Текст книги "Шепчущий мрак"
Автор книги: Филлис Уитни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
Кэс был из тех, кто легко обзаводился врагами, так что в возможных подозреваемых не было недостатка. Расследование выявило одного из них – Майлза Флетчера, личного врача Лоры Уорт, бывшего всего несколькими годами старше своей пациентки и, по слухам, влюбленного в нее. Последнее время Лора не раз появлялась на людях в его обществе. Он был высок, хорошо сложен, мускулист, и размеры его ботинок соответствовали отпечаткам, обнаруженным на куче земли. Более того, днем он приехал на студию, чтобы успокоить мисс Уорт, пребывавшую в полном расстройстве после очередной стычки с режиссером. Все, кто находился на съемочной площадке, слышали резкие слова, которыми обменялись Флетчер и Кэс. Никаких других обличительных фактов полиции установить не удалось. У доктора было железное алиби.
После того как он помог мисс Уорт успокоиться, Флетчер покинул студию. В момент убийства, которое произошло около одиннадцати часов вечера, он был на спектакле в центральном городском театре вместе со своей сестрой миссис Дони Жаффе. Среди зрителей нашлись люди, подтвердившие, что видели Майлза Флетчера в театре в обществе своей сестры. Таким образом, ничто не свидетельствовало о его причастности к убийству. Тем не менее, таинственные мужские следы оставались загадкой, так и не проясненной в ходе следствия.
В результате был вынесен вердикт об убийстве, совершенном неизвестным лицом или неизвестными лицами, и дело закрыли.
Для Лоры оно закончилось тяжелым нервным расстройством, а для Риты Бонд возможностью ехать, куда ей вздумается, и искать нового идола для поклонения.
Вот так выглядела эта история согласно газетным вырезкам. Но в альбоме была еще одна заметка. О докторе Флетчере, оставшемся в трудное для Лоры время ее личным врачом и постоянно следившем за ее здоровьем. Она полагалась на него как ни на кого другого. Когда у Лоры случился нервный срыв, именно доктор Флетчер помог укрыть ее в таком месте, где он вместе со своей сестрой смог вернуть ей здоровье. Как Лора отплатила доктору за подобную самоотверженность, не говорилось ни в одном материале об этом деле. И вообще никакого упоминания о докторе я больше никогда и нигде не встречала. Похоже, он скрылся от внимания общественности одновременно с Лорой.
"Как странно, – размышляла я. – Прошло много лет, о скандале, наконец, позабыли, а к картинам с участием Лоры Уорт вдруг пробудился новый интерес. Пожелай она, ей, пожалуй, сегодня предложили бы очень выгодные контракты".
Но, по правде говоря, те, что были молоды и красивы в ту пору, сейчас здорово постарели. Их лица! покрылись морщинами, головы поседели, а кожа обвисла. Никто, пожалуй, не узнал бы их сегодня.
Я отнесла альбом на место. Меня совсем не печалило, что и Лора Уорт наверняка потеряла свою красоту. Я даже на это надеялась. А страдания, которые выпали на ее долю, она заслужила. Ей никогда и ничем не расплатиться за то зло, что она причинила таким добрым и достойным людям, как мой отец и его жена Рут. Обо мне речи нет, так как я не обладаю подобными качествами. И все же, перечитывая старые газетные вырезки, я не могла отделаться от ощущения надвигающейся трагедии, и у меня было тяжело на душе.
Выключив настольную лампу, я постояла несколько секунд в темном и тихом отцовском кабинете. Снаружи сквозь закрытые окна доносилось приглушенное рычание мегаполиса. Светлые блики луны выбелили кусок ковра, часть письменного стола, кресло. Но я ничего не замечала. Где-то внутри меня настойчивый голос шептал: "Слушай… слушай…" В романе моего отца кухонный лифт издавал звук, похожий на шепот, исходящий из пустоты. Я не нуждалась в таком подспорье. Этот голос, казалось, пульсировал во мне, я вспомнила сцену из фильма "Шепчущий мрак"; когда из груди Хелен Брэдли, натолкнувшейся на труп своего мужа, исторгся душераздирающий вопль.
Да, Лора Уорт знала, как надо кричать.
