355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фредерик Кук » Мое обретение полюса » Текст книги (страница 23)
Мое обретение полюса
  • Текст добавлен: 5 октября 2016, 23:11

Текст книги "Мое обретение полюса"


Автор книги: Фредерик Кук



сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Трое животных держались вместе, двое подталкивали раненого и поддерживали его, когда тот всплывал, чтобы глотнуть воздух. Находясь в таком возбуждении, они либо совершенно потеряли головы, либо намеревались атаковать нас. Теперь они нацелились своими безобразными рылами в нашу сторону. Это очень устраивало нас, так как, находясь на льдине, мы были хозяевами положения.

Стараясь оставаться невидимыми, мы ожидали нападения. У эскимосов были в руках копья, у меня – альпинистский ледоруб. Моржи нырнули и понеслись вперед как миноносцы. Они всплыли почти у нас перед носом с таким шумом, который заставил нас подскочить. В мгновение ока оба копья загарпунили тварей. Вода закипела. Все трое снова ушли под воду. Копья были выдернуты «возвратными» линями, и в следующее мгновение мы уже приготовились отразить нападение с другой стороны. Моржи бросились вперед и с сокрушительной силой столкнули льдину, на которой мы располагались, с льдиной-«буйком».

У нас впервые появился шанс присоединить неиспользованный конец линя, закрепленного на «буйке». Авела перепрыгнул туда и бросил мне конец линя. Остроконечное древко ледоруба было забито в лед, и конец линя прикрепили к нему, так что две льдины держались теперь вместе. Наше поле деятельности было расширено, и у нас появилось то преимущество, что звери буксировали нас.

В этой стадии сражения мы испытывали одновременно и тихое удовольствие рыболовов, и возбуждение солдат, участвующих в битве. Борьба продолжалась с переменным успехом. Время бежало быстро. Шесть часов, в течение которых солнце успело совершить четверть оборота по окружности, льдины-близнецы неслись по воде с шипением канонерки. Подрагивающий линь, прикрепленный к нашим разъяренным лоцманам, вызывал в нас волнующее ощущение жизни, от которого наши сердца учащенно забились. Мы подобрали линь, однако животные не выказывали признаков усталости и слабости. Поскольку мы были не в состоянии нанести моржам тяжелые раны, пришлось сменить тактику, то есть перейти на «осаду», и теперь мы старались не позволять животным всплывать для того, чтобы глотнуть воздуха.

До самой полуночи наш линь не давал слабины. Сражение длилось уже 12 часов. Однако мы не ощущали напряжения борьбы, и даже хронический холод не напоминал о себе. Кусочками льда мы утоляли жажду, а ночной холод не позволял нам промокнуть от пота. Теперь всякий раз, когда животное всплывало, чтобы передохнуть, линь давал слабину. Мы осторожно подбирали его и крепили. Затем, осыпая зверя целым дождем из кусков льда, которые мы швыряли не переставая, мы заставляли его нырнуть. Вскоре линь сделался настолько коротким, что мы смогли метать копья с близкого расстояния. Раненый зверь теперь причинял нам меньше хлопот, однако другие носились вокруг как подводные лодки и в самые неожиданные для нас моменты с шумом всплывали.

Мы не пытались атаковать их. Все наше внимание было сосредоточено на конце линя. Мы метали копье при каждом удобном случае и почти не промахивались. Это скорее напоминало пришпоривание лошади. Мы срывали намерения животного атаковать нас, заставляя его отчаянно нырять в глубину, что лишало его кислорода.

В конце концов после серии стычек, длившихся в целом 15 часов, морда разъяренного зверя посинела, злобные глаза его почернели – победа была за нами. Но это была нечестная схватка, так как победило не наше острое оружие, победило превосходство голодного человеческого существа в хитрости.

В течение всего этого времени мы дрейфовали. Теперь, когда сражение завершилось, мы находились неподалеку от мыса, в трех милях южнее нашего лагеря. Поблизости было много спасительного пака. Мы соорудили примитивные тали, продев линь в разрезы на морде животного и отверстия, проделанные во льду. Огромную тушу весом, наверное, в три тысячи фунтов мы вытащили на лед и расчленили на удобные для переноски куски. Прежде чем солнце пролило свои утренние лучи на лед, все мясо было перенесено на берег.

