355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Фредерик Форсайт » История Биафры » Текст книги (страница 15)
История Биафры
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 11:35

Текст книги "История Биафры"


Автор книги: Фредерик Форсайт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

В октябре начались ночные бомбежки аэродрома Ули. Бомбили с поршневых грузовых самолетов нигерийских ВВС, которые каждую ночь два или три часа с гудением летали над головами и через неравные интервалы сбрасывали тяжелые бомбы. Они не были особо опасны, потому что не могли отыскать аэродром в темноте, когда все огни были погашены. Но было крайне неудобно лежать, уткнувшись носом в пол пассажирского зала ожидания, и часами ждать очередного пронзительного звука, когда бомба падала на соседний лес. Было такое чувство, как будто против своей воли играешь в русскую рулетку.

К концу ноября эпидемия квашиокоры была взята под контроль, хотя и не совсем остановлена. Большинство выживших детей, хотя они и выздоравливали, могли заболеть снова, если бы полностью прервалась тоненькая нить продовольствия. В декабре возникла новая опасность – корь. По Западноафриканскому побережью эпидемии кори среди детей возникают регулярно, и обычно смертность от нее бывает где-то на уровне 5 %. Но британские врачи, которые работали в Западной Африке, считают, что в военных условиях этот процент возрастает скорее до 20.

Полтора миллиона детей должно было заболеть корью в январе, а это увеличило бы предполагаемый процент смертности среди детей еще на 300 тысяч человек. Буквально в самый последний момент, с помощью ЮНИСЕФ и других детских фондов, была доставлена нужная вакцина, запакованная в специальные мешки для поддержания низкой температуры, и началась полноценная вакцинация.

С приближением Нового года становилось ясно, что следующей проблемой станет нехватка основных углеводородных продуктов, таких как ямс, кассава и рис. Январский урожай обещал быть невысоким, отчасти от того, что в некоторых районах семенной ямс предыдущего урожая был съеден, отчасти от того, что несозревший урожай был собран раньше времени и тоже съеден. Были предприняты усилия, с тем, чтобы привезти и эти продукты тоже, но из-за их большого веса для перевозки требовалось гораздо большее количество самолетов с большей грузоподъемностью или энергичные усилия, чтобы убедить нигерийцев разрешить подвоз продовольствия по Нигеру.

Все попытки и усилия спасти детей Биафры были одновременно и героическим и страшным делом, ведь несмотря ни на что, ни одна посылка с продовольствием так никогда и не попала в Биафру «легальным»    путем. Все, что ввозилось, ввозилось с нарушением нигерийской блокады. За 6 месяцев с того времени, как господин Киркли определил конечный срок в шесть недель и минимальное необходимое количество продовольствия в 300 тонн за ночь, Красный Крест ввез в Биафру 6847 тонн, а объединенные церкви – около 7500 тонн. За 180 ночей, когда можно было осуществлять полеты, это 14374 тонны продовольствия, то есть всего 80 тонн за ночь. Но даже эта цифра обманчива. В первые 50 дней после 1 июля, когда продовольствие было действительно необходимо и могло бы спасти две или три сотни тысяч детских жизней, буквально ничего привезено не было.

Страшнее, чем погромы 1966 года, страшнее, чем смерть на войне, страшнее, чем ужас бомбежек, было то чувство, когда бессильно смотришь, как истаивают и умирают твои дети. Это породило в народе Биафры глубокую и незатухающую ненависть к нигерийцам, их правительству и правительству Британии.

Это то чувство, которое однажды принесет свои горькие плоды, если только два народа не будут жить на разных берегах реки Нигер.

Британское правительство, под прикрытием заявлений о том, что делается все для улучшения положения, после грубого нагоняя, полученного 5 июля, делало все, что хотела Нигерия. Отнюдь не пытаясь использовать все свои возможности для того, чтобы убедить Лагос пропустить продовольствие для Биафры, правительство делало как раз обратное. Господин Ван Валсум, глубокоуважаемый бывший мэр Роттердама, бывший член парламента и сенатор, в настоящее время являющийся Председателем голландского национального комитета по оказанию помощи Биафре, однажды публично заявил, что готов клятвенно подтвердить истинность тех сообщений, в которых говорилось, что британское правительство и Государственный Департамент США в августе-сентябре оказывали «сильное политическое давление»    на Красный Крест в Женеве, с тем, чтобы прекратить оказание любой помощи Биафре. Проверка, проведенная британскими журналистами непосредственно в штаб-квартире МКК в Женеве, подтвердила заявление Ван Валсума.

