Текст книги "1759. Год завоевания Британией мирового господства"

Автор книги: Фрэнк Маклинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 42 страниц)

Новая Франция теперь столкнулась с противником, будучи не только изолированной от родины британским морским могуществом, но и расколотой внутренними противоречиями и завистью. Она осталась без продовольствия и с неполноценными укреплениями.

Но часть вины следует возложить и на Версаль. Бугенвиль еще во время своей зимней миссии 1758-59 гг. неустанно лоббировал французские министерства, добиваясь реализации планов Монкальма по строительству батарей, чтобы не допустить возможности прохода британского флота по реке Св. Лаврентия. Особое внимание он обращал на необходимость размещения артиллерии в Пуэнт-Леви и на острове Орлеан. Остров Орлеан вклинивался в русло реки Св. Лаврентия севернее водопадов Монморанси, разделяя реку на два рукава (на западе и на востоке. Это была естественная передовая позиция для защитников Квебека. Но военный министр и министр военно-морского флота отклонили издание соответствующих приказов, сомневаясь в их необходимости. Они следовали указаниям Бель-Иля о том, что война в Канаде в 1759 г. будет ограничиваться только оборонительными действиями.

Поэтому Монкальм пострадал от двойного недостатка, который с течением времени сказался многократно. Он не мог сосредоточиться только на одном Вульфе, так как знал: в поле находится армия Амхёрста. С другой стороны, Вульф вообще не встречал сопротивления, пока не оказался перед Квебеком. Это был решающий момент летней военной кампании, так как отсрочка на каждую неделю приближала осень и день, когда британцам придется либо уйти в открытое море, либо застрять во льдах.

Вульф покинул Луисбург, направляясь к реке Св. Лаврентия 4 июня. В его армаде имелось двадцать два линкора и пять фрегатов, но авангард уже начал наносить пробные удары по берегам реки. Британцы действовали так, как это принято в вероломном Альбионе: сначала заставляли канадского лоцмана служить им, угрожая повесить в случае отказа, затем поднимали фальшивые знамена и заманивали множество франко-канадских лоцманов на борт судов, продвигаясь по реке в верховья. Обманутые люди сначала думали, что это французский флот, а спасение уже где-то рядом. Их услуги оказались бесценными, потому что по самой незначительной ряби на воде лоцманы определяли, где находятся скрытые под водой скалы, а по изменению цвета воды в реке – песчаные отмели, топкое дно, а также те участки, на дне которых лежала галька.

Но даже с местными лоцманами штурманы Королевского Флота поражали противника своим бесстрашием. Позднее Водрейль согласился с тем, что британцы безопасно провели военные суда, оснащенные семьюдесятью восьми пушками, по узким протокам, которых в нормальное время старались избегать французские торговые корабли.

Более маневренные фрегаты и транспортные суда фактически устроили соревнования в мастерстве своих шкиперов. Знаменитая история сводится к тому, что Томас Киллик, капитан транспортного судна «Гудвилл», намеренно отказался от услуг французского лоцмана, а затем хвастливо высмеял трудности навигации на реке Св. Лаврентия, крикнув: «Будь я проклят, если в Темзе нет тысячи мест в пятьдесят раз более опасных, чем это! Мне стыдно, что англичане поднимают такую шумиху вокруг навигации».

Первое столкновение между британцами и французами, вероятно, можно датировать 20 мая, когда адмирал Даррел отчалил от острова Барнаби. Водрейль приказал всем французским поселенцам в низовьях реки Св. Лаврентия эвакуироваться в Пуэнт-Леви и отправил капитана де Лери наблюдать за операцией, оставляя всех пригодных для военной службы мужчин. Но поселенцы отказались повиноваться приказам Водрейля, заявив: им пора сеять овес, да и вообще они настроены скептически относительно неизбежности вторжения британцев.

