Текст книги "Точка кипения"

Автор книги: Фрэнк Лин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц)

7

В час тридцать пополудни затрезвонил домофон. Я был дома один. Жанин повезла Дженни и Ллойда на занятия в художественный музей, а я без энтузиазма просматривал воскресные газеты. Я не сразу ответил на звонок, и мой нетерпеливый посетитель принялся молотить по кнопке в попытке воспроизвести какую-то мелодию.

– Не можешь вырваться из объятий Морфея, Кьюнан? – услыхал я голос Клайда Хэрроу.

– Я не морфинист, Клайд, – ответил я, – но, возможно, стану им, если ты вознамерился навещать меня по воскресеньям.

– Морфей – это сын Гипноза, бог сновидений! Очнись, парень! Я здесь, чтоб похитить тебя из его волшебного царства и перенести в Олд-Траффорд.

Я нажал на кнопку, открывающую входную дверь, и несколько мгновений спустя тучная фигура Клайда, смотревшегося крайне нелепо в обтягивающей ему брюхо фирменной майке «Манчестер Юнайтед», заняла всю поверхность моего парадного дивана. Я с изумлением взирал на толстого комедианта, который впервые явился ко мне вот так запросто, без приглашения и без предупреждения.

– Я один, – весело сказал он, – никаких съемок, клянусь! Визит чисто дружеский.

– Угу, – буркнул я.

– Я пришел, чтобы извиниться за мои недавние словесные излишества.

– Видать, где-то волк сдох.

– Дейв лаконичен, как всегда, – без тени обиды сказал он. – И мне это нравится.

– Неужто Брэндон Карлайл успел тебя уволить?

– Напротив. Мне сказали, что я ценнейшее достояние нашей компании, чистой воды бриллиант, поэтому меня освободили от охоты за ежедневными новостями и предоставили возможность делать собственный обзор за неделю.

– Повышение по службе?

– Вроде того. Если смотреть с их бухгалтерской точки зрения… В общем, они рассудили, что нет смысла содержать оперативную съемочную группу, столько времени простаивающую без дела. А в аналитическом обзоре за неделю я могу использовать архивный съемочный материал. Но, милый мой, я пришел не для того, чтоб нагружать тебя своими рабочими проблемами.

– Надеюсь, иначе я бы не выдержал. Зачем же ты заявился?

– Я обладатель двух билетов в отдельную ложу нашей компании. Наши ребята готовы завоевать кубок, сражение начинается в четыре. Что на это скажешь?

Что на это скажешь? Как говорится, легче согласиться, чем объяснять, почему отказываешься. И вот я уже сижу вместе с Клайдом и еще сорока мужчинами в ложе над изумрудным полем и симулирую живой интерес к игре. Про себя я отметил, что среди телевизионщиков Клайд оказался чуть ли не единственным чудаком, вырядившимся под фана и соответственно себя ведущим. «Интересно, за кого они его держат, – подумалось мне, – за шута в шапке с бубенчиками?»

– Я ведь с этого начинал, – сообщил Клайд.

– С чего? С подготовки к облачению в смирительную рубашку?

– Да нет же, болван! Я начинал как спортивный комментатор. Людям нравился мой живой язык, так что мне даже поручили собственную программу.

– Я рад, что кому-то он нравится.

К концу первого тайма я до того устал от Клайда, что без оглядки рванул в буфет. Когда игра завершилась выигрышем «наших», я, вопреки себе, присоединился к общему ликованию.

Народ не спешил расходиться, и нас с Клайдом прибило к бару. Честно говоря, мы оба нуждались в подкреплении.

– Здорово, – радостно сказал Клайд.

– Да, – согласился я.

– Ты выведал что-нибудь про склоку между Чарли и Марти Карлайлами?

– Даже не пытался, – сказал я, нехотя возвращаясь к действительности.

– Я далек от того, чтоб упрекать тебя в пренебрежении законами чести, старик, но когда красивая женщина падает в мои объятья, а ее муж со своими подручными угрожает мне расправой, я считаю своим долгом разыскать эту женщину.

– Я видел Марти вчера вечером.

– Неужели? – выдохнул Клайд, хватая меня за лацканы пиджака.

– В чем дело, Клайд? – рыкнул я, отталкивая его руки. – Это была случайная встреча в ресторане.

