Текст книги "Похоронный марш марионеток"
Автор книги: Фрэнк Де Фелитта
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)
– Не думаю, миссис Рэндольф, – ответил Перри, тщательно взвешивая каждое слово. – У нас пока нет подозреваемых, а значит, и следить не за кем.
Прокурор Рэндольф на секунду задумалась.
– Хорошо, можно будет подключить их потом, – сказала она, закрывая эту тему. С торжественным выражением на лице она повернулась к присутствующим. – Я хочу, чтобы вы знали: мэр страшно обеспокоен. Сегодня во второй половине дня его пресс-секретарь сделает заявление. Не хочу повторять, как неприятно нам признавать факт появления в городе серийного убийцы, но нельзя оставлять без внимания и аргументы, высказанные профессором Куинн. – Она сделала паузу. – Следует приложить все усилия к тому, чтобы в самое ближайшее время арестовать этого ненормального. Это жизненно необходимо для мэра. Для меня. И для всех жителей Лос-Анджелеса.
Выйдя из кабинета окружного прокурора, они столпились в холле. Сантомассимо оговаривал организационные детали с капитаном Перри. Прокурор Рэндольф, взволнованная и обеспокоенная, скрылась в лифте вместе с Уилкинсом. Сантомассимо, оставив Перри, подошел к Кей.
– Прости, но я опаздываю на занятия, – сказала она, взглянув на часы.
– Я отвезу тебя, – предложил Сантомассимо.
Комиссар Макграт, доброжелательно улыбаясь, преградил им путь к лифту.
– Профессор Куинн, от себя лично и от имени своих коллег хочу поблагодарить вас за сотрудничество и помощь. За те ценные наблюдения, которые вы сделали.
– Особенно за наблюдения, – подхватил Перри, выбивая пепел из трубки в урну.
Кей устало улыбнулась и вслед за Сантомассимо вошла в лифт. Жаклин Рэндольф наблюдала из фойе за тем, как они покидают здание уголовного суда, затем повернулась и прошла сквозь толпу репортеров и фотографов, опустив голову и не отвечая на вопросы.
*
Сантомассимо довез Кей до университета и остался в аудитории. Кей чувствовала себя совершенно измученной и тянула время, собираясь с силами. Она медленно положила кейс на кафедру, так же медленно открыла его. Затем окинула взглядом аудиторию. Студенты выглядели здоровыми и трезво мыслящими людьми, жаждущими впитать каждое сказанное ею слово. Впервые Кей усомнилась в тех идеях, которые стремилась до них донести.
В последнем ряду, возле аппаратной, расположились несколько выпускников в пиджаках не по размеру. Это были ассистенты Кей.
Она прикрепила к лацкану микрофон, свет медленно погас, один из ассистентов включил проектор. За спиной Кей на огромном экране возник крупный план из «Головокружения». Он был оптически увеличен на кафедре анимации специально для ее лекции. Большую часть экрана занимали руки, ухватившиеся за металлический водосточный желоб у края крыши. Ассистент уверенно держал проектор, обеспечивая стабильность изображения.
– Хичкоку нравилось показывать своих героев цепляющимися за края, – начала Кей. – Например, за кровлю, или поручни вагона, или выступающие части статуй. Здесь мы видим, как Джимми Стюарт держится за металлический водосток у края крыши многоэтажного дома в самом начале «Головокружения». Давай дальше, Брэдли.
Коренастый ассистент щелкал переключателем, изображения медленно сменяли друг друга, кадр за кадром воспроизводя действие фильма. Кей молчала. Ничего и не требовалось говорить. Безмолвная смена кадров, в которой открывалась жестокая абсурдность грозившей герою смерти, нагнетала в зале атмосферу утонченного, эстетизированного насилия.
Сантомассимо украдкой наблюдал за тем, как сидящая рядом высокая девушка быстро конспектирует увиденное, делая сокращения, которые теперь были ему понятны.
КРУПНЫЙ ПЛАН. РУКИ. НОЧЬ
Руки хватаются за перекладину лестницы. Джимми Стюарт подтягивается. Музыка
ОБЩИЙ ПЛАН. ВОР. ПОЛИЦЕЙСКИЙ. ДЖИММИ СТЮАРТ
Погоня по крыше. Джимми Стюарт бежит позади
СРЕДНИЙ ПЛАН. ВОР. ПОЛИЦЕЙСКИЙ. СТЮАРТ
Вор прыгает с крыши на крышу, едва не падает с покатой, крытой черепицей кровли. Полицейский прыгает за ним следом и тоже с трудом удерживается. Стюарт прыгает, соскальзывает и едва успевает ухватиться за водосточный желоб
КРУПНЫЙ ПЛАН. СТЮАРТ
Держится за водосточный желоб, прогибающийся под тяжестью его тела
СРЕДНИЙ ПЛАН. ПОЛИЦЕЙСКИЙ
Поворачивается, видит повисшего Стюарта, возвращается и спускается по скату крыши ему на помощь
КРУПНЫЙ ПЛАН. СТЮАРТ
Висит, на его лице выступает пот, он смотрит вниз
ЕГО ВОСПРИЯТИЕ. ОБРАТНОЕ УВЕЛИЧЕНИЕ
Искажение перспективы, передающее головокружение Стюарта
СРЕДНИЙ ПЛАН. ПОЛИЦЕЙСКИЙ
Осторожно спускается по наклонной крыше, цепляется за каждый выступ, чтобы не упасть
КРУПНЫЙ ПЛАН. СТЮАРТ
Лицо мокрое от пота, взгляд рассеян и затуманен вследствие приступа головокружения
КРУПНЫЙ ПЛАН. ПОЛИЦЕЙСКИЙ
Протягивает Стюарту руку
ПОЛИЦЕЙСКИЙ:
– Дай мне руку!