Может быть, в будущем более полное расследование покажет, что попытки правительства Британии помешать поставкам гуманитарной помощи беспомощным африканским детям, было самым подлым во всей их постояно подлой политике.

Мирные конференции

18 месяцев войны – с июля 1967 года до декабря 1968 – были отмечены тремя мирными конференциями, которые все закончились безрезультатно. Их провал никого не удивил, и меньше всего тех, кто был на стороне Биафры. Предварительным необходимым условием любой мирной конференции, если она должна закончиться успешно, является то, что обе стороны должны ipso facto быть убеждены, что данный конфликт более не разрешим военными средствами, доступными им, и что переговорное решение не только желательно, но и во многом неизбежно.

Те, кто не участвует в конфликте непосредственно, но хочет чтобы конференция завершилась успешно, а их роль в урегулировании конфликта стала чем-то большим нежели простая софистика, должны сделать все, что в их силах, для приведения сторон к согласию. Потому что если любая сила вне конфликта, с одной стороны, выражает желание добиться мирного договорного его решения, а с другой одновременно снабжает одного из партнеров причиной, по которой он может эту точку зрения не разделять, тогда это просто лицемерие.

Что касается трех нигерийско-биафрских конференций, то и Британия и Америка действовали по дипломатическим каналам, а Британия еще и оказывала практическое давление, для того, чтобы укрепить Нигерию в ее начальной уверенности, что полное военное решение проблемы возможно, осуществимо и вполне ей по силам, тогда как решение вопроса договорным путем ни в коей мере неизбежностью не является. И в результате, уже в первые часы после открытия каждой из конференций нигерийцы показали, что их делегация присутствует здесь только для того, чтобы обсудить условия капитуляции Биафры. Поскольку согласия на такую основу для переговоров не было, то война должна была неизбежно продолжаться и продолжалась. Часть ответственности за такой ход дел следует возложить на вышеупомянутые две державы и на пассивность африканских государств, которые позволили затащить себя в политику типа «руки прочь»,   в том, что касалось проблемы, ставшей пятном на репутации целого континента.

Первая конференция явилась результатом некоторой дипломатической активности Секретаря по делам Содружества, господина Арнольда Смита, любезного канадца, у которого был большой запас доброй воли и мало проницательности. После многочисленных контактов в Лагосе, ранней весной 1968 года он наконец сказал биафрцам, что нигерийцы готовы пойти на мирные переговоры. Поскольку именно на такой поворот событий биафрцы надеялись в течение всей войны, то они согласились, и была достигнута договоренность о предварительных переговорах в Мальборо Хауз, Лондон, для согласования формулировки будущей конференции.

В этот период Нигерия находилась в трудном положении. Несколько попыток взять Порт-Харкорт со стороны моря провалились, и командир Третьей дивизии обещал, что сможет захватить город к концу мая.

Пока Третья дивизия продолжала свое тяжкое продвижение через болота к Порт-Харкорту, на дипломатическом фронте положение изменилось самым тревожным образом. 13 апреля Танзания признала Биафру в качестве суверенного государства. Это настолько же воодушевило биафрцев, насколько деморализовало нигерийцев, всех вплоть до солдат пехоты. Именно в такой ситуации, когда Берег Слоновой Кости и Габон подумывали последовать примеру Танзании, нигерийцы и намекнули господину Смиту на то, что они готовы сесть за стол переговоров. Биафрцы сразу же предположили, что самым подходящим для такого поведения словом было бы слово «увертка»,   поскольку возможное падение Порт-Харкорта вполне могло снова изменить дипломатические тенденции в Африке. Так оно и оказалось.

Предварительные переговоры начались в Лондоне второго мая. Делегацию Биафры возглавлял Главный судья, сэр Льюис Мбанефо, а нигерийскую делегацию – вождь Энтони Энахоро. На обсуждение были вынесены вопросы о месте проведения конференции, ее председателе, иностранных наблюдателях (если таковые понадобятся) и повестке дня. Подозрения биафрцев, что конференция была всего лишь отвлекающим маневром, подтвердились с самого начала. Сэр Льюис сказал Смиту, что по его убеждению, переговоры просто не могут окончиться успешно. Во-первых, Британия отказалась приостановить поставки оружия Лагосу даже на время их проведения, жест, который нигерийцы истолковали вполне правильно; и во-вторых, из-за состава нигерийской делегации.

