Текст книги "Пожиратель женщин (Сборник)"

Автор книги: Филлис Дороти Джеймс

Соавторы: Дональд Эдвин Уэстлейк,Шарль Эксбрайя,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

* * *

Уважаемый читатель!

Следующий сборник серии «Bestseller» познакомит вас с неиздаваемым у нас романом Патрика Квентина «Загадка для дураков». Действие происходит в психиатрической клинике. Перед вами отрывок из этого романа.

Была суббота, и я знал, что в центральном зале должна , состояться официальная вечеринка с бриджем и танцами. После моего поведения прошлой ночью я не ожидал, что меня туда допустят, и был удивлен и обрадован, услышав от Морено, что мне разрешено присутствовать. Это давало мне шанс снова увидеть Айрис Пэттисон.

Айрис что-то сделала со мной. Этим днем я не ощутил обычных мучений в часы, когда ранее приступал к выпивке, и, несмотря на приступ дрожи в физиотерапевтическом кабинете, чувствовал себя хорошо.

Я испытал почти детское волнение, когда Фогарти принес мне мой костюм, извлеченный из какого-то таинственного укрытия. Ему пришлось помочь мне повязать галстук, но с остальным я справился сам. Беглый взгляд в зеркало дал вполне удовлетворительный результат. С искусственным загаром и глазами, которые уже не были желтыми и налитыми кровью, я стал походить на человека.

После обеда появилась мисс Браш в великолепном белом платье с красным корсажем, добавляющим интригующий дьявольский оттенок к ее ангельской внешности. Медперсонал всегда одевался во все самое лучшее на эти субботние вечеринки. Все выглядело в высшей степени пристойно, не позволяя кому-нибудь из нас вспоминать, что мы находимся в сильно смягченном варианте психушки.

Очевидно, правила поведения в этих случаях также смягчались, потому что больные тоже нарядились для танцев—даже Билли Трент. Мисс Браш со своей спокойной решимостью проводила нас в главный холл. Я шел вместе с Геддесом и юным Билли. Англичанин выглядел скучным и слегка угнетенным. Но Билли, казалось, напрочь забыл о своей тарзаньей выходке и весь горел энтузиазмом. Он сообщил мне, что собирается танцевать с мисс Браш, – это было его заветной мечтой.

Когда мы добрались до главного зала для совместного времяпрепровождения пациентов, женщины уже собрались. Центр зала был освобожден для танцев, а по бокам стояли диваны и столики для бриджа. Радио играло негромкую танцевальную музыку. Я сразу же стал искать мисс Пэттисон, но нигде ее не видел.

Однако все остальные были здесь: сестры, врачи, дежурные, пациенты. Доктор Стивенс, веселый и похожий на херувима, увлеченно болтал с хорошенькой, хотя, вероятно, чокнутой рыжеволосой женщиной. Морено являл собой образец выдающегося психиатра, беседующего с группой медиков, не проживающих по месту службы. Седовласая леди, похожая на герцогиню, с величайшим достоинством раскланивалась с воображаемыми знакомыми. Помещение пестрело белыми крахмальными рубашками и декольтированными платьями. Было невозможно отличить медперсонал от пациентов. Происходящее напоминало фешенебельный бродвейский театр в вечер премьеры.

Мисс Браш представляла нас женщинам, словно хозяйка дома на Парк-авеню, когда я наконец заметил Айрис. Она в одиночестве сидела в углу в длинном пурпурном платье. Забыв о формальностях, я схватил за руку мисс Браш и громко взмолился, чтобы она меня представила. Мисс Браш одарила меня одной из своих улыбок и подвела к Айрис.

– Мисс Пэттисон – мистер Дулут.

Девушка подняла равнодушный взгляд. Ее пурпурное платье имело мягкий оттенок ириса, гармонируя с ее именем [2]2
  I г i s (Айрис) – ирис ( англ.).


[Закрыть]. Встретившись со мной глазами, она наклонила головку. Я с надеждой опустился на стул.

В этот момент начались танцы. Я заметил, как Билли Трент поспешил к мисс Браш с радостной улыбкой. Она улыбнулась в ответ, но когда он подошел, повернулась к старому Лэриби и пошла танцевать с ним. При виде горького разочарования на лице парнишки мое мнение об Изабел Браш рухнуло вниз, подобно воображаемым акциям Лэриби.

