Текст книги "Шепчущий мрак"
Автор книги: Филлис Уитни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
Глава 5
Доктор Флетчер вошел в комнату твердым, решительным шагом и метнул на меня неприязненный взгляд. Ясно: он не хотел моего присутствия. Доктор подошел к Лоре и, наклонившись, поцеловал ее в щеку.
– Здравствуй, дорогая. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. – Слова, казалось, давались ей с трудом, она едва шевелила губами. – Ты, кажется, встречался с Ли Холлинз? Это моя дочь.
Он был вынужден узнать меня, и мы холодно поздоровались. Затем он поднял руку Лоры за кисть и пощупал ее пульс.
– Пульс учащенный, – громко сказал он с явным удовлетворением. – Эта встреча взволновала тебя. И теперь у тебя упадок сил.
Я могла себе представить, как проклинает Лора выдавший ее пульс. Открыв глаза, она слабо улыбнулась мужу.
– Это было утомительно, но необходимо. Гуннар прав. Есть какие-то вещи, которые я обязана поведать людям.
– Что именно ты обязана им поведать?
Доктор Флетчер взял стул и, поставив его рядом с шезлонгом, устроился на нем. Ярко освещенный в тот момент солнцем доктор выглядел моложе, чем его жена, хотя в действительности был старше ее.
Лора ответила мягко и почему-то извиняющимся тоном:
– Ты забываешь, дорогой, что я была когда-то Лорой Уорт. Ли говорит, что меня все еще помнят в Штатах. И Гуннар считает, что мне следует согласиться на это интервью. Еще остались люди, которые хотят знать, что со мной стало, где я, как живу.
– Люди хотят знать только то, – бесстрастно произнес Майлз, – что связано с гибелью Кэса Элроя. Ваша так называемая публика, как всегда, жаждет крови, скандалов. – Он метнул на меня быстрый взгляд. – Разве я не прав, мисс Холлинз?
– Верно, скандалы щекочут людям нервы, – осторожно заметила я. – Но зрители интересуются творчеством Лоры Уорт. Впрочем, Лора может сама выбрать темы для нашего разговора. „
Он решительно покачал головой:
– В любом случае, я не могу разрешить подобные встречи. Я уже говорил вам вчера в отеле: вы только расстроите мою жену, выбьете ее из колеи. Что отчасти уже и произошло.
– Я пригласила Ли остаться на несколько дней. – Голос Лоры был слабый, усталый. – Пожалуйста, не поднимай шума. Гораздо лучше ответить на ее вопросы, чем ссориться по этому поводу.
– Не будет никаких ссор, – отрезал Майлз. – Я просто запрещаю ей оставаться здесь.
Он резко повернулся ко мне, не увидев того, что увидела я – как сверкнули темные глаза Лоры.
– Ты запрещаешь ей оставаться в моем доме? Моей дочери?
Майлз тут же повернулся к жене, сосредоточенно глядя на нее. Как видно, его, наконец, осенило, что вялость и апатия Лоры в какой-то степени напускные. Мгновение он как будто был в решительности, затеяв внутренний спор с самим собой: как быть? Осадить свою жену или нет? Затем он дипломатично отступил, смирившись с неизбежным:
– Прости, дорогая. Ты же знаешь, я забочусь только о твоем здоровье и душевном покое.
– Я чувствую себя лучше с тех пор, как поговорила с Ли, – отозвалась Лора. – Возможно, для меня небесполезно вспомнить, кто я такая.
– Там будет видно, – заключил он и затем обратился ко мне: – Если вы останетесь, мисс Холлинз, могу ли я рассчитывать на то, что вы постараетесь как можно меньше расстраивать мою жену?
Это не полностью совпадало с моими планами, но я смиренно кивнула, и он, поднявшись, направился к двери.
– Я оставляю вас на время. Надеюсь, мы сможем устроить вас поудобнее, мисс Холлинз. Этот дом, как вы уже, возможно, заметили, несколько переполнен в данный момент.
– Я помещу ее в моей комнате внизу, – объявила Лора. – Ей будет там интересно. Она сможет проинтервьюировать эту комнату так же, как и меня.
По какой-то причине ее слова неприятно поразили доктора Флетчера, и он уже выглядел менее сговорчивым.
