благодарю. Такое внимание с вашей стороны… – Она старалась сделать голос нейтральным. – Я звонила вам и говорила с вами часа два назад, Шеа. Хотела вас поблагодарить. Очевидно…
– Вы звонили? Не может быть. Новости разразились в десять, а затем сломался наш компьютер, и на всех дисплеях наступила темнота. Совершенный хаос. А вы уверены, что говорили именно со мной?
– Совершенно. И вы, Шеа, еще спросили: «Какая Нелл?»
Шеа взорвался откровенным смехом:
– «Какая Нелл?!» Я так и сказал? Послушайте, извините меня, бога ради. Позвольте мне это сказать вам при встрече за обедом. Пожалуйста, Нелл.
Нелл должна была признаться себе, что его извинения выглядели искренними, но его смех ей не нравился. А что касается приглашения на обед, то это, видимо, стало его излюбленным способом принесения извинений.
– Я согласна, но только… если вы по моему приглашению позже пойдете со мною на презентацию в Бриггз Гэллэри. Я должна там присутствовать.
– Должна! – голос его выдал досаду.
– Это официальное мероприятие – и входит в мои обязанности, я должна это делать для фирмы. Обычно я посещаю множество мероприятий как представитель фирмы.
Нелл казалось, что она нашла превосходный выход из ситуации. Надо, чтобы он думал, что их отношения не совсем превратились в интимные. Каждый такой интим будет сопровождаться выполнением профессионально необходимого визита. Таким образом, она обретает возможность задавать ему необходимые вопросы, а он лишается возможности обвораживать ее своим магическим очарованием.
Однако он сомневался:
– Право, я не знаю…
– Мне будет приятно ваше согласие, Шеа, – прощебетала она. – Там будет буквально вся общественность. – Последнее должно подействовать на него, подумала она.
– Вы говорите, как мой общественный представитель, но если это решающее условие для получения вашего согласия, тогда решено. Я зайду за вами в половине восьмого.
Глава VI
К двадцати минутам восьмого этим вечером Нелл была одета и готова. Уже были накормлены, обласканы и отведены для вечерней прогулки к Джиму Марго и Рудольф, и Нелл решила посидеть оставшиеся десять минут в тишине и покое. Она смешала для себя кампари с содовой, открыла «Уимен Heap Дэйли» и углубилась в статью Эмилио Гэзетти о новом крое платья. Было уже около восьми, когда позвонил Шеа.
Голос его звенел от возбуждения:
– Нелл, мы раскопали потрясающе сенсационную новость!
– В самом деле?
– Сенсация касается вашего знакомого и крупного воротилы Недда Кохрэйна, который снял все деньги со счета и исчез!
– Это с прошлого-то вечера? Как, наверное, расстроена Лу.
– Наши ребята, репортер с фотографом, караулят ее на лужайке перед домом, но она отказывается выходить.
– Шеа, это ужасно. Стыдно преследовать бедную женщину. Не думаете ли вы…
– Телефоны она отключила. А я опоздал из-за этого события. Не сможете ли вы взять такси и подъехать к «Шез-Хелэнн»? Я буду там около восьми тридцати. Столик заказан.
Нелл успела дважды перечитать меню и восьмистраничный список вин. Она тщательно выбрала блюда на обед для одной персоны, с одним вином. Затем она отобрала блюда для праздничного обеда на двоих, с тремя видами вин. Потом она решила посмотреть, сумеет ли удовлетворить это меню компанию из семи персон со строгой вегетарианской диетой, но тут подошел официант и, выражая жестами всевозможные извинения, поставил возле ее прибора телефонный аппарат.
– Добрый вечер, Шеа, – сказала она. Потому что кто еще это мог быть?
– Тысяча извинений, – проговорил Шеа, – но я здесь по горло занят. – Голос его был измученным. – Почему вы не заказываете? Я приеду, как только смогу.
– Как вы думаете, может ли вегетарианка позволить себе голландский соус?
– Что?
– Ах, неважно. Жду вас, Шеа.
Нелл заказала обед и съела его под аккомпанемент убаюкивающего жужжания вежливых застольных разговоров. Это навело ее на мысль о птичках – каких-нибудь декоративных – летающих, воркующих, склоняющих головки в знак удивления или согласия.