Смущенный де Лери доложил об этом Водрейлю. Пришлось повиноваться сложившимся обстоятельствам и изменить приказ. Он посоветовал поселенцам уйти в леса и спрятаться там. Вульф беспрепятственно прошел вверх по реке. Сопротивления он не встретил, не считая отдельного выстрела ополченца из мушкета, когда корабельная шлюпка осмелилась подойти к берегу слишком близко.

Первая схватка произошла на острове Кодре 5 июня. Адмирал Даррел высадил войска на остров, что спровоцировало французов отправить отряд рейдеров для нанесения ответного удара. Это ни к чему не привело, но в плен взяли трех гардемаринов, которые находились на острове, не повинуясь приказам.

Даррел развивал наступление на остров Орлеан, где 17 июня произошло второе вооруженное столкновение. Французы слишком поздно решили, что нельзя позволить противнику высадиться на эту главную площадку без боя. Им удалось захватить куттер Королевского Флота и его команду в составе восьми человек. Но когда они увидели появившуюся британскую флотилию, то сразу отступили.

Вскоре показался остров Орлеан. Его лесистые берега оказались покрыты легким туманом. Но в ясном свете дня британцы увидели то, что походило на «землю молока и меда». Остров был плодородным, там выращивали лен, ячмень, горох и пшеницу, имелось множество каменных фермерских домов и построек, а также иных признаков мирной цивилизации – например, ветряные и водяные мельницы, церкви и часовни.

Утром 28 июня Вульф высадился на острове Орлеан. Он стал наступать через леса в западном направлении, впервые собственными глазами увидев масштаб проблемы, с которой придется столкнуться в Квебеке.

После осмотра сложных французских фортификаций, простирающихся от реки Сен-Шарль до водопада Монморанси, перед Вульфом встала сложнейшая проблема: что делать дальше?

Его очевидным маневром был захват высот Пуэнт-Леви напротив Квебека. Но прежде всего следовало расправиться с атаками «оводов» из ополчения под командованием Лери, а что еще важнее – справиться с самой рекой.

Затем руку помощи протянула стихия. Днем 28 июня эскадра Королевского Флота попала в страшный шторм, сбив в одно место военные корабли и разрушив многие плоскодонные лодки, с борта которых войска высадились тем утром. Похоже, погода была на стороне французов. Но божественное Провидение, если они таким образом воспринимали его, могло бы вмешаться и несколькими часами раньше – во время высадки. Тогда британцы понесли бы ужасающие потери. Им действительно повезло, что буря утихла столь же внезапно, как и началась. Больше ущерба не последовало.

Французские наблюдатели подтвердили: английские морские пехотинцы хорошо проявили себя во время этого тяжкого испытания. В официальных докладах Вульфа говорилось о «шквале», но один британский военно-морской офицер рассказывал о кратковременном ужасе, спровоцированном бурей. «Мне не доводилось никогда наблюдать такого кошмара с кораблями за всю мою жизнь», – писал он.

Те, у кого было время, наблюдали действие бури на водопад Монморанси: его обрушивающиеся бурлящие завихрения, которые прежде были белоснежными, стали сначала серыми, а затем – черными.

Не предпринимая никакой попытки оказать сопротивление высадке, французы решили, что пришло время использовать свои семь брандеров, направив их на британские корабли, стоявшие на якоре в канале южнее большого острова. Ночью 28 июня они спустили на воду свое секретное оружие.

Часовые в Пуэнт-д'Орлеан сначала увидели то, что им показалось кораблями-призраками, направляющимися в их сторону. Внезапно «призраки» запылали ярким пламенем, раздался потрясающий грохот, подобный одновременному взрыву смеси фейерверка, зажигательных ядер, гранат, пушек, мушкетов и вертлюгов.

