Текст книги "Дело трех императоров"

Автор книги: Фред Варгас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Лаура была во Франции! – выкрикнул Клавдий и выпрямился.

– Да, мне это уже говорили, – сказал Валанс и ушел.

XVIII

Когда Валанс вышел из квартиры троих друзей, уже стемнело, и ему пришлось зажечь свет на лестнице. Он спускался с трудом, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку. Нерон был совершенно безумен и очень опасен. Клавдий места себе не находил от беспокойства и был готов на все, лишь бы защитить Лауру Валюбер. А Тиберий все это понимал, сохранял хладнокровие и старался держать своих друзей под контролем. Три императора явно что-то знали. Но Тиберий определенно не проболтается. А к двум остальным не подберешься: Тиберий с них глаз не спускает. Валанс был уверен, что этот молодой человек, с его серьезным лицом и непредсказуемыми взрывами эмоций, обладает большой силой внушения. Нерон покорялся его обаянию, а Клавдий был полностью в его власти. Надо признать, эта троица стала весьма необычным препятствием на его пути – с виду пустяковым и даже забавным, а на самом деле – прочным как монолит. Однако с ним у трех приятелей будут затруднения, потому что его это нисколько не впечатляет. Валанс остановился на ступеньке, чтобы подумать. До сих пор ничто и никогда не производило на него впечатления, или почти не производило. Так уж получалось: все проскальзывало мимо него, не задевая. Но тем не менее три императора его озадачили. При такой взаимовыручке, такой нерассуждающей преданности друг другу они могли позволить себе всё. Очень непросто будет вырвать у них Лауру Валюбер. Предстоит отчаянный штурм, думал он, и эта мысль грела ему душу. Он один, воплощенная решимость, – против них троих, так любивших друг друга.

И вдруг он весь напрягся. У подножия лестницы, в тесном подъезде, склонившись над маленьким зеркальцем, стояла женщина. Довольно высокая, лица не разглядеть – его закрывают свесившиеся волосы. Но линии плеч, профиля, просвечивающего сквозь темные пряди, и небрежного движения руки, которым она их отбрасывала, было достаточно, чтобы сразу понять; он встретился с Лаурой Валюбер.

Надо бы молча подняться обратно, подумал он; но ведь он никогда так не делал. Значит, оставалось только одно: шагать вниз и побыстрее выйти на улицу – дверь была открыта.

Валанс снял руку с перил, спустился по оставшимся ступенькам и с некоторой поспешностью, он сознавал это, направился к двери. Он прошел мимо женщины. Еще метр – и он будет на улице. И тут он почувствовал, как у него за спиной она перестала возиться с зеркалом и подняла голову.

– Ришар Валанс… – сказала она.

Она остановила его, положив руку ему на плечо, когда он уже почти был на улице. Она произнесла «Ришар Валанс» четко и раздельно, как будто прочла вслух.

– Ну конечно, это ты, Ришар Валанс, – повторила она.

Затем отступила на шаг, прислонилась к стене, скрестила на груди руки и с улыбкой взглянула на него. Она не сказала: «Вот чудеса, что ты здесь делаешь? Какими судьбами ты здесь?» Можно было подумать, она вовсе не удивлена этим совпадением. Вежливое приветствие – вот и все. Валанс почувствовал, что она внимательно наблюдает за ним.

– Ты, конечно, помнишь меня? – спросила она, все так же улыбаясь.

– Конечно, Лаура. А теперь не задерживай меня. Мне некогда.

Валанс остановил такси, проезжавшее мимо дома, и, не оборачиваясь, сел в него. Ну вот, все вдруг началось снова: хрипловатый голос, неистовая и в то же время робкая красота лица, рассеянные движения и сказочная элегантность. Сейчас он уже дышал не так учащенно. В сущности, не имело смысла так напрягаться. Надо было только признаться себе, что перспектива опять встретиться с Лаурой немного волновала его. А в итоге все прошло так, как он хотел. Получилось грубовато, но в общем нормально. Дело сделано. И теперь, когда оно было сделано, Валанс почувствовал облегчение.

Лаура еще несколько минут выждала внизу и выкурила сигарету, прежде чем подняться к Клавдию. Она курила, прислонившись к стене. Надо же, она вдруг встретила Ришара Валанса. Если честно, эта встреча даже взволновала ее. Только вот Валанс был какой-то сердитый и очень уж торопился. Она и представить себе не могла, что он станет таким неучтивым.

