Текст книги "Возлюби соседа своего"
Автор книги: Френсис Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)
Френсис Дэвис
Возлюби соседа своего
Посвящается ГЕРТРУДЕ И МЕРЛИН
Глава I
Нелл Карлтон обладала безошибочным чувством стиля: в пятидесяти шагах в полнейшей тьме она бы разглядела удачный фасон одежды; но ей пришлось признать, что разглядеть с первого взгляда свою любовь – дело несравненно более сложное. Ей не раз удавалось с большим тактом уговорить клиентку принять свои рекомендации в стиле одежды, аксессуаров и прически. Нелл продавала женщинам мечты, но полагала, что сама она достаточно умна, чтобы не попасться на ту же удочку.
Она гордилась тем, что своим трудом завоевала нынешнее место в мире моды, и с той же целенаправленностью она подбирала себе новую квартиру. Для этого ей понадобилось три года скрупулезных поисков; многочисленные знакомства с целью быть представленной новым знакомым; необходимость находиться постоянно в курсе всех разводов, переездов, рождений и смертей – прежде чем пронесся слух – пока только вожделенный слух – о возможной продаже квартиры в престижном старинном особняке наиболее богатого района Чикагского Золотого Берега: на Дороге Восточного Озера.
Однако ее упорство, поиск нужных людей и почти фантастические денежные издержки были вознаграждены сторицей: поднимаясь на лифте, поскрипывающем с достоинством старой вдовствующей королевы, Нелл улыбнулась, чрезвычайно довольная собой. Даже оставшийся за входной дверью запах свежей краски был ей приятен.
– Я завидую тебе, Нелл, – произнес Пол, вводя следом за ней двух ее йоркширских терьеров и отстегивая поводки. Терьеры немедленно вскарабкались на кушетку – две лохматые мордочки и грязные лапы.
– Я думаю, что это самая роскошная квартира во всем Чикаго.
– Только чур не пачкать мебель, – твердо приказала Нелл, сталкивая собак с кушетки на пол. Тявкая, они забрались под кофейный столик. – Нельзя! – тут же скомандовала Нелл. Но собаки не обратили на нее ни малейшего внимания.
Пол нахмурился:
– Нелл, как твой старый друг, как соратник на полях сражений современной моды, и просто как человек, имевший неосторожность предложить тебе прогулять твоих собачек в новых окрестностях, осмелюсь тебя спросить: слышала ли ты когда-нибудь о том, что собак положено приучать слушаться хозяев?
– Ах, Пол, ты же знаешь мой распорядок дня. Когда мне заниматься ими? А, кроме того, ты можешь представить себе, как я командую: «Гулять, собачки!»?
Пол внимательно посмотрел на Нелл:
– Нет, дорогая, не могу. Глядя сейчас на тебя, такую стройную, обаятельную и элегантную в твоем светлом кашемировом костюме, среди этой прекрасной мебели, я могу сравнить тебя разве что с восточным топазом в драгоценной оправе. Такая драгоценность вряд ли способна произнести: «Гулять, собачки».
Нелл улыбнулась:
– Пол, ты рожден коммерческим агентом.
– Может быть. Я хочу сказать, что ты оказалась случайно в высшем свете, но я был свидетелем, как ты добивалась этой квартиры, и я восхищен тобой. Ты это вполне заслужила. Я знал тебя с тех пор, когда ты занимала низшую ступень профессиональной лестницы…
– А ты был тогда вторым ассистентом помощника шефа…
Пол рассмеялся:
– Поросло быльем, но это было время! Вспомни, как однажды летом мы с тобой экономили три месяца на завтраках, чтобы купить себе кейсы от Луи Уитона, а потом твоя подруга – как ее звали?
—…Шейла?
– Нет, Шейла, – эта та, толстая. Другая, модель из Лондона, которая потом вышла замуж за итальянского графа.
– Фелиция.
– Да. Фелиция попросила у тебя на вечер этот кейс, чтобы поразить своего графа, и забыла его в такси…
– А ты был без ума от той девушки с рыжими волосами…
– А ты все выбирала и выбирала…
Нелл вздохнула:
– И до сих пор выбираю.
– Не падай духом, дорогая. Вспомни Фелицию.