– Значит, она тобой интересуется?

– Ничего подобного. Выброси это из своей башки.

Клайд вдруг сделался таким печальным, что я даже почти его пожалел.

– Понимаешь, мне нужно хоть какое-то оружие против них, – простонал он, – я надеялся, что ты мне его дашь.

– Я так и понял, Клайд, – резко ответил я.

– Ничего ты не понимаешь. Небольшая брешь в броне этого типа, и я раскрою миру его истинное лицо преступника. Огласка – это единственное, чего боятся ему подобные.

Рядом с нами никого не было, и Клайд даже не понизил голоса.

– Я попытался раздобыть информацию о так называемой империи Брэндона Карлайла.

– И что же?

– Ничто не отличает его от любого другого богача, который хочет стать еще богаче.

– Журналисты, работающие на финансовые газеты, знают, кто мажет им масло на хлеб, поэтому на бумагу попадают только крошки от съеденных ими бутербродов. Так ты ничего не найдешь, – печально сказал Клайд.

– Что такого ужасного в этом парне, если отвлечься от твоей к нему ненависти?

– А тебе не ясно? Он способен с помощью шантажа приструнить любого.

– Меня он не шантажирует. У тебя психоз, Клайд, – заявил я самоуверенно.

Пора уходить, решил я и пошел домой пешком, оставляя Клайда с его проблемами позади.

8

Несмотря на мрачные пророчества Клайда, в течение следующих нескольких недель я ничего не слышал о семействе Карлайлов, и это вполне меня устраивало, хотя я не удержался от того, чтобы порыться в газетах двадцатилетней давности и прочитать все, что нашлось там по делу Винса Кинга. Одолело любопытство. Мы с Жанин по-прежнему постоянно цапались, пока в конце лета не приняли решения немного отдохнуть друг от друга.

Честно говоря, это она решила отдохнуть от меня.

Я остался в Манчестере в гордом одиночестве, счастливый, как первые христианские мученики, узревшие орудия, которыми их собираются пытать. Все свое время я отдавал работе, стараясь содержать бюджет «Робин Гуд Инвестигейшнз» в надлежащем порядке. Жанин с детьми уехала на юг. Нет, не в Испанию, а всего лишь в Лондон. Ее мамаша, называвшая меня на своем родном кокни не иначе как Дайв, вытребовала дочь с двумя внуками к себе в Твикнэм на две недели. Дочь не возражала. Дайву места под маменькиным ковром не нашлось. К тому же Жанин уточнила, что будет занята поисками новой работы в какой-нибудь лондонской газете.

Таким образом, появившуюся уже во второй раз в офисе «Робин Гуд Инвестигейшнз» Марти Кинг встретил немного обиженный на жизнь хозяин.

Это случилось в самом конце лета, когда в городе ровным счетом ничего не происходит. Серая сырая зима уже на подходе, но не хочется расставаться с иллюзией, что погожие теплые деньки не кончатся. В такое время работа превращается в тихое наблюдение за тем, как меняются цифры на листках календаря. Коммерческая активность приближается к нулю – большинство деловых людей, в том числе и мои клиенты, загорают на испанских пляжах.

Так вот, воображая себя Рыцарем Печального Образа, я протирал штаны своего лучшего светло-синего костюма и пытался выдумать, чем же заполнить еще один день. Урчащий желудок напомнил о приближавшемся обеденном перерыве – других звуков в конторе не слышалось. Сидя в рабочем кресле, я собирался с силами, чтоб переползти в закусочную напротив, и через окно лениво наблюдал за редкими прохожими.

Марти я узнал, как только она свернула на нашу улицу. Шла она быстро, демонстрируя свои формы, безупречные настолько, чтоб свести с ума любого учителя геометрии. У меня было достаточно времени, чтоб запереть входную дверь, пока она меня не обнаружила, но я не сделал этого, – так что все случившееся позднее произошло по моей собственной вине. Пусть говорят, что я сексуальный маньяк, а я говорю себе так: мне интересны люди, и меня заинтересовала история Марти. В общем, когда она открыла дверь и вошла в мое агентство, я встретил ее приветливой улыбкой, на которую она ответила еще более приветливой.

– Здесь помогают несчастным дамочкам? – спросила Марти.

– Смотря по обстоятельствам. У вас, случаем, не похмельный синдром? – Мне понравился ее дерзкий взгляд.

