Текст книги "Инсценированный разрыв (ЛП)"
Автор книги: Филип Сигэл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Мама показывает мне статью. Я выплевываю хлопья на стол. Я узнаю тренера. Да и как можно не узнать это мальчишеское личико и искрящиеся голубые глаза? По телу пробегает озноб. Все, кроме имени, мне в нем знакомо.
***
Я сжимаю телефон в руке и закрываю дверь.
– Приветствую Вас. Университет Спорта Чандлер, – говорит секретарь.
– Соедините меня с тренером Лэхемом, пожалуйста.
– Лэхем у телефона, – говорит он в трубку.
– Здравствуйте, мистер Тауне. – Я пытаюсь сделать так, чтобы мой голос звучал угрожающе, но он только смеется.
– Отличная работа, мисс Вильямсон.
– Вы ведь не дядя Стива, не так ли?
– О, ты меня поймала.
– У семьи Стива никогда не было проблем с Хаксли. Вы просто хотели, чтобы она исчезла из его жизни, и он мог играть в футбол за ваш второсортный университет, – Я качаю головой, шокированная своей тупостью. – Вы мне солгали.
– Ты собираешься читать мне мораль? Ты? Та, кто разбивает пары за деньги.
– Я думала, что помогаю его семье.
Я не настолько корыстна. Мне всегда нужны были веские причины, чтобы взяться за работу. Но достаточно веские ли они били?
– Уверен, ты помогла. Они не хотели, чтобы их сын чахнул в никчемном колледже из-за своей любящей все контролировать подружки.
– Лучше так, чем подлый тренер, – мой голос отскакивает от стен. Меня начинает подташнивать. Нужно сесть.
– Я сказал то, что тебе нужно было знать для выполнения работы. Ты бы видела Стива. Никогда не видел его таким счастливым. Ты все правильно сделала.
Я думаю о Хаксли. Сомневаюсь, что она счастлива. И для чего все это? Для того чтобы тренер Лэхем получил приличную рождественскую премию?
– Он уже был счастлив, со своей девушкой.
– Ты в этом уверена? Когда я разговаривал с ним на пресс-конференции, все было совсем не так. Если бы они действительно любили друг друга, – при мысли об этом он смеется, – то были бы до сих пор вместе.
Думаю, ни одни отношения не пережили бы всю ту ложь и манипулирование, что я использовала. Что было бы, если бы я не вмешалась? Что было бы со всеми другими парами?
– Я собираюсь обо всем рассказать, – говорю я.
– Да кто тебе поверит? Ты общалась с мистером Тауне.
– Я тоже могу отследить ваш IP-адрес.
– На твоем месте, я бы держал рот на замке, – он понижает голос и меня пробирает дрожь. Это был совсем не дружеский совет. – Тебе же будет хуже. Никто не оценит то, чем ты занималась после школы.
– Они и так уже знают.
– Ну, это пока не конец света, – говорит он. – Поверь мне. Ты не захочешь, чтобы эта история вышла за стены школы и стала сенсацией. Если тебе повезет, возможно, ты и раскроешь меня. Но у меня, может, не звездный, но отличный послужной список. Если меня отсюда уволят, то возьмут в другой колледж. Первая же победа сезона сделает историю древним прошлым. Но тебя...
Я с трудом сглатываю и сильнее прижимаю телефон к уху.
– Тебя эта история будет преследовать всегда. При поступлении в колледж, во время интервью на работу, в отношениях и так бесконечно. Везде. Ты хочешь, чтобы именно это люди узнавали о тебе в первую очередь? Ты готова быть известной как специалист по разрывам до конца жизни?
Я пытаюсь оставаться сильной и непоколебимой, но по щекам начинают струиться слезы. Мне хочется накричать на него, сказать, что он неправ и что не могу дождаться момента, когда выведу его на чистую воду. Но, к сожалению, он прав.
– Забудь об этом, Ребекка. Это всего лишь старшая школа.
37
Три дня я провела в сонном состоянии, но в субботу утром неожиданно проснулась в семь тридцать утра. Так что решила проверить Фейсбук и бегло почитать все, что обо мне говорят люди. М-да, у моих одноклассников довольно скудный словарный запас, однако они очень хорошо его используют. Вижу обновление от Эйми. Она вывесила на стену свою фотографию, где держит на руках младенца, своего сына. Он выглядит таким спокойным, крохотным, меньше арбуза. Никогда особо не любила детей, но умиляюсь от вида его больших глаз и крошечных пальчиков. Интересно, у меня когда-нибудь будет подруга, которую я буду знать так долго, что увижу, как она станет матерью. Возможно, Вал именно она.
