Текст книги "Похоронный марш марионеток"
Автор книги: Фрэнк Де Фелитта
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
Они поцеловались, оделись, съели мороженое. Оба чувствовали себя так, словно наглотались снотворного. Им страшно хотелось спать после долгого секса под мерный шум освещенного закатным солнцем океана.
*
Сантомассимо остановил машину около ее дома. Кей открыла ключом калитку. Он обхватил рукой ее плечи, и так, обнявшись, они поднялись в квартиру. Там по-прежнему царил разгром и было холодно. Повсюду валялась разбитая мебель, в полосах света, пробивавшегося сквозь жалюзи, Сантомассимо увидел письменный стол, на который упала Кей, и пучки перьев с засохшей темной кровью.
Сантомассимо наблюдал, как Кей быстро и аккуратно укладывает вещи. Он подумал о том, как мало знает о ней, и понял, что ему это вовсе не нужно. Он также подумал, что она куда более одинока, чем показалось ему при первой встрече. То, что она красива, не означало, что она не могла быть одинокой.
Он внимательно осмотрел дверь на террасу. Хотя сейчас она была заперта, с пожарной лестницы через нее легко можно было проникнуть в квартиру. «Убийца, должно быть, наблюдал за представлением, стоя в тени аллеи, выбрав лучшее место в партере», – подумал Сантомассимо.
Кей, собрав вещи, храбро посмотрела на него и улыбнулась, но было заметно, что она боится покидать квартиру. Было уже 20.55. Сантомассимо взял ее дорожную сумку, и они спустились к машине. Он быстро выехал на шоссе Санта-Моника, а затем свернул в сторону Лонг-Бич.158158
Лонг-Бич – портовый город на берегу залива Сан-Педро, южный пригород Лос-Анджелеса.
[Закрыть] Когда они проезжали университет Лойола,159159
Университет Лойола – основанный в 1911 г. университет Лойола-Меримаунт, находится в южной части Лос-Анджелеса, в 4 милях к северу от Международного аэропорта.
[Закрыть] по лицу Кей пробежала тень.
– Откуда он узнал обо мне, Фред?
– Как ты сама предположила на заседании у прокурора, он мог, смешавшись с толпой, присутствовать на месте каждого преступления. Он мог видеть тебя вместе со мной, и не один раз. Выяснил, что ты преподаешь в университете. И решил, что ты вполне вписываешься в его очередной сценарий.
– Получается, он знает, что мы оба втянуты в его безумную игру, как знал это Стив Сафран. – Кей повернулась к нему. – Фред, ты должен быть очень осторожным.
– Я постараюсь, потому что хочу встретиться с мистером Хичкоком лицом к лицу, – сказал Сантомассимо, сжав руль, – и высказать ему свое мнение о его постановках.
*
Международный аэропорт Лос-Анджелеса был переполнен людьми. В стелившемся по земле тумане оранжевые и синие огни взлетных полос расплывались радужными пятнами. В окнах терминалов виднелось множество лиц. Такси непрерывно въезжали и выезжали со стоянки, привозя и увозя пассажиров. Туристы выходили из зала прибытия и, разинув рты, смотрели на яркие городские огни.
Кей зарегистрировалась у стойки компании «Пан Американ». Они прошли по длинному коридору, устланному ковровой дорожкой, к посту контроля. Объявили о завершении посадки на рейс 147. Они так долго предавались любви в квартире Сантомассимо, что теперь им пришлось бежать к выходу на посадку.
Пассажиры уже успели получить посадочные талоны и занять места в салоне самолета. Стюардесса закрывала стальную дверь рукава перехода.
– Подождите! – закричал Сантомассимо. – Не закрывайте дверь!
Стюардесса заметила Сантомассимо, размахивавшего дорожной сумкой, и бежавшую следом Кей, улыбнулась и щелкнула пальцами. Запыхавшись, они подлетели к ней, она быстро проверила билет Кей и выдала ей посадочный талон.
– Мои студенты… из университета Южной Калифорнии… уже в самолете? – с трудом переводя дыхание, спросила Кей.
– Могу подтвердить только, что все пассажиры, кроме вас, на борту, – ответила стюардесса.
– Слава богу. Еще бы две минуты…
– Самолет отправляется, профессор Куинн.
– Да, да, хорошо. Фред, прошу, будь осторожен. Обещаешь? Я позвоню тебе. Я буду думать о тебе все время.
Сантомассимо приблизился, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась:
– У меня студенты в самолете.
– А что, у профессора не может быть личной жизни?
– Только не на работе.
Кей устремилась по рукаву перехода, но неожиданно вернулась, крепко поцеловала его и снова побежала к самолету, махнув на прощание рукой.
– Позвоню из Нью-Йорка! – крикнула она, исчезая внутри самолета.