КРУПНЫЙ ПЛАН. СТЮАРТ
Не может протянуть руку, так как придется оторваться от желоба. Тяжело дышит, стараясь не потерять сознание
КРУПНЫЙ ПЛАН. ПОЛИЦЕЙСКИЙ
Пытается дотянуться до Стюарта, оказываясь в неустойчивом положении. Внезапно соскальзывает, летит мимо Стюарта вниз с высоты восьмиэтажного здания и разбивается насмерть
КРУПНЫЙ ПЛАН. СТЮАРТ
В ужасе смотрит вниз, но продолжает цепляться за желоб
ОБЩИЙ ПЛАН. УЛИЦА ВНИЗУ
Вокруг погибшего полицейского начинают собираться люди
КРУПНЫЙ ПЛАН. СТЮАРТ
Продолжает цепляться за водосток
ЗАТЕМНЕНИЕ
НОВАЯ СЦЕНА
ОБЩИЙ ПЛАН. КВАРТИРА БАРБАРЫ БЕЛ ГЕДДЕС120120
Барбара Бел Геддес (1922–2005) – американская актриса, много работавшая на телевидении и известная широкому зрителю в первую очередь по роли Элеанор Юинг в знаменитом телесериале «Даллас» (1978–1990). В «Головокружении» исполнила роль Марджори Вуд, приятельницы героя Джеймса Стюарта, детектива Джона Фергюссона. В 1958–1960 гг. снялась также в четырех эпизодах сериала «Альфред Хичкок представляет».
[Закрыть]Она и Стюарт сидят в уютной, освещенной солнцем изостудии, мило беседуют. Звучит нежная музыка
– Брэдли, останови, пожалуйста, пленку, – попросила Кей.
Ассистент выполнил просьбу. И хотя просмотр закончился сценой дружеского тет-а-тета, в аудитории повисла напряженная тишина, нарушенная через несколько мгновений нервными смешками, которые становились все громче.
Это была та самая зачарованность смертью и насилием, которая заставила ее проснуться прошлой ночью в мирных объятиях Сантомассимо.
Это было прославлением насильственной смерти, о котором она ему говорила утром. Хичкок, Кей, студенты, «Головокружение» – в настоящий момент все являлось частью этого прославления. Не из подобных ли фильмов убийца позаимствовал свой взгляд на смерть как на развлечение?
– Вы заметили, как Хичкок манипулирует вашим сознанием? – обратилась Кей к аудитории. – Как он подводит вас к той грани, за которой человека охватывает безотчетный ужас? Что может напугать сильнее, чем вид человека, цепляющегося за водосточный желоб на невероятной высоте? В вашем сознании запечатлевается картина, от которой кружится голова и пересыхает во рту: мертвый полицейский внизу и Джимми Стюарт, цепляющийся за свою драгоценную жизнь. Затем следует затемнение, и мы снова видим Джимми, спасшегося непонятно каким образом. По идее, он должен был упасть вслед за полицейским, так как ржавый и прогнивший водосток не может долго выдерживать висящего на нем человека, даже если у того есть силы хвататься за желоб. Но нет, Джимми не должен упасть – ни один режиссер, и прежде всего Хичкок, не убьет главного героя в самом начале фильма. И все же это обман. Хичкок обманывает зрителей. Жертвуя правдоподобием, он тщательно, во всех деталях оттачивает напряженные, полные саспенса и ужаса эпизоды. Зрители самонадеянно уверены, что они знают все приемы, но у Хичкока всегда наготове сюрпризы. Он презирает зрителей. Вам это слово кажется неоправданно резким? – Кей горько усмехнулась. – Презрение рождается из осознания своего превосходства. Хичкок играет с душой человека, проникая в самые потаенные глубины личности. Его фильмы оставляют неизгладимый след в человеческом сознании, и чем это впоследствии обернется, невозможно предугадать.
Кей вспомнила, как бродила по мокрым от дождя тротуарам Лондона, размышляя над диссертацией, обдумывая книгу, которую напишет сразу же после получения степени, но при этом мечтая о чем-то большем. О чем-то более реальном, нежели призрачная фигура Хичкока. Как ему удалось на целых восемь лет подчинить себе ее жизнь?
– Хичкок умеет пробудить наиболее глубокие и иррациональные страхи. Я хочу, чтобы вы посмотрели его фильмы, поскольку именно за этим вы сюда и пришли. Я хочу, чтобы вы изучили язык его фильмов. Но помните, помните всегда – эти фильмы коварны. Коварны и опасны.
Студенты выглядели озадаченными. В ее словах звучало предостережение, смысл которого не был им понятен.
– Брэдли, запускай следующий фрагмент, – сказала Кей.
На экране появился оптически увеличенный крупный план актера Нормана Ллойда, цеплявшегося за пальцы руки Статуи Свободы, и Роберта Каммингса, который тянулся к нему, чтобы схватить за рукав.