– Я уже не раз говорил Лоре. Мне бы хотелось, чтобы она избавилась от всех этих вещей. Сейчас она ведет совсем другую жизнь, и такие воспоминания могут быть только тягостны и мучительны для нее.
– Но почему? – ввернула я, не упустив случая задать прямой вопрос. – Мне кажется, что можно испытать огромное удовлетворение, оглянувшись назад и вспомнив, каким успехом пользовалась Лора Уорт. В прошлом у нее был триумф, много радостных событий, о которых приятно вспомнить.
– И все это закончилось крахом, – угрюмо сказал Майлз. – Лучше не вспоминать – забыть.
– Вы сами находились там в то время, не так ли? – продолжала я допытываться. Почему бы не вонзить в этого человека свои коготки? Лора была на моей стороне, и я понимала, что ей хочется удержать меня в своем доме. Поэтому я решилась атаковать его теми же вопросами, которые хотелось бы задать Лоре. – Мне кажется, – проворковала я, – вы были в студии в тот самый день, если мне не изменяет память и я верно цитирую газетные отчеты.
Но на этот раз Лора остановила меня.
– Эта дверь останется закрытой, – отчеканила она. – Или я вообще не буду отвечать на твои вопросы.
Майлз заботливо наклонился к ней.
– Ты дрожишь, дорогая. – Он пристально всмотрелся в нее, что-то решая про себя, – Успокойся. Вся эта история не может больше тебя задеть. Прошло уже двадцать лет. Со всем этим покончено.
Ухватившись за его руку, она взглянула на мужа широко раскрытыми глазами, в то время как он поглаживал и успокаивал ее. Это была очень трогательная сцена, но я не поверила в ее искренность.
– Я все еще считаю, что это не принесет тебе пользы, – внушительно произнес Майлз. – И потрясение, которое ты испытала при виде своей дочери…
– Дочки-матери… Пусть эти проблемы вас не волнуют, – перебила я. – Требуется нечто большее, чем общая кровь, чтобы мать могла называться матерью, а дочь – дочерью. Мы с Лорой сошлись на том, что в нас обеих это большее отсутствует. Так что вам не нужно беспокоиться по поводу шока, который мы с ней пережили.
Майлз окинул меня изучающим взглядом серых глаз, всегда как-то странно блестевших. Он мысленно прикидывал, как ко мне отнестись притом, что я ему определенно не нравилась.
– Ли абсолютно права, – согласилась Лора. – Она не просит никаких родственных привилегий, и никто не собирается их ей давать.
– Вы обе так спокойно говорите об этом! Должен сказать, это обнадеживает в некотором смысле.
И снова я не утерпела:
– Обнадеживает из-за Виктора? Из-за той истории, связанной с моим отцом? Разумеется, вы бы предпочли, чтобы между мной и Лорой не было никаких сантиментов.
Его лицо внезапно изменилось Напряженный, изучающий взгляд исчез. Лицо Флетчера приняло какое-то тоскливое выражение, и мне стало не по себе.
Согласно молве Майлз Флетчер давно любил Лору. И любил настолько, что вернул ее к жизни после нервного срыва в результате трагедии. Ничего осязаемого, материального он не получил за свои хлопоты. Возможно, до сегодняшнего дня. Сохранил ли он свою любовь к ней? А если она никогда не любила его, зачем ей выходить за него замуж спустя столько лет? Что могло притягивать этих людей друг к другу?
Майлз промолчал в ответ на мой выпад, но его полное достоинства молчание отрезвило меня. Коротко кивнув Лоре, он вышел из комнаты.
Лора не шевельнулась в своем шезлонге. Казалось, у нее от усталости ныли все кости. Вся ее энергия, оживление испарились. Даже голос был усталый, когда она обратилась ко мне:
– Возможно, тебе для начала лучше усвоить, что Майлз и я искренне любим друг друга. Это чувство меняется с годами. Мы даем друг другу нечто иное, возможно, отличное от того, чего мы ожидали много лет тому назад, но, тем не менее, нас связывает подлинное чувство. Мне не нравится, когда ты бросаешься на него. В случае необходимости я сама сделаю это. Тебе ясно?
Насупившись, я сердито смотрела На нее, сомневаясь в искренности и правдивости ее слов. Я не верила, что Майлз женился на Лоре по любви, в ее-то годы! Я не верила и тому, что Лора могла отвечать ему взаимностью.