Сантомассимо вытер лицо платком. В аэропорту было влажно и душно. Повинуясь профессиональной привычке, он огляделся. Казалось, представители всех стран и континентов собрались этим вечером в международном аэропорту Лос-Анджелеса: сикхи в своих тюрбанах, китайцы, мексиканцы, африканцы… Не заметив ничего подозрительного, Сантомассимо быстро направился к оставленному на стоянке «датсуну». Заглянув под машину, он не обнаружил никаких посторонних предметов и уже собрался было открыть дверцу, но передумал и вернулся в здание аэропорта. Найдя телефон-автомат, он позвонил в участок. Капитан Эмери, несмотря на поздний час, был на рабочем месте.
– Билл? Это Сантомассимо. Я только что посадил Кей на самолет до Нью-Йорка, вылет в двадцать два сорок пять. Она остановится в отеле «Дарби», на Западной Пятьдесят пятой стрит… – Он сделал паузу, подбирая слова. – Не то чтобы я волновался, Билл, просто хочу избежать неприятных сюрпризов. Позвони, пожалуйста, капитану Перри, попроси его связаться с полицией Нью-Йорка, пусть они держат Кей в поле зрения… Да… Я знаю, знаю… у них тоже дел по горло, но ты все-таки попытайся. – Сантомассимо снова вытер лицо платком, слушая капитана Эмери и кивая. – Хорошо, Билл, отлично… спасибо.
*
По проходу бизнес-класса Кей пробиралась к своему месту. Забинтованные руки с трудом удерживали дорожную сумку. Где-то вдалеке, в салоне эконом-класса, поднялась знакомая фигура и помахала ей рукой. Это был ее студент, Крис Хайндс.
– Мы здесь, профессор Куинн! – крикнул он.
Кей кивнула ему, улыбнулась и продолжила пробираться вперед. Наконец она опустилась в кресло между Крисом и другим студентом из ее группы – Майком Ризом. Она попыталась втиснуть сумку под кресло переднего ряда, но у нее ничего не получилось. Майк встал и засунул ее наверх. Кей благодарно улыбнулась ему.
– Господи, профессор Куинн, – воскликнул он, – что у вас с руками и лицом?
– Обожглась на кухне.
– Выглядит ужасно. С вами все в порядке?
– Конечно. Это был всего лишь кипяток из-под спагетти.
– Ожог третьей степени? – спросил Крис, глядя на ее забинтованные руки.
– Первая… третья… я никогда в этом не разбиралась, – засмеялась Кей. – Знаю только, что мой ожог – минимальный, так что беспокоиться не о чем.
– Да-а, – сочувственно вздохнул Майк.
– Мы будем заботиться о вас, профессор Куинн, – раздалось за ее спиной. Голос принадлежал высокому худощавому студенту, которого звали Тед Гомес.
– Спасибо, Тед, это приятно.
Кей посмотрела в темный иллюминатор. Где-то там был сейчас Сантомассимо, но увидеть его она, конечно, не могла. Она находилась в замкнутом, хорошо просматриваемом пространстве «Боинга 747», под неусыпным контролем авиакомпании «Пан Американ». У нее было ощущение, будто ей удалось избежать опасности в самый последний момент, и ее нервы были на пределе. Кей с нетерпением ждала, когда стюардесса начнет разносить напитки, ей хотелось выпить ликера. Но не подаст ли она этим дурной пример своим студентам?
– Наконец-то! – облегченно вздохнула она. – Можно расслабиться и наслаждаться покоем!
Чья-то рука осторожно коснулась ее затылка. Кей вздрогнула.
– Что? – в ужасе вскрикнула она.
Обернувшись, она увидела Брэдли Бауэрса, своего ассистента.
– Здравствуйте, профессор, – сказал он.
– Брэдли? А ты как здесь?
– Я купил билет в самый последний момент. Все-таки решил поехать.
– Отлично, Брэдли. Теперь нас стало на одного человека больше. Ты можешь оказаться полезным.
– Я рассчитываю еще и научиться кое-чему. И Нью-Йорк… просто потрясающий город. Там скучать не придется.
– Это уж точно.
Брэдли откинулся на спинку сиденья и начал листать журнал. Это был журнал о кино.
Взревели двигатели «Боинга 747». Самолет ожил, выехал на взлетную полосу, замер на мгновение, а затем начал разбегаться по бетонной полосе, вздрогнул и оторвался от земли. Набирая высоту, он слегка накренился, и с левой стороны перед Кей раскинулось изумительное бесконечное море янтарных огней.
Кей заказала себе коньяк, Брэдли минеральную воду, Тед колу, Крис белое вино, а у Майка, как у спортсмена, был свой режим, и он вообще не пил.
Кей испытывала радость оттого, что покидает Лос-Анджелес. Недавние события изменили привычный ход ее жизни. Перед ней словно разверзлась пропасть, и ей казалось, что она скользит на самом краю. Нью-Йорк был словно мир иной, он поможет ей прийти в себя. Там можно будет все начать сначала, вновь сосредоточиться на анализе фильмов и забыть про потрясения последних дней. Но знали бы ее студенты, с какой радостью она предпочла бы лететь в Нью-Йорк не с ними, а с итальянцем-полицейским, у которого было непроницаемое лицо и добрые глаза. С Сантомассимо.