Я пытался завязать разговор с Айрис, но тщетно. Иногда она отвечала своим тихим бесстрастным голосом, но это было все равно что беседовать с мертвой. И все же она была так молода, что, казалось, от нее исходило ощущение жизни.

Я пригласил Айрис на танец, и она ответила «Благодарю вас», точно маленькая девочка.

Айрис танцевала безупречно, но в ее движениях чувствовалось странное равнодушие, как будто она делала это в состоянии транса.

– Вы очень добры ко мне, – неожиданно робко произнесла Айрис.

Я не нашел слов для ответа.

Вечеринка продолжалась вокруг нас в своей нерушимой респектабельности. Небольшое отклонение от традиций произошло, как ни парадоксально, по вине Морено. Он стоял в углу, разговаривая с Фогарти и Геддесом, но его взгляд был устремлен на Лэриби и мисс Браш. Внезапно, когда голова мисс Браш очутилась чересчур близко к плечу миллионера, он подошел к ним сквозь пары танцующих и разъединил их. Все было проделано вежливо, однако блеск глаз выдал его.

Музыка смолкла. Когда я отвел Айрис к дивану, к нам направилась миссис Фогарти, Ночная медсестра отважно напялила на себя вечернее платье, но оно топорщилось, словно под ним была униформа. Она притащила с собой слабый запах антисептика и седовласую женщину с аристократическим лицом, напоминающим о добротных старинных особняках.

Физиономия миссис Фогарти, казалось, говорила: «Чувствую, что у вас двоих много общего».

– Мистер Дулут, это мисс Пауэлл, – представила она свою спутницу. – В Бостоне она видела несколько ваших пьес, и ей бы хотелось поговорить с вами о них.

В отличие от мисс Пауэлл, мне хотелось только побыть вдвоем с Айрис. Но мисс Пауэлл решительно села на край дивана и начала рассуждать о культуре и театре. Я подумал, что она – психиатр или филантроп, посещающий подобные заведения с целью веселить их обитателей. Мне пришлось соответственным образом изображать положительную реакцию, но при этом я не сводил глаз с Айрис.

Я продолжал смотреть на нее, когда подошел старый Лэриби. Стоя спиной к нему, я не мог знать, кто это, но его присутствие явственно отразилось на лице Айрис. На нем появилась гримаса отвращения, а на бледных щеках вспыхнул гневный румянец. Она встала и быстро отошла.

Я хотел пойти за ней и сказать, что я готов дать старому Лэриби в челюсть и сделать что угодно, лишь бы она почувствовала себя лучше. Но мисс Пауэлл меня опередила. Прежде чем я успел пошевелиться, она положила мне на рукав сильную мускулистую руку и вновь втянула меня в бесконечный поток своих рассуждений.

Лэриби болтался рядом, и постепенно мне удалось переключить ее внимание на него. Возможно, он знал о культуре куда меньше меня, но это не имело значения для мисс Пауэлл. Она нуждалась только в аудитории.

Я собирался потихоньку ускользнуть от них, когда заметил кое-что любопытное. Проницательные глаза мисс Пауэлл ни разу не встретились с глазами финансиста. Они смотрели со странным упорством на платиновую цепочку от часов, свешивавшуюся из его жилетного кармана.

– Небольшие культурные слои, мистер Лэриби...

Глубокий голос говорил безостановочно. Затем ее правая рука украдкой двинулась вперед.

– Как мог бы сказать наш славный Эмерсон [3]3
  Э м е р с о н  Ралф Уолдо (1803—1882) – американский поэт и эссеист.


[Закрыть]...

Я изумленно уставился на нее. Ее пальцы почти касались цепочки. И тогда, не теряя ни капли достоинства и ни на минуту не прекращая говорить, мисс Пауэлл выдернула часы из кармана Лэриби и с чисто женским проворством сунула их под одну из диванных подушек.

Лэриби ничего не заметил. Все было проделано за долю секунды – великолепный образец карманной кражи, достойный самого Ловкача Доджера. Мисс Пауэлл резко возвысилась в моих глазах.