Не дождавшись от меня ответа, Лора устало вздохнула:
– Ты похожа на меня, Ли, как две капли воды. У тебя острый язычок, который ты не в силах придержать. Не обязательно было упоминать при нем имя Виктора. Твое присутствие здесь не доставит ему, особой радости.
Ее слова заставили, меня устыдиться, гнев мой утих.
– Знаю, – согласилась я с раскаянием. – Я сразу же пожалела, что сказала это. Но он вывел меня из себя, и мне хотелось чем-то досадить ему.
– Мы все ранимы. И ты тоже. Может быть, даже больше, чем ты думаешь. А я особенно. Жизнь не очень-то удалась. С карьерой тоже не вышло. Была замужем, но брак распался. Утратила семью, утратила любовь. Отказалась от собственного ребенка. Меня поражает, что ты хочешь написать обо мне.
– Все эти вещи меня не интересуют. Я хочу написать о Лоре Уорт как об актрисе.
– Хочешь написать о женщине, которая существовала только в своих ролях и в своих фильмах? О женщине, которая ничего не значит вне этих ролей?
– Ты просто жалеешь себя. Ее смех поразил меня.
– Опять быстра на язык! Но ты, конечно, права. Временами я действительно испытываю к себе жалость. Вот почему я рада, что ты приехала.
– Надеешься, что я помогу Лоре Уорт вернуть ощущение гордости за свое прошлое?
Она резко приподнялась в шезлонге:
– Нет, мой юный, дотошный интервьюер. По другой причине. Ты еще один человек в этом доме. Я хочу, чтобы дом был полон людей. Никаких пустых углов, где сгущаются тени, и где мог бы укрыться шепчущий маньяк.
Холодок пробежал по моей спине. Оказывается, я была права. Временами я подозревала, что она сама не своя от страха. И сейчас в ее темных глазах затаился ужас.
– Шепчущий маньяк? – тихо повторила я.
Меня встретил долгий, внимательный взгляд, лишающий меня права оспаривать ее слова.
– Ты, острый язычок! Довожу до твоего сведения, что я слышала его недавно – и не один раз. Ну, что ты скажешь на это?
– Возможно, это голос памяти. Так бывает, когда человек устал, разочарован, грустит о чем-то. Люди слышат голоса, когда юность уже позади и никаких надежд на будущее. Ты говорила об этом Майлзу?
– Зачем? Он даст мне что-нибудь успокоительное, чтобы излечить от галлюцинаций. Я никому не говорила, кроме тебя. Но тебе я могу сказать об этом, ничем не рискуя, потому что ты – мой враг.
Ее слова неприятно поразили меня, и я издала протестующее восклицание, хотя это была правда. Но Лора не дала мне возразить, она торопилась выплеснуть все, что у нее накопилось.
– Не спорь, я сразу это поняла… Актрисы наблюдательны. Они всегда тщательно отслеживают жесты, манеры, повадку других людей, чтобы впоследствии имитировать их. Эта привычка никогда не умирает. Она помогает распознать окружающих. И я тебя раскусила. Но я предпочитаю, чтобы рядом со мной была именно ты. Ты можешь быть объективной. Остальные слишком пристрастны. Они поднимают шум, суетятся, притворяются, что сочувствуют мне. Но ты будешь наблюдать и слушать. У тебя уши, которые слышат. Ясно?
И снова я не поверила ей.
– Если это голос, то что он говорит?
– То же, что и всегда.
Я вспомнила книгу моего отца и мистическую сцену в фильме, поставленном по его сценарию.
– Ты хочешь сказать, он говорит: "Слушай".
Она еле заметно поежилась:
– Разумеется. Но теперь ты будешь, слушателем. Я прошу тебя об этом. Взамен ты подучишь материал для своей книги. Я ничего не стану утаивать, кроме определенных вещей, которых я не хочу касаться. Тебе придется смириться с этим табу. Я никогда не стану рассказывать о гибели Кэса Элроя.
