Текст книги "Дальние берега времени"

Автор книги: Фредерик Пол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Нет, – твердо сказал я.

Пелл выглядел таким изумленным, будто официант в ресторане отклонил его просьбу принести чистую ложку.

– Какого черта… что значит это ваше «нет»? Это приказ!

– Нет, – уперся я. – Берт останется со мной. Я обещал ему.

Выражение лица заместителя директора изменилось. Не то чтобы оно стало более сердитым, лицо его вдруг словно превратилось в ледяную глыбу.

– Мне наплевать на то, что вы там наобещали этой твари, Даннерман! Я намерен убрать урода отсюда, прежде чем его кто-нибудь увидит! Вы хотите, чтобы я немедленно отдал приказ о вашем аресте?

Краешком глаза я заметил, что Хильдин ящик опасно катится прямо на меня, но проигнорировал ее. По возможности спокойным голосом я произнес:

– Ну что же, господин заместитель директора, в вашей власти арестовать меня. Однако позвольте напомнить вам, что я – единственный человек, который может разговаривать с этими существами. Не знаю, как я смогу сделать это для вас, если вы заключите меня в камеру. – Пелл некоторое время стоял молча, стараясь проглотить услышанное. Казалось, он вот-вот поперхнется. А я продолжил: – Между прочим, в чем, собственно, дело? Почему такой переполох насчет хоршей и их технологии?

Пелл взглянул на Хильду, молчаливо стоящую рядом, но не произнес ни слова, пока не закончил обмозговывать сложившуюся ситуацию. Когда он наконец принял решение, то пробурчал:

– Хорш может остаться. Только не болтайте насчет оборудования.

Даже сквозь полароидное стекло Хильдиного ящика я ощущал на себе ее предостерегающий взгляд. Но упрямо стоял на своем:

– Да, но почему?

– Безопасность, – бросил Пелл. Это меня озадачило.

– Не понимаю, в чем проблема. Это место защищено от наблюдения со стороны Страшил?

К Пеллу вернулось самообладание. Когда он ответил мне, голос его звучал так, словно никакой стычки между нами не произошло:

– Конечно, оно защищено от Страшил… я надеюсь. Проблема не в том. Кэмп-Смолли кишит людьми ООН, и я не хочу, чтобы они пронюхали насчет артефактов хоршей. Достаточно хреново то, что мы вынуждены делиться с ними технологией Страшил.

Я по-прежнему не врубался.

– Почему вы беспокоитесь насчет ООН? Я думал, наш враг – Страшилы.

Пелл посмотрел на меня так, как смотрит, наверное, детсадовская воспитательница на ребенка, который, кашляя и чихая, не прикрывает рот ладошкой.

– Они наши враги в настоящее время, Даннерман. Одному Богу известно, кто останется нашим другом после того, как вся эта заваруха утихнет. Не забывайте, какая страна платит вам жалованье, и соблюдайте приоритеты!

На том дискуссия и закончилась. Пелл отвернулся от меня и подал знак водителю фургона, который тут же завел машину, и та понеслась прочь.

Затем, более не обращая на меня внимания, Пелл крикнул охраннику, стоящему у внутренней двери:

– Открывай! Пусть они заходят и поглядят, что у нас есть!

Глава 43

Не знаю точно, как много народу нетерпеливо ожидало по ту сторону дверей, может, сотни человек, может, больше. Они потоком хлынули внутрь, полные негодования из-за того, что их заставили так долго ждать, а затем – преисполнившиеся изумления, когда увидели, что их ждет. Передние остановились как вкопанные и стояли так, выпучив глаза, пока задние не надавили и подтолкнули их вперед. Толпа издала нечто похожее на коллективный вздох. Затем некоторые ринулись к подлодке, а с десяток или около того нацелились на Маркуса Пелла, обрушив на последнего лавину претензий и обвинений. Высокая женщина, одетая в сари, добралась до него первой.

– Я должна заявить протест по поводу необоснованной задержки, заместитель директора Пелл! – сурово принялась она ему выговаривать. – Согласно пунктам договора ООН, мы имеем право на немедленный доступ к каждому предмету технологии Страшил безотлагательно!

