Текст книги "Судьба"

Автор книги: Фиона Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)

Тор вытер руки. Он не представлял, к чему приведет этот разговор. Затем посмотрел на Гота, в глазах которого снова горела ненависть, а лицо постоянно дергалось. Элисса продолжала говорить:

– Теперь я считаю, что Лорис велел мне найти этих Чувствующих. Когда он ссылался на мой народ, он имел в виду тех, кто обладает такими же волшебными способностями, как и мы.

Тор кивнул:

– Да, теперь это имеет смысл, раз мы знаем, что люди, выжившие после жестоких пыток Гота, живут дальше, и все вместе обустроились в горах.

Элисса почувствовала победу.

– Как жаль, что Лорис не сказал мне больше!

«Я думаю, что это была своего рода исповедь, – задумчиво произнес Клут. Все посмотрели на него, устроившегося на ветке. Сокол уже почистил клюв и когти, и на них не осталось и следа лесного голубя, которого он так ловко поймал в полете. – Знаете, человек, который предвидит свою смерть, часто ощущает необходимость избавиться от своих тайн… и грехов».

Элисса кивнула.

– У тебя очень мудрый сокол, – сказала она Тору, сооружая себе удобную подушку из плаща.

Они заснули. Гот спал беспокойно и дергался от боли. Сны видела только Элисса, впервые услышав голос Лисе: «Как я предполагаю, ты меня ждала?»

«На самом деле, нет», – Элисса почувствовала облегчение, но заодно и злость, поскольку пришло, наконец-то, и ее время. Это было странное сочетание эмоций.

«Почему?»

«А с чего бы вдруг? На протяжении стольких лет ты разговаривала со всеми, кроме меня. Поэтому относительно тебя я ничего не предполагаю».

«Но ты рада, что я пришла?»

«Да».

«А скажешь мне, почему?»

«Чтобы я могла тебе объявить, насколько презираю тебя и твое манипулирование людьми, которых я люблю».

Последовало молчание. Элисса отказывалась его нарушать. Она заставит Лисе заплатить (пусть и такую небольшую цену) за то, что та управляла всеми, кто по-настоящему волновал Элиссу. Молчание затягивалось, и женщина решила, что дама из снов ушла. Тем не менее, она намеревалась пока не издавать ни звука – просто ждать, прислушиваясь.

«Наверное, я это заслужила», – произнесла, наконец, Лисе.

«И не только это, а гораздо большее. Люди умирали по твоей милости».

Лисе сочла это несправедливым, но решила не спорить. Она знала, что Элисса все равно выскажется.

«Это было необходимо. Однако по доброй воле я никогда бы на это не пошла».

«Врешь! Уходи, Лисе. Рассказывай сказки Тору и всем остальным, кто тебя слушает».

«Твоим детям угрожает большая опасность».

«Но не из-за меня, а из-за тебя и того, что ты заставляешь их делать».

«Разве ты им не поможешь?»

«Я буду помогать им так, как только умею. А ты помогаешь только достижению своих целей. Для тебя совершенно не играет роли, выживут люди или погибнут».

«Это суровое обвинение».

«Ты его заслужила. Я тебя ненавижу».

«Могу я тебе что-то показать?» – Тон и тема изменились. Элисса этого не ожидала.

«Нет, я хочу, чтобы ты оставила меня в покое. Забирайся в сон к Саксону… или Клуту. А еще лучше пошли Готу кошмар, который он заслуживает».

«Я хочу тебе показать, почему твои дети играют для меня огромную роль».

«Я не хочу иметь с тобой никаких дел. Оставь меня в покое. Дай мне пожить спокойно. От меня ты не получишь прощения или оправдания».

«Я не ищу ни прощения, ни оправдания. Я хочу тебе показать, кто ты».

Это привлекло внимание Элиссы.

«Я и так знаю, кто я».

«Правда?»

Элисса колебалась. Лисе поняла это по ее дрожащему голосу.

«Я… да»

«Пойдем, дитя. Это гораздо важнее твоей ненависти».

«Куда?»

«Следуй за мной».

И Элисса последовала. Она позволила поднять себя ввысь – к Лисе, которую так и не видела.