Я молча кивнула, воздержавшись от словесного выражения согласия. В конце концов, у меня были вопросы к ней, которые я должна была задать. А пока что я пойду ей навстречу" сделаю то, что ей хочется, буду «слушать». Если Лора действительно страдает галлюцинациями, тогда, возможно, я помогу ей понять это и избавиться от них. И она вознаградит меня, ответив, на мои вопросы. Все равно ей придется ответить, так как я найду средства, чтобы нажать на нее.
Но Лора прочла мои мысли:
– Что бы там ни замышляла, у тебя ничего не выйдет. У тебя открытое и юное лицо, оно полностью выдает тебя. Очаровательная мордашка. Или, во всяком случае, могла бы быть очаровательной. Не очень красивая, но приятная. Ладно. До обеда осталось пара часов, я хочу отдохнуть. Мы обедаем в семь. В моем доме не следуют норвежским обычаям.
Я двинулась к двери в состоянии полного замешательства. Мне необходимо было разобраться в своих впечатлениях. В течение нескольких часов меня стыдили, унижали, оскорбляли, выводили из себя, хвалили, а также просили о помощи. Сейчас меня выпроваживали.
– Увидимся позже, – холодно сказала я и вышла из комнаты.
В полутемном верхнем холле было только одно маленькое окошко возле лестницы. Я постояла там немного, пытаясь остыть, привести свои чувства в порядок, а заодно и сориентироваться относительно помещений в доме.
Вон за той закрытой дверью в парадной части, рядом с комнатой Лоры, без сомнения, находятся комната Майлза Флетчера. Следующие две двери на эту сторону открывались в спальни Ирены и Дони. Позади – большая современная ванная, различные настенные шкафы и чуланы.
Пока я осматривалась, одна из боковых дверей приоткрылась, и Ирена Варос решительно устремилась ко мне.
– Надо признать, общение с вами пошло ей на пользу, – сказала она со своим еле заметным акцентом.
– Не уверена в том, что мне оно пошло на пользу, – парировала я.
Пропустив мои слова мимо ушей, Ирена быстро огляделась, словно не хотела, чтобы кто-нибудь ее услышал.
– Я вначале колебалась, мисс Холлинз. Мистер Торесен настаивал на том, чтобы принять вас, а я верю ему. Но все-таки это было рискованно. Дочь мисс Уорт…
Интересно, как относится Майлз к тому, что Ирена называет его жену мисс Уорт? – подумала я, а вслух сказала:
– Меня интересует только карьера Лоры Уорт, Что касается Лоры, то, я думаю, ей просто хочется чего-нибудь новенького. Она выглядит сегодня лучше, чем вчера.
– Да? – Тонкие губы Ирены изогнулись в легкой улыбке. – Однако с мисс Уорт ни в чем нельзя быть уверенным.
– Я уже это обнаружила. Она, должно быть, ставит в тупик любого доктора.
Ирена ответила с некоторой гордостью за хозяйку:
– Она заставляет их думать так, как ей хочется.
– Не сомневаюсь.
Я двинулась к лестнице в сопровождении Ирены, которая довела меня до верхней ступеньки.
– Мы постарались сделать все, чтобы вы чувствовали себя удобно в той комнате внизу, под лестницей, мисс Холлинз. Там хорошая кушетка. И рядом ванная, которой вы можете пользоваться. Надеюсь, сама атмосфера в комнате не причинит вам беспокойства?
– Атмосфера?
– Все эти лица из прошлого. Я согласна с доктором Флетчером: следовало бы избавиться от этих вещей. Отдать, например, в какой-нибудь театральный музей в Америке…
Я стала спускаться по лестнице. Ирена шла по пятам.
– Вы были знакомы с Лорой Уорт, когда она была актрисой? – бросила я ей через плечо.
– Нет. Я никогда не была в Голливуде. Мы встретились в Дубровнике, в моей стране, уже после того, как она оставила кино. Возможно, поэтому все эти вещи в комнате лишают меня покоя. Они принадлежат времени, которого я не понимаю.
Спустившись, мы обе подошли к закрытой двери: Я взялась за ручку.
– Хочу немного отдохнуть перед обедом. Я все еще не отошла после перелета.
– Да, да, конечно. Нужно несколько дней, чтобы адаптироваться.
У Ирены был несколько разочарованный вид. Она, видимо, предвкушала, как войдет в комнату Вместе со мной и в очередной раз выразит свое отвращение ко всему этому музейному хламу.