Кроме вождя Энахоро, в нее входили: альхаджи Амино Кано, северянин, который явно не принадлежал к северному истеблишменту и не мог говорить от имени Северной Нигерии; и три биафрца-коллаборациониста: Асика – Ибо, назначенный Лагосом управлять землями Ибо; бригадный генерал Джордж Курубо – Риверс, от которого отказался его собственный народ и который когда-то был бригадным генералом армии Биафры, прежде чем дезертировал в Лагос, когда ему предложили стать послом Нигерии в Москве; и Икпеле – Эфик из Калабара, который был там представителем Лагоса в самый разгар репрессий против Эфиков в конце ноября-декабря.

Это скорее напоминало делегацию Южного Вьетнама, появившуюся в Париже с тремя вьетконговскими дезертирами в качестве делегатов. Можно представить, какова была реакция Вьетконга и делегации Северного Вьетнама.

Но сознавая, что эти люди ни при каких обстоятельствах не имеют права говорить от имени народа Нигерии, сэр Льюис все-таки продолжал свою работу. Местом проведения конференции был назван Дакар, но Энахоро отверг его, не выдвинув никакого альтернативного варианта. После трехдневных проволочек сэр Льюис попросил Энахоро представить список городов, приемлемых для Лагоса, добавив, что надежда Нигерии на то, что будет выбран Лондон, совершенно беспочвенна, до тех пор, пока Британия продолжает поставлять Нигерии оружие.

Энахоро представил список 17 столиц стран Содружества, и сэр Льюис выбрал Кампалу, которая была, кроме всего прочего, и его собственным вторым вариантом. Однако, он держал это в тайне. Загнанный в угол Энахоро согласился на Кампалу, столицу Уганды. Биафра хотела, чтобы на переговорах был председатель и три независимых иностранных наблюдателя, потому что после Абури стало ясно, что на встречах подобного рода необходимо иметь свидетелей. Энахоро не хотел ни первого, ни второго и предложил урегулировать этот вопрос в Кампале. Сэр Льюис согласился. После дальнейших проволочек перешли к обсуждению повестки дня.

Сэр Льюис предложил повестку из двух пунктов: соглашение о прекращении огня и более продолжительные переговоры об условиях и форме будущего объединения сторон, иными словами – политическое решение. Энахоро же предложил повестку дня из 7 пунктов, которые сводились к простому обсуждению путей и средств полной и безоговорочной капитуляции Биафры. Сэр Льюис выразил протест, заявив, что прекращение огня было главной целью переговоров, и что без обсуждения этого вопроса переговоры будут в любом случае обречены на провал. Кроме того, он указал на тот факт, что первоначальное предложение, переданное через господина Смита, касалось именно переговоров о прекращении огня, безо всяких предварительных условий. Была, в конце концов, принята повестка дня из двух пунктов.

Сама конференция открылась в Кампале в четверг 23 мая 1968 г. К этому дню передовые части нигерийской армии вошли в Порт-Харкорт, и конференция превратилась в чисто академическое занятие. Два дня ушло на то, чтобы договориться о том, что на конференции не будет председателя, а только один наблюдатель. Биафрцы предложили президента Милтона Оботе, поставив нигерийцев в такое положение, что надо было либо уступить, либо оскорбить президента. Они согласились, и доктор Оботе назначил своего министра иностранных дел Саймона Одаку присутствовать на заседаниях. В субботу нигерийцы пожаловались, что пропал один из их секретарей, Джонсон Банджо, и они не могут поэтому продолжить работу, пока не будет найден блудный стенограф. К этому времени переговоры стали напоминать комическую оперу, а в Умуахье разгневанный полковник Оджукву отозвался о них, как о скверном фарсе. В воскресенье утром Энахоро не мог возобновить переговоры потому, что он ходил в церковь, а на вторую половину дня и вечер он придумал еще две отговорки. Он попросил о встрече президента Оботе, а затем провел частную беседу с сэром Льюисом. Это ни к чему не привело. В четверг Энахоро выдвинул предложения из 12 пунктов по детальному обсуждению капитуляции Биафры, разоружения ее войск, управления территорией и участи ее руководителей. Сэр Льюис напомнил Энахоро, что они находятся в Кампале для обсуждения условий прекращения огня, как первого пункта повестки дня, а затем и политического урегулирования. Энахоро упорно цеплялся за свои предложения, которые перевернули с ног на голову всю повестку дня. К этому времени стали известны подробности взятия Порт-Харкорта, и надежды на какие-то перемены в умонастроениях лагосского правительства в сторону мирного урегулирования были потеряны. А пока в Лондоне и Кампале шли переговоры, еще три страны признали Биафру: Берег Слоновой Кости – 8 мая, Габон – 14 мая и Замбия – 20 мая. Однако, известия о взятии Порт-Харкорта, пришедшие в Кампалу между 23 и 27 мая, свели на нет всякую надежду на то, что эти признания смогут хоть в чем-то изменить политику Нигерии.