Лаура пожала плечами и бросила сигарету, не погасив. Она неважно себя чувствовала.

Поднявшись наверх, она застала троих молодых людей в большой тревоге, лица у них были озабоченные либо усталые. Она погладила Клавдия по голове, взъерошила ему волосы.

– Тиберий, малыш, – сказала она, – тебе не кажется, что ты должен дать нам что-нибудь выпить? А заодно поесть? Что с вами сегодня произошло? Тиберий, в чем дело?

Тиберий машинально бросил в бокал кусочки льда.

– К нам тут приходил один человек, Лаура, – сказал он с кислым видом. – Это специальный посланник французского правительства, похоже, один из их лучших юристов. Эдуар Валюбер до смерти перепугался, вот и отправил его сюда, чтобы он притормозил расследование итальянской полиции, сделал свои выводы и решил исход дела. Будет ли это решение справедливым или нет, значения не имеет. Главное – это обеспечить безопасность Жабы Валюбера.

– Почему ты называешь Эдуара Валюбера Жабой?

– Потому что мне показалось, что у министра Валюбера жабья голова. Впрочем, у него была такая голова еще до того, как он стал министром. Скажи, а тебе не кажется, что у него жабья голова?

– Не знаю, – тихо произнесла Лаура. – Странный ты. При чем тут это?

– Минуточку, – вмешался Нерон, – постараемся дать точное определение: имеется в виду жаба с желтым брюхом или с огненно-красным?

– С желтым, абсолютно желтым, как лимон, – ответил Тиберий.

– Ах вот оно что, как лимон, – сказал Нерон.

– Вы меня достали, – сказал Клавдий. – Тиберий, ты начал рассказывать Лауре про этого специального посланника, так сделай одолжение, попытайся рассказать дальше.

– Ладно. Так вот, он приехал сюда, чтобы притормозить расследование Руджери, полицейского инспектора, которого ты вчера видела в морге. Одним человеком больше или меньше – при обычных обстоятельствах это не столь существенно. Но в том-то и дело, Лаура, что данного человека обычным не назовешь. Даже Нерон, считающий всех, кроме себя самого, пошлыми и заурядными личностями, вынужден это признать. С самого начала он вызывает у меня опасения, я постоянно слежу за ним, соображаю, как найти у него слабое место. Пока мне это не удалось. Ты сразу поймешь, чего тебе бояться, как только познакомишься с ним. Первая предосторожность: лучше, чтобы он разговаривал с тобой сидя. Он очень высокий, массивный, у него копна густых черных волос и красивая, очень белая морда. Да, Нерон, морда у него красивая. Причем в его морде есть что-то неукротимое, и от этого становится не по себе. Глаза у него совсем светлые и очень красивые – Нерон прямо лопается от зависти, – и он пользуется ими как оружием, чтобы сломить тебя. Должно быть, это его фирменный трюк, которым он пользуется уже давно. Его взгляд впивается в тебя и не отпускает. Наверно, это часто срабатывает. Когда он был здесь, то вздумал сломить еще и Нерона. Нерон, разумеется, ничего не заметил, но ведь Нерон – особый случай, не показательный. А вот ты, Лаура, поймешь, что я имею в виду.

– Извини, но я тоже прекрасно это понял, – возразил Нерон.

– В тот день, когда ты поймешь, что мир зачем-то вертится и на нем живут люди, это будет для тебя как удар дубиной по затылку. Кстати, ты уверен, что Лауре приятно смотреть, как ты расхаживаешь тут полуголый? Если не уверен, мог бы хоть рубашку надеть. Или брюки. Почему бы тебе не надеть брюки?

– Как неучтиво, – вздохнул Нерон, вставая с видимым усилием.

– А еще, – продолжал Тиберий, подав наконец Лауре стакан, – этот человек уже много чего нашел. Он нашел твою дочь и почти докопался до того, что Анри, похоже, приехал в Рим не из-за краденого Микеланджело, а чтобы раскрыть секрет Габриэллы. Вдобавок он знает, что мы все были в курсе дела, кроме Анри, и, по его мнению, это некрасиво с нашей стороны. Он уверен, что Анри, вернувшись в Париж, потребовал бы развода, что в результате его деньги уплыли бы от тебя, а следовательно, и от Габриэллы, и так далее, и тому подобное. Очень скоро он выяснит и то, что ты даешь мне и Нерону деньги на жизнь в Риме. Наверняка это ему тоже покажется ужасно некрасивым. Он свяжет все это воедино, начнет искать возможность одолеть нас и будет очень стараться. А способностей у него хватит, можешь в этом не сомневаться. Ты не хуже меня знаешь, насколько это может стать опасным.

