Текст книги "Призванный"

Автор книги: Филис Кристина Каст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Да, – кивнул Дэмьен.

– Отлично. Одолжишь мне ноутбук на заседание Совета?

– Без проблем, – ответил наш любимый мальчик-талисманчик, вопросительно вскинув брови.

– Что ты задумала? – прочитала мысли Дэмьена Стиви Рей.

Ну, когда я просила Танатос помочь нам вернуться в школу, то не упомянула об одной мелочи, а именно, что мы вроде как откололись и образовали свой, новый Дом Ночи, но посещать занятия и все такое прочее собираемся в прежнем.

– Нам надо придумать ему новое классное название, – сказала Шони.

– Ооо, точно, Близняшка! – поддакнула Эрин.

– Эй, ну раз мы живем на вокзале, так может быть Привокзальный Дом Ночи? – предложила Шони.

Я посмотрела на них, покачала головой и убежденно заявила:

– Никакой привокзалыцины! – И вернулась к прерванной мысли. – Но нам следует провести видеоконференцию с Высшим Вампирским Советом, чтобы получить от него разрешение на то, что мы уже почти сделали. Заседание школьного Совета для этого вполне подходит, кроме того, я уверена: Неферет понравится, если я попрошу ее присутствовать при нашем разговоре от начала до конца.

– Зет, извините мои тапки, но все это звучит как-то дерьмово. Неферет точно понравится разговариватьс Высшим Советом, но она ни хрена не остановится перед тем, чтобы вывернуть твои слова так, что ты будешь выглядеть Чокнутой недолеткой, – заметила Афродита.

– В этом то и план, – сказала я. – Я не буду Чокнутой недолеткой. Я буду Верховной жрицей недолеток, которая в ярких подробностях сообщит Высшему Совету о том, каким чудным Даром Никс наградила Супруга нашей Красной Верховной жрицы, Рефаима, и как он предвкушает начало своего обучения в Доме Ночи Талсы. Уверена, они даже захотят поздравить Неферет с тем, что она такая замечательная Верховная жрица и отлично справляется со всеми происходящими у нас изменениями.

– Хитро. Мне нравится, – одобрила Афродита. – Ты поставишь Неферет и даже Дракона в такое положение, что если они скажут: «Видали мы этого птицепарня в белых тапках», или просто начнут ныть и брюзжать, то будут выглядеть не лучшим образом в свете явления Никс и ее даров.

– Но его путь все равно будет нелегким, – предупредил Старк.

Рефаим пристально посмотрел ему в глаза.

– Неважно, насколько тернист этот путь. Он все равно лучше того, который ведет во тьму, к ненависти и смерти. Думаю, тебе известно, о чем я.

– Так и есть, – без обиняков согласился Старк.

– Как и мне, – добавила Стиви Рей.

– И мне, – заключила я.

– Значит, быть по тому. Рефаим отбывает с нами в Дом Ночи, – подытожил Дарий.

– Эй, эй, погодите! Выходит, нам все-таки придется забиваться в этот уродский микроавтобус? – нахмурилась Афродита.

– Да! – хором прокричали мы.

Смеясь и впервые за долгие дни чувствуя себя вполне сносно, я загрузилась вместе с друзьями в микроавтобус и толкнула плечом Старка, пристраиваясь рядом. Он едва взглянул в мою сторону. И тогда я осознала, что с самого пробуждения мы обменялись лишь парой слов. Вспомнив о нашей близости, о том, как он меня касался, отчего мне показалось, что все снова хорошо – я закусила губу и снова покосилась на своего Воина. Он смотрел в окно и выглядел усталым. Очень усталым.

– Эй, что с тобой? – спросила я, в то время как автобус ехал по Цинциннати-стрит в сторону центра.

– Со мной? Ничего.

– У тебя усталый вид. С тобой все нормально?

– Зои, я вчера почти весь день не спал. Сначала ты меня разбудила и не дала уснуть, потом ты позвонила Танатос, чтобы запустить это пресловутое «возвращение в школу», и ваш разговор шел не на пониженных тонах. Едва я задремал, как ты что-то прокричала и опять меня разбудила. Хотя… заниматься любовью было здорово. – Он замолчал и улыбнулся, на секунду став самим собой. Но потом открыл рот и испортил впечатление: – А потом ты долго ворочалась и не могла уснуть. Я тоже. Поэтому я устал. Вот и все.

