Текст книги "Пожиратель женщин (Сборник)"

Автор книги: Филлис Дороти Джеймс

Соавторы: Дональд Эдвин Уэстлейк,Шарль Эксбрайя,
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

– Ну что? Все в порядке?

Устраиваясь в кресле, убийца ответил лаконично:

– Миссия окончена... Я бы выпил чего-нибудь.

– Вас никто не видел?

– Я надеюсь, вы меня не принимаете за начинающего?

– Да ладно вам! Рассказывайте!

– Шпику захотелось показать рукопашную, но я его отправил с его трюками к праотцам.

– А девка?

– Да тоже там где положено.

Патриция вскочила как ужаленная:

– Вы убили этого ребенка?

– Ну и что? Вас это шокирует?

– Да вы подлец!

Тогда Джек медленно поднялся и два раза врезал по физиономии Патриции.

– Я хотел вам напомнить, дорогая, что вы можете высказывать своей мнение только тогда, когда я вас об этом спрашиваю.

Еле сдерживая слезы, Патриция посмотрела Дункану прямо в глаза..

– Вы оба стоите друг друга, поэтому вы и спелись! Оба подлецы, что один, что второй! Бить женщин, убивать беззащитных людей или всаживать нож в спину – вот: ваши подвиги! И вы еще себя считаете мужчинами?!

Новая пощечина заставила Патрицию умолкнуть, а Джек продолжил свою речь почти нежно:

 – Вы становитесь слишком болтливы, Патриция, и мне начинает это не нравиться. Если вас угнетает жизнь, которую вы здесь ведете, я могу вам найти ангажемент в заведениях моих друзей в Ливерпуле или Кардиффе... Там прекрасная клиентура из матросов. Вы там, безусловно, будете иметь успех.

Молодую женщину передернуло от перспектив, нарисованных Дункэном. Мерзкие угрозы. Ни слова не говоря, она направилась к двери, но в тот момент, когда она уже уходила, она взглянула на эту пару: Джек – более породистый, Питер – скорее мужлан, но оба они по своей повадке напоминали хищников,

– Когда-нибудь вы заплатите за свои преступления, и уж тогда я буду смеяться долго и от всей души.

– Если вы будете еще в состоянии смеяться, дорогая моя.,

Патриция исчезла. Питер бросил:

– Что это с ней?

– Да сентиментальная дура.

– Желательно, чтобы она помалкивала.

– Она будет помалкивать.

– Не уверен...

– Патриция – это уж мое дело, Питер, и зарубите себе это на носу. Мне бы не хотелось напоминать вам об этом.

– Договорились... Ах да, пока я помню, этот шпик перед тем, как отправиться в преисподнюю, сообщил мне, что Ярд на нас нацелился.

– Не думаю.

– И что они собираются с облавой.

– Не имеет значения, они все равно ничего не найдут.

– Если этот тип не набрехал, можно ждать появления шпиков, как только они обнаружат тело своего друга.

– Мы их встретим, как всегда, с улыбкой. Я прикажу Тому, чтобы он не впускал ни одного наркомана, кто бы из них не заявился, а он издали их чует, сам был такой. -

– Вот как? Я не знал...

– А я и не обязан обо всем докладывать, Питер. Но главное, чтобы ни один след, ни одна улика не замкнулись на нас.

– Вот за это можете быть спокойны.

Питер Девит ошибался. Ошибался, потому что, как только квартирная хозяйка бедной мисс Банхилл пришла в себя, она стала испускать истошные крики, что привело к немедленному результату – все жильцы были подняты на ноги, а это привлекло внимание констебля Макговерна, обходившего квартал. Меньше чем через полчаса суперинтендант Бойлэнд уже знал о смерти инспектора Джеффри Полларда. Он немедленно вызвал инспекторов Блисса и Мартина. Бойлэнд был человеком хладнокровным, и вряд ли можно было вспомнить, чтобы он когда-нибудь кричал. Но его гнев, который он никогда не выражал с яростью, был еще страшнее. Бледный, с перекошенным лицом, которое подергивалось время от времени нервным тиком, суперинтендант объявил подчиненным о своем твердом намерении отомстить за Полларда, сколько бы для этого ни потребовалось времени. Он сделает так, чтобы убийца Джеффри был повешен. Блисс и Мартин настолько безоговорочно верили Бойлэнду, что ни на минуту не усомнились в успехе операции.