14
Как нарочно, в тот день, когда они прилетели в Нью-Йорк, служащие аэропорта Кеннеди объявили забастовку. Тед нес сумку Кей, а Крис прокладывал дорогу сквозь толпу, ведя их к стоянке такси. Майк с красными глазами плелся позади и, едва они сели в такси, достал глазные капли.
– Бог мой, ну и полет, – проворчал Брэдли. – В стиральной машине я бы и то лучше выспался.
В 5.15 утра такси остановилось у входа в отель «Дарби». На улице было еще темно. За грязной стойкой портье листал засаленные страницы журнала регистрации. Майк с ужасом взглянул на пожилых мужчин, спавших в вестибюле гостиницы, – по-видимому, на них не хватило номеров. Исходивший от них запах пота смешивался с плесневелым запахом красного ковра на полу вестибюля. Майк и Кей обменялись взглядами.
– Что будем делать, Майк? – спросила Кей. – Нам надо хотя бы немного поспать.
Он бодро улыбнулся:
– Если вы терпите, профессор Куинн, то и я могу потерпеть.
– А как остальные? – спросила Кей.
– Полагаю, что у нас нет выбора, придется остановиться здесь. Лишь бы тараканов не было, – сказал Крис.
– Тед?
– Я как все. Хотя этот отель мне не нравится.
– Честно говоря, – подал голос Брэдли, – это позор, а не отель. Готов поспорить, что они работают без лицензии. Смотрите, какая тут грязь. Похоже, эти шторы не стирали с тех пор, как индейцы продали остров.160160
…с тех пор, как индейцы продали остров. – Речь идет об острове Манхэттен (где расположен одноименный, самый старый район Нью-Йорка), купленном у индейцев голландцами в 1626 г. за бусы и другие украшения общей стоимостью 60 гульденов (24 доллара).
[Закрыть]
– Но у нас действительно нет выбора, Брэдли, – сказала Кей.
Наконец портье перестал листать журнал регистрации.
– А, да, нашел. Куинн, номера 334 и 336. – Он посмотрел на Кей. – А… кто будет… как это сказать… вы все вместе… Вы решили, кто с кем в каком номере будет?
– Я бронировала одноместный номер для себя, и мне обещали еще один для остальных, – со злостью произнесла Кей.
– Номер трехместный, вы не сообщали о четвертом человеке.
– А что, дополнительную кровать нельзя поставить?
– Извините, но номер слишком мал для этого. Кроме того, существуют нормы пожарной безопасности. – Портье нетерпеливо барабанил пальцами по журналу и насвистывал. – Следовательно, кто-то должен поселиться вместе с вами. Вы сообщили, что, кроме вас, будет три человека.
– Это возмутительно, – вмешался Крис. – Это профессор Куинн. Она проделала путь от самой Калифорнии, чтобы провести тур…
– И она может вернуться обратно в Калифорнию, сынок. Здесь полно желающих занять эти номера. Отели переполнены. Вам чертовски повезло, что мы забронировали для вас эти два номера. Так что решайте быстрее, берете вы их или нет.
– Не называйте меня сынком, если не хотите, чтобы я засунул вам журнал туда, где ему не место.
Кей встала между ними, откинула рукой упавшие на лоб волосы. Ей так хотелось спать, что у нее кружилась голова.
– Пожалуйста, покажите нам комнаты, – попросила она.
– Что их смотреть, хорошие комнаты.
– Но мы все же хотим их посмотреть.
– Послушайте, я не обязан…
Тед зашел за стойку и вытащил из ячеек ключи.
– Эй…
– Мы берем эти номера, – сказал Тед, подхватывая с полу свою сумку и сумку Кей. – Не стоит будить ваших гостей, – добавил он, кивнув в сторону спавших на диванах людей.
Они подошли к лифту, но тот не работал. На лестнице пахло гнилой капустой, а в коридорах чем-то еще более гнусным. Брэдли открыл номер 334, Кей заглянула внутрь. Допотопная, пятидесятых годов мебель была вся в царапинах, в розовом покрывале зияла дыра, прожженная сигаретой, обои едва держались на стенах. Особой грязи не наблюдалось, но трогать руками все же ничего не хотелось. С первого взгляда было ясно, что кровать слишком мягкая и потом целый день будет ломить спину. Но делать было нечего. Не раздеваясь, они завалились спать: Кей – на кровати, Брэдли – устроившись в кресле.
*
Спали они скверно. Через три часа их разбудил телефонный звонок. Полусонные, они спустились в вестибюль, где их ждал человек в полицейской форме. Широкоплечий, плотный ирландец, как и подобает представителям его нации, огненно-рыжий, зеленоглазый, с белесыми ресницами и бровями. Карикатура на нью-йоркского полицейского. Он отдал честь и улыбнулся Кей.