Это не та информация, от которой можно просто отмахнуться.
Без стука захожу в комнату Дианы. Она валяется на кровати как труп.
– Подъем, – шлепаю ее по ногам под одеялом.
– Что? Бекка, что случилось?
– Мы собираемся в небольшое путешествие.
– Куда?
– Не могу пока тебе сказать. Одевайся. И покрасивее.
– Я – пас. – Она обратно падает на кровать.
Я стягиваю одеяло. Диана пытается удержать его, но я сильнее.
– Жду тебя внизу через полчаса.
– Нет!
***
Я проезжаю мимо бесконечных магазинчиков и универмагов вдоль трассы номер четыре. На дороге совсем немного машин. Да и кто в здравом уме будет куда-то ехать в восемь тридцать субботним утром? Как только мы подъезжаем к мосту Джорджа Вашингтона, Диана снова спрашивает, куда мы направляемся.
Я поворачиваюсь к ней с хитрой улыбкой на лице.
– Мы собираемся навестить Генри Уолтера.
– Кого?
– Новорожденного сына Эйми.
Диана моментально выходит из ступора.
– Она уже родила? – Ей грустно от того, что я узнала об этом первой. Но, что посеешь, то и пожнешь. – Вероятно, она еще спит.
– Дети спят каждые два часа. Уверена, она бодрствует.
– Бекка, пожалуйста, давай повернем назад.
– Почему?
– Потому что я не хочу туда ехать.
Каким-то образом мы умудряемся попасть в пробку. В восемь тридцать утра в субботу! Ползем мимо сомнительного мотеля, который, вероятно, был свидетелем миллион интрижек. Во мне скапливается раздражение, готовое вот-вот выплеснуться на Диану. Но я пытаюсь сдержать его, вызывая в голове образ маленького Генри Уолтера.
– Ты ревнуешь! И злишься!
– Не поняла? – говорит Диана.
– Я твоя сестра. Если ты не можешь сказать это мне, то тогда кому еще? Именно поэтому ты обрубила все связи с друзьями.
– Я ничего не обрубала. Твои слова очень жестоки.
– Но это правда.
– Так нечестно, – говорит Диана, и я рада, что она не пытается спорить со мной. Слова с легкостью вылетают из нее. Интересно, как давно она хотела их высказать. – Если бы не я, они бы никогда не встретили своих мужей. И я тоже почти вышла замуж.
– Почти, но не вышла, – мне приходится быть грубой. – Ты должна двигаться дальше, иначе у тебя не будет другого шанса в будущем.
Диана откидывается на сиденье и тяжело вздыхает.
– Неужели это будет преследовать меня всю жизнь? Диана Вильямсон, девушка, которую кинули в день свадьбы. Ах да, еще она излечилась от рака. Но важнее всего то, что ее бросили.
– Только если ты позволишь. Ты заморозила то время и продолжаешь в нем жить. То, что случилось, конечно, ужасно, но ты не можешь позволить этому разрушить свою жизнь.
– Когда ты стала такой рассудительной?
– Как только меня стала преследовать вся школа, – отшучиваюсь я. Вся эта ерунда уже не кажется такой уж важной. Пробка рассасывается, и я вижу стальные арки моста Джорджа Вашингтона.
– Так зачем ты тащишь меня посмотреть на этого ребенка?
– Потому что ты счастливица. Несмотря ни на что, у тебя есть три человека, которые пока еще хотят быть твоими подругами. – Я думаю о Вал и о том, как пуста моя жизнь сейчас. Жаль, я не понимала этого раньше. – Они тебя любят. И ты не хочешь их потерять. Только не из-за какого-то тупого парня.
Диана нежно касается моего плеча.
– Спасибо. – А затем начинает вытирать нос об мой рукав.
***
Когда мы, наконец, добираемся до квартиры Эйми и Билла, Диана приносит кучу извинений. Они зовут Мариан и Эрин и заливаются слезами. Конечно, та крепкая дружба не восстановится за один вечер, но я ощущаю положительный настрой, который исходит от Дианы. И уже могу видеть под ее нынешним образом ту девушку, которая свела вместе три пары.