Имея такое обилие жира, мы развели между двумя скалами костер, используя на растопку мох вместо фитиля. Вскоре, котелок за котелком, мы принялись с жадностью поглощать вкусное мясо. Мы не ели, а жрали, одержимые каким-то нечеловеческим, неутолимым голодом. Мы почти не разговаривали. В перерывах пиршества мы надежно припрятали мясо в тайник под тяжелыми камнями, чтобы, как мы надеялись, уберечь его от медведей, волков и песцов.

Когда объедаться стало уже невмоготу, мы устроили себе нечто вроде берлоги в нашей маленькой лодке и там, уподобясь животным, сомкнули свои очи для того, чтобы переварить пищу. На какое-то время мы, измерив глубину гастрономического удовлетворения, наконец-то обретали мир с самими собой и немилосердной природой.

Примерно через 15 часов нас разбудила какая-то возня в лагере. Открыв глаза, мы увидели огромного медведя, который тыкался носом в землю около костра. Мы оставили там моржовую кость весом около сотни фунтов, предназначавшуюся для нашего очередного пиршества. Мы вскочили на ноги, крича изо всех сил и производя как можно больше шума. Медведь захватил мясо своими передними лапами и словно человек пошел от нас на задних лапах, угрожающе рыча. Он двигался медленно и осторожно, крепко держа мясо в лапах. Время от времени он поворачивался, словно кивая нам головой, и с вызовом рычал. Однако мы не приняли вызова. Отойдя от нас примерно на 300 ярдов по морскому льду, он спокойно уселся и сожрал мясо, на которое мы рассчитывали.

Вооружившись копьями, луком и стрелами, а также держа камни в руках, мы пересекли невысокий холм, за которым находился наш драгоценный мясной склад. Там, к нашему горю, мы увидели двух других медведей, которые, пригнув головы к земле и работая лапами, деловито возились у самого тайника. Мы не были оснащены для рукопашной схватки, но, поскольку наши жизни были поставлены на карту, мы поняли, что должны принять какие-то оборонительные меры. Криками и дьявольскими бросками нам удалось привлечь внимание зверей. Они подняли головы, повернулись к нам и, к нашему восторгу и облегчению, с ворчанием отошли на дрейфующий лед. Каждый из них прихватил с собой по огромному куску нашего мяса.

Приблизившись к тайнику, мы нашли его совершенно опустошенным. Здесь успели побывать и другие медведи. Песок и снег были испещрены бесчисленным количеством медвежьих следов. Наш великолепный склад, который мы устроили накануне, был полностью разграблен. Мы готовы были разрыдаться от горя, разочарования и ярости. Зато мы поняли – отныне наша жизнь превратится в непрерывную борьбу с медведями. С таким скудным снаряжением, как наше, мы были не в состоянии вступать с ними в схватки. Итак, расстроенные, неспособные противостоять грабежу, мы снова столкнулись с голодом лицом к лицу и, упаковав наши пожитки, двинулись на запад через бухту Бранбугтен к мысу Спарбо.

26 Коррида с мускусными быками

В поисках убежища. Исследование пещеры. Рукопашные схватки с дикими животными. Мы избегаем голодной смерти

Когда мы пересекали большой залив восточнее мыса Спарбо, то не спускали глаз с двух огромных архейских скал,[162]Note162
  Ф. Кук прав. Породы, слагающие восточную часть острова Девон, архейского возраста (см.: Geological Map of the Arctic. Calgary-Alberta. Canada, 1960)


[Закрыть]
которые служили нам прекрасным ориентиром, напоминая два гористых острова, приподнявшихся из воды. Они совершенно отвесно вздымались на высоту около 1800 футов. Однако, приблизившись, мы обнаружили, что эти острова на самом деле соединяются с землей низкой равниной, образуя полуостров. Травяной покров обещал встречу с карибу или мускусными быками. Прилегающее к полу-

острову море оказалось мелководным. По моим расчетам, там должна была быть пища для моржей и тюленей. Медленно продвигаясь по бугрящейся зыбью кристально чистой воде, мы вскоре убедились в правильности своих догадок.

Мы подгребли к большому стаду моржей и приготовились к схватке. Однако совершенно неожиданно усилившийся ветер поднял волнение, и нам пришлось отказаться от охоты и искать убежище на ближайшей суше.

Мы достигли мыса Спарбо на берегу пролива Джонс в первых числах сентября. Мы лишились собак.


