Текст книги "Создатели богов"
Автор книги: Фрэнк Патрик Герберт
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
«Приходя из Все-единого Начала, мы возвращаемся назад. Сумеем ли мы сохранить самую малость от Того, что есть Начало и Конец?»
Афоризмы Аббатов.
– Он прибыл, Ваше Преподобие, – нарушил тишину священник. – Бакриш с ним.
Аббат Гальмирах стоял у пюпитра. Его длинное блеклое одеяние контрастировало с лежащим на полу толстым оранжевым ковром. Комната выглядела старой и сумрачной из-за закрытых, не пропускавших палящих лучей амельского солнца окон. Тусклый свет лился из старинных светильников, развешанных по углам, освещая комнату.
Узкое лицо с длинным носом и тонкогубым ртом казалось безмятежным. Хотя, без сомнения, он ясно сознавал присутствие священника, размытые тени на деревянных стенах, слабое потрескивание затухающего огня в камине за его спиной.
Вошедший священнослужитель, Макрити, был одним из его наиболее доверенных помощников, но внешность этого человека – длинные черные волосы, густые бакенбарды, очерчивающие гладкое круглое лицо, темный засаленный костюм и белоснежный воротничок, – внушала Аббату смутную тревогу. Слишком уж Макрити напоминал иллюстрации Всемирной Истории о временах Второй Инквизиции.
– Я почувствовал его прибытие. – Аббат на мгновение оторвал взгляд от пюпитра с лежащими на нем листком бумаги и ручкой. Ему нравилось сохранять древние традиции. – Рассеялись последние сомнения. Это он.
– Он преодолел все три ступени, – проговорил Макрити. – Но пока нет уверенности в том, что он выживет во время тяжкого испытания и узнает вас – того, кто призвал его.
– «Узнать» – имеет слишком много значений. Ты прочитал послание моего брата?
– Я прочел его, Ваше Преподобие.
– Ты помнишь то видение, возникшее на мгновение раньше появления Шриггар? – Аббат отложил ручку в сторону. – Мой брат и зеленый прибор. Поразительное повторение слов Шриггар. Точно по проложенному следу. – Он повернулся к своим записям.
– Ваше Преподобие, игра в войну, стеклянный город и время политиков прошли. Я изучал ваш отчет о создании Бога. Пришло время устрашиться плодами своей дерзости.
– Что я и делаю, – произнес Аббат не поднимая головы.
– Мы все боимся этого.
– Но подумай, – росчерком пера Аббат закончил свою работу. – Это наш первый человек! Что нам удавалось сделать – Гору на Тэли, Говорящий Камень Кринта или Бога Мышей на Старой Земле? И вот теперь первый человек – Бог!
– Но ведь были другие, – возразил Макрити.
– Но не мы создали их…
– Мы пожалеем об этом, – пробормотал Макрити.
– О да, я уже жалею, – вздохнул Аббат. – Но теперь поздно что-либо менять. Разве не так?
«Не близок путь, короток день, но ленивы путники. И велит Учитель нам поспешить, ибо велика награда».
Писания Аббата Гальмираха.
– Это так называемая «камера познания веры», – сказал Бакриш, жестом приглашая Орна к открытой двери кельи. – Ты должен лечь на пол спиной и не вставать, пока я не скажу. Ослушание может привести к опасным последствиям.
– Почему?
Орн наклонился вперед, изучая келью. Помещение оказалось неожиданно высоким и довольно узким. Стены, пол и потолок, облицованные белым камнем, испещренные тонкими коричневатыми линиями, словно следы насекомых. Мягкий молочно-белый свет освещал комнату из невидимого источника. В воздухе стоял запах сырого камня и плесени.
– Это пси-машина огромной мощности, – пояснил Бакриш. – Ляг на спину, так ты будешь в относительной безопасности. Пожалуйста, верь мне. Мне случалось видеть результаты неверия. – Его передернуло.