Инспектор Мартин допросил хозяйку дома. Она лежала с перевязанной головой и скулила. Какое несчастье! Ее наверняка так шибанули по голове, что что-то сломали в мозгу! А поскольку инспектор не прерывал ее стенаний, она твердила ему, рыдая, что еще бы немного – ведь это просто чудо! – и она превратилась бы в третий труп в комнате мисс Банхилл. Мартин терпеливо все выслушивал. По прибытии он отдал приказ немедленно убрать тело Полларда, а медицинский эксперт доложил ему, что в крови убитой девушки он нашел следы наркотиков. Но если Поллард погиб от прямого попадания пули в голову, то смерть мисс Банхилл наступила от пузырька воздуха, введенного в вену. И Мартин поклялся себе, что не пойдет ни в какой отпуск, пока не затащит убийцу на виселицу. Под натиском вопросов инспектора хозяйка вспомнила, что она слышала, как в комнате Банхилл какой-то мужской голос крикнул: «Без глупостей, Питер!» Именно эта фраза и заставила ее подняться наверх. Она услышала ее, когда .находилась на лестничной площадке, и, раздираемая любопытством, пошла туда. Правда, она сначала зашла к старушке Крумпетт: та болела гриппом, и она занесла ей настой из трав. Но потом любопытство взяло верх, и она все-таки отправилась наверх, потому что оттуда доносился еще какой-то странный шум. Но в ее возрасте, с ее астмой она не могла двигаться быстро, ей приходилось делать передышку почти на каждой ступеньке. Ну а потом она помнила только, как открыла дверь, увидела трупы, и все вдруг исчезло от жуткого удара по голове, ей даже показалось, что ей вбили голову в плечи.

Именно инспектор Блисс, когда все снова собрались в кабинете Бойлэнда, вспомнил, что помощника Дункэна, на которого их вывел Поллард, звали Питер. Повисло короткое молчание, а потом суперинтендант тихо произнес:

– Благодарю вас, Блисс. Сегодня ночью лично возглавлю облаву в «Гавайских пальмах».

Сэм Блюм спокойно подсчитывал выручку, и в этот момент Питер Девит вошел в «Шик-модерн». Сэм не любил Питера, а попросту говоря, боялся. Тем не менее он выдавил улыбку и приветствовал появление подручного Дункэна:

– Привет, Питер!

Тот посмотрел на него холодным взглядом убийцы, и хозяин отеля почувствовал, как у него побежали мурашки по спине.

– Не Питер, а мистер Девит, Блюм, не забывайтесь!

– К... конечно, мистер Девит.

– Мы с Джеком не больно-то довольны вами, Сэм.

– Не... не может быть, мистер Девит!

– Вы что, считаете, мы что-то придумали, Сэм?

– О нет, нет, мистер Девит!

– Тогда скажите мне, кто такой этот тип, который у вас живет, этот самый Карвил?

– Карвил? Да это наркоман, у него сейчас ломка!

– А вы были, конечно, готовы предложить ему, что требуется в таких случаях?

– Ну да, со всеми предосторожностями, какие положены, мистер Девит.

Кулак Питера врезался в нос Сэма и расквасил его. Блюму застило глаза от брызнувших слез, он едва не задохнулся и. чуть не полетел с ног, но Девит схватил его за ворот рубахи, который затрещал в руке убийцы. Он приблизил лицо к разбитой физиономии Сэма и прошипел:

– А тебе известно его настоящее имя?

– Нет.

– Поллард! Инспектор Джеффри Поллард.

– Гос... Господи!

Питер отшвырнул Сэма, тот вцепился в стойку. Ужас перед полицией заставил его забыть о боли.

– А... а... что он искал у меня?

– А ты чуть-чуть пораскинь мозгами!

– Но ведь прошлую ночь он проторчал в тюрьме!

Девит презрительно посмотрел на него, потом пожал плечами.

– Кретин! Ты хоть ему, часом, не подбросил что-нибудь такое, что его навело бы на нас?

– Клянусь вам, ничего!

– Будем надеяться, что так, в твоих же интересах, Сом.

– Прикажите мне, что я должен делать, когда эта сука вернется, мистер Девит.

– Он не вернется.

Блюм с трудом проглотил слюну:

– Да?..

