Текст книги "Сумма теологии. Том I"

Автор книги: Фома Аквинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 51 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Раздел 13. Можно ли посредством благодати обрести более возвышенное познание Бога, нежели то, кое доступно в силу естественных причин?

С тринадцатым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что посредством благодати нельзя обрести более возвышенное познание Бога, нежели то, кое доступно в силу естественных причин. Ведь сказано же Дионисием, что как бы полно кто-либо ни соединялся с Богом в этой жизни, он все равно соединяется с Ним как с абсолютно неведомым[208]208
  De MysticaTheol. I. Напр.: «…божественнейшие и высочайшие из предметов созерцания и разумения являются всего лишь некоторыми гипотетическими выражениями подножий все Превосходящего, с помощью которых обнаруживается превышающее всякое мышление присутствие Того, Кто опирается на умственные вершины Его святейших мест».


[Закрыть]. Он говорит это [не о ком-нибудь, но] о самом Моисее, получившем дар особого познания посредством благодати. Но быть соединенным с Богом при незнании того, каков Он суть, возможно и в силу естественных причин. Следовательно, посредством благодати Бог познается не в большей мере, чем в силу естественных причин.

Возражение 2. Далее, нам доступно познание божественных вещей в силу естественных причин только посредством воображения; но то же самое можно сказать и о познании, дарованном благодатью. Так, [тот же] Дионисий сказал, что «невозможно, чтобы богоначальный луч просиял нам иначе, чем мистически окутанным пестротою священных завес»[209]209
  De Coel. Hier. I.


[Закрыть]. Следовательно, посредством благодати мы не можем познавать Бога более полно, нежели в силу естественных причин.

Возражение 3. Далее, наш ум твердо держится Бога благодатью веры. Но вера, похоже, совсем не то же самое, что знание. Так, сказано Григорием [Великим], что «невидимое – это предмет не знания, но веры»[210]210
  Horn. XXVI in Evang.


[Закрыть]. Следовательно, посредством благодати нельзя обрести более совершенное знание о Боге.

Этому противоречит следующее: апостол [Павел] сказал, что «нам Бог открыл Духом Своим» то, чего «никто из властей века сего не познал» (1 Кор. 2:10,8), в том числе и философы, о чем толкуют [нам] глоссы.

Отвечаю: посредством благодати мы обретаем куда более совершенное познание Бога, нежели в силу естественных причин. Это доказывается следующим образом. Познание, которое мы обретаем в силу естественных причин, держится на двух ре-щах: образах, которые мы получаем от чувственных об` .? и свете естественного разума, позволяющего нам абстрагировать из них умопостигаемые представления.

Но в обоих этих случаях человеческому познанию помогает откровение благодати. Ведь и свет естественного разума укрепляется светом славы, и образы в человеческом воображении, дабы они лучше выражали божественное, нежели те [образы], которые мы получаем от чувственных объектов, порою формируются божественностью. Так бывает в пророческих видениях, когда или чувственные вещи, или даже и голоса, чтобы [лучше] выразить некоторое божественное значение, формируются божественностью; например, при Крещении Святой Дух принял форму голубя и был слышен глас Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный» (Мф. 3:17).

Ответ на возражение 1. Хотя посредством откровения благодати в этой жизни мы не можем узнать о Боге, каков Он суть, и таким образом соединяемся с Ним как с неведомым, тем не менее, мы более полно знаем о Нем благодаря явленным нам многим и превосходящим [наше разумение] Его следствиям, а равно и благодаря тому, что приписываем Ему некоторые вещи, коих не можем знать в силу естественных причин, но – исключительно через божественное откровение, как, например, что Бог Един и [в то же время Он] – Троица.

Ответ на возражение 2. На основании образов – то ли полученных от чувственности в естественном порядке [причин], то ли сформированных в воображении божественностью – мы обретаем тем более совершенное познание в уме, чем сильнее в человеке умопостигаемый свет. Следовательно, когда речь идет об откровении, представленном через посредство образов, более полное познание обретается благодаря усилению [света естественного разума] божественным светом.

Ответ на возражение 3. Вера – это своего рода познание, ибо ум определяется верой к некоторому познаваемому объекту. Но это определение к некоторому объекту проистекает не из видения верующего, а из видения Того, в Кого верует [верующий]. Поэтому, насколько слабеет видение веры, настолько слабеет и познание, которое [само по себе] принадлежит науке, определяющей ум к некоторому объекту благодаря видению и разумению первых начал.

Вопрос 13. О Божественных именах

Рассмотрев все, что касается познания Бога, следует перейти к рассмотрению божественных имен. Ибо любое имя дается нами в соответствии с тем, как мы познаем. Относительно этого будет исследовано двенадцать [положений]: I) можем ли мы именовать Бога; 2) сказываются ли какие-либо из имен, прилагаемых к Богу, о Нем субстанциально; 3) следует ли принимать какие-либо из имен, прилагаемых к Богу, буквально, или же все они должны пониматься метафорически; 4) являются ли многие из имен, прилагаемых к Богу, синонимичными; 5) являются ли иные из имен, прилагаемых [равно] к Богу и тварям, соименными или одноименными; 6) если предположить, что они прилагаются аналогически, то прилагаются ли они первично к Богу или к тварям; 7) являются ли некоторые из имен, прилагаемых к Богу, преходящими; 8) относится ли имя „Бог» к природе или к действию; 9) сообщимо ли имя „Бог»; 10) это имя, обозначающее Бога, приписывается ли оно по природе, причастности и согласно мнению в соименном или одноименном смысле; 11) является ли имя „Сущий» наиболее подобающим Богу именем; 12) возможны ли утвердительные суждения о Боге.

Раздел 1. Можно ли именовать Бога?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ни одно из имен не приличествует Богу. Ибо сказано Дионисием: «Нет Ему имени, и нельзя найти Ему имя»[211]211
  De Div. Nom. I. Очень приблизительная цитата.


[Закрыть]. И еще сказано: «Какое имя Ему, и какое имя Сыну Его? Знаешь ли?» (Прит. 30:4).

Возражение 2. Далее, любое имя либо абстрактно, либо конкретно. Но к Богу не могут относиться ни конкретные имена, поскольку Богу присуща простота, ни абстрактные, ибо они не обозначают нечто существующее. Поэтому никакое имя не может сказываться о Боге.

Возражение 3. Далее, имена существительные используются для обозначения субстанции через качество, глаголы и причастия обозначают субстанцию через время, местоимения – через указание или отношение. Но ничто из этого не приложимо к Богу, ибо Он не имеет качеств, не является акциденцией и не существует во времени. Более того, Он недоступен чувствам, благодаря чему на что-либо можно было бы указать. Его также нельзя описать посредством отношений, поскольку через указание на отношения мы называем нечто, упомянутое ранее посредством существительных, причастий или указательных местоимений. Поэтому мы никоим образом не можем дать имя Богу.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Господь – муж брани, Иегова – имя Ему» (Исх. 15:3).

Отвечаю: поскольку, согласно Философу, слова суть знаки идей[212]212
  Peri Herrn. I. Точнее, не «идей», а «представлений в душе».


[Закрыть], а идеи – подобия вещей, слова указывают на смысл вещей, схватываемых разумением. Из этого следует, что мы можем давать имя чему угодно в той мере, в какой мы его понимаем. Далее, как было показано выше, в этой жизни нам не дано узреть сущность Бога, однако мы познаем Бога через [рассматривание] творений как бесконечно превосходящее их начало. Таким образом, мы можем именовать Его по Его творениям, хотя такое обозначение не будет выражать божественную сущность как таковую, как, например, имя «человек» выражает сущность человека как такового, поскольку оно подразумевает определение человека; ибо идея, выраженная именем, суть определение.

Ответ на возражение 1. Причина, по которой Бог не имеет имени или полагается превосходящим всякое именование, заключается в том, что Его сущность превосходит все, что мы способны постигнуть о Боге или обозначить словом.

Ответ на возражение 2. Поскольку мы познаем и именуем Бога через сотворенное, имена, приписываемые Ему нами, обозначают свойственное материальным тварям, знание о которых всеяно в нас естественным образом. Но так как то, что в подобных тварях обладает совершенством и существованием, является составным, в то время как их форма лишена самостоятельного бытия, а, скорее, является тем, посредством чего некая вещь имеет свое бытие, отсюда следует, что все имена, употребляемые нами для самостоятельно существующих вещей, должны иметь конкретное значение, приложимое к вещам составным. В то же время имена, относящиеся к простым формам, обозначают не саму существующую вещь, но то, посредством чего она существует. Например, белизна обозначает то, посредством чего вещь бела. Так вот, поскольку Богу присуща простота и поскольку Он существует, мы приписываем Ему абстрактные имена, указывающие на Его простоту, и конкретные имена, указывающие на Его субстанцию и совершенство, хотя ни те, ни другие не выражают модуса Его бытия, ибо нашему разуму не дано познать в этой жизни, каков Он суть Сам по себе.

Ответ на возражение 3. Обозначить субстанцию через качество – это то же, что обозначить «подлежащее» через природу или определенную форму, в которой оно существует. Поэтому, поскольку нам приходится говорить о существовании и совершенстве Бога посредством указаний на нечто конкретное, мы применяем к Нему существительные, обозначающие субстанцию через качество. Далее, глаголы и причастия, обозначающие время, прилагаются к Нему постольку, поскольку Его вечность включает в себя всяческое время. Ибо подобно тому как мы можем постигать и обозначать нечто простое только посредством сложных вещей, таким же образом мы можем понимать и выражать простую вечность только посредством вещей, существующих во времени. Указательные же местоимения в применении к Богу обозначают то, что постигается [умом], а не воспринимается [чувством]. Ибо мы можем описывать Его лишь постольку, поскольку мы Его познаем. А отсюда следует, что в той мере, в какой существительные, причастия и указательные местоимения приложимы к Богу, мы можем также обозначать Его и посредством относительных местоимений.

Раздел 2. Может ли какое-либо имя сказываться о Боге субстанциально?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ни одно из имен не может сказываться о Боге субстанциально. Так, замечено Дамаскином: «То, что говорится о Боге, выражает не столько каков Он суть, сколько, пожалуй, каков Он не суть; или же выражает некоторое отношение; или же – нечто такое, что следует из Его природы или действия»[213]213
  De Fide Orth. I, 9.


[Закрыть].

Возражение 2. Далее, Дионисий сказал: «Ты найдешь, что всякое священное песнословие богословов, изъясняя и воспевая благодетельные выступления Богоначалия, приуготовляет божественные имена»[214]214
  De Div. Nom. I.


[Закрыть]. Таким образом, имена, приуготовленные святыми богословами для воспевания Бога, относятся лишь к выступлениям божественности. Но выражающее только лишь выступление, не выражает сущность. Следовательно, имена, прилагаемые к Богу, не сказываются о Нем субстанциально.

Возражение 3. Далее, вещь именуется нами сообразно тому насколько мы ее понимаем. Но мы в состоянии настоящей жизни не можем постигнуть, что есть Бог по Своей сущности. Следовательно, ни одно из имен, которые мы используем применительно к Богу, не сказывается о Нем субстанциально.

Этому противоречат слова Августина: «Бытие Божие [мы можем называть именем] бытия сильным, или бытия мудрым, или любым другим [именем], посредством которого способны выразить ту простоту, что определяет Его субстанцию»[215]215
  DeTrin. VI.


[Закрыть]. Следовательно, все имена такого рода сказываются о божественной субстанции.

Отвечаю: отрицательные имена, приписываемые [Самому] Богу или выражающие Его отношение к сотворенному нисколько не говорят о Его субстанции, но скорее показывают, сколь велико расстояние, отделяющее сотворенное от Него, или же – Его отношение к чему-либо еще, или, пожалуй, отношение к Нему сотворенного.

Что же касается безусловных и положительных имен Бога, таких как «Благо», «Премудрость» и т. п., то тут мнения расходятся. Так, некоторые утверждают, что все подобные имена, хотя они и приписываются Богу как утвердительные, однако скорее выражают некоторые проявления божественности, нежели что-либо из того, что на самом деле принадлежит к Его сущности. Таким образом, согласно их мнению, когда мы говорим, что Бог жив, мы этим обозначаем, что Бог [ничем] не подобен неодушевленной вещи, и аналогично этому [сказываются все] прочие имена; так [например] учил раввин Моисей. Другие говорят, что имена, приписываемые Богу, выражают Его отношение к сотворенному: так, словами «Бог благ» мы обозначаем, что Бог суть причина благого в вещах; и то же самое можно сказать обо всех остальных именах.

Однако, оба эти мнения, похоже, не соответствуют истине, и на то есть три причины.