– Не беспокойтесь обо мне, – вежливо сказала я. – Меня страшно привлекает все, что имеет отношение к Лоре Уорт как актрисе.
– Она рассказывала мне немного о том времени. – Ирена смущенно потупилась. – И если я смогу хоть в чем-нибудь помочь вам…
Я взглянула на нее с удивлением. Разве ей известно что-нибудь такое, чего не знает Лора? Интересно, куда она клонит.
– Спасибо. – Я открыла дверь. Все шторы в комнате были задернуты, но свисавшая с потолка лампа под шелковым абажуром отбрасывала желтый круг света в центре комнаты, оставляя углы полутемными. Удушливый запах пыли и камфары бил в ноздри. Никто не позаботился о том, чтобы проветрить комнату для гостьи. Или, вопреки своим обещаниям, они и не собирались устраивать меня поудобнее? Хотят, чтобы мне было плохо, и я не задерживалась здесь?
Уловив неожиданное движение в. глубине комнаты, я застыла на пороге с Иреной, заглядывавшей через мое плечо. Откуда-то из мрака раздался резкий, скрипучий голос:
– Я ждала вас.
Приглядевшись, я узнала Дони Жаффе, восседавшую на сундуке, скрестив короткие ножки, не достигавшие пола. Она сменила свитер и широкие штаны на какой-то серо-буро-малиновый наряд, от которого рябило в глазах. Если Майлзу стукнуло шестьдесят, этой даме было лет на десять меньше. Так, по крайней мере, сообщалось в печати, если память меня не подводит.
Ирена, стоявшая позади меня, что-то неодобрительно пробурчала. Дони немедленно отмахнулась от нее костлявой ручкой.
– Все в порядке, мисс Варос. Я позабочусь о мисс Холлинз. Вы можете вернуться к Лоре.
Ирена удалилась, не проронив ни звука, но по ее напряженной спине было видно, что она глубоко оскорблена.
Войдя, наконец, в комнату, я бросила алчный взгляд на кушетку. Но если Дони и заметила его, то не обратила внимания.
– Как чудесно, что они устроили вас именно здесь! – воскликнула Дони. – Эта нора была недоступна. Сюда запрещалось входить. Представьте, что вы живете в доме, где есть комната Синей бороды, куда входить запрещено!
Я изучала ее с интересом писателя, подавляя страстное желание улечься на кушетку. Подобно актрисе, писатель тоже должен быть наблюдателен и подмечать малейшие проявления характера человека.
– Я бы не сказала, что у Лоры Уорт, как актрисы, были тайны от публики, – промолвила я с улыбкой. – В известном смысле все эти вещи – достояние общества. Их описывали, обсуждали, фотографировали, регистрировали.
– И затем спрятали от чьих-либо взглядов.
Дони, соскочив с сундука, постучала по его крышке длинными ноготками.
– Возьмите этот сундук, к примеру. Почему его запирают с тех пор, как мой брат и я приехали сюда? Вы – репортер, вам должно быть интересно.
– Не совсем так, – возразила я. – Я не репортер. Сенсации – не моя добыча. Меня интересуют личности.
– Да, конечно, я неудачно выразилась. Я читала ваши вещи. Про Барбару Стрейзанд – не так уж доброжелательно. Но очень хорошо написано. Вы прекрасно пишете. Собираетесь так же круто обойтись с Лорой Уорт?
– Я большая поклонница ее фильмов и предпочла бы написать о том периоде в Голливуде, который хранит намять о ее былом очаровании.
Блестящие глазки впились в меня испытующим взглядом.
– Мой муж работал в кино, и мы жили на Беверли-Хиллз, пока не развелись. Под этим очарованием достаточно безвкусицы. Я была вне себя, когда мой брат стая практиковать в Голливуде. Конечно, у киношников бывали деньги. Иногда. Но Майлз слишком глубоко увяз. Он бы поступил лучше, если бы оставил их в покое.
Было ясно, что она имела в виду. Было бы гораздо лучше для Майлза, если бы он оставил в покое Лору Уорт. Я не имела понятия, насколько хорошо Дони знала Лору в те годы, но у нее определенно была своя точка зрения, которая требовала более обстоятельного изучения. И ее прямо-таки распирало желание говорить! Если бы только я не чувствовала себя так скверно из-за этик ужасных запахов.