– Насколько мне известно, девица Дженет Банхилл тоже сюда больше не заявится. Но еще одна такая промашечка, Блюм, и вы тоже уже нигде не появитесь. А засим привет!

Вскоре после ухода Питера Эдмунд, ни слова не говоря, выложил на стойку перед носом патрона вечернюю газету, где красовались фотографии Джеффри Полларда и мисс Банхилл. Сэм понял, что Питер ему не сбрехал. Содрогаясь от отвращения, он поднялся к себе, унося под мышкой бутылку виски.

Где-то около восьми вечера Бойлэнду доложили, что некий доктор Эдемфис хотел бы встретиться с полицейским, которому поручено ведение следствия по делу об убийстве Полларда и мисс Банхилл, Бойлэнд приказал пригласить к нему врача.

Эдемфис рассказал Бойлэнду, что инспектор Поллард посетил его днем, после визита к нему мисс Банхилл, и что он дал ему адрес и фамилию девицы. Сейчас он об этом очень сожалеет, поскольку увидел, что из этого получилось. Суперинтендант поспешил его заверить:

– Поллард погиб при исполнении служебных обязанностей, доктор... Нам всем его очень жаль, потому что он был хороший малый! Вы не можете себя ни в чем упрекнуть, скорее наоборот. Благодаря вам, возможно, удастся быстро схватить убийцу.

– Я был бы счастлив, потому что ваш инспектор вызвал у меня глубокую симпатию, и я даже обещал ему мою посильную помощь.

– Благодарю вас, доктор. А что касается помощи, то теперь, очевидно, уже нам придется просить вас о ней. Ведь вы лечите в основном наркоманов?

– Не то чтобы в основном, но в квартале Сохо достаточно хорошо известно, что на худой конец я лечу их, как бы это сказать, тактично...

– А, собственно, почему – тактично?

Эдемфис рассказал о своей дочери, и Бойлэнд понял, какую миссию возложил на себя доктор.

– Благодарю вас, доктор, за доверие. Тем не менее поймите, что у нас в Ярде мы Смотрим на вещи несколько иначе. В нашу задачу входит поймать торговцев наркотиками, которых я отношу к самой гнусной разновидности преступников.

– Я понимаю, но и вы должны меня понять: судьба больных, которые вверили мне себя, для меня гораздо важнее тех, кто повинен в их болезни.

– Бесспорно, но заклинаю вас, согласитесь, ликвидация этих мерзавцев тоже означает, что мы приходим на помощь вашим больным, но главное, мы предотвращаем появление новых жертв. А поэтому, если, к примеру, вы случайно узнаете какие-то сведения, которые помогут нам выйти на след преступников, без колебаний предупредите нас. Я не думаю, что, обращаясь к вам с такой просьбой, я склоняю вас изменить служебному долгу.

Эдемфис, поколебавшись какое-то мгновение, ответил:

– Я тоже так не думаю.

Патриция Поттер, одетая в облегающее фигуру черное платье с большим декольте, с бриллиантовой брошью на левом плече, пела «Жизнь в розовом свете», когда Том, портье в «Гавайских пальмах», позвонил Дункэну. Он сообщил ему, что, насколько может судить по внезапному оживлению, царящему поблизости от кабаре, полиция вот-вот нагрянет с облавой.

– Благодарю, Том. В наших стенах наркоманов не видно?

– Думаю, что нет, шеф. Я уже отфутболил десятка два... Если и просочилось несколько человек, то, значит, с виду к ним не придерешься, по крайней мере, у шпиков не будет повода их заграбастать.

– О’кей, Том. И никаких волнений, ясно?

– Положитесь на меня, шеф.

Джек положил трубку и спокойно объявил Питеру:

– Шпики,

– Уже здесь?

– Сейчас прибудут.

Девит поднялся:

– Пошел принимать гостей.

Убийца спустился в зал в тот момент, когда Бойлэнд, резко отстранив Тома, который делал вид, что не пропускает его, вошел в зал. За ним по пятам шли Блисс и Мартин, а добрая дюжина полицейских, строго следуя указаниям, полученным ранее, заняла все выходы из кабаре. Это внезапное появление вызвало некоторое волнение у присутствующих в зале. Но суперинтендант, заметив улыбку бармена, быстро сообразил, что их прихода уже ждали и что они уйдут не солоно хлебавши. Окинув быстрым взглядом завсегдатаев и случайно забредших сюда клиентов, он понял, что среди них нет закоренелых наркоманов. Все это попахивало ударом мимо цели. Оставив своих подчиненных проверять документы у слушателей Патриции Поттер, суперинтендант поднялся в кабинет Дункэна, который встретил его с любезной иронией:

– Меня только что предупредили о вашем визите, суперинтендант, и я, увы, не успел встретить вас лично.