В то время многие полагали, что потеря аэропорта в Порт-Харкорте, который был захвачен через несколько дней после города, отрежет Биафру от внешнего мира и от поставок оружия. Предполагалось, что в этом случае сопротивление Биафры продлится не более двух недель.

Однако, сам факт этого дипломатического признания, хотя и недооцененный ликующими нигерийцами, сильно обеспокоил правительства Британии и США. Они тут же развили бурную закулисную дипломатическую активность, чтобы отговорить от подобного шага любую другую страну, у которой могло бы появиться желание последовать этому примеру.

Господин Альфред Палмер, заместитель госсекретаря США по африканским делам и бывший посол в Нигерии, совершил поездку по Западной Африке, решительно выступая, как публично так и в частных беседах, против Биафры и за Нигерию. Эти совместные усилия даром не пропали: признания приостановились и еще три африканские страны, правительства которых в частном порядке информировали полковника Оджукву о том, что они рассматривают вопрос о признании Биафры, но чья экономика была крайне зависима от долларовой помощи, решили немного подождать.

В пятницу 31 мая сэр Льюис сначала сказал Оботе, а потом и журналистам, что, по мнению его страны, Нигерия полностью убеждена в возможности военного разрешения конфликта, а значит, он понапрасну теряет время и намерен покинуть конференцию. Судя по их отчетам, большинство иностранных корреспондентов уже давно пришли к такому же выводу.

Разочарованный, но все еще не потерявший надежду, сэр Льюис вернулся не в Биафру, а в Лондон, где провел восемь дней в переговорах с британскими чиновниками. В конце концов, он попросил о встрече с Гарольдом Вильсоном. Вместо этого ему позвонил один чиновник и предложил встретиться с государственным министром по делам Содружества, лордом Шепердом. Сэр Льюис согласился, и они встретились в доме сэра Арнольда Смита.

Лорд Шеперд начал дискуссию крупным ляпом.

Он дал понять, что до сей поры полагал, что биафрцы – это живущее где-то в буше затерянное племя, насчитывающее несколько тысяч человек. Даже закаленные ветераны, вроде сэра Мориса Джеймса, заместителя Постоянного секретаря, были вынуждены, уставившись в окно, скрывать свое замешательство. Таково было первое появление лорда Шеперда на дипломатической арене. Состоялось всего три встречи, во время которых лорд Шеперд подчеркнул, что британское правительство желает прекращения огня и продолжения мирных переговоров. Он спросил, согласится ли Биафра на британское посредничество. Озадаченный тем, что лорд Шеперд до сих пор не уяснил ситуацию, сэр Льюис ответил, что, по мнению его правительства, не может быть и речи о каком-либо посредничестве с британской стороны, пока Британия поставляет оружие Лагосу. В те дни в печати появлялись сообщения об увеличении этих поставок. Подобная точка зрения, казалось, удивила благородного лорда.

Как бы то ни было, лорд Шеперд выступил с неким планом прекращения огня, который сэр Льюис попросил предоставить ему в письменном виде, что и было сделано. В принципе, при сопоставлении с планом Биафры, в них не обнаружилось никаких кардинальных расхождений. Прекращение огня, необходимость присутствия международных сил по поддержанию мира, последующие переговоры для нахождения политического решения – все сходилось. Лорд Шеперд, казалось, был доволен и заявил, что отправится в Лагос, чтобы попытаться достичь там соглашения на основе того, что было уже согласовано между Британией и Биафрой. Он попросил сэра Льюиса задержаться в Лондоне до его возвращения из Лагоса, но тот предпочел вылететь в Биафру, пообещав вернуться, если миссия лорда Шеперда окажется успешной. Лорд вылетел 13 июня, а сэр Льюис на следующий день.

