Текст книги "Призванный"

Автор книги: Филис Кристина Каст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Перед прицепом стоял высоченный мужчина. И Стиви Рей определенно была права. Он действительно был красавчиком, хотя и взрослым.

– Ему бы прямиком на канал вестернов, – заметила я. – Играть героев-ковбоев времен покорения Дикого Запада.

– Сэм Эллиот, вот на кого он похож!

– Что? – вопросительно посмотрела на нее я.

Стиви Рей вздохнула:

– Он играл в куче фильмов о ковбоях. Ну, знаешь, в «Тумстоун: Легенда Дикого Запада».

– Ты смотришь фильмы о ковбоях?

– Смотрела с родителями, особенно по субботам перед сном. И что?

– Да так, ничего.

– Не вздумай сказать Афродите! – нахмурившись, предупредила меня Стиви Рей.

– Сказать Афродите что? – прозвучал вдруг голос Пророчицы.

Мы со Стиви Рей аж подскочили, потому что «белокурая бестия» словно материализовалась из воздуха за нашим спинами.

– Уф, больше не подкрадывайся так, – попросила я.

– Я и не подкрадывалась. Просто я двигаюсь грациозно и незаметно, поскольку от природы изящна и воздушна, – на полном серьезе объяснила Афродита. А затем перевела ледяной взгляд своих голубых глаз на Стиви Рей. – Так что не надо говорить Афродите?

– Что ковбой Ленобии очень крутой! – выпалила та.

Афродита метнула на нее взгляд, готовый уличить Стиви Рей во лжи, но широкоплечая фигура незнакомца мгновенно отвлекла ее.

– Оооооо! Так значит он…

– Работник, – подсказала я, хотя Афродита совсем не обратила на мои слова внимания. – Он будет работать на Ленобию!

– Умереть не встать! – неожиданно заявила Афродита. – Не такой, как Дарий, конечно, но все равно ОФИГЕННЫЙ!

– Я же говорила! И такой высокий, что Ленобия рядом с ним кажется совсем крошкой!

Пока Стиви Рей, Афродита и я пробирались поближе, чтобы услышать разговор, и пытаясь (безуспешно) не слишком откровенно пялиться на незнакомца, ковбой снял перед Ленобией шляпу и с идеальным оклахомским говорком произнес:

– Здравствуйте, мэм. Я новый конюх. Прошу вас показать мне мужчину, с которым я могу поговорить.

Я не видела лица Ленобии, но заметила, как она распрямила плечи.

– Не фигасе… – прошептала Стиви Рей.

– Полный облом, – прошептала я так, чтобы меня услышали только Стиви Рей и Афродита.

– Джон Уэйн только что капитально облажался, – уточнила Афродита.

– Меня зовут Ленобия. – Мы не услышали в ее голосе сердитых ноток. Скорее, он напоминал ледяную бурю. – Я женщина, управляющая конюшнями, и ваша новая начальница.

Повисла напряженная тишина, когда Ленобия не протянула ковбою руку для пожатия.

– Брр, – прошептала Афродита. – Она только что напомнила мою маман, что для Джона Уэйна совсем «не айс»!

– Сэма Эллиота! – шепотом возразила Стиви Рей.

Афродита вздернула бровь, зыркнув на мою лучшую подругу. Я подавила безнадежный вздох.

– Он совсем непохож на Джона Уэйна, – театральным шепотом продолжила Стиви Рей. – Он вылитый Сэм Эллиот!!!Ты слишком много смотрела телевизор в раннем детстве, скорее всего, после субботнего семейного ужина. Тоска и убожество! – Афродита неодобрительно покачала головой.

Я едва успела подумать, что очень странно, что Афродите знакомы семейные традиции Стиви Рей, но тут наше внимание снова отвлеклось на «родео».

Мужчина вновь приподнял шляпу перед Ленобией, на этот раз улыбнувшись, и даже с такого расстояния я увидела, как в его глазах пляшут искорки.

– Хорошо, мэм, похоже, меня ввели в заблуждение! Рад, что все так быстро прояснилось. Меня зовут Тревис Фостер, и я рад встрече с вами, леди-босс!

– И вы не возражаете, что ваш начальник – леди?

– Нет, мэм! Моя мама была леди, и я никогда в жизни не работал так усердно и с таким удовольствием, как на нее!

– Мистер Фостер, я напоминаю вам вашу мать?