– Два-ноль, хочешь подержать малыша? – спрашивает Эйми.
Я нервничаю от того, что беру на себя ответственность за жизнь человека, но это не то предложение, от которого откажется нормальный человек. Поэтому я протягиваю руки.
– Таким образом, Генри теперь будет три-ноль?
– Три-ноль. А мне нравится, – говорит Диана.
– Ой, подожди, – выпаливает Билл. Он куда-то бежит и приносит маленькую бутылочку с дезинфицирующим средством. – Для ребенка, Бекка.
Я выдавливаю немного жидкости, растираю, а потом замираю, смотря на бутылочку немного дольше, чем следует. В голове начинают крутиться колесики, и теперь я знаю, что должна все исправить.
– Что-то не так? – спрашивает Эйми.
– Нет. – Она вручает мне Генри. Вблизи он еще лучше. Я совсем не знаю этого ребенка, но уже влюблена в него.
– Ну как ты? – спрашивает Диана.
– Нормально, – говорю я. – Эй, давай остановимся возле магазина по дороге домой. У меня есть план.
– Хорошо. Но какой?
– Как свести Стива и Хаксли.
38
В школу я пришла очень рано. К счастью, пока здесь только сторож. Я открываю ящичек Стива и Хаксли своим универсальным ключом. После этого я собираюсь выбросить ключ в мусорную корзину, однако все же решаю оставить. На память.
К тому же... ничего невозможно предугадать.
Следующая остановка – комната для хранения реквизита драматического дружка. Меня немного потряхивает от отвращения, ведь это обитель Эзра. Я вспоминаю парочку актеров, которую я разбила в прошлом году. Все, что от меня потребовалось, так это опубликовать в сети плохие отзывы для одного и восхваляющие для другого, а остальное сделали зависть и театральность. Выдергиваю из-под груды хлама причудливую плетеную скамейку, просто идеально подходящую для старомодного сада, и тащу ее к нашей новой телевизионной студии.
Ставлю ее лицом к новой, еще сверкающей камере. Подвигаю поближе невысокий столик и ставлю на него СD проигрыватель и две баночки кока-колы. Надеюсь, что они не нагреются и не выдохнутся к обеду. Отхожу подальше и осматриваю получившуюся обстановку. Никогда еще я не была так горда своим планом.
Весь ланч провожу в аппаратной, постоянно проверяя время и отчаянно желая силой мысли сдвинуть стрелки часов. Но я не могу. Поэтому приходится ждать.
Ровно в полдень, в студию заглядывает Стив. Я прячусь за пультом управления, напичканного всякими кнопочками и рычажками. Стив внимательно осматривает лавочку, буквально инспектируя ее. Мне так и хочется сказать, что это просто лавочка. Наконец, он понимает, что к ней не подведен электрический ток, и она не взорвется, он решается сесть. Нажимает на кнопку воспроизведения проигрывателя, как и указано в записке. Из колонок раздаются первые медленные аккорды «Bittersweet Symphony».
– Привет, – говорит Хаксли, стоя у входа.
Мое дыхание учащается и мне становится интересно, как чувствует себя Стив. Они отлично смотрятся вместе. Некоторые люди просто рождены друг для друга.
Стив встает, чтобы поприветствовать ее.
– Привет.
– Все как будто специально устроено, – говорит она, осматривая обстановку.
– Знаю.
– Я и забыла, что ты знаешь код от моего шкафчика.
– А ты – мой, – говорит он.
Хаксли походит ближе, но не садится на лавочку. Они еще какое-то время осматриваются. Баночки кока-колы, приглушенный синий свет.
– Сколько времени у тебя ушло, чтобы сделать все это? – спрашивает он ее.
– У меня? Разве это не ты?
– Нет.
– Это не ты положил бутылочку с ополаскивателем для полости рта и записку в мой шкафчик? – спрашивает она, доставая доказательства из кармана.
Он делает то же самое.
– Хочешь сказать, что это не ты?
Они внимательно осматриваются еще раз.
– Здесь кто-нибудь есть? Если есть, то вам лучше выйти, – кричит Стив.