– Доброе утро, мэм, – произнес он густым басом. – Администратор сказал, что вы и есть мисс Куинн. Это так?
– Все так, – ответила Кей, слегка нервничая. – А что, возникли какие-то проблемы?
– Никаких, мэм, – улыбнулся ирландец и показал свое удостоверение. – Я – Даффи. Офицер первого ранга из Двадцать восьмого участка. Нам позвонили из Лос-Анджелеса, чтобы мы… это… держали вас в поле зрения, пока вы в Нью-Йорке.
Кей словно ледяной водой окатили. Неужели Фред оберегает ее и здесь, подумала она, а вслух сказала:
– Благодарю вас, я признательна вам за беспокойство, но, право, нет причин волноваться, у нас все в порядке.
– Отлично, мэм. – Даффи широко улыбнулся. – Вообще-то у нас работы невпроворот. Так что мы, как бы нам того ни хотелось, не сможем постоянно вас сопровождать. – Он достал из бумажника карточку. – Вот телефон нашего участка, если будет нужна помощь, звоните. В любое время дня и ночи.
Кей взяла карточку и положила ее в портмоне. Даффи снова отдал честь, развернулся и уже направился было к выходу, когда Кей вдруг осенило:
– Постойте…
– Да, мэм?
– Не могли бы вы помочь нам подыскать отель получше?
Даффи на секунду задумался.
– Мисс Куинн, – сказал он, – сожалею, но вы выбрали для поездки не самое удачное время. Уж не знаю почему, но город сейчас просто наводнен приезжими. Ума не приложу, что вам посоветовать…
– Хорошо, не беспокойтесь. Мы справимся сами, – улыбнулась Кей.
Полицейский еще раз взял под козырек и вышел, крутнув захватанную множеством рук вертушку двери.
Студенты стояли поодаль, пока Кей разговаривала с полицейским. Когда офицер ушел, они приблизились к ней.
– Что ему было нужно? – спросил Майк.
– Ничего. Всего лишь знак нью-йоркского гостеприимства, здесь так принято.
Они недоверчиво посмотрели на нее.
– Ну ладно, пойдемте, – устало сказал Крис. – Предлагаю взять такси. Водители, как правило, знают гостиницы города. Может, найдем какую-нибудь, где не помрем.
Они дождались «универсал», который мог вместить всех пятерых. Тед и Брэдли устроились на откидных сиденьях.
– Какая паршивая поездка, – проворчал Брэдли.
– Да заткнись ты! – огрызнулся Майк.
– Кругом так грязно, – не унимался Брэдли.
*
Такси доставило их к отелю «Уилтон». Отель был старый, но в кафе перед входом и в туалетах царили чистота и порядок. Они принялись ждать регистратора, чтобы выяснить, есть ли здесь свободные номера.
Воздух Манхэттена был насыщен выхлопными газами, и шум не стихал ни на секунду. Кей подумала о Сантомассимо. Он ни за что бы не остался в таком неуютном месте. Но энергия Манхэттена уже начала оказывать на них свое заразительное влияние. Это был глоток иной жизни. И ее мысли незаметно переключились на кино.
В туалете Кей сняла бинты и внимательно осмотрела свои раны. Они понемногу затягивались. Она аккуратно залепила их пластырем и вернулась в фойе. Студенты крепко спали, утонув в красных диванах.
За огромными окнами отеля шумел город. Безжалостный и равнодушный, всякий раз новый и захватывающий дух, Нью-Йорк, несомненно, был первым городом мира. Вопреки всем неприятностям, поездка обещала стать яркой и увлекательной.
Настроение Кей омрачало только одно. Всем своим существом она чувствовала, что следующей мишенью маньяка должен стать Сантомассимо. Хичкок снял много фильмов о полицейских. «Кто, – спрашивала она себя, – рыщет сейчас по Лос-Анджелесу в поисках Великого Святого?»
*
Сантомассимо плохо спал в эту ночь. Без Кей квартира казалась пустой. Вечером он не задернул шторы, и теперь яркое утреннее солнце светило ему прямо в лицо. Солнце и телефонный звонок разбудили его. Еще не вполне проснувшись, он потянулся к трубке.
– Великий Святой? – раздался в трубке далекий и веселый голос Кей.
Сантомассимо мгновенно проснулся и сел.
– Привет! – прохрипел он. – Который час?
– Девять.
– Это в Нью-Йорке девять, значит, здесь шесть.
– А я думала, полицейские никогда не спят.
– Я сплю. Моя смена начинается в полдень.