Какой-то мужчина в армейской форме, мне незнакомой, но в голубом ооновском берете, поддержал ее:

– Я уже представил протест, поскольку ваши люди не позволили наблюдателям ООН присутствовать при посадке субмарины!

Пелл оставался невозмутимым. Он имел большую практику общения с возмущенными иностранцами, недовольными делами Бюро, и теперь, гостеприимно разведя руки, доверительно заговорил:

– Я понимаю вашу озабоченность, майор Кормки, доктор Тал, но обстоятельства исключительные. Страшилам неизвестно, что мы захватили их подлодку, и они не должны узнать об этом. Так что нам пришлось принять чрезвычайные меры безопасности…

На этом его речь не закончилась, но я перестал слушать, поскольку у меня появилась другая проблема. Несколько десятков человек окружили нашу маленькую группу, завороженно глядя на настоящего живого хорша. Среди них нашлась парочка фотографов, которые принялись снимать его под всеми возможными углами, и когда Берт видел направленные на него линзы, он инстинктивно вздрагивал. Пиррахис и раненый Док, Врарргерфуж, видя, что происходит, попытались как-то защитить его, прикрывая своим телами, но публика забросала нас градом вопросов: говорят ли они по-английски? что случилось с рукой одного из Доков? почему другой Док одет? они опасны?

Я попробовал успокоить Берта и Пиррахис и одновременно предотвратить попытки наиболее рьяных зрителей дотронуться до Берта, но никто иной, как Хильда, большой специалист по обузданию толпы, спасла нас. Она привела четверых охранников Бюро, которые взяли нас в защитное кольцо, а потом – выведя регулятор своего микрофона на максимум – громогласно обратилась к народу:

– Не подходите слишком близко! Существует риск заразных болезней!

С помощью подоспевшего наряда полиции она оттеснила толпу немного назад и добавила более спокойным тоном:

– Когда их исследуют, вы получите доступ к ним, а до того мы организуем пресс-конференцию, в ходе которой агент Даннерман поведает вам свою историю.

Она не дала мне шанса отреагировать. Пока полицейские отгоняли от нас взбудораженных зрителей, Хильда подъехала поближе ко мне и тихо сказала:

– На твоем месте я не лезла бы на рожон, Данно. Я имею в виду Маркуса. Так ты друзей не заведешь.

Она говорила мне то, что я сам давно понял. Я пожал плечами.

– У меня уже есть все друзья, в которых я нуждаюсь. Хильда, помолчав немного, сказала:

– Возможно. Тебе повезло, что я – одна из них. – А потом, сменив тон: – Так или иначе, прибыл наш транспорт.

Транспортом оказался один из тех похожих на автобусы фургонов на электрической тяге, которые мы обычно видим в аэропортах. Он был достаточно большим, чтобы вместить всех нас, правда, едва-едва. Вслед за парой полицейских на электрокаре, едущих впереди для расчистки пути, мы покинули зону выгрузки и довольно быстро поехали по залам Кэмп-Смолли. Хильда в своем ящике катила, не отставая, позади нас, а за ней рысью двигались с полдюжины охранников в голубых беретах ООН.

Всю дорогу оба Дока мяукали что-то друг другу, проявляя живой интерес к помещениям, через которые мы проезжали, – с огнетушителями на стенах, водными фонтанами, потолочными телеэкранами, демонстрирующими сцену в зоне выгрузки. Голова Берта металась по всем направлениям, и он забрасывал меня вопросами, на которые я мало что мог ответить, поскольку сам прежде никогда не бывал в Кэмп-Смолли.

Я сразу понял, какие именно комнаты зарезервированы для моих друзей, потому что у одной из дверей стояли на посту двое: охранник в голубом берете, довольно встревоженный для часового, и огромная фигура рядом с ним… Док! Я весьма удивился, увидев его там, а реакция Пиррахис, которая заметила его одновременно со мной, была и вовсе неистовой. Она проверещала что-то, выпрыгнула из фургона – я думал, она его перевернет – и ринулась в объятия здешнего Дока. Через секунду оба радостно мяукали, любуясь друг другом и обнимаясь. Я тоже вышел и повернулся к Хильде.