Бойлэнд не выносил подобного зубоскальства.

– Ну хватит, Дункэн!

– Вас что-то не устраивает, суперинтендант?

– Не держите меня за идиота, Дункэн! И вам и мне известно, что именно вы являетесь самым крупным поставщиком наркотиков в квартале Сохо.

Дункэн не сморгнул.

– Ваше везение, супер, что здесь нет свидетелей, иначе ваше заявление принесло бы мне кругленькую сумму от возмещения убытков за оскорбление.

– Я думаю, что в один прекрасный день мое заявление принесет вам кругленькое число лет в тюрьме!

– А я так не думаю.

– Если еще не приведет вас на виселицу.

– За торговлю наркотиками?

– За убийство инспектора Полларда!

– Это что-то новенькое!

– Напрасно вы от меня отмахиваетесь, Дункэн. Пробьет такой час, когда вы за это жестоко поплатитесь, еще как жестоко!

– У меня такое впечатление, что вы принимаете желаемое за действительное, мистер Бойлэнд. Могу ли я осведомиться о причине вашего визита?

– Наркотики.

– В таком случае обыскивайте все что вам заблагорассудится и сколько влезет. Смею надеяться, что после этого обыска у вас исчезнет предубеждение против меня.

– Убирайтесь вон, Дункэн, и побыстрее!

– Позвольте вам напомнить, что я нахожусь у себя.

– Ну, напомнили, и что дальше?

– Да ничего... Уступаю вам свое место.

– И пришлите ко мне мисс Поттер.

Дункэн снес удар.

– Что вам от нее надо?

– Это вас не касается!

– Ну уж, извините!

–Больше никаких возражений!

Джек ощетинился, но выражение лица Бойлэнда заставило его подчиниться. Однако, чтобы как-то компенсировать уязвленное самолюбие, он не мог не добавить:

– Я подчиняюсь, супер, ибо вы олицетворяете закон, но я бы вам очень посоветовал...

– Я не принимаю советов от подонков, Дункэн!

Мелкие капли пота выступили на посеревшем лбу патрона «Гавайских пальм». Он до боли сжал челюсти:

– Вы что, провоцируете, чтобы я на вас набросился?

– С превеликим удовольствием, вы правы.

– Чтобы запихнуть меня в тюрьму?

– Э, нет... чтобы вас убить, Дункэн... Бывают такие схватки, в которых финал может быть только один.

Джек вышел, ни слова не говоря.

Суперинтендант Бойлэнд знал Патрицию Поттер только по самым примитивным фотографиям. Когда она предстала перед ним, он оценил ее не просто как красивую женщину, но и как особу с изысканными манерами; изысканность проявлялась и в тембре ее голоса, и в оборотах речи.

– Вы хотели меня видеть, сэр?

– Мисс Поттер, как себя чувствует ваш дядя?

Она явно не ожидала этого вопроса, и он поверг ее в некоторую растерянность. Машинально она переспросила:

– Мой дядя?

– Ну да, тот самый старый прохвост Сэм Блюм.

Она покрылась краской и с трудом произнесла:

– Откровенно говоря, Сэм мне не приходится дядей...

– Да вы меня просто удивили!

Но тон полицейского явно звучал больше иронически, чем удивленно. Патриция это прекрасно поняла.

– Сэм ко мне очень мило отнесся, когда я приехала в Лондон, и с тех пор у меня и вошло в привычку звать его дядей... Глупо звучит, конечно.

– Глупо – это еще куда ни шло, но это ведь попросту ложь.

– Но, сэр...

– Хватит играть в прятки, мисс Поттер. Откуда вы приехали, когда в первый раз прошествовали по улицам Лондона?

– Я из провинции,; жила недалеко от Уэлспула... Мои предки из Уэльса, родители– фермеры. .

– А вот так, чтобы остаться в провинции и выйти замуж за простого крестьянина, – это вас не устраивало?

– Нет..

– А жаль... Сколько же вам лет, мисс Поттер?