Я подумала, что голос Ленобии холоден как лед, но Тревис, похоже, этого не заметил. И вообще, казалось, что ему здесь нравится.

Он сдвинул шляпу на затылок и посмотрел сверху вниз на Ленобию, словно вопрос был не издевательским, а серьезным.

– Нет, мэм, пока не напоминаете!

Ленобия не проронила ни слова, и на меня нахлынуло знакомое смущение, всегда возникавшее при проявлении неловкой паузы в разговорах взрослых, когда Тревис, слегка пожав плечами, засунул большой палец за ремень джинсов и заявил, как бы между прочим:

– Так что, Ленобия, не покажете ли мне, где мы с моей кобылкой будем спать?

– С кобылкой? Спать? – спросила Ленобия.

– О, черт! Жаль, что здесь нет попкорна! – заелозила на месте Афродита.

– Сейчас она прожжет его насквозь своим лазерным взглядом! – заметила я.

– А она умеет? – восхитилась Стиви Рей.

Мы с Афродитой уставились на нее так, словно Стиви Рей неосторожно поинтересовалась, верим ли мы, что Линдси Лохан окончательно избавилась от вредных привычек, пройдя программу воздержания у анонимных алкоголиков.

– Ладно, я просто смотрю…без комментариев, – вздохнула Стиви Рей.

– Спасибо, – хором сказали мы, отчего Красная Верховная жрица обожгла меня взглядом, а затем мы все трое снова вернулись к подглядыванию и подслушиванию.

– Но, мэм, – протянул Тревис, – я предупреждал вашу Верховную жрицу, что могу сюда переехать только с лошадью, а ей нужно стойло. А поскольку я только закончил сезонные работы в Дюран-Спрингс, мне тоже нужно где-то спать. – Он замолчал, а когда Ленобия не ответила, добавил: – Дюран-Спрингс находится в Колорадо, мэм!

– Я знаю, где это, – отрезала Ленобия. – С чего вы взяли, что можете жить на территории школы? У нас не созданы жилищные условия для людей.

– Да, мэм, так и сказала ваша жрица. Но поскольку человек требовался срочно, я сказал ей, что могу перекантоваться с Бонни, пока не найду себе жилье поблизости.

– Бонни?

Тревис поправил шляпу, тем самым показав, что ему, возможно, неловко.

– Да, мэм! Мою кобылку зовут Бонни.

Словно по команде, из прицепа раздалось глухое ржание.

Тревис подошел к задним дверям прицепа, продолжая объяснять Ленобии:

– Прошу позволить мне вывести ее. Долгий путь из Колорадо дался моей большой девочке нелегко.

– Ой, кажется у него толстая лошадь… – прошептала Стиви Рей.

– Деревенщина, кажется, ты обещала заткнуться! – оборвала ее Афродита.

– Кажется, он нашел к ней подход! – заметила я, зная наверняка, что Ленобия никогда не позволит тащить усталую лошадь Богиня знает куда.

– Выводите свою лошадь. Обсудим ваше размещение, когда устроим ее, – заявила Ленобия.

Тревис уже суетился у цепей и рычагов, удерживающих дверь прицепа закрытой, поэтому нам предстояло подождать открытия пандуса всего несколько секунд.

– Давай, большая девочка! Назад, назад, – произнес Тревис голосом, который из сдержанно-вежливого и порой удивленного превратился в теплый, нежный и ласковый.

А затем из прицепа вышла его лошадь, и мы все ахнули от изумления и восторга.

Я на секунду отвела от нее глаза и заметила, что в ступор впали не только я с Афродитой и Стиви Рей. В какой-то момент к дверям конюшни подошли Дарий, Старк, Рефаим и другие недолетки.

– Божечки ты мой! Это точно не лошадь! – заявила Стиви Рей, и хотя мы находились в нескольких метрах от животного, сделала шаг назад.

– Офигеть! Да это какой-то динозавр! – воскликнула Афродита.

– Я уверена, это лошадь, – уточнила я, рассмотрев животное. – Но очень, очень и очень большая!

– О, это же першерон! Она прелестна! – восхитилась Ленобия.