– К тому времени мы проведем два часа в полицейском участке на Кэнел-стрит, идя по маршруту героя Генри Фонды161161
Генри Фонда (1905–1982) – выдающийся американский актер театра и кино, создавший на экране образ простого, честного, мужественного американца. Неоднократно снимался в фильмах Джона Форда – в том числе в оскароносных «Гроздьях гнева» (1940) по одноименному роману (1939) Джона Стейнбека, вестернах «Моя дорогая Клементина» (1947) и «Форт Апачи» (1947) и др. Другие известные фильмы с его участием – вестерн «Инцидент в Оксбоу» Уэлмана, уголовная драма «Двенадцать разгневанных мужчин» (1957) Сидни Люмета, «Война и мир» Видора по роману Л. Н. Толстого, монументальная вестерн-драма «Однажды на Диком Западе» (1968) Серджо Леоне. У Хичкока играет роль реально существовавшего музыканта из нью-йоркского клуба «Аист» (см. ниже прим. 171) Кристофера Эммануэля («Мэнни») Балестреро, в 1952 г. ошибочно обвиненного в ограблении страховой компании из-за своего внешнего сходства с настоящим налетчиком.
[Закрыть] из фильма «Не тот человек», преследуемого блюстителями закона.
В трубке слышался звон посуды и гул голосов – вероятно, Кей звонила из кафе или ресторана. Он слышал автомобильные гудки и представлял себе бурлившие жизнью улицы Нью-Йорка.
Сантомассимо закрыл глаза, и в его сознании возникли обрывки только что виденного им сна. Сейчас он был рад, что Кей нет в Лос-Анджелесе.
– Фред! – позвала его Кей. – Ты слушаешь?
По ее веселому голосу чувствовалось, что ей нравится в Нью-Йорке, и Сантомассимо приободрился. Он окончательно проснулся и вновь ощутил каждой клеточкой своего тела любовь, так неожиданно вошедшую в его жизнь.
– Я звоню тебе, чтобы сказать, что мы провели в «Дарби» всего несколько часов, а потом съехали оттуда. Это не отель, а какой-то клоповник. Грязь, вонь, бардак.
– В какой отель вы переехали?
– Сейчас мы в кафе отеля «Уилтон» на углу Восьмой и Сороковой стрит.
– Зарегистрировались?
– Пока нет. Ждем. Свободных мест нет. Но регистратор уверен, что после полудня номера освободятся. Мы первые в списке. Между прочим, зачем ты натравил на нас нью-йоркскую полицию?
– Что? – Сантомассимо не сразу понял смысл ее вопроса, но потом вспомнил, о чем просил накануне капитана Эмери. – Нью-йоркская полиция? Они связались с тобой?
– Конечно, – Кей засмеялась, – прислали своего лучшего офицера. Милого, розового, очаровательного ирландского поросеночка. Где только они таких набирают?!
– Отлично. Если понадобится, они тебе помогут. Но, думаю, до этого не дойдет, Кей. Расслабься и просто отдыхай, наслаждайся Нью-Йорком. А вечером, когда вернетесь в отель, позвони мне.
– Обязательно. А теперь ложись и поспи еще. И чтобы во сне ты видел только меня, и никого другого.
Он вздохнул и хрипло сказал:
– Кей, я так хочу тебя. Прошлая ночь была словно год назад. Возвращайся скорее.
Сантомассимо услышал ее смех, и на душе у него потеплело. Затем, по-видимому, кто-то невзначай налетел на нее, послышался глухой звук и извинения, после чего она снова заговорила:
– Фред, не волнуйся за меня. Со мной четверо ребят, один из них футболист, тут есть кому меня защитить.
– Отлично, ты там весело проводишь время в компании красавцев атлетов, а я здесь прозябаю с Бронте.
Сантомассимо был очередной мишенью, и Кей знала об этом. И он тоже знал. Она чувствовала это по его голосу. Они так сблизились, что стали понимать друг друга без слов. Кей снова охватил страх.
– Будь осторожен, дорогой, – прошептала она.
Сантомассимо положил трубку, лег в еще теплую постель и закрыл глаза. Однако спать ему не хотелось. Он встал, отправился на кухню, сварил себе кофе покрепче и вышел завтракать на балкон.
*
Кей повесила трубку и, лавируя между столиками и снующими официантами, направилась к стойке регистрации. Никакой информации об освободившихся номерах пока не поступало. Солнце светило ярко, а воздух сделался влажным; одинокий желтый лист на тротуаре возвещал о наступлении осени.
Кей вернулась к своему столику. Он был рассчитан на двоих, поэтому студенты разместились по двое на одном стуле. Кей села во главе стола. Ребята так увлеченно спорили о Хичкоке, что едва заметили ее возвращение. Кей достала из сумочки очки-полусферы и аккуратно отпечатанное расписание паромов и принялась его изучать.
Одетый в темный костюм Брэдли подался вперед, нависая грудью над своей тарелкой с остатками яичницы, его силуэт отчетливо вырисовывался на фоне затуманенного окна.
– Логика, – яростно настаивал он, – меньше всего интересовала Хичкока. Единственная цель, которую он преследовал, – непрерывное нагнетание напряжения. Понимаете? Зритель, сползший на краешек кресла, дрожащий от страха, с трудом переводящий дыхание, – вот что самое важное, и к чертям логику!
Кей подняла голову, сняла очки и спрятала их в черный футляр, который положила в сумочку.
– О чем это вы спорите? – спросила она.