То, что произошло дальше, буквально ошеломило наблюдателей. План лорда Шеперда, если он и был когда-либо представлен в Лагосе, был отвергнут сразу. Для Лагоса политическое решение в форме капитуляции Биафры должно было стать предпосылкой прекращения огня. Неукрощенный лорд вылетел в Калабар, который теперь находился в руках нигерийцев. Здесь он повел себя крайне необычно для вероятного посредника, произнося речи и «реплики в сторону»,   из которых стало ясно, что буквально за несколько дней он полностью стал преданным сторонником Нигерии и ее дела.

Встретившись с двумя корреспондентами «Ньюс оф зе Уолд»,   Томасом и Стенфордом, которые страстно говорили ему о страданиях и деградации людей, свидетелями которых они были на оккупированных территориях в землях Ибибио, особенно в Икот Экпене, лорд Шеперд был удивлен и несколько шокирован. Но вскоре, снова оказавшись в центре внимания, он с наслаждением приветствовал толпу (биафрские агенты в городе потом сообщили, что толпа эта состояла из переодетых солдат Йоруба) и даже оказался в такой ситуации, когда хор приветствовал его серенадой, исполнив лорду псалом «Господь мой пастырь».   [33]33
  «Шеперд»    – Пастырь (англ.).


[Закрыть]
Неизбежно возникает сравнение с миссией лорда Рансимена в Чехословакию в 1938 году и представлением, устроенном этим нелепым графом в Петровице.

В Лагосе лорд Шеперд сделал еще несколько заявлений весьма пронигерийского характера и уехал, а все шансы на урегулирование при его посредничестве разбились вдребезги.

Больше ничего в этом вопросе британская дипломатия сделать не могла, и хотя потом много говорилось об огромных победах, одержанных в коридорах Лагоса, об уступках, заманчивых соглашениях и многом-многом другом, британское правительство уже было просто неспособно хоть чуть-чуть повлиять на возможность установления мира в Нигерии, кроме того факта, быть может, что та политика, которой она упрямо придерживалась, еще дальше отодвинула эту возможность.

Наблюдатели постоянно задавались вопросом, почему же именно Британия, у которой было так много великолепных дипломатов ранга сэра Хемфри Тревельяна, который так умело действовал в Адене, попав в столь деликатную ситуацию, как конфронтация Нигерии и Биафры, решила ограничить свои усилия тем, что прибегла к услугам лорда Шеперда, который даже не был профессиональным дипломатом.

Следующее предложение пришло из Африки. Император Эфиопии Хайле Селассие уже много месяцев возглавлял в ОАЕ комитет по Нигерии, в который входили представители шести африканских государств. Комитет этот оставался нем с предыдущей зимы, когда генерал Говон предупредил о нежелательности их поездки в Биафру, и они безропотно подчинились. После консультаций с шестью другими главами государств: Либерии, Конго-Киншасса, Камеруна, Ганы и республики Нигер, император созвал конференцию в столице Нигера Ниамее. Почетным председателем был президент Нигера Хамани Диори. Встреча была открыта в понедельник 15 июля и на следующий день на ней присутствовал Говон. Едва во второй половине дня он улетел домой, как комитет отправил полковнику Оджукву приглашение приехать и изложить свою позицию.

Сначала об этой новости узнали в Биафре по радио, официальное приглашение шло дольше и только к вечеру было доставлено через канцелярию президента Габона – Бонго. На следующий день в четверг полковник Оджукву созвал в Абе давно намечавшуюся пресс-конференцию, на которой изложил два варианта доставки продовольствия в Биафру для облегчения людских страданий. Один путь – по морю и по реке: вверх по Нигеру до порта Огута, который все еще прочно удерживался биафрцами. Другой – интернационализация Порт-Харкорта под нейтральным контролем, и десятимильный коридор оттуда до передовых позиций (к северу от города), где Красный Крест Биафры будет забирать это продовольствие. На той же пресс-конференции у него спросили, поедет ли он в Ниамей. Оджукву с сожалением покачал головой и ответил, что хотел бы, но военная ситуация не позволит.

Однако вечером того же дня ему пришлось изменить это решение. Прибыло послание, в котором особый упор делался на наличие быстроходного транспортного средства, и после поспешно проведенного заседания Исполнительного Совета, Оджукву и небольшая группа делегатов отбыли в первые после полуночи часы 18 июля. Перед рассветом они приземлились в Либервилле, где их засек Брюс Уд, опытный канадский репортер, так что вся история получила огласку.