– Разве нельзя пустить сюда больше света и воздуха? – С этими словами я отодвинула засовы и распахнула двери, выходившие на задний двор. Выглянув наружу, я увидела сад, разбитый на пирамидальном холме. Свежий колодный воздух ворвался в комнату, принеся с собой запах моря и нагретых солнцем сосен. Дони, следуя моему примеру, открыла ставни двух боковых окон. Внутри посветлело, а запах пыли и камфары уже отчасти выветрился. "Непременно оставлю открытыми на ночь двери и окна", – решила я.
– А что в этом сундуке? – Покончив с окнами, Дони бросилась к сундуку и щелкнула по замку ногтем. – Вам следует выяснить это, нет теряя времени. Почему бы не открыть его сейчас же?
– У вас есть ключ? – осведомилась я.
Никто не предупреждая меня о каких-нибудь запретных местах для осмотра, и я была согласна с Дони в том, что времени терять нельзя.
– Не мне его открывать, – с добродетельным видом заявила Дони.
Это, по-видимому, означало, что она не знает, где находится ключ. Я улыбнулась ей.
– Вы же умираете от любопытства. Может быть, ключ от сундука где-то в комнате? Давайте поищем.
Я подошла к гримерному столику, который когда-то верно служил Лоре, и, оглядев его, увидела шкатулку из сандалового дерева с крышкой, украшенной тонкой резьбой. Открыв ее, я нашла внутри кольцо с ключами. Победно позвякивая ими; я вернулась к сундуку.
Третий ключ подошел, и замок подался. Я откинула крышку, и в нос мне ударил резкий запах камфары. Задыхаясь, я отступила.
Дони тотчас же подлетела к сундуку и схватила лежавший сверху сверток ярко-красной материи.
– Давайте его распакуем! – в азарте вскричала она. Я отобрала у нее сверток, ощущая угрызения совести.
– Может быть, лучше сначала спросить разрешения?
– А если она запретит вам рыться в своем сундуке? – торжествующе возразила Дони. – Тогда вы лишитесь этой возможности. Не надо ждать – смелей.
Ее сморщенное обезьянье личико выражала такое жадное нетерпение, что мне стало противно.
– Я думаю, лучше все-таки просмотреть эти вещи вместе с Лорой, – предложила я. – Когда мы будем перебирать их, она сможет многое рассказать мне. Нет смысла самой конаться в ее вещах.
Я принялась, было водворять на место ярко-красный сверток, но Дони остановила меня:
– Там что-то есть внутри. Разве вы ни чувствуете, какой он тяжелый? Разверните его и посмотрим,
Я начала разворачивать сверток и вдруг поняла, что держу в руках: та самое платье, в котором Лора Уорт играла Хелен Брэдли в "Шепчущем мраке". Какой-то тяжелый предмет, завернутый в него, упал на ковер, но я не обратила на это никакого внимания, так как была всецело занята платьем. Я встряхнула его и бережно расправила складки. Когда-то это платье фигурировало в фильме, снятом по книге моего отца.
Его яркий карминный цвет, как описал его отец, навсегда врезался в память. Платье было оторочено серым, каракулем, а корсаж и юбку украшала вышивка из черного шелка. И хотя на известной не цветной фотографии платье выглядело черным, фотограф сумел передать блеск шелковой вышивки и светлый оттенок меха. На столь памятном Мне снимке узкий лиф превосходно облегал фигуру Лоры, и она никогда не выглядела более женственной и трогательной, чем в этом наряде.
Досок моей туфли уперся в предмет, выпавший из платья, и я, нагнувшись, подняла высокий подсвечник. Его медь давно потускнела и окислилась, тускло отсвечивая зеленью, но когда-то это, несомненно, была прекрасная вещица. Китайский дракон, обвиваясь вокруг основания, тянул свою страшную голову с ощеренными зубами к свечедержателю. Можно было себе представить, как мерцали и переливались отполированные чешуйки дракона при свете свечи.
Дони пронзительно вскрикнула:
– Да это же подсвечник! Тот самый! Подсвечник с драконом!
Я не знала, отчего она пришла в такое возбуждение, но вещь действительно была красивая. Опустив платье Лоры на открытую крышку сундука, я поднесла подсвечник к дверям, выходящим в сад, чтобы лучше рассмотреть его.
Лора увидела меня, когда вошла через другую дверь, из холла. Заметив подсвечник в моих руках, она, как и Дони, вскрикнула, но только то был горестный вопль, исполненный боли и страдания. Я могла только в растерянности взирать на нее, когда она быстрыми шагами пересекла разделявшее нас пространство и выхватила у меня подсвечник. Дони, укрывшись в самом дальнем углу, наблюдала за происходящим с садистским любопытством.
Не сказав ни слова, Лора отнесла подсвечник к сундуку и бросила его в откинутую крышку. Тут в поле ее зрения очутилось карминного цвета платье, и она схватила его, не веря своим глазам. Темно-красный цвет бархата, который был на ней, и кармин платья Хелен Брэдли сливались, смешиваясь воедино как поток крови. Она поднесла карминное платье к груди, бледная, с глазами, темневшими на лице, как черные провалы.
– Я совсем было запамятовала, что сохранила это, – пробормотала она, опершись рукой об открытую крышку сундука, чтобы не упасть.
– Мне хотелось бы снова увидеть тебя в этом костюме, – мягко сказала я. – Ты совсем не изменилась, ничуть не располнела и будешь в нем прекрасно выглядеть.
Дони нервно хихикнула и испуганно поперхнулась, когда я взглянула на нее.
С усилием Лора, наконец, взяла себя в руки. Туго свернув платье, она сунула его в сундук. Затем со стуком захлопнула крышку.
– Где ключи? – потребовала она.
Связка ключей упала на пол, и я подняла ее для Лоры. Она взяла ключи, нашла тот, который нужен. Заперев сундук, она сомкнула пальцы вокруг кольца и впервые с тех пор, как вошла в комнату, посмотрела мне прямо в лицо.
– Я забыла кое-что, поэтому и спустилась вниз. – Говорила она медленно и отчетливо. – Забыла тебя предупредить, что в этой комнате есть вещи, которых ты не должна трогать. Сундук тоже к ним относится. Надеюсь, вы поняли меня, мисс Холлинз?
Вся ее властность, огромный актерский опыт воплотились в ее осанке, тоне и жесте – в том, как она распорядилась мною. Обращение на вы, упоминание моей фамилии звучали как упрек, как обвинение. Отступив от сундука, Лора повернулась к двери и без всяких предупреждений рухнула на пол в глубоком обмороке. Ключи со звоном выпали из ее руки. Из угла внезапно вынырнула Дони и, подбежав к ключам, подняла их. Очнувшись от столбняка, я бросилась к двери и позвала на помощь.
Майлз, а за ним следом Ирена сбежали вниз по лестнице. Опустившись на колени возле Лоры. Майлз поднял ее на руки и перенес на кушетку. Ирена быстро подошла к туалетному столику и, взяв с него какой-то пузырек, подала его Майлзу. Это был закрытый зеленой стеклянной пробкой старомодный флакон с нюхательной солью.
Отвернув пробку, Майлз поднес флакон к носу Лоры, и та, вдохнув запах нашатыря, судорожно вздохнула. Дыхание ее было тяжелым, неровным. Темные ресницы, затрепетав, приподнялись, и Лора, еще полностью не придя в себя, оглядела комнату.
– Что ее напугало? – резко бросил Майлз через плечо, обращаясь ко мне и Дони.
Его сестра тотчас затараторила:
– Это все из-за красного платья, которое было на ней в одном из ее фильмов. Мисс Холлинз нашла его в сундуке, сверху, и Лора, кажется, страшно расстроилась, как только увидела его.
– Еще бы! – Майлз неприязненно взглянул на меня. – Моей жене вообще не следует бывать здесь.
Но Лора положила ему руку на плечо:
– Майлз, дорогой, ну конечно же, я должна часто заходить сюда, чтобы помочь Ли узнать обо мне как можно больше. Это была глупая слабость с моей стороны – лишиться чувств. Просто платье живо напомнило мне все, что с ним связано. Платье и… – Она замолчала, прикрыв глаза и учащенно дыша.
– Это платье и что еще? – нетерпеливо допытывался Майлз.
Она повернула голову в одну сторону, потом в другую, но ничего не ответила.