Чтобы завершить картину, на место Элроя пригласили другого режиссера. И Лора, будучи настоящей актрисой, на время преодолела нервный срыв и довела роль до конца. Интересно, что испытали, услышав се крик во время съемок этой сцены, все, кто был тогда в суровый край, завоеванный такими же суровыми людьми. Я не чувствовала с ним родства.
Под окнами отеля была многолюдная площадь с оживленным движением. Посреди нее высилась скульптура музыканта со скрипкой в руке. Она тоже стояла на крутой скале. Хоть и светило солнце, было холодно и ветрено, и люди на улице были одеты по-зимнему. Когда я уезжала из Нью-Йорка, там все цвело, здесь же в горах лежал снег, а изо рта у прохожих шел пар. Высоко, на уровне окон, летали чайки, и можно было расслышать их резкие, пронзительные крики.
В вестибюле у портье я спросила, не знает ли он, где живет бывшая американская кинозвезда Лора Уорт. Он кивнул, услышав это имя.
– Она живет в районе Калфарет, – пояснил он, – в старой, аристократической части города. Если вы пойдете по направлению к парку, то увидите эти дома. Они наверняка видны даже из вашего номера.
Я попросила портье дать мне адрес и телефон Лоры, и он, заглянув в справочник, записал их на листке бумаги.
– Вам следует помнить, что мисс Уорт наполовину норвежка, – добавил он, улыбаясь и протягивая мне листок с адресом. – Теперь она поселилась в Бергене.
Я поблагодарила портье, воздержавшись от комментариев; и поднялась к себе в номер на лифте, двери которого надо было открывать самой. Войдя в номер, я сразу же бросилась к телефону. Немедленно приступить к делу – вот чего жаждала моя душа. Приехав из аэропорта, я пошла пообедать, и эта тягостная процедура с неторопливым обслуживанием отняла у меня больше часа. Теперь я изнывала от нетерпения. Хотелось как можно скорее начать то, ради чего я сюда приехала.
Незнакомый женский голос с американским акцентом ответил на мой звонок. Я не ожидала такого быстрого попадания, и сердце у меня заколотилось от волнения. Когда я попросила к телефону мисс Уорт, женщина поинтересовалась, какое у меня к ней дело.
– Меня зовут Ли Холлинз, я приехала из Нью-Йорка и хочу с ней встретиться, – объяснила я. – Мисс Уорт знает, кто я такая.
Женщина, судя по ее тону, не на шутку встревоженная, переспросила мое имя.
– Мисс Уорт не может сейчас подойти, – сказала она. – Вы будете у себя в отеле? Вам позвонят в течение часа.
Пришлось этим удовлетвориться. Прошло больше часа, нетерпение мое росло. Похоже, Лора Уорт не захотела со мной встречаться. Но я не отчаивалась – в запасе оставался еще Гуннар Торесен, который, как был уверен мой отец, мог мне помочь.
Пронзительный звонок сорвал меня с места. Я рванулась к телефону, и сердце вновь глухо застучало у меня в груди. Сейчас я услышу голос Лоры. Остался ли его тембр таким, каким был в фильмах? Я была уверена, что непременно узнаю его низкие, хрипловатые нотки. Но на мое «алло» отозвался мужчина. Это был всего лишь служащий отеля.
– Вас хотел бы видеть доктор Флетчер, мисс Холлинз, – сообщил он.
Доктор Флетчер? Это было имя из прошлого. Неужели тот самый доктор Флетчер, который вылечил Лору Уорт после трагедии на съемочной площадке, находится здесь, в Бергене?
– Он спрашивает, нельзя ли подняться к вам в номер, – продолжал служащий. – Дело касается мисс Уорт, и это очень важно.
– Да, да, конечно. – Я справилась, наконец, со своим замешательством. – Пригласите его подняться.
Я повесила трубку, ошеломленная неожиданным поворотом событий. Переваривая услышанное, я принялась убирать разбросанные в беспорядке вещи и перенесла стулья и кофейный столик в ту часть номера, которая слуг жила гостиной.
Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали, и, открыв ее, я увидела своего нежданного гостя. Судя по газетным репортажам, которые я читала, и фотографиям, которые видела, Флетчер представлялся мне крупным мужчиной. Тогда ему было сорок, сейчас – около шестидесяти. Он выглядел еще более крупным и грузным, поскольку, похоже, сильно располнел. Черные волосы, не тронутые сединой, он зачесывал набок, чтобы скрыть лысину, и носил пышные усы, закрывавшие рот. На фотографии двадцатилетней давности у Флетчера не было усов, а у рта не пролегала угрюмая складка. Сейчас в холодном взгляде его серых глаз сквозила некоторая настороженность. Передо мной стоял мужчина, который знал, чего он хочет, и был уверен, что добьется своего, однако он не имел понятия, чего ожидать от меня.
Я пригласила его войти, жестом указав, на небольшую кушетку. Проходя к ней, он на мгновение задержался у окна.
– У вас отсюда видны горы, несмотря на высокие здания перед ними, – заметил он и добавил: – Берген красивый город, от вас виден даже Оле Булль[1]1
Булль Оле 1810–1880 – норвежский скрипач-виртуоз и композитор; концертировал во многих странах, в том числе и в России.
[Закрыть] со своей скрипкой.
Однако я не собиралась вести с ним светские беседы и с места в карьер спросила:
– Вы знаете, кто я такая?
Он отвернулся от окна, а я присела на стул.
– Разумеется. Вы дочка Виктора Холлинза.
– А также Лоры Уорт, – добавила я.
Он осторожно опустил свое грузное тело на изящную кушетку:
– Я всегда сомневался в правдивости этой версии.
– Но это правда, – возразила я.
Он пожал плечами и принялся внимательно меня разглядывать. Ледяной, оценивающий взгляд означал неминуемый отказ. Если доктору Флетчеру, как я догадывалась, и было что сказать, так это то, что свидания с Лорой Уорт мне не дождаться.
– Зачем вы приехали сюда? – с прямотой, подобной моей, спросил он.
– Мой отец умер месяц тому назад и оставил мне письмо. Он хотел, чтобы я встретилась со своей матерью. Но есть и другая причина моего приезда. Как и отец, я пишу, хотя избрала иной жанр. Несколько моих вещей опубликовано. А теперь я готовлю книгу очерков о киноактрисах, прославившихся в тридцатые-сороковые годы, и беру у них интервью. Без очерка о Лоре Уорт книга была бы неполной, поэтому мне необходимо с ней увидеться.
– Мисс Уорт больше никогда не дает интервью. Она не встречается с журналистами вот уже двадцать лет. Вам следовало бы это знать.
Его взгляд тревожил меня. В светло-серых глазах Флетчера был какой-то странный блеск, словно они задерживали свет. Они ничего не упускали, изучая мой темно-синий свитер, прямые пряди русых волос вдоль щек и находя; очевидно, мое лицо юным и не очень интересным.
– Возможно, она сама захочет увидеться со мной, – предположила я. – Я привезла ей кое-что от моего отца. В некотором смысле подарок.
– Не поздновато ли вручать такой подарок? – съязвил доктор Флетчер с усмешкой. – Обидно, что вы напрасно проделали такой долгий путь. Мисс Уорт нездорова. Подобная встреча напрасно растревожила бы ее. Я не могу этого допустить.
– Как ее врач?
Кончики губ моего собеседника изогнулись в легкой, торжествующей улыбке.
– Как ее муж, мисс Холлинз.
Я в полной растерянности уставилась на него и беспомощно пролепетала:
– Я… я не знала, что она вышла замуж.
– Этот факт не получил широкой огласки. Мисс Уорт оказала мне честь стать моей женой два месяца тому назад. К счастью, когда вы позвонили, к телефону подошла моя сестра. Ей, конечно, известно ваше имя, и она сразу же обратилась ко мне. Мы не стали тревожить миссис Флетчер сообщением о вашем приезде. И не сделаем этого впредь. Я хотел бы, мисс Холлинз, чтобы вы ясно поняли: наша дверь будет для вас закрыта. И к тому же моя жена никогда не подходит к телефону. Я всем сердцем предан ей, забочусь о ее здоровье и благополучии и не могу позволить, чтобы ее тревожили призраки прошлого. Она достаточно настрадалась.