Они путешествовали у нее в сознании, и женщина увидела рождение ребенка. Это был мальчик. Его передали матери, красавице с соломенными волосами, – но лишь ненадолго. Мать горько плакала, когда ребенка у нее нежно забрал очень высокий темноволосый мужчина с яркими голубыми глазами. Волосы у него вились волнами. Он сразу же показался Элиссе знакомым, но эта мысль тотчас же исчезла. Она больше его не видела – только его руки, протягивающие ребенка какой-то женщине. Лицо женщины прикрывал капюшон плаща.

– Возьми его, – сказал мужчина.

– А вы уверены, что это правильно? – спросила женщина. Мать продолжала горько плакать.

– Теперь уходи, – проговорил мужчина, и женщина с прикрытым лицом ушла.

Видение затуманилось.

«Куда она его забирает?» – спросила Элисса, беспомощная, но заинтригованная.

«Смотри дальше».

Видение прояснилось, и теперь Элисса наблюдала за женщиной в плаще на пыльной дороге. Она шла по ней, приближаясь к небольшой деревушке. Место оказалось знакомым – настолько, что по спине пробежал холодок.

«Гладкий Луг», – прошептала она.

Лисе ничего не сказала.

Элисса продолжала наблюдать за женщиной с младенцем. Она вошла в Гладкий Луг, свернув с основной дороги на Тал, и направилась к гостинице. Элисса не хотела верить происходящему перед ее глазами.

«Я не хочу на это смотреть».

«Ты должна».

Элисса задержала дыхание. Женщина приблизилась к прекрасно знакомой двери и вошла внутрь. В помещении у стола стояла другая женщина, которая готовила еду и в эту минуту что-то помешивала. Элисса почти почувствовала восхитительный аромат, потому что знала, кто стоит у стола. Повариха повернулась, и стал слышен разговор.

– Знаешь, я не позволю, чтобы кто-то только клевал приготовленную мной еду, – прозвучал знакомый голос. – Что это такое? Давай мне ребенка и ешь мясо. И учти: ничего не оставлять. Ты и так слишком худая.

Словно получив сигнал, ребенок заплакал. Повариха не стала ждать, когда ей его передадут. Вместо этого она сама протянула руки, забрала ребенка из рук женщины и исчезла с ним. Когда она вернулась через какое-то время, посетительница уже закончила еду. Ребенок спал и был доволен.

Элисса услышала объяснения Поварихи. Та сказала, что одна из деревенских девушек только что родила младенца, и у нее достаточно молока для еще одного рта. Элисса также обратила внимание, что ребенка пока не передали посетительнице, которая скинула капюшон, но сидела, повернувшись спиной.

А затем Элисса в удивлении прослушала историю о том, как у нее появился ребенок. Это было вранье. Повариха же, эта милая полная женщина, слушала очень внимательно, переживала все больше, а глаза у нее округлялись. Потом она заплакала, узнав от посетительницы, что родители ребенка погибли в огне, и его не захотел взять никто из родной деревни.

«Прекрати это!» – закричала Элисса, но дама из снов не обращала на нее внимания.

Элисса попыталась закрыть глаза, но они не слушались. Вместо этого она видела, как повариха склонилась вперед и предложила женщине оставить ребенка ей. Та мгновенно согласилась.

Повариха сняла передник и, держа ценного ребенка одной рукой, вывела женщину из гостиницы. Элисса хотела ернуться, но не могла. Она не хотела видеть, к какому дому направляются две женщины, разговаривающие тихими голосами. Но потом она все равно увидела знакомое здание в конце деревни, в окружении красивого сада. Это был довольно счастливый дом, хотя в нем никогда не слышался детский смех. Там жил странствующий писарь, который неплохо зарабатывал. Он много работал, чтобы обеспечить надежную крышу над головой себе и жене.

У Элиссы закружилась голова. Она попыталась заговорить с Лисе, но знала, что это бесполезно. Дама из снов хотела, чтобы она просмотрела все видение до конца, каким бы оно не было, поэтому пришлось справиться с тошнотой и смотреть, как Джион Гинт обнимает свою полную жену Аилсу и улыбается ребенку, которого та держит в руках. Он приветствовал незнакомку, которая уже спешила. Она заявила, что нужно быстрее отправляться в Тал, а ребенок и так ее задержал, и из-за него она уже потеряла какие-то деньги. Семейная чета улыбнулась, они еще поговорили с незнакомкой о каких-то незначительных вещах. Наконец, женщина опустила руку в карман и извлекла оттуда небольшой завязанный мешочек.