– А почему опасным? – спросил Нерон.

– Тебе послышалось, – ответил Тиберий, встряхивая стакан.

– Неправда, – сказал Нерон.

– Говорю же: тебе послышалось, – повторил Тиберий.

Он встал за спиной у Лауры и положил руки ей на плечи:

– Тебе надо очень остерегаться этого типа. Если будет возможно, постарайся усадить его, а потом избегать его взгляда, даже если это будет нелегко.

– Я уже смотрела на него, – сказала Лаура. – Его зовут Ришар Валанс.

– Он уже допрашивал тебя? Вчера в морге?

– Нет. Его там не было.

– Значит, утром, когда ты была в полиции? Ты говорила с ним сегодня?

– Это нельзя назвать разговором. Но знаешь, малыш, в те времена, когда я его знала, он не был таким уж неукротимым. Разве что в некоторые моменты. Это было двадцать лет назад. Забавно, да?

– Черт, – сказал Тиберий.

Лаура расхохоталась и протянула ему стакан. Ей стало получше:

– Налей-ка мне еще, малыш. И достань мне хлеба или еще чего-нибудь. Я, видишь ли, есть хочу.

Тиберий пошел за бутылкой, которая непостижимым образом опять оказалась в объятиях Нерона. Клавдий пулей выскочил на улицу – купить еды для Лауры.

Они перекусили, держа тарелки на коленях и не говоря ни слова.

– Я действительно когда-то была с ним знакома, – продолжала Лаура, – но знакомство длилось недолго.

– Я сейчас думаю, изменит это что-нибудь или нет. Пожалуй, это ничего не изменит.

– Возможно, ты не прав.

Лаура медленно осушила свой стакан. Нерон включил музыку, а Клавдий стал клевать носом.

– Ему тяжело, – тихо сказала Лаура, указывая на Клавдия. – Это из-за смерти отца, ему очень тяжело.

– Ясное дело, – сказал Тиберий. – Я это знаю, я приглядываю за ним. А ты? Тебе тяжело оттого, что Анри умер?

– Даже не знаю. Наверно, мне бы следовало ответить «да», но, в сущности, я даже не знаю.

– Тем не менее сейчас тебе тяжело, но по другой причине. Право же, здесь всем тяжело.

– Только не мне, – пробурчал Нерон.

Лаура осторожно, чтобы не разбудить, поцеловала Клавдия и взяла свой плащ.

– Тебе тяжело по другой причине, – настаивал Тиберий, глядя в пол.

– Я возвращаюсь в отель, – прошептала Лаура. – Проводи меня немного, если хочешь.

Нерон открыл глаза и вяло протянул ей руку.

– Повеселитесь вдвоем, – сказал он.

Лаура и Тиберий молча спустились по лестнице. Тиберий чувствовал неловкость. В обществе Лауры это бывало с ним нечасто.

– Мы оба в черном, – произнес он, когда они вышли на улицу. – Странно как-то.

– Да, – сказала Лаура.

Она шла медленно, Тиберий держал ее за плечо.

– Сейчас я расскажу тебе про Ришара Валанса, – сказала она.

– Давай, – сказал Тиберий.

– Вообще-то история сама по себе дурацкая.

– Да.

– Но это не мешает ей быть грустной.

– Верно. То есть нельзя сказать, что тебе и вправду грустно, ты не видишь для этого причин, но ничего не можешь с собой поделать?

– Вот именно. Это не настоящая грусть, ты как будто пожимаешь плечами с чувством сожаления – и все. Понятно?

– Расскажи мне эту грустную историю.

– Я встретилась с Ришаром Валансом, когда была в Париже, еще до знакомства с Анри. Как бы рассказать об этом так, чтобы звучало не слишком глупо?

– Не имеет значения. Просто расскажи, как все было.