Я моргнула. Дважды. И попыталась не думать о том, что словно получила пощечину. Понизив голос, чтобы остальные меня не слышали, я сказала:

– Ладно, если забыть о звонке Танатос на предмет нашего возвращения в школу, что вообще-то входит в мои обязанности Верховной жрицы недолеток, как и то, что это тыначал ко мне приставать, когда я хотела лишь прижаться к тебе и заснуть, умерла моя мама,Старк. Никс позволила мне увидеть, как она входит в Потусторонний мир. На данный момент мне неизвестно, как и почему это случилось. Я изо всех сил пытаюсь вести себя нормально. Даже с бабушкой пока не говорила.

– Верно, не говорила. А я тебе советовал сразу же ей позвонить. Или хотя бы набрать номер мамы. Что, если это был просто сон?

Я с недоверием взглянула на Старка, пытаясь контролировать свой голос и эмоции.

– Ты единственный человек в мире, который понимает, что япредставляю себе разницу между видением о Потустороннем мире и сном о нем.

– Да, я знаю, но…

– Но ты считаешь, что я должна пройти через это сама и не тревожить твой драгоценный покой! Ну, разве что только ради секса!

Я закрыла рот и попыталась принять равнодушный вид, когда заметила, что Афродита обернулась и вопрошающе уставилась на меня.

Старк протяжно выдохнул:

– Нет, я не это имел в виду. Прости, Зет. – Он взял меня за руку. – Серьезно, я вел себя как полный придурок.

– О да, – согласилась я.

– Еще раз, прости, – сказал он, и слегка толкнул меня плечом. – Мы можем начать этот разговор заново?

– Угу.

– Так вот: я устал, и от этого туплю. А что касается твоей мамы, то мы не знаем, что на самом деле случилось, и именно это нас страшит. Но я люблю тебя, несмотря ни на что, даже если я придурок. Сойдет?

– Сойдет.

Не отнимая у него руки, я посмотрела в окно. Мы повернули налево на Пятнадцатую улицу, проехали мимо Сада Гумпи, откуда в воздухе разливался аромат сосновой хвои, и покатили по Вишневой улице.

Когда мы доехали до Утики и свернули на Двадцать первую улицу, я полностью погрузилась в мысли о маме и бабушке, решив, что, возможно, Старк прав, ставя мое видение под сомнение. Я имею в виду, что бабушка мне не позвонила. Вдруг это и правда просто кошмарный сон…

– Он всегда такой красивый, – раздался голос Дэмьена с переднего сидения, которое он занимал по умолчанию. – Когда смотришь на него отсюда, сложно поверить, что там могут происходить такие душераздирающие события.

Я услышала дрожь в его голосе, сжала руку Старка перед тем, как выпустить ее, встала и направилась по проходу к Дэмьену.

– Эй, – сказала я, беря его под руку. – Вспомни чудесные счастливые минуты, которых там тоже в избытке. Не забывай, что именно там ты встретил Джека и полюбил его.

Дэмьен посмотрел на меня, и я подумала, что вижу в его глазах мудрость.

– Как тебе без Хита?

– Я скучаю по нему, – честно призналась я. И отчего-то добавила: – Но не хочу, чтобы печаль поглотила меня, как Дракона.

– И я скучаю, – тихо сказал Дэмьен. – Иногда все так сложно…

– Прошло еще очень мало времени.

Стиснув зубы, словно борясь со слезами, Дэмьен кивнул.

– Ты справишься. Как и я. Мы справимся. Вместе, – твердо закончила я.

Мы въехали в железные ворота с гербом в виде полумесяца на створках, и направились в сторону черного входа в школу.

– Заседание школьного Совета начинается в семь тридцать, – объявил Сын Эреба, когда микроавтобус остановился. – Занятия начинаются ровно в восемь, как обычно.

– Спасибо, – сказала я, поскольку он вел себя дружелюбно, даже уважительно.

Я посмотрела на экран мобильника: двадцать минут восьмого. Десять минут до заседания и сорок до начала занятий. Я встала и оглянулась на стайку явно взволнованных недолеток.

– Ладно, – начала я. – Просто идите в свои старые комнаты и ждите. Стиви Рей, Старк и я отправляемся на заседание Совета, где попытаемся включить в расписание вас и Рефаима.