Затем она заметила, что все птички сидят по парам. Она растягивала, сколько возможно, свой десерт, когда была замечена двумя знакомыми птичками – Фредди и Дианой Бэйтс. Оба были возбуждены от мяса, вина и еще более – от новостей.
– Нелл, вы слышали о Недде Кохрэйне? – выдохнул Фредди, сам такой же тонкий, как и его голос.
– Такое горе для бедной Лу, – Диана возвела глаза к воображаемому небу.
Глазки Фредди алчно блеснули:
– Как вы думаете, где он сейчас? Говорят, он сбежал с танцовщицей варьете с Раш стрит.
– Фредди! – испуганно воскликнула Диана. – Что ты говоришь, этого не может быть! Нелл, скажите же… Я слышала, у него нервное расстройство… – Диана снизила голос до драматического шепота. – …и потеря памяти, и он, может быть, блуждает сейчас где-то одинокий и испуганный… Вы увидите, его найдут, и он вернется.
Фредди желчно усмехнулся:
– Люди, страдающие потерей памяти, не очищают до пенса банковские счета.
– Да, конечно, – неохотно отозвалась Диана. – Нелл, вы будете сегодня на презентации?
– Вполне вероятно, – Нелл бросила взгляд на вход.
Бэйтсы ушли. Официант смахнул со столика Нелл несуществующие крошки и наполнил ее чашечку еще одной порцией кофе. Вскоре он вновь появился с улыбкой извинения на лице и телефоном в руке.
– Как вам нравится заказанный обед? – поинтересовался Шеа.
– В нем есть, несомненно, очарование одиночества, – ответила Нелл. – Недостает лишь инока, читающего надо мной предписания святого Бенедиктина. Я уже пью кофе.
– Как называется то место, куда вы идете на презентацию? О, подождите минутку. – В трубке на отдалении послышался его гневный крик: «Меня это не интересует! Вы должны сократить материал. Черт побери, это все не то!» – Пожалуйста, побыстрее назовите место презентации.
– Бриггс, Вальтон. Я полагаю, вы рассчитываете теперь подъехать туда?
– Как только освобожусь. – И вновь разъяренный крик, адресованный кому-то невидимому: «Быстро исправьте дисплей! Я ничего не вижу!»
В центре галереи возвышалась огромная скульптура, поименованная в каталоге как «Сущность». Это была сложная металлическая конструкция, вся состоящая из агрессивных углов и извивов. Нелл подумала, что она должна символизировать внутреннюю напряженность человека, его страхи, или же, напротив, учитывая высоту этого шедевра, преодоление человеком этих страхов. Каталог обещал, что скульптура движущаяся. Ждали автора, который должен был прибыть позже и привести в движение свое детище. Будет непростительно для Шеа, если он пропустит этот исторический момент, подумала Нелл.
Конечно, были на презентации и обозреватели от секций искусства всяческих мелких изданий, но Нелл знала, что настоящие сливки общества – это те двести приглашенных, весьма близких ей лиц, для которых и был устроен роскошный полночный ужин, и уже завтра утром во всех газетах появятся подробные отчеты о том, что Биби Секко была восхитительна, Филлида Робби появилась в прозрачном платье от Норелл, а Алета Арно отмечала свой день рождения, в честь чего, собственно говоря, все и были приглашены.
И никто уже не говорил о скульптуре Лерри Лейка; гости, все до одного, обсуждали возможный маршрут Недда Кохрэйна и причины его бегства. Нелл медленно перемещалась от одной группы к другой, болтая то с Биби, то с Филлидой и Алетой, держа в руках бокал слишком сладкого калифорнийского шампанского и не переставая высматривать Шеа. Она испепелит его, если он так и не покажется.
Лерри Лейк фланировал тут же в отчаянии от ущемленного авторского самолюбия.
– Сейчас я запущу ее, – произнес он, хотя вряд ли его кто-нибудь слышал.
«Сущность» пришла в движение.
Заскрипели цепи, натянулись канаты, завертелись в убыстряющемся темпе колесики. На стенах заплясали лазерные огни. Засвистел сигнал, и сила его была столь впечатляюща, что Алета и Биби уронили пластиковые бокалы для шампанского и схватились за уши. А потом, без всякого предупреждения, «Сущность» начала саморазрушаться. Медь ударялась о сталь, зубчатые передачи жевали миниатюрные колесики, пока не наступил апофеоз: вся безумная конструкция содрогнулась в страшном бряцании и замолкла. Все застыли с раскрытыми ртами. Где-то, звеня, покатилось по полу последнее колесико.