– Вы видите еще одного человека, балансирующего на самом краю. Герой Нормана Ллойда, нацистский шпион, в финале фильма «Диверсант»121121
«Диверсант» («Саботажник», 1942) – шпионский триллер Хичкока, история сыгранного Робертом Каммингсом (1908–1990) рабочего Барри Кейна, ошибочно обвиненного в диверсии на авиационном заводе. Скрываясь от полиции и одновременно преследуя истинного диверсанта Фрэнка Фрая, роль которого исполнил Норман Ллойд (р. 1914), он пересекает всю Америку от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка и в ходе своих странствий знакомится с героиней Присциллы Лет (1915–1995) Патрицией Мартин, поначалу подозревающей его, а затем помогающей обезвредить настоящего преступника. Ллойд, для которого «Диверсант» ознаменовал начало длительной артистической карьеры и о котором Хичкок в беседе с Трюффо отозвался как об «очень тонком актере», впоследствии сыграл эпизодическую роль в хичкоковском фильме «Завороженный» (1945) и стал ближайшим сотрудником режиссера, исполнительным продюсером и одним из постановщиков шоу «Альфред Хичкок представляет» (где также сыграл несколько ролей), участником ряда документальных телефильмов о Хичкоке, Чаплине, Уэллсе и Ренуаре. Снимался в мистическом триллере Роберта Уайза «Одри Роуз» (в отечественном прокате «Чужая дочь», 1977) по одноименному роману (1975) Фрэнка Де Фелитты.
[Закрыть] оказывается загнан Робертом Каммингсом и Присциллой Лейн внутрь Статуи Свободы. Там, на вершине монумента, и наступает развязка. Мистер Ллойд падает за ограждение факела, но ему удается ухватиться за пальцы статуи… – Голос Кей дрогнул, она сделала глоток воды из стакана.
Сантомассимо догадывался, о чем она думает и какую мысль хочет донести до студентов.
– Роберт Каммингс пытается спасти Нормана Ллойда, ухватив его за рукав, но в этой сцене – самой напряженной из всех, когда-либо снятых Хичкоком или кем бы то ни было еще, – рукав начинает отрываться. – Кей сделала многозначительную паузу, затем сказала: – Ну что ж, давайте посмотрим, что было дальше.
КРУПНЫЙ ПЛАН. РУКАВ
Рукав начинает рваться
КРУПНЫЙ ПЛАН. ЛЛОЙД
Вспотевшее лицо, искаженное страхом. «Рукав! – кричит он. – Рукав отрывается…»
КРУПНЫЙ ПЛАН. КАММИНГС
На его лице испуг. Он еще крепче хватается за рукав, но напрасно
КРУПНЫЙ ПЛАН. РУКАВ
Медленно, очень медленно рукав отрывается. Соскальзывает с руки Ллойда
КРУПНЫЙ ПЛАН. ЛЛОЙД
С криком летит вниз и разбивается насмерть
Фрагмент закончился, и аудитория удовлетворенно, даже с каким-то наслаждением вздохнула, раздались редкие аплодисменты. Кей обернулась к собравшимся и в полумраке зала, освещенного лишь мерцающим светом экрана, искала взглядом Сантомассимо. На ее лице отразилась сложная гамма чувств, ее слова были адресованы в первую очередь ему:
– Видите, как все до банальности просто? Как элементарная грамматика кино вызывает, вопреки здравому смыслу, чувство страха. Хичкок превращает смерть в забаву. Рукав в нужный момент отрывается, и человек летит вниз навстречу неминуемой смерти. Вымысел и случайное стечение обстоятельств далеки от реальной жизни, но, когда это изящно, лаконично и интересно сделано, мы принимаем это, мы испытываем трепет, даже если сама сцена вызывает отвращение. Мы покидаем кинотеатр, ощущая себя в полной безопасности. «Это всего лишь кино, – говорит себе каждый из нас, – подумаешь, рукав оторвался и человек упал со Статуи Свободы и разбился насмерть. Ко мне лично это не имеет никакого отношения». Однако эти образы запечатлелись в нашем сознании и останутся там… – Кей сделала паузу, затем чуть слышно закончила: —…навсегда.122122
…человек упал со Статуи Свободы и разбился насмерть…эти образы запечатлелись в нашем сознании и останутся там… навсегда. – Изображенное в финале «Диверсанта» противоборство на вершине Статуи Свободы, оканчивающееся падением одного из героев, впоследствии не раз обыгрывалось в американском жанровом кино – достаточно вспомнить хорошо известные отечественному зрителю фантастический комикс-боевик Дэнни Кэннона «Судья Дредд» (1995) и комикс Брайана Сингера «Люди X» (2000).
[Закрыть]
Несколько студентов рассмеялись. Но на сей раз смех был натянутым. До них начал доходить смысл ее слов. Они постепенно осознавали, что психологический мир Хичкока намного сложнее, чем им представлялось раньше, и некоторые стали сомневаться, хотят ли они погружаться в него глубже.
– Брэдли, – попросила Кей, – свет, пожалуйста.
Коренастый Брэдли с зачесанными назад черными волосами включил свет, затем вернулся к проектору, снял с катушки пленку – желтый блестящий рулончик – и аккуратно положил ее в коробку.
Лекция закончилась, и Сантомассимо вместе с толпой студентов направился к выходу. Кей в отчаянии посмотрела на него. В течение всей лекции она боролась с обуревавшим ее страхом. Неожиданно она вновь заговорила в микрофон:
– Прошу всех задержаться! У меня остался один билет на тур «Места преступления», который включает посещение Статуи Свободы. Нам даже разрешено подняться на уровень факела, что является необычайной удачей, – он был закрыт с тысяча девятьсот шестнадцатого года. – Взгляд Кей остановился на спортивного вида блондинке с волосами, собранными в хвостик на затылке. – Может быть, ты, Синди? – спросила Кей. – Едут трое ребят, и девушка будет прекрасным дополнением к компании.
Синди грустно улыбнулась:
– Простите, профессор Куинн, но для меня это дорого.
Кей заметила в толпе ассистента.
– А ты, Брэдли?
Брэдли обернулся и с улыбкой ответил:
– Я бы с удовольствием, Кей, но по выходным я работаю.