– А как насчет меня? Я разве не должна присутствовать на Совете? – поинтересовалась Крамиша. – Там такая тоска, но могу поспорить, сегодня зевать не придется.

– Ты права, – согласилась я. – Пора бы им внести тебя в список, как нас со Стиви Рей.

– А мне куда идти? – донесся голос Рефаима из хвоста микроавтобуса.

Я пытаясь сообразить, куда бы его отправить, когда Дэмьен встал рядом.

– Можешь пойти со мной – на сегодня. Если Зои и Стиви Рей не против.

Я улыбнулась Дэмьену. Я никогда им так не гордилась. Все беспокоились за него и обращались с ним так, словно он вот-вот впадет в истерику. Если Рефаим прибьется к Дэмьену, никто не станет докучать ему вопросами, опасаясь расстроить.

– Спасибо, – сказала я.

– Отличная идея, Дэмьен, – поддержала меня Стиви Рей.

– Пытайтесь вести себя, как ни в чем не бывало, – посоветовала я. – Увидимся после занятий.

– У меня первым уроком «Чары и ритуалы», – тихо сказала Дарию Афродита. – Сейчас его ведет та новая вампирша, которой на вид лет двенадцать. Будет весело.

– Не забывайся, – с серьезным видом обратилась к Афродите Стиви Рей, но та совсем не обратила на нее внимания. – Будь паинькой.

Мы выпорхнули из автобуса. Я видела, как трудно Стиви Рей отпускать Рефаима с Дэмьеном. Мы не знали, что будет, но понимали, что шансы на то, что его примут в Доме Ночи ничтожно малы.

Когда мы со Стиви Рей, Старком и Крамишей остались одни, я сказала:

– Готовы войти в логово льва?

– По мне так больше похоже на мерзотное осиное гнездо, – заметила Крамиша. – Но я готова.

– Ой, божечки! Давайте уж соберемся и покончим с этим! – поддержала ее Стиви Рей.

– Договорились, – сказала я.

– Договорились, – эхом отозвались мои подруги.

И мы сделали шаг в будущее, предвкушение которого заставляло мой желудок сжиматься, и мне казалось, что меня в любую минуту могут одолеть колики.

Вот черт!

Глава 3

Калона

Ему не пришлось далеко лететь в поисках сыновей. Калону вела его внутренняя связь с ними.

«Мои верные дети», – думал он, кружа над покрытыми подлеском горами в малозаселенной местности к юго-западу от Талсы. Рядом с пиком самой высокой гряды он камнем упал с неба, легко лавируя между голыми ветками, пока не поднялся в центре небольшой поляны. Вокруг, высоко на деревьях, были возведены три деревянных «скворечника», грубо сколоченные, но добротные. Зорким взглядом Калона заглянул в окошки, откуда на него зыркнули красные глаза.

Он распахнул руки.

– Да, сыновья мои! Я вернулся!

Шум крыльев бальзамом пролился на его душу. Пересмешники вырвались из своих укрытий и преклонили перед ним колени, склонив головы низко и уважительно. Калона сосчитал их – семеро.

– Где остальные?

Вороны-пересмешники беспокойно заерзали, но только одно лицо поднялось навстречу его пронизывающему взгляду, и раздался только один свистящий голос:

– Прячутссссся на западе. Затерялиссссь в глубинке.

Калона пристально изучал одного их своих сыновей, Нисрока, отмечая различия между ним и тем, кто прежде был его любимым детищем.

Нисрок был почти столь же развит, как Рефаим. Его речь звучала почти по-человечески. Мыслил он почти так же разумно. Но именно это «почти» и составляло тонкую грань, из-за которой Калона выбрал Рефаима, а не Нисрока.

Калона стиснул зубы. Зря он уделял внимание только Рефаиму. У него было много детей. Своим решением уйти Рефаим проиграл. Отец у него один, и вряд ли его заменят отсутствующая богиня и вампирша, которая никогда не сможет полюбить его по-настоящему.

– Хорошо, что вы здесь, – сказал Калона, прогоняя мысли о сыне-изменНикс. – Но лучше бы вы держались все вместе и ждали моего возвращения.

– Я не смог удержать их, – сказал Нисрок. – Рефаим мертв…

– Рефаим не мертв! – взорвался Калона, отчего Нисрок вздрогнул и склонил голову еще ниже. Крылатый Бессмертный замолчал и взял себя в руки, прежде чем продолжить. – Хотя лучше бы он умер!