Все наблюдали, как наша крохотная преподавательница верховой езды, не колеблясь, подошла к огромной кобыле. Совершенно очарованная гигантским животным, она слегка приподняла руку. Кобыла на секунду задержала на ней взгляд, а затем опустила нос, чтобы обнюхать ладонь Ленобии. Та, улыбаясь как девочка, погладила крупную морду лошади, воркуя:

– О, какая ты милая, Бонни! – Она перевела взгляд с лошади на ковбоя. Лед в ее голосе растаял, и я подумала, что наша суровая Ленобия впала в сентиментальность. – Я не видела першерона с тех пор, как в детстве ездила во Францию, а это было страшно сказать сколько лет назад. С нами на корабле плыли две таких красавицы. С тех пор меня интригуют обозные лошади. У Бонни замечательная масть, серая в яблоках. Представляю, как с возрастом она будет светлеть. Могу сказать, что ей исполнилось пять лет месяц… – Ленобия замолчала, склонила голову на бок и задумчиво посмотрела в глаза лошади, прежде чем продолжить: – Нет, два месяца назад. Она всю жизнь живет у вас?

Я увидела, как Тревис удивленно моргнул. Он открыл рот, снова закрыл, и вновь открыл. Потом прочистил горло:

– Ну, да, мэм…

Он замолчал и погладил Бонни по необъятной шее, словно желал удостовериться, что стоит на твердой земле, рядом со знакомым существом.

Я понимала, почему он так переволновался. Это понимали все, кто когда-либо видел Ленобию с лошадьми. Рядом с ними она превращалась из просто красавицы в совершенно восхитительную женщину. А сейчас Ленобия общалась с огромной кобылой, и вся мощь обаяния нашей наездницы обрушилась на ковбоя. Не то чтобы ее чары были направлены на него, он просто получал сопутствующие эмоции. Но и их было достаточно.

Тревис снова кашлянул, поправил шляпу и сказал:

– Ее мама умерла вскоре после рождения Бонни – молния ударила в нее прямо на пастбище. Я выкормил Бонни из бутылочки.

Серые глаза Ленобии изучали ковбоя. Она выглядела удивленной, словно и забыла о его присутствии. Ее хорошее настроение словно улетучилось.

– Вы достойно потрудились. Она большая, выше ста восьмидесяти в холке. Крепкая. В превосходной форме. – Хотя Ленобия и говорила комплименты, ее голос звучал скорее раздраженно, нежели мило. Только подняв глаза на кобылу и улыбнувшись, она снова произнесла голосом полным восхищения и удовольствия: – Ты же умная девочка, да?

Бонни спокойно стояла, прядя ушами, и глядя на нас так же заинтересовано, как мы на нее.

– И очень самостоятельная, чтобы хорошо себя вести в новой обстановке. – Ленобия перевела взгляд на хозяина Бонни, и ее лицо приняло выражение сдержанного гостеприимства. Она коротко и решительно кивнула: – Хорошо. Вы и Бонни идите за мной. Я покажу, где ваше место.

Ленобия развернулась и пошла по манежу. Дойдя до его середины, она остановилась и обратилась к нам:

– Вампиры и недолетки, это Тревис Фостер! Он будет работать на меня. Его лошадь зовут Бонни. Уважайте ее так, как она того заслуживает в качестве превосходного образчика чудесной першеронской породы. Воины, обратите внимание на ее рост и шаг. Ее предки были боевыми конями наших прапрадедов.

Я посмотрела на ковбоя и увидела, что он улыбается и одобрительно кивает, соглашаясь с Ленобией. Он с любовью похлопал кобылу по холке, а затем с таким же обожанием посмотрел на нашу преподавательницу верховой езды. Ленобия же вовсе не смотрела на него, а, сузив глаза, окинула взглядом нас:

– Кончайте пялиться и возвращайтесь к работе!

Затем Ленобия она направилась в конюшни, даже не оглянувшись на Бонни и Тревиса, которые последовали за ней как мотыльки за ярким пламенем свечи.

– Интересно посмотреть, что будет дальше, – подытожила Афродита.

– Кобылка действительно классная. Да, огромная, но все равно классная! – признала я.

Афродита закатила глаза:

– Я не про лошадь, Зет!

Я сердито зыркнула на Афродиту, когда к нам подошел Дэмьен.

– Зои, как хорошо, что ты здесь! Тебе нужно вернуться в главный корпус.

– После шестого урока? Он же почти закончен, – удивилась я.

– Нет, дорогая, прямо сейчас. Приехала твоя бабушка, и я уверен, что она плакала.

Глава 8

Зои

Желудок мой сжался, и я почувствовала позыв тошноты.

– Хорошо, иду, – сказала я Дэмьену. – Но прошу тебя пойти со мной. – Когда он грустно кивнул, я посмотрела на Стиви Рей и Афродиту. – И вас тоже.