– Вот истинный мастер деликатного обращения! – Она состроила гримасу. – Не так уж много я выпила в тот день, когда мы встретились в Тарне. Просто не ела ничего сутки напролет. Две порции бренди на пустой желудок плюс перепалка с Чарли вывели бы из равновесия кого угодно.

– Вы называете это перепалкой? С того места, откуда я наблюдал, это можно было бы назвать рукопашным боем без правил.

– Чарли обожает эффектные сцены, но я здесь не для того, чтоб обсуждать Чарли. Мы разводимся, через суд. Я заскочила, чтоб попросить вас об одной услуге.

– Надо подумать. Услуги я оказываю по выходным. По будням я работаю за деньги.

– Я не могу вам заплатить. Сейчас не могу, – быстро ответила она.

При этом она улыбнулась такой милой лукавой улыбочкой, которая могла бы обеспечить ей гран-при на конкурсе «Очаровательное дитя». Я не сумел сохранить строгое выражение лица, и она наверняка все про меня поняла. Идиот проклятый! Правило номер семнадцать «Руководства для частных детективов» гласит: обсуждая гонорар, оставайтесь непроницаемы. Красивая женщина говорит мне, что не может заплатить, а я вижу, как она одета: удлиненный пиджак необычного оттенка, который она назвала позднее чернильным, и белое в голубой цветочек платье – в общем, костюм от дорогого дизайнера стоимостью не меньше двух тысяч.

– Очень мило, – прокомментировал я.

– На самом деле все не так, как вам кажется, – поспешила она с объяснениями. Уверенности в голосе поубавилось. – Чарли должен уладить финансовую сторону дела, но с тех пор, как мы расстались, я не получила от него ни гроша, а моим кредитным картам пришел конец.

Она посмотрела мне прямо в глаза своими зелеными глазищами, прохладная изумрудная глубина которых грозила поглотить частного сыщика.

У меня слабость к тем, кому приходится туго. Она попала в точку.

– Чего вы хотите? – спросил я, ожидая, что она будет умолять дать ей взаймы.

– Вы – моя последняя надежда, поверьте. Я понимаю, что это наглость с моей стороны, но вы тогда увезли меня из Тарна, вот я и подумала…

Она снова устремила на меня просящий взгляд.

– Продолжайте.

– Мой отец в тюрьме.

– Знаю.

– Проверяли, да? Или вам доложила о нем та полицейская морда, что сидела с вами в ресторане? Я копа за километр отличить могу.

– Этот коп мой отец.

– Ой! – испуганно пискнула она.

– Родителей не выбирают, – миролюбиво заметил я.

– Дело не в этом. Я думала, если вы частный детектив, значит, вы к полиции отношения не имеете.

– Я не имею. Мой отец работал в полиции. С таким же успехом он мог работать водителем автобуса.

– Думаете? Ладно, если вы даже связаны с полицией, я готова закрыть на это глаза.

– Вот это наглость!

– Почему? Полицейские бывают и в хороших семьях. В общем, я сюда пришла, чтоб попросить вас отвезти меня в тюрьму. Мой отец сейчас в Лидсе.

Я опять себя выдал – брови удивленно поползли вверх.

– Вы сидели и скучали, когда я вошла. Я видела. Вам предоставляется еще один шанс прогуляться за пределы Манчестера.

– Спасибо за заботу. Между прочим, тогда я приехал в Тарн не ради шанса покатать вас на машине. Я работал.

– Сейчас вы тоже работаете?

– Вообще-то нет…

– Что же вам мешает? Мы будем на месте через час, к четырем вы вернетесь в свое кресло.

– Не хочу показаться нелюбезным, но почему бы вам не воспользоваться общественным транспортом?

– Я же объяснила вам – я на мели. Чарли оставил меня без гроша.

– Конечно…

– Почему вы не хотите понять? Сразу видно, никто из ваших близких не сидел в тюрьме. Если я там сегодня не появлюсь…

– А как вы рассчитывали туда попасть?

– У меня была машина, но Чарли послал этого Лу Олли забрать ее. До Манчестера я доехала на попутной и подумала, что, возможно, вы согласитесь мне помочь.

– Я могу одолжить вам денег.

– На общественном транспорте я не поспею в Лидс вовремя. В определенный час людей выводят в специальную комнату для свиданий. Он будет сидеть там и ждать, а я не появлюсь.

– Возьмите такси.

– Представляете, во сколько это обойдется? Дешевле самому сесть за руль и отвезти меня туда.

– Наверно, это будет дешевле, но в это время в агентство может прийти клиент.

Когда я произносил эту реплику, мы одновременно повернули головы к окну. Единственным прохожим на всю улицу оказался печальный бродяга с изорванной в клочья котомкой, весь вид которого напоминал о бегстве наполеоновской армии из Москвы. Впереди себя он толкал такую же жалкую на вид тележку с пожитками.

– Ну, хорошо. Похоже, сегодня мне не светит встреча с платежеспособным клиентом, – рассмеялся я. – Только давайте договоримся: я везу вас в Лидс, жду за воротами тюрьмы, и мы сразу же возвращаемся сюда.

Марти засияла от радости, как ребенок, которому сказали, что в этом году Рождество будут встречать дважды.

Я смотрел на Марти, она – на меня. Пэдди посоветовал мне держаться подальше от Карлайлов, но Марти уже не считала себя членом этой семьи. Мы вышли из офиса, я запер входную дверь. Не говоря ни слова, мы направились к машине. Смотаюсь в Лидс, заполню пустой день, думал я, выруливая из многоярусной стоянки на улицу, но при виде Марти, ожидавшей на тротуаре, у меня внутри что-то екнуло. Она выглядела так соблазнительно, что даже король карнавала геев отказался бы ради нее от своей короны.

Я вел машину на положенной скорости по дороге на Хаддерсфильд, когда Марти посвятила меня в следующую часть своего плана.

– Может, все-таки пойдете со мной? – попросила она.

– Каким образом? Моего имени нет в списках посетителей.

– Ну, знаете…

– Что?!! – вскричал я, повернувшись к ней всем корпусом.

– Есть способ.

– Вы шутите!

– Нет, не шучу. Признаюсь, я пошла на маленькую хитрость. Мне не только нужно было добраться до Лиуса, мне хотелось заполучить вас.

– Фантастика! – сказал я и послал ей воздушный поцелуй.

– Не в том смысле. Как профессионала! Я хочу, чтоб вы помогли отцу выбраться оттуда.

– Побег?

– Нужно найти доказательства его невиновности. Каждый раз, когда поднимается вопрос об амнистии, Федерация полиции выступает против и лоббирует министра внутренних дел. Сейчас, когда министр – Макмэхон, у отца появился шанс. Макмэхон выступал от имени защиты на процессе и подавал потом апелляцию. Он не должен отмахнуться, если нам удастся наскрести хоть какие-то новые свидетельства.

– Вы специально обратились к сыну полицейского, чтоб освободить убийцу полицейского?

– Я много слышала о вас. Думаю, вы сможете помочь моему отцу… Понимаете, все пошло наперекосяк… Если бы Чарли не был такой свиньей, я бы вас просто наняла, но он специально оставил меня без денег… по вредности…

– Может, решил, что таким образом отучит вас от спиртного?

– Я не пьянчужка какая-нибудь! Я вам объяснила уже, что выпила в то утро на пустой желудок.

– Или просто сыграли роль.

– О чем это вы? – возмутилась она. Лицо ее запылало, став одного тона с волосами. – Думаете, я разработала специальный план, чтоб подцепить вас в Тарне? Не обольщайтесь.

Мы промчались мимо щита, предупреждающего о ближайшем повороте.

– Вам следует поторопиться с объяснениями, не то высажу, и дальше пойдете пешком, – грозно предупредил я.

Беда моя в том, что строгости моей хватает ненадолго, особенно если дело касается красивой женщины. Она обратила ко мне свои огромные зеленые глазища, и я чуть не съехал на обочину.

– Смотрите на дорогу! – прикрикнула она на меня.

– Тогда не охмуряйте меня.

– Много о себе воображаете, вы… мерзкий…

Я притормозил, чтоб занять другую полосу. И тут она заговорила быстро-быстро, глотая слова:

– Все, что я рассказала об отце, правда, и то что он отчаялся, – тоже. Он там сидит за то, чего не совершал, но он преступник с большим прошлым, кто же ему поверит. Я связалась с одним из его бывших адвокатов, его зовут Мортон Деверо-Олмонд. Он написал мне, что у него всегда были сомнения в виновности моего отца. Хотя он и на пенсии, я умоляла его приехать и повидаться с папой. Он согласился, а две недели назад отказался. Я побоялась сказать об этом отцу. Вы его не знаете, он такой вспыльчивый, на что угодно может решиться.

– Слушаю вас, и сердце кровью обливается. Ваш отец сидит за двойное убийство.

– Он никого не убивал! Я подумала, что, может, вы согласитесь назваться Деверо-Олмондом и пройти со мной.

– Блестяще! То есть вы не просто приглашаете меня с собой на тюремное свидание, вы еще хотите, чтоб я выдавал себя за другого.

– Они никогда не проверяют документы.

На медленной скорости мы проехали развилку. Мимо тащился караван белых фургонов, голландские грузовики направлялись к парому в Халл.

– Так вы согласны? – опустив ресницы, спросила Марти.

– Пока думаю. Вы что, серьезно считаете, что я смогу попасть внутрь под именем Мортона Деверо-Олмонда?

Видно, в тот день у меня было авантюрное настроение, потому что ее сумасшедшая идея чем-то меня зацепила. Наверно, меня просто одолела скука: работа стояла, жизнь была пуста, как длинные летние дни в городе.

– Это несложно.

– А если станут документы проверять?

– Нет, никогда не проверяют. Папа теперь относится к заключенным категории «С», а к ним на свидание очередь в километр. Все, что от нас потребуется, записаться в книге регистрации. Ну, пожалуйста…

– А вдруг я покажусь им подозрительным и они вздумают меня обыскивать? Мне вовсе не хочется, чтобы какой-нибудь сальный охранник шарил у меня в промежности.

Она разразилась хохотом, но стекла моей машины уцелели.

– Вы не выглядите подозрительным. Если не считать, что для тюремного свидания вы одеты слишком шикарно.

– А вы нет?

– Это для папы. Он говорит, что не сошел еще с ума только потому, что я преуспеваю.

– А вдруг он выкинет сразу что-нибудь такое, что выдаст меня? Он ведь сразу поймет, что я не Деверо-Олмонд.

– Не волнуйтесь. Я шепну ему на ухо, кто вы. Он сообразительный.

– Ну да, конечно, яблочко от яблоньки… – проворчал я и пошел на обгон.

Заявив, что мы будем на месте через час, Марти явно погорячилась. За Брэдфордом шоссе оказалось забито, и мы добрались до стен мрачного викторианского строения к двум часам. Я припарковался как можно ближе к воротам, и мы присоединились к толпе, которая медленно просачивалась внутрь этой местной Бастилии.

В животе у меня возникло знакомое с детства ощущение замирания, какое должен испытывать человек, ринувшийся вниз по головоломной санной трассе на простых салазках. Мне оно нравится, это чувство подвешенности, когда не знаешь, где и когда остановишься и остановишься ли вообще.

– То, что я иду с вами, не означает, что я согласен заниматься делом вашего отца следующие несколько месяцев, – предупредил я Марти, когда мы проходили через ворота тюрьмы.

– Вы справедливый человек. Все, о чем я прошу, – выслушать моего отца. Вы спасли меня тогда в Тарне, но это самое малое из того, что вы можете для меня сделать.

– Не вижу логики в ваших словах, – сказал я. – Предупреждаю, выслушаю вашего отца – и на этом закончим.

События развивались не совсем так, как планировала Марти. Мы тащились в самом хвосте очереди, и у меня было достаточно времени, чтоб прочесть все таблички с правилами поведения во время свидания с заключенными. Попытка выдать себя за лицо, заранее внесенное в список посетителей, или заведомо ложная информация о себе рассматривалась как правонарушение, наряду с попыткой передачи наркотических веществ без специального разрешения. Поворачивать назад было поздно – людей уже пропускали в здание тюрьмы. Каждый человек проходил через контрольный пункт, где досматривался личный багаж и опечатывались для последующей проверки передачи. Никого не обыскивали. Когда мы добрались до контрольного пункта, я протянул офицеру одноразовый пропуск, выписанный на имя Деверо-Олмонда.

Офицер нашел это имя в своем списке, а затем громким хлопком припечатал к столу чистый бланк.

– Вы еще должны написать, кем приходитесь Кингу, – сказал он раздраженным голосом.

Лысый толстяк лет пятидесяти семи, приближающийся к пенсионному возрасту, беспокойно ерзал на стуле. Геморрой, догадался я без тени сочувствия к офицеру. Его блестящая, почти прозрачная кожа, расцвеченная кое-где островками родинок, была мертвенно-бледной. Застигнутый врасплох вопросом, я продолжал рассматривать офицера. Многословные объяснения могли затянуть меня в трясину лжи.

– Друг, – нашлась Марти. – Мортон – мой друг.

«Назвался груздем, полезай в кузов», – бормотал я себе под нос, вписывая в бланк заведомо ложную информацию. Я протянул бумагу суровому тюремщику. Он подозрительно покосился на бланк, будто опасался, что лист может вдруг свернуться в кулак и заехать ему по носу, потом молча махнул рукой, отправляя нас дальше. Мы стали продвигаться вперед в общем потоке.

– Дейв, – вдруг заговорила Марти, – не возражаете, если я буду называть вас по имени? Вас ведь так зовут? Я слышала, как называла вас ваша подруга.

– Не возражаю.

– Хочу задать вам личный вопрос, можно?

– Валяйте.

– Во мне что-то не так? Вы как будто избегаете смотреть на меня.

– Разве? – сконфузился я, как подросток, которого родители застукали наедине с девочкой.

– Да, я заметила, что вы изредка взглядываете мне в глаза, но не более того. Может, у меня на платье пятно? Птичий помет или что-нибудь в этом роде?

Она опустила подбородок и, осматривая себя, разгладила руками платье на груди.

Я набрал в легкие побольше воздуха. Я знал ответ на ее вопрос, но говорить не хотелось. Помня слова Жанин, я старался не таращиться на прелести Марти.

Красавица откинула голову и рассмеялась – но как! Казалось, от ее дикого гогота содрогнулись старые тюремные стены, привыкшие совершенно к иным звукам – вздохам уныния и крикам отчаяния. Громкий смех звучал здесь странно и даже вызывающе.

– Простите, – сказала она после приступа хохота, который успел прокатиться далеко по тюремным коридорам. Я удивился, что рядом с нами не появилась бригада «скорой помощи».

Марти взяла меня под руку.

– Простите, пожалуйста, но вы вдруг стали похожи на испуганного фавна…

– Боже всемилостивый… – выдохнул я.

Марти умела задирать за живое.

– Эта Жанин, она ваша подруга? Я читала ее статьи. Она страшно обижена на мужчин. Настоящая мужененавистница, насколько я понимаю.

– Неверно понимаете.

– Послушайте, в любой случае ей нечего опасаться. После брака с Чарли Карлайлом любой другой мужчина… Ну, скажем так: локомотив полового влечения умчался прочь, оставив меня на платформе, и пройдет немало времени, прежде чем я вступлю в новую связь.

– Благодарю за прямоту, но вы обольщаетесь, если расцениваете мое согласие подбросить вас до Лидса как предложение руки и сердца.

– А теперь вы на меня дуетесь.

– Неправда.

– Нет? – Она застенчиво улыбнулась. – Надеюсь, я вас не расстроила. Я знаю, как ранимы бывают крутые ребята. Бедный Чарли! Одним неверным словом я могла вывести его из равновесия на пару недель.

– Не сомневаюсь, но я – не Чарли.

– Конечно, нет. Чтоб задеть ваше самолюбие, нужны средства посильнее. – И она снова рассмеялась. – А знаете, вы смогли бы мне понравиться.

– Если не возражаете, я бы лучше подождал этого счастья, сидя в машине.

– Дейв, ну не будьте вы таким противным! Одинокая девушка тоже имеет право повеселиться.

Я уже готов был сказать ей, что теперь понимаю, отчего Чарльзу вздумалось попортить ей личико в «Тарн-клубе», но в это время мы поравнялись с очередным угрюмым тюремщиком, который, звеня ключами, отпер дверь в комнату для свиданий и втолкнул нас туда.

– Простите, Дейв, – сказала Марти, сжимая мою руку, – стоит мне попасть сюда, сразу становится плохо… Мне необходимо смеяться, чтоб не впасть в истерику.

– Ладно, забудьте, – промямлил я. Мне самому стало не по себе.