Итак, я оказалась призраком прошлого, фантомом. Растерявшись, я беспомощно посмотрела на него, а он, пожав плечами, поднялся:
– Надеюсь, мы поняли друг друга, мисс Холлинз. Я решил, что лучше всего лично объясниться с вами. Смею заверить вас, что миссис Флетчер хорошо защищена от всех внешних вторжений, которые она сочла бы утомительными, нарушающими ее душевное равновесие. Вам бессмысленно оставаться далее в Бергене. Даже если бы я был уверен, что вы действительно дочь Лоры, это ничего не изменило бы. Я знаю, что она давно отказалась от материнских обязанностей. Она не захочет вас видеть.
Он прошел мимо меня к двери, а я машинально последовала за ним, тщетно пытаясь что-нибудь сказать. Когда он вышел и шагов его по ковру, устилавшему холл, уже не было слышно, я бросилась на постель и сердито уставилась в потолок.
Мою мать и меня объединяла одна общая черта характера. Мой отец не раз говорил об этом с сожалением. Мы обе не признавали слова «нет». Даже когда я была совсем маленькой, запрещать мне что-либо было бесполезно. Рут это сразу поняла и никогда не старалась меня уговорить.
Лора Уорт была когда-то такой же, не признавала запретов, однако с годами она сильно изменилась. Постарела, лишилась здоровья и сил и, в конце концов, вышла замуж за Майлза Флетчера, чего никогда не сделала бы в ту пору, когда блистала в Голливуде. Муж! Это препятствие оказалось для меня неожиданным. И в особенности я не могла предвидеть, что мужем Лоры Уорт станет человек, чья роль в той трагедии, не единожды изученной мною по газетным сообщениям, выглядела весьма непривлекательной. Флетчер был влюблен в Лору и поругался с постановщиком, Кэсом Элроем, в тот день, когда произошло убийство. Но, несмотря на уличающий его след ноги, оставленный на куче земли за пожарным выходом, у него оказалось железное алиби. Эти факты прочно засели в моей памяти
Однако было бесполезно ломать над ними голову или отступать перед новым препятствием. Возможно, даже Гуннар Торесен теперь не сумеет помочь мне, но я должна использовать этот шанс. А если и здесь не повезет, найдутся какие-то другие пути. Сдаваться я не собиралась.
Я нашла его компанию в телефонной книге и набрала номер. После небольшой задержки Гуннар подошел к телефону. Мне сразу понравился его голос – низкий, приятного тембра. Его речь отличал скорее английский акцент, нежели американский, и она была немного церемонной.
– Говорит Ли Холлинз, – начала было я, но Гуннар сразу же перебил меня:
– Ли Холлинз! Вы дочка Виктора? Я страшно огорчился, когда узнал о его смерти.
– Я привезла вам письмо от него.
– Очень признателен вам за это. Могу я пригласить вас пообедать со мной сегодня? Нам о многом нужно поговорить.
– Благодарю вас. Но сначала… Я здесь также по другой причине, – помолчав, добавила я. – Мой отец хотел, чтобы я повидала Лору Уорт. Возможно, он говорил вам, что я тоже пишу. Сейчас я хочу сделать интервью с Лорой Уорт для моей будущей книги о кинозвездах тех дней, когда и она блистала на экране. Однако добиться встречи с ней, оказывается, очень трудно. Похоже, мне это так и не удастся.
Он помедлил с ответом, видимо обдумывая услышанное, в то время как я пыталась понять, знает ли он, кем я прихожусь Лоре.
Наконец я прервала затянувшуюся паузу:
– Разве мой отец не говорил вам, что она моя мать?
– Мне это известно, – мягко отозвался он. – Разумеется, вы должны увидеться с ней, независимо от того, как к этому отнесется доктор Флетчер.
Мне понравилась его спокойная уверенность и то, что он сразу догадался, в чем корень моих проблем.
– Я придумаю что-нибудь, – добавил Гуннар, и я, проникшись к нему полным доверием, рассказала о визите доктора Флетчера и о том, что именно он сказал.
Низкий, спокойный голос отвечал неторопливо, словно Гуннар размышлял вслух.