– Как я могу забыть ее? Она воплотила мечту любой женщины – стать графиней ди Чофари. Лучше бы ты мне не напоминал. – Она положила руку ему на плечо и мягко повернула его в двери. – Не сердись, но я должна пожелать тебе спокойной ночи. Уже поздно, а впереди тяжелый день.
– Увидимся завтра в офисе, – попрощался он, вставая на цыпочки и целуя ее. – Давай позавтракаем вместе как-нибудь на этой неделе.
– Давай, – согласилась она, закрывая за ним дверь. – Ну, а теперь время урока, ребятишки, – весело сказала она собакам, мирно заснувшим под кофейным столиком.
Напевая, Нелл нажала на кнопку плейера и закрыла глаза, чтобы послушать музыку. Соло на флейте звучало томительно и нежно. Мелодия взлетала и низвергалась мелодичным каскадом колокольчиков.
– Мне никогда не повторить этого, – вздохнула Нелл.
Набрав в легкие воздуха, она поднесла флейту к губам и начала выводить мелодию, раскачиваясь в такт музыке, совершенно растворяясь в льющейся мелодии.
Под столиком Марго и Рудольф хныкающими голосами подпевали ей, но Нелл настолько была увлечена преодолением трудного пассажа, что не замечала ни их, ни странных, низких ритмичных звуков, которые, усилившись, стали напоминать отголосок солдатского марша.
– Что это случилось с плейером? – удивилась Нелл. Она приглушила звук. Грохот стал слышнее.
– Это в дверь! – догадалась Нелл. Кто-то колотил во входную дверь. Нелл решительно распахнула ее.
– Черт побери, что вы себе позволяете? – на пороге предстал высокий мужчина с волосатой грудью, выглядывающей из-под голубого банного халата.
– Я музицирую, – отпарировала Нелл, потрясая зажатой в руке флейтой. — А что, черт возьми, вы себе позволяете, заявляясь сюда в чем мать родила?
Его ярко-голубые глаза были подернуты туманом, как бывает у человека, поднятого со сна. Он выпрямился во весь свой немалый рост и гневно раздул ноздри.
– Я отнюдь не в чем мать родила, – возразил он и, как бы в подтверждение, энергично затянул еще один узел на поясе. При этом он самолюбиво вздернул подбородок и посмотрел на Нелл сверху вниз. – Вы соображаете, что время уже за полночь? Весь цивилизованный мир давно спит!
– Я бы не утверждала этого так категорично, – попыталась мягко урезонить его Нелл. – В Сан-Франциско, например, еще только десять.
– Но звуки раздавались такие, будто вы здесь резали кур или производили другие акты вандализма…
Марго и Руди, явно очарованные незнакомцем, вылезли из-под столика и принялись лизать его голые ступни.
– А это еще что такое? – мужчина в целях безопасности спрятал пальцы ног под край ковра.
Нелл заметила про себя, что у него красивые ноги: бледные, узкие, жилистые.
– О, это йоркширцы… Не могли бы вы перестать задавать вопросы и переступить порог?.. Благодарю вас, – с сомнением добавила она, когда он подчинился просьбе.
Он был прекрасно сложен: широкие плечи, узкие бедра, атлетическая фигура.
– Меня зовут С.Ф. Шеа, – провозгласил он. – Я ваш сосед, и сегодня мне необходимо выспаться.
Теперь, когда он заговорил спокойнее, Нелл отметила красоту его голоса – звучного баритона, зрелого, богатого по диапазону. Она подавила в себе желание приложить свое музыкальное ухо к его груди и послушать вибрацию грудной клетки.
– Приятно познакомиться, мистер Шеа, – проговорила она с любезностью, на которую только была способна в этой ситуации. – Моя фамилия Карлтон. Нелл Карлтон. А что именно скрывается под инициалами С.Ф., мистер Шеа?
– Зовите меня просто Шеа, – он устало опустился на кушетку.