Я прикрываю рот рукой. Я должна была догадаться, что они начнут что-то подозревать. Слышу их шаги, приближающиеся к аппаратной. Замечаю под пультом управления картонную коробку, вытаскиваю и ставлю ее перед собой. Стив распахивает дверь.
– Если здесь кто-то есть, то вы ведете себя очень странно.
Просто расслабься, хочется сказать мне ему. Позже ты будешь мне благодарен.
Он заходит в комнату и встает прямо перед пультом. Я даже чувствую запах резины от его туфель.
– Это какая-то злая шутка? – говорит он в никуда, хотя, полагаю, Стив говорит со мной.
– Стив, – говорит Хаксли. – Иди сюда.
Он идет в студию, а я возвращаюсь на свой наблюдательный пункт.
– Почему здесь стоит лавочка?
– Стив, – мягко смеется Хаксли. Она вытаскивает из кармана бутылочку с ополаскивателем полости для рта и записку, Стив делает то же самое.
– Лавочка, ополаскиватель для рта, «Bittersweet Symphony», – говорит она.
Его глаза округляются, когда он понимает, что она имеет в виду.
– Как на вечеринке Трэвиса Вебера.
– Наш первый поцелуй.
– Я так нервничал.
– Я больше. У меня даже зубы стучали.
– Я думал, что ты замерзла, поэтому отдал свою куртку. – Стив берет куртку, которую я предусмотрительно положила на лавочку, и накидывает на плечи Хаксли.
– Кто все это организовал? – спрашивает она, садясь на скамейку. Их колени соприкасаются.
– Тот, кто хочет, чтобы мы снова были вместе.
– А тебя можно отнести к этой категории?
Стив отодвигает колени подальше, тем самым разрушая этот момент.
– Хакс, зачем ты пыталась оплатить мое обучение в Вермилионе? Кто так делает?
Я вижу, как она напряжена, готовая защищаться.
– Тот, кому ты не безразличен. Я всего лишь пыталась помочь.
– Знаешь, как мне было стыдно? Да, моя семья не так богата, но…
– Ты никогда раньше не жаловался, когда ездил с нами отдыхать или получал рождественские подарки.
– Это совсем другое.
– Почему?
– Потому что я хочу учиться в Чандлере! – вырывается у него. – Я хочу играть в футбол. Я люблю футбол.
Хаксли глубоко вздыхает и смотрит на освещение.
– Я знаю.
– Но я также люблю и тебя.
Они пристально смотрят друг на друга, будто ведут безмолвный разговор. Их тела все ближе и ближе друг к другу. Удивительно, как быстро все вернулось на круги своя. Может, некоторые пары невозможно разлучить, как ни старайся.
– Я скучала, – говорит Хаксли. – Знаешь, это ведь первый раз, когда мы серьезно обо всем поговорили.
– Мне понравилось, – говорит он, убирая ее волосы за плечи. Мое сердце как будто делает сальто. Впервые я действительно верю в Хаксли и Стива.
– Что теперь? – спрашивает Хаксли. – Что мы будем делать?
– Мы что-нибудь придумаем.
А затем он наклоняется и целует ее.
Я кладу руки на единственный переключатель, предназначение которого мне известно. Он включает трансляцию записи с камеры на новенькие телевизоры, установленные во всех классах. Это доказательство того, что пара Стива и Хаксли крепка. Доказательство того, что я не совсем пропащий человек.
Но, все же, убираю руку и незаметно выскакиваю из зала. Даже самая популярная пара в школе заслуживает уединения.
39
На следующий день перед уроком по английской литературе, парту Хаксли окружила стайка девчонок, включая мисс Хардвик. Ну не будут же они настолько жестоки, чтобы обсуждать меня, верно? Все-таки мисс Хардвик учитель. Я, уткнувшись в книгу, начинаю подслушивать.
– Это было так романтично, – говорит Хаксли. – Он оставил записку в моем шкафчике, в которой написал: «Давай во всем разберемся. Встречаемся в телевизионной студии во время ланча». Когда я туда пришла, то просто поразилась, ведь он воссоздал сцену нашего первого поцелуя. И я... влюбилась в него еще больше.
Девушки начинают восхищаться, некоторые в умилении кладут головы на плечи друг друга. Помню, как раньше мне хотелось биться головой об парту, когда видела все эти фальшивые выступления Хаксли и Стива. А сейчас я сама поучаствовала в этом. У судьбы странное чувство юмора.
– Так Стив все еще собирается поступать в Чандлер? – спрашивает мисс Хардвик.
– Да, – отвечает Хаксли. Перешептывания девушек ни капли не беспокоят Хаксли. – Мы собираемся попробовать поддерживать отношения на расстоянии. Стив – замечательный спортсмен, и он должен выступать на поле.
– Техас не так уж и далеко, – произносит какая-то девчонка. – Если и есть пара, которая может с этим справиться, так это вы двое.
– Посмотрим. Если нам суждено быть вместе, то так оно и будет, – говорит Хаксли. В ее голосе спокойствие, она говорит так, как есть. – Но, думаю, у нас все получится.
– Время начинать урок, – говорит мисс Хардвик. – Все на свои места.
Толпа расходится и я, наконец, вижу Хаксли. Я пытаюсь встретиться с ней глазами, но она не смотрит в мою сторону, полностью сфокусировавшись на учителе. Не могу сказать, она просто делает вид или действительно не хочет меня видеть. Может, она думает, что все это время наша дружба была фальшивой. Полагаю, с ее точки зрения, так и есть. Надеюсь, что однажды после выпуска, когда цепи Ашлэнда с нас спадут, и они со Стивом будут планировать свою безупречную свадьбу, мы встретимся за чашкой кофе и посмеемся над всем этим.
Но пока я отворачиваюсь, чтобы не быть пойманной за тем, что откровенно на нее таращусь.
***
В кафетерии все косо на меня поглядывают и перешептываются. Я никогда не была объектом сплетен и чувствую сейчас себя, как клоун перед бесконечной, скучающей публикой. Им хочется большего. Хочется, чтобы история разрасталась, становилась все ужаснее и ужаснее. Надеюсь, этого не произойдет.
Я хватаю поднос, лишь для опоры, прохожу мимо всех этих пристальных взглядов и замечаю одно свободное место.
– Не против, если я здесь присяду?
Фред смотрит на меня, и я съеживаюсь. Но потом на его лице расползается улыбка. Никогда не была так счастлива видеть эти ровные белые зубы. Он убирает стопку своих комиксов со стула.
– Спасибо, – говорю я.
– В конце недели мы выставим тебе счет, – говорит Фред.
Приятно, что хоть кто-то еще со мной шутит.
– Я сожалею о том, что сказала тебе тогда. Ты просто пытался помочь.
– Эй, я – фанат комиксов, у меня нет мускулов. Так что я привык к оскорблениям. К тому же, я предположил, что ты слишком глубоко в этом увязла, и был прав.
Ко мне возвращается аппетит. Все-таки в этой школе еще есть стоящие парни.
– Все устаканится, – говорит Фред. – Кто-нибудь из учениц напьется на выпускном, и твоя история станет просто воспоминанием.
– Мечты... мечты.
Терпеть этого не могу. Почему люди просто не могут обо всем забыть? Я не хочу видеть все эти взгляды, полные ненависти, до конца школы. Надеюсь, что все изменится до выпуска.
Внимание Фреда переключается на что-то позади меня. Я поворачиваюсь и вижу, устало бредущего и слегка помятого, Дерека. Он идет, почесывая щетину, а его одежда явно нуждается в глажке. Я отвожу взгляд. Он разбит, и это моя вина.
– Я сделала это с ним, – говорю с отвращением к самой себе.
– Нет, не ты.
– Шутишь?
– Нет, – говорит Фред. – Дерек не поступил в Принстон. Пока тебя не было, пришел отказ. – Фред доедает второй кусок пепперони. – Насколько я знаю, они предоставляют место только одному учащемуся от каждой школы. И Бетани повезло больше.
Конечно, так не должно быть, но вид жалкого Дерека, словно бальзам на душу.
– Тем не менее, я ужасный человек.
– Ну да, – говорит Фред.
Сама напросилась.
– Но не совсем, – заканчивает он, допивая свой спрайт.
– Именно так. Я разбиваю ни в чем неповинные пары.
– Почему тогда Дерек и Бари не вместе? Они точно знают, что это ты все подстроила. Но все равно порознь.