– Отец?

– Он выбрал служение красной вампирской Жрице и ее Богине.

Стая пересмешников зашипела, словно он ударил их.

– Как так получилоссссь? – спросил Нисрок.

– Это все женщины и их уловки, – хмуро ответил Калона.

Он слишком хорошо знал, как легко стать жертвой женских чар. Его самого заманили в ловушку… Внезапно на него снизошло озарение, и Калона, вздрогнув, заговорил больше сам с собой, чем с сыном:

– Но действие их чар не длится долго! – Он покачал головой и почти улыбнулся. – И почему я раньше об этом не подумал? Рефаим устанет быть ручной птицей Красной, а когда это произойдет, он поймет, какую ошибку совершил, и что ответственен за нее не он один. Красная использовала его, отравила и обратила против меня. Но только на время! Когда она отвергнет его, а рано или поздно это произойдет, он покинет Дом Ночи и вернется ко мне… – Калона замолчал, быстро приняв решение: – Нисрок, возьми с собой двух братьев. Возвращайтесь в Дом Ночи. Следите. Будьте настороже. Не спускайте глаз с Рефаима и Красной. Когда представится возможность, поговорите с ним. Скажите, что пусть он и совершил ужасную ошибку и отвернулся от меня…

Калона замер, сжимая и разжимая челюсти, чувствуя досадную грусть и одиночество, которые как всегда нахлынули на него при мысли о выборе Рефаима.

Крылатый Бессмертный собрался с духом и продолжил наказывать Нисроку:

– Скажи Рефаиму, что хотя он и принял неверное решение, рядом со мной всегда найдется для него место, но он послужит мне лучше, если останется в Доме Ночи, даже решив его покинуть.

– Он выссслеживает! – прошипел Нисрок, и другие вороны-пересмешники разделили его восторг, хрипло закаркав.

– Так и есть, но пока он об этом не догадывается, – согласился Калона. А затем добавил: – Ты понял, Нисрок? Вы должны присматривать за ним. И стараться, чтобы никто, кроме Рефаима, вас не заметил.

– Не убивать вампиров?

– Нет, если они не угрожают вашей жизни. Тогда можете делать что хотите, но не сдавайтесь в плен и не убивайте ни одну из Верховных жриц, – медленно и отчетливо произнес Калона. – Неразумно лишний раз вызывать гнев Богини, а поэтому убивать Верховных жриц Никс не следует. – Он хмуро посмотрел на Нисрока, вспомнив о другом своем сыне, который не так давно едва не убил Зои Редберд, поплатившись за это собственной жизнью. – Ты понял меня, Нисрок?

– Да. Я все ему ссскажу. Сссмотреть за Рефаимом. Ссследить за ним.

– Летите и возвращайтесь прежде, чем небосвод окрасит заря. Летите высоко. Летите быстро. Летите тихо. Слейтесь с ночным ветром.

– Да, отец.

Калона огляделся, одобрительно кивнув при виде густой чащи, которую его дети выбрали для своих укрытий.

– Люди здесь бывают? – спросил он.

– Охотники, да и те больше не сссуются, – отозвался Нисрок.

Калона приподнял брови:

– Вы убили людей?

– Да, двоих. – Нисрок нахохлился, перебирая ногами от нетерпения. – Швырнули их на камни.

Он указал на просвет впереди, и Калона решил взглянуть на крутой склон хребта, над которым тянулись провода, несущие современному миру магию электричества. Люди очистили участки, окружающие высокие столбы, и вырубленная просека широкой лентой уходила за горизонт. На открытом пространстве отчетливо различались смертоносные зазубренные края огромных валунов оклахомского песчаника.

– Замечательно, – одобрил Бессмертный. – Походит на несчастный случай. Отличная работа. – Он повернулся лицом к поляне и столпившимся там воронам-пересмешникам, не сводившим с него глаз. – Вы выбрали хорошее место. Я хочу, чтобы здесь, со мной, были все мои дети. Нисрок, отправляйтесь втроем в Дом Ночи Талсы. Выполните мою просьбу. Остальные летите на запад. Призовите своих братьев – соберите их всех. Здесь мы будем ждать. Здесь мы будем следить. Здесь мы будем готовиться.

– Готовиться? К чему, отец? – спросил Нисрок, склонив голову набок.