– Не хотите ли сесть в кресло? – Она постаралась придать своему голосу больше томности. Из-под голубого халата выглядывали мускулистые бедра, на которые она старалась не смотреть. – Не хотите ли чего-нибудь выпить? Я искренне сожалею, что разбудила вас. Я поселилась здесь на этой неделе, и не могла подумать, что в старинном здании стены столь тонкие…
– Они не тонкие. Они толстые. Очень толстые. Это все ваш инструмент. Его звук проникнет и за стальную броню, пожалуй. – Он указал на обвиняемого. Нелл все еще держала флейту в руке, как жезл.
– Это, вероятно, потому, что я переусердствовала в одном пассаже, – объяснила Нелл, уже совершенно не думая о флейте, а втайне любуясь его фигурой.
– Да нет, наверное, просто у нас с вами одна и та же вентиляционная скважина, – пояснил он уже с ноткой извинения в голосе.
– Да? – она совершенно не отдавала себе отчета, о чем это он. – Тогда понятно. Вы не против шотландского виски? – И она двинулась к бару, попутно воображая себе, как восхитительно он выглядит в теннисных шортах.
– Шотландское виски – прекрасно. А почему вы выбрали именно флейту?
Тем временем Рудольф возобновил свои атаки на его голые пальцы, а Марго попыталась взобраться по его ноге к нему на колени.
—…Послушайте… не могли бы вы снять их с меня? – Беспомощно спросил он.
– Дрянные собаки! – она подхватила обеих и бросила их в кухню, закрыв за ними дверь.
Шеа запахнул халат, но внимательный взгляд Нелл успел заметить под ним синие плавки. В тот же момент она почувствовала, что заливается краской.
– Почему именно флейту? – повторил он свой вопрос.
– Ну… потому что я совершенно бездарна по фортепьяно.
– Понимаю, – сказал он, хотя не понял ровным счетом ничего.
Нелл принесла ему виски, отмечая боковым зрением, что он разглядывает ее ноги.
– Я полагаю… – начала она и остановилась в изумлении от незнакомого звука своего голоса, ставшего на октаву выше. – Я полагаю, – начала она снова, собравшись, – что женщина должна уметь играть на каком-нибудь инструменте. Вы согласны со мной?
Она присела возле кофейного столика напротив него, красиво скрестив ноги.
– После того, как я оставила фортепьяно, я пробовала играть на арфе, но ее надо уметь настраивать, а мой слух оставляет желать лучшего.
– Да, да, я понимаю, – горячо согласился он. – Один знакомый предложил мне попробовать флейту. Это оказалось очень удобно. Она гораздо меньше арфы и не требует настройки. А какой красивый звук! Простите, я действительно раскаиваюсь, что потревожила вас.
– А я действительно нуждаюсь в отдыхе, – подтвердил он. Его синие глаза глядели очень утомленно.
Оттеняющая его челюсть щетина отнюдь не портит его, решила Нелл, а делает более романтичным, похожим на усталого пирата.
Он тем временем объяснял ей, как ребенку:
– Как все служащие, я должен быть на рабочем месте в девять утра. Однако, совсем не как все служащие, я никогда не заканчиваю свой рабочий день в пять. Я провожу на работе все вечера и порою – все выходные. Дома у меня остается всего несколько часов на сон. Я должен выспаться, тем более, что пока я бодрствую, я в постоянном беспокойстве…
– А о чем вы беспокоитесь?
– О Чикаго. О преступлениях, взятках, парадах, забастовках, муниципальном совете, членах совета, непогоде…
– Я догадалась: вы – полицейский!
Он рассмеялся глубоким, теплым смехом:
– Нет, я не коп. Я — издатель «Чикаго Джорнэл».
– О, только не это! – простонала она.
– Что вы имели в виду, проговорив «только не это»? – обиженно и задиристо спросил он. – Вы ведь не из тех людей, которые вечно недовольны прессой? Или вы уверены, что мы все монстры и…
– Я не сказала этого, мистер Шеа. По роду своей работы я не имею дела с прессой.
Наступившая тишина начала нервировать Нелл, и она добавила:
– С прессой общается мой пресс-секретарь, Пол Хайксон.
Лучше бы она этого не говорила.
– Ах, вот как? – он поднял бокал. – Умоляю, поведайте же, чем это вы занимаетесь, что заставляет вас чураться нашей назойливой прессы? – Его насмешливый тон давал понять, что он полагал ее способности найти хорошую квартиру вполне достаточными для хорошенькой женщины.