Она протянула его Джиону Гинту и сказала, что его следует передать мальчику, когда «придет время». Они спросили, когда это будет, но незнакомка только отмахнулась и встала, собираясь уехать.

– Вы сами поймете, когда придет время, – сказала она. – Позаботьтесь об этом славном малыше. Его зовут Торкин.

С этими словами она повернулась, и Элисса впервые увидела лицо женщины. Оно теперь не было скрыто капюшоном. Элисса резко выдохнула и подумала, что кричит, только ее крик никто не услышал.

Элисса отчаянно пыталась проснуться, но все еще жила во сне и наблюдала, как видение становится туманным и исчезает. А за ним появилось следующее.

Теперь Элисса смотрела на деревенский луг. У нее перехватило дыхание. Это был Мятный Дол. Танцевали старые девы, собрались мужчины из соседних деревень. Она увидела своего отца. Все ее тело содрогнулось от рыданий, так захотелось расплакаться при виде него! Он был молодым и гордым. Некрасивый мужчина – но хорошо сложенный, крепкий, с веселой улыбкой.

Он был умен и постоянно шутил, остальные молодые парни смеялись. Его светлые волосы песочного цвета были аккуратно перехвачены ремешком, лицо чисто выбрито. А пока он смеялся с друзьями, его глаза неотрывно смотрели на женщину, которая находилась слишком далеко, и Элисса не могла ее узнать. Она видела золотистые волосы цвета меда, заплетенные в две косы и украшенные цветами. Наконец, женщина бросила букет, и Лэм Квин смело сражался со всеми, кто хотел поймать эти маргаритки.

Элисса снова вскрикнула при виде следующей сцены. Ее отец стоял перед домом, в котором она сама прожила пятнадцать лет. Она даже увидела старую яблоню, к которой ее приятельница Сорель привязывала Кетая.

Затем она оказалась внутри дома и увидела повитуху, которая помогала женщине, предположительно ее матери, вытолкнуть ребенка. Элисса видела только бедра женщины, покрытые потом. Она часто и судорожно дышала между схватками. Повитуха была высокой, крупной женщиной и закрывала собой мать Элиссы.

Элиссе хотелось ее оттолкнуть, но она не могла этого сделать. Она могла только ждать и надеяться, что ей позволят увидеть мать, которую она никогда не знала.

Кажется, Элисса расплакалась во сне. Она знала конец этой истории. Мать умрет, а она сама выживет. Она почувствовала укол старого чувства вины, в горле стоял ком, она плакала, умоляя Лисе освободить ее от этого видения. Но женщина из снов не обращала на мольбы внимания.

«Ты должна это увидеть, дитя», – сказала она.

Элиссе показалось, что у дамы из снов тоже стоит ком в горле. И ее тронуло происходящее?

Мать начала кричать и пыталась вытолкнуть из себя ребенка. Потом вместе с потоком крови появился крошечный, идеально сложенный младенец. Девочка тут же начала плакать, и повитуха, не теряя времени, обрезала толстую нить, соединяющую Элиссу с матерью. Когда нож резанул по пуповине, Элиссе показалось, что она услышала крик Лисе.

Элисса снова смотрела на мать. У той началось сильное кровотечение. Повитуха что-то крикнула, и Лэм Квин вбежал в дом. Не было времени радоваться рождению дочери, которую поспешно завернули в пеленку и сунули ему в руки. Ему сообщили, что у жены очень сильное кровотечение.

– Сомневаюсь, что она выживет, – деловито заявила повитуха.

Интересно, все повитухи такие бесчувственные? – задумалась Элисса. Неужели они все настолько лишены эмоций и не замечают чувств других людей, которые борются за жизнь и рожают детей?

Похоже, эта повивальная бабка совершенно ничего не чувствовала. Вскоре она прикрыла истекающую кровью мать простыней и сказала Лэму Квину, что больше ничего не может сделать.