– Крис?
Высокий блондин атлетического сложения, в синих джинсах и такой же куртке, обернулся.
– У меня уже есть билет, – сказал он. – Мы едем втроем – я, Тед Гомес и Майк Риз.
– Ах да… прости, Крис… вылетело из головы.
Кей обратилась еще к трем студентам, которых звали Стив, Керри и Джейд. Но все они отказались. Сантомассимо знал, почему она так настойчиво предлагает билеты. Она боялась оставаться одна – как здесь, так и в Нью-Йорке. Недавние убийства изменили ее жизнь, с тех пор как обнаружилась их причудливая связь с идеями и приемами Хичкока. Они подчинили сознание Кей своей власти, равно как и сознание Сантомассимо. И нигде не было спасения.
– Спасибо, что поприсутствовал, – сказала Кей, когда они остались в аудитории одни. – Хотя сегодня лекция не удалась.
– Мне понравилось.
– Я пыталась объяснить им то, о чем мы с тобой говорили. О прославлении насилия, о его превращении в искусство. Но я так и не смогла подобрать нужных слов. Я просто смутила и напугала их. Все получилось плохо.
– Мне кажется, ты преувеличиваешь влияние Хичкока, – попытался успокоить ее Сантомассимо.
– Меньше всего я ожидала услышать такие слова от тебя.
Сантомассимо улыбнулся, и в его улыбке она заметила грусть, какой не видела прежде.
– Может быть, поедем куда-нибудь? – спросил он. – Наедине мне будет легче все объяснить.
Кей тяжело повисла на его руке, закрыла глаза и кивнула:
– Поедем куда-нибудь подальше.
– Куда?
– Увези меня подальше от этих людей, Великий Святой. Подальше от кинотеатров, похожих на темные пещеры. Туда, где чисто, светло, где легко дышится.
*
Сантомассимо повез ее к холмам за парком Эко.123123
Парк Эко – парк в Лос-Анджелесе, расположенный к северу от центра города; до переезда киностудий в Голливуд, состоявшегося незадолго перед Первой мировой войной, был средоточием киноиндустрии, в частности, именно там находилась студия Мака Сеннета «Кейстоун». Ныне парк Эко – центр латиноамериканской части города.
[Закрыть] По дороге он купил сандвичи, цыпленка, салат и фрукты. Все это он разложил на одеяле под высохшим эвкалиптовым деревом среди высокой травы. Они выпили бутылку белого сухого итальянского вина, и он принялся открывать вторую. Внизу по дороге, петлявшей между холмов, проносились машины, поблескивая в лучах заходящего солнца. Но на вершине холма шума оживленной автострады почти не было слышно.
– Не слишком далеко мы заехали? – сказал Сантомассимо, с видимым усилием вытаскивая тугую пробку.
– Ничего подобного. Не будь оживленного движения, смога, обилия рекламы и наркоманов, можно было бы подумать, что мы в Огайо.
Сантомассимо улыбнулся:
– Я бывал в Огайо. Но предпочитаю Лос-Анджелес.
– Согласись, мы превращаем мир в кавардак. Вокруг так много прекрасных людей. Возвышенных мыслей, чудесных мечтаний. А нас привлекают безумцы, одержимые насилием.
Они медленно опустошали вторую бутылку. Кей лежала, пристроив голову у него на коленях. Он гладил ее волосы, отводя падавшие на лоб прядки. Кей закрыла глаза. Он видел, как при каждом вдохе ее груди поднимались, натягивая тонкую ткань блузки. Сантомассимо пытался представить того мужчину, за которого она едва не вышла замуж. Бесспорно, он был законченным дураком. В ее жизни наверняка были и другие мужчины. А может быть, и нет. Она казалась абсолютно независимой. Но только не сейчас.
– Безумцы бывают разными, – произнес он, выдержав паузу, чтобы не нарушить установившееся безмятежное настроение. – И не мы создаем их, они рождаются сами собой.
– Я склонна думать, что создаем. Когда я писала диссертацию о Хичкоке, я жила в Лондоне, совершенно одна. Снимала крошечную квартирку под самой крышей в Кенсингтоне.124124
Кенсингтон – фешенебельный район на юго-западе центральной части Лондона.
[Закрыть] Погода стояла ужасная, каждый день лил дождь. И каждый день я по шесть часов проводила в Британском музее, в Национальном архиве, в частных архивах. А по вечерам отправлялась в Ист-Энд125125
Ист-Энд – обширный, некогда беднейший район к востоку от лондонского Сити.
[Закрыть] и бродила по его улочкам.
– А чем тебя привлекал Ист-Энд?
– Хичкок родом оттуда. – Она слегка поменяла позу и вновь опустила голову на колени Сантомассимо. – Я изучала не только его сценарии и те образы, которые он создал, – мне было интересно узнать, что о нем думают люди, живущие там. Я хотела понять, каким он был человеком, постичь мрачную, ускользающую тайну его личности.
– А почему ты выбрала его? – спросил Сантомассимо, закурив сигарету и глядя вдаль. К его удивлению, Кей ответила не сразу. – Почему? – повторил он. – Почему именно Хичкок?
– Возможно, потому, что тогда я была одной из тех самых безумцев.
– Ну-ну, продолжай.
– Знаешь, там, в Лондоне, в чужой стране, я чувствовала себя очень одинокой. Одиночество как-то странно влияет на психику. И Хичкок был мне нужен. Странно, правда? Он целиком завладел моими мыслями и чувствами.
– Ты была молодой, эмоциональной и впечатлительной. И, бьюсь об заклад, очень красивой.