Тишина была полнейшая. Никто не смел шевельнуться. И вдруг все повернулись к Нелл – вернее, к стоявшему позади нее человеку, который первый заговорил:
– Как это все называется? – вопросил Шеа. – «Любовь и смерть»?
Нелл обернулась, как ужаленная, схватила руку Шеа и вывела его из зала.
– Такт, я полагаю, – не ваше достоинство, – сказала она. – Или это просто неудачная шутка?
Шеа усмехнулся, но промолчал. Стало холодно. На крышах и капотах припаркованных автомобилей сверкала роса. Вершина Хэнхокского центра скрылась в тумане. Нелл подняла воротник. Со стороны озера дул ветер. Шеа сунул руки в карманы.
– Послушай, Нелл, – наконец примиряюще проговорил он. – Где твое чувство юмора? Я лично в своей жизни ничего глупее не видел. Все эти люди собрались здесь только для того, чтобы пить дрянное шампанское и ахать до охать, глядя на эту чушь, пожирающую саму себя, словно богомол. – Он рассмеялся, как мальчишка, довольный сравнением, и властно обнял ее за плечи. – Давай лучше пойдем купим гамбургер. Я ничего не ел целый день.
Она высвободилась из-под его руки:
– А я как раз недавно побывала на замечательном обеде, который прошел в полном одиночестве. – Она посмотрела ему в глаза, собралась с мыслями и сказала: – Я даже не знаю, кто вы такой, Шеа, за исключением того, что вы – мой сосед. И в данный момент у меня нет никакого желания узнавать это. – Последнее не было правдой, но она решила говорить жестко и хладнокровно. – Мнение этих людей очень важно для меня…
Он самолюбиво выдвинул подбородок, готовый возразить, но молчал, улыбаясь.
– Они – часть моей жизни, и они – мои друзья, Шеа.
– Ни за что не поверю, – насмешливо ответил он.
Не теряй самообладания, сказала она себе. Спокойно.
– У меня есть общественная репутация. Когда я появляюсь в обществе, я не сама по себе – я представитель фирмы. Это дело чести. А это, понятие, я полагаю, выходит за рамки вашей компетенции. – Когда она закончила тираду, щеки ее горели. – А теперь, если позволите, я пойду домой. Вечер, благодаря вашим стараниям был совершенно отвратителен. Всего доброго, мистер Шеа. – Она приложила усилие, чтобы договорить с подчеркнутым достоинством и спокойствием. И, прежде чем он успел ответить, она почти бегом устремилась по Вельтон-стрит и вошла в двери Отеля Дрейка. Швейцар открыл для нее дверь, и она успела обернуться, чтобы заметить силуэт Шеа, что-то бормочущего в тумане.
Череда магазинов и магазинчиков, закрытых в этот поздний час, образовывала галерею для прохода в соседний квартал. Нелл остановилась у темной витрины цветочного магазина, чтобы привести в порядок мысли и чувства. Ей никак не удавалось понять, почему же мнение Шеа о ее друзьях так важно для нее.
Одри вышвырнет ее вон, думала Нелл. Одри придет в ярость, если я откажусь видеться с Шеа. Но я не выдержу этой пытки: еще в течение двух месяцев улыбаться ему и изображать радушие, если… – если опять позволить себе попасться на его удочку. Надо постоянно себя контролировать. Но как, если он так чертовски привлекателен? Его малейшее прикосновение вызывает головокружение, а его поцелуи – о, его поцелуи сразу разрушают все мои решения.
Нелл отвернулась от витрины магазина с выставленным в ней «Букетом месяца» и обреченно побрела вдоль витрин к берегу озера. Миновав торговый квартал, она сразу увидела Шеа. Он ждал ее на повороте, меряя шагами мостовую, уже мокрую от дождя. Нелл попыталась пройти мимо, но Шеа обрушился на нее и схватил за плечи:
– Я виноват перед тобой, прости. Я очень раскаиваюсь.
– Пусти меня, – она сделала попытку вырваться, хотя и не очень уверенно.