– Среди тех, кто окружает Лору, у меня есть друг – Ирена Варос. Думаю, она нам поможет.
– А кто она такая?
– Трудно определить это одним словом. Она из Югославии. Лора встретилась с ней много лет назад, когда путешествовала по Европе. С тех пор они вместе. Обязанности у Ирены самые разнообразные. Она отчасти секретарь Лоры, отчасти – ее компаньонка, личный друг и помощница. Она не любит доктора Флетчера. Я уговорю ее помочь вам, вот увидите.
– Вы спасаете мне жизнь! – радостно воскликнула я. Он коротко рассмеялся и, сразу, же снова став серьезным, сказал:
– Вы приехали вовремя, вы нужны Лоре. Ваше общество пойдет ей на пользу. Возможно, вы сумеете ей помочь.
Его слова привели меня в замешательство. Не желая, чтобы он с самого начала неправильно меня понял, я начала:
– Боюсь…
Но Гуннар перебил, не дав мне, закончить фразу:
– Простите, у меня междугородный звонок на другой линии. Я должен идти. Если в шесть тридцать удобно для вас, то я заеду за вами в отель – Норвегия, кажется? – тогда мы сможем потолковать. Ни о чем не тревожьтесь, я приму меры. А сейчас до свидания, Ли Холлинз!
Мне ничего не оставалось, кроме как поблагодарить его и согласиться.
Повесив трубку, я несколько минут не сводила с нее глаз, обдумывая только что закончившийся разговор. Гуннар Торесен, рассудила я, мог и правда способствовать решению моей проблемы. Голос его звучал уверенно. Он определенно хочет, чтобы я повидала Лору. Однако он питает иллюзии относительно наших с Лорой отношений и, возможно, поэтому неверно оценивает мои побуждения. Если бы он знал, каковы мои подлинные чувства к Лоре Уорт, то, наверное, не горел бы желанием мне помочь. Как бы то ни было, я немного стыдилась того, что ввела его в заблуждение. Он был так ко мне добр и внимателен, и к тому же он дружил с моим отцом, Я вовсе не хотела уверять его в том, что, к сожалению, не было правдой. И, однако, очень нуждалась в его помощи, для достижения как одной своей цели, так и другой.
До встречи с Гуннаром оставался почти целый день, и я не собиралась проводить его в номере отеля. Водитель такси, изучив клочок бумаги, на котором был написан адрес, молча кивнул. Я устроилась на заднем сиденье, и мы покатили в тот район, где жила Лора Уорт. Однако ее дом окружала высокая ограда, не дававшая возможности, как следует его разглядеть из окна машины, и я попросила водителя проехать немного дальше и свернуть в сторону. Затем велела ему остановиться и подождать меня, а сама, выбравшись из машины, вернулась назад.
Дом был белый. Он стоял высоко, на склоне холма, все еще хранившего суровые следы зимы. Из-за высокой сплошной ограды я сумела увидеть только островерхую крышу, крытую голубой черепицей, да мансарды под нею. Зашторенные, изолированные от внешнего мира окна равнодушно взирали на меня свысока. К дому вела крутая лестница, взбиравшаяся вверх по холму параллельно улице. Вблизи ее подножия виднелся гараж и небольшая машина перед ним.
Я дошла до конца ограды и оглянулась. Кусты вокруг дома напротив служили мне прикрытием, и я стояла неподвижно некоторое время, изучая окружающую местность. Извилистые улочки разбегались в разные стороны, а дома карабкались по холму, и за каждой крышей торчали каминные трубы соседей.
В этом доме когда-то жила моя бабка, а теперь моя мать. Мысленно я произнесла эти слова, но внутри меня ничто не отозвалось. Для меня они были лишены смысла и не вызвали никаких эмоций, никаких родственных чувств. Норвегия была для меня чужой.
За изгородью сверху послышался какой-то шум. Приглядевшись, я заметила, как четверо людей идут вдоль дома по дорожке, направляясь к крутым лестничным ступеням. Я инстинктивно отступила, притаившись за чахлыми, бурыми кустами, скрывавшими меня от посторонних взоров.