После завтрака у президента Бонго полковник Оджукву вылетел на север в личном самолете президента Берега Слоновой Кости Уфуэ Буаньи, предоставленном в его распоряжение.

Обращаясь к комитету, полковник Оджукву пустил в ход всю силу своей убежденности и личного обаяния. Были снова выдвинуты предложения об установлении одного или двух коридоров – сухопутного или морского. Была изложена точка зрения Биафры. Комитет, три члена которого представляли правительства, ранее враждебно настроенные по отношению к Биафре, заявил о своем согласии, что повергло в растерянность нигерийскую делегацию.

В пятницу полковник Оджукву покинул Ниамей и улетел в Абиджан для встречи с президентом Уфуэ-Буаньи, с которым провел переговоры один на один. В субботу он вернулся в Биафру, оставив профессора Эни Нджоку в Ниамее, возглавлять биафрскую делегацию. В воскресенье он провел еще одну пресс-конференцию, на этот раз в непринужденной обстановке сада в Оверри, во время которой выразил сдержанный оптимизм по поводу того, что предстоящая мирная конференция в Аддис-Абебе (Эфиопия) – самый важный итог его визита в Ниамей – сможет привести к положительным результатам.

Тем временем в Ниамее обе делегации обсуждали гуманитарную помощь, вопрос, который с начала июля вызывал во всем мире растущую тревогу. Были согласованы различные подходы к устройству коридора, но когда дело дошло до того, чтобы применить эти критерии к уже сделанным различным предложениям, то стало ясно, что предложенный Биафрой путь по реке был наиболее осуществимым, и по нему можно было перевозить большее количество грузов за более короткое время. К тому же этот путь содержал меньшее количество стратегических неудобств для обеих сторон, его было бы легче охранять от злоупотреблений, чем предложенный нигерийцами сухопутный коридор от Энугу на севере до Авгу. Когда все это стало ясно, нигерийская делегация быстро пошла на попятный, и вот именно тут, объясняя почему вдруг все ранее согласованные критерии стали неприемлемыми, глава нигерийской делегации Эллисон Эйида и высказал свою точку зрения на голодающих детей: «Голод – это законное оружие в войне, и мы собираемся в полной мере использовать его против бунтовщиков».

Начиная с этого момента, Нигерия постоянно шла на попятный в вопросе о доставке гуманитарной помощи в Биафру, так что в дальнейшем мелкие уступки приходилось буквально вырывать у нее, но не при помощи давления или защиты со стороны Британии, а под воздействием растущей волны враждебного общественного мнения, мнения простых людей. Тем не менее, повестка дня для Аддис-Абебы была согласована. На сей раз – чтобы угодить нигерийцам – ее порядок был обратным: политическое урегулирование, во-первых, и прекращение огня, во-вторых.

Конференция в Аддис-Абебе открылась в понедельник 29 июля. Полковник Оджукву накануне ночью вылетел из Биафры прямо в эфиопскую столицу; на этот раз предоставленный опять же Берегом Слоновой Кости самолет, да и сама делегация, были гораздо больше. Как было ясно заранее, генерал Говон отказался присутствовать на конференции, или же его советники отговорили его, сознавая, что сравнение с Оджукву едва ли будет в его пользу.

Первое заседание, на котором оба руководителя делегаций выступили с приветственными речами, было открытым в присутствии представителей глав правительств всех африканских государств (некоторые из них прибыли лично), всего дипкорпуса Аддис-Абебы, множества наблюдателей и полчища журналистов. Вождь Энахоро попытался удалить прессу, особенно телевизионные камеры, но у него ничего не вышло и он удовольствовался тем, что произнес двенадцатиминутную речь.

Поднялся полковник Оджукву. Он начал с того, что прозвучало как мольба за народ Биафры. Прочитав четыре абзаца, он сказал, что цитирует буквально речь Хайле Селассие в Лиге Наций в 1936 году, после нападения фашистов на Абиссинию. Смысл сравнения был вполне ясен. Он продолжал говорить в течение часа и десяти минут, рассказывая об истории народа Биафры с самых ранних дней, о преследованиях, отторжении и последующих страданиях. Закончив речь, он стал одним из тех немногих в мире, кому стоя аплодировало собрание, состоявшее главным образом из дипломатов. За 70 минут Биафра перестала принадлежать Нигерии, или Африке, или Британии, или Содружеству. Она стала мировой проблемой. Полковник Оджукву в 34 года стал фигурой мирового масштаба, так 24 днями позже, когда его фотография появилась на обложке журнала «Тайм»,   журналисты словами выразили полученную им овацию.