– Ваша жена умирает. Дайте мне ребенка… Пусть пососет молочка, пока у матери не остановилось сердце. Сердце слабое, – заявила повитуха, желая забрать дитя из рук отца, который с неудовольствием и неверием смотрел на крупную женщину. – Вам лучше с ней попрощаться, – предупредила повитуха. – Вашей жене недолго осталось в этом мире.

«Все правильно», – думала Лисе, у которой по щекам текли слезы. Она чувствовала боль и вину, наблюдая за тем, как ее взрослая дочь переживает всю агонию.

Элисса услышала тихий вздох, и Лэм Квин стал снова и снова произносить имя жены. Он даже потряс ее и едва успел подхватить ребенка, когда девочка отвалилась от груди матери.

Он схватил дочь одной рукой, обнимал мертвую жену другой и одновременно рыдал, точно также, как рыдал на протяжении многих лет. Эти рыдания многократно слышала Элисса. Эти были слезы безутешного мужчины. Они прожили с женой всего десять месяцев.

А теперь жена умерла. Осталась только оболочка, вымытая и выложенная для прощания. Женщина лежала в постели, с цветами в волосах, одетая в мягкое кремовое платье.

Наконец, люди расступились, и Элисса смогла впервые увидеть мать. Она была красива, но неземной красотой – начиная от бледной безупречной кожи до тени улыбки на мертвых губах.

Это была та женщина, которая привезла Торкина Гинта в Гладкий Луг.

Видение исчезло, и снова воцарилась тишина. Элисса тяжело дышала, голова напряженно работала. Она снова и снова возвращалась к одному и тому же месту, к одной женщине. Одной мысли.

«Женщина, которая принесла Тора его родителям, была моей матерью?»

Ответ прозвучал не сразу.

«Сны не лгут», – наконец сказала Лисе.

«Но тогда эта женщина… ты», – это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, произнесено ровным тоном.

Элисса услышала, как Лисе еще раз вздохнула. В этом вздохе чувствовалось огромное сожаление: «Да, дитя. Мы с тобой мать и дочь».

«Нет. Этого не может быть. Если моя мать мертва, то как ты можешь быть женщиной из снов, которая разговаривает с нами?»

«Потому что твоя мать, Элисса, никогда не была простой женщиной. Мою бабушку звали Лисандра. Я взяла это имя, когда проходила между мирами, чтобы войти в Таллинор».

Лисе ждала. Этот момент будет самым сложным из всех для ее дочери.

«Что ты имеешь в виду под «между мирами»? Кто ты?»

«Ты знаешь, что я Лисе. Теперь ты знаешь, что я твоя мать, и ты должна принять правду. Я также Хранительница Миров».

«Богиня! – воскликнула Элисса так громко, что дама из снов удивилась. – Моя мать – богиня?»

«Твой отец этого никогда не знал».

Элисса несколько раз глубоко вдохнула воздух, чтобы успокоиться.

«Должна ли я понимать, что все, начиная с брака с моим отцом и до смерти при деторождении было частью твоего плана?»

«Мне очень жаль, но это так».

Элисса не могла этого выдержать, не могла всего этого понять. Это было уже слишком. Она начала кричать. Дама из снов пыталась ее успокоить, но у нее ничего не получалось.

«Оставь меня! Убирайся из моей головы!..»

Элисса проснулась, дрожа в прохладном утреннем воздухе. Она вся была покрыта потом. Женщина встала и долго трясла головой, чтобы избавиться от прикосновения Лисе. Затем она отошла от лагеря. Светало. Элисса не могла находиться среди других. Ей требовалось подумать… в одиночестве.

Глава 22
Правда раскрыта

Лаурин вымыли, привели в порядок и одели в простое по фасону платье, но из очень тонкой дорогой материи. Волосы расчесывали, пока они не заблестели, потом заплели в одну косу. Девушка была чистой и опрятной, но нервничала. Что произойдет теперь?

Джуно прижала палец к губам.

«Мы вскоре увидимся. Сейчас я должна пойти к нему».

«Адонго?»

«Мы будем рядом. Попытайся сохранять спокойствие. Считай пока эти покои своими.»

Когда Джуно покинула Лаурин, девушка нервно вышагивала из стороны в сторону. Теперь они все не представляли, что их ждет, и сердце у нее учащенно билось.