Мужчина, это был доктор Флетчер, бережно вел под руку женщину в манто неярких, осенних тонов. Мягкий, высоко поднятый воротник скрывал ее лицо. Рядом с ней по другую сторону шла еще одна женщина, очень худая, повыше ростом и помоложе. Шествие замыкала третья дама – маленькая, высохшая и смуглая, в ярком норвежском свитере и широких зеленых брюках. Она бежала вприпрыжку, стараясь не отстать от процессии. Не так уж трудно было догадаться, кто эти люди. Женщина в манто – разумеется, Лора Уорт. Я не видела ее лица, но двигалась она с трудом, как тяжелобольная, и казалась гораздо старше, чем я себе представляла. Вторая женщина – должно быть, секретарь-компаньонка, о которой упоминал Гуннар. Кажется, ее зовут Ирена Варос. Третья – высохшая и смешно подпрыгивающая, – вероятно, сестра доктора.
Тяжело опираясь на двух своих спутников, которые поддерживали ее с обеих сторон, женщина в манто начала спускаться по ступеням. Одолев последнюю, она, наконец, подняла голову, и у меня перехватило дыхание, когда я увидела ее лицо. Бледное, исхудавшее, лишенное косметики и живых красок юности, оно сохранило совершенные пропорции. Я узнала бы его среди всех других лиц. Темные глаза потухли, но их чарующий разрез, темные, густые ресницы остались такими же, как прежде. Возраст ничего не мог с ней поделать! Годы не смогли стереть ее красоту, изменить ее черты!
Те двое, что поддерживали Лору, подвели ее к автомобилю, помогли сесть в машину. Ирена Варос устроилась рядом с ней, а доктор Флетчер сел за руль. Маленькая женщина осталась на ступенях лестницы, наблюдая за братом, который дал задний ход и выехал на улицу. Затем она побежала вверх по ступеням и исчезла из виду, скрывшись за углом дома. Вдруг, как раз на повороте, Лора выглянула из окна машины. Она смотрела прямо на меня, так мне показалось, по крайней мере. На секунду наши взгляды встретились, хотя я, провожая ее глазами, засомневалась, что она поняла, кто там стоит. Затем машина спустилась с холма.
Только тогда я пришла в себя и заметила, что вся дрожу и, несмотря на холодный воздух, лицо мое покрылось испариной. Когда же я открыла сумочку, чтобы вытащить носовой платок, пальцы у меня дрожали так, что я едва не выронила ее. Моя постыдная слабость повергла меня в уныние. Лора Уорт была моим врагом, так, во всяком случае, я себя убеждала. Однако теперь моя убежденность поколебалась. Не то чтобы моя антипатия к ней ослабла, она Сохранилась. Но как сражаться с таким противником? Эта женщина в мехах подобна духу из прошлого. Она так немощна, что едва передвигается. Где ей противостоять моей стальной хватке!
Но причина моего волнения была в чем-то другом. Но в чем? Я не понимала. Меня по-прежнему трясло. Я вытерла лоб носовым платком. Постояв немного, пока не утихла дрожь, я вернулась к ожидавшему меня такси. Оно стояло за углом, и водитель ничего не видел. Я села в машину и попросила таксиста просто повозить меня по Бергену, показать мне этот город.
Он оказался ярким и красивым. В нем были старые дома с круто вздымавшимися серыми крышами и Высокими трубами и целые кварталы современных зданий. Город расположился по обеим сторонам фиорда, а его самая густо населенная часть находилась между ними на полуострове, который вдавался в гавань, за которой простиралось открытое море.
Для Норвегии май – месяц праздничных шествий и каникул. По улицам шагали колонны молодежи в форменной одежде с оркестрами. Встречались парни с арбалетами в руках – напоминание об историческом прошлом. Повсюду развевались норвежские флаги: сине-белый крест на красном поле.
Все это проплывало мимо меня за окнами такси, а я, по-прежнему, видела перед собой бледное красивое лицо над меховым воротником. Эта усталая, спотыкавшаяся на каждом шагу женщина не имела ничего общего с той Лорой Уорт, которой я собиралась отомстить. Возможно, ее собственная жизнь так разделалась с нею, что мне нет нужды добивать ее. Эта мысль мне решительно не понравилась. Я слишком долго вынашивала мучительное, горькое чувство обиды, чтобы так легко отказаться от него.