Орн кашлянул. Из кельи повеяло холодом. Пустота в желудке предупреждала о страшной опасности.
– А если я откажусь от испытания? – спросил он.
– Прошу тебя. Я здесь и должен помочь тебе. Повернуть сейчас назад – еще опаснее, чем идти вперед. Гораздо опаснее.
Орн, почувствовав искренность в словах, обернулся, пристально поглядев в темные умоляющие глаза наставника.
– Пожалуйста, – повторил Бакриш.
Глубоко вздохнув, Орн шагнул в келью. Чувство опасности уменьшилось, но не исчезло.
– Ляг на спину, – приказал Бакриш.
Орн вытянулся на полу. Камень холодил спину даже через толстую ткань тоги.
– Начав тяжкое испытание, ты должен пройти его до конца. Помни это.
– Ты прошел подобное испытание? – Орн чувствовал, что выглядит довольно глупо со стороны, растянувшись на полу.
Фигура Бакриша в дверном проеме отсюда казалась огромной.
– Конечно же.
«Если доверять пси-ощущениям, – мелькнула у Орна мысль, – я чувствую искреннее расположение Бакриша».
– Что ожидает меня в конце этого испытания?
– Каждый находит что-то свое.
– Мне действительно будет угрожать опасность, если я откажусь? – Орн приподнялся на локте. – Мне кажется, ты используешь меня в каком-то эксперименте.
– У тебя нет выбора. – От Бакриша исходила волна огорчения. – Ляг на спину. Так безопаснее.
Орн подчинился:
– Что ж, давай начнем.
– Как скажешь. – Наставник отступил в сторону. Дверь захлопнулась, слившись со стеной, не оставив даже намека на свое существование.
Орн осмотрелся, стараясь не обращать внимания на внезапно пересохшее горло. «Четыре метра в длину, два в ширину, десять в высоту. Впрочем, возможно, и выше». Крапчатый потолок затуманивался, теряя свои формы. Бледное освещение приводило в замешательство. Предчувствие опасности не покидало его. Внезапно келью наполнил голос наставника, – гулкий, он звучал отовсюду. Он присутствовал везде – вокруг Орна, внутри его.
– Ты находишься внутри пси-машины. Тяжкое испытание, которому ты подвергаешься, – древнее и жестокое. Это испытание твоей веры. Неудача означает гибель. Потерю жизни, утрату души. Или того и другого.
Орн сжал кулаки. Пот обильно проступил на ладонях. Внезапно он ощутил, как резко возросла пси-активность. Вера? Он поймал себя на том, что вспоминает свое долгое, мучительное пребывание в коконе и сон, изводивший его.
«Богов сотворяют – они не рождаются». Он вернул себе жизнь в коконе, отвергнув правила.
«Испытание веры?»
«Во что он может верить? В себя?» – Мысли путались. «Я живу. Я существую. Я дал жизнь самому себе». Это ли должно быть принято за веру?
Снова голос Бакриша гулко разнесся по келье.
– Погрузи свое Я в тайну познания, Орн. Что может устрашить тебя?
Орн ощутил, как нарастает давление пси-энергии. Свидетельство глубокого и скрытого напряжения.
– Я хочу знать, куда я иду, Бакриш, – хрипло произнес Орн.
– Порой мы движемся ради самого движения.
– Чепуха!
– Зажигая свет, ты пробуждаешь веру. Ты веришь: когда вспыхнет свет – мрак рассеется.
– Я верю в это благодаря накопленному опыту, – ответил Орн.
– Но если нет такого опыта?
– Тогда, возможно, я удивлюсь.
– Ты считаешь, что обладаешь всем опытом, накопленным человечеством.
– Я так не думаю.
– Что ж, приготовься к удивлению. Должен сказать тебе, в твоей келье нет осветительных приборов. Свет, который ты видишь, существует благодаря твоему желанию; ты веришь в то, что он должен гореть, и ни по какой другой причине.
– Что…
Темнота поглотила келью; густой адский мрак. Предчувствие смертельной опасности захлестнуло сознание Орна.
Хриплый шепот прорезал тишину:
– Обрети веру, мой ученик.
С трудом удерживаясь от безумного желания броситься назад к стене, где недавно была дверь, заколотить в нее, разбивая в кровь руки, Орн почувствовал, как его обожгло дыханием опасности. Смерть притаилась в движении. Назад пути нет.
Высоко под потолком возникло, закручиваясь спиралью, туманное свечение. Свет? Нет, оно не совсем подходило под определение света.
Он вытянул вперед руку, прикрывая глаза. На фоне туманного свечения виднелись только ее контуры. Облако не испускало света во внутрь кельи. Давление нарастало с каждым ударом сердца.
«Темнеет, когда я начинаю сомневаться, – углубился в размышления Орн. – Может быть, молочно-белый свет означает нечто противоположное мраку?»
Не отбрасывающее тени свечение, но более тусклое, чем прежде, разлилось по келье. Под потолком, где только что извивалась туманная спираль, заклубилось черное облако. Облако – чернее глубины самого Космоса.
Орн замер, встревоженный. Мрак вернулся. Вновь, извиваясь спиралью, возникло туманное свечение. Предчувствие беды забилось внутри, стремясь с криком прорваться наружу. Он закрыл глаза, преодолевая страх и сосредоточиваясь. Ощущение опасности уменьшилось. Орн приоткрыл глаза.
Страх!
Призрачное свечение, извиваясь, опустилось ниже. Закрыть глаза! Страх отступил.
«Темнота равна страху, – продолжал размышлять Орн. – Она возникает всякий раз, когда я начинаю сомневаться и бояться».
Он вздохнул несколько раз, успокаиваясь, вновь сосредоточился на внутренних ощущениях.
«Вера? Что это должно означать? Страх притягивает мрак. Что они хотят от меня? Я существую. Довольно этого». Он заставил себя открыть глаза и уставился в черноту кельи.
Пугающее свечение опустилось еще ниже, заворачиваясь кольцами.
«Даже в кромешной тьме видно свечение. Что это – свет? Нет, он не освещает, не позволяет увидеть. Это антисвет!»
Орн вспомнил детство. Темноту в своей спальне. Лунные тени, превращающиеся в чудовищ. Он зажмурил глаза, испуганный, что увидит такое, чего не вынесет его рассудок.
Лжесвет.
Орн вновь поглядел на извивающееся свечение.
«Лжесвет и обманутая вера? Не это ли они хотят сказать?» Свечение начало заворачиваться вовнутрь. «Означает ли мрак отсутствие веры?» Замигав, облако растаяло. «Достаточно ли веры в свое существование?»
Келья оставалась темной, пугающей. Он ощущал холодную сырость камня.
Внезапно в кромешном мраке послышались вызывающие дрожь звуки. Шипение и шорох ползущей твари, царапанье когтей и стоны. Облекая звуки в животные формы, воображение рисовало ядовитых ящериц и сплетенных в клубок змей, невообразимых чудищ и клыкастых тварей, пришедших из кошмаров.
Мир растворился, превратившись во вселенское зло. Орн тонул, захлебывался в океане пришедшей ненависти.
Хриплый шепот змеей проскользнул в черноте кельи.
– У тебя открыты глаза, Орн?
Его губы задрожали от усилия выдавить ответ.
– Да.
– Что ты видишь?
В зловещем красном свете он вдруг разглядел скрюченное тело Бакриша с перекошенным от боли лицом.
– Что ты видишь? – требовательно повторил Бакриш.
– Тебя. Я вижу тебя в огне ада.
– Преисподня Махмуда?
– Да… Но почему я вижу это?
– Ты не хочешь света, Орн?! – В голосе Бакриша звучал неподдельный ужас.