Джуно раздумывала, что хочет Орлак от этой девушки, пока быстро шла по коридорам, направляясь к его покоям. Ее сразу же пропустили в приемную, где она ждала, пока о ее появлении объявят. Потом вернулся слуга и предложил следовать за ним. Четвертый Паладин сделала глубокий вдох и вошла.

Она видела, что Орлак тоже принял ванну. Его золотистые волосы были мокрыми, и он как раз вытирался полотенцем. Он совершенно не стеснялся своей наготы, а Джуно восхитилась его невероятно красивым телом. Оно оказалось идеальным!

Орлак снова напомнил ей скульптуру, но Джуно считала, что ни у одного художника или скульптора никогда не было такого красивого натурщика. Она не сознавала, что неотрывно смотрит на него, и была поражена, когда заметила, как он улыбается. Даже его радостная, широкая улыбка была полностью разоружающей.

– Тебе нравится то, что ты видишь, Джуно?

– Э-э-э… Простите меня, господин. Я погрузилась в свои мысли. Я не хотела так бесцеремонно вас разглядывать.

– Не извиняйся. Мне нравится, как ты на меня смотришь. Благодаря этому я верю, что вся твоя холодность надумана, и ты действительно меня хочешь.

Джуно хотелось бы, чтобы она могла покраснеть. Это помогло бы скрыть истинные чувства к молодому богу. Вместо этого она взяла себя в руки и проигнорировала насмешки над собой. А ему явно нравилось насмехаться.

– Вы меня вызывали, господин.

Он вздохнул. Джуно не собиралась сегодня заниматься с ним любовью.

– Пойдем на балкон, – сказал Орлак и кивнул в сторону спальни. – Она спит.

Они вышли на большой балкон Сильвен, который она так любила. Слуги уже накрыли там стол. Орлак обвязал торс чистым полотенцем, сел и стал рассматривать выставленные яства. Джуно присоединилась к нему по его просьбе, но, как обычно, не ела.

– Как девушка? – спросил он.

– Испугана.

– А чувствует она себя хорошо?

– Я сделала все возможное, чтобы устроить ее поудобнее. Могу ли я спросить, откуда она?

– А она разве тебе не сказала?

Джуно покачала головой.

«Она врет», – предупредил Доргрил.

«Помолчи!» – ответил Орлак, не сводя глаз с Джуно.

– Господин, она ничего не говорила, пока я ее мыла и одевала. Она молода, и вполне понятно, что ее пугает это новое место, которое она совершенно не знает.

– Понятно. Она что-нибудь сказала?

– Да. Спрашивала меня, что вы от нее хотите. Орлак резко рассмеялся:

– А сама не может догадаться?

Джуно сохраняла спокойствие и старалась не смотреть на Орлака гневным взором. Она не должна себя выдать и сделать положение Лаурин еще более опасным, чем теперь.

Орлак пожал плечами.

– Ты заметила в ней что-нибудь особенное, моя всевидящая Джуно?

– Да, господин, – осторожно ответила она. – Похоже, что это женщина из моего видения.

– Ха! – он радостно хлопнул в ладоши. – Я знал, что ты это поймешь. Она как раз такая, как ты говорила. И ты права: я очень ее хочу.

– Значит, вы это для нее планируете? Она станет вашей, – Джуно подыскивала подходящее слово и наконец нашла, – спутницей?

Орлак кивнул. На его красивом лице также появилось хитрое выражение.

– А Ксантия?

– Тоже моя спутница, – сказал он и добавил:– Когда я так решу.

Джуно решила оставить эту тему. Она презирала Ксантию и знала, что появление Лаурин принесет проблемы.

– Могу ли я спросить ее имя и откуда она? Это может мне помочь в общении с ней. Ей нужно расслабиться перед встречей с вами.

Орлак вдохнул запахи цитрусовых деревьев, поднимающиеся из сада внизу. Доносились отдаленные звуки города, начинающего очередной день.

– А Тит с ней?

– Да.

– Хорошо. Спроси у него. Тит знает, кто она.

Джуно встала и поклонилась. Она не могла больше и о чем спрашивать. Орлак для нее закрылся.

– Это все, господин?

– Пока да. Но я хочу, чтобы ты привела ее ко мне сегодня вечером.

Четвертый Паладин не ожидала этого, и ей требовалось очень быстро что-то придумать.