– Конечно, мы пойдем, – отозвалась Стиви Рей.

Афродита не стала возмущаться, что Стиви Рей ответила за нее. Она просто кивнула и сказала:

– Да.

Я повернулась, ища глазами Старка, но он уже был рядом. Он провел рукой по моему запястью, пока не дошел до ладони, и не переплел свои пальцы с моими.

– Это насчет твоей мамы?

Я побоялась подать голос, поэтому просто кивнула.

– Мамы? Мне показалось, Дэмьен говорил о бабушке, – заметила Стиви Рей.

– Так и есть, – опередила Дэмьена Афродита. Она пристально рассматривала меня, и при этом казалась старше (и добрее), чем обычно. – Так это насчет мамы?

Старк посмотрел на меня, и я снова кивнула.

И он сказал:

– Мама Зои умерла.

– О, нет! – воскликнул Дэмьен, и на его глазах сразу выступили слезы.

– Не надо, ладно? – быстро вставила я. – Не здесь. Не хочу, чтобы все на меня пялились.

Дэмьен сжал губы, захлопал ресницами и кивнул.

– Пойдем, Зет. Встретим твою бабушку.

Стиви Рей подошла ко мне и взяла под руку.

Афродита схватила за руку Дэмьена, и они последовали за нами.

Всю дорогу к главному корпусу я пыталась подготовиться к тому, что скажет мне бабушка. Думаю, я пыталась подготовиться к этому с той самой ночи, когда мне приснился Потусторонний мир, где Никс приветствовала дух моей мамы. Но, войдя в здание общежития и приближаясь к гостиной, я поняла, что не готова принять эти новости.

Перед порогом последней двери Старк сжал мою руку:

– Я рядом, и я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, Зет, – добавила Стиви Рей.

– И я, – сказал Дэмьен и тихонько всхлипнул.

– А я дам тебе поносить мои сережки с бриллиантами в два карата, – заявила Афродита.

Я остановилась и оглянулась на нее:

– Что?

Она пожала плечами:

– Из всего, что я могу сказать, это больше всего похоже на признание в любви.

Я услышала тяжелый вздох Стиви Рей и увидела, как Дэмьен нахмурил лоб, смерив нашу блондинку недовольным взглядом. Я просто сказала:

– Спасибо, ловлю на слове.

Афродита нахмурилась и пробормотала:

– Богиня, ненавижу быть милой!

Я высвободилась из хватки Стиви Рей и Старка и распахнула двойные двери.

Бабушка была в комнате одна, сидя в большом обитом кожей кресле. Дэмьен был прав: она плакала. Она выглядела старой и очень, очень печальной. Увидев меня, она тут же встала.

Мы встретились на середине комнаты и крепко обнялись. Разомкнув объятия, бабушка отступила назад, чтобы посмотреть мне в лицо. Ее руки остались на моих плечах. Прикосновение было теплым и знакомым, и каким-то образом тяжесть в моей душе стала не такой невыносимой.

– Мама умерла. – Я должна была сказать это первой.

Бабушка не удивилась тому, что я в курсе. Она просто кивнула и подтвердила:

– Да, у-вет-си-а-ге-я.Твоя мама умерла. К тебе приходил ее дух?

– Вроде того. Прошлой ночью, во сне, Никс показала мне, как мама входит в Потусторонний мир.

Я почувствовала, как по телу и рукам бабушки пробежала дрожь. Она закрыла глаза и покачнулась. На секунду я испугалась, что она упадет в обморок, и накрыла ее руки своими.

– Приди, Дух! Помоги бабушке!

Стихия, с которой у меня самая прочная связь, откликнулась немедленно. Я услышала, как она вихрем пронеслась рядом и устремилась к бабушке, которая ахнула и выпрямилась, но глаз не открыла.

– Приди, Воздух! Прошу, окружи бабушку Редберд и вдохни ей сил, – Дэмьен шагнул ко мне и коснулся бабушкиной руки, и сразу же вокруг нас закружился легкий ветерок.

– Приди, Огонь. Прошу, согрей бабушку Зои, чтобы, несмотря на грусть, ей не было холодно.

Я удивленно моргнула, когда к Дэмьену присоединилась Шони. Она тоже легонько коснулась бабушки, улыбаясь влажными глазами, и пояснила:

– Крамиша сказала, что мы тебе нужны.