Кей улыбнулась. Сейчас она казалась совершенно успокоившейся и мечтательным взглядом провожала облака, медленно плывшие по вечернему небу.
– Хичкок… он как бы стал… частью меня, что ли… – произнесла она. – Думаю, те, о ком пишутся диссертации, влияют на тех, кто их пишет. А может быть, дело в моем отце… а, черт, плевать на все это…
– А что твой отец?
– Тебе бы он не понравился. Большой человек. Университетская элита. Ужасно занятой, вечно куда-то спешащий. Комитеты. Заседания. Семинары. Доклады. В двадцать пять лет он уже занимал солидную должность.
– Звучит впечатляюще.
– Вполне.
– А ты, похоже, в этом не уверена.
Кей отвела взгляд в сторону и о чем-то задумалась.
– Он был очень успешным и уверенным в себе человеком. Превосходил окружающих своим интеллектом. А когда располнел, даже стал походить на Хичкока. Он мог быть жестоким. Порой он уязвлял нас с мамой, подавлял своим превосходством. Он умер, когда я была в Лондоне.
Сантомассимо молчал, не зная, что сказать в ответ. Наконец он спросил ее о матери.
– Мама в добром здравии, живет в Пасадене,126126
Пасадена – северо-восточный пригород Лос-Анджелеса.
[Закрыть] – ответила Кей. – Два раза в месяц я ее навещаю. Странно… Старый дом, в котором его библиотека, награды, книги. Как будто он до сих пор жив и продолжает управлять мной, дергает за ниточки, словно марионетку.
Сантомассимо не без удивления уловил нотку враждебности в ее голосе.
– Но без отца я бы не стала такой, какой стала, – признала Кей. – Он просто фонтанировал идеями и постоянно их всем навязывал. С восьмилетнего возраста он готовил меня к карьере университетского преподавателя. У меня не было выбора. А он… он был непредсказуем. Мог взорваться в любой момент. Он был одержимым. Мне было нелегко освободиться от его влияния. – Кей посмотрела на Сантомассимо. – Тебе это кажется странным? – спросила она.
– В моей семье были совсем другие отношения. В итальянских семьях никто никем не манипулирует, в них царит хаос, – он засмеялся, – хаос, полный любви.
Кей положила голову ему на грудь. Дул легкий ветерок, несший с собой запах нагретой солнцем травы. Кей закрыла глаза и вновь увидела отца, сидящего в библиотеке с сигарой во рту и окидывающего ее все тем же оценивающим взглядом. Единственным местом, в котором она обретала свободу, был укромный уголок сада, где росли белые ирисы. Только цветам она могла доверить свои сокровенные мысли и мечты.
Возможно, именно это и привело ее к Хичкоку и его фильмам, к миру. Нечто, выглядящее совершенно реальным, но по сути являющееся вымыслом. Но откуда у человека эта тяга к таким разрушительным фантазиям?
– Скажи спасибо, что ты не изучала домашних мух, – сказал Сантомассимо, гладя ее по голове. – Иначе ты помешалась бы на них.
Кей рассмеялась:
– Фред, этих безумцев не высиживают, как цыплят. Они рождаются и затем воспитываются обществом на тех ценностях, которые мы превозносим, культивируем, почитаем. И одна из них – насильственная смерть. Чем больше насилия и хитроумных уловок, тем лучше.
– Послушай, Кей, я имею дело с подобными людьми. Они хуже, чем просто безумцы. Они марсиане. Они воспринимают человеческую жизнь совершенно иначе, чем ты или я.
Кей устроилась поудобнее и шутливо сказала:
– Давай, профессор, прочти мне свою лекцию.
– Никакой лекции. Дело в том… В общем, такие люди, как ты, совсем не знают изнанку жизни.
– Я не так наивна, как ты думаешь, Фред.
– Нет, конечно нет. Но существуют вещи, с которыми можно столкнуться лишь в полицейском участке… или морге… или темных закоулках города… – Он осушил свой бокал и вновь наполнил его. – Это не просто синяки, ножевые и пулевые ранения, травмы… Это безумие…
– Я изучала психологию.
Сантомассимо горько усмехнулся:
– Я тоже. И не по книгам. Послушай, Кей, ты же читаешь газеты и знаешь, что есть люди, которые слышат голоса. Одних посещают пришельцы с Юпитера. Другим являются давно умершие родственники, которые велят им взять топор и снести головы соседям.
Он помолчал. Вино было хорошее. Итальянское. Но оно не могло лишить его рассудительности.
– Серийные убийцы – это особый тип людей, – тихо сказал он. – Разрушительные импульсы, толкающие на преступление, рождаются в самых потаенных глубинах их психики. Никто не знает доподлинно, как работает такое смятенное сознание. Их преступные побуждения могут быть вызваны закомплексованностью, унижением, неудачами, недостатком внимания и заботы со стороны родителей, наследственной предрасположенностью, наконец. Кто, черт возьми, это знает?
Кей внимательно слушала его, не перебивая. Подул вечерний ветер, пригибая траву. Кей поежилась. Сантомассимо взял ее свитер и укутал ей плечи. Она удержала его руку.