– Ах да, – наконец-то припомнилось мне, – с тюремной планеты вместе с людьми сбежали двое Доков, так?

– Да, двое. Другой мертв, – коротко ответила Хильда. – Этого мы называем Мяу, он помогает нам разобраться, как работают прибамбасы Страшил. Речь его, правда, никто не понимает, но он преотлично рисует картинки. Скажи своему дружку хоршу, что он поживет здесь некоторое время.

Некоторое время. Когда я заглянул внутрь, мне захотелось надеяться, что «некоторое время» действительно будет недолгим, потому что предназначавшаяся для Берта комната оказалась, мягко говоря, непривлекательной. По сути, это была гребаная тюремная камера – с решеткой на единственном окне, с унитазом без крышки, умывальником и узкой койкой. Так-то вот.

Хильда наблюдала за выражением моего лица.

– Скажи ему, что это только временно, – осторожно произнесла она.

Я покосился на нее:

– Само собой, я скажу ему об этом. Чего я ему не скажу, так это то, на что похоже в смысле продолжительности «только временно» в правительственной практике.

Сгладив по мере возможности неблагоприятное впечатление о его новом «гнезде», я постарался объяснить Берту, как работает унитаз, предложил застелить его койку еще парой-тройкой одеял, если захочет, и пообещал, что буду навещать его так часто, как только смогу. Я понятия не имел тогда, насколько интенсивными будут ожидающие нас допросы и проверки, но все же не стал обещать ему многого.

Берт молчаливо слушал, низко склонив голову и обвив мягкими руками свой живот, будто защищаясь. Потом спросил голосом низким и печальным:

– А что насчет еды, Дэн? Я опешил.

– А, черт… Точно. Еда. – Об этой «маленькой проблеме» я и думать забыл.

Я попросил Хильду помочь, но она сама оказалась в затруднении.

– Для Доков и Чудиков у нас море продуктов, – неуверенно начала она. – Страшилы прислали достаточно пищи для них. А вот насчет хоршей… чем они вообще питаются?

Я решил обратиться за помощью к Пиррахис, но все трое Доков по-прежнему оживленно перемяукивались. Врарргерфуж и тот, которого Хильда назвала Мяу, как раз принялись обниматься – отнюдь не с той страстью, конечно, которую продемонстрировала Пиррахис, но попробуйте представить объятия с себе подобным, когда у вас обоих по шесть рук на брата, даже если вместо одной из них культя. Когда я наконец привлек к себе внимание Пиррахис и изложил возникшую проблему, она задумалась. Потом грустно призналась:

– Я не знаю, Даннерман. Спрошу остальных. – Все трое поболтали между собой пару минут, и Пиррахис покачала своей массивной головой. – Я не уверена, но, возможно, нужно добыть образцы пищи, которой питается ваш вид, и посмотреть, что из них напоминает еду хоршей.

– Насколько я понимаю, Мяу получает какую-то пищу для себя, – предположил я, указывая на него. – Может, следует использовать что-то из его рациона либо из пищи Чудика?

Пиррахис выглядела озадаченной.

– Возможно, – все же согласилась она, – но почему вы так его называете? Это ведь Мррантохроу.

Я уставился на нее, челюсть у меня отвисла.

– Мррантохроу?

– Точно так, – подтвердила она радостно. Трудно, конечно, предположить, что шестирукое существо с лицом, похожим на бородатую полную луну, может выглядеть кокетливым, но Пиррахис это удалось. – Конечно, он – копия того, которого мы знали в Двух Восьмых, но это именно Мррантохроу, которого Другие скопировали для этой миссии, и он хорошо помнит меня по прежним временам. Но вы удивляете меня, Даннерман. Неужели вы думаете, что я была бы столь нежна с незнакомцем?