– Приди, Вода! Омой бабушку Зои, забери с собой немного ее печали, – Эрин встала рядом с Шони и на секунду коснулась ладонью спины бабушки. А затем, как и ее Близняшка, улыбнулась мне сквозь слезы: – Да, нам даже не пришлось читать ее стихотворение. Она просто приказала нам идти сюда.

Глаза бабушки все еще оставались закрытыми, но уголки губ дернулись в улыбке.

– Но мое стихотворение было хорошим, – раздался голос Крамиши откуда-то из-за моей спины.

Сквозь фырканье Афродиты Стиви Рей произнесла:

– Приди, Земля. – Она встала по другую сторону от меня и обняла бабушку. – Дай бабушке Зои немного своей силы, чтобы она поскорее поправилась.

Бабушка трижды глубоко вдохнула. Выдохнув в последний раз, она открыла глаза, и хотя они все еще были грустными, она уже ничем не напоминала одинокую, сломленную судьбой старушку, какой была, когда мы вошли в комнату.

– Скажи им, что я делаю, у-вет-си-а-ге-я.

Яне была уверена, что собиралась предпринять бабушка, но на всякий случай кивнула. Я знала, она даст мне понять, и не ошиблась. Она пошла по кругу. Начав с Дэмьена, она коснулась его лица и сказала:

–  Ва-до, Иноле.Ты укрепил меня.

Пока она переходила к Шони, я объяснила друзьям:

– Бабушка говорит вам спасибо, называя вас словами языка чероки, обозначающими ваши стихии.

–  Ва-до, Эгела.Ты укрепил меня. – Бабушка коснулась щеки Шони и перешла к Эрин. – Ва-до, Ама.Ты укрепила меня. – Последней она коснулась все еще мокрой от слез щеки Стиви Рей. – Ва-до, Элохине.Ты укрепила меня.

– Спасибо, бабушка Редберд, – пробормотал каждый из них.

–  Гив-ли-е-ли-га, – сказала бабушка, повторив по-английски: – Спасибо. – Она посмотрела на меня. – Теперь я могу рассказать вам. – Она встала напротив и взяла меня за руки. – Твою маму убили на моей лавандовой ферме.

– Что? – Я была потрясена. – Не понимаю. Как? Зачем?

– Шериф сказал, что это было ограбление, а она случайно там оказалась. Говорит, что, судя по тому, что забрали из дома – мой компьютер, телевизор и фотоаппараты, это сделали наркоманы, искавшие деньги на зелье. – Бабушка сжала мои руки. – Она ушла от него, Птичка Зои, и вернулась ко мне. А я была у знахаря, и не успела вернуться.

Голос бабушки был ровным, но из глаз потекли слезы.

– Нет, бабуля, не вини себя! Ты ни в чем не виновата, а если бы ты тоже была там, я могла бы потерять вас обеих. Я бы этого не вынесла!

– Я знаю, у-вет-си-а-ге-я,но смерть ребенка, даже оторванного от родителей, всегда тяжкое бремя!

– Это было… она… мама страдала? – еле слышно прошептала я.

– Нет. Она ушла быстро. – Бабушка говорила твердо, но в ее глазах что-то промелькнуло.

– Ее нашла ты?

Бабушка кивнула, и слезы быстрыми ручейками снова устремились по ее щекам.

– Я. Она лежала на поле, перед домом. Она выглядела так безмятежно, что сначала я подумала, будто она спит. – Голос бабушки сорвался на всхлип. – Но она не спала.

Я крепче сжала бабушкины руки и произнесла так необходимые сейчас слова:

– Она счастлива, бабушка. Я ее видела. Никс забрала у нее печаль. Она ждет нас в Потустороннем мире, и Богиня ее благословила.

–  Ва-до, у-вет-си-а-ге-я.Ты укрепила меня, – прошептала бабушка и снова обняла меня.

– Бабуля, – сказала я, прижавшись к ней щекой. – Пожалуйста, останься со мной, хотя бы ненадолго!

– Не могу, у-вет-си-а-ге-я. – Она сделала шаг назад, но руку мою не отпустила. – Ты знаешь, что я последую традиции нашего народа и буду оплакивать ее семь дней, а здесь не то место, чтобы предаваться скорби.

– Мы живем не здесь, – сказала Стиви Рей, вытирая лицо рукавом. – Зои и все мы переехали в туннели под старым вокзалом. Я официально признана их Верховной жрицей, и хотела бы, чтобы вы побыли с нами столько, сколько захотите – хоть семь дней, хоть семь месяцев.