– Это очень достойная попытка, мистер Лэриби. Я уверена, что вас бы она заинтересовала.

Но Лэриби явно не интересовали достойные попытки. Ему хотелось оказаться поближе к мисс Браш. И единственным средством осуществить это – было пригласить на танец мисс Пауэлл. Она с удивительной готовностью приняла приглашение, и они поплыли по залу, словно обычная пара несчастливых супругов. Однако в глазах бостонской старой девы все еще мелькало вороватое выражение. Меня интересовало, не намерена ли она поработать над бриллиантовыми запонками партнера по танцу.

Когда они отошли, я полез под подушку. Часы были там, но не в одиночестве. Они лежали среди других сокровищ. Я обнаружил бинт, ножницы, полупустую бутылку йода и градусник. Мисс Пауэлл, как заботящаяся о своём здоровье белка, очевидно, запасалась медицинскими принадлежностями на зиму.

Я сунул часы в карман, намереваясь вернуть их старому Лэриби, но не имел понятия, что делать с остальными вещами. К счастью, миссис Фогарти заметила, как я беспомощно озираюсь по сторонам.

– Взгляните на это, – сказал я ей, когда она подошла.

Ночная сестра подтянула рукава вечернего платья,

Словно это была униформа.

– Бедная мисс Пауэлл; – вздохнула она. – Ей было гораздо лучше, а теперь она снова принялась за старое. А ведь у нее такое доброе сердце!

– Не знаю насчет сердца, – заметил я, – но пальцы у нее отличные. Очевидно, это клептомания?

Миссис Фогарти рассеянно кивнула, но не дала словесного ответа. Казалось, этот маленький инцидент обеспокоил ее сильнее, чем я ожидал. Собрав украденные «сокровища», она передала их стоящему поблизости доктору Стивенсу. Я слышал, как она сказала:

– Вот несколько вещей, которые пропали из приемной, доктор. Не хватает только двух бинтов и секундомера.

Румяное лицо Стивенса стало мрачным. Пробормотав, что является врачом, а не детективом, он быстро вышел из зала.

Спустя несколько минут Лэриби в одиночестве вернулся после танца. Я поздравил его с избавлением от мисс– Пауэлл, но он казался нервным и раздраженным. Когда Лэриби сел рядом со мной, я заметил, что его лицо сильно побледнело. Внезапно, словно сделав над собой усилие, он заговорил тихо и серьезно:,

– Мистер Дулут, если я задам вам один вопрос, вы не сочтете меня сумасшедшим?

По молчаливому соглашению мы, пациенты, считали друг друга нормальными. Я, вежливо осведомился, что он имеет в виду, и, думая, что речь пойдет о часах, собирался предъявить их, когда Лэриби добавил:

– Вы не слышите быстрое тиканье, похожее на?..

Старик не договорил. Я знал, что он подразумевает биржевой телеграф, но не может себя заставить произнести название этого аппарата. На момент я решил, что это одна из его фантазий, но тут же понял, что ничего подобного. Я отчетливо услышал тиканье – более быстрое, чем тиканье часов. Казалось, оно исходит со стороны левого кармана пиджака Лэриби.

– Да, слышу, – удивленно ответил я. – Посмотрите в вашем левом кармане.

Старый Лэриби запустил в левый карман дрожащие пальцы и извлек круглый металлический предмет, в котором я сразу же узнал одно из приспособлений, используемых Стивенсом в приемной для измерения пульса, кровяного давления и тому подобного. Очевидно, это был больничный секундомер, о котором миссис Фогарти говорила как о пропавшем.

Он тикал очень быстро, заставив вспомнить и меня о биржевой панике 1929 года.

– Секундомер, – пробормотал Лэриби. – Всего лишь секундомер. – Повернувшись ко мне, он резко спросил: – Но как он туда попал?

– Возможно, кое-кто дал его вам взамен вот этого. – Я протянул старику его часы.

Лэриби изумленно уставился на меня, потом взял часы с жалостливой улыбкой. Очевидно, он почувствовал, что я ближе к безумию, чем он. Когда он поглаживал холодную платину часов, на его лице появилось выражение блаженства.