Патроны, за исключением четырех, которые я припрятал на случай крайней необходимости, тоже иссякли. Наше снаряжение состояло из половины нарт, парусиновой лодки, изорванной шелковой палатки, нескольких чайников, оловянных тарелок, ножей и спичек. Наша одежда была порвана в клочья.

Огромные гранитные стены мыса Спарбо были от нас с подветренной стороны. Мы приметили небольшую бухту, где можно было высаживаться на скалы при спокойной воде. Над скалами было небольшое пятно зелени, где мы надеялись найти мягкое ложе для лодки, чтобы разложить в ней наши меха и таким образом укрыться от пронизывающего ветра.

Когда мы высадились, то с удивлением обнаружили, что на этом месте некогда располагалась эскимосская деревушка. Частично затопленные иглу указывали на солидный возраст поселения, потому что со времени ухода его жителей берег успел осесть по крайней мере футов на пятнадцать. Выше располагались другие развалины.

Вскоре мы отыскали удобное место, хорошо защищенное от ветра и холода, где позднее могли бы выстроить себе зимнее убежище. Дальнейшие поиски привели нас к пещерообразной выбоине в земле. Над ней когда-то из камней и костей крупных животных была сооружена крыша, которая теперь провалилась.

Приближалась долгая зима. Мы были более чем в 300 милях от Анноатока, и наступление длинной ночи вынуждало нас остановиться. Необходимо было обзавестись продовольствием и одеждой. Мы обнаружили мускусных быков и пытались добыть их с помощью булыжников, лука и стрел, сделанных из дерева гикори с наших нарт. День за днем мы тщетно преследовали добычу. И если бы не утки, которых время от времени мы с помощью силков ловили, мы оказались бы абсолютно без пищи.

В середине сентября шел снег. Часто становилось так холодно, что мы, отложив на сутки охоту, очистили от обломков пещеру и нарезали дерн, опасаясь, как бы морозы не помешали нам сделать это позже. Из костей животных, найденных на берегу, мы изготовили нечто вроде лопат. Мы медленно изымали из ямы наметенные туда песок и гравий, а также мох и траву. К нашей радости, мы нашли под этим слоем то, чего желали, – приподнятую платформу примерно шесть футов длиной и восемь шириной с соответствующими углублениями для светильников. Там было достаточно места для того, чтобы просто ходить. Все это было словно приготовлено для нас. Очевидно, жилище предназначалось для небольшого семейства. Стены высотой около двух футов почти не требовали переделки, и мы, нарастив еще один фут, вывели их на уровень земли. Мы нарезали много дерна и высушили его на солнце, чтобы использовать в качестве покрытия для крыши.

Когда мы занимались удалением камней и приведением в порядок этой подземной тюрьмы, я, приподняв какие-то обломки, неожиданно ощутил холодок в сердце – из черной земли на меня смотрели пустые глазницы человеческого черепа. Напоминание о смерти, сделанное нам сим предметом, было исключительно неприятно. Это было плохим предзнаменованием. Однако сознание того, что жилище было сооружено руками человека (неважно, что из него потом получилась могила), наполнило меня трепетным чувством родства с его строителем.

На берегу, неподалеку, мы нашли ребра кита и из них соорудили стропила для крыши. Мы ее сделали из мха и блоков дерна. Вокруг убежища возвели из камней стену для защиты от штормовых ветров и медведей. Наконец наш зимний дом был готов. Продовольствие обратилось теперь в самую насущную проблему. Животные бродили вокруг нас в изобилии. Большинство из них были крупными. На суше водились мускусные быки и медведи, в море – моржи и тюлени. Но что было делать без собак и ружей?

Первым оружием, которое мы изобрели, были лук и стрелы. С их помощью мы могли по крайней мере обеспечивать себя мелкой дичью. У нас был достаточно большой запас дерева гикори. Никакое иное дерево не могло подходить для этого лучше. У нас были жилы и кожа тюленя для изготовления тетивы, однако не имелось металла для наконечников стрел. Мы пробовали использовать кости, рога, бивни моржей, однако все это оказалось неэффективным.

Однажды Этукишук, разглядывая свой карманный нож, предложил использовать в качестве наконечников боковые лезвия ножей. Итак, лезвие вместе с пружиной было насажено на костяное древко. Таким образом мы заострили две стрелы. Когда оружие было готово, эскимосы отправились на охоту. Они вернулись через несколько часов с зайцем и гагарой. Веселье царило в нашем лагере, пока мы разделывали тушки. Мы распорядились мясом, не утруждая себя приготовлением пищи.