– Ты прав. Я любила его одного, а он любил меня одну. Сказочной любовью. Какая выпадает в жизни не каждому. Вот. Что еще тут можно сказать?

– Да, история сама по себе дурацкая. А почему он тебя бросил?

– Как ты догадался, что это он меня бросил?

Тиберий пожал плечами.

– Ладно, ты прав, это он меня бросил. Через несколько месяцев. Почему, я так и не узнала. Ушел – и все. Надо признать, что жизнь вдвоем порядком нас выматывала.

– Представляю. А что ты сделала, когда он ушел?

– Кажется, рыдала от горя. Кончилась сказка. Какая не каждому выпадает в жизни. А еще мне кажется, что я еще долгие годы думала о нем. Мне так кажется.

– Но ты вышла замуж за Анри.

– И тем не менее. Правда, потом я все-таки перестала о нем думать, это прошло. Но когда я сегодня его встретила…

– Это тебя взволновало. Ничего удивительного. Пройдет.

– Уже проходит.

– Ты увидишь, что это за тип. Или я ошибаюсь, или он никого не уважает, возможно, не исключая и тебя, Лаура. У Лоренцо тоже такое впечатление. Лоренцо очень беспокоится за Габриэллу. Он позвонил мне, боится, как бы у нее не было неприятностей. И правильно боится, я ведь кое о чем не сказал тебе: в тот вечер Габриэлла тоже пошла на площадь Фарнезе и никого не предупредила.

– Ты можешь как-то это объяснить?

– Нет.

Остаток пути они прошли молча.

Перед входом в отель она обернулась, чтобы поцеловать его, но вдруг замерла. Тиберий изменился в лице, сощурился, плотно сжал губы и смотрел куда-то в пространство.

– Тиберий, – тихо сказала она, – пожалуйста, не делай такое лицо. Когда ты такой, в тебе появляется что-то от настоящего Тиберия. Что с тобой? Что ты там видишь?

– Ты была знакома с настоящим Тиберием? С императором Тиберием?

Лаура не ответила. Ей стало не по себе.

– А я был, – сказал Тиберий, взяв в ладони ее лицо. – Я был с ним очень хорошо знаком. Странный это был император, его усыновили, и никто не смог толком о нем рассказать. Его называют Тиберий, но его настоящее имя Тиберий Клавдий Нерон, Тиберий-Клавдий-Нерон… То есть из трех наших имен составляется одно, и это мое имя, занятно, не правда ли? Тиберий видел, что происходит вокруг, он видел интриги, заговоры, он видел зло. И я тоже иногда вижу зло. И сейчас, Лаура, я вижу нечто ужасное, вижу рядом с тобой, такой красивой.

– Перестань, Тиберий. Ты устал, и тебя заносит.

– Пойду спать. Поцелуй меня.

– Не думай больше об этой императорской семье. Вы от этого в конце концов рехнетесь. Тебе не кажется, что у нас и так хватает неприятностей? Ты никогда не был знаком с императором, Тиберий, усвой это.

– Я это усвоил, – с улыбкой ответил Тиберий.

Вернувшись домой, Тиберий разбудил Клавдия, который как задремал, сидя на стуле, так все это время и просидел. А вот Нерон исчез, и вместе с ним – бутылка.

– Клавдий, – тихо сказал Тиберий, – ложись-ка ты в постель, там тебе будет удобнее. Клавдий, а ты знаешь, что на самом деле я не был знаком с императором?

– Я тебе не верю, – ответил Клавдий, не открывая глаз.

XIX

Четыре дня Ришар Валанс безвылазно просидел в номере отеля. Время от времени ему звонил инспектор Руджери, но Валанс всякий раз отвечал, что он работает, и вешал трубку.

В пятницу утром Лоренцо Вителли дважды попытался увидеться с ним. «Я хочу поделиться с вами чрезвычайно важной информацией», – сказал он, позвонив Валансу от стойки портье. «Это невозможно», – только и ответил Валанс.

По мнению епископа, Ришар Валанс вел себя безобразно, и, несмотря на любопытство, какое вызывал у него этот человек, Вителли чувствовал, что его терпению скоро придет конец.

– Это какой-то дикарь, – заметил портье, когда Вителли повесил трубку. – Он даже не желает принять монсиньора?

Вителли барабанил пальцами по стойке. Он не решался оставить Валансу записку.

– Начиная со вторника, – продолжал портье, – приходится подавать еду к нему в номер, он не выходит оттуда. Хотя нет, раз в день он прогуливается по кварталу – и сразу обратно. Изабелла, горничная, уже стала его бояться. Ей страшно открыть окно, чтобы проветрить комнату, – там не продохнуть от дыма. Он даже не поднимает голову, когда она входит, ей видны только его черные волосы, и она говорит, что он похож на хищного зверя. Говорят, французское правительство очень его ценит. Может, это и правда. Но лучше бы они таких французов у себя держали. Изабелла не хочет туда ходить, боится, как бы он чего-нибудь ей не сделал, – и все-таки ходит. Потому что привыкла работать на совесть.

– Вовсе нет, просто ей понравился этот француз, – улыбнулся Вителли.

Он скомкал и выбросил записку, которую хотел оставить Валансу. Раз тот повел себя так невежливо, можно обойтись без его помощи.

– Не надо говорить такие вещи, – сказал служащий отеля.

– Надо уметь говорить все, – ответил Вителли.

XX

Ришар Валанс уже два часа ничего не делал. Он разложил по порядку свои записи, убрал их со стола и теперь, усевшись на стуле, через закрытое окно разглядывал римские крыши. Скоро наступит вечер. То, что собирались ему сказать инспектор Руджери и монсиньор Вителли, его не интересовало. Он закончил свой отчет, одну копию отдаст итальянской полиции, другую представит Эдуару Валюберу, а оригинал оставит себе на память и завтра уедет в Милан. Когда бомба взорвется, он будет уже далеко. Все закончилось.

Все закончилось, и теперь он сидел, грузный и неподвижный, и разглядывал римские крыши. Ну и помойка на этих римских крышах. Он отдаст им свой отчет и уедет. Дело сделано.

Эдуар Валюбер будет вне себя от ярости. Его послали сюда, чтобы развалить дело, а он вместо этого выдвинул и доказал свою версию, такую страшную, что никто и мысли о ней не допускал. Результат его вмешательства будет полностью противоположным тому, чего ждут от него в Париже. Конечно, еще не поздно придержать отчет и отдать его министру в собственные руки, чтобы никто ничего не узнал. Вот как ему следовало бы поступить. Пойти попрощаться с Руджери, потом доложить о своих выводах Эдуару Валюберу, и пускай министр решает, какое продолжение должно быть у этой истории. Хотя заранее ясно, что он решит: никакого продолжения не будет. Найдут козла отпущения, какого-нибудь неуловимого преступника, – надо же дать этому прискорбному происшествию благопристойную развязку. Так ему следовало бы поступить.

А он поступит по-другому. Ему удалось прорваться к правде, теперь он намерен рассказать о ней, и никто не сможет его переубедить. На самом деле ему очень хотелось, чтобы правда эта стала достоянием гласности, он все готов был сделать для этого.

Он оперся ладонями о стол и медленно приподнялся: у него затекли колени. Сложил отчет пополам и сунул в карман пиджака.

Он быстро шел по коридору отеля, руки в карманах были сжаты в кулаки. Он увидел Тиберия только в последний момент, когда молодой человек встал между ним и лифтом.

– Проход закрыт, – сказал Тиберий.

Валанс сделал шаг назад. Тиберий выглядел переутомленным и крайне возбужденным. У него была двухдневная щетина, и он как будто совсем не изменился с того вечера, когда Валанс был у него дома. На его черных брюках осела римская пыль, можно было подумать, что с ним случилась какая-то беда и он несколько суток не спал и не ел. По правде говоря, вид у него был угрожающий. Он заметно напрягся: готовился к нападению, если Валанс все же попытается пройти к лифту. Эта его решимость и покрытая пылью одежда придавали его облику романтическую элегантность, которую Валанс оценил по достоинству. Однако Тиберий не произвел на него впечатления.

– Уйди с дороги, Тиберий, – сказал он спокойно.

Тиберий приготовился к бою. Раскинул руки и уперся ими в металлические брусья по бокам кабины, закрыв собой дверь лифта, чуть согнул ноги в коленях. Ноги у него были крепкие. Запыленные, но крепкие.

– Что тебе нужно, юный император? Чего ты от меня хочешь?

– Хочу, чтобы вы поговорили со мной прямо сейчас, – отчеканил Тиберий. – Уже четыре дня за вашей чертовой запертой дверью, в вашей гранитной голове зреет что-то ужасное. Вы не пройдете дальше, пока не скажете, что у вас на уме.

– Ты мне приказываешь? Мне?

– Если с Лаурой должно что-то случиться, я сделаю все, чтобы это предотвратить. Вот так.

– Ты меня насмешил. Откуда ты взял, что это должно как-то ее коснуться?

– Просто я знаю: вам ужас как хочется, чтобы с ней что-то случилось. А мне ужас как хочется, чтобы с ней ничего не случилось.

– А тебе не кажется, что мадам Валюбер уже достаточно взрослая и может решать свои проблемы без твоей помощи?

– Зато я не намерен решать мои проблемы без ее помощи.

– Понятно. Но почему ты думаешь, что с ней должно что-то случиться? Лаура Валюбер была во Франции, когда убили ее мужа, разве не так?

– Вас не испугает алиби длиной в две тысячи километров, если вы задумаете с ней расправиться. А вы хотите с ней расправиться, я это знаю.

– Похоже, ты много чего знаешь, Тиберий. И кто тебя так замечательно информирует?

– Мои глаза. Я увидел это у вас на лбу, на губах, в глазах, когда вы заговорили о ней. Вы собираетесь ее уничтожить, потому что так надо.

– Дай мне пройти, Тиберий.

– Нет.

– Дай мне пройти.

– Нет.

Тиберий был сильный, он был моложе Валанса, но Валанс знал, что все-таки одолеет его, если решит драться. Он медлил. Тиберий выдерживал его взгляд, он был готов к бою. Валансу не очень-то хотелось лезть в драку, раз дело можно было решить и по-другому. Если бы он разбил парню лицо, это не доставило бы ему ни малейшего удовольствия. И поскольку он уже решился нарушить приказ министра и предать свои выводы гласности, то может поговорить с Тиберием прямо сейчас. Ведь Тиберий еще до завтрашнего дня так или иначе узнает правду. Возможно, для него будет даже лучше, если он узнает ее от Валанса, из первых рук и сразу.

– Давай-ка выйдем на улицу, – сказал Валанс. – Спустимся по лестнице. Надоела мне эта комната.

Тиберий отошел от лифта. Бок о бок, быстрым шагом они спустились по лестнице. Валанс бросил ключ на стойку портье и вышел первым, а за ним – Тиберий.

– Итак, юный Тиберий? Что тебя интересует?

– Ваши мысли.

– Сожалею. Моих мыслей ты не узнаешь. Одни только факты, и больше ничего.

– Сойдет для начала.

– Тебе повезло, что я вообще тебе отвечаю. Мне еще никогда не приходилось отвечать под тем лишь предлогом, что меня об этом просят. Не знаю, с какой стати я делаю для тебя исключение.

– Потому что я император, – с улыбкой произнес Тиберий.

– Наверно, так. Факты не столь многочисленны, но их достаточно, чтобы понять все – если не разрывать связь между ними, внося ненужные сложности и вовлекая бесполезных фигурантов. Шесть дней назад Анри Валюбер неожиданно приехал в Рим. Вечером того же дня его убили перед дворцом Фарнезе, в момент, когда он хотел встретиться с сыном. Таким образом, на площади находились Клавдий, ты и Нерон, а еще Габриэлла Делорм, которая никому не показалась и никого не известила, что собирается туда. Какое-то время полиция разрабатывала версию с краденым Микеланджело и даже поручила Лоренцо Вителли заняться расследованием внутри Ватикана. Но потом была раскрыта тайна Габриэллы: это все изменило, у преступления появился иной мотив, однако надо было еще доказать, что Валюбер отправился в Рим из-за Габриэллы. Я потратил четыре дня на телефонные переговоры с Парижем и доподлинно узнал, что так и было. В последнее время Анри Валюберу казалось, что его жена слишком часто ездит в Рим: трудно было объяснить эти ее поездки желанием навестить родителей, ведь месье и мадам Делорм живут теперь довольно далеко от столицы. Заподозрив, очевидно, что у его жены появился любовник, он нанял детектива, которому поручил следить за ней: метод нечистоплотный, зато надежный и вполне соответствует тому, что я узнал о характере этого господина. Детектив по имени Марк Мартеле начинал слежку с момента ее прибытия в Рим, он занимался этим четыре месяца. Не спрашивайте, откуда у меня эти сведения. Нет ничего проще: секретарша Валюбера отмечала в ежедневнике встречи своего начальника с Мартеле. Мне оставалось только позвонить Мартеле, ведь после убийства Валюбера он больше не обязан соблюдать профессиональную тайну. Мартеле успел передать своему клиенту фотографии Габриэллы и три отчета, из которых следовало, что у мадам Валюбер есть дочь, проживающая в Риме, что уже восемнадцать лет мадам Валюбер навещает ее и обеспечивает ей очень приличный уровень жизни. На какие средства? Этого Мартеле выяснить не успел. Но недавно он подметил кое-что любопытное: однажды вечером, на одной из улиц вблизи отеля «Гарибальди», мадам Валюбер встретилась с группой мужчин. Минуту или две она шла с ними, а в конце улицы молча отделилась от них и вернулась в отель одна, никто из этих людей не провожал ее. Мартеле пошел за одним из них, по-видимому руководившим группой, и сумел установить его личность. Римской полиции он известен под оригинальной кличкой Колорадский Жук. Это как-то связано с картофелем. Колорадские жуки объедают картофельные листья. В общем, с этим пока не все ясно.