– Я работаю у Гэллэрд.
– Видимо, вы – модель, предположил он, еще раз взглянув на ее ноги.
Нелл одарила его своей ослепительной улыбкой:
– Вы ошиблись. – Она сделала паузу для нанесения решающего удара. – Прошу прощения, если разочарую вас. Я – вице-президент и директор агентства моделей одежды.
Шеа скептически поглядел на нее:
– Не слишком ли вы молоды для поста вице-президента?
– Вовсе нет. Мне тридцать три. – Она снова живописно скрестила лодыжки. – А не слишком ли вы молоды, чтобы быть издателем?
– Вовсе нет, – засмеялся он. – Мне сорок. Ах, подождите, подождите: я вспомнил — та самая Карлтон! – С видимым удовлетворением проговорил он.
Нелл затаила дыхание.
Он провел рукой по волосам, вспоминая:
– Мы опубликовали пару заметок о провале, который постиг ваше агентство на большом благотворительном вечере, устроенном в рекламных целях.
– Именно, – процедила она сквозь зубы. – Надо сказать, в агентстве восприняли ваше освещение событий менее чем с энтузиазмом. Та коллекция моделей провалилась.
– Коллекция была провалена, – повторил он, игнорируя ее досаду. – Правильно! Я вспомнил… не говорите мне ничего, я никогда ничего не забываю! – Он протестующе поднял ладонь, и Нелл помимо воли отметила, какая глубокая и длинная линия жизни рассекает ее.
– Я бы так хотела это забыть, – пробормотала Нелл.
Тем временем он уставился в какую-то точку чуть повыше головы Нелл, глаза его сузились, и он заговорил:
– Все было черным и белым. Сад, где происходил ужин, был наполнен знаменитостями и… лебедями. Черные и белые лебеди повсюду. Это был благотворительный вечер в честь Балета Чикаго.
Нелл утвердительно кивнула, вспоминая, как красиво это началось. Четыреста гостей, теплый сентябрьский вечер – и лебеди повсюду.
– Еще было крахмальное белое столовое белье и на нем – черный китайский…
– Именно так, – подтвердила Нелл, изумленная его памятью на детали.
—… и белые цветы в огромных черных вазах… и один из ваших лебедей покусал русского консула. Вот это была сенсация! – Для пущей выразительности Шеа хлопнул себя по бедру. – Я пустил снимок на первой странице.
– Вы не упустили свой шанс. Целых четыре колонки…
– Трое человек никак не могли отогнать лебедя от взбешенного Разничикова…
– Вы раздули из этого чуть ли не международный инцидент. Вам не следовало публиковать тот снимок. Консулу оказали первую помощь, и он отнесся к недоразумению весьма снисходительно.
– Послушайте, где ваше чувство драматизма? За весь вечер это оказалось наиболее значительным событием. «Лебедь заклевал русского». – Его большие руки очертили заголовок в пространстве. – Да эта фотография принесла издательству больше дохода, чем публикация всей вашей коллекции тощих моделей в ситцах!
– Женщины не носят «ситцы», в ситец одевают только мебель! – Гнев заставил ее голос опять измениться, и она с трудом овладела им. – Вы выставили нас на посмешище. Раздули этот эпизод до невероятных масштабов. А вслед за вами подхватили радио и телевидение…
Шеа изнемогал от смеха.
– Бросьте кипятиться. Ведь это было год назад.
– Вы можете позволить себе смеяться. Я же не нахожу в этом ничего смешного. Стоило наступить понедельнику, как меня уже вызывал Вашингтон. В десять меня навестило Федеральное бюро расследований по поводу того, что они назвали «обстоятельствами происшествия»…
– Вы шутите.
– Нисколько. Одна из многочисленных версий вашей истории появилась на страницах каждой газеты в нашей стране. «Нью-Йорк Таймс» дал заголовок: «Еще одно покушение лебедя». «Канзас Сити Стар» назвала это «Лебединые происки на озере». «Уимэнз Вэар Дэйли» написал: «Гэллэрдский подкидыш». Это действительно ударило по агентству. Даже «Нэшнл Инквайрер» изощрился: «Оргия общественности с лебедями».