– О фильме «Саботаж»,162162
«Саботаж» (1936) – шпионский триллер Хичкока, поставленный по мотивам романа английского писателя польского происхождения Джозефа Конрада (наст. имя Юзеф Теодор Конрад Коженевский, 1857–1924) «Секретный агент» (1907). В 1996 г. в США была сделана новая, не слишком удачная экранизация этого романа – фильм Кристофера Хэмптона «Секретный агент» с участием Боба Хоскинса, Патриции Аркетт и Жерара Депардье.
[Закрыть] – ответил Тед, пятерней зачесывая назад упавшие на лоб волосы.
Он был столь же уверен в своей правоте, как Брэдли – в своей, но не умел так образно изъясняться. Он ничуть не смутился под пристальным взглядом зеленых глаз Кей.
– Мы обсуждали эту тему в минувший четверг, – продолжал он. – Хичкок допускает гибель мальчика, который доставляет бомбу.163163
Хичкок допускает гибель мальчика, который доставляет бомбу. – В одной из наиболее драматичных сцен «Саботажа» маленький Стиви по заданию мужа своей сестры, тайного агента-диверсанта Карла Антона Верлока (роль которого исполняет уроженец Австро-Венгрии Оскар Гомолка, 1898–1978), перевозит на другой конец города сверток, где спрятана бомба с часовым механизмом, и, задержавшись в пути, становится жертвой взрыва. Впоследствии Хичкок называл этот сюжетный ход своей режиссерской ошибкой – несмотря на то что он напрямую заимствован из романа Конрада. «Персонаж, который, сам того не зная, везет бомбу, должен усиливать саспенс, – говорил режиссер. – Мальчик был привлечен потому, что мог внушить публике особую симпатию, но, когда бомба взорвалась и он погиб, публика нам этого не простила. Гибель ребенка надо было отдать в руки Гомолки и не показывать ее на экране» (Трюффо Ф. Указ. соч. С. 56).
[Закрыть]
Крис тоже подался вперед. Он был необычайно возбужден, и, по всей видимости, не только спором, но и особой атмосферой Манхэттена, обилием людей самой невероятной наружности, циркулировавших в кафе, в отеле, на улицах.
– То, что Хичкок отправил мальчика отнести бомбу детективу, – сказал Крис, обращаясь к Теду и убирая со лба прядь светлых волос, – было ошибкой. Я имею в виду, Оскар Гомолка допустил ошибку, используя для этой цели маленького братишку своей жены.
– А почему ты считаешь, что это ошибка? – вмешалась Кей.
Крис повернулся в ее сторону:
– Потому что полиция могла легко установить личность мальчика. Ведь так? А это привело бы прямо к убийце.
– Крис, твоя точка зрения понятна. И что должен был сделать Хичкок? По логике вещей?
Крис молчал, похоже, он не знал, что ответить, и от этого злился. Тед, крутя на столе чайную ложку, улыбнулся с видом превосходства.
– По логике вещей, Хичкок должен был использовать чужого Гомолке мальчика, – задумчиво произнес он. – Какого-нибудь паренька из другого района Лондона.
– А разве этот паренек не смог бы вывести полицию на убийцу? Описать его приметы? Опознать? – спросила Кей.
Тед заколебался.
– Нет, если бы убийца изменил свой облик.
Брэдли закатил глаза и зло отодвинул свою тарелку.
– Знаете, ребята, кто вы такие? – огрызнулся он. – Правдолюбцы! Так Хичкок называл людей, которым нужно все разжевать, да еще и в рот положить.164164
Правдолюбцы! Так Хичкок называл людей, которым нужно все разжевать, да еще в рот положить. – В беседах с Трюффо Хичкок неоднократно говорил о том, что сама эстетика триллера (и, шире, сама природа игрового кино) заставляет постановщика «жертвовать правдоподобием в пользу эмоциональности». «Требовать от рассказчика, чтобы он строго придерживался фактов, столь же смешно, как настаивать на том, чтобы живописец сохранял верность натуре, – утверждал режиссер. – Во что в конечном счете выльется такая живопись? В цветную фотографию… Фанатичной приверженности правдоподобию и достоверности не выдержит ни один мало-мальски художественный сценарий; тогда уж лучше заняться честной документалистикой… В документалистике исходный материал создан самим Господом Богом, а в художественном кинематографе бог – сам режиссер. Ему надлежит создать новую реальность. И в процесс этого создания вплетается множество чувств, форм выражения и точек зрения. Чтобы работать по своей воле, необходима абсолютная свобода, не ограниченная до тех пределов, в которых можно работать, оставаясь нескучным. Критик же, толкующий о правдоподобии, навевает на меня безысходную тоску… Я не собираюсь снимать «куски жизни»; удовольствие такого рода люди могут получить дома, на улице, да и у любого кинотеатра. Зачем же за это деньги платить?… Создать фильм – это прежде всего рассказать историю. История может быть сколь угодно невероятной, но никак не банальной. Она должна быть драматичной и человечной. А что такое драма, если не сама жизнь, освобожденная от своих наиболее скучных подробностей?» (там же. С. 50, 52, 53). Комментируя эту тему в предисловии к своей книге, Трюффо замечает: «Хичкок часто говорит, что ему плевать на правдоподобие, но в действительности он редко бывает неправдоподобен. Он строит интригу на основе невероятных совпадений, из которых вытекает необходимая ему «сильная» ситуация. Затем он постепенно обогащает драму и завязывает ее узлы все крепче и крепче, добиваясь максимальной интенсивности и правдоподобия прежде, чем прийти после пароксизма к очень быстрой развязке» (там же. С. 6).