Бабушка улыбнулась Стиви Рей.

– Щедрое предложение, Элохине,но и твой вокзал неподходящее место для скорби. – Бабушка встретилась со мной взглядом, и я знала, что она скажет еще до того, как она произнесла: – Я должна оставаться на своей земле, на ферме. Всю следующую неделю я буду очень мало есть и спать. Мне предстоит сосредоточиться на очищении моего дома и земли от этого ужасного события.

– Вы будете одна? – Старк стоял рядом со мной, успокаивая меня своим присутствием. – Насколько это безопасно?

–  Тси-та-га-ас-хья,да не обманет тебя моя внешность. – Бабушка ласково назвала Старка «забиякой». – Во мне множество сущностей, но ни одна из них не является беспомощной старой женщиной.

– Никогда бы не подумал, что вы беспомощны, – исправился Старк. – Но, мне кажется, нехорошо оставаться в доме одной в свете произошедших событий.

– Бабуль, Старк прав, – согласилась я.

–  У-вет-си-а-ге-я,пока я скорблю, я должна очистить свой дом, землю и себя саму. Я не могу этого сделать, пока не обрету гармонию с землей, и в доме оставаться не буду, пока он не будет очищен и не пройдет семь дней. Я поселюсь в палатке на заднем дворе, на лугу, у ручья. – Бабушка улыбнулась Старку, Стиви Рей и остальным моим друзьям. – Полагаю, вам ни к чему столь долгое пребывание под лучами солнца.

– Ну, бабуль, я… – начала я, но она остановила меня.

– Я должна сделать это сама, у-вет-си-а-ге-я.Но, тем не менее, кое-что я у тебя попрошу.

– Все, что угодно.

– Навестите меня на ферме все вместе через семь дней. Создайте Круг и совершите очистительный ритуал, хорошо?

– Я приеду, – кивнула я, обводя взглядом друзей.

–  Мыприедем, – поправила меня Стиви Рей. Ее слова подхватили все в комнате.

– Значит, быть по сему, – твердо заключила бабушка. – Традиционное для чероки оплакивание и очищение усилится вампирским ритуалом. Хорошо, что так происходит, и моя семья теперь разрослась. – Она обвела взглядом моих друзей. – Я попрошу еще кое о чем. В течение следующей недели думайте о приятных вещах, связанных со мной и мамой Зои. Неважно, что при жизни Линда была бесхребетной. Имеет значение лишь то, что вспоминать о ней мы должны с любовью и добротой.

«Хорошо, бабушка» и «Так и будет» нестройным хором зазвучало вокруг меня.

– А теперь я пойду, у-вет-си-а-ге-я.До рассвета осталось недолго, и я встречу его на своей земле.

Держась за руки, мы обе направились к выходу.

Когда мы проходили мимо моих друзей, каждый из них касался бабушки и прощался с ней, отчего она улыбалась сквозь слезы.

У дверей мы ненадолго остались наедине, и я обняла ее, сказав:

– Я понимаю, почему ты должна это сделать, но мне не хочется, чтобы ты уходила.

– Я знаю, но через семь дней…

Внезапно двери открылись и на пороге с печальным видом выросла обманчиво прекрасная Неферет.

– Сильвия, до меня дошла весть о вашей утрате. Прошу, примите мои искренние соболезнования по поводу смерти вашей дочери.

При звуке голоса Неферет бабушка напряглась и мягко высвободилась из моих объятий. Она сделала глубокий вдох и посмотрела в глаза вампирши.

– Соболезнования приняты, Неферет. Я чувствую, что вы говорите искренне.

– Может ли Дом Ночи чем-то вам помочь? Нужно ли вам что-нибудь?

– Стихии уже укрепили меня, а Богиня приняла мою дочь в Потустороннем мире.

Неферет кивнула:

– Зои и ее друзья добры, а Богиня щедра.

– Не думаю, что за действиями Зои, ее друзей и Богини стоит щедрость и доброта. Я думаю, это любовь. Вы согласны со мной, Верховная жрица?

Неферет замолчала, словно обдумывая бабушкин вопрос, а затем произнесла:

– Я думаю, возможно, вы правы.

– Я права. Есть кое-что, что мне нужно от Дома Ночи.

– Для нас будет честью помочь мудрой знахарке в трудное время испытаний, – заверила Неферет.