Следующей остановкой для меня явилась пресс-конференция – впрочем, собственно прессы там, конечно, не было, но я чувствовал себя так, как, наверное, чувствует человек, общающийся с многочисленной аудиторией. Я взобрался на трибуну, представ перед глазами сотен нетерпеливо ожидавших моего появления зрителей, и в общих чертах рассказал о своих приключениях у хоршей. Затем я предложил присутствующим задавать мне вопросы, что оказалось большой ошибкой. Вопросов было, наверное, около миллиона, и все время я искал среди сотен лиц в зале лицо Пэтрис.

Когда я наконец отыскал ее взглядом, мне удалось передать ей незаметный знак, слегка взмахнув рукой. Пэтрис махнула мне в ответ, но что-то в ее облике показалось мне не совсем обычным.

Секунду спустя я понял, что именно, – одежда и прическа. Пэтрис носила симпатичный брючный костюм, а на этой был комбинезон с эмблемой Бюро. Конечно, она могла переодеться – что вряд ли, – но у нее, естественно, не хватило бы времени отрастить длинный «конский хвост».

Оставалось лишь одно возможное объяснение. Женщина, на которую я смотрел, не Пэтрис. То была Пэт! Настоящая Пэт. А рядом с ней сидел человек, очень похожий на меня, только с усами, и до меня вдруг дошло, что я смотрю на другого себя, Дэна У, мужчину, женатого на Пэт.

Это, само собой, ничуть не помогло мне сосредоточиться.

Когда заместитель директора, сидящий позади меня на трибуне, заметил, что я запнулся на паре очевидных вопросов, он сжалился надо мной – или, что более вероятно, просто испугался, что я уже устал и могу брякнуть что-нибудь такое, что для него нежелательно. Пелл поднялся со своего места, подошел к микрофону и сказал вежливо, но твердо:

– Больше никаких вопросов, пожалуйста. У агента Даннермана был очень трудный день. Ему необходимо перекусить и отдохнуть. В течение последующих нескольких дней он даст нам подробный доклад, после чего всем вам будут предоставлены записи и расшифровки стенограмм, согласно пунктам соглашения ООН. А теперь, пожалуйста, прошу покинуть помещение.

По рядам прокатился тихий ропот недовольства, но зрители стали расходиться, хотя я этого уже не видел. Пелл взял меня под локоть и вывел через дверь за трибуной. В задней комнате нас поджидала Хильда среди переплетения коммуникационных кабелей и аппаратуры.

– Молодец, Данно, – похвалила она меня. – Судя по тому, как ловко ты отфутболивал вопросы, на которые не хотел отвечать, со временем из тебя может получиться неплохой администратор.

Зам хмуро посмотрел на нее, но сказал лишь:

– Ты уже подготовила для Даннермана график?

– Работаю над ним, Маркус. Но прежде Дэну надо бы поесть. Пелл выглядел удивленным, будто такого рода баловство – в смысле поесть – никогда не приходило ему в голову.

– Ладно, – наконец буркнул он. – Позаботься об этом сама. С этими словами Зам вышел, вне всякого сомнения, чтобы устроить нагоняй еще кому-нибудь.

Я взглянул на Хильду. Только теперь я почувствовал, насколько голоден.

– Вы упомянули о еде?

– Пошли, – бросила она и покатила к выходу.

Я последовал за ней по длинному коридору, и вскоре мы очутились в маленькой комнатке – как я предположил, бывшей гардеробной, – где теперь стоял столик с четырьмя стульями. Три из них были уже заняты: Пэт в комбинезоне, другой Даннерман и старушка Розалина Арцыбашева.

– Я подумала, ты будешь не прочь отобедать в компании, – снисходительно сказала Хильда, потом добавила: – У вас сорок пять минут.

Когда она уехала, я воззрился на Пэт.

– Пэтрис? – попробовал догадаться я, хотя уже понял, что ошибаюсь. Она покачала головой.

– Нет, Пэтрис вернулась в обсерваторию к работе с «Дозором». Я – Пэт, Пэт-1… ну, может, и я пока на что-то сгожусь?