Калона вспомнил о том, как пленили его тело, а душу вырвали и отправили в Потусторонний мир. Вспомнил, как по возвращении Неферет высекла его, поработила и обращалась с ним так, будто он был ее собственностью, обязанной исполнять ее приказы.

– Готовиться к уничтожению Неферет, – объявил он.

Рефаим

Все смотрели на него с недоверием. Рефаим это ненавидел, но понимал. Он был их врагом. Он убил одного из них. Он был монстром. И мог остаться монстром.

Когда начался третий урок, и профессор по имени Пентисилея прочитала отрывок из написанной вампиром Рэем Брэдбери книги «451 градус по Фаренгейту», а затем заговорила о важности свободы слова и мысли, Рефаим притворялся, что внимательно и с интересом слушает, а сам постоянно отвлекался. Ему хотелось слушать преподавателя и думать о том, что она называла «расшифровкой символизма», но его мысли занимало только превращение из человека в ворона.

Это было не только больно и страшно, но и захватывающе.

И он почти ничего не помнил из того, что происходило с ним после.

День в птичьем обличье оставлял у Рефаима лишь смутный образ и чувственный опыт.

Стиви Рей отправилась с ним из глубоких подземных туннелей к ближайшему к вокзалу дереву, тому самому, что не так давно послужило им защитой от палящего солнца.

– Возвращайся назад. Светает, – попросил он, ласково прикоснувшись к ее щеке.

– Я не хочу оставлять тебя, – не послушалась она, обнимая его и крепче прижимая к себе.

Он только на секунду позволил себе заключить ее в объятия, а затем нежно выбрался из кольца ее рук и решительно повел Стиви Рей под тенистые своды входа в подземелье.

– Спускайся вниз. Ты устала, и тебе нужно выспаться.

– Я посмотрю, пока ты… ну, ты понял…не превратишься в птицу.

Последнее слово она произнесла одними губами, будто, если не произносить его вслух, что-то изменится. Это, наверное, было глупо, но вызвало улыбку на губах Рефаима.

– Неважно, озвучиваешь ты предстоящее или нет. Это произойдет.

Стиви Рей вздохнула:

– Знаю. Но все равно не хочу оставлять тебя одного. – Она потянулась в отступающую ночь и взяла Рефаима за руку. – Я хочу, чтобы ты знал: я с тобой.

– Я не верю, что птица много знает о мире людей, – заметил он, потому что не знал, что еще сказать.

– Ты станешь не обычной птицей. Ты превратишься в ворона. А я не человек. Я вампир. Красный вампир. И, если я здесь не останусь, то как ты поймешь, куда возвращаться?

Рефаим услышал в ее голосе всхлип, от которого у него закололо сердце.

Он поцеловал ее ладонь.

– Клянусь, что всегда найду дорогу к тебе. – Он собрался осторожно подтолкнуть ее к входу, но внезапно его тело пронзила обжигающая боль.

Теперь, вспоминая об этом, Рефаим понимал, что ее следовало ожидать. Превращаться из человека в ворона было невыносимо больно. Но в его мире существовала Стиви Рей, и простая, но всеобъемлющая радость обнимать ее, целовать, прижимать к себе…

Он не станет думать о звере. И, по крайней мере, в следующий раз будет знать, чего ожидать.

Боль пронзила его. Он услышал, как Стиви Рей закричала вместе с ним. Последнее, что Рефаим ощутил в человеческом обличье – тревогу за нее. Последнее, что увидел – как она качает головой и плачет. Она потянулась к нему, когда его превращение в птицу завершилось. Рефаим вспомнил, как расправил крылья, словно потягиваясь после долгого заточения в клетке. В тюрьме. И полетел.

Он помнил полет.

На закате он очнулся, замерзший и обнаженный, под тем же деревом у старого вокзала. И едва натянул на себя одежду, аккуратной стопочкой дожидавшуюся его на табуретке, как Стиви Рей выскочила из подземелья.

Она сразу же, не колеблясь, бросилась в его объятия.

– С тобой все в порядке? Правда? Все нормально? – повторяла она, оглядывая Рефаима и ощупывая его руки, словно ища сломанные кости.

– Все хорошо, – заверил ее он, и только тогда понял, что она плачет.

Рефаим взял ее лицо в ладони и сказал: – Что случилось? Почему ты плачешь?