Первая [причина]: никто [из разделяющих подобные мнения] не может привести [сколько-нибудь] разумные основания, почему одни имена в большей мере могут быть приписаны Богу, нежели другие. Ведь Он настолько же суть причина тел, насколько и причина благих вещей; следовательно, если слова «Бог благ» означают то же, что и [слова] «Бог – причина благих вещей», то тогда подобным же образом можно было бы сказать, что Бог – тело, поскольку Он – причина тел. Аналогично этому можно было бы называть Его телом в том смысле, что Он не есть чистая потенциальность, каковой является [лишенная телесной оформленности] первичная материя.

Вторая [причина]: потому что из этого следовало бы, что все имена, приписываемые Богу, сказывались бы о Нем путем представления бытия как [чего-то] вторичного, подобно тому, как если бы о здоровом говорили как о [чем-то] вторичном по отношению к медицине, тогда как она говорит лишь о причине [сохранения] здоровья в животном, которое называется здоровым в первичном смысле.

Третья [причина]: поскольку это противоречит намерениям тех, кто рассуждает о Боге. Ведь когда они говорят, что Бог жив, они, конечно, имеют в виду выразить куда большее, чем просто сказать, что Он – причина нашей жизни или что Он отличается от неодушевленных тел.

Поэтому нам надлежит придерживаться иного учения, а именно, что эти имена суть обозначения божественной субстанции и субстанциально сказываются о Боге, хотя [конечно] они далеки от [того, чтобы выразить] истинное представление о Нем. Это доказывается следующим образом. [Все] эти имена обозначают Бога в той мере, в какой наш ум способен Его познавать. Далее, поскольку наш ум познает Бога через [рассматривание] творений, он знает Его настолько, насколько Он представляем посредством сотворенного. Но, как было показано выше (4, 2), Бог первичным образом содержит в Себе все совершенства сотворенного, будучи при этом простым и всесовершенным. Поэтому каждая тварь представляет Его и подобна Ему настолько, насколько она обладает некоторым совершенством. Однако она представляет Его не как нечто, принадлежащее к ее виду или роду, но как превосходящее все начало, от формы которого следствия бесконечно далеки, хотя они и имеют некоторое ее подобие – ведь даже формы нижайших тел некоторым образом представляют силу солнца. Все это было выяснено ранее (4, 3), когда речь шла о божественном совершенстве. Следовательно, вышеупомянутые имена обозначают божественную субстанцию, но – несовершенно, ибо и творения представляют ее несовершенно. Итак, когда мы говорим: «Бог благ», то это значит не то, что «Бог – причина блага» или что «в Боге нет зла»; но то, что «любое благо, какое только ни есть в сотворенном, имеет свое предбытие в Боге», причем наипревосходнейшим и возвышеннейшим образом. Отсюда: не потому Бог благ, что Он обусловливает благо, а, скорее, напротив: Он обусловливает благо в вещах потому, что Он благ; поэтому Августин и говорит: «Поскольку Он благ, таковы и мы»[216]216
  DeDoctr. Christ. 1,32.


[Закрыть].

Ответ на возражение 1. Дамаскин говорит, что эти имена не выражают каков Бог суть, поскольку ни одно из них не выражает каков Он суть совершенным образом; [напротив] каждое сказывается о Нем несовершенно, ибо и творения представляют Его несовершенно.

Ответ на возражение 2. При наименовании [вещей случается так, что] то, от чего происходит имя, отличается оттого, что это [имя] призвано обозначать; например, имя «камень» (lapis) происходит от того факта, что сей [предмет] повреждает ногу (loedit pedem), но смысл этого [имени] не в том, чтобы обозначить нечто, повреждающее ногу а в том, чтобы обозначить вполне конкретное тело, в противном случае все, что повреждает ногу, было бы камнем. Поэтому нам и следует говорить, что эти виды божественных имен происходят от [имен] выступлений божественности; ибо как согласно разнообразным выступлениям своих совершенств сотворенное имеет представление о Боге, хотя и несовершенным образом, так же точно и наш ум познает имена Бога согласно видам выступлений [божественности]; однако эти имена призваны обозначать не выступления сами по себе, но – само по себе начало всех вещей. Таким образом, когда мы говорим, что Бог жив, мы имеем в виду не то, что жизнь – от Него, а то, что жизнь имеет в Нем свое предбытие, хотя это предбытие в Нем [куда как] более возвышенно, чем это может быть [нами] понято или выражено.

Ответ на возражение 3. Мы в настоящей жизни не можем постигнуть, что есть Бог по Своей сущности, ибо Он поистине пребывает в Самом себе; но мы постигаем Его в соответствии с тем, насколько Он представляем через посредство совершенств сотворенного; и именно так выражают Его используемые нами имена.

Раздел 3. Может ли какое-либо имя прилагаться к Богу в буквальном смысле?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что ни одно из имен не может прилагаться к Богу буквально. Ведь, как было показано выше (1), все имена, которые мы приписываем Богу, происходят от [имен] сотворенного. Поэтому [следует думать, что] имена тварей приписываются Богу метафорически, как, например, когда мы говорим о Боге как о камне, льве и тому подобное. Значит, имена прилагаются к Богу в метафорическом смысле.

Возражение 2. Далее, никакое имя не может прилагаться к чему бы то ни было буквально, если о нем можно сказать, что оно не столько выражает [свой предмет], сколько ему недостает с ним сходства. Но [даже] такие имена, как «Благо», «Премудрость» и т. п., не столько выражают Бога, сколько им недостает сходства с Ним, как это явствует из сказанного Дионисием[217]217
  De Coel. Hier. II.


[Закрыть]. Следовательно, ни одно из этих имен не может прилагаться к Богу в буквальном смысле.

Возражение 3. Кроме того, что касается телесных имен, приписываемых Богу, то они уж точно [прилагаются к Нему] в метафорическом смысле, ибо Он бестелесен. Ведь все подобные имена подразумевают нечто, относящееся к телесности: они связаны или со временем, или с составленностью, или с чем-либо еще в том же роде. Следовательно, все такие имена приписываются Богу в метафорическом смысле.

Этому противоречат слова Амвросия о том, что «есть такие имена, которые выражают очевидные свойства божественности, есть такие – которые истинно сказываются о божественном величии, но есть и другие, которые приписываются Богу метафорически, на основании некоего подобия»[218]218
  De Fide II.


[Закрыть]. Следовательно, не все имена прилагаются к Богу в метафорическом смысле, но есть и такие, которые сказываются о Нем буквально.

Отвечаю: согласно [сказанному в] предшествующем разделе, наше познание Бога отталкивается от совершенств, проистекающих от Него к сотворенному, каковые совершенства наличествуют в Боге куда более возвышенным образом, нежели в тварях. Однако наш ум воспринимает их постольку, поскольку они наличествуют в тварях, и как он их воспринимает, так и выражает в именах. Поэтому, что касается таких имен, прилагаемых к Богу, то следует различать обозначаемые ими совершенства, например, благость, жизнь и т. п., и их модус обозначения. То, что относится к обозначаемому этими именами, поистине принадлежит Богу, [причем] гораздо в большей степени, нежели сотворенному, и первичным образом сказывается именно о Нем. Но что касается их модуса обозначения, они непосредственно и истинно не относятся к Богу, поскольку их модус обозначения относится к тварям.

Ответ на возражение 1. Есть имена, таким образом выражающие совершенства, проистекающие от Бога к тварям, что тот несовершенный способ, посредством которого твари становятся причастными к божественному совершенству, сам становится частью [значения] имени; так [например] «камнем» обозначается материальное бытие; такого рода имена могут приписываться Богу только в метафорическом смысле. Однако другие имена выражают эти совершенства безусловным образом, без какого бы то ни было модуса причастности, который являлся бы частью их значения, как [например] слова «бытие», «благо», «жизнь» и т. п., и такие имена могут прилагаться к Богу буквально.

Ответ на возражение 2. Имена, подобные тем, что привел Дионисий, не приличествуют Богу по той причине, что выражаемое ими не принадлежит Ему в принятом смысле слова, но – более возвышенным образом. Поэтому Дионисий и прибавляет, что Бог превыше любой субстанции и любой жизни.

Ответ на возражение 3. Те имена, что прилагаются к Богу буквально, подразумевают телесность не в выраженной ими вещи, но в связи с модусом их обозначения, в то время как имена, прилагаемые к Богу метафорически, подразумевают и обозначают телесность в выраженной ими вещи.