Но результатом оказалось полное фиаско. После того, как фейерверк закончился, рассеялись удушливые облака ядовитого дыма и тьма, то, что должно было быть ярко горящим левиафаном, превратилось в бумажного тигра. Похоже, брандеры загорелись слишком рано, предоставляя британцам вполне достаточное время и предупреждая их, что, сохраняя полное спокойствие, следует снять с якоря корабли Королевского Флота или обрезать тросы, чтобы уйти на безопасное расстояние от этой угрозы. Одновременно с этим лодочники сумели отбуксировать брандеры по возможности дальше.

Беспомощно свистя и треща, несостоявшиеся «драконы» догорали на берегу до самого рассвета. Говорят, что Водрейль наблюдал за этим зрелищем с колокольни церкви деревни Бопорт, продолжая надеяться: произойдет чудо, ветер развернет отбуксированные брандеры в нужном направлении на его мучителей.

Крах брандеров стал ударом для боевого духа французов. Предполагали, что эти суда окажутся главным средством французской обороны. Министерство морского флота в Париже, находящееся в стесненных обстоятельствах, потратило на них один миллион франков. Но, как насмешливо заявил один историк Квебека в 1759 г., «вид и звук пылающих кораблей со взрывающимися укороченными пушками, идущих вниз по каналу, перепугал солдат на некоторых передовых постах Вульфа на острове. Он вызвал общую тревогу. Это все, что Людовик XV получил за свой миллион».

Внезапно 30 июня Монкальм заметил опасность, угрожающую высотам Пуэнт-Леви. Он просил Водрейля отправить крупный отряд за город, чтобы занять высоты.

Наконец-то Водрейль не стал возражать и вступать в ожесточенные споры, поскольку это была операция такого типа, которые ему нравились. Лесной ландшафт делал Пуэнт-Леви идеальным пространством для сражений в кустарнике для его индейцев и канадских нерегулярных подразделений.

Но один из британских военнопленных каким-то образом убедил тех, кто допрашивал его, что видимые маневры Вульфа в направлении Пуэнт-Леви были ложными, чтобы замаскировать атаку на Бопорт и реку Сен-Шарль.

Операцию Леви отменили, французы окопались для ожидаемой атаки. Всю ночь они стояли в полной боевой готовности. Атаки не последовало. На рассвете войска распустили. Но едва они устроились поспать в своих гамаках, когда ложная тревога снова привела их обратно на линии обороны – уже с заспанными глазами.

1 июля Монкальм вновь приказал взять высоты Пуэнт-Леви. Но вновь (что вообще совершенно невероятно) операцию отменили. На сей раз Водрейль лично допросил военнопленного, давшего в первый раз дезинформацию. И тому удалось обмануть губернатора снова.

Пока французы продолжали сомневаться и колебаться, бригадир Роберт Монктон оккупировал высоты напротив города. После того, как высоты Пуэнт-Леви оказались в руках британцев, среди французов начались неизбежные взаимные обвинения. Монкальм написал гневное письмо с обвинениями и упреками Водрейлю, указывая, что губернатор не повиновался явным приказам Людовика XV. Он должен был обращаться к Монкальму по всем оперативным вопросам. С типичным высокомерием патриция Водрейль просто ответил, что письмо «не было принято», то есть не поступило. То, что он не написал ответ, и что в его адрес послание не поступало, просто увеличило ярость командующего еще больше.

Между тем Вульф захворал, сердясь на своих военно-морских коллег. Страдая от болей в мочевом пузыре, 3 июля он провел совещание с адмиралом Сондерсом, где жаловался на то, что французские канонерки произвели опустошение среди его кораблей. А эффективный ответ батареи противника, судя по всему, они не получили. Сондерс терпеливо объяснял: Королевский Флот еще полностью не контролирует бассейн Квебека, в определенных районах возник ряд проблем. Например, британские военные корабли не могут пойти на сближение с французскими позициями вокруг деревни Бопорт, поскольку широкая банка отмелей означает большую опасность такого маневра. Если суда войдут в зону обстрела, то могут оказаться выброшенными берег, словно черепахи в грязи.