– Потому что... Я не знаю. – В чем-то он прав. Дерек проходит мимо столика Бари, никак не реагируя на бывшую подружку. Бари даже не делает вид, что ест. Она крутит трубочку в своей диетической коле, выглядя такой же хмурой, как и Дерек. Почему они не сидят вместе? Такие девушки обычно наслаждаются ситуациями, когда могут подставить свое плечо бывшим парням.
– Если они действительно любили друг друга, то почему все не прояснили? Как Хаксли и Стив?
Золотая пара Ашлэнда снова заканчивает предложения друг за друга. Довольно странно наблюдать за их столиком сейчас, когда знаешь, что ничего интересного там не происходит. Одни и те же разговоры и скучные шуточки.
Теперь, когда я думаю о своих поступках, то понимаю, что это не мои методы были гениальными, а просто... если бы парам было предназначено быть вместе, то их отношения не разрушились бы из-за необоснованных смс или фальшивых свадебных папок.
Я чувствую, как неподъемный груз спадает с моих плеч. Я больше не считаю себя самым ужасным человеком в Ашлэнде. Я не разрушала любовь, а просто ускоряла неизбежное.
А потом я смотрю через несколько столиков на Калисту, которая сидит среди девушек, совершенно незаинтересованная в том, о чем они говорят. Она выглядит так же жалко, как и Бари.
– Ты не так уж и плоха, – говорит Фред.
Но и не хороша.
– Спасибо, – впервые за сегодня я улыбаюсь. Мои щеки болят из-за постоянного стоицизма.
– Вообще, ты довольно-таки классная, – Фред чешет бровь. – И я тут подумал, может, мы как-нибудь погуляем?
Я моментально теряю задумчивый вид и начинаю нервничать. Разговор принял совершенно другой оборот, и в моей голове сразу начинают крутиться миллион сценариев.
– Ты приглашаешь на свидание?
– Как один из вариантов, – улыбается Фред. Его глаза светятся.
– Меня?
Он кивает.
– Хорошо. – Я стараюсь выглядеть спокойной, несмотря на то, что руки и пальцы покалывает, словно я проспала на них всю ночь. Я встаю. – Возьму себе еще картошки фри. Что-то я снова проголодалась.
Улыбочка Фреда преследует меня до самой кассы. И тут меня по плечу хлопает Мелинда Янковски, впервые со времен средней школы вовлекая меня в разговор.
– Спасибо, – шепчет она.
– За что?
– За то, что расстроила отношения моей подруги Кэти в прошлом году. А я все думала, что так резко заставило Чарльза ее бросить. Но теперь-то я все знаю.
Я съеживаюсь, вспоминая, как представилась Кэти Дерриксон на форуме, обсуждающем мужскую импотенцию. Не самый лучший мой план, но он сработал.
– Пожалуйста? – говорю я. Даже не знала, что у меня есть фанаты.
– Он был таким придурком. Рассказывал Кэти о нас лживые истории, чтобы она перестала с нами дружить. Грязная свинья! Мы были на седьмом небе от счастья, когда они расстались, – говорит Мелинда. – Серьезно, спасибо тебе.
Я подхожу к кассе и достаю два доллара.
– О-о, я заплачу. – Мелинда перегибается через меня и передает деньги кассиру.
– Спасибо, – говорю я ошарашено. Кассиру даже приходится напомнить мне взять еду. – Хотелось бы, чтобы все так думали.
– Ну, этого не будет, – говорит Мелинда, оплачивая свой заказ. Мы вместе возвращаемся в зал. – И все-таки, некоторые тебя поддерживают.
Но среди них нет той, по кому я так скучаю, той, кто всегда меня поддерживал. В зале я высматриваю Вал и Эзра, сидящих за своим угловым столиком. Вероятно, они уже забыли о моем существовании. Вал замечает, что я таращусь на них, и я поспешно возвращаюсь к своим ботаникам. Неужели мы будем еще одними Бари и Калистой? Неужели все вот так закончится?
Я кидаю картошку на стол. Аппетит пропал.
Нет, не закончится.
Чувство определенности и надежды наполняет меня.
Нет.
Некоторым отношениям действительно изначально суждено быть разбитыми, но не всем.
– Что такое? – спрашивает Фред.
Я достаю свою помаду оттенка «Пламфул» и крашу губы.
– Мне нужно разбить еще одну пару.
40
Удивительно, почему «Звездный Круиз» еще никто не засудил за ложную рекламу. Это круиз по реке Гудзон – граница между Нью-Йорком и Нью-Джерси. Здесь нет звезд. Но, полагаю, «Туманный Круиз» звучит не так завлекательно.
Пассажиры поднимаются на борт. Большинство из них пожилые парочки, которые до сих пор надевают костюмы и вечерние платья. Я паркуюсь на улице, чтобы избежать очереди, ожидающих служащего, который припаркует их машины. У меня нет времени, да и я могу припарковать свою машину бесплатно. К тому же, нужно психологически настроиться. Я делаю дыхательные упражнения.
К счастью, я не одна. Сообщницы паркуются позади меня, и мы втроем направляемся к погрузочной платформе. Никогда не действовала подобным образом. Никогда не действовала открыто. Всегда только письма, смс, фотографии и слухи. Но на сей раз, я должна это сделать сама, открыто.
Вал сидит на скамейки одна, уткнувшись в телефон. На фоне круизного корабля, она выглядит совсем крохотной. На ней простое черное платье, сегодня никаких спортивных курток. Как только она видит нас, сразу встает.
– Бекка? Что ты тут делаешь? – спрашивает она.
Со мной Моника и Изабель – бывшие девушки Эзра, которых внезапно он решил оставить.
– Не возражаешь, если мы присоединимся к тебе? – спрашиваю я.
– Эзра паркуется. Он будет здесь в любую минуту, – предупреждающе говорит она, но я знаю, что Эзра не может причинить мне боль. Я не та, кого он ранит.
Вал держит перед собой сумочку, словно закрывается от нас. Никогда не видела ее такой суровой, готовой к битве. Я собираюсь с мужеством и продолжаю:
– Я почти покончила с работой специалиста по разрывам.
– Почти?
– Есть еще одна пара, которую я хочу разбить. Ты и Эзра.
– Прощай Бекка, – строго говорит Вал, но под этой маской я вижу настоящую Вал – мою лучшую подругу, пытающуюся осознать, что происходит.
– Выслушай ее, – мягко говорит Моника. – Поверь мне. Жаль, что у меня в свое время не было подруги, которая бы сделала то же самое.
– Бекка, – говорит мне Вал. – Эзра сказал мне, что произошедшее между вами – просто глупая ошибка. Сказал, что его мир не был…
– …полон, потому что он не мог разделить его с тобой, – заканчивает Изабель. – Да, это из «Джерри Магуайер».
– Для него все – большое кино. Но однажды оно заканчивается и зажигается свет, – говорит Моника. – Поверь мне. Если бы тебя никто не предупредил, если бы все казалось таким идеальным, пока неожиданно не закончилось в один момент, ты бы тоже облила его диетическим спрайтом.
– Бекка хочет, чтобы мы предостерегли тебя, Вал, – Изабель пытается утешительно погладить Вал по плечу, но та отходит от нее.
Она не может долго сохранять непроницаемое лицо и готова вот-вот разразиться слезами. Сейчас я чувствую себя еще более худшей подругой. Вал просто пытается получить удовольствие от сегодняшнего вечера.
– Мне так жаль, Вал.
– Зачем ты это делаешь? – пищит она.
– Потому что, если ты пойдешь с Эзра, то пожалеешь об этом. Возможно, не сегодня и даже не на следующей неделе, но, в конце концов, ты поймешь, все не так, как кажется.
– Что кажется?
– Что это любовь.
Вал вытирает слезы, готовые скатиться по щекам.
– Бекка Вильямсон говорит мне о любви?
– Да, должно быть наступил конец света, – говорю я. – Это как с сумочками. Ты ведь не станешь покупать подделку, даже если никто ничего и не заметит. Ты обязательно купишь только оригинал.
– Конечно.
– Тогда почему ты не принимаешь действительность? – Я тяжело дышу. Такое ощущение, что я сражаюсь за свою жизнь, хотя, наверное, так и есть. – Ведь ты заслуживаешь большего.
Вал садится, ее лицо застывает. Впервые за все время нашей дружбы, я не могу прочитать выражение ее лица. Я продолжаю:
– Люди всегда придумывают нелепые выражения о любви. «Любовь нельзя контролировать» или «им суждено быть вместе». Думаю, то же самое можно сказать и о дружбе, – я вытираю слезы, но они все текут и текут. – Не знаю, почему и как ты стала моей лучшей подругой, но я не могу представить кого-то еще на твоем месте. И даже если ты никогда больше не захочешь со мной разговаривать, я все равно хочу, чтобы ты была счастлива.