Обед состоял из типичных дежурных блюд Бюро: тарелки с сандвичами, большая чаша с салатом, кофе, фрукты на десерт. Основательно проголодавшийся, я принялся за еду, но мало обращал внимания на ее вкус. Мне еще никогда не доводилось сидеть за столом с самим собой.

Они сразу же начали пересказывать мне все новости, которые я не успел услышать от Пэтрис, далее – о том, какой переполох произвело их возвращение, как этому Дэну и этой Пэт была поручена забота об их Чудике и Мяу.

– На самом деле его зовут Мррантохроу, – сообщил я им, после чего они попрактиковались в произнесении этого чудного имечка, без особого, впрочем, успеха. И все это время я не спускал глаз с них двоих, Дэна и Пэт, пытаясь разобраться в том, что я чувствую.

Странно. Вот как я себя чувствовал. Не неудобно, нет. Просто странно. Полагаю, это проявилось у меня на лице, поскольку другой Дэн то и дело ухмылялся, глядя на меня, потом, посерьезнев, произнес:

– Чудно, правда? Ничего, привыкнешь. А Пэт добавила сочувственно:

– Мы все привыкли.

– Кроме меня, – вставила Розалина. – Потому что мне и привыкать-то было не к чему. Возвратившись, я узнала, что другая я умерла, пока мы отсутствовали. Это нечто гораздо больше, чем просто странное чувство, Дэн. Это было горе. Но, как говорит Дэн…. Дэн У… ко всему привыкаешь.

Затем Пэт – Пэт-1 – показала фотографии тройняшек, которых родила Пэт-5; детишки показались мне обычными маленькими девочками, разве что с несколько странными чертами лица. Этого, впрочем, ожидали, принимая во внимание то, что Пэт-5 забеременела в результате какого-то эксперимента Возлюбленных Руководителей со спермой одной из копий Джимми Лина, который умудрился обеспечить себе право на посещение детей после долговременных дипломатических консультаций на самом высоком уровне между США и КНР и который удивительным образом оказался нежно любящим папашей. С Пэт-5 тоже все было в порядке, за исключением того, что вследствие приема препаратов, увеличивающих интенсивность потока молока – для трех малышей, сосущих грудь шесть раз в день каждый! – ее груди стали настолько чувствительными, что Пэт-5 жаловалась на постоянное сексуальное возбуждение.

Потом она рассказала мне, насколько загружены работой в обсерватории Пэтрис и Пи Джей, и о том, как ропщут специальные сотрудники обсерватории, поскольку у них совершенно не остается времени на свои собственные исследования после того, как почти все телескопы мира стали охотиться за кометами, которые могут представлять угрозу.

Краешком глаза я все время наблюдал за Пэт, возлюбленной моей, по которой я так долго скучал, мечтая о скорейшей встрече. И чем больше я смотрел на нее, тем больше отмечал, как сильно они с Пэтрис похожи друг на друга – каждой черточкой лица, каждым взглядом, каждым движением.

– Как думаете, – спросил я, прочистив горло, – она скоро вернется?

Они переглянулись и ответили не сразу.

– Я не знаю, – наконец сказал Дэн У.

А Пэт прикусила нижнюю губу, потом доверительно склонила голову в мою сторону.

– Думаю, ты знаешь, – начала она, – что там, на тюремной планете, Пэтрис, ну, несколько увлеклась тобою… то есть вами, я имею в виду. – Пэт указала пальцем на каждого из нас, Дэнов Даннерманов.

Я удивленно заморгал:

– Неужели?

Розалина засмеялась старческим сухим смешком:

– Естественно, она запала на тебя, Дэн, как и все мы. Впрочем, не особенно заблуждайся на сей счет. Ты просто был единственным стоящим мужиком в пространстве площадью в множество световых лет, во всем пространстве. А чего ты хотел? – Розалина лукаво прищурилась. – Наверное, следует признаться, что даже я имела некоторые сумасбродные мыслишки насчет тебя.

– И ты? – с глупым видом уставился я на нее.