– Вы меня удивляете. Вы никогда раньше не сталкивались с общественной глупостью?
– Гэллэрд – это солидное учреждение. Это не легковесное заведеньице, над которым можно насмехаться. Мы обладаем репутацией в мире моды, и я готова защищать имя и честь моей фирмы, как тигрица.
– Вы очень серьезно относитесь к своей работе, не правда ли?
– Абсолютно верно.
– Мне это нравится.
– Я не нуждаюсь в ваших похвалах, мистер Шеа. – Нелл встала. – И, полагаю, вам пора. Вы жертвуете так необходимым вам сном.
Он встал, запахивая халат:
– Так вот, значит, почему «Трибюн» всегда опережает нас в новостях о новинках Гэллэрд? Потому что в прошлом году мы неверно осветили ваше гала-представление?
– Мы не отдаем предпочтений одному изданию перед другим. Это было и остается политикой фирмы. – Нелл открыла перед ним дверь. – Вам не следовало бы искать дешевой популярности. Я думала, что журналисты должны быть беспристрастны по роду своей деятельности.
Шеа стоял в двери, сложив на груди руки:
– Я не буду искать дешевой популярности. Я буду искать реванша. – И он улыбнулся, отчего Нелл стало не по себе.
– Доброй ночи, мистер Шеа.
– Доброй ночи, мисс Карлтон. – Он вышел, и Нелл, ожидая что он с силой хлопнет дверью, внутренне собралась, чтобы выдержать этот грохот, но Шеа закрыл за собой дверь без звука.
Глава II
Нелл долго стояла после ухода Шеа перед закрытой дверью, все больше приходя к убеждению, что существует какой-то особый закон, применимый только к сексуально привлекательным мужчинам. Пусть это будет Поправка Карлтон, решила она: «Если мужчина восхитителен внешне, то внутренне он непременно ущербен».
Затем она встряхнула головой, закрыла дверь на замок, но тут же раздались три отчетливых звонка. Озадаченная, Нелл тихо приоткрыла дверь и посмотрела в щель. Там стоял Шеа, по-прежнему в халате, держа в руке букет из слегка подвядших лиловых ирисов. Нелл сняла цепочку и открыла дверь.
– Мисс Карлтон? – Шеа изысканным жестом поднял на голове воображаемую шляпу и вручил ей цветы.
– Мистер Шеа?
Он низко поклонился.
– Кажется, мы начали наши отношения как не вполне добрососедские…
– Тем паче в качестве соседей, у которых один вентиляционный выход…
– Ну, да, что-то… – усмехнулся он.
Невзирая на былое раздражение, Нелл было приятно его повторное появление. Наверное, она была слишком холодна с ним, подумала она. Она поймала себя на том, что смотрит на завиток черных волос на его груди. Он должен быть как раз под галстуком, подумала она. Она улыбнулась своим мыслям и проговорила:
– Могу ли я предложить вам еще галстук… – я имею в виду еще рюмочку, мистер Шеа?
– Просто Шеа. Благодарю вас. – С подчеркнутым достоинством он прошел к кушетке и уселся, тщательно запахнув халат и натянув полы на голые колени. Нелл пожалела, что больше не увидит их в этот вечер. Она поставила цветы в стакан от миксера и налила Шеа виски.
Он в это время разглядывал комнату, будто впервые ее увидел.
– А вы полностью изменили эту квартиру. И она стала значительно лучше, чем в то время, когда здесь жила Эйджи Хэйкрофт.
– Правда? – Комплимент польстил ей. — А как же она выглядела в то время? Я уже застала почти пустую квартиру.
– Это был стиль, который ей нравился. Ей нравилась пустота. Как вы называете все это? – Он обвел рукой обстановку комнаты.
Нелл подумала, что словами «все это» он обозначает стиль мебели, и ответила:
– Миланский модерн.
– Я имею в виду, как вы называете этот забавный дубленый цвет? – Он указал на подушки кушетки.
– Цвет загара.
– Загара, – повторил он, как будто запоминая для будущего. – Загара. – Кивнув, он уставился на Нелл, будто она была главной деталью обстановки.