Но Вульф возражал: капитаны военно-морского флота, похоже, не желают вступать в ближний бой с французскими батареями и канонерками на других секторах, где подобных соображений нет. Он спрашивал, почему французские канонерки могут свободно идти на сближение, не испытывая никаких трудностей или беспрепятственно.

Вульф дошел почти до обвинений Королевского Флота в трусости или робости перед орудиями, но флегматичный Сондерс не позволил спровоцировать себя.

Настроение командующего не улучшилось, когда он, наконец, перешел к следующей из своих любимых тем. По его мнению, следовало приблизиться к Квебеку с запада – в том месте, которое назвалось Сен-Мишель (по иронии судьбы, оно располагалось недалеко от Равнины Авраама) и создать там полевые оборонительные укрепления.

Проблема заключалась в том, что на этом этапе военной кампании он был не в состоянии привести всю свою армию на запад от города. Если же Вульф направил бы только одно подразделение, это нарушало бы принцип сосредоточения войск. Вероятнее всего, его разбили бы по частям местные значительно превосходящие силы противника.

Даже если бы Вульф высадился между Квебеком и Кап-Руж, первое подразделение смели бы превосходящие войска раньше, чем пришло бы подкрепление.

Похоже, получив полное поражение по всем пунктам, Вульф вернулся к своей первоначальной идее высадки на берегу Бопорта. Так как это место предполагаемой высадки оборонялось особо мощно, он переменил его, назначив его на другой стороне водопада Монморанси.

Оставив майора Харди и подразделение морской пехоты для обороны Пуэнт-д'Орлеан, ночью 8 июля Таунсхенд и Мюррей погрузили на борт кораблей 3 000 солдат, а перед рассветом высадили их в Л'Анж-Гардин, непосредственно на противоположной стороне от водопада и французов. Они рассредоточили несколько канадских передовых рейдеров, поднялись на высоты и взяли плато, откуда открывался вид через пропасть Монморанси на французскую армию. Леви и его адъютант (якобит шевалье Джонсон) наблюдали за всем этим, обсуждая вопрос о том, нет ли значительно ниже по течению Монморанси брода. Это позволило бы им напасть с тыла на британских захватчиков.

После неподобающей ссоры между Джонсоном и Леви, шотландцу удалось настоять на своем решении. Раздраженный Леви отправил своих индейцев на поиски нового брода.

400 человек двинулись в поход, вышли в тыл англичанам и доложили, что противника можно уничтожить немедленно, если французы приведут свои главные силы.

Леви колебался, передав сообщение Водрейлю, находившемуся в четырех милях от него. Его посланец принес обратно слова, что нельзя идти ни на какой риск. Генерал-губернатор предлагал созвать полный военный совет. Но разочарованные индейцы все же открыли огонь. Затем им пришлось отступить с большими потерями, но только после того, как они получили удовлетворение, сняв тридцать шесть скальпов. Они использовали великолепную возможность: в сражении в такой местности многое зависит от искусства боя в лесу, а здесь за канадцами было явное преимущество.

Теперь две армии стояли друг против друга по разные стороны ущелья реки Монморанси. Но Вульф ни на йоту не приблизился к достижению поставленной цели. Что теперь он должен делать? Попытаться атаковать через Монморанси в одной из нескольких точек, к которой можно добраться вброд? Пойти во фронтальную десантную атаку от реки на Нижний город Квебека? Можно ли каким-то образом сочетать оба вида ударов? На бумаге его позиция была под угрозой: у Вульфа имелись одни крупные силы на реке Монморанси, вторые – в Пуэнт-Леви, третьи (под командованием майора Харди) – на острове Орлеан. Любая из трех (особенно – морские пехотинцы Харди) может быть разбита раньше, чем остальные придут к ней на помощь.