– Двадцать три.

– Я старше вас на двадцать пять лет, а это дает мне право сказать вам, что уж лучше бы вы снизошли до замужества с последним батраком, чем жить с этим Дункэном, который, в лучшем случае, закончит свою жизнь в тюрьме.

Вопреки ожиданиям супера, мисс Поттер среагировала весьма странно, она опустила глаза и прошептала:

– Я поняла это всего несколько часов назад.

– Как это несколько часов назад? Говорите же, мисс Поттер, прошу вас! Вы можете помочь нам в этом деле.

В ответ она только прошептала:

– Я ничего не знаю, сэр... ничего... я не хочу умирать.

– Но...

Патриция быстро приложила палец к губам и кивком показала Бойлэнду на дверь. Одним прыжком он оказался у двери и резко ее открыл. Питер Девит чуть не растянулся в комнате, ибо это именно он подслушивал у двери. Супер хладнокровно повернулся к молодой женщине:

– Право, я удивлен, что помещения здесь так плохо содержатся и что в заведении такого класса можно наткнуться под дверью на кучу мусора.

Девит в ярости бросился на полицейского:

– Эй, ты...

И скорее удивление, чем боль, пригвоздило Питера к месту – Бойлэнд со всего маху врезал ему по морде.

– Я никому не позволяю разговаривать со мной в таком тоне!

И больше не обращая никакого внимания на Девита, он повернулся к нему спиной;

– До свидания, мисс Поттер... и учтите, что это не просто формула вежливости.

Патриция ушла, а суперинтендант, взяв шляпу, направился к двери. Девит почти заорал ему вдогонку:

– А как же я? Вы что, и допрашивать меня не будете?

Полицейский взглянул на него:

– Зачем тратить время попусту?

– Но...

– Я прекрасно знаю, что именно вы убили инспектора Джеффри Полларда, и за это вы будете повешены. Это всего лишь вопрос времени. Мне известно также, что вы умертвили мисс Банхилл. Надеюсь, вы понимаете, что этого более чем достаточно, чтобы в одно прекрасное утро палач надел вам на голову черный мешок, перед тем как накинуть петлю на шею. Так что ловите последние дни, Девит.

В замешательстве убийца запротестовал:

– У вас нет доказательств!

– Вам надо было пристукнуть насмерть хозяйку мисс Банхилл. Вот здесь-то вы и допустили ошибку, и непоправимую, ибо теперь, если что-то случится с этой женщиной, вы сами подпишете себе смертный приговор. До скорого!

Сам того не подозревая, суперинтендант Бойлэнд спас жизнь Сэму Блюму, которого Питер заподозрил. Именно эта вскользь брошенная фраза о бедной женщине с Энс-Ро-уд-стрит... спасла Сэма.

Разумеется, несмотря на самый беспощадный обыск, полиция не нашла следов наркотиков в «Гавайских пальмах». В течение трех месяцев велось самое пристальное наблюдение за этим ночным заведением. Но больше Ярд не мог себе позволить отвлекать такое количество своих людей на ведение дела, которому не видно было конца. Так постепенно пришлось свернуть следствие. Еще через четыре месяца стало ясно, что Дункэн и Девит либо ведут свои дела в пределах дозволенного, либо оказались гораздо сильнее тех, кто призван их разоблачить. Так или иначе, но наркотики продолжали циркулировать в квартале Сохо в прежнем ритме. И вот однажды наступил день, когда Бойлэнд вызвал к себе инспекторов Блисса и Мартина и объявил:

– Мне горько за вас и за себя, но я получил приказ снять слежку за Дункэном и Девитом.

Блисс вскипел:

– Так что же? Эти подонки выйдут сухими из воды?

Суперинтендант пожал плечами:

– Там, наверху, рассудили, что мы зря теряем время.

В ярости Блисс бросил:

– Если бы у меня не было жены и детей, я бы подал в отставку!

– Будет вам, Блисс, зачем столько горечи... Мы обязаны подчиниться. Я понимаю, что в этом мало радости, а порой кажется, что все несправедливо. Но приказ есть приказ. И мы, поступая на эту службу, взяли на себя обязательство подчиняться приказам. Сделан вывод, что мы .теряем время зря, сосредоточившись только на Дункэне и Девите...

Миролюбивый Мартин только и произнес:

– Выходит, Поллард погиб у нас ни за понюшку табаку?

Бойлэнд ничего не ответил, потому что ответить было нечего.

  Глава вторая

На вокзале Пенкрейс Джон Армитейдж, шофер такси, изнывал. Ему было положено находиться на этой стоянке под присмотром агентов своей компании. Он весь извелся, потому что его жена Мейдж должна была вот-вот родить четвертого ребенка. Поскольку все три раза роды прошли как нельзя лучше, не было никаких оснований считать, что на этот раз будет иначе. По крайней мере, так утверждал доктор, но Джон заводился с полуоборота, и потом, он очень любил Мейдж. Склонный к пессимизму, он уже рисовал себе картины, что будет, если Мейдж... Его прошибал холодный пот от этой мысли, но он не мог превозмочь себя и без конца представлял одну катастрофу за другой. В больнице вполне сведущие доктора считали, что ребенок, наследница или наследник Армитейджа, мог появиться в нашей долине слез не раньше чем к середине ночи или к утру. Пробило семь часов, и это на мгновение отвлекло Джона от его мук, но он тут же погрузился в них снова, ибо ему казалось, что эта адская агония уже не кончится никогда. Был момент, когда он решил оставить свою машину и броситься к первому попавшемуся телефону, чтобы дозвониться в справочную родильного дома. Он и предпринял это дважды в течение трех часов и получил суровую отповедь. И теперь он уже не мог больше дергать людей, занятых серьезным делом.

В этот момент люди засновали туда-сюда у выхода с вокзала, и Джон сказал себе, что это, должно быть, прибыл поезд из Шотландии. Вскоре показались первые пассажиры, и Джону бросился в глаза великан в шотландской юбочке, обалдело озирающийся вокруг и тащивший два чемодана невероятных размеров. Шофер решил, что такие чемоданы можно было сделать только на заказ. Немного отвлекшись от Мейдж, он с веселым любопытством следил за шотландцем, у которого был совершенно потерянный вид. Таксист подумал, что, несмотря на гигантский рост, которым его наградила природа, такие, как он, всегда становятся добычей всяких проходимцев, умеющих пользоваться наивностью приезжих, впервые попавших в Лондон. Другой шофер, высунувшись из окошка, крикнул Армитейджу:

– Эй, Джон! Погляди-ка на этого малыша, которого мамаша оторвала от своей юбки! Он, точно, влипнет в какую-нибудь передрягу!

И, как бы в подтверждение его слов, два подозрительных типа, из тех, что околачиваются на вокзалах в надежде свистнуть чемоданчик, подошли к шотландскому великану. Они подошли к нему вплотную, каждый из них взялся за ручку одного из чемоданов, и завели беседу, явно собираясь охмурить эту деревенщину. Армитейджу тошно было на это смотреть.

– Ну что, Вильям, так и будем смотреть или вмешаемся?

В ответ тот показал пальцем на полисмена, стоявшего за столбом и готового вмешаться в любую минуту. Но ему не пришлось этого делать, ибо верзила внезапно озлился. Он так громогласно выругался, что эхо его ругани долетело до такси в тот же самый момент, когда оба проходимца одновременно приземлились в двух-трех метрах от своей взбрыкнувшей жертвы. Оба молокососа, не перенеся такого удара по самолюбию, тут же набросились на шотландца. Полицейский уже возник из-за своего столба, но, как бы быстро он ни бежал, он все равно бы не успел вовремя. Нападающий повыше был принят правой рукой и замертво свалился, тогда как низенький, перехваченный за талию, был отшвырнут на своего дружка, не способного уже ни на что. Полисмен просто залюбовался и не мог не констатировать:

– Отличная работа, сэр.

Колосс пожал плечами:

– У нас в Томинтоуле таких коротышек не водится.

Продолжая наблюдать краешком глаза за обеими жертвами, полицейский осведомился:

– Вы будете подавать жалобу, сэр?

Шотландец изумился:

– Подавать жалобу? На кого?

– Ну вот на этих двоих,

Человек в шотландской юбочке расхохотался:

– Вы представляете, что будет в Томинтоуле, когда

там узнают, что я подал жалобу на этих двух шмакодявок? Да меня заплюют до конца моих дней! Нет уж, это скорее им надо подавать жалобу на меня! Если бы мы были с вами сейчас в Томинтоуле, старина, я бы вас угостил виски у моего друга Энгюса. Но ведь мы не в Томинтоуле, правда?