– Тебе было очень больно. Ты кричал так, будто тебя убивали.

– Нет, – солгал он. – Не очень. Просто неожиданно.

– Правда?

Он улыбнулся – как же ему нравилось улыбаться, – обнял ее, целуя светлые кудряшки, и произнес:

– Правда.

– Рефаим?

Рефаим вернулся в настоящее, услышав свое имя, произнесенное преподавателем.

– Да? – обычным вопросительным тоном ответил он.

Она не улыбалась ему, но и не делала замечаний и не издевалась. Просто сказала:

– Я спрашивала, как ты думаешь, что означает цитата на странице семь. Та, где Монтэг говорит, что лицо Клариссы кажется «светящимся изнутри хрупким, матово-белым кристаллом» и сияет как «странно успокаивающее, мягкое мерцание свечи». Как по-твоему, что этим Брэдбери хотел сказать о Клариссе?

Рефаим был потрясен. Профессор задавала емувопрос. Как будто он был просто замечтавшимся недолеткой – нормальным, обычным, таким как все. Взволнованный, он почувствовал это оголенным нервом, а когда открыл рот, выпалил первое, что пришло в голову:

– Думаю, он хотел сказать, что эта девушка уникальна. Этими словами он показывает, какая она особенная и как он ее ценит.

Профессор Пентисилея приподняла брови, и на мучительную секунду Рефаиму показалось, что сейчас она его высмеет.

– Интересный ответ, Рефаим. Возможно, если ты сосредоточишься на книге, а не на посторонних вещах, твои ответы из просто интересных превратятся в потрясающие, – отметила педагог сдержанным деловитым тоном.

– С-спасибо, – заикаясь, ответил Рефаим и почувствовал, что краснеет.

Пентисилея слегка кивнула ему и отвернулась к ученику, сидящему ближе к первым рядам, чтобы задать следующий вопрос:

– Что вы скажете о последнем вопросе Клариссы в этой сцене? Она спрашивает: «Вы счастливы?» Что означает этот вопрос?

– Молодец, – прошептал Дэмьен, сидевший позади Рефаима.

Рефаим не мог говорить. Только кивнул и попытался понять, откуда в нем взялась эта внезапная легкость духа.

– Знаешь, что с ней случится? С этой особенной девушкой? – шепотом произнес сидящий перед Рефаимом недолетка, крепкий мускулистый парень с суровыми чертами лица. Рефаим заметил в его лице презрение, когда тот оглянулся через плечо.

Рефаим покачал головой. Нет, он не знал.

– Ее убьют из-за него.

Рефаим почувствовал, будто его пнули в живот.

– Дрю, ты хотел что-то сказать о Клариссе? – спросила профессор, вновь приподнимая брови.

Дрю небрежно наклонился вперед и пожал плечами:

– Нет, мэм. Я лишь делился с птицепарнем тем, что будет дальше. – Он замолчал и оглянулся через плечо, прежде чем закончить: – В книге, конечно.

– Рефаим. – Профессор произнесла его имя твердо. Рефаим удивился, ощутив его силу на своей коже. – В моем классе все недолетки равны. И всех называют по именам. Его зовут Рефаим.

– Профессор Пи, но он же не недолетка! – возразил Дрю.

Профессор хлопнула рукой по столу, и по классу прокатился грохот.

– Он здесь!И пока он здесь, в моем классе, к нему будут относиться как к обычному недолетке.

– Да, мэм, – сказал Дрю с уважительным кивком.

– Хорошо. Теперь, когда мы с этим разобрались, давайте обсудим творческое задание, которое вам предстоит сделать. Я хочу, чтобы вы раскрыли любой из символических элементов, на ваш выбор, из тех, что Брэдбери вывел в своей чудесной книге…

Рефаим замер, когда внимание учеников переключилось с него и Дрю обратно на книгу. Фраза «Ее убьют из-за него» вертелась у него в голове. Было ясно, что хотел сказать этим Дрю. Он не говорил о персонаже книги. Он имел в виду Стиви Рей – что ее убьют из-за него, Рефаима.

Никогда. Пока он дышит, он не позволит никому и ничему причинить вред его Стиви Рей.

Когда прозвенел звонок, возвестивший окончание урока, Дрю с неприкрытой ненавистью взглянул в глаза Рефаима.

Рефаиму пришлось отступить, чтобы не броситься на него.