Сутками позже мы заметили двух мускусных быков, которые паслись вдоль ледниковой морены. Мускусный бык – миролюбивое животное, предпочитающее не вступать в бой, однако, когда его к этому принуждают, он становится одним из самых отчаянных и опасных бойцов, известных в природе. Оп способен наносить роковые удары своими рогами. Никакой испанский бык, пойманный в пампе, никакой бизон прерий не имеют такого изгиба рогов и такого ума, чтобы бодать врагов, как этот смирный обитатель ледяного мира. Если в течение некоторого времени понаблюдать за мускусным быком в разных состояниях, начинаешь восхищаться его поистине человеческим интеллектом, а также его физической силой, намного превышающей физическую силу человека.

Нашим единственным оружием был лук со стрелами. Парни подползли под укрытием камней на несколько ярдов к ничего неподозревающим созданиям. Они натянули тетивы – и стрелы засвистели в воздухе, направляясь к цели с такой скоростью и точностью, с которой их способны запустить только эскимосы. Однако шкура животных оказалась слишком прочной. Быки вздрогнули от неожиданности и повернулись к нападавшим. Каждая выпущенная стрела была разломана на кусочки ногами и зубами животных.

Когда были использованы все стрелы, мы испробовали еще более примитивное оружие – пращу (рогатку), заряженную большими камнями. Эти метательные снаряды быки восприняли довольно добродушно – они попросту сделали несколько шагов к большой гранитной глыбе, о которую точили рога, и стали ожидать дальнейшего развития событий. Нам не удалось причинить им сколько-нибудь серьезного вреда; они даже не попытались спастись бегством.

Затем мы поменялись ролями. Когда мы решили оставить место охоты, быки в ярости кинулись на нас. К счастью, вокруг было множество крупных валунов, и мы запрыгали вокруг них с крупными камнями в руках, которые метали в быков с близкого расстояния. При стремительном нападении мускусный бык не может быстро поворачиваться, и от него легко увернуться. Среди скал две ноги были лучше, чем четыре. Это и спасло нам жизнь.

Через некоторое время животные устали, и мы поспешно ретировались, выучив новый урок из учебника охотничьих приключений. По-видимому, лук и стрелы не были тем оружием, которым можно было добыть мускусного быка. Мускусный бык с берегов пролива Джонс в отличие от своего собрата, обитающего севернее, всегда готов к драке. Он нередко вынужден противостоять медведю и волку, что отнюдь не легко, и тактика, которую он применяет в таких случаях, продиктована необходимостью. Он редко становится жертвой своих врагов. Нам пришлось долго и тщательно изучать тактику защиты мускусного быка, и если бы между делом мы не добывали себе другую дичь, наша судьба стала бы плачевной.

Наконец-то были изготовлены гарпуны и копья, и, вооружившись ими, мы поспешили вернуть себе утраченную в охоте на «амингма» честь. В конце концов даже один добытый бык мог бы удовлетворить наши нужды. Неумолимо приближались зимние штормы. Мы оставались не только без пищи, но и без топлива, и без одежды. Прилагая отчаянные усилия для того, чтобы выбраться из областей, где мы были бы обречены на голод, мы побросали наши зимние меха, включая спальные мешки. Наша летняя одежда совершенно износилась. Мы нуждались в топливе и в жилах, жире и рогах.

Однажды мы заметили стадо мускусных быков – 20 животных спокойно паслись на лугу, подобно коровам в прериях Запада. Это было восхитительное зрелище. Они разделились на семейные группы. Шерсть на самцах была слегка коричневатой, а самки и молодняк были облачены в великолепные черные мантии.

Заполучить хотя бы одного из них казалось делом безнадежным, но наши насущнейшие нужды приказывали нам двигаться вперед. Поблизости не было нагромождения каменных глыб, однако каждый из нас прихватил с пригоршню крупных камней, так как нашей целью было произвести внезапную бомбардировку, чтобы заставить их отступить в беспорядке и рассыпаться среди скал.

Мы приблизились под прикрытием невысокого, поросшего травой холма. Когда нас обнаружили, бык издал громкое сопение и бросился к своим сородичам, после чего все стадо встало в круг, разместив молодняк в центре.