Я попросила водителя отвезти меня в отель.
Готовясь к предстоящей встрече с Гуннаром Торесеном, я оделась особенно тщательно, выбрав коричневое шерстяное платье с круглым белым воротником и белыми манжетами; извлекла из шкатулки свои единственные драгоценности – старинную золотую брошь и серьги; уложила волосы в аккуратную прическу. Мне хотелось понравиться другу отца и, скрыв свое истинное отношение к Лоре Уорт, получить от него помощь.
Точно в указанное время в номер позвонили и сообщили, что меня ждут внизу, в вестибюле. Накинув бежевое пальто и натянув перчатки, я взяла сумочку и спустилась вниз. Гуннар ждал меня возле лифта. При виде меня он сразу же устремился навстречу с протянутой рукой. Мне понравилась его внешность: высокий, хорошо сложен. Лицо тонкое, узкое, каштановые волосы, карие глаза. Он был красив какой-то суровой северной красотой. Держался со мной как с дочерью глубоко уважаемого им человека – дружелюбно и учтиво. Однако его манеры отличались не свойственной американцам сдержанностью, что меня вполне устраивало. Быть с ним на дружеской ноге мне ни к чему. Пусть только поможет, и этого достаточно.
– Я нашел, наконец, место для своей машины, – сообщил он. – Парковка – это у нас проблема. Машина стоит в нескольких шагах от ресторана. И если вы не против, пройтись пешком…
– Люблю ходить пешком, – перебила я его. И мы отправились.
Вечер был холодным, но ясным, и небо оставалось светлым. В мае дни долгие, ночи короткие, вспомнила я.
– В мае у нас праздничная погода, как мы ее называем, – пояснил Гуннар. – Зимой в Бергене часто идут дожди. У нас не бывает сильных снегопадов, как по всей остальной Норвегии, но льет всю зиму.
Мы шли от площади вверх по улице, туда, где виднелись впереди контуры величественного здания – Национального театра.
По дороге беседа завязалась сама собой. Болтали о всяких пустяках, избегая упоминания о Лоре. Всем своим поведением Гуннар как бы говорил: Всему свое время.
Ресторан находился как раз напротив Национального театра. Мы поднялись по крошечной винтовой лестнице на второй этаж, где нас усадили за столик в нище у створчатого окна, выходившего в парк при театре. Столы в небольшом зале были сервированы бежевыми скатертями и салфетками цвета морской волны, с потолка свисали зеленые растения в кашпо. Кроме, нас, в зале была всего одна пара.
– В Бергене мы обедаем в другое время, – пояснил Гуннар. – Мы рано начинаем работать, и рано покидаем наши конторы. В половине пятого или в пять часов мужчину уже ждут дома. Дальше наступает то, что мы называем нашим вторым днем – время, проводимое в кругу семьи, где мы и обедаем, а около девяти вечера только что-то перекусываем. В такое же время, как сейчас, мы ходим в ресторан, только чтобы поболтать и выпить пива. Берген – университетский город, и в этот час в ресторанах больше всего студентов.
Я предоставила Гуннару сделать для меня заказ, и он выбрал лосося. Лосось, как считал Гуннар, мне понравится. Чувствуя, что мое терпение иссякает, я решительно взглянула в лицо своего сотрапезника и, едва официантка ушла, объявила:
– Сегодня я видела Лору Уорт.
Не выразив удивления, Гуннар молча выслушал мои дальнейшие сбивчивые объяснения.
– Я не могла больше ждать, – оправдывалась я. – Страшно хотелось взглянуть на дом моей бабушки. Мне повезло: я попала туда как раз в тот момент, когда Лора вышла из дому и спускалась по лестнице, поддерживаемая доктором Флетчером и какой-то женщиной, наверное, мисс Варос. Они помогли Лоре сесть в машину и уехали вместе с ней. А какая-то маленькая женщина осталась. Кто это? Сестра доктора Флетчера?
– Да, это его сестра, – подтвердил Гуннар. – Они просто сбежали от вас. Вероятно, вы чем-то напугали доктора Флетчера. Интересно чем?
– Тогда… тогда… – заикаясь, пробормотала я, – значит, я не увижу ее?