– У Пэтрис это еще не прошло, – продолжила Пэт. – Когда она услыхала, что ты здесь… ну, понимаешь, я как бы немного сплетничаю, но мы ведь что-то вроде семьи, правда? Она очень обрадовалась. А ты ее немного обидел, знаешь ли.

Это вообще сбило меня с толку.

– А чего я такого сделал?

– Ты что-то не так сказал. Не говорил ты ей, что она всего лишь копия меня? Видишь ли, мы все довольно чувствительны на этот счет.

Я вспомнил, что сказал о Патриции Берту – «более или менее» моя женщина… Ну и что здесь такого? Это ведь правда, разве пет?

Они всё продолжали говорить. Дэн У рассказал мне о религиозной фанатичке, которая вкралась в доверие к Хильде и отплатила ей, застрелив ее и еще трех или четырех человек. Я слушал и отвечал. Но по-прежнему размышлял над проблемой Пэтрис, когда в комнату вкатилась Хильда.

– Насытился, Данно? – спросила она. – Стряхни крошки с губ, поскольку семейный обед закончен и следователи ждут не дождутся, чтобы наброситься на тебя.

Часть десятая
САМАЯ ВАЖНАЯ ПЕРСОНА НА ЗЕМЛЕ

Глава 44

Человек десять нетерпеливо ожидали меня в комнате для допросов – несколько мужчин, несколько женщин, некоторые в голубых беретах ООН, остальные в желтовато-коричневой форме Бюро. Времени они не теряли и немедленно приступили к делу.

– Опишите подробнее роботов, которых вы называете рождественскими елками, – скомандовал один из них, и мы пустились во все тяжкие.

После столь резкого старта участники марафона расспросов не то чтобы стремились к финишу, а даже временной остановки ни себе, ни тем более мне не позволили. Поначалу я объяснил им, как действуют роботы, потом мне пришлось рассказать, на что похожи ощущения, когда прикасаешься к иголкам «елок», и что со мной сделали инопланетяне посредством своего чертова шлема, и что они делают с каждым Чудиком. В расспросах даже не было паузы для передышки – я имею в виду моей передышки. Сами следователи могли перевести дыхание, поскольку допрашивали меня по очереди – пока в комнату снова не вкатился большой белый «холодильник» с Хильдой внутри.

– Время данного этапа истекло, – заявила она. – Сейчас ты отправляешься на подлодку, Данно.

– Сбавь обороты, Хильда, – взмолился я. – Мне нужно отлучиться в ванную.

– Само собой, Данно. У тебя будет время сходить пописать, сразу же после следующего этапа. А пока ты ведь сможешь потерпеть, правда?

И она покатила к выходу, даже не дождавшись ответа.

* * *

На борту подлодки вопросов тоже была масса, но на сей раз не ко мне. Они адресовались двум Докам – Пиррахис и инвалиду Врарргерфужу, – и от меня требовался лишь перевод. В качестве старшего следователя здесь выступала рыжеволосая средних лет дама, которую я немного знал, – Дейзи Феннел, занимавшая весьма высокий пост в Бюро. Вопросы она начала задавать еще до того, как я спустился в подлодку. У кого-то достало сообразительности оставить люк открытым, так что вонь немного выветрилась. Кто-то также убрал последствия казуса с сержантом-охранником, а в остальном практически ничего не было тронуто. Какая-то женщина манипулировала тремя или четырьмя видеокамерами, методически сканирующими внутренний периметр лодки.

– Смотрите, в каком направлении они снимают, – приказала мне Феннел. – Нужно разобраться в функциях каждого предмета оборудования на этом судне. Насколько эти… э-э… субъекты смогут рассказать нам, как то или иное приспособление работает. Начнем вот с этого. – Она указала на штуковину, напоминающую китайский фонарик, 10–15 сантиметров высотой, закрепленную на стене. «Фонарик» мерцал бледно-зеленым светом и что-то тихо жужжал сам себе. Я переадресовал вопрос Пиррахис, Пиррахис промяукала его Врарргерфужу, который через некоторое время ответил. Когда Пиррахис перевела мне, получилось следующее:

– Врарргерфуж говорит, что это контролирует систему освещения. Не знаю, почему вам надо знать об этом. – Пока я переводил ее слова на английский язык, она продолжила: – Он также рассказал мне о внутреннем устройстве прибора, но я не поняла использованных им терминов.