– О да, сэр, мы не в Томинтоуле.

И с тяжелым вздохом, в котором послышалась вся тоска жителя Лондона, вынужденного довольствоваться пятью квадратными метрами зеленого газона перед своей дверью, олицетворявшими заветную мечту о природе, полисмен принялся поднимать на ноги обоих шалопаев, получивших заслуженный урок.

Зараженный спортивным азартом, как каждый истый британец, Джон Армитейдж уже больше не думал о своей Мейдж. Его привело в восторг мастерство шотландца, с которым он разделался с этими двумя.

– Что ты на это скажешь, Вильям?

– Прекрасный нападающий первой линии из британской команды по регби!

– Ну да, но только он из команды шотландцев...

– А жаль... Внимание, Джон, он идет к нам... Если он сядет к тебе, парень, я советую не устраивать номера со счетчиком. Он может спокойно разнести твою тачку на части и еще затолкать их в глотку!

Немного поколебавшись, шотландец подошел к такси Армитейджа.

– Хэллоу! Вы знаете квартал Сохо?

Дисон ждал чего угодно, но только не этого вопроса. В первую секунду он оторопел. Ну, приблизительно так же, как если бы у него спросили, знает ли он, кто носит корону Великобритании. Сначала он решил, что тот издевается над ним, и посмотрел на него недобрым взглядом. Еще не хватало, чтобы этот парень из Хайленда вообразил, что чистокровных лондонцев возят в такие заведения! Он усмехнулся:

– Да немного знаю... А что?

– Да мне рассказывали, что там можно поразвлечься... Друг мне рассказал, Хьюгс Макговен. Он был в Лондоне десять лет назад...

– Послушайте, сэр, вы садитесь или не садитесь? У меня счетчик не работает, пока я разговариваю, ясно? А мне надо на жизнь зарабатывать. Вам в Сохо? Пожалуйста, я отвезу вас в Сохо. Согласны?

– Согласен.

– Тогда давайте поставим чемоданы.

– Я бы предпочел оставить их рядом с собой. ,

– Такой недоверчивый, да? Усаживайтесь и поехали.

– Скажите, а сколько это будет стоить?

– В каком смысле?

– Ну, чтобы доехать до Сохо.

– А я откуда знаю. Посмотрите на счетчик, так и увидите вашу цену!

Вид колосса говорил о том, что его не очень убедили.

– А эта ваша техника хорошо работает?

– С чего бы ей плохо работать?

– Ну, я не знаю, я бы’ предпочел договориться о цене заранее. У нас в Томинтоуле всегда так делают.

Джон был не из очень терпеливых.

– Но мы не в Томинтоуле, черт подери! Мы в Лондоне, а в Лондоне такси оплачивают по счетчику, понятно?

– Если честно, это не по мне.

– Тогда топайте до Сохо пешком.

– С чего это у вас такой скверный характер? Вы что, все здесь такие?

От ярости Армитейдж готов был вцепиться зубами в свой руль. Но больше всего его допекало, что его коллега Вильям Валнос ржал во весь рот.

– Мы едем или не едем?

– Ладно, едем. И что вас так разбирает, вы что, торопитесь? Вот у нас в Томинтоуле...

– Да хватит вам поминать родные места, сэр! Я знать не знаю этот ваш Томинтоул и знать не хочу! Разрази его гром!

Втиснутый между двумя чемоданами – как кусок ветчины между двумя ломтями хлеба, – шотландец был в безопасности от любого удара и наконец уселся на сиденье, бурча под нос:

– Ума не приложу, что вы имеете против Томинтоула?

Армитейдж тронулся с места таким рывком, что его машина подпрыгнула. Он слышал, как Вильям Валнос крикнул ему вслед:

– Джон, дружище, ты что, вообразил, будто участвуешь в гонках в Ливерпуле со своей тачкой?

Армитейдж предпочел смолчать, ибо он не любил слышать вульгарные сравнения, равно как и опускаться до них. Мало-помалу у Джона отпустили нервы. Он признался себе, что зря вскипел по мелочам, которые того не стоили. И тут у него появились угрызения совести по поводу того, как он встретил этого милого парня, сидевшего в его машине. Вполне дружелюбно, как бы прося извинения за происшедшее, он осведомился:

– Все в порядке, сэр?