– Возможно, вам все-таки удастся повидать ее. – Скупая улыбка осветила его лицо. Она очень красила Гуннара, который редко улыбался. – Я связался с Иреной по телефону после того, как поговорил с вами, – продолжал он. – Она не могла свободно разговаривать из дома и перезвонила мне из автомата. Ирена рассказала, что доктор Флетчер вернулся из города чем-то очень встревоженный и настоял на том, чтобы Лора переехала в свой загородный дом на берегу озера под Фантофтом, уверяя, что этого требует ее здоровье. Сестра доктора, мисс Жаффе, остается в Бергене присматривать за городским домом, а Ирене придется отправиться с Лорой и ухаживать за ней. Мы считаем, что этот маневр предпринят для того, чтобы помешать Лоре встретиться с вами, если вы проявите настойчивость. Но Ирена так же, как и я, считает, что Лоре полезно было бы повидаться с вами.
– Она выглядела тяжелобольной, – пробормотала я.
Гуннар мрачно кивнул:
– Болезнь сразила ее совсем недавно.
– С тех пор как она вышла замуж? – съязвила я.
– По-моему, у нее тяжелая форма апатии, – предположил Гуннар. – Всякий раз, когда я ее видел, она выглядела так, словно у нее пропало желание жить.
– Странно, что она решилась на такой поздний брак. Теперь, когда красота и молодость ушли…
– Вы не знаете ее, Ли Холлинз, – сурово возразил он, и я почувствовала в характере этого человека, наряду с мягкостью и добротой, твердость гранита. – Поймите, – продолжал он, – она может быть поразительно хороша, потому что дело не в той красоте, которая лежит на поверхности, хотя, может быть, кто-то, столь же юный и неопытный, как вы, разрешите называть вас Ли, этого и не заметит.
Внутренне я встала на дыбы. Он сам был вовсе не так стар, чтобы разговаривать со мной таким менторским тоном.
– К тому же она еще и хорошо обеспеченная женщина, – резко сказала я. – Доктор Флетчер, надо полагать, не упустил этого из виду.
– Что ж, не исключено, хотя вы, возможно, поспешили с выводами.
– В конечном счете, она, вероятно, пожинает то, что сама посеяла, – бросила я в сердцах, забыв, что мне следует быть осторожной с Гуннаром.
Неодобрение, тень которого я уловила в его тоне, теперь явственно сквозило во взгляде темных глаз норвежца, когда он задумчиво посмотрел на меня и ответил:
– Мы все, в конце концов, пожинаем то, что посеяли. Разве это не расхожая истина? Я знаю Лору Уорт много лет. Мы дружили семьями, как вам, должно быть, известно. Мой отец всегда преклонялся перед ней. Моя мать тоже ее уважала. Лора мужественная женщина и не очень счастливая. До последнего времени годы не могли сломить ее.
Я обрадовалась, что вошла официантка, и разговор прервался. Перед нами поставили тарелки с супом и подсушенный хлеб. Избегая взгляда Гуннара, я сосредоточила внимание на восхитительном грибном супе. О прошлом Лоры Уорт я знала больше Гуннара, но пока что не собиралась делиться с ним своими сведениями и чувствами.
– Мы с Иреной обсудили ситуацию по телефону, – снова заговорил Гуннар, когда официантка ушла.
Его чересчур правильная речь и четкое произношение приятно отличались от торопливой, невнятной речи американцев, глотавших слова. Я начала подстраиваться к его неспешной, обстоятельной манере вести разговор.
– … И мы решили, – продолжал между тем Гуннар, – что не стоит сообщать ей сразу, что вы ее дочь. В ее теперешнем плохом состоянии волнение от мысли о встрече с дочерью, которую она не видела со дня рождения, будет ей не по силам. Лучше, если она будет думать, что свидания с ней добивается журналистка. Возможно, это приободрит ее, и она захочет предстать перед вами в наилучшем виде. Тогда сделать следующий шаг – признаться, кто вы такая на самом деле, будет легче. А пока вы представитесь журналисткой, желающей записать интервью с Лорой, и назоветесь каким-нибудь вымышленным именем, например Мэри Томас, если у вас нет возражений.