[Закрыть]
– Ладно, ладно, – сказал Майк. – Мы – приверженцы правдоподобия. Это что, преступление?
– Это ведет к поверхностному восприятию кино.
– Но это не повод переходить на личности, Брэдли, – сказал Крис вполне дружелюбно, но строго.
Кей внезапно осознала, что совершенно не знает этих людей. Они были студентами, посещавшими ее семинар, а Брэдли – ее ассистентом. Но они посещали и другие лекции и семинары, вместе участвовали в съемках учебных фильмов. Между ними существовали определенные отношения – как можно было видеть, довольно напряженные. Бывает, что члены съемочной группы дерутся друг с другом, как кошки.
– Это глупо, – сказал Брэдли. – Вы не хотите понять строй мысли гения! Вы… вы до сих пор остались заурядными зрителями!
– Тогда скажи нам, умник, – фыркнул Тед, – каким образом мальчик мог не привести полицию к убийце?
Брэдли сорвал салфетку, предусмотрительно повязанную вокруг шеи. Он был довольно плотный, от спора ему стало жарко, на лбу у него выступили капельки пота. Вытерев его салфеткой, он бросил ее на стол. Лицо его было бледным. «Возможно, это от перелета и почти бессонной ночи, – подумала Кей. – Возможно, это приступ клаустрофобии оттого, что его зажали в угол. А может быть, Нью-Йорк действует на него угнетающе».
– Хичкок сделал так, чтобы мальчик не смог опознать кого бы то ни было! – заявил Брэдли, победно поднимаясь. – Он взорвал его вместе с бомбой!
*
Майклу Гордону было двенадцать. Он бесцельно слонялся у магазина «Удачная покупка», когда к нему подошел незнакомец и обратился со странной просьбой. Родители запрещали ему разговаривать с незнакомыми людьми. Он жил в западной части Лос-Анджелеса, где дети знают о совращении малолетних. Но, несмотря на запрет, Майкл выслушал незнакомца. Просьба его действительно была странной, но в двенадцать лет сто долларов – большие деньги, тем более что на тело Майкла этот человек не покушался. И Майкл согласился.
Сейчас он неуверенно ерзал на заднем сиденье душного такси. Он сожалел, что не попросил у незнакомца денег еще и на проезд. Но даже за вычетом транспортных расходов он сегодня был богачом. Майкл повертел головой. Его мама накрахмалила рубашку, и воротник натер ему шею. Водитель то и дело поглядывал на него в зеркало заднего вида.
– Вы знаете, где это находится? – спросил Майкл.
– Да знаю, знаю, – ответил водитель.
– А я знаю таксистов. Любят колесить по городу, только чтобы содрать побольше.
За окном мелькали пальмы, мебельные магазины, магазин кожаных изделий, затем потянулась череда ресторанов, заполонивших бульвар Санта-Моника. Майкл разглядывал людей на улице. Было много туристов, бизнесменов, уличных торговцев, попадались и просто бродяги.
– Мы еще не приехали? – спросил он.
– Почти приехали.
– Я знаю этот район, так что не надо наматывать лишние километры.
– Мальчик, я везу тебя прямо в полицейский участок.
– Хорошо, – нетерпеливо сказал Майкл.
На коленях у него лежал какой-то предмет, завернутый в плотную коричневую бумагу.
Такси остановилось возле полицейского участка Палисейдс. Перед зданием выстроились в ряд патрульные машины, на ступеньках толпилось несколько патрульных, на крыше на тонком шпиле развевался городской флаг. Майкл вышел из такси.
– Подождите меня, – сказал он водителю. – Я сейчас вернусь.
Он сунул пакет под мышку и направился было к участку, но водитель окликнул его:
– Послушай, парень, многие пассажиры вот так уходят и потом не возвращаются.
– Я только этот пакет отдам и сразу же вернусь, честно.
– Счетчик работает. У тебя хватит денег расплатиться?
– Хватит. У меня много денег.
– Ну хорошо, если так.
Майкл понес пакет в участок. На входе его остановил Джерри Роллинс, полицейский с пятилетним стажем службы. Майкл хотел пройти мимо, но Роллинс выскочил из-за стойки и схватил его за руку.
– Не так быстро, мой юный друг. К кому это ты направляешься?
Майкл перевернул посылку и посмотрел на наклейку.