– Уф... Скажите, старина, неужели город такой здоровый, а?

И внезапно Джон подумал, что Мейдж затерялась где-то одна в этом огромном городе, среди миллионов его жителей, которых она собиралась пополнить, как минимум, одним. И на него снова нахлынула тревога, которой нужно было обязательно с кем-то поделиться, чтобы хоть немного воспрять духом.

– Не обращайте внимания, сэр, если я кажусь вам излишне нервным... понимаете... я жду ребенка, ну, то есть не я, конечно, а моя жена...

– Мои поздравления, старина!

– Благодарю... Уж очень тяжелый момент. Его надо пережить, это факт.

– Правда?

– А у вас нет детей, сэр?

– Ни жены, ни детей.

– В каком-то смысле это лучше, нет забот, а с другой стороны – скучновато, разве нет?

– Я никогда не грущу и не скучаю!

– Кроме шуток? И как у вас это получается?

– Если я вижу, что могу загрустить, я надираюсь, потом просплюсь, а как проснусь – порядок, я опять в хорошем настроении. А вы хотите девочку или мальчика?

– Мальчика! У нас уже есть три девчонки.

– Прекрасно! Успокойтесь – у вас будет мальчик!

– Почему вы так решили?

– У нас в Томинтоуле вам всякий скажет, что только Малькольм Макнамара умеет отгадывать. Мне стоит только посмотреть на брюхатую овцу, и я уже скажу, кого принесет она больше – овечек или барашков.

Армитейдж не ответил, потому что засомневался, не оскорбил ли этот тип его Мейдж, сравнивая ее с овцой. Он довольствовался тем, что вздохнул:

– Да услышит вас небо!

– Не волнуйтесь, старина, мы сейчас все устроим!

Джон не понял сразу смысла сказанного. Он это понял спустя несколько минут, когда проезжал по Нью-Оксфорд-стрит и чуть не попал в серьезную катастрофу. Он спокойно вел машину, внимательно следя за интенсивным уличным движением, какое бывает в конце дня. И вдруг у него за спиной, прямо над ухом, взвыла волынка, изрыгая гнусавые и пронзительные звуки, – исполнялась мелодия «Пройдите мимо, черные дни». Не соображая, что происходит, от неожиданности и ужаса Джон выпустил из рук баранку. Он едва успел в нее вцепиться, чтобы не врезаться в автобус, услышал ругань водителя, вывернул вправо, чуть не сбил велосипедиста, снова вывернул влево и проехался по касательной мимо трехколеснего велосипеда. Его потрясающие вихляния встретил целый хор воплей, брани и проклятий. У Армитейджа глаза вылезли из орбит, пот с лица катился градом, и он был почти благодарен полисмену, который, естественно, не оценил этот спортивный спектакль и резким свистком заставил его остановиться. Тем временем невозмутимый шотландец продолжал вдохновенно дудеть на своей волынке, не обращая никакого внимания на выкрутасы таксиста.

Полисмен подошел, его вид не сулил ничего хорошего.

– Вы что? Сдвинулись? Или пьяны? В чем дело?

Джон обреченно ткнул пальцем, не оборачиваясь, через плечо, в сторону своего клиента.

– Вы, может быть, соблаговолите остановиться?

Макнамара прервал игру и удивленно спросил:

– Вам не нравится, как я играю? Вот у нас, в Томинтоуле...

У Армитейджа вырвалось что-то похожее на рыдание, и он простонал:

– Я больше не могу... Пусть выйдет из машины... Высадите его, прошу вас, уберите его!

Полисмен ровно ничего не понял и завелся:

– Может быть, вы все-таки расскажете мне, что здесь происходит?

Прерывающимся и осипшим голосом Армитейдж объяснил, что он ехал спокойно, вел машину, и вдруг эта дикая музыка ему дала по ушам, и тогда он взвился и чуть не врезался в автобус. Полицейский посмотрел на него подозрительно.

– Уже нет быстрой реакции, так что ли? Надо вас проверить, дорогой мой... А вас, сэр, я просил бы мне ответить, чего ради вы начали играть на волынке в такси?

– В честь его будущего младенца.

К счастью Джона, полисмен сам только что стал папашей и еще чувствовал себя в ореоле этого знаменательного события. Когда он узнал, что Мейдж вот-вот родит, его охватил братский порыв по отношению к таксисту.