– Благодарю. Прошу вашего дозволения на приезд Зои и ее друзей ко мне на очистительный ритуал через семь дней. Он завершит мой траур и очистит мой дом от оставшегося там зла.

Я заметила, как во взгляде Неферет что-то промелькнуло, и на мгновение мне показалось, что я увидела в ее глазах страх. Но, когда она заговорила, выражение ее лица и голос выражали лишь вежливое участие:

– Конечно. Я дам им разрешение на участие в вашем ритуале.

– Спасибо, Неферет, – сказала бабушка, а потом еще раз обняла меня и нежно поцеловала. – Через семь дней, у-вет-си-а-ге-я.Встретимся через семь дней.

Я быстро захлопала ресницами, стараясь сдержать слезы. Мне не хотелось, чтобы бабушка на прощание увидела расстроенной.

– Семь дней, бабуля. Я люблю тебя, никогда не забывай об этом.

– Я скорее забуду, как дышать. Я тоже люблю тебя, малышка.

Затем бабушка развернулась и зашагала прочь. Я стояла в дверях, смотря ей вслед, пока ночь не поглотила ее.

– Пойдем, Зет, – обнял меня за плечи Старк. – Думаю, школы нам на сегодня хватит. Поедем домой.

– Да, Зет. Поедем домой, – поддержала его Стиви Рей.

Я кивнула, собираясь согласиться с ними, но внезапно почувствовала, как в груди начало разливаться тепло. Сначала оно смутило меня. Я подняла руку и потрогала твердый, излучающий тепло, кругляшок.

А затем появился Аурокс. Он шел вместе с Драконом Ланкфордом.

– Зои, я узнал печальные вести о твоей маме. Мне очень жаль, – сказал Дракон.

– С-спасибо, – пробормотала я. Я не смотрела на Аурокса, помня слова Ленобии о том, что рядом с ним я должна сохранять невозмутимость.

Я почувствовала себя такой ранимой, что, пробормотав Старку:

– Я хочу домой, но сначала мне надо побыть одной, – я высвободилась из его объятий и прошла мимо.

– Зои! – крикнул мне вслед Старк. – Куда ты?

– Я посижу у фонтана рядом с парковкой, – бросила я на ходу.

Я заметила, как он, нахмурил брови, глядя мне вслед, но остаться не могла. Мне необходимо было уйти.

– Приходи за мной, когда все сядут в автобус, и надо будет выезжать, хорошо?

Я не стала ждать его ответа, а, опустив голову, поспешила по дорожке, шедшей вдоль главного здания школы. Повернув направо, я направилась прямо к железной скамейке под одним из деревьев, обрамлявших небольшой садик с фонтаном, который недолетки называли «профессорским двориком», потому что он располагался рядом с корпусом, где те жили.

Я знала, что если кто-то смотрит из больших окон, то непременно меня заметит, но также мне было известно, что преподаватели сейчас заканчивают шестой урок. А значит, в это время именно здесь у меня больше всего шансов ненадолго остаться одной.

Я села на скамейку в тени огромного вяза и попыталась взять себя в руки. Присутствие Аурокса ввергало мои мысли в смятение, и я не знала, почему.

«Но сейчас, в эту секунду, мне все равно. Мама умерла. И что бы Неферет и Зло не замышляли против меня, сейчас пусть отправляются к черту. Пусть все идут к черту!»

Мои мысли казались злыми, но слеза, катящаяся по щеке, говорила о другом.

«Мамы больше нет в нашем мире. Она больше не ждет злотчима дома, хлопоча на кухне. Я больше не могу ей позвонить, и она больше никогда не разозлится на меня и не скажет, что я отвратительная дочь».

То, что ее больше нет, ощущалось странно. То есть мы с ней были не слишком близки в последние три с лишним года, но я все равно не переставала надеяться, что она образумится, уйдет от придурка, за которого вышла замуж, и вновь станет моей мамой.

– Она ушла от него, – произнесла я вслух. – Это нужно помнить. – Мой голос сорвался на высокой ноте, но я кашлянула и продолжила говорить в ночь: – Мама, мне жаль, что мы не успели попрощаться. Я люблю тебя. Всегда любила и буду любить.

А потом я уткнулась лицом в ладони, поддавшись давно зревшей внутри волне печали, и начала всхлипывать.

Аурокс

Недолетка по имени Зои – та самая, со странными татуировками не только на лице, но и на плечах, руках и, по словам Неферет, еще много где – вызывала в нем непонятные чувства.