Но конференция в Аддис-Абебе захлебнулась после того, как погасли яркие огни рекламы. Как и все ее предшественницы, она потерялась в трясине отсрочек, непримиримости и злой воли. В общей сложности работа продолжалась около 5 недель, но внимание мира, то единственное, что может послужить стимулом к работе, было отвлечено советским вторжением в Чехословакию.

И снова целью нигерийской делегации было затягивание конференции. Прекращение огня больше не было актуальным вопросом, потому что 17 августа нигерийская 3-я Дивизия перешла реку Имо и вышла непосредственно к Абе, самому большому городу, еще остававшемуся у биафрцев. К этому времени отношение американского перевозчика оружия Уортона, казалось, изменилось. К югу от Абы биафрские солдаты в обороне имели по 2 патрона в день на человека, а в наступлении – 5. Самолеты с боеприпасами выходили из строя, возвращались назад, сбрасывали грузы над морем. Несмотря на огромные потери в нигерийской армии, Аба был взят 4 сентября 1968 года.

Вскоре все внимание было привлечено к Конференции Глав Государств ОАЕ, намеченной на 14 сентября в Алжире. Из Лагоса командиру 3-й Дивизии шли лихорадочные приказы о необходимости взятия Оверри или аэропорта Ули именно к этой дате. Африканские государства, дружественно настроенные к Биафре, сообщили им, что, готовясь к Алжиру, британская и американская дипломатия ведут неустанную закулисную работу с тем, чтобы убедить Африку, что с Биафрой покончено. Постоянно оказываемое давление подкреплялось финансовыми приманками. Это сработало.

Комитет по подготовке повестки дня Конференции Глав Государств, заседавший в Алжире с 8 сентября, не включил в повестку дня вопрос Нигерия-Биафра. Конференция началась 14 сентября.

После неудачной попытки захватить аэропорт Ули, 3-я Дивизия 12 сентября перешла в наступление на Оверри. Биафрцы, которым все еще не хватало оружия и боеприпасов (американского контрабандиста, занимавшегося его перевозкой, выгнали, а альтернативный путь все еще был до конца не освоен) противостояли со своей горсткой патронов на человека передовым отрядам броневиков и «Саладинов»    британского производства. Оверри был захвачен 16 сентября. На следующий день на алжирской конференции была принята спешно добавленная резолюция, призывающая биафрцев к сотрудничеству с нигерийцами в восстановлении территориальной целостности Федерации, иными словами – к капитуляции.

Поступив подобным образом, эта организация, которая с гордостью считает себя хранилищем совести Африки, умыла руки в наиболее принципиальном деле совести на всем континенте.

Это был надир судьбы Биафры – военный и дипломатический. В эти дни и в последующие недели было трудно найти хоть одного человека, который сказал бы, что с Биафрой еще не совсем покончено. Должно было пройти 100 дней, прежде чем мир понял, что Биафра еще живет, еще борется.

К этому времени положение изменилось во всех аспектах. В Биафре у людей снова поднялось настроение, возродилось доверие, возросло количество уже полученной или ожидавшейся помощи. Войска Биафры контратаковали широко по фронту, первый раз за все время войны. Многие государства, в обход Британии, заявили, что намереваются приступить к активным поискам средств мирного урегулирования. В Нигерии было подписано соглашение с СССР, широко открывавшее дверь для советского проникновения во все области жизни страны. На Севере все сильнее раздавался ропот недовольства эмиров, их не устраивало правление чиновников из этнических меньшинств, которые не смогли выполнить своих обещаний. На Западе шли бунты, стрельба, массовые аресты. В Америке был избран господин Никсон. Провал дипломатии был не столько провалом нигерийских лидеров, чье стремление сохранить свое положение было предсказуемо, но неудачей тех, кто мог бы оказать давление и заставить их. Ни разу нигерийская делегация не выдала, что главная их убежденность в том, что решение проблемы военным путем было возможно и достижимо, была поколеблена, а те, кто их поддерживал, ни разу не попытались разубедить их в этом. Это был шанс – и они от него отказались.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю