Текст книги "Лис Улисс и край света"

Автор книги: Фред Адра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Но затем случилось ужасное! И как же Самуэль этого не предусмотрел, не проконтролировал! Да, они следили за Кларой, но совершенно упустили из виду ее мужа! А он тем временем взял и купил участок на Новом Кладбище! Самуэль и его друзья узнали об этом лишь тогда, когда муж умер и был похоронен.

Это была катастрофа. Группа Самуэля собралась на экстренный совет и выработала дальнейшую стратегию. Клару принялись «обрабатывать». Сначала мягко: на стенах ее виллы по ночам появлялись надписи вроде «Старое Кладбище лучше Новых двух» или «Новое Кладбище = забвение, Старое Кладбище = жизнь». Затем в ее спальню стали наведываться привидения.

– Ууууу… – выла призрачная мышь, потрясая цепями (одолженными у зомби). – Я похоронена на Новом Кладбище-е-е-е… Мне так пло-о-охо…

– Ооооо! – радостно гудела призрачная белка, разбрасывая лепестки роз (отнятые у зомби). – Я похоронена на Старом Кладбище! Это так восхитительно!

И наконец, когда Клара, чувствуя, что ей осталось недолго, явилась в Погребальный Центр, все каталоги Нового Кладбища попадали на пол, а каталоги Старого – с готовностью раскрылись на нужной странице. И «обработка» дала результат.

– Я выбираю Старое, – сказала Клара. – Хочу взглянуть вот на этот участок.

Ее повезли на Старое Кладбище. Инспектируемый участок был великолепен. Ухоженный, в обрамлении красивых цветов, а на песке выложен из камней длинный восклицательный знак. Рядом повисли два призрака, кролик и хомяк.

– Смотри! – воскликнул кролик. – Кажется, хотят купить самый лучший участок на свете!

– Здорово! – отозвался хомяк. – Это будет супермогила. Все помрут от зависти.

– Беру, – кивнула Клара.

С этого момента оставалось только ждать. Клара прожила еще довольно долго («Вот ведь живучая», – ежедневно сокрушался Самуэль.) Но итог был неизбежен…

Когда ее призрак впервые отделился от тела и поднялся над могилой, Клара с удивлением обнаружила, что ее встречают. Все население кладбища повисло перед ее надгробием с самым торжественным видом. Впереди – группа из пяти широко улыбающихся привидений. А в центре композиции – старый знакомый.

– Приветствую вас, Клара! – Волк Самуэль галантно приподнял цилиндр. – Добро пожаловать на Старое Кладбище!

Призрачная толпа разразилась аплодисментами.

Конец истории Волка Самуэля

Рассказчик умолк и воцарилась тишина. Берта, Евгений и Константин, как завороженные, уставились на волка, который, казалось, глубоко погрузился в собственные мысли.

– А дальше? – шепотом спросил Евгений.

– Вы признались ей в любви? – не терпелось узнать Берте.

Волк Самуэль выглядел грустным.

– Нет, – ответил он.

– Как нет? – охнула лисичка. – Почему?

Волк замялся.

– Видите ли… Социальное неравенство… Это такая сильная штука. А если ты испытывал его всю жизнь, то оно так глубоко въедается в твою сущность, что даже после смерти, которая вроде бы всех уравнивает, продолжаешь чувствовать себя недостойным…

– В жизни не слышал большей чуши! – фыркнул Константин. – Даже представить не могу, что стал бы ждать девять кошачьих жизней, чтобы сказать «эй, подруга, айда потанцуем!»

– А я могу представить, – понимающе изрек Евгений.

Самуэль продолжал:

– Я много раз собирался… Но все как-то откладывал, говорил себе «еще не время». А то, что мы уже призраки, позволяет откладывать сколько угодно.

– И что? Так и будете тянуть до скончания времен? – удивилась Берта.

Призрачные глаза вспыхнули призрачным огнем решимости.

– Нет! Сегодня я признаюсь! Думал, сделаю это на столетие собственной смерти, но нет – сегодня!

– Что вдруг? – полюбопытствовал кот.

– Вчера ночью мы устроили спиритический сеанс. Ну, это когда духи вызывают живого. И к нам явился суслик! Вы его видели, он потом спал на полу. Находясь в трансе, он открыл нам, что мы не найдем сокровища саблезубых тигров, но зато обретем нечто гораздо более важное. Что-то очень ценное для нас самих. Я долго размышлял над его словами и, думаю, понял, что он имел в виду. Мне кажется, я обрету Клару…

– Понятно, – Константин никак не мог оставить скептический тон. – А если бы не суслик, то вы бы об этом и не задумались.

– Верно, – согласился Волк Самуэль, не замечая подвоха. – Я все это вам рассказал, чтобы заручиться поддержкой. Очень трудно решиться, вы же понимаете… Так как, вы согласны, что момент настал?

Друзья переглянулись и хором ответили:

– Всецело!

В этот момент в воздухе возникло легкое дуновение, свечи заволновались, и со стороны входной двери появились Клара и юный Уйсур.

– А вот и мы! – улыбнулась пантера.

– И вы, – сердито поморщился тигренок.

Волк Самуэль сделал им навстречу два воздушных шага.

– Клара, – произнес он с волнением. – Мне надо с вами поговорить… Давайте выйдем на веранду.

Пантера воззрилась на него с легким удивлением.

– Подумать только, как таинственно. Ладно, давайте выйдем.

– Эй, что за секреты! – возмутился юный Уйсур. – Я с вами!

– Дорогой юный Уйсур! – немедленно вмешалась сообразительная Берта. – Мы очень просим тебя остаться с нами!

– Да-да! – подхватил Константин. – Нам надо срочно задать тебе очень важные вопросы!

– На которые лучше тебя не ответит никто! – добил Евгений.

Уловка сработала. Польщенный тигренок с охотой приблизился к Несчастным, а Самуэль с Кларой, воровато оглядываясь, тихонечко растворились в стене.

Юный Уйсур пристроился в сидячей позе над стулом и сказал, преисполнившись ощущением собственной значимости:

– Лучше меня действительно никто не ответит на ваши вопросы. Кстати, какие?

Друзья на мгновение растерялись. Первым сообразил Константин:

– Нам очень важно знать, какие игры популярны на Старом Кладбище!

– Точно! – обрадовалась Берта. – Мы как раз подыскиваем классную идею для коллективной игры.

– Тогда вы нашли того, кого нужно, – важно ответил тигренок. – Запоминайте. Во-первых, «Остаться в мертвых»…

Волк Самуэль подвел Клару к перилам. Любопытный взгляд пантеры его смущал, поэтому он уставился на луну и робко начал:

– Дорогая Клара… Я давно хотел вам сказать. Очень давно. Еще при жизни. Но не мог. Понимаете, вы были такая богатая, такая недосягаемая. А я такой бедный, такой… досягаемый…

Клара перестала улыбаться и отвела глаза. А Самуэль, наоборот, перевел взгляд на нее.

– Я люблю вас! – выпалил он.

Клара не ответила, и Самуэль не понял, как расценивать ее молчание. Может, она сомневается в серьезности его намерений?

– Будьте моей женой…

Все. Слова, которые столько лет мучили его желанием вырваться на свободу, произнесены. Но Клара не реагировала. Может, не расслышала?

– Клара?..

Пантера резко повернулась к нему.

– Вы хоть знаете, сколько я ждала этих слов? – в ее голосе звенели сдерживаемые слезы. – Всю жизнь и еще бог знает сколько лет после смерти! Ну почему только сейчас! Я же видела, что нравлюсь вам!

– Но… Ваш папа… – пролепетал пораженный Самуэль.

– При чем тут папа! Разве это папа виноват, что вы убежали тогда на столько лет и пропадали на каком-то дурацком острове! Вы хоть подумали, чего мне это стоило! Да я от отчаяния замуж вышла!

– Но папа…

– Не трогайте папу! Я столько раз приходила к вам на пляж, не к кому нибудь, а именно к вам, якобы фотографироваться! И что? Я устроилась к вам в ученицы! И что?! Я специально выбрала для своей могилы участок рядом с вами, чтобы быть вместе хотя бы после смерти! И что?! – Она возмущенно отвернулась.

– Клара… – Самуэлю хотелось многое ей сказать, но сейчас это было ни к чему. – Только одно слово… Да? Или нет?

– Конечно, да… – тихо ответила она, уставившись на луну, словно это ей она давала согласие.

Когда они вернулись в дом, держась за лапы, юный Уйсур сразу заподозрил неладное.

– Эй, что это за улыбочки? Вы чего задумали, а? Плетете против меня интриги?

– Друзья! – торжественно объявил Волк Самуэль. – Поздравьте нас! Мы женимся!

– Уррррааа! – вскричали Несчастные, а юный Уйсур от удивления взлетел к потолку.

– Да-да, женимся. И для того, чтобы сочетаться браком, мы немедленно возвращаемся на Старое Кладбище. Ни дня ждать не готовы!

– Что?! – вскричал тигренок. – Как вы можете! А сокровища?!

– Ах, юный друг, – улыбнулась ему Клара. – Эти сокровища были нужны только для того, чтобы привести нас сюда и мы смогли обрести друг друга.

– Это и есть истинное сокровище, – добавил Самуэль. – То, о чем говорил живой. Это судьба.

Юный Уйсур медленно опускался вниз с самым несчастным видом.

– А как же я? Вы что же, бросаете меня здесь одного?

– Конечно, нет! – воскликнула Клара. – Мы с Самуэлем обсудили и решили… В общем, мы будем рады тебя усыновить. Тогда у нас будет полноценная семья.

– Ну, знаете! – возмутился тигренок. – Это уже слишком!

– Есть другой вариант, – сказал Волк Самуэль. – Ты сам можешь нас усыновить. Но этот вариант не лишен некоторой странности.

Юный Уйсур притих, а все вокруг ждали, что он скажет.

– А вы не будете со мной строги и несправедливы? – наконец спросил он.

– Ни в коем случае! – заверила его Клара.

– И не будете запрещать играть по ночам с зомби?

– Что ты! Наоборот, будем поощрять!

– А баловать будете?

– Непременно!

– А на пианино заниматься заставите?

– Ни в коем случае! – Волк Самуэль ужаснулся самой такой возможности.

– А знаете что? Я согласен! Усыновляйте!

Привидения и Несчастные просидели вместе еще часа два, празднуя радостное событие (на втором часу к ним присоединился Неизвестный Гений, который, узнав свежую новость, с воодушевлением поздравил будущих молодоженов и их пасынка). Перед тем, как улететь в Градбург, Волк Самуэль притащил с верхнего этажа старенький фотоаппарат, делающий моментальные снимки, и попросил Константина снять его вместе с семьей.

– Вам на память, – объяснил он.

– Но вас же на фото не видно! – заметил кот, когда карточка выползла из камеры.

– Конечно, не видно, мы же призраки, – пояснил волк. – Но ведь мы там есть.

– Нам пора, – сказала Клара. – Желаем вам найти и вашего друга, и сокровища.

– А мы желаем вам счастливой семейной жизни, – улыбнулась лисичка.

– И нескучной, – добавил Константин.

Юный Уйсур усмехнулся.

– За это можешь не волноваться, – пообещал он и все рассмеялись.

Когда призраки покинули дом и в комнате стало тихо, Берта мечтательно произнесла:

– Да, это судьба… Как жалко, что с нами нет Улисса. Если бы он был здесь, ему многое нашлось бы что сказать.

Если бы здесь был суслик Георгий, ему тоже нашлось бы многое что сказать.

Глава двадцать вторая
У Саблезубых врат

Лис Улисс устало опустился на снег и прислонился к дереву. Если верить карте, сокровищница должна быть где-то рядом. Но где? «Долго отдыхать не буду, – подумал Улисс. – Пока светло, надо отыскать укрытие на ночь». К тому же его беспокоило ощущение некоего присутствия, словно кто-то невидимый крадется за ним по пятам. Попытки застукать преследователя успехом не увенчались. Улисс не сомневался, что этот самый некто и говорил с ним в хижине барса Игоря.

А больше вокруг не было ни души. Лишь безжизненный лес в черно-белых тонах.

По дороге Улисс несколько раз натыкался на занесенные снегом древние развалины, раскопанные когда-то археологами, но не задерживался, так как эти руины не имели никакого отношения к искомой цели. Правда, как именно должна выглядеть эта самая цель, он и представления не имел.

Внезапно неподалеку раздался свист. Улисс немедленно вскочил на задние лапы и кинулся на звук, тихонечко перебегая от дерева к дереву. И вскоре увидел…

На пеньке сидел барс в видавшем виды пальто и сосредоточенно чистил длинной щеточкой деревянную флейту. Иногда он в нее дул и флейта отзывалась свистом. Улисс глазел на незнакомца из-за дерева, раздумывая, подойти или нет. Кто знает, дружелюбен ли этот зверь…

Однако долго рассуждать Улиссу не пришлось.

– Так и будете прятаться? – громко поинтересовался барс, не отрываясь от работы. – Выходите, я знаю, что вы здесь.

Улисс покинул дискредитировавшее себя укрытие и уселся на пеньке напротив незнакомца.

– А другой почему не выходит? – спросил барс, поглядывая одним глазом во флейту.

– Другой?

Незнакомец уставился на Улисса.

– Ах, вот оно что… Так это он от вас прячется, а не от меня. Ладно, коли так, пусть не выходит.

– Меня зовут Улисс.

Барс снова занялся флейтой. Представляться в ответ он почему-то не стал.

– Ищущий Лис?

– Откуда вы знаете? – удивился Улисс.

– Очень просто, – усмехнулся барс. – Вход в тайник стал виден. А других лисов вокруг нет. К тому же вас… – незнакомец кинул взгляд за спину Улисса, – сопровождают.

Улисс обернулся, но никого не увидел.

– Что вы там говорили про тайник?

– Саблезубые врата. Стали видны, – охотно повторил барс. – Это значит, что условия соблюдены.

– Какие условия?

– Об этом вам расскажет ваш попутчик. Когда захочет…

Улисс настороженно пригляделся к собеседнику. Барс, которому известно и про тайник, и про Ищущего Лиса, просто обязан представлять собой опасность. Странно, почему от него совершенно не исходит угрозы?

– То, что я барс, не имеет никакого значения, – угадал его мысли незнакомец. – Я не собираюсь ни во что вмешиваться. Да мне и нельзя…

– А как выйти к этим вратам, покажете?

– Вы же Ищущий Лис! Вы найдете врата и без моей подсказки. – Барс встал. – Мне пора. Приятно было познакомиться.

– Разве мы познакомились? Я так до сих пор и не знаю, как вас зовут.

– Можете называть меня Флейтист-В-Поношенном-Пальто.

– Но это же не настоящее имя, – заметил Улисс. – Флейтист – мифологический персонаж, он присутствует в легендах различных земель. Здесь он барс, по ту сторону гор – тигр…

– Приятно видеть образованного зверя, – улыбнулся барс. – А то в последнее время мне приходилось наблюдать лишь за жителями Пятнистых Клыков, а они университетов не кончали. Они их даже не начинали. Не с кем было перекинуться словом. Однако Пятнистых Клыков больше нет, вот я и ухожу.

– Постойте! – Улисс поднялся на задние лапы. – Вы знаете, почему Железные Звери разрушили деревню? И кто они вообще такие?

– Разумеется, знаю. И, разумеется, не скажу. Всему свое время. Всего хорошего, Улисс. – Флейтист-В-Поношенном-Пальто развернулся и зашагал прочь.

– Это уже было, верно? – бросил ему вслед Улисс. – Давным-давно, так? Это Железные Звери разрушили империю снежных барсов?

Флейтист остановился и обернулся. Но ничего не ответил, а лишь подмигнул и помахал лапой.

– Не хотите говорить, не надо, – пожал плечами Улисс.

Вскоре загадочный барс пропал за деревьями. Улисс повертел головой по сторонам, выкрикивая:

– Я знаю, что вы здесь! Какой смысл прятаться? Выходите!

– Ладно, – раздался совсем рядом уже знакомый Улиссу голос, воздух задрожал и перед изумленным лисом возник призрак горбатой ящерицы. Или, вернее, ящера, потому что таких крупных ящериц не бывает – а этот, когда поднимал голову, приходился Улиссу по грудь.

– Вы что же, древний ящер? Доисторический?

– Он самый. А что? В вашем сердце нет места для доисторических ящеров?

– Нет, просто я не знал, что существуют призраки таких древних существ.

– Все правильно, – сказал ящер. – Духи моих собратьев давным-давно упокоились. Я, наверно, единственный, кто еще бродит по свету. Один-одинешенек, вызывая слезы у привидений добрых вдов.

– Надо же… А зачем вы за мной следили?

– Меня попросили за вами присмотреть. Один саблезубый друг. Ефрат ему имя. Ну, знаете, на всякий случай. Вдруг какому-нибудь барсу Игорю захочется вас ограбить, а тут как раз я, подобно невидимому стражу. Да и дельце у меня здесь имеется… Я должен… кое-что закончить. – Ящер повел длинным хвостом из стороны в сторону. – Меня звали Аарон.

– Аарон, вы наверняка слышали наш разговор с Флейтистом. Он сказал, что вы знаете об условиях появления Саблезубых врат.

– Знаю. Это было начертано на самих вратах. Я читал… тогда еще.

– Так вы знаете, где они?! – оживился Улисс.

– Где-то здесь, скорее всего, под снегом.

– Если так, то почему Флейтист сказал, что они стали видны?

– Видны, если знать, куда смотреть. А раньше – до того, как выполнились условия, – увидеть было нельзя.

– И что это за условия?

Аарон закрыл глаза и нараспев процитировал:

– Вход в тайник узреть тогда возможно будет, когда явится Ищущий Лис, Связные Времени очнутся ото сна и произойдут ужасные разрушения. – Он открыл глаза. – Это все.

Улисс задумался.

– Так. Ищущий Лис явился. Это я. Ужасные разрушения произошли – Пятнистые Клыки. Но кто такие Связные Времени?

– Понятия не имею, – ответил Аарон. – Сам недоумеваю.

– Очнутся ото сна… Значит, если они до сих пор спали, причем наверняка очень долго, и их, следовательно, никто не видел… О! Железные Звери! А также Бумажные и Деревянные! Они и есть Связные Времени!

– Гипотеза не хуже любых иных, – одобрил Аарон.

– Но почему они так называются?

– Можно предположить, что они каким-то образом связывают время, – заявил ящер. – Но это предположение ясности не вносит. Я бы даже сказал, что наоборот, вносит сумятицу.

– Ладно, оставим, – сказал Улисс. – Достаточно того, что эти Связные Времени проснулись и врата можно увидеть. Так куда смотреть?

– Откуда мне знать? Разве это я Ищущий Лис? Вспоминайте!

– Что значит «вспоминайте»? – удивился Улисс. – Как можно вспомнить то, чего не знаешь?

– Как можно быть уверенным, что чего-то не знаешь, если даже не пытался этого вспомнить? – в тон ему отозвался Аарон.

«Есть в этом логика, – подумал Улисс. – Вдруг я действительно когда-то знал, как увидеть эти самые врата, но забыл?»

– Хорошо, попробую. Но, предупреждаю, я и понятия не имею, что именно вспоминать. Вам придется подождать.

– Сие не проблема. Пока вы вспоминаете, я с удовольствием наслажусь лицезрением снега и зимнего леса. Знаете, когда я был живой, то и мечтать об этом не мог. При таких низких температурах ящеры замерзают. Зато теперь, когда я мертв, могу видеть настоящую зиму. Красиво здесь… Вы не находите?

– На мой вкус несколько однообразно, – уклончиво ответил Улисс.

– Что может быть прекрасней однообразия, – мечтательно произнес Аарон. – Но чу! – не буду вам мешать. Вспоминайте, вспоминайте…

Улисс уселся на пень, на котором до него сидел Флейтист-В-Поношенном-Пальто, обхватил голову лапами и закрыл глаза. Он решил довериться интуиции – если что и способно вывести его на нужные воспоминания, то именно она.

Воспоминания Улисса

Перед его внутренним взором появился песок. На песке – камни. Множество камней – самых различных форм и размеров. Декорации обрамлены темной, неровной рамочкой. «Ага, я в пещере», – понял лис. Он огляделся по сторонам – никого.

В глубине пещеры горел огонь. Он освещал стены, на которых Улисс разглядел многочисленные рисунки, выполненные в примитивном ключе: толпа изнемогающих стегозавров тянет на веревках по реке огромный плот; гора черепов динозавров, над которой вьются птеродактили; уродливая тираннозавриха с еле уловимой, загадочной улыбкой; бронтозавр с безумным взглядом, склонившийся над бронтозавренком с проломленной головой; просто прямоугольник, целиком закрашенный углем; и многие другие.

С топотом и криками в пещеру вбежали четыре ящеренка и кинулись к Улиссу:

– Папа! Папа! Тираннозавр Рекс увел Захария! Мы ничего не смогли сделать!

– То есть как увел?! – запаниковал Улисс. – Куда?!

– Искать сокровища диплодоков! – заверещали детишки.

– О, нет! – воскликнул Улисс. – Это же так опасно! Ждите меня здесь, никуда не уходите! Я найду Захария и приведу его обратно!

– Папа, а ты точно его вернешь? – тоненьким голоском спросил самый маленький ящеренок, глядя на Улисса зареванными глазами.

– Клянусь! – голос Улисса прогремел на всю пещеру. – Клянусь, что верну Захария, что буду защищать свое семейство и никого из вас не дам в обиду! Не будь я Аарон!

Улисс вздрогнул и резко открыл глаза, отгоняя наваждение. Что? Какой Аарон? Почему Аарон? Какие-такие пещеры, тираннозавры и диплодоки? Что это такое ему привиделось, выдавая себя за воспоминание?

Улисс перевел взгляд на нового знакомого. Ящер пребывал в глубокой задумчивости, уставившись в одну точку.

– Аарон! – окликнул его Улисс. – Скажите, пожалуйста, что делают в моей голове ваши воспоминания?

– А? – очнулся ящер, не сразу сообразив, о чем его спрашивают. – Ой. Простите, Улисс, это не специально. Мы, ящеры, обладаем… то есть обладали гипнотическими способностями. Как змеи. Я немного забылся и не заметил, как внушил вам собственные воспоминания. Больше не буду, честное слово. Вообще отойду подальше, чтобы не мешать. А вы вспоминайте, вспоминайте.

Улисс снова закрыл глаза и расслабился, отдаваясь во власть интуиции…

Воспоминания Улисса (подлинные)

Лисенок Улисс с опущенной головой стоял перед отцом, который изо всех сил старался казаться строгим.

– Докатились, – произнес отец таким тоном, чтобы стало ясно: лично он-то никуда не катился, но его унесло вслед за скатывающимся сыном. – Нас вызывают в школу!

Отец кинул взгляд на сидящую на стуле маму, передавая ей слово.

– Ох, – только и сказала мама, поскольку изображать на морде глубокую озабоченность она еще могла, но на озвучивание эмоций, которых она вовсе не испытывает, актерского дарования ей не хватало. Даже это «ох» далось ей с огромным трудом.

Улисс отлично понимал, что родители вовсе не сердятся, и вообще они на его стороне, но считают, что в воспитательных целях обязаны притвориться, будто это не так. Думают, что идти против учительницы – непедагогично. Что ж, в таком случае и сам Улисс покорно сыграет отведенную ему роль раскаивающегося ученика.

– Мне так жаль, – произнес он, пытаясь заставить голос хоть немного дрожать.

Мать исполнила на «бис» свое «ох», а отец осуждающе покачал головой и зачитал вслух запись в дневнике Улисса:

– «Дерзил учительнице литературы. Прошу родителей явиться в школу. Г-жа Указко».

Глаза мамы засияли от радости – она наконец-то нашла подходящие слова:

– Улисенок мой! Ну зачем ты дерзил госпоже Указко?

– Я не специально, мама. Да и не дерзил я.

– Не увиливай, Улисс! – нахмурился отец. – Что-то одно, пожалуйста: либо ты не дерзил, либо дерзил, но не специально!

– Тогда не дерзил. Но не специально, честное слово!

Между тем, маму посетило вдохновение, и она выдала новую реплику:

– Это ужасно. Боюсь, без сердечных капель не обойтись.

– До чего довел мать! – покачал головой отец, а любящий сын кинулся к аптечке и принес маме склянку с каплями и стаканчик.

– Возьми скорей, мама! Только не умирай! – изобразил тревогу Улисс, бережно поглаживая лапу лисицы, здоровее которой было еще поискать. В ответ мама прижала склянку к груди и облегченно выдохнула.

– Помогли, – улыбнулась она.

Отец перевел взгляд с сына на жену, затем обратно, и махнул лапой.

– Все, больше не могу, – буркнул он, выходя из образа строгого папаши и усаживаясь в кресло. – Не быть мне актером и на сцене не блистать. Придется смириться. Ну, и чем госпожа Указко опять недовольна?

– Мы разошлись во вкусах.

– О, как это знакомо! – рассмеялась мама, радуясь, что больше не надо притворяться.

– Да уж, – поморщился отец. – В свое время старушка немало моей крови выпила, пытаясь привить мне свой вкус. Но мой организм отторгал это чужеродное тело!

– Я весь в отца, – заметил Улисс.

– Не подлизывайся! Все равно ты не должен был доводить дело до конфликта! Брал бы пример с меня. Я всегда делал вид, что соглашаюсь с Указкой, благодаря чему избегал неприятностей. – Отец многозначительно похлопал по дневнику.

– Пап, я стараюсь! Я изо всех сил развиваю в себе лицемерие, неспособность к сопротивлению и трусость, но пока без толку.

Лис бросил на сына тяжелый взгляд.

– Вот, значит, какого ты мнения о родном отце?

Улисс смутился.

– Нет, конечно. Но ты сам меня спровоцировал! А ведь уже знал на примере Указки, что сдерживаться я не умею!

– Ах, это, оказывается, я виноват! – возмутился отец, но тут в разговор тихо вступила мама:

– Так что же вы не поделили с учительницей?

Почти уже разгоревшийся конфликт поколений немедленно утих, не выдержав умиротворяющего тона лисицы. В гашении споров маме не было равных.

– Я просто не выучил урок.

– За это родителей в школу не вызывают, – заметил папа. – Так что, давай, выкладывай все как есть.

Улисс вздохнул.

– Ладно. Нам был задан разбор «Сказаний древес» Малинаса.

– О, ужас… – отец скривился в гримасе отвращения.

– Вот именно так я ей и сказал. Только более подробно. Сказал, что Малинаса читать невозможно, потому что он зануда. К тому же, у него совсем нет диалогов, а за это вообще штрафовать надо. А лучше – сажать в тюрьму.

– Ты так и сказал? – оторопел отец.

– Ну да. А она заявила, что у меня безнадежно испорчен вкус всякой чепухой, где персонажи только и делают, что болтают, и, к тому же, не смешно. А я ей сказал, что зато у нее вкус точно не испорчен, потому что невозможно испортить то, чего нет. И что странно слышать о юморе от того, у кого на месте чувства юмора зияющая дыра.

Мать и отец ошеломленно переглянулись.

– Ты действительно так сказал? – спросил отец.

– Да…

– А ну, иди сюда.

– Зачем? – встревожился лисенок.

– Надо. Иди, я сказал.

Улисс послушался и, к его удивлению, отец заключил его в объятия.

– Я так и знал, что мои дети сделают то, чего не смог я!

– Вообще-то, он действительно надерзил учительнице, – вмешалась мама.

– Молодец, какой молодец… – бормотал отец, но тут до него дошло, насколько его поведение непедагогично. Он отстранил Улисса и напустил на себя строгость. – Но все равно грубить учительнице нельзя!

– А если она глупая?

– Нельзя! Она учительница!

– А если она постоянно врет?

– Нельзя! Она взрослый зверь!

– А если она доносит на учеников директору?

– Нельзя! Она старушка!

– А если она попрекает меня моими родителями?

– Нельзя! Погоди, как это?

– Говорит, что я такой же непутевый, как мой папаша, а от мамы получил то единственное, что есть в ней стоящего – привлекательную внешность.

Глаза лисицы сверкнули недобрым огнем, а ноздри лиса гневно раздулись.

– И это после того, как я потратил столько сил на то, чтобы не высказать ей все, что думаю о ней самой и всех ее Малинасах! Вот, значит, как она отблагодарила нас за долгие годы терпения! Ну-ка, сынок, дай ручку!

И отец размашисто вывел в дневнике под записью госпожи Указко: «Дерзил родителям. Прошу учительницу явиться к нам домой. Отец».

– Папа, а она ведь придет, – сказал Улисс.

– Вот только не надо меня пугать!

Но госпожа Указко действительно пришла – на следующий же вечер.

– Это безобразие, – заявила важная пожилая лисица прямо с порога. – Между прочим, я вызвала вас в школу! Вы ничуть не изменились, и это весьма прискорбно!

– Хотите чаю? – примирительно предложила мама.

– Что за вопрос! Конечно, я хочу чаю! – с видом завоевателя госпожа Указко внесла себя в гостиную. – И сладостей хочу! Я знаю, что у вас всегда есть вкусные сладости, даже не пытайтесь от меня их укрыть!

– Ваш сын ужасен, – сказала она, уничтожая сладости. – Он мне грубит. И это вместо того, чтобы сказать спасибо за то, что я пытаюсь привить ему правильный литературный вкус!

Под огнем ее горящих праведным гневом глаз родители Улисса съежились и будто стали ниже ростом.

– Что вырастет из мальчика с дурным вкусом? – разорялась госпожа Указко, одним внушительным глотком расправляясь с очередной чашкой чая. – Кем ты хочешь стать, Улисс?

– Авантюристом, – ответил лисенок.

– Вот! Неужели ты думаешь, что можно стать авантюристом, если ничего не понимаешь в литературе и не любишь замечательную прозу моего близкого друга Малинаса!

– Что вы, конечно, нет, – и ухом не повел Улисс. – А тот, кто хочет стать, например, водителем автобуса, должен, в свою очередь, хорошенько изучать в школе астрономию и обожать планету Нептун. Ну, если следовать вашей логике.

– Вот видите! – обвиняющий перст госпожи Указко взметнулся в сторону юного нахала, а сама учительница чуть было не поперхнулась печеньем от негодования.

– Видим, – уныло ответили ее бывшие ученики.

– А кем вы хотите стать, госпожа Указко? – полюбопытствовал Улисс.

– Я хочу стать властительницей дум, чтобы все мыслили как я, – мечтательно ответила пожилая лиса, но тут же поняла, что сболтнула лишнее и рассердилась. – А ты вообще помалкивай! Я пришла говорить не с тобой, а с твоими родителями, неумеющими себя… тебя вести!

Улисс посмотрел в глаза отцу. «Неужели ты и сейчас уступишь ей, папа? – вопрошал его взгляд. – Сейчас, когда ты уже не мальчик, а взрослый, сильный лис?» «Ох…» – ответил взгляд отца. «Ты можешь, папа! Я верю в тебя!»

– А ведь вы тоже читали и любили всякую муть, а не моих талантливых друзей, которых я включила в школьную программу! – припомнила злопамятная учительница.

«Ну же, папа!»

И отец решился.

– По правде говоря, ваши талантливые друзья нам не нравятся. Они… как бы это сформулировать… скучны.

Мама Улисса испуганно ойкнула, а госпожа Указко выронила чайную ложечку. «Браво, папа!» – просиял Улисс.

Воодушевленный первой победой, отец продолжил наступление:

– А этот Малинас – просто кошмар нашей юности! Мы любим, когда в книгах персонажи живые, когда они разговаривают и шутят, а ваш Малинас своим героям пасть раскрыть не дает, только сам бубнит, все красуется – и вот так он фразу построить может, и вот этак. Какой-то строитель, а не писатель. Зануда он, вот кто!

Госпожа Указко вскочила, пролив чай на скатерть.

– Да как вы смеете! У меня абсолютный вкус! У меня идеальный взгляд! О-бъек-тив-ный! У меня исключительное чувство юмора!

– Нет у вас никакого чувства юмора, – сказал лис-отец. – У вас на месте чувства юмора – зияющая дыра! – Он кинул взгляд на сына: «Ничего, что я тебя цитирую?» «Сколько угодно, папа», – ответил взгляд Улисса.

– Извините, – тихонечко вставила мама, привлекая к себе всеобщее внимание. – Я просто хочу сказать… Госпожа Указко, вы только не обижайтесь, но я считаю, что зверей с таким абсолютным вкусом и объективным взглядом, как у вас, к детям подпускать нельзя. Да и ко взрослым – не ко всем. Вот к Малинасу – можно.

Госпожа Указко напоминала готовый к извержению вулкан.

– Завтра же – родителей в школу! И твоих! И твоих! И твоих! И родителей родителей, и их родителей! Всех – в школу!

Она выскочила из дома, оглушительно хлопнув дверью. Мама притянула к себе сына и обняла его:

– Зря мы не притворились, как всегда, – вздохнула она. – Теперь, Улисенок, у тебя будут неприятности.

– Нет, мама, не зря. Сколько можно перед ней пресмыкаться? А школа – не навсегда. Жизнь намного длиннее, и через несколько лет я, может, даже толком уже и помнить не буду эту идеальную даму. Да и вспоминать не захочу, разве только если понадобится для чего-нибудь важного.

Улисс мягко высвободился из материнских объятий и прильнул к отцу, который до сих пор не мог придти в себя после того, как выложил госпоже Указко все, что у него накипело в душе еще со школы.

– Папа, ты был крут, – сказал Улисс. – Ты достойный отец своего сына.