«Враг! – кричало его прежнее я. – Уничтожь его!» Но Рефаим сжал челюсти и, не моргая, выдержал взгляд Дрю, когда недолетка проходил мимо.

И не только Дрю смотрел на него с ненавистью. Все косились в его сторону, и в их взглядах была только враждебность – от ненависти до ужаса.

– Эй, – сказал Дэмьен, выходя вместе с Рефаимом из класса, – не обращай внимания на Дрю. Когда-то он ухаживал за Стиви Рей. Он просто ревнует.

Рефаим кивнул, подождав, пока они выйдут на улицу и окажутся как можно дальше от остальных недолеток. Затем тихо сказал:

– Это не только Дрю. Они все меня ненавидят.

Дэмьен сделал ему знак следовать за ним. Они углубились по тропинке, затем Дэмьен остановился и сказал:

– Ты знал, что будет нелегко.

– Верно. Я просто… – Рефаим запнулся и покачал головой: – Нет. Все правильно. Я знал, что им будет трудно принять меня. – Он встретился с Дэмьеном взглядом. Вид у того был измученный. Горе иссушило его, глаза покраснели и опухли. Он потерял любовь своей жизни, но все равно был добр к Рефаиму. – Спасибо, Дэмьен.

Дэмьен слегка улыбнулся:

– За то, что сказал, что будет нелегко?

– Нет, за то, что ты добр ко мне.

– Стиви Рей мой друг. И я добр к ней.

– Значит, ты отличный друг, – признал Рефаим.

– Если ты действительно такой, каким считает тебя Стиви Рей, то скоро ты поймешь, что если будешь на стороне Богини, у тебя появится много замечательных друзей.

– Я на стороне Богини, – заверил Рефаим.

– Если бы я в это не верил, то не стал бы тебе помогать, и неважно, как я отношусь к Стиви Рей, – сказал Дэмьен.

Рефаим кивнул:

– Это справедливо.

– Эй, Дэмьен! – Один из красных недолеток очень маленького роста подошел к ним и, покосившись на Рефаима, добавил: – Привет, Рефаим.

– Привет, Муравей, – поздоровался Дэмьен.

Рефаим кивнул, внезапно почувствовав себя неловко от обмена приветствиями.

– Слышал, у тебя следующим уроком фехтование. У меня тоже!

– Верно, – подтвердил Дэмьен. – Мы с Рефаимом как раз… – Он замялся, и Рефаим увидел, как на его лице быстро сменяются эмоции. Наконец Дэмьен, тяжело вздохнув, смущенно произнес: – Кхм, Рефаим, учитель фехтования – Дракон Ланкфорд.

Тогда Рефаим понял.

– Это, гм, не очень хорошо, – кивнул Муравей.

– Возможно, он еще на заседании школьного Совета, – с надеждой предположил Дэмьен.

– Думаю, мне лучше остаться здесь, неважно, там Дракон или нет. Если я приду с тобой, может случиться… – Рефаим замолчал, не в силах подобрать другое слово, кроме как «хаос», «неразбериха» и «катастрофа».

– Неприятность, – помог ему Дэмьен. – Может случиться неприятность. Наверное, сегодня тебе стоит пропустить фехтование.

– Звучит разумно, – согласился Муравей.

– Я подожду тебя… – Рефаим указал в сторону рощи. Они находились недалеко от восточной стены кампуса и огромного дуба, под которым стояла кованая железная скамейка, – вон там.

– Ладно, я потом зайду за тобой. Следующий у нас испанский. Профессор Гарми милая. Тебе понравится, – протараторил Дэмьен, вместе с Муравьем направляясь в сторону фехтовального зала.

Рефаим кивнул, помахал им рукой и заставил себя улыбнуться, потому что Дэмьен продолжал беспокойно на него оглядываться. Когда недолетки скрылись из виду, Рефаим подошел к скамейке и опустился на нее.

Он был рад, что может какое-то время побыть один, опустить плечи и не нервничать от того, как на него смотрят другие. Он чувствовал себя чужаком. О чем он только думал, заявив, что хочет быть нормальным и ходить в школу как все? Он не такой как все.

«Но она любит меня. Меня. Таким, какой я есть», – напомнил себе Рефаим, и от этой мысли ему немного полегчало, а в душе зажегся лучик надежды.

А затем, раз уж он остался один, Рефаим произнес вслух:

– Я Рефаим, и Стиви Рей любит меня таким, какой я есть.