– Видите! – воскликнул Лэриби. – Меня пытаются напугать! Конечно, я не сумасшедший! – Он энергично кивнул. – Я должен сообщить об этом мисс Браш.

Старик поднялся и начал пробираться между танцующими.

Внезапно меня охватило странное ощущение грозящей опасности. Я считал мисс Пауэлл всего лйшь комедийным персонажем. Но теперь и она казалась участником загадочной драмы, разыгрывающейся в санатории Ленца.

Я не сомневался, что секундомер украла бостонская старая дева. Но она ли засунула его в карман Лэриби, когда они танцевали? Был ли он источником тиканья, которое я слышал доносившимся из палаты финансиста прошлой ночью? Если так, то как эта штука могла попасть в мужское крыло? Я знал, что такие секундомеры не могут работать много часов подряд. Кто-то должен был его завести. Но кто? Мисс Пауэлл? Кто-то еще, кто по какой-то причине хотел напугать Лэриби? Или это сделал сам миллионер, осуществляя некий безумный плац?

Мне в голову пришла более зловещая мысль. Безумие Лэриби принесло бы санаторию огромные деньги. Возможно ли, что?..

Я бы дал что угодно за бокал виски, который помог бы мне в этом разобраться. Но так как на него не было никакой надежды, то я отправился в поисках свежего воздуха. Зал, наполненный знаменитыми психиатрами, вечерними туалетами и танцующими марионетками, начал действовать мне на нервы.

Я рассчитывал найти в вестибюле моего приятеля Фогарти, но там оказался только Уоррен. Я попросил у него сигарету, и мы начали болтать. Несмотря на крепкие руки, наш ночной дежурный был явным неудачником. Он всегда на кого-то жаловался, и чаще всего – в том числе и на сей раз – этим «кем-то» был его зять. Уоррен прозрачно намекнул на супружеские недостатки Фогарти и выразил сожаление о судьбе сестры. За поразительно короткий промежуток времени он умудрился объяснить, что его зять был чемпионом по борьбе не в Америке, а только в Англии, и так как справиться с англичанином ничего не стоит, то, в свою очередь, даже такому мальчишке, как Билли Трент, удалось справиться с Фогарти.

– Со мной он побаивается бороться, – мрачно произнес Уоррен. – Отлично знает, что против меня ему не устоять. Когда-нибудь это случится, и вы сами убедитесь.

Это положило начало новой серии мрачных откровений. В прошлом Уоррен надеялся стать профессиональным борцом. У них с сестрой были денежные сбережения, но они вложили их в акции и все потеряли.

– Да, – со злобой добавил он, – будь у меня эти денежки, возможно, я сейчас был бы чемпионом. А теперь я вынужден присматривать здесь за типами, вроде Лэриби, которые меня и разорили.

Меня часто интересовало, что случается с такими несостоявшимися борцами, как Уоррен, бывшими чемпионами, как Фогарти, и вышедшими из употребления биржевыми дельцами, как Лэриби. Покидая ночного дежурного ради сомнительных удовольствий вечеринки, я чувствовал, что знаю ответ. В том или ином качестве все они неизбежно попадали в места, вроде санатория доктора Ленца.

Когда я вернулся в зал, танцы прекратились и все толпились в дальнем конце помещения. Сначала я не мог разглядеть, что явилось для них источником притягательности. Потом я увидел, что это сам доктор Ленц.

Со своей черной бородой, поблескивающей на фоне белой рубашки, он походил на Бога, когда тот был моложе и терпимей. Присоединившись к группе, я ощутил силу его личности, как будто попал в исходящее от него магнитное поле. Доктор Ленц медленно двигался, одаривая каждого минутным вниманием и всеведущим словом. Меня интересовало, сознает ли этот необыкновенный человек излучаемые им электромагнитные волны.

У меня было смутное намерение сообщить ему об инциденте с секундомером, но я забыл об этом, когда увидел Айрис. Она снова сидела в углу в одиночестве. Я подошел к ней и задал довольно дурацкий вопрос: нравится ли ей вечеринка?

– Да, – ответила она таким тоном, словно я был скучным хозяином, которого следовало поблагодарить из вежливости. – Очень нравится.