– Одну минуточку, пожалуйста, – недовольно перебила нас одна из следователей. – Удостоверьтесь, пожалуйста, – попросила она меня, – что в каждом случае вы даете нам точную формулировку. Попросите также Пир… Пиррахис, чтобы она делала то же самое, когда переводит для нас.

Я открыл было рот, чтобы спросить зачем, но Дейзи Феннел не дала мне такой возможности.

– Делайте, как она говорит, Даннерман. Доктор Хаусман и доктор Тьемпе – лингвисты. Заместитель директора дал им разрешение записывать ваши переводы с тем, чтобы они могли начать работу по изучению языков.

– Как в случае с Розеттским камнем; знаете, что это такое? – с интересом произнесла доктор Хаусман. – Вот почему дословные переводы столь важны. Распознав отдельные слова, мы сможем составить словарь, а там уже начнем разбираться с практикой. Мы попытались предпринять это, общаясь с Мяу, но он слишком медлителен…

– В другой раз, доктор Хаусман, – прервала ее Феннел. – Сейчас у нас дела более важные. Даннерман! Я думала, здесь должно быть что-то вроде карты, которая показывала бы, где находятся остальные лодки, но я ее не вижу.

Я огляделся вокруг и обнаружил место, где прежде висела карта, но теперь там осталось только что-то вроде стекловидного овала, ничего не отображающего.

– Вон там. Думаю, она отключилась по какой-то причине.

– Почему она отключилась?

Я задал вопрос Пиррахис и получил ответ от Врарргерфужа.

– Он говорит, это из-за того, что системы зацеплены таким образом…

– Прошу вас! – взмолилась лингвистка. – Только точные слова! Также и слова Дока, когда он говорит с Пиррахис, если не возражаете.

Я-то, собственно, и не возражал. Пиррахис же оказалась менее услужливой.

– Очень уж утомительно, – фыркнула она. – Если эти самки желают говорить на языке хоршей, почему бы вам не имплантировать им такие же языковые модули, как у вас?

Когда я перевел это, окружающие весело захихикали, хотя Пиррахис вовсе не шутила. Феннел тоже не развеселилась.

– Не валяйте дурака, Даннерман, – нахмурилась она. – Прекратите комедию!

И не думал ее начинать, подумал я, но промолчал. А Пиррахис оказалась права: перевод слово в слово более чем утомителен. Наконец общими усилиями мы прояснили вопрос. Врарргерфуж полностью отключил коммуникационные системы подлодки, когда мы захватили ее. С одной стороны, это хорошо, поскольку Страшилы перестали получать информацию о нас и, следовательно, не узнали, что произошло, но, с другой стороны, плохо, потому что мы больше ничего не получали от них. Ни переговоров между подлодками, ни данных для локации других подлодок на экране. Абсолютно ничего.

Но когда я спросил у Пиррахис, та, посовещавшись с Врарргерфужем, сообщила, что да, он никогда прежде не делал этого, но ему кажется, он сможет снова запустить коммуникационные системы лодки так, чтобы мы могли принимать передачи. Работа трудная, но если бы ему дали в помощь Мррантохроу, то через день-другой…

Феннел такое предложение не одобрила.

– Мяу нужен в другом месте, – категорично заявила она. Я пожал плечами.

– Вам виднее. Если хотите знать мое мнение, я бы сказал, что Мяу нужен именно здесь. Нам же неизвестно, что сейчас делают Страшилы, так ведь? Если бы Пиррахис смогла подслушать их разговоры, нам, возможно, удалось бы выяснить, действительно ли они купились на нашу уловку с подлодкой.

Полагаю, говорил я тоном не очень-то почтительным, поскольку Феннел смотрела на меня сурово.

– Я согласую это с заместителем директора, – молвила она, выслушав меня. – Продолжайте работать.