Тишину нарушают лишь удары волн о пристань. Я думаю о том, как мы миллионы раз спорили обо всем на свете и как я не хочу, чтобы наш последний разговор закончился подобным образом.
– Что здесь происходит? – позади нас стоит Эзра в блейзере, его волосы уложены гелем. По правде говоря, он определенно красив. Но помимо него, есть куча других привлекательных парней, и, надеюсь, большинство из них не такие подонки.
– Привет, бывший, – говорит Моника. – Мы просто болтаем с Вал.
– О сумочках, – добавляет Изабель.
– Извините нас, леди, – говорит он срывающимся голосом. Думаю, если ты бросаешь девушек по электронной почте, то не готов встретиться с ними лицом к лицу. Он берет руку Вал. – У нас свидание.
– Пять минут до отправления. Последнее приглашение на посадку! – кричит в громкоговоритель сотрудник «Звездного Круиза». Парочки поднимаются на борт.
Я показываю на круизный корабль. По всей палубе развешены китайские фонарики, пианист в зале играет классическую музыку.
– Это просто ужин на корабле, – говорю я.
– Это отличное свидание для моей девушки, – говорит Эзра и разворачивает Вал к себе. – Для девушки, которую я люблю.
– Ты меня любишь?
– Я люблю тебя, Валери Херст, – он гладит ее руку и улыбается.
Трудно не упасть в обморок, когда парень говорит тебе такое. Даже у меня чуть-чуть начинает кружиться голова от этих слов. Когда ты слышишь нечто подобное... то складывается такое ощущение, что тебя выбрали из толпы народа. Это было его секретное оружие, и он им воспользовался. Поэтому я не могу винить Вал, когда она следует за ним на борт.
Мне необходимо сесть. Изабель и Моника пытаются меня утешить, но ничего не помогает. Будто вместо сердца – дыра. Меня бросила лучшая подруга. Снова. Заслуженно. Но я не просто теряю человека. Я теряю все наши воспоминания, целую жизнь. Ведь воспоминания нужны для того, чтобы ими делиться. А хуже всего то…
– Эй.
Я медленно поднимаю взгляд, потому что узнаю этот голос.
Передо мной стоит Вал.
– Вал? – Перевожу взгляд на корабль. Эзра бежит к задней палубе и неистово машет руками.
– Вал! Вал, что ты творишь? – кричит он. Он хватает члена экипажа и указывает на берег и свою девушку, вероятно, упрашивая их вернуться на пристань. Они же тащат его в зал-ресторан.
Изабель записывает его вопли на телефон.
– Просто замечательно.
У меня нет слов. Вал с непреклонным видом смотрит на корабль, который становится все меньше, удаляясь вниз по Гудзону.
– Не хочешь перекусить? – спрашивает она. Я замечаю, как на лице Вал зарождается ее фирменная улыбка. – Мои планы на ужин провалились.
Эпилог
Тридцать минут спустя
Я везу нас в небольшой ресторанчик «Королева Елизавета». Не знаю, почему его так назвали, но сомневаюсь, что она когда-либо посещала Нью-Джерси, да и вообще, стала бы есть что-либо из предлагаемого меню. На входе нас приветствуют автомат для покупки сигарет и вращающаяся витрина со слоеными пирожными. Я предпочту этот ресторан «Окнам на воде» и «Звездному Круизу» в любой день недели.
Вал направляется к кабинке, а я иду в туалет. В уборной на полу и стенах розовая плитка. Я проверяю свой макияж и вдруг вижу, что позади меня из кабинки выходит Бари. Моя помада оттенка «Пламфул» выпадает из рук.
Она моет руки в соседней раковине, предварительно кинув на меня убийственный взгляд.
– Тебе что, не нужно сегодня рушить чьи-то жизни?
– Больше нет. – Я пытаюсь не реагировать на ее агрессивный тон, но она продолжает:
– Благодаря тебе я провожу пятничный вечер, ужиная с родителями. – Она стряхивает с рук воду. – Не могу поверить, что моя жизнь так изменилась.
– Я сожалею, – но если подумать, то это не так. Больше не так. Мне надоело, что меня считают плохой.