– Рефаим! Нет!

Тихий, почти человеческий голос донесся с ветвей дуба.

С ужасным предчувствием беды Рефаим поднял голову и заметил на ветвях трех воронов-пересмешников, своих братьев, изумленно и недоверчиво разглядывающих его.

Зои

Ладно, знаю, что хоть я и «молодое поколение», «скайпом» я пользуюсь фигово. Вообще-то я слегка торможу с любой техникой. Созвать Круг – да, пожалуйста. Вызвать любую из пяти стихий – легко. Разобраться, как синхронизировать айфон с новым компьютером – увы, это вряд ли. А уж стоит подумать о микроблоге, как у меня начинает болеть голова, и я понимаю, как мне не хватает Джека.

– Эй, это не так уж сложно! Просто нажми сюда. – Крамиша перегнулась через мое плечо и выхватила у меня из рук мышь. – А потом вот сюда, и готово. Мы в «скайпе», камера включена.

Я подняла голову и увидела вытаращившихся на меня Стиви Рей и всех остальных, включая Дракона, Ленобию и Эрика.

Стиви Рей, по крайней мере, улыбнулась и одними губами произнесла: «Клево-плево…»

– А зачем вообще это все… – начал Дракон, но замолчал, поскольку в эту секунду в зал заседаний вошла Неферет. И, к счастью, именно в это же мгновение властный голос Дуантии, Председателя Высшего Вампирского Совета, отчетливо и звонко раздался из динамиков ноута Дэмьена:

– Счастливо встретиться, Зои Редберд, – поздоровалась Дуантия. – Рада вновь с тобой пообщаться.

Я прижала кулак к сердцу и почтительно поклонилась.

– Счастливо встретиться, Дуантия. Спасибо, что нашли время.

– Счастливо встретиться, Дуантия, – поприветствовала ее Неферет, становясь рядом со мной и вежливо кланяясь. Я заметила, что она кинула на Дракона быстрый вопросительный взгляд, прежде чем льстиво улыбнуться и продолжить: – Прошу простить меня. Я ничего не знала и предполагала, что сегодня состоится обычное заседание школьного Совета. – Взгляд ее изумрудных глаз переместился на меня. – Это твоя инициатива, Зои?

– Да, конечно. Я бы сказала вам раньше, но вы появились только сейчас, – улыбаясь, ответила я супержизнерадостным тоном. Прежде чем Неферет сумела отбить удар, я переключилась на Дуантию. – Я хотела убедиться, что Высшему Совету во всех подробностях известно о вчерашнем чудесном появлении Никс в нашей школе и, – я замолчала, кивнув Неферет и тем самым вовлекая ее в разговор, – я знала, что Неферет так же, как и я, захочет с вами этим поделиться.

– Вообще-то нам почти ничего не известно, и во многом именно поэтому я ждала вашего звонка. – Дуантия перевела взгляд с меня на Неферет. – Днем, отдав распоряжение Дракону о том, что красным недолеткам и команде Зои с сегодняшнего дня разрешается посещать занятия, я попыталась дозвониться вам, но безуспешно, Верховная жрица.

Я чувствовала, как Неферет закипает, но она сказала только:

– Я уединилась для долгой молитвы.

– Еще один повод для разговора, – заметила Дуантия.

– Никс сотворила чудо! – Я сделала знак Стиви Рей войти в поле обзора камеры. – Это Стиви Рей, первая Красная Верховная жрица.

Стиви Рей прижала к сердцу кулак и низко поклонилась.

– Рада встрече с вами, мэм.

– Счастливо встретиться, Стиви Рей. Я много наслышана о тебе и твоих красных недолетках. И, конечно, я уже встречалась с Красным Воином, Старком. Никс и впрямь щедра на чудеса!

– Э… Спасибо, но то, что мы, ну, красные и всякое такое – это не чудо, – Стиви Рей покосилась на меня и добавила: – Ну, по крайней мере, не то чудо, о котором говорит Зои. – Она прочистила горло и сказала: – Чудо Никс имеет отношение к моему Супругу, Рефаиму.

Глаза Дуантии округлились:

– Разве не так зовут одно из тех существ, именуемых пересмешниками?

– Да. – Голос Дракона был столь же суров, как и выражение его лица. – Это имя твари, убившей мою Анастасию.