– Плевать я хотел на картофельные листья. Так что с этим Колорадским Жуком?

– Он возглавляет банду грабителей, орудующую в Риме. Но его трудно поймать на месте преступления. Полиция ждет, когда он затеет какое-нибудь крупное дело: после этого его наверняка можно будет упрятать за решетку на долгий срок. Так или иначе, но Лаура Валюбер, супруга состоятельного парижского издателя, водит дружбу с Колорадским Жуком. Ты что-то замолчал, Тиберий?

– Продолжайте, – выдохнул Тиберий. – Выкладывайте все, что знаете, ненужное потом отсеем.

– Лаура Валюбер водит дружбу с Колорадским Жуком и ворами с окраины. Отсюда и средства на содержание Габриэллы – так пишет в своем отчете Мартеле, уточняя, что пока это лишь гипотеза, которая нуждается в подтверждении. Видное положение в обществе, высокий пост, занимаемый ее деверем, Эдуаром Валюбером, регулярные поездки из Парижа в Рим и обратно – все это делает ее незаменимой помощницей при сбыте краденого. Банда орудует в Риме, а Лаура Валюбер за солидный процент переправляет часть похищенного парижским скупщикам. Вот почему полиции не удается отследить, куда девается добыча Колорадского Жука, вот почему Лаура Валюбер упорно не желает летать самолетом. В поезде безопаснее, при посадке не надо указывать владельца багажа. Понимаешь, Тиберий? Ей же надо было где-то доставать деньги, чтобы все эти двадцать четыре года содержать Габриэллу, ведь Анри Валюбер не позволял ей распоряжаться своим состоянием. Она не могла утаить ни гроша из семейного бюджета, Анри Валюбер все скрупулезно заносил в расходную книгу. У супругов Делорм ничего нет. Значит, деньги шли из какого-то другого источника. К этому следует добавить, что Колорадский Жук, чье настоящее имя Венто Риетти, жил неподалеку от дома Делормов. По-видимому, эти двое стали сообщниками сразу после рождения Габриэллы, сначала она участвовала в его делах от случая к случаю, потом это превратилось в систему. Конечно, придется еще выявить кое-какие недостающие подробности, но материала, которым я располагаю, вполне достаточно, чтобы предъявить обвинение. Не очень-то приятная история, верно?

– К чему все это? – проворчал Тиберий. – Что вы стремитесь доказать? Лаура не могла убить Анри, сидя в своем загородном доме. Ее никак нельзя притянуть к этому делу!