– Почему я вижу тебя в аду, Бакриш?
– Умоляю тебя, Орн! Выбери свет. Обрети веру!
– Но почему я увидел тебя…
Орн замолчал, пораженный новыми ощущениями. Что-то вторглось в сознание, оценивая его мысли, изучая каждое не произнесенное тайное желание, взвешивая, словно на ладони, его душу.
Появилась странная уверенность: стоит пожелать – и Бакриш окажется в бездне преисподни Махмуда. Стоит только пожелать…
«А почему бы и нет? – спросил он себя, и тут же – зачем? Кто он, принявший такое решение? Чем Бакриш вызвал страшный гнев Махмуда? Разве один Бакриш повинен в заговоре против Р – У? Бакриш – ничто, священник. А Аббат Гальмирах…»
Стоны и причитания наполнили келью. Язык пламени лизнул темноту над Орном, отбрасывая кровавые отблески на стены. Предчувствие непоправимого сдавило внутренности.
На кого направлена фанатичная ненависть Махмуда?
Если желание высказано, оно поразит одну жертву? А что станется с тем, кто пожелал его? Возможен ли ответный удар?
«Присоединюсь ли я к Аббату в Преисподне?»
Осознание способности сотворить страшную, дьявольскую вещь переполняло душу. Он может ввергнуть живое существо, человека в вечный ад. Кого и зачем?
Обладание страшной силой дает ли право пользоваться ею? Существо его напряглось, восставая против минутного желания сделать это.
«Человек не заслуживает такой страшной участи».
«Я существую. Довольно этого. Должен ли я страшиться самого себя?»
Языки пламени исчезли. Огонь покинул келью, наполненную страшными шорохами и шипением.
Орн почувствовал, как напряжены его пальцы, впившиеся ногтями в пол. Мысль пронзила его. Когти! Он оторвал руки от пола, засмеявшись, когда прекратился царапающий звук. Он расслабил напряженные, судорожно подрагивающие ноги – шорох исчез.
Осталось шипение.
Он громко захохотал. Только сейчас он осознал: это воздух с трудом прорывается сквозь стиснутые зубы. Свет!
Ослепительный, бриллиантовый свет разлился по келье.
Каприз – и темнота вернулась. Теплая, уютная тишина.
Орн улыбнулся. Пси-машина реагировала на его тайные, сокровенные желания, те желания, которые заглушались сомневающимся сознанием, те желания, в которые он верил.
«Я существую».
Сначала он выбрал свет, потом – темноту. Игнорируя предупреждение Бакриша, Орн поднялся на ноги. Лежа на спине легче понять образы, нарисованные воображением. Он снова улыбнулся.
– Бакриш, открой, – позвал он.
Пси-зонд вошел в сознание, медленно, тяжеловесно. Он узнал Бакриша.
– Видишь, я обрел веру. Открой.
– Сделай это сам.
– Покажи мне, Бакриш, – пожелал Орн.
В щель ворвался свет, веером раскрываясь в темноте. Шуршанье песка заполнило келью. Вся стена отошла в сторону.
Орн посмотрел на темную фигуру Бакриша, очерченную светом.
Инд сделал шаг вперед и, вздрогнув, остановился, увидев стоящего в темноте Орна.
– Ты не выбрал Свет, Орн?
– Нет.
– Но ты встал, не испугавшись моего предупреждения. Ты понял суть эксперимента.
– Да, – согласился Орн. – Пси-машина выполняет мои неосознанные желания. Вера – это и есть неосознанное желание.
– Ты это понял и все равно выбрал темноту?
– Это тревожит тебя, Бакриш?
– Да.
– В какое-то мгновение я нашел это более полезным.
– Понятно. – Бакриш покачал бритой головой. – Благодарю тебя за то, что пощадил меня.
– Ты знаешь? – удивился Орн.
– Я чувствовал языки пламени. Жар. Я ощутил запах горения. Я слышал свои крики от боли. Жизнь гуру на Амеле не так проста, как может показаться. Слишком много вероятностей.
– Ты оставался в безопасности. Я сознавал свои желания.
– В этом и заключается высшая степень веры, – пробормотал Бакриш.
Он поднял руки, сложил ладони и поклонился еще раз Орну.
Орн шагнул из темноты кельи.
– В этом и заключается мое испытание?
– О нет, это лишь первый шаг. Ты должен пройти семь ступеней познания: веры, двуликого чуда, догмы и ритуала, нравственности, религиозных идеалов, жизни и таинства. Не обязательно они будут расположены в таком порядке. Иногда они незаметно переходят друг в друга.
Орна охватило чувство опьянения.
– Что ж, давай продолжим. Бакриш вздохнул:
– Да хранит тебя святой Рама. Два лика чуда станут для тебя следующим испытанием.
Ощущение тревоги ожило вновь. Игнорируя его, Орн подумал: «Я поверил в себя. Я смогу победить свой страх».
– Чем раньше пройдем испытание, тем скорее я встречусь с Аббатом. Именно поэтому я здесь, – вслух сказал Орн.
– И лишь по этой причине? Орн заколебался:
– Нет, конечно. Но он сгущает тучи над Р – У. Когда я решу все задачи, я хочу разрешить и последнюю, связанную с ним.
– Он действительно один из тех, кто призвал тебя, – сказал Бакриш.
– Я мог ввергнуть его в преисподню.
Бакриш побледнел:
– Аббата?
– Да.
– Рама, храни нас!
– Льюис Орн охранит тебя, – сказал Орн. – Продолжим.
«Форма массового насилия, или так называемый феномен войны, основывается на синдроме вины, страха и ненависти, характерном для нездорового общества. Впрочем, отсутствие иммунитета к подобной болезни свойственно человеческой природе, ибо болезнь не является необходимостью и нормальным состоянием человеческого организма. Среди симптомов вируса войны вы обнаружите и оправдание совершенных ошибок, и ощущение личной добродетели, и желание сохранить эти ощущения».
Умбо Стетсон. Лекции в Антивоенном колледже.
Остановившись перед тяжелой бронзовой дверью в конце длинного коридора, Бакриш нажал на резную ручку, отлитую в виде восходящего солнца с длинными лучами, и, помогая себе плечом, распахнул ее.
Натужно заскрипев, дверь открылась.
– Обычно мы не пользуемся этим проходом, – пояснил он. – Два испытания редко идут друг за другом в этом «суде божием».
Орн, шагнув за Бакришем, оказался в огромнейшем зале. Образуя сводчатый потолок, уходили вверх каменно-пластроновые стены. Через узкие окна вовнутрь врывались полосы света, заставляя золотом сверкать висящую в воздухе пыль.
В середине этого величественного зала, казавшаяся карликовой в этом пространстве, окружающем ее, стояла наполовину срезанная, словно незавершенная, каменная стена около двадцати метров в высоту и пятидесяти в длину.
Бакриш обошел Орна, прикрыл тяжелую дверь.
– Идем туда, – кивнул он в направлении огромного барьера.
Их шлепающие сандалии рождали странное, замедленное эхо. Запах сырого камня щекотал обоняние. Орн оглянулся. Дверь, через которую они только что вошли, потерялась в кольце расположенных по всему периметру зала таких же бронзовых дверей.
Не доходя десяти метров до середины этой странной стены, Бакриш остановился. Орн замер рядом с ним. Гладкая, безликая серость пластроновой стены порождала ощущение угрозы. Орн почувствовал, как вновь зашевелилось предчувствие беды, едва он посмотрел на этот барьер. Страх. Накатывающий и отступающий словно волны. Эмолирдо сформулировал бы это ощущение, как «Бесконечный ряд вероятностей в столкновении с опасностью». Какую опасность таила стена, если вновь появилось это предчувствие?
Бакриш искоса поглядел на Орна.
– Не правда ли, мой ученик, надо выполнять приказы своих командиров? – Голос священника родил гулкое эхо в пустоте зала.
Орн закашлялся, не в силах справиться с режущей сухостью в горле.
– Если только приказы не бессмысленны и тот, кто отдает их, действительно командир. Почему ты спросил об этом?
– Орн, ты заслан сюда шпионить. Ты агент службы Р – У. По закону, за все, что может с тобой случиться, ответственность понесут твои начальники. Не мы.
– К чему ты клонишь? – Орн напрягся.
На лбу Бакриша выступил пот. Он посмотрел сверху вниз на Орна. Его темные глаза заблестели.
– Эти машины порой нас пугают, Орн. Они непредсказуемы. Любой человек, попадающий в поле машин, подвергается воздействию их энергии.
– Как в тот раз, когда ты стоял на краю преисподни?
– Да. – Бакриша передернуло.
– И все же ты хочешь ввергнуть меня в новое испытание?
– Ты должен. Это единственный способ выполнить то задание, ради которого ты явился. Ты не можешь и не хочешь останавливаться. Вращается колесо Великой Мандалы.
– Я не заслан сюда, – перебил Орн. – Аббат призвал меня. И ты, Бакриш, несешь ответственность. Иначе ты не был бы сейчас со мной. Где твоя вера?
– Ученик учит своего гуру. – Бакриш сложил ладони и, подняв их к лицу, поклонился. – Зачем ты заговорил об этих страхах? – Наставник опустил руки. – Ты не доверяешь и боишься нас. Я отражаю твои собственные страхи. Подобные чувства ведут к ненависти. Ты понял это во время первого испытания. Но теперь, в том испытании, которому ты подвергнешься, ненависть несет высшую опасность.
– Кому, Бакриш?
– Тебе, всем, на кого ты можешь повлиять! Из этого эксперимента вытекает редкое понимание того…
Он замолчал, услышав за спиной царапающий звук.
Орн обернулся и увидел двух прислужников, устанавливающих перед стеной массивное, с прямыми подлокотниками кресло. Испуганно глянув на Орна, они поспешно скрылись за одной из бронзовых дверей.
– Они боятся меня, – заметил Орн, кивая на дверь, за которой исчезли прислужники. – Означает ли это их ненависть ко мне?
– Они испытывают благоговейный страх перед тобой, – ответил Бакриш. – Они готовы почитать тебя. Мне трудно сказать, насколько благоговейный страх и почтение представляют собой затаенную ненависть.
– Понятно.
– Я выполняю приказы, Орн. Прошу тебя, вырви ненависть ко мне из своего сердца. Не держи ее в себе во время этого тяжкого испытания.
– Но почему эти двое испытывали благоговейный страх передо мной? – вновь спросил Орн, продолжая смотреть на бронзовую дверь.
– О тебе уже прошел слух. Им знакомо это испытание. Ткань всей нашей Вселенной вплетена в него. Многое приходит здесь в равновесие, когда рядом находится потенциальный центр пси-энергии. Число вероятностей бесконечно.
Орн рискнул ощутить эмоции Бакриша. Но тот, очевидно, почувствовал его попытку.
– Я боюсь, – неожиданно сказал он. – Ты это хотел знать?
– Почему?
– В моем тяжком испытании этот тест почти привел к смертельному исходу. Я изолировал суть ненависти. Это место давит на меня даже сейчас. – Он вздрогнул.
Орн почувствовал, как изменяется страх его гуру.
– Я хотел бы, чтобы ты оказал мне услугу, помолившись со мной, – неожиданно произнес Бакриш.
– Кому?
– Любой силе, в которую ты веришь. Самому себе, Единому Богу – это не имеет значения. Надо лишь помолиться.
Бакриш сложил руки, склонил голову.
Мгновение поколебавшись, Орн скопировал его жест.