Мы совершили свое «притворное» нападение и забросали животных камнями. Быки продолжали стоять почти неподвижно, пригнув к земле головы. Когда камень попадал в одного из них, бык издавал короткое фырканье и чуть заметно переступал ногами, но тут же застывал, продолжая наблюдать за нами. Вскоре наш запас камней иссяк, а животные стали понемногу перестраиваться. Мы истолковали это как подготовку к активным действиям и поспешили ретироваться.

Дни были еще долгими, а ночи достаточно светлыми для наших охотничьих операций, если мы были в состоянии не смыкать глаз. Однако бич голода лишил нас сна. Итак, мы решили разыскать менее внушительную группу животных в более благоприятном для нас положении. Мы продолжали поиск до тех пор, пока уходящее за горизонт солнце, его отблески не отмерили время полуночи. Компас служил нам указателем времени.

Когда Этукишук добыл зайца с помощью лука, мы поднялись на скалистую возвышенность и уселись, чтобы умиротворить наши голодные желудки, не прибегая к помощи костра. С вершины этой возвышенности мы заметили группу из четырех мускусных быков, которые спали неподалеку от кучи камней.

Это послужило для нас призывом к выступлению. Планирование операции заняло немного времени. Ветер позволял нам атаковать со стороны скал, на которые мы рассчитывали в случае отступления. Мы также набрали мелких камней. Камни превратились для нас в необходимую часть нашего вооружения. Наша первая попытка была основана на предположении, что животные продолжали спать. Однако они попросту пережевывали жвачку и, когда мы приблизились, тут же поднялись на ноги, образовав круг. Мы обрушили на них шторм камней, и они встали под укрытие скал. Мы продолжали медленно наступать, время от времени швыряя в них камни для того, чтобы предотвратить атаку с их стороны, прежде чем мы сами сможем воспользоваться укрытием скал.

Теперь кроме лука, стрел и камней мы имели еще и копья. Эти копья мы метнули, когда быки бросились на нас. Два копья бьли разбиты в щепы, прежде чем мы успели выдернуть их с помощью линя. Копья нанесли животным лишь легкие ранения. Отметив невероятную силу животных, мы поначалу посчитали неблагоразумным рискнуть гарпуном и его драгоценным линем. Однако гибель двух копий не оставляла для нас другого выхода.

Авела метнул гарпун и попал в ребро животного. Гарпун отскочил, высек искру на скале и был уничтожен. К счастью, мы имели при себе запасной наконечник, который быстро приспособили к делу. Затем мы стали двигаться так, чтобы спровоцировать нападение быков.

Двое быков бросились на нас одновременно – старый и молодой. Этукишук метнул гарпун в молодого, и оружие вонзилось в тело животного. Линь был предварительно закреплен за скалу, и животное, раненное, по-видимому, недостаточно серьезно, побежало к своим соплеменникам. Линь лежал на земле со слабиной, и один из быков немедленно атаковал его рогами, копытами и зубами. Однако линь ему не удалось порвать.

Теперь надо было отделаться от трех других животных, чтобы они не мешали нам иметь дело с быком на лине. Нам оставалось только забросать быков камнями, что оказалось весьма эффективным средством. Трое быков разбежались и взобрались на усеянный камнями мыс-утес, где самый старый бык задержался, чтобы наблюдать за нами. Молодой бык делал отчаянные попытки спастись бегством, однако линь из кожи тюленя был прочным и эластичным. Удачное попадание копья с близкого расстояния завершило битву. Затем мы стали наступать на старого быка, который был в одиночестве и в удобной для нападения позиции. Мы набрали камней и стали приближаться, швыряя их в животное. Как мы обнаружили, это вовсе не причиняло ему вреда, однако напасть на нас он не решался. Покуда мы теснили его, он, зловеще всхрапывая, постепенно отступал к самому краю утеса, не предпринимая никаких попыток для того, чтобы спастись бегством по боковой полке утеса или напасть на нас. Он уставился на нас большими карими глазами, нацелившись своими мощными острыми рогами. Очевидно, он собирался неожиданно броситься на нас и пятился, стараясь выиграть время и пространство, однако каждый из нас держался так, чтобы не отходить далее чем на несколько ярдов от ближайшего большого камня.