– А это не слишком быстро, господин? – Она произнесла эту фразу так, словно делилась мыслью, а не задавала вопрос и, тем более, не отказывала ему.

Орлак ответил ей точно таким же тоном:

– Думаю, нет. Я считаю, что пришло время превратить ее из девушки в женщину.

Бог услышал рокочущий смех Доргрила внутри себя.

«Как ты ловко…» – сказал дядя.

Орлак почувствовал, как у него самого учащается сердцебиение при мысли о прикосновении к Лаурин. Он не стал обращать внимания на поджатые губы собеседницы.

– Не противоречь мне, Джуно. Я ожидаю увидеть ее сегодня вечером в своих покоях.

– А Ксантия? – Джуно почувствовала раздражение и злилась на себя из-за того, что снова вернулась к этой теме.

– Тебя это совершенно не касается, служанка, – заявила носительница помянутого имени, появляясь на балконе.

– А о ком мы говорим, любовь моя? – проворковала она, обняла мужчину за шею и поцеловала в щеку.

Орлак преднамеренно высвободился из ее объятий.

– О молодой женщине по имени Лаурин. Она сегодня ночью будет спать в моей постели, Ксантия. Пожалуйста, перенеси свои вещи в другое место. Мне в любом случае не нравится, что ты, похоже, обосновалась в моих покоях в мое отсутствие. У тебя есть свои.

Лицо Ксантии потемнело, но недостаточно, чтобы выдать ее чувства. Она повернулась к Джуно и радостно улыбнулась:

Пропуск текста (разворот 348–349)

ри Тора подсказала ей все, что требовалось. Отец упоминал злобную женщину по имени Ксантия, которая ненавидела ее мать. Значит, это она и есть.

Теперь Лаурин приготовилась к встрече с опасностью. Наверняка это – не визит вежливости.

– Меня зовут Лаурин, – сказала она, преднамеренно делая голос резче, и ей понравилось, как он прозвучал. – А вы кто?

Гостья прошла дальше в комнату.

– Ксантия. Женщина Орлака.

Лаурин выдохнула воздух.

– Значит, я ему не понадоблюсь, – ответила она и прошла к окну, чтобы ее от Ксантии отделяло как можно большее расстояние.

– Как бы мне хотелось, чтобы это было так, – сказала темноволосая наложница. – Но, похоже, он тобою очарован.

– Не могу понять, почему, – ответила Лаурин, пытаясь тянуть время и желая, чтобы Адонго ее спас. Пока Паладин стоял молча, наблюдая за обменом фразами.

«Она очень опасна. Не зли ее», – только и сказал он.

– Откуда ты? – спросила Ксантия, приближаясь и продолжая столь же напряженно рассматривать Лаурин. Она напоминала хищницу, выбирающую себе обед.

Девушка отвела взгляд:

– Из Таллинора.

– Поразительно, – выдохнула Ксантия, оказавшись рядом. – Посмотри на меня! – приказала она, и Лаурин разозлилась на себя за то, что на самом деле повернулась и посмотрела, как ей велели.

Теперь они находились всего в нескольких дюймах друг от друга. Ксантия оказалась гораздо выше и смотрела на Лаурин сверху вниз. Разглядывала она ее очень внимательно, а потом случилось то, чего девушка никак не ожидала. Это напоминало удар змеи и произошло очень быстро. Наложница Орлака дала ей пощечину:

– Это за твою мать, сука. Я предполагаю, что ты – дочь Элиссы, потому что ты наверняка не можешь быть ее двойняшкой.

Лаурин все еще пыталась привести дыхание в норму. Ее никогда не били раньше. Она испытала больше, чем шок. Теперь девушку тоже охватила ярость. Значит, это правда. Перед ней та самая злобная женщина, про которую говорил отец.

В Лаурин стали подниматься Цвета. Ксантия нависала над ней с довольной улыбкой на лице, а девушка готовилась нанести ответный удар.

«Не надо!» – закричал Адонго у нее в голове. Он почувствовал, как внутри нее закипает волшебство.

Лаурин остановилась и тяжело дышала.

«Ее защищает архалит. У меня есть предложение получше насчет того, как разобраться с Ксантией».

Канал связи закрылся, и Адонго исчез. Лаурин гадала, какой план он придумал.

– Отвечай мне! – заорала Ксантия.

Лаурин расправила плечи. У нее распустились волосы, а лицо горело в месте удара.

– Я – дочь Элиссы и Торкина Гинта.

Ксантия рассмеялась. Это был смех маньячки, и он подсказал Лаурин, что она стоит перед женщиной, эмоции которой внезапно вышли из-под контроля. Наложница приоткрыла рот, глаза у нее округлились и смотрели дико. Она выглядела безумной, каковой была и на самом деле.

– Я так и знала! Значит, они поженились и родили ребенка. Как мило! И как поживают твои родители, дитя?

– Я не знаю, – соврала Лаурин. – Давно не видела обоих.

Девушка тянула время, гадая, когда вернется Адонго.

– У меня с твоей матерью остались кое-какие счеты. Я должна ей отомстить за старое, – заявила Ксантия. Слова прозвучали, как плевок.

– Понятно, – Лаурин радовалась, что теперь в большей или меньшей степени взяла себя в руки. Она справится с этой женщиной и победит ее.

– Давай считать, что отметка на твоем лице – это только начало того, что тебя ждет.

– Ксантия! – голос прозвучал тихо и спокойно, но обе женщины повернулись – одна с облегчением, другая – в страхе. – Отойди от нее, – велел Орлак.

Ксантия хотела сказать что-то примирительное. Но было слишком поздно. Владеющие волшебством почувствовали, как Орлак отправил малую частичку своей силы в сторону своей наложницы, но, тем не менее, ее яростно отбросило к стене. Женщина с силой ударилась и со стоном сползла на пол.

Лаурин мгновенно закрылась щитом.

– В этом нет необходимости, – сказал Орлак, двигаясь к ней. – Я пришел не для того, чтобы приносить тебе боль. Позволь мне взглянуть на твое лицо.

Он взял ее за подбородок большой красивой рукой, и Лаурин опять почувствовала, как ее привлекает этот мужчина. Он пугал ее, но его присутствие подавляло. Казалось, что при нем уходит вся решительность. Девушка позволила ему держать себя за подбородок, пока он оглядывал щеку.

– Мне действительно очень жаль, – сказал Орлак и имел в виду именно это а потом очень нежно погладил ее по щеке. – Тит!

– Да, господин? – Адонго поклонился.

– Позови Джуно. Пусть займется лицом и волосами Лаурин.

Орлак так ее и не отпустил. Она чувствовала силу в его теле, которое теперь касалось ее. Он стоял очень близко и внимательно рассматривал ее поразительными фиалковыми глазами. «Это – мой дядя», – сказала она себе и пыталась испытать отвращение, но не могла.

– Сейчас, – произнес Адонго, на самом деле не желая оставлять Лаурин вдвоем с Орлаком.

– И пусть отсюда уберут Ксантию, отнесут в ее покои. Больше ее в мои покои не пускать. – Адонго улыбнулся, кланяясь. – И я запрещаю ей приближаться к покоям Лаурин.

Она не должна здесь никогда появляться, ни при каких обстоятельствах. За это отвечаешь ты.

– Не беспокойтесь, сир, – ответил Тит.

Орлак наклонился и поцеловал то место на щеке, которое болело больше всего. Боль теперь стала тупой. Лаурин почувствовала, как открывается канал мысленной связи. Она ожидала услышать Адонго, но у нее в голове зазвучал голос похитителя, а по спине тут же пробежал холодок. «Ты поступила мудро, не воспользовавшись против нее своей особой силой», – сказал он.

Она чувствовала себя так, словно стояла перед ним обнаженной. Орлак знал, что она владеет волшебством, но это его совершенно не беспокоило. Лаурин больше не могла защититься от него никакими барьерами. Он продемонстрировал, что способен связываться с ней мысленно и по желанию заходить в ее сознание, отводить в сторону щит, словно его там и не было.

Орлак поклонился, поцеловал ее руку и на этот раз заговорил вслух:

– До вечера.

Он ушел, больше не произнеся ни звука, и даже не посмотрел на распростертую фигуру в углу.

* * *

Элисса вела себя не просто тихо, она молчала. Саксон несколько раз пытался мысленно связаться с ней, но она закрылась от него щитом и попросила его дать кое над чем подумать. Паладин уважал ее желание погрузиться в свои мысли и знал: она сама обратится к нему, когда будет готова обсудить то, что беспокоило.

Пришел черед Тора сидеть на козлах, и он несколько часов не замечал состояния Элиссы, поскольку приходилось сосредоточить внимание на лошадях и на том, как управлять ими на неровной дороге. Тор с Клутом постоянно держали канал мысленной связи открытым и регулярно переговаривались между собой.

Поэтому мысли Тора постоянно оставались занятыми. Гот, конечно, ничего не говорил, и все его игнорировали. Он только стонал каждый раз, когда телега подпрыгивала на кочке.

Они все еще оставались в Великом Лесу, но деревья уже поредели. До выезда на открытую местность Саксон решил напоить лошадей у ручья, который большую часть пути журчал справа от них, а заодно дать всем отдохнуть. Паладин распряг животных и увел их. Элисса в одиночестве удалилась под дерево. Гот так и валялся на повозке. Внезапно Тор оказался один и отправился на поиски жены.

– Ты ведешь себя очень тихо, – заметил он, приближаясь к ней. – Что-нибудь случилось?

Элисса подтянула к себе колени и опустила на них подбородок. Она не знала, с чего начать и даже как именно начать. Не выбирая слов, она позволила им выливаться из себя потоком:

– Мне ночью снился сон.

– Да? – подбодрил ее Тор и сел рядом. Он уже собрался обнять ее, но почувствовал, что жена не хочет, чтобы к ней сейчас прикасались.

Она не теряла времени и не произносила лишних слов:

– Приходила Лисе.

– Я рад.

– А я нет, – очень эмоционально воскликнула Элисса, затем добавила мысленно: «Посмотри на меня, Тор!»

Он не хотел, но заставил себя встретиться c ней взглядом. Она смотрела на его красивое лицо, в его яркие, блестящие глаза и знала, что следующие слова принесут ему боль. Но это требовалось сказать:

– Вчера ночью я встретила твоего отца.

Он этого никак не ожидал, но, как отметила Элисса, чего-то все-таки ждал.

– Ты… встретила моего отца? – на его лице появилась вопросительная улыбка.

– Возможно, «встретила» – не совсем подходящее слово. Лучше сказать, что я его видела. И твою мать. Они оба невероятно красивы. Слишком красивы, слишком идеальны… как ты.

Тор пришел в замешательство. Он не представлял, к чему она клонит, и не понимал, почему у нее в голосе звучит обвинение, хотя это и были едва уловимые нотки. Тор решил действовать осторожно.

– Как я понимаю, ты говоришь не про Джиона и Аилсу Гинт, – он попытался произнести это в своем обычном веселом тоне и улыбнулся, но на этот раз веселость не сработала. Элиссе было не до того.

– Нет, – ответила она. – Их имен мне не назвали, но ты действительно похож на своего настоящего отца.

Тор не знал, что сказать. Внезапно ему стало не по себе.

– А еще что-нибудь ты видела?

– Многое, – ответила Элисса, прищурилась и склонила голову набок. – Почему бы тебе, перед тем, как я продолжу, не признаться? Что, по твоему мнению, я собиралась тебе рассказать? О чем ты думал?

Он пожал плечами, увидел, как посуровело ее лицо из-за его нежелания, и понял, что врать сейчас не должен. Тор взял ее за руку и почувствовал облегчение от того, что Элисса это позволила.

– Я подумал, что ты собираешься рассказать мне про свою мать.

– Собираюсь. Значит, ты про нее знал?

Теперь ледяной тон ее голоса заставлял Тора нервничать. Он посмотрел на Саксона, который оказался занят и повернулся к ним спиной. Клут слушал разговор, но благоразумно молчал и тихо сидел среди деревьев.

Будет лучше, если он расскажет ей все.

– Когда Орлак вызвал меня из Сердца Лесов, а потом отбросил от себя, я оказался в Пустоте. Вначале я этого не знал. Все происходящее ставило меня в тупик и, конечно, меня там не ждали. Именно мое появление отвлекло Лисе и позволило Доргрилу сбежать.

Элисса кивнула. Тор уже упоминал побег Доргрила в Сердце Лесов, когда они ждали Рубина.