– Там был еще медный подсвечник, – вмешалась я. – Она бросила его назад, в сундук.
– Подсвечник! – воскликнул Майлз с ноткой удивления в голосе.
– С китайским драконом, обвившимся вокруг него, – уточнила я.
Лора села, и Ирена поспешно подошла к ней,
– Я отведу ее наверх, доктор Флетчер. Это с ней бывает. А потом проходит. Я думаю, она теперь сможет идти сама.
Позволив Ирене помочь ей подняться с кушетки, Лора отвела ее руки и постояла немного, собираясь с силами.
– Простите, – обратилась она к окружающим. – Это какая-то странная слабость. – Она повернулась ко мне. – Если ты не возражаешь, я предпочла бы вообще не открывать этот сундук. Там нет ничего такого, что тебе понадобится для очерка обо мне.
На мгновение она показалась мне такой жалкой, вынуждая себя стоять и держаться прямо, тщетно пытаясь обрести былую властность, в которой она нуждалась сейчас больше, чем когда бы то ни было. Она уже больше не могла распоряжаться мною. И именно поэтому я уступила.
– Бог с ним, с сундуком. Я не стану задавать тебе вопросы о нем, – пообещала я.
Казалось, под моим взглядом Лора почувствовала себя лучше. Одарив меня лучезарной улыбкой, она двинулась к двери. Не взглянув на Майлза, Лора отвергла предложение Ирены опереться на ее руку. Она вышла в коридор и стала подниматься вверх по лестнице.
Рванувшись к двери, Дони смотрела ей вслед. Затем она стремительно повернулась к брату.
– Это все из-за подсвечника, – задыхаясь, выпалила она. – Я видела ее лицо, когда она заметила подсвечник в руках мисс Холлинз. Подсвечник напугал ее, а не платье. Про платье я просто так сказала.
Майлз подошел к сундуку и попытался приподнять крышку.
– Сундук заперт, – мрачно констатировал он.
– У меня есть ключи, – заторопилась Дони. Майлз мешкал, не зная, как поступить. Затем он взглянул на меня и покачал головой.
– Оставим это, – сказал он сестре и вышел из комнаты.
Дони стояла, глядя ему вслед. Ее лицо хранило странное выражение. Казалось, она разрывается между любовью к брату и недоверием к нему и никак не может решить, чему отдать предпочтение. Слегка встряхнувшись, отчего ее серо-буро-малиновый наряд закрутился вокруг ее щуплого тела, она выскочила из комнаты с характерной для нее нервной стремительностью. Но тут же вернулась и уставилась на меня блестящими злыми глазками.
– Очень умно с вашей стороны – обещать ей не задавать никаких вопросов относительно сундука и его содержимого. Но конечно, это не может удержать нас о того, чтобы порыться в нем как-нибудь в подходящий момент?
Думаю, выражение моего лица ей подсказало, что ответа лучше не ждать, и через мгновение ее каблуки уже цокали по ступенькам.
Оставшись одна, я подошла к кушетке, где только что лежала Лора, и с глубоким вздохом растянулась на ней. Я страшно устала и чувствовала себя выпотрошенной. С другой стороны, я никак не могла разобраться в своих ощущениях. Какие-то подспудные течения в этом доме внушали тревогу. Хотелось надеяться, что мне удастся быстро собрать материал для книги и убраться отсюда. Мое собственное двойственное отношение к Лоре Уорт было частью той путаницы и неразберихи, которые царили в моих мыслях. Оно всегда было со мной, но раньше я все-таки исходила из того факта, что восхищаюсь ею как актрисой и презираю как женщину.
Правда, бывали и такие моменты, когда я находила, что восхищаюсь ею как женщиной, не лишенной мужества. Но уже через минуту восхищение уступало место раздражению, вызванному ее безрассудством и глупостью. Как писать о такой женщине? И как опрометчиво я поступила, поторопившись обещать ей не задавать никаких вопросов о сундуке. С такими противоречиями в свидетельских показаниях мне требовался ключ к тайне ее сложного характера. Этот ключ зарыт в прошлом Лоры Уорт, которое она отчасти делила с Майлзом Флетчером и, возможно, даже с его сестрой Дони. А также с тем мужчиной, который погиб. Его звали Кэс Элрой. Интересно, нет ли его фотографий в сундуке?