Большую часть июля Вульф оставался в нерешительности. Монкальм тоже колебался, нерешительно взвешивая варианты наступления и обороны. 9 июля он изложил свои соображения в длинном письме Леви. Казалось, что существовало четыре варианта действий. Например, пойти в ограниченное наступление, используя имеющиеся войска. Либо – усилить фронт на реке Монморанси солдатами из Квебека, ночью перейти через реку, а на рассвете внезапно напасть.

Можно было оставаться на оборонительных позициях в состоянии боевой готовности, чтобы встретить британцев, когда они, как ожидалось, перейдут через реку Монморанси вброд и двинутся в атаку. Еще один вариант – обеспечить неприступность линий обороны при реке Монморанси, используя для этого крупные подкрепления, чтобы получить локальное превосходство.

Но последняя возможность чревата риском в том случае, если Вульф сможет снова погрузиться на борт судов и высадиться в тылу между Бопортом и рекой Сен-Шарль. А этот участок по определению оставался плохо защищенным.

На военном совете, состоявшемся позднее в тот же день, где среди прочих присутствовали Монкальм, Леви, Водрейль и Биго, возникли значительные разногласия. Некоторые высказывались (в источниках не указано, кто именно) в пользу атаки, но большинство отдавало предпочтение осторожной политике обороны. Монкальм урегулировал данную проблему, выбрав вариант обороны. Утверждают, что он сказал о Вульфе следующее: «Пусть он развлекается, оставаясь там, где находится. Если мы оттесним его, он, возможно, уйдет в другое место, где сможет причинить нам вред».

Во вторую неделю июля «странная война» оказалась в самом разгаре. Погода стояла неровная – то страшная жара, то проливные дожди. Поэтому солдаты или мокли в своих палатках, или их одолевали тучи комаров. Между двумя лагерями под флагами перемирия ходили посланники, обмениваясь взаимными упреками и угрозами. Один из парламентеров заявил Вульфу, что он может разрушить Квебек, но никогда не сумеет его взять. Вульф бросил в ответ, что возьмет город даже в том случае, если ему придется провести всю зиму на реке Св. Лаврентия.

Между французскими канонерками и британскими фрегатами, а также между соперничающими отрядами индейцев, англо-американскими рейнджерами и французскими «лесными отрядами» возникали стычки. Британцы вручали награды за убитых индейцев-противников. Французские местные жители продолжали страдать от успехов, которых добились британские солдаты «красные мундиры», научившиеся сражаться с ними после «отстрела индеек» в Мононгахела четыре года назад.

С точки зрения французов самым зловещим событием стало внезапное усиление дезертирства. Это объясняется рядом факторов. Война на изнурение была такой, к которой не привыкли франко-канадцы. Они голодали, страдали, не находили покоя и не могли понять, почему их командиры продолжают с полным безразличием оставаться в обороне, не переходя в наступление. Некоторые из них говорили своим английским захватчикам, что только в силу влияния католических священников и из-за страха, что их могут зарезать индейцы из британских союзников, они сохраняли верность Водрейлю и Монкальму. Но самое главное заключалось в том, что их боевой дух был окончательно сломлен.

Ситуацию не смогло исправить даже драматическое событие 18 июля, когда Королевский Флот наконец-то прорвал оборону Квебека и рванулся через реку к городу. Монкальму сразу же пришлось ослабить свою позицию в Бопорте, отправив 600 солдат на защиту всех доступных точек на скалах между Квебеком и Кап-Руж.

Теперь французский командующий потенциально находился под ударом с трех сторон. Но именно из-за этого же признака, Вульф опасно рассредоточил свои силы и стал уязвим для контратаки в четырех различных секторах. Но общее преимущество с этого времени оказалось на стороне британцев. Монкальм полагал, что ни один крупный боевой корабль не сможет пройти к Квебеку. Но британцы были уже в Кап-Руж и могли подвозить продовольственное снабжение и боевую технику.

Пока обе стороны считали время, Вульф приступил к обстрелу Квебека из Пуэнт-Леви из шести 32-фунтовых пушек и пяти 13-дюймовых мортир. Объектом был Верхний город – в особенно, дома богатых и процветающих горожан. Удар причинил такие огромные разрушения, что купцы Квебека обратились с петицией к Водрейлю, добиваясь разрешения снарядить собственную экспедицию и разбить британские батареи на господствующих высотах.

После того, как Водрейль громогласно запретил это, торговцы направились к Монкальму, который был только рад уязвить генерал-губернатора и дать согласие на этот план. Отряд численностью в 1 600 солдат канадских нерегулярных сил (многие из них были школьниками и лавочниками) поступил под командование Жана-Даниэля Дюма, ветерана сражения при Мононгахела в 1755 г. Он вызвался добровольно возглавить экспедицию.

Задача, поставленная перед отрядом, заключалась в том, чтобы взять позицию на высотах, с которых открывался вид на британскую батарею, а затем, ведя точный огонь из мушкетов, привести позиции противника в негодное состояние.

Начали они хорошо. Ночью с 11 на 12 июля, оставаясь незамеченными, канадцы переправились через реку и вышли на южный берег. Но оказавшись на берегу, они сразу же столкнулись с серьезными проблемами. Простые дилетанты, не имеющие никакой военной подготовки, дисциплины, сплоченности и опыта сложного искусства ведения боя в лесу, эти ополченцы вскоре стали пугаться даже собственной тени. Они начали стрелять по своим солдатам, полагая, что это противник.

Трижды Дюма приводил в порядок свою оборванную армию. Но вскоре паника и замешательство, охватившие его солдат-новичков, достигли такого уровня, что все подразделение распалось на части. Неуправляемые новички беспорядочно бежали к своим каноэ, чтобы погрузиться на борт. Ирония судьбы заключалась в том, что опытные разведчики-индейцы, высланные вперед, застали британцев спящими и ничего не подозревающими. Поэтому операция вполне могла увенчаться успехом.

Но когда разведчики вернулись к главному подразделению, то обнаружили, что его более не существует. С первым светом запуганные дилетанты оказались снова на северном берегу.

Британцы узнали об этом смехотворном инциденте только через пять дней.

Вульф выпустил листовку, призывающую канадцев, не состоявших в регулярной армии Франции, сохранять нейтралитет. Он пообещал: если мирные жители прислушаются к его совету, то их собственность и религию будут уважать. Если же нет, то война станет беспощадной – дома, товары и урожай уничтожат, а о концессиях мирным гражданам не может идти и речи.

Вульф был счастлив продолжать военную кампанию «воздушным террором» в своем духе, сея смерть с небес навесным огнем в течение всего июля. 300 зажигательных ядер мортир ежедневно обрушивались на Верхний Квебек, который вскоре превратился в город-призрак. Терроризированное население покинуло свои дома и бежало к крепостному валу или в поля за пределами города.

Ужас, охвативший горожан, особенно увеличивался еще и тем, что городские власти, полагаясь на предположительно авторитетный доклад военных инженеров, уверили население: любой обстрел с высот Пуэнт-Леви может обрушиться только на Нижний город, но не на Верхний.

Вульф подвозил все больше боеприпасов и оружия в Пуэнт-Леви, добавив четыре батареи, доставленные на берег с кораблей 20 июля, а затем – еще две совершенно новых артбатареи. Они открыли огонь 28 июля и 28 августа.

К началу сентября смерть городу несли уже двадцать девять единиц артиллерии, вызывая особенно обширные разрушения зажигательными ядрами и бомбами. 16 июля в Квебеке уже полыхали огромные пожары, а 22–23 июля горел весь Верхний город. Нечто, приближающееся к огненной буре, произошло в Нижнем городе в ночь с 8 на 9 августа, когда в пепелища превратились 152 дома! Кафедральный собор и церковь Богородицы-Победительницы Квебекской, по иронии, получившей свое названия в честь побед в 1690 и 1711 гг., были разрушены до основания.

Так как Квебек был укрепленным городом, его опустошение и разрушение законами войны дозволялось. Вульф объяснял свое поведение тем, что все мероприятия предназначены для подготовки пути безопасного прохода флота Сондерса на запад. Это называлось прелюдией к десантному штурму Нижнего города. Но, как уже указывалось в ряде примеров, этих целей можно было добиться, просто разрушив неэффективные городские артиллерийские площадки.

Настоящая цель Вульфа заключалась в том, чтобы запугать канадцев террором. В этом нет ничего тайного или зашифрованного. Он предупреждал Амхёрста, что если потерпит поражение в Квебеке, то максимально опустошит город и сельскую местность.

И Вульф сдержал данное слово. Его сравнение с сэром Артуром Гаррисом («Бомбардировщиком») и его воздушными ударами по немецким городам в 1941-45 гг. может показаться слишком натянутым. Столь же натянутым может показаться упоминание о героях времен Черчилля. Но в этом случае (как и во всех других) Вульф подходит слишком близко к той тонкой черте, которая разделяет законные военные действия и военные преступления.

28 июля Водрейль возродил идеею брандеров, хотя и в иной форме. Он приказал построить гигантский брандер-плот, длина которого составляла 600 футов. Плот состоял более чем из семидесяти шхун, каноэ, шлюпок и небольших лодок, соединенных вместе. Все они были нагружены гранатами, старыми вертлюгами, пушками и стволами пистолей, заряженными по самое дуло, другим горючим материалом.

На этот раз атака оказалась лучше спланированной по времени. Ею умело командовал бесстрашный канадец из рядов нерегулярных сил по имени Курваль, которого поддерживал Бугенвиль. Но результат оказался таким же, как и раньше. Мнение Монкальма сводилось к тому, что на этот раз французские канонерки не смогли выполнить свои обязанности должным образом. В результате их неуверенных действий Курваль потерпел поражение.

И вновь «морские волки» британского флота проявили себя великолепно, выйдя навстречу горящим монстрам в маленьких лодках, прикрепив к ним канаты и отбуксировав угрожающие чудища к берегу – подальше от боевых кораблей. Сообщалось, что один из матросов сказал своему товарищу: «Черт возьми, Джек, разве ты никогда не был в таком аду и не буксировал их раньше?»

Той ночью моряков британского флота потчевали беспримерной порцией грога – полпинты бренди на душу. В Королевском Флоте знали, как наградить своих героев.

Но пожары стали постоянными в этой суровой войне. Они не просто разгорались благодаря брандерам или ядрам в ставшем преисподней Квебеке, сгоревшем до основания. Ущерб непреднамеренно наносился противникам в результате безразличия, а иногда – и поджогов. Капитан Джон Нокс, дневник которого является бесценным источником сведений об этой осаде Квебека, рассказывает об одном инциденте, который, вероятно, оказался типичным. Британские войска случайно подожгли ферму, полагая, что в ней никто не живет. Затем, пока пламя быстро охватывало крышу, солдаты были поражены и пришли в полное замешательство, услышав из дома ужасающие крики женщин и детей (которые, очевидно, там спрятались). Простая человечность подсказывала им попытаться немедленно сделать все для спасения людей. Но ужасающее пламя не позволило англичанам сделать это. И еще одна злополучная семья присоединилась к длинному перечню случайных жертв войны за Северную Америку.

Между тем Вульф выбирал точку над городом, откуда мог пойти в атаку. Он открыл такой интенсивный заградительный артиллерийский огонь со своей позиции на противоположной стороне ущелья реки Монморанси, что французам было опасно даже высунуть голову из окопов, чтобы осмотреться.

Этот огонь имел двойную цель. Он отвлекал внимание от операций выше Квебека, а также стал необходимой прелюдией на тот случай, если позднее будет предпринята попытка высадки десанта где-нибудь на линии Бопорт – Монморанси.

Но планы крупного штурма с точки над городом вскоре полностью развалились. Похоже, Вульфа вывела из равновесия контратака Монкальма, в которой принимали участие 600 солдат, союзники-индейцы под командованием Дюма и два 18-фунтовых орудия и мортира (артиллерией командовал майор Франсуа Ле-Мерсье). Точность батарей Ле-Мерсье заставила британские корабли, стоявшие на якоре вблизи Ан-де-Мер, поднять якорь и уйти. Это убедило Вульфа в том, что его проект высадки выше Квебека в пункте Сен-Мишель нельзя осуществить.

Критики Вульфа обрушились на него за эту неудачу, так как совершенно очевидно, что выше Квебека были другие места, из которых можно было атаковать город. (На самом деле, британский командующий сам их обнаружил спустя два месяца).

Отказываясь от собственного принципа, что «ничто не следует считать преградой для любого начинания, пока это не выяснено в результате проверки», Вульф производил впечатление скорее нерешительного человека и импровизатора, чем генерала, обладающего стратегическим видением. Некоторые свидетельствовали, что у его бригадиров увеличивались сомнения в компетентности командующего в результате этих контрдействий в конце июля.

Пока Вульф рассматривал возможные варианты дальнейших действий, он заставил противника теряться в догадках относительно цели отправленного им подразделения под командованием сэра Гая Чарлтона в район, расположенный в двадцати милях выше Квебека – Пуэнт-о-Трембль.

Подразделение из 600 солдат под командованием Чарлтона, как полагают, шло по следу секретных документов, хранящихся у семей элиты Квебека. Вновь можно сказать лишь предположительно, что эти документы бросали свет на окончательные намерения французов.

Но весь этот поход, похоже, стал рыболовной экспедицией во всех отношениях. По пути произошла стычка с враждебными индейцами, с которыми быстро расправились. Но главное достижение Чарлтона заключалось в том, что он окружил группу, состоящую почти из ста женщин, детей и глубоких старцев, которых отправили обратно в Квебек под флагом перемирия. Вульф специально пригласил самых знатных дам из этой группы на ужин, на котором пытался очаровать их и льстил им. Он шутил, что французские генералы, вероятно, крайне посредственные, так как «я дал им хорошие шансы напасть на меня, но удивлен, что они не воспользовались ими».

В целях пропаганды Вульф просил своих солдат относиться вежливо и заботливо и к менее значительным персонам среди пленных. Для банкета забили мясной скот, овец и боровов. Рядовые делились ромом и табаком с пленными. Все это, как надеялся командующий, могло привести к тому, что ручеек дезертиров из Квебека превратится в настоящий поток.

Но к концу июля решительного прорыва, необходимого в том случае, если операция в Квебеке должна завершиться до наступления зимы 1750 г., еще так и не удалось добиться. Несмотря на публичную браваду, Вульф не намеривался застрять во льдах реки Св. Лаврентия. Фабианская тактика Монкальма начинала изматывать его.

В конце концов, похоже, Вульф пришел к выводу: если Монкальм не нападет на него или не станет реагировать ни на какие очевидные приманки, единственным выходом для британцев окажется нападение на Монкальма. Это было очень рискованное предприятие, но оно показалось лучше, чем продолжающийся застой.

В первоначальном плане Вульфа предполагались два удара по позициям французов в районах Бопорт – Монморанси. Бригада Монктона должна покинуть Пуэнт-Леви, переправиться через реку и высадиться справа от французов между Бопортом и рекой Сен-Шарль. В это же время на левом фланге французов другое подразделение (из Гренадерского полка Монктона) должно попытаться взять один из редутов около реки Монморанси при поддержке войск, наступающих из ущелья вброд в тыл французам. Так поступали индейцы, когда пытались ранее атаковать англичан с тыла.