– Хуже всего, – продолжал Сантомассимо, – если они принимаются проигрывать в обратную сторону записи «Битлз» и якобы слышат в мешанине звуков голос сатаны, призывающий к действию.127127
…принимаются проигрывать в обратную сторону записи «Битлз» и якобы слышат в мешанине звуков голос сатаны, призывающий к действию. – Очевидная аллюзия на печально знаменитую «семью» мистика-хиппи-сатаниста Чарльза Мэнсона (р. 1934), совершившую в августе 1969 г. серию убийств в Беверли-Хиллз, одной из жертв которой стала беременная жена американского кинорежиссера Романа Полански (р. 1933) актриса Шэрон Тэйт (р. 1943). Согласно показаниям членов мэнсоновской секты, их кровавый налет на виллу актрисы, совершенный под видом нападения чернокожих и призванный возвестить американскому белому истеблишменту о грядущей межрасовой войне, был вдохновлен, среди прочего, текстами песен из «Белого альбома» (1968) группы «Битлз», которые Мэнсон «считал пророчеством», «находя в них множество скрытых оттенков смысла, потаенных откровений» (Буглиози В., Джентри К. Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне. СПб.; М., 2003. С. 388, 360. – Пер. А. Ковжуна).
[Закрыть] Другие совершают убийства, повинуясь приказаниям собаки по кличке… ну, скажем, Сэм.128128
Другие совершают убийства, повинуясь приказаниям собаки по кличке… ну, скажем, Сэм. – Намек на известнейшего американского серийного убийцу Дэвида Берковица (р. 1953), прославившегося под прозвищами Убийца 44 калибра (по типу использовавшегося им оружия) и Сын Сэма, который на протяжении года (с июля 1976-го по июль 1977 г.) терроризировал Нью-Йорк, застрелив за это время шесть человек и еще шестерых ранив либо искалечив. Будучи арестован 10 августа 1977 г., он заявил на первом же допросе, что ответственность за содеянное несет повелевавший им кровожадный древний демон, вселившийся в собаку его соседа Сэма Карра – черного лабрадора по кличке Харви. У Берковица диагностировали «параноидальную шизофрению», несмотря на это 12 июня 1978 г. он был приговорен к шести пожизненным срокам заключения и по сей день отбывает наказание в исправительной колонии в Аттике, штат Индиана. В 1999 г. американский режиссер Спайк Ли поставил по мотивам этих событий художественный фильм «Кровавое лето Сэма» с Майклом Бадалукко в заглавной роли.
[Закрыть] Это может быть и фильм, поразивший их воображение, или сыгравшая в нем актриса, как в случае с Джоди Фостер…129129
Джоди Фостер (наст. имя Алисия Кристиан, р. 1962) – американская актриса, памятная зрителю в первую очередь по роли спецагента ФБР Клариссы Старлинг в психологическом триллере Джонатана Демми «Молчание ягнят» (1991), на момент публикации «Похоронного марша марионеток» еще не снятом. Де Фелитта упоминает Фостер в связи с неудавшимся покушением на президента США Рональда Рейгана в 1981 г., после которого несостоявшийся убийца Джон Хинкли-младший заявил, что своим поступком стремился обратить на себя внимание актрисы, уже в течение нескольких лет являвшейся объектом его назойливых домогательств.
[Закрыть]
– Или Хичкок.
– Именно. Никто не знает, что делает человека убийцей. Конечно, импульсом может стать сцена из «Психоза». Но проблема кроется значительно глубже. И не мы делаем из него убийцу. Не мы заставляем его убивать.
– И все же я не могу избавиться от чувства вины. Фред, если бы ты видел сегодня лица студентов! Такие открытые, такие доверчивые. А что я им внушала? Что убийство – это искусство.130130
…убийство – это искусство. – Идея, восходящая к пародийной лекции-эссе английского писателя-романтика Томаса Де Квинси (1785–1859) «Об убийстве как разновидности изящных искусств» (1827–1839), впоследствии по-разному преломившаяся в европейской литературе («Перо, полотно и отрава» (1889) и «Портрет Дориана Грея» (1890) Оскара Уайльда, «Отчаяние» (1932, опубл. 1934) Владимира Набокова, «Десять негритят» (1939) Агаты Кристи и др.). Эту же идею с энтузиазмом обсуждают персонажи «Веревки» Хичкока в финале фильма.
[Закрыть] Как коррида или нечто в этом роде.
Сантомассимо рассмеялся:
– Нет, Кей, ты рассказывала им о том, как снимается кино, а не о том, как совершается убийство. Кино – это искусство.
Он оперся спиной о сухой ствол эвкалипта. Они почти опустошили вторую бутылку, и вино наконец-то подействовало. Сантомассимо прикрыл глаза и, вдыхая свежий воздух, подставил лицо мягким лучам вечернего солнца.
– А что это за поездка по местам преступлений, которую ты затеваешь? – спросил он.
Кей улыбнулась:
– Эта идея пришла в голову моему предшественнику и в качестве факультатива вошла в учебную программу. Мы совершаем такие поездки каждый семестр. Посещаем места, в которых Хичкок снимал свои фильмы. В прошлом году ездили двое студентов…
– Только двое?
– Да, поездка очень дорогая. И продолжительная по времени.
– И где же вы были?
– В Южной Дакоте. Видели гору Рашмор, где снимался финал «К северу через северо-запад».
Сантомассимо недоверчиво покачал головой:
– Только не говори мне, что они брали кредит для оплаты такой увлекательной поездки.
Кей покраснела:
– Мы ездим не отдыхать, а работать. Это совершенно разные вещи: видеть объект в реальности и на кинопленке – пересозданным стараниями оператора, монтажера и режиссера. Видеть, как он обретает новое измерение, обусловленное неповторимым режиссерским видением. Только самым одаренным студентам удается уловить эту разницу.
Сантомассимо взял ее руки в свои и поцеловал их.
– Прости, я не хотел смеяться над вашей учебной поездкой. Где еще вы были?
– В позапрошлом году ездили в Квебек.131131
Квебек – город на юго-востоке Канады, административный центр одноименной провинции.
[Закрыть] Чудесный город. Там снимался фильм «Я исповедуюсь»132132
«Я исповедуюсь» (1953) – детективный триллер с участием Монтгомери Клифта и Энн Бакстер, экранизация пьесы французского драматурга Пола Антельма (1851–1914) «Два наших сознания» (1902), инсценировку которой Хичкок видел в Лондоне в начале 1930-х гг. В 1993 г. во Франции по этой пьесе был снят телевизионный фильм «Обет молчания».
[Закрыть] и…
Сантомассимо поцеловал ее в губы.
– Куда еще вы ездили? – тихо спросил он.
– В этом году, как ты слышал, мы едем в Нью-Йорк. Поистине золотое дно для Хичкока. Он снял там четыре фильма. В Гринвич-Вилладж есть комплекс зданий…
Он целовал ее шею, мочку уха.
– …который художник Сэм Комер в точности воспроизвел, создавая декорации к фильму «Окно во двор».133133
В Гринвич-Вилладж есть комплекс зданий… который художник Сэм Комер в точности воспроизвел, создавая декорации к фильму «Окно во двор». – Гринвич-Вилладж – богемный район в Нью-Йорке с кривыми улочками и старинными особняками, расположенный между р. Гудзон и Бродвеем. «Окно во двор» (1954) – детективный триллер Хичкока с участием Джеймса Стюарта, Грэйс Келли и Рэймонда Барра, поставленный по одноименному рассказу (1942) американского прозаика, одного из родоначальников нуара Уильяма Айриша (наст. имя Корнелл Вулрич, 1903–1968); в 1998 г. был сделан откровенно неудачный телеримейк этого фильма с Кристофером Ривом в главной роли. Сэм Комер (1893–1974) – выдающийся американский кинохудожник, создавший в 1930-1960-е гг. декорации почти к тремстам фильмам, среди которых такие известные ленты, как «Синий георгин» (1946) Джорджа Маршалла, «Бульвар Сансет» и «Сабрина» (1954) Уайлдера, «Величайшее шоу на земле» Де Милля, «Часы отчаяния» Уайлера, «Забавная мордашка» (1957) Стэнли Донена, «Завтрак у Тиффани» (1961) Блейка Эдвардса. С Хичкоком, помимо «Окна во двор», работал также на картинах «Поймать вора», «Неприятности с Гарри», «Человек, который слишком много знал» (американская версия) и «Головокружение».
[Закрыть]
Он поцеловал ее в ямочку на шее. Она слегка изогнулась, оказавшись еще ближе к нему.
– Что еще вы планируете посетить в Нью-Йорке? – спросил Сантомассимо.
– М-м… особняк на Пятой авеню… его фасад использовался Хичкоком… в фильме «Незнакомцы в поезде»…134134
«Незнакомцы в поезде» (1951) – один из лучших фильмов Хичкока, детективный триллер с Фарли Грейнджером и Робертом Уокером в главных ролях, снятый по одноименному дебютному роману (1950) американской писательницы Патриции Хайсмит (1921–1995) и повествующий о двух случайно познакомившихся пассажирах поезда, один из которых предлагает попутчику организовать пару «взаимовыгодных» убийств, обеспечив друг другу алиби. В 1969 г. вышел в свет римейк хичкоковской картины – фильм Роберта Спарра «Если целуешься с незнакомцем», а в 1996 г. – телевизионная лента Томми Ли Уоллеса «Когда ты встретишь незнакомку» – «женская» версия этого же сюжета, разыгранная Жаклин Биссет и Терезой Расселл; коллизии хичкоковского шедевра впрямую обыграны также в «черной» комедии Дэнни Де Вито «Сбрось мамочку с поезда» (1987). Очередной (опять-таки «женский») вариант событий «Незнакомцев в поезде» представлен в недавнем фильме итальянского «маэстро ужаса» Дарио Ардженто «Вам нравится Хичкок?» (2005), все действие которого построено – как и в романе Де Фелитты – на идее повторения убийств, изображенных в хичкоковских триллерах.
[Закрыть]
Его руки скользнули под желтую ткань ее блузки. Кей сперва задержала их, затем медленно отпустила. Его пальцы гладили шелковистую кожу грудей.
– …потом дальше… в полицейский участок на Кэнел-стрит…
Кей закрыла глаза, потому что он покрывал поцелуями ее лицо, прижался телом к ее телу, казалось заслоняя от всего мира, полного печали.
– …где снимался «Не тот человек»…135135
«Не тот человек» (1956) – детективный триллер с Генри Фондой и Верой Майлс в главных ролях, поставленный по сценарию американского писателя и драматурга, лауреата Пулитцеровской премии Джеймса Максвелла Андерсона (1888–1959) и сценариста Энгуса Макфайла (1903–1962); сценарий фильма, в свою очередь, был написан по мотивам вышедшего в том же году романа Андерсона «Истинная история Кристофера Эммануэля Балестреро», основанного на реальных событиях.
[Закрыть]
Медленно, одну за другой, он расстегивал пуговицы блузки, целуя шею, впадинки ключиц, опускаясь ниже…
Где-то совсем рядом раздался автомобильный гудок. Им сигналил бородатый старик, пошло скаливший беззубый рот. Рядом с ним сидел молодой человек с впалой грудью и желтовато-бледным лицом, он выглядел смущенным.
Сантомассимо и Кей отстранились друг от друга. Она растерянно хмыкнула и принялась неспешно застегивать блузку.
– Всевышний бережет святого от грехопадения, – усмехнулась она.
*
Щелчок… Смех заглушал слова. Магнитофон записывал смех. Смех рвался из груди человека, который сидел на старой, разваливавшейся кушетке в доме, затерянном где-то в самом сердце Голливуда. Он смеялся до слез.
– О господи… как он был хорош… само совершенство… Этому толстяку можно было бы вручить награду Академии… Жаль, что они дают награды только актерам…
И снова последовали взрывы смеха.
– О черт, мне надо успокоиться. Это серьезное дело, в конце концов. Награда Академии…
Щелчок…
– Где эти чертовы спички? Не могу же я раскурить «косяк», не имея спичек. Остается газовая плита. Старый испытанный способ. Надо было сунуть в нее голову давным-давно. Но теперь я ввязался в этот проект… Да, теперь каждая собака читает обо мне в газете… Они пытаются присвоить мне имя… «Киносталкер»… «Киноманьяк»… «Безумец с попкорном»… Журналисты – такое дерьмо!.. Почему просто не назвать меня тем, кто я есть на самом деле?.. Режиссером…
Человек сидел и молча курил, затем ловким движением открыл бутылку пива. Послышались шумные, жадные глотки, затем донесся звук лопавшихся кукурузных зерен.
Щелчок… Запись возобновилась.
– «Кукурузный убийца»!
И снова зазвучал смех.
– Что ж, неплохо. Ну так вот, как я уже сказал… Стив Сафран, телерепортер, жирная свиная туша, сыграл свою роль великолепно. Лучше, чем Нэнси Хаммонд. Даже лучше Чарльза Пирса, этого мускулистого болвана. Сафран… ну, что тут скажешь… я потрясен его талантом. Он и не догадывался о своих способностях. Жирный, по-лакейски исполнительный, нетерпеливый, жадный, умный до глупости. В тот момент, когда я его толкнул, его физиономия стала похожа на морду кабана, попавшего на чикагскую бойню. Вот что я вам скажу. Если я завтра умру, то умру сознавая, что поставил цельную, законченную, доведенную до совершенства сцену. Никакой секс не дает столь глубокого удовлетворения.
Голос зазвучал задумчиво, смиренно, почти исповедально:
– Так и вижу его взгляд, обращенный вверх, на меня, в то время как сам он летит вниз. В точности как у Хичкока – отъезд камеры с одновременным укрупнением плана… О боже, как он хряснулся о бетонный пол у основания лестницы… Я совершил это… На самом деле… Интересно, он видел «Иностранного корреспондента»?
Щелчок… Человек встал и заходил по комнате… Поспешно схватил микрофон, нажал кнопку записи и, торопясь, заговорил снова…
– Я не могу снимать фильмы… Их сняли до меня… И я не могу шагнуть на экран и стать их частью… Поэтому я воссоздаю их в реальности… воспроизвожу лучшие сцены… лучшего режиссера из всех, кого Бог когда-либо посылал в этот мир… Я творю эпос. Правдивый и умопомрачительный.
Щелчок…
Прошли часы… Фигура появлялась и исчезала. В квартире было темно. В ней всегда было темно… Человек просматривал почту, бросая счета на пол.
– Ничего, – бормотал он. – Еще один день, и опять ничего.
По комнате поплыл запах жареного мяса. Со сковороды на грязные стены кухни летели капли жира. Человек наклонил сковороду, и кусок мяса соскользнул на немытую тарелку. Держа тарелку в одной руке, он схватил другой ведерко с попкорном.
Сидя на полуразвалившейся кушетке, он ел в окружении больших, блестящих постеров фильмов Хичкока.
Щелчок…
– Я не получил стипендию. Я не говорил вам? На вечерних курсах я написал сценарий и представил его в Американский институт кино, надеясь получить режиссерскую стипендию. Но мне ее не дали. Наверное, надо быть чьим-нибудь сыночком либо дочкой или трахнуться с нужным человеком, чтобы получить ее. На эту стипендию многие претендуют. Конкуренция не на жизнь, а на смерть.
И с Калифорнийским университетом Лос-Анджелеса мне также не повезло. Отличное оборудование, хорошая профессура – по крайней мере те, кто преподает сценарное мастерство. Но все эти примадонны… Самодовольные бездарности. Носятся со своими дурацкими феминистскими фильмами, какими-то эстетскими глупостями, не имея ни малейшего представления об элементарных правилах грамматики кино. Вероятно, поэтому меня и не приняли. Хотя я дошел до собеседования. Их впечатлил мой сценарий. Думаю, они захотели посмотреть на автора. Они почувствовали, что в сценарии таилась опасность. Нечто не соответствовавшее привычным стандартам. За мои фильмы награды наверняка не дадут. Они слишком взрывоопасные. Слишком, черт побери, злые.
Злые. А я не говорил вам, что однажды меня ограбили на бульваре, а мою квартиру грабили дважды? В этом городе каждый думает только о себе: бродяги, проститутки, наркоманы, студенты, актеры. Повсюду секс, наркотики, деньги – вечный товар, и еще один бесценный товар – кино. Все – за возможность попасть в кадр пусть даже самого паршивого фильма. А сколько непристойных предложений мне делали? Я мог бы многое об этом порассказать. И я принял бы их, если бы эти педрилы хоть что-нибудь смыслили в кино.
Я даже ходил на вечерние курсы актерского мастерства. Потому что режиссер должен знать, как обращаться с этими тупыми животными. Но один из преподавателей обвинил меня в краже денег. В отместку я разнес костюмерную, и меня арестовали. Правда, быстро сняли обвинение, иначе я от этих недоносков и мокрого места бы не оставил. Думаю, они поняли, с кем имеют дело. Почувствовали во мне склонность к насилию. И испугались.