Я продолжил, и мы всей компанией дали наименования и более или менее описали около половины видимых приспособлений на подлодке, и тут нас навестила Хильда, чтобы сказать, что мне пора на следующую встречу. Когда я спустился по лестнице, Хильда с минуту изучала меня.

– Ты нарочно старался вывести Дейзи Феннел из себя? Я пожал плечами.

– Нет.

– Ну, все равно у тебя это неплохо получилось. – Хильда издала звук, похожий на хохоток. – Впрочем, это не имеет особого значения, потому что ей без тебя не обойтись. Скажи-ка, на что это похоже, чувствовать себя самой важной персоной в мире, а?

Самая важная персона в мире…

А что, звучит приятно – размышлял я по пути к следующей остановке.

Я видел судебно-медицинскую лабораторию Бюро в арлингтонской штаб-квартире. Но здешняя, в Кэмп-Смолли, была гораздо больших размеров. Работа здесь шла круглые сутки, и лаборатория прямо-таки бурлила всеми видами деятельности. В одной из комнат физики проводили массированную спектроскопию; дверь была закрыта, но оттуда все равно доносился отвратительный, как у бормашины, звук, с которым проводилось отслоение ионов от образчиков металлов Страшил. В следующей комнате химики терзали другие образцы, пузырящиеся и шипящие под стеклянными колпаками. Нас Хильда привела в самую большую комнату, заполненную рядами верстаков. На каждом из них находился какой-то отдельный узел от подвергшихся исследованию хитроумных приспособлений Страшил. С десяток спецов колдовали над внутренностями внеземной техники.

Мы остановились у одного из верстаков, где нас ждал Мррантохроу с двумя или тремя техниками, на одном из которых красовался голубой ооновский берет. Пока Пиррахис приветственно обнималась со своим вновь обретенным бойфрендом, я взглянул на то, что лежало на верстаке. Это была огромная штуковина размером с Хильдин мобильный ящик, но этот не имел колес и вместо белизны холодильника бросался в глаза нескромной зеленоватостью. Вырвавшись наконец из объятий Пиррахис, Мррантохроу взял со стола стопку тщательно выполненных рисунков и сунул ее мне, настойчиво мяукая.

– Это деталь транспортационной машины Других, – перевела Пиррахис. – Она доставлена с человеческой орбитальной станции, называемой «Старлабом», и Мррантохроу сделал зарисовки ее деталей, которые эти люди желают обсудить, когда прибудет еще одна персона.

К тому моменту, как я все это перевел, «еще одна персона» прикатила на инвалидной коляске, с извиняющимся выражением на лице.

– Извините, если заставила вас ждать, – сказала Розалина Арцыбашева. – Я не думала, что вы придете так быстро. Привет, Мяу.

К вящему моему удивлению, гигант ответил «привет, Розалина» по-английски. Ну, почти по-английски. Получилось у него что-то вроде «пьюивей, Воззавлина», но достаточно похоже.

Хильду, разумеется, все эти сантименты ничуть не тронули.

– Вы опять опоздали на семь минут, доктор Арцыбашева, – жестко произнесла она. – Пожалуйста, впредь не задерживайте нас.

– Конечно, – смутилась Розалина. – Еще раз извините. Смотри, Дэн. Вот здесь. – Она взяла у меня пару рисунков и указала на круглый предмет с частично зазубренным краем. – Спроси его, предназначена ли эта штука для соединения вот с этой… – Розалина показала другой листок с деталью, похожей на раковину моллюска.

И так далее, и тому подобное. Знаете, нет смысла подробно описывать эту рутинную работу, продолжавшуюся не один день.

Видите ли, я оказался единственным человеком, способным поговорить с Бертом и Пиррахис, а через нее – с другими Доками. А разговоров предстояло еще очень много, и в каждом требовалось мое участие.

Пожалуй, со стороны Хильды не было таким уж большим преувеличением назвать меня самым важным человеком в мире. Во всяком случае, самым занятым я точно был. Поэтому неудивительно, что какие-то действительно важные дела просто не удержались у меня в памяти.