– Может быть, я позволяю себе лишнее, но я не отпущу тебя, пока ты не скажешь, что прощаешь меня. – Он тряхнул головой, и брызги дождя веером разлетелись в косом луче фонаря. – А если ты вспомнишь все хорошенько и обдумаешь, ты поймешь, что я не сделал ничего плохого.
– Нет, ты вел себя ужасно! – возразила она, но против ее воли у нее перед глазами возникли все эти лица, каждое – с глупейшим выражением; эти раскрытые от изумления рты и глаза, все как один уставившиеся на Шеа – и от ее уверенности и злости тут же не осталось камня на камне. Подавляя внезапное и дикое желание расхохотаться, она сурово добавила: – Ты был жесток… Ты… – и тут же издала короткий смешок, затем еще, и, наконец, залилась смехом, не в силах больше сдерживаться.
– Это было… как стая рыб, пускающих пузыри, правда? – со смехом спросил он.
– Да как стая гуппи, – она смахивала выступившие слезы. – Ах, Шеа, ты неисправим! – Себе она вынуждена была признаться, что втайне завидует его способности отбрасывать напыщенность в общении, фальшь и натянутость. Но она никогда не призналась бы в этом вслух.
После этой окончательно примиряющей их реплики он обнял ее так, что захрустели косточки.
– А теперь, когда ты знаешь меня с самой худшей стороны, как насчет того, чтобы приготовить мне яичницу?
Еще до того, как за ними успела захлопнуться дверь фойе, Нелл услышала отчаянный лай Марго и Рудольфа. Они бросились к Нелл, как вихрь из хвостов, носов и шерсти.
– Они скучают без меня, – растроганно сообщила Нелл, пытаясь взять их обоих на руки.
Однако собаки с равной радостью бросились к Шеа и принялись скакать вокруг него.
– Сидеть, глупые собаки! На пол! – Скомандовала Нелл, имитируя Флору. Но собаки хорошо представляли себе, с кем имеют дело, и продолжали карабкаться по ногам Шеа, нисколько не обращая внимания на ее крики.
Шеа снял их с себя, как клочья шерсти. Держа по штуке в каждой руке, как меховые эскимосские рукавицы, он произнес:
– Да они просто смеются над тобой.
Нелл потерянно пожала плечами:
– Но Флора их запросто усмирила. – Она взяла собак у Шеа.
– Что ты так цацкаешься с этими собаками?
– Это подарок от одного давнего друга, который, помнится, говорил, что жить человеку одному вредно для здоровья. – Она горестно вздохнула. – Я запру их в спальне.
Когда она вернулась, то увидела Шеа, сидящим на корточках возле холодильника и изучающим его содержимое. Он чувствовал себя вполне дома: пиджак – на спинке стула, галстук развязан, рукава рубашки закатаны.
– Яйца! – он протянул Нелл картон. – Сыр. Масло. Что еще тебе нужно для тостов?
– Английские булки, – подсказала она. – Там, наверху.
– У тебя нет ветчины или бекона? – он внимательно осмотрел полки еще раз.
– Нет.
– А желе? Как насчет виноградного желе? – Прости, но у меня только земляничный джем от Фушона.
– Сойдет. А это что: цветочная пыльца. – Он держал в руках небольшой горшочек с надписью. – Что это такое и с чем едят?
– Это витамины.
– Наверняка все запоганенное пчелиными лапками, – он брезгливо поставил горшочек на место.
– Сколько яиц? – спросила Нелл.
– Четыре, и взбей получше. А, оказывается есть пиво. Ты будешь?
– Нет, благодарю, – сказала она, разбивая четыре яйца в миску. – Здесь тарелки, здесь серебро, здесь бокалы, здесь салфетки, – она указала соответствующие дверцы и ящички.
Шеа, не потрудившись даже взглянуть, увлеченно резал булку и заправлял куски в тостер.
– Пахнет восхитительно. – Он встал у нее за спиной, вдыхая запах жареных яиц и дыша ей в затылок, так что она могла ощущать тепло его дыхания; затем придвинулся к ней поближе, касаясь губами ее уха.
Насколько по-другому все может выглядеть в иных обстоятельствах, поразила ее внезапно мысль.
– Следи за тостами – они подгорят, – сказала она нарочито озабоченно. Она сняла с плиты яичницу и выложила ее в тарелку, уже доверху наполненную тостами.