Неферет сказала, что Зои ей враг. А, следовательно, враг и ему. Будучи недругом его повелительницы, Зои представляла собой опасность – должно быть, именно поэтому в ее присутствии он чувствовал себя странно.

Аурокс заметил, в какую сторону она помчалась, выбежав из комнаты.

«Нужно замечать все, связанное с ней. Зои опасна».

– Неферет, мне нужно поговорить с вами о новых классах, организованных на территории манежа, – заговорил Дракон Ланкфорд.

Холодные зеленые глаза Неферет просверлили его взглядом.

– Высший Совет решил, что эти недолетки могут остаться, по крайней мере, на время.

– Я понимаю, но…

– Или вы хотите, чтобы пересмешник учился в вашем классе? – перебила его Неферет.

– Рефаим больше не пересмешник! – Красная Верховная жрица моментально бросилась на защиту своего Супруга.

– Но он все равно называет этих тварей-пересмешников братьями, – возразил Аурокс.

– Своевременное замечание, Аурокс, – похвалила Неферет, не глядя на него. – Поскольку ты – дар Никс, думаю, нам важно прислушиваться к твоим словам.

– Какая, черт возьми, разница? Они и естьего братья! Он и не пытался это скрыть!

Насупившись, Красная Верховная жрица посмотрела Ауроксу в глаза. Он заметил в ее взгляде печаль и гнев, хотя ее эмоции были не столь сильны, чтобы он мог чувствовать их и черпать из них силу.

– Ты не должен был убивать того пересмешника. Он ни на кого не нападал! – возмутилась Красная.

– Считаешь, мы должны ждать, пока эти твари убьют кого-то из нас, прежде чем напасть на них? – взорвался Дракон Ланкфорд.

Гнев Фехтовальщика был более осязаемым, и Аурокс подпитался его силой. Он почувствовал, как гнев кипит в его крови, пульсируя, питая, изменяя.

– Аурокс, ты мне больше здесь не нужен. Отправляйся по своим делам. Начни с главного здания школы, а потом обойди периметр. Патрулируй территорию. Удостоверься, что пересмешники не вернутся. – Его повелительница посмотрела на Красную Верховную жрицу и добавила: – Приказываю атаковать только тех, кто угрожает тебе или школе.

– Да, Жрица. – Аурокс поклонился ей и попятился к двери, откуда вышел в ночь, все еще слыша, как Красная Верховная жрица защищает своего Супруга.

«Она тоже враг, но моя повелительница говорит, что враг другого рода – который может оказаться полезен».

Аурокс подумал, насколько же запутанны связи между теми, кто противостоял Неферет. Она объяснила ему, что в один прекрасный день все эти недолетки и вампиры подчинятся ее воле или будут уничтожены. И она с нетерпением ждет этого дня. Как и Аурокс.

Он сошел с тротуара, направляясь к углу главного здания. Аурокс старался держаться подальше от фонарей, инстинктивно предпочитая глубокую тень и темные уголки. Его чувства всегда были обострены, всегда находились в поиске. И странно, что простая салфетка заставил его вздрогнуть.

Белый прямоугольник парил на ветру перед его носом, почти как птица.

Аурокс остановился и выхватил его из ночи.

«Странно, – подумал он, – это просто бумажная салфетка».

Без особых раздумий он сунул ее в карман джинсов. Передернув плечами, чтобы избавиться от непривычного дурного предчувствия, Аурокс двинулся дальше.

Но, сделав два шага, ощутил сильнейший водоворот чужих эмоций.

Печаль, глубокое горе. И вина. В ее чувствах присутствовала и вина.

Аурокс знал, что это юная Верховная жрица-недолетка, Зои Редберд. Он сказал себе, что подойдет к ней лишь потому, что следить за врагами мудро. Но, приблизившись и ощущая, как ее переживания захлестывают его, он почувствовал что-то неожиданное. Вместо того, чтобы впитывать ее душевные порывы и поглощать их, Аурокс впитывал их и переживал.

Он не начал меняться. Не стал превращаться в существо, наделенное сверхъестественной силой.

Горе Зои притягивало его, когда он стоял в тени и смотрел, как она плачет. Ее переживания рекой текли к нему, собираясь где-то в сокровенном уголке его души. Аурокс впитывал печаль и вину Зои, ее одиночество и отчаяние, и в нем что-то шевельнулось в ответ.