– Зато убить могла ее дочь. Они могли сговориться. Предположим, вернувшись из последней поездки в Рим, она стала искать отчеты Мартеле. Очень может быть, что в Риме она заметила слежку, встревожилась и начала рыться в письменном столе мужа. Кстати, Мартеле в последнем отчете указывает, что его, похоже, заметили и что лучше бы пустить по ее следам другого человека. Представь себе, юный император, что она обнаружила эти отчеты и запаниковала. Представь себе, что Анри Валюбер, собравшийся, как ей стало известно, вскоре ехать в Рим, сумел найти недостающие доказательства… Какое будущее ожидало бы Лауру Валюбер? Полный крах, скамья подсудимых, тюрьма? Это не вдохновляет, верно? И если человек, от которого исходит такая угроза, не слишком вам дорог…

– Лаура никогда не толкнула бы свою дочь на убийство! – крикнул Тиберий. – Вы ее не знаете! Вы не можете подозревать ее в таких жалких уловках! Лаура решает свои проблемы сама, она не станет прятаться за чьей-то спиной! Лаура никогда не скрывала и не подавляла своих чувств. Если Лаура любит человека, она его целует, если Лаура пьет, она пьянеет и говорит, что пьяна, если ей скучно, она встает из-за стола во время обеда и говорит, что ей скучно, а если она хочет кого-то убить, она его убивает. Причем убивает своими руками и говорит почему! Вот какая она, Лаура. Но есть одна вещь, которой вы не знаете: пусть Лаура и боится нищеты, но убить она неспособна.

– Она скрывала от всех Габриэллу, она долгие годы лгала мужу. Согласись, это не очень-то вяжется с тем, что ты о ней рассказываешь.

– Потому что Анри при своем утонченном интеллекте был дурак и не пощадил бы Габриэллу. Когда Лаура имеет дело с дураками, она дает себе поблажку. И правильно делает. От нас она Габриэллу никогда не скрывала.

– Зачем же она вышла за этого дурака? Ради денег?

– Это нельзя объяснить. Это ее дело. Но деньги тут ни при чем.

– Ты ее идеализируешь, Тиберий. А стало быть, ты заблуждаешься. Лаура ослепляет тебя и превращает в своего фанатичного поклонника. Это она делает со всеми. Даже инспектор Руджери забыл о своих обязанностях и не сумел толком ее допросить. Женщины вроде нее вечно проскальзывают сквозь расставленные сети. А мне уже надоело смотреть на ваше фанатичное поклонение. Я хочу покончить с этим, и я с этим покончу. И тогда вы поймете, что Лаура Валюбер с ее непостижимым колдовским очарованием – всего лишь иллюзия, обман чувств, плод вашего воображения.

– Если вы уже дошли до того, что принимаете Лауру Валюбер за иллюзию, мне вас жаль, месье Валанс. Невеселая, наверно, у вас жизнь.

Валанс поджал губы.

– Раз она ничего от тебя не скрывает, значит, тебе известно о ее делишках с Колорадским Жуком?

– Ничего мне не известно. Лаура не занимается темными делами.

– Ты лжешь, Тиберий. Тебе все известно.

– Катитесь вы к черту.

– А что это изменит?

– В конце концов, чего вы от нее хотите? Понятно, вы хотите ее уничтожить! И как же вы собираетесь это сделать? А? Вы зря теряете время, Лаура была во Франции! И у вас нет улик против Габриэллы.

Валанс остановился.

– Юный император, – сказал он, понизив голос, – Лаура Валюбер не была во Франции.

Тиберий застыл на месте и схватил Валанса за локоть.

– Негодяй! Она была во Франции! Это написано во всех отчетах, – прошипел он.

– Она была во Франции во второй половине дня. Она была во Франции на следующий день, поздним утром. Привратница принесла ей в комнату обед уже после двенадцати. Но разве это означает, что ночью она тоже была во Франции?

– Естественно! – выдохнул Тиберий.

– Да нет же. Загородный дом Валюберов находится всего в двадцати километрах от Руасси. Часов в шесть вечера Лаура Валюбер вышла прогуляться, предупредив привратницу, что ужинать будет в городе и вернется поздно – ничего удивительного, она часто так делает. В половине двенадцатого привратница увидела, что в гостиной зажегся свет, потом свет зажегся в спальне, а к двум часам утра все погасло. В это время Лаура Валюбер уже была в Риме, она прилетела восьмичасовым рейсом, ее самолет приземлился ровно в десять. К половине двенадцатого она без всякой спешки могла добраться до площади Фарнезе: должно быть, Габриэлла предупредила ее, что Анри собирается встретиться с сыном на празднике. Кругом пьяная толпа, это значительно облегчает ей дело. Она убивает его. Утром она садится в самолет, который прилетает во Францию в одиннадцать десять. А в полдень звонит привратнице и просит принести ей завтрак.