– Лейтенант Сан… сан… то… ма… – Он никак не мог прочесть сложную фамилию.
– Сантомассимо. Хорошо, давай сюда пакет. Я передам.
– Нет, меня просили доставить ему лично в руки.
– Хорошо, хорошо, я передам это ему лично.
Майкл посмотрел в глубь коридора.
– Ну, что раздумываешь, давай, – настаивал Роллинс.
Майкл повернулся к нему. Он прикинул, что уже отработал свои сто долларов, и протянул пакет Роллинсу.
– Только передайте ему до двенадцати часов.
– Почему до двенадцати?
Майкл не знал почему, так ему сказал незнакомец, и просто повторил:
– Передайте, пожалуйста, до двенадцати часов.
Роллинс глянул на висевшие над дверью часы. Было 11.30.
– Хорошо, передам, – сказал он.
Майкл вышел на улицу. Роллинс наблюдал за тем, как он сел в такси, и недоумевал, откуда у мальчишки столько карманных денег, чтобы в одиночку разъезжать по городу. Когда он был в таком возрасте, у него и полтинника не набиралось. Мальчишка не мог быть сыном Сантомассимо. У лейтенанта с Маргарет не было детей. Роллинс взглянул на пакет.
Красная наклейка была почтовым стикером факультета кино университета Южной Калифорнии. В графе «адресат» было вписано:
Фред Сантомассимо. Участок Палисейдс, полиция Лос-Анджелеса.
В графе «отправитель» значилось:
Кей Куинн.
Роллинс усмехнулся. Профессор Куинн консультировала Сантомассимо по делу «Хичкока». Роллинс видел ее в одном из выпусков новостей Стива Сафрана. У нее были потрясающие ножки. Ходили слухи, что у Сантомассимо с нею роман.
Роллинс услышал шаги и обернулся. Это был детектив Хейбер. Роллинс протянул ему пакет.
– Его величеству лейтенанту, – улыбаясь, сказал он.
Хейбер глянул на наклейку:
– От Куинн. Как ты думаешь, Джерри, что здесь? Спортивная майка?
– Тяжеловато для майки. Книга какая-нибудь.
– Да ты что! Сантомассимо и читать-то не умеет.
Хейбер понюхал пакет, надеясь уловить запах духов. Но пахло только бумагой и, как ему показалось, немного потом – скорее всего, того, кто доставил посылку.
– Мальчишка принес. Сказал, чтобы вручили Сантомассимо до полудня.
– Мальчишка? Что за мальчишка?
– Не знаю. Я его никогда прежде не видел.
– Смена у Фреда начинается в двенадцать, – сказал Хейбер. – Я положу на его стол.
Хейбер поднялся по лестнице в отдел.
Утренний ливень хорошо промыл стеклянную крышу, и в отделе было непривычно светло. Работа кипела, на столах лежали груды документов. Несколько детективов спорили по поводу очередного отчета. Радио трещало без умолку. Пять машинисток долбили по клавишам. Непрерывно звонили телефоны. Был обыкновенный рабочий день.
Бронте, держа в руке пластиковый стаканчик с кофе, стоял у окна и смотрел куда-то вдаль, в направлении пляжей, которых отсюда не было видно. Где-то там, под палящими лучами солнца, разгуливали красотки в бикини, кокетливо поглядывая в сторону мускулистых парней, упражнявшихся на брусьях. Он представил себе, как серферы взлетают на гребень волны, а затем устремляются с нее вниз, и вздохнул. Завтра выходной, и он во что бы то ни стало выберется на пляж – хотя бы на несколько часов.
К его столу подошел запыхавшийся детектив Хейбер. Он выглядел еще хуже Гилберта, у которого нашли-таки язву и которого этим утром как раз оперировали в госпитале Святого Иосифа. Хейбер хлопнул Бронте по плечу:
– Много думать вредно, старина. От этого рано седеют.
Он прошел к столу Сантомассимо и положил пакет поверх бумаг.
– Что это ты там принес? – спросил Бронте.
Хейбер пожал плечами:
– Да это Фреду. Какой-то презент от его подруги из университета. Ну, что тут у нас новенького?
– Все как обычно. Пара взломов. Изнасилование на Восьмой стрит. Два избиения за неуплату долгов. Обе жертвы в больнице. У одного сломана челюсть, у другого ключица. Жить будут.
– А по делу «Хичкока»?
– По «Хичкоку»? А по «Хичкоку» ничего нового пока.
Хейбер усмехнулся:
– Может, у него выходной. Надеюсь, что так. Слишком уж я устал. Работаю все лето как проклятый.
– Не ты один, Джон.
Хейбер подошел к таблице фильмов Хичкока, пришпиленной булавками с зелеными головками к стене за столом Сантомассимо. В последнее время она постоянно притягивала к себе внимание детективов. Хейбер, засунув руки в карманы, жуя жвачку и покачиваясь на каблуках, изучал длинный столбец с названиями фильмов.