Нелл кашлянула:
– Здесь все еще не хватает двух боковых кресел, но это восполнимо.
– Кресла? – Его взгляд задержался на ее лице. Было очевидно, что кресла его интересуют в самую последнюю очередь.
– Гм-м.
– А вы?.. – начал он.
– А где?.. – одновременно заговорила и она.
– Простите, – сказал он, медленно обводя взглядом черты ее лица. – Что вы сказали?
Нелл отвела глаза и выдавила:
– Я хотела спросить, где это вы достали цветы.
– Их принесла Флора. Моя домработница. Она говорит, что в доме должно быть что-то живое.
– Домработница? – Нелл подумала о своих нераспакованных коробках, оставшихся в гостиной, так до сих пор и не обставленной. — А вы в курсе, есть у нее свободный день? У меня так мало времени, что мне никогда не удастся поддерживать порядок в этой квартире. – Она смущенно улыбнулась.
– Флора с причудами, но работает хорошо. Она убирает у меня и у Вебстеров наверху.
– Что значит «с причудами»? – спросила Нелл, вспомнив мрачную Венди, которую ей рекомендовали очень хорошо, но которая ухитрялась в свои семнадцать дымить как паровоз, убираясь в квартире.
– Трудно объяснить. Флора надежна, но уж больно строга, как сказали бы дети.
Надежна – это звучало хорошо. Нелл вообразила себе здоровую, седовласую женщину средних лет с эдаким бубликом волос на затылке. Нарисованный образ ей понравился. Правда, она не была вполне уверена, что означает слово «строга».
– У нее очередь из клиентов, но – чтобы доказать вам свое расположение – я завтра же скажу ей насчет вашего приглашения. – Он тепло улыбнулся.
– Я вам так признательна. Я ненавижу пыль и беспорядок, но мне не хватает суток, чтобы самой поддерживать чистоту.
Шеа с усмешкой спросил:
– Достаточно ли вы признательны мне, чтобы принять предложение пообедать вместе завтра вечером?
Его синие глаза искрились мальчишеским азартом.
– Пообедать? О, простите, я не могу. – Нелл позволила себе усмехнуться. – Это будет нарушением Гэллэрдской политики в отношении прессы. Если это увидит Корри Болон из «Трибюн», она убьет меня…
– Не волнуйтесь, я защищу вас. Она не посмеет.
Он и в самом деле выглядел готовым защитить ее от целой банды конкурирующих изданий. Вид у него был бойцовский.
– Кроме того, – съязвила она, – вы ведь проводите все вечера за рабочим столом…
– Я сделаю исключение ради вас. – Он встал и подошел к окну. – Из вашего окна вид на озеро значительно лучше, чем из моего, – проговорил он, указывая в сторону узкой полоски пляжа. Серебристая гладь воды слева была заслонена небоскребом, расцвеченным огнями и увешенным балконами с домашней утварью.
На юг и на запад открывалась великолепная панорама сверкающего огнями города. Нелл встала у окна рядом с ним:
– Вид прекрасный, но мне бы хотелось иметь окна, выходящие целиком на озеро.
Шеа вздохнул:
– Да. Я всегда мечтал об этом, но в этом доме за все годы, пока я живу здесь, ни разу не выставлялись на продажу квартиры, выходящие на озеро. – Он повернулся к Нелл, храня молчание.
– Мистер Шеа…
– Просто Шеа, пожалуйста, – мягко попросил он.
– Тогда – Шеа. Почему вы так пристально смотрите?
– Ваши волосы естественного цвета? Как он называется?
В ее окружении таких прямых вопросов не задавали. Никогда. Однако я забываю, подумала она, что он газетчик.
– Пепельный, и, смею вас заверить, это мой естественный цвет.
– Восхитительно. Так я зайду за вами в восемь.
Только закрыв за ним дверь, Нелл осознала, что она не ответила согласием на его приглашение. Он просто подумал, что это само собой разумеется.
– Какая наглость, – сказала она самой себе, при этом улыбаясь.
Она взглянула на поникшие ирисы в стакане и подумала, что стоит их выбросить. Вместо этого она бережно оборвала завядшие цветки, добавила в стакан воды и поставила их на кофейный столик.