Неожиданно для быка мы, держась поближе к длинной скале, которая могла бы послужить нам укрытием, открыто напали, забрасывая быка камнями. Каменный шторм возымел свое действие. Бык, придя в раздражение и потеряв самообладание, нетерпеливо отступил на один шаг назад и совершенно неожиданно упал с утеса, приземлившись на скалистый гребень внизу. Посмотрев на него сверху, мы увидели, что он сломал переднюю ногу. Обрыв был не более 50 футов высотой, и мы воспользовались копьем, чтобы прекратить страдания бедного животного. Теперь мы были богаты и могли позволить себе поразмять желудки, сократившиеся от продолжительного голодания. Разделанный бык одарил нас 300 фунтами мяса и сотней фунтов сала.

Мы взвалили на спины столько мяса и сала, сколько могли унести, и направились к нашему зимнему лагерю, находившемуся в десяти милях от нас. Оставленное мясо было тщательно накрыто тяжелыми камнями. На следующий день мы вернулись с парусиновой лодкой, высадившись на берег примерно в четырех милях от места сражения. Когда мы приблизились к тайнику, то, к нашему ужасу, обнаружили несметное количество медведей и песцов. Медведи разворотили камни и забрали так тяжело доставшуюся нам добычу, а песцы и вороны подобрали все остатки, уничтожив даже шкуры. Песец поплатился позднее своей шкурой, а медведь всякий раз переигрывал нас.

Мы были готовы продолжать охоту, однако отказались от использования гарпуна. Для топлива нам нужен был моржовый жир, и если бы мы лишились гарпуна, то потеряли бы всякую надежду атаковать другими приспособлениями столь мощное животное, как морж. Высаживаясь на сушу, мы приметили небольшое стадо мускусных быков, однако ветер дул с нашей стороны, и они исчезли. Мы решили преследовать их. Через несколько дней мы нашли их среди волнистых холмов, где отступившие ледники оставили множество эрратических валунов.[163]Note163
  Валуны различных размеров, перенесенные и переотложенные различными природными агентами (нередко ледниками) из районов распространения материнских пород.


[Закрыть]
Быки по своему обыкновению выстроились в круг, как только обнаружили нас. Их было семь, все очень крупные, с огромными рогами. Дул пронизывающий ветер, он наметал снег, что затрудняло нашу задачу.

Начинать сражение градом камней стало нашей обычной тактикой, и мы никогда не отказывались от нее, продолжая совершенствовать свое охотничье искусство. Однако манера, в которой мы швыряли камни, зависела от того, какого результата мы желали добиться. Если мы хотели, чтобы быки отступили, мы совершали комбинированное нападение, швыряя камни в стадо. Если же мы желали, чтобы быки оставались на месте, и сами провоцировали их на нападение, то приближались медленно и бросали камни несистематически, более или менее наугад. Если же мы хотели, чтобы животные атаковали нас, тогда один из нас подходил как можно ближе и запускал здоровенным куском скалы в голову животного. Камни были дешевым и очень эффективным оружием.

Животные находились в удобной для нас позиции, и мы стали приближаться, учитывая обстановку. Они позволили нам подойти на расстояние 15 футов, но не ближе. Мы то и дело пробовали воспользоваться копьями, но безуспешно, и вскоре два копья было сломано.

Испробовав лук и стрелы, камни, копья и гарпун, теперь мы испытали другое оружие – мы метали лассо, однако тоже безуспешно из-за густой шерсти вокруг головы и округлости горба у шеи. Тогда мы попытались спутывать им ноги с помощью силков, как проделывали это с чайками. Это тоже не увенчалось успехом. Затем нам пришло в голову набрасывать им на рога петли. Привычка быков бросаться головой вперед на все предметы, которые швыряют в них, подсказала нам эту идею.

В центральной части линя мы сделали большую скользящую петлю, и эскимосы заняли позицию по обе стороны от намеченной жертвы. Затем они бросили линь вместе с петлей на землю перед носом быка, в то время как я провоцировал его на нападение спереди. Поскольку голова быка была приподнята над землей, петля была тоже приподнята, и бык просунул туда свои рога один за другим. Мы быстро прикрепили линь к камням, и бык затянул петлю. Мы выбирали слабину линя при каждом удобном случае, до тех пор пока животное не потеряло возможность куда бы то ни было двигаться.

Во время этой схватки все животные, за исключением одной самки, отступили. Самка вела себя безобидно, и несколько камней, которые мы швырнули в нее, заставили ее удалиться. Затем мы загнали быка туда, где могли достать его с расстояния вытянутой руки копьем, чтобы вонзить его в жизненно важные органы животного.

Теперь мы запаслись мясом в более или менее достаточном количестве и действовали более осторожно. Убедившись в том, что мускусный бык добровольно просовывает рога в петлю, я задался вопросом; а нельзя ли сделать так, чтобы петля проскользнула на шею животного, перекрывая доступ воздуху. Намереваясь испробовать новый метод, мы удлинили линь.

Из встреченных нами стад мускусных быков мы выбирали те, которые находились хотя и довольно далеко, но в наиболее удобном для нас положении. Мы осуществили наш новый план, успешно напав на самку. Когда она стала задыхаться, бык забодал ее, чем помог нам. Атака камнями рассеяла стадо, оставив нас завершить дело с помощью ножей.

Теперь мы довели охоту на мускусных быков до совершенства. В течение нескольких недель мы добыли достаточное количество этих животных, чтобы обеспечить себе примитивный комфорт и облегчить долгую зимнюю ночь. Так собственными усилиями мы покончили с голоданием. Именно наши желудки своей хронической пустотой подстегивали мозг и мышцы для отчаянных действий, заставив нас бесстрашно смотреть в лицо опасности. Как я убедился, голод – намного более сильный стимулятор, чем бочонок виски. Начав с лука и стрел, мы затем испробовали буквально все наши изобретения, однако нашим самым ценным достоянием стало знание методов обороны и нападения самого животного.

Мы теперь интуитивно чувствовали, когда ожидать атаки. Если животное делало движение вперед, мы никогда не жалели сил для того, чтобы вовремя унести ноги. Скалы, возле которых животные держались для более надежной обороны, были хороши и для нас. Позднее мы так же успешно научились загонять животных в воду или в глубокий снег. С помощью камней, используя повадки самих животных, мы стали добывать их там, где нам было удобно. Затем, опять же используя повадки быка, мы вынуждали животных душить самих себя, что в конце концов оказалось самым милосердным способом убийства. Таким образом, три человеческие жизни были спасены благодаря изобретению нового вида охоты.[164]Note164
  Ф. Кук и его спутники умело используют особенности стадного поведения овцебыков, Описанные подробно и достоверно. Такое поведение основано на инстинктах животных и не является каким-то признаком разумного начала.


[Закрыть]
Это поощрило нас к нападению на более яростных, но менее опасных животных – медведей и моржей.

Мускусные быки теперь удовлетворяли многие нужды нашего робинзоновского существования. Из костей мы изготовляли наконечники для гарпунов и стрел, ручки для ножей и капканы для песцов. Мы использовали кости и для ремонта нарт. Шкуры быков с их великолепным мехом служили нам постелью и покрытием для крыши дома. Из их шкур мы шили различную одежду, но главным образом куртки с капюшонами, чулки и рукавицы. Удалив со шкур волосяной покров, мы шили из них обувь, нарезали ремни, ими же латали нашу лодку. Волосы и шерсть, которые мы срезали с кожи, шли на подкладку в рукавицы и на стельки в обувь вместо ранее использовавшейся травы.

Мясо мускусных быков стало нашей основной, неизменной пищей на протяжении семи месяцев. Это был деликатес со сладковатым ароматом, напоминавшим конину, и все же он был приятен на вкус и ни на что не похож из того, что мне доводилось раньше пробовать. Само животное пахнет как обыкновенный домашний крупный рогатый скот. (Кстати, непонятно, почему это необычное создание получило название «мускусного» быка? Оно вовсе не бык и, уж конечно, не источает запах мускуса. Эскимосское название «амингма» подошло бы ему гораздо больше.) Кости мы использовали как топливо, когда разводили огонь снаружи нашего жилища, а >;:ир – как топливо и продукт питания.

Такое изобилие было для нас приятным сюрпризом, потому что при отсутствии сахара, глюкозы и крахмала человек испытывает потребность в жирах, которые играют важную роль в разви-. тип и жизнедеятельности человеческого организма. Сахар и крахмал легче перерабатываются в жиры в лаборатории живого организма, жиры – это кондитерские изделия для нецивилизованного человека, а на нашу долю выпала судьба далеких от цивилизации людей, живущих и процветающих исключительно на продуктах охоты без единого кусочка растительной или переработанной пищи. При нашем робинзоновском образе жизни мы особенно наслаждались салом мускусного быка и его мозгом, который высасывали из костей с такой жадностью, с какой малолетний ребенок набрасывается на леденцы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю