Текст книги "Инсценированный разрыв (ЛП)"

Автор книги: Филип Сигэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

– Хорошо, ребята, – говорит она, занимая свое место за столом. – Вы все должны были закончить читать «Ромео и Джульетта» за выходные, поэтому давайте обсудим повесть. Что вы думаете? Не правда ли книга заканчивается невероятно трагично?

Шана Виганд поднимает руку:

– Для меня тема силы любви и неизбежности судьбы оказалось наиболее захватывающей.

– Шана, я попросила всех прочитать « Р и Д», а не Википедию. Ну, давайте же, ребята. Дайте мне честный отзыв. Мы все знакомы с этой историей в той или иной форме.

Молчание.

Мисс Хардвик сжимает губы, накрашенные красной помадой:

– Ну же, кто-нибудь? Не стесняйтесь.

– Я думаю, что все это невероятно романтично, – говорит другая одноклассница.

Я узнаю этот спокойный, холодный и самоуверенный голос, раздающийся из середины класса.

– Хаксли, объясни? – просит мисс Хардвик.

Хаксли выпрямляется, конечно, не пристало ей сутулиться, как мы, простые люди. Ее оливковая кожа всегда кажется светящейся, а водопад волос, словно из рекламы шампуня. Однажды она станет идеальной женой для сенатора, и Хаксли знает об этом.

– Их любовь была такой пылкой и сильной, но в то же время спокойной и нежной... Она была... прекрасной. – Хаксли произносит слова медленно, так как никто не осмелится ее перебить.

– Хороший ответ, – говорит мисс Хардвик. Все согласно кивают. Даже Грег Бэйлор и его тупые дружки в углу соглашаются.

– Это было потрясающе. Даже прочтение синопсиса меня впечатлило, – говорит Шана, не упуская возможности угодить Хаксли. Ну, и учителю заодно.

– Они были примером настоящей любви, – говорит Хаксли. Понимает ли она, что девяносто процентов того, что она произносит, является избитыми фразочками? Вероятно, но класс все равно слушает ее, раскрыв рты.

Я закатываю глаза. Убить себя только потому, что ты не можешь с кем-то встречаться, кажется немного чересчур драматичным.

– Хочешь что-то добавить? – спрашивает мисс Хардвик кого-то. И тут я понимаю, что она смотрит на меня. Так же как и весь класс.

– Что? – спрашиваю я, мои ладони потеют.

– Кажется, ты не согласна.

– Я не знаю, – может, если я буду отвечать вежливо, она позволит мне опять смешаться с классом. Почему это все уставились на меня? Давайте, шлите смс, пишите записки, смотрите в окно. Делайте же что-нибудь.

– Ты уверена, Бекка?

Я киваю. Лучше рискнуть своей оценкой, но держать рот на замке. Они не желают слышать другого мнения, если предпочитают первое.

– Все в порядке, Ребекка, – говорит Хаксли самым дружелюбным тоном. Невероятно, как же легко она его включает. – Думаю, было бы интересно услышать как та, у кого никогда не было парня, расценивает пьесу.

Девушки вокруг меня тихонько захихикали. Я выдавливаю из себя улыбку. Эмоции захлестывают меня и, прежде чем успеваю это осознать, я поворачиваюсь на стуле, чтобы посмотреть в лицо Хаксли.

– Ромео и Джульетта не были влюблены. Они были просто сумасшедшими.

Класс замолкает, и все странно посматривают на меня.

– Сумасшедшими? Кажется, это немного перебор, – говорит мисс Хардвик, отбрасывая в сторону свою объективность.

– Ну а разве то, что они встретились, якобы влюбились и умерли в один день, оу, и естественно все это меньше чем за неделю, не сумасшествие?

– Нужно всего лишь несколько секунд, чтобы понять, что ты встретил свою родственную душу. Ты сразу понимаешь, что это оно. Именно это я и почувствовала, когда встретила Стива, – говорит Хаксли. Класс замирает, а я готова выпрыгнуть из окна. – Это – любовь.

Я не дам Хаксли шанса победить, она и так всегда это делает.

– Это не любовь, а неумение принимать решения. Ромео и Джульетта – два очень подавленных и несчастных человека. Вынужденная разлука усилила их желание быть вместе. Это как, когда родители говорят детям не ходить на чердак, и куда, по-вашему, они сразу же захотят пойти? И это вовсе не потому, что им так нравится чердак. – Грег Байлор кивает своей большой головой. Мне приходится давить посильней, чтобы меня поняли.

– Интересная точка зрения, – говорит мисс Хардвик. – В какой мере, по-твоему, их любовь была основана на сложившихся обстоятельствах?

– Полностью. Это была не любовь, – отвечаю я, пфф, как будто это и так уже не было очевидным.

– Ребекка, ты серьезно сравниваешь настоящую любовь с чердаком у себя дома? – говорит Хаксли. Она поднимает брови и смотрит на меня с таким выражением, словно я волос в ее тарелке. – Разве ты не читала пьесу? Язык, сонеты, монолог Ромео. Ты правда думаешь, что все это было не настоящим?

– На стадии соблазнения все было нормально. Но красивые слова вовсе не означает, что они искренние. И, если честно, немного патетично, что Джульетта влюбилась в него так быстро.

– Но зачем тогда Шекспир хотел, чтобы они говорили о своей любви, если ее в действительности не было.

– Потому что он знал, что люди съедят это. Очевидно, что они делают это до сих пор, – я крепко держусь руками за парту. Адреналин бурлит во мне. Мозг и рот работают в одном ритме. – Я имею в виду, что после того, как мы посмотрели «Титаник» в пятом классе ты проплакала два дня. Ты даже не могла слушать песню Селин Дион без слез.

Класс взрывается смехом. Прямое попадание!Челюсти Хаксли сжимаются на секунду, прежде чем она возвращает свою улыбку. Я только что нарушила ее правило номер один.

– Знаете, «Титаник» – это та же история «Ромео и Джульетты», но на тонущем корабле, – произносит мисс Хардвик. – «Вестсайдская история» – также современная интерпретация пьесы. Кто-нибудь смотрел «Вестсайдскую историю»?

Хаксли игнорирует ее:

– Они умерли друг за друга, за любовь.

– За взаимное слепое увлечение.

– Так, дамы… – начинает мисс Хардвик, но Хаксли поднимает руку.

Она сохраняет дружеский тон, но ее глаза слегка сузились. Только я могу это заметить. Это взгляд, которых я помню с тех времен, когда я воровала фри из ее тарелки или выигрывала в «Камень, ножницы, бумага». Она встает, возвышаясь над классом.

– Мисс Хардвик, если вы не против, то я бы хотела обратиться к классу. Пожалуйста, рассмотрите мое заявление, Бекка может сделать то же самое.

– Лучший способ понять литературу – оказаться вовлеченным в нее! – говорит мисс Хардвик. – После того, как вы обе выскажитесь, я поставлю вопрос на голосование.

Я тоже встаю. Она возвышается надо мной на десять сантиметров. Мы смотримся, как гном и Дороти.

– Девочки, вам не нужно вставать. Это не дебаты. – Мы с Хаксли обмениваемся взглядами.

О да, это именно они.

Мы продолжаем стоять.

Хаксли сжимает кулаки, ее спина прямая. Она в своей стихии. Никогда не думала, что люди могут совершенно измениться. Раньше я думала, что если достаточно приглядеться, то можно увидеть их настоящих, прячущихся за фасадом. Но Хаксли опровергла мою теорию.

– Возможно, у Ромео и Джульетты были не идеальные отношения. Ни одна пара не идеальна. Даже мы со Стивом иногда спорим. Да, это правда, – говорит Хаксли, хотя думаю, что навряд ли кто-нибудь ей верит. Уверена, девчонки воруют колпачки от ее старых ручек и обертки от жвачек, чтобы дома соорудить место поклонения, где они могут молить богов всех влюбленных послать им союз такой же совершенный, как у Хаксли и Стива.

Она проводит рукой по своим волосам, и они ложатся точно также как и до этого.

– Но в центре всего этого была любовь. Что-то божественное, некая подсознательная связь, которая притянула их друг к другу. Это была не логика. Вы не станете проходить через все это ради того, кто, по вашему мнению, так себе, – прикладывает она руку к сердцу и смотрит на меня заботливым взглядом. – Я знаю, что ты никогда не была влюблена, за тобой не ухаживали, и у тебя не было парня с серьезными намерениями. Ты даже не целовалась, если не считать обнимашки на кровати с постером Леонардо Ди Каприо.

Класс взрывается ревом, и я присоединилась к нему, чтобы сделать вид, будто мне все равно, хотя у меня такое чувство, что я вот-вот рассыплюсь на кусочки.

– Вау, Бекка. Тебе нужно заняться сексом! – выкрикивает Шана.

– Но, не смотря на твой исключительноограниченный опыт, – продолжает Хаксли, – ты не можешь сказать, что их отношения были полностью фиктивными, не правда ли Ребекка?

Хаксли аплодируют, и она садится на свое место. Шана дает ей пять, чтобы поздравить с успехом, но Хаксли никак не реагирует на это.

Уверена, именно так раньше думала Калиста, и Лили, и Ким, и другие мои бывшие клиенты. Моя сестра иногда говорила так же, пока ее сердце не растоптали и не прошлись по нему с бейсбольной битой.

– Твоя очередь, – говорит мне Хаксли.

Я не могу пошевелиться. Все мои слова и связные мысли куда-то исчезли. Мое лицо заливается краской, оттенка которой даже нет в палитре цветов.

– Бекка? – спрашивает мисс Хардвик. Класс затихает, ожидая опровержения.

– Они были чокнутыми, – отвечаю я, безразлично пожимая плечами.

– Бекка и Хаксли, вы обе раскрыли свои обоснованные точки зрения, – мисс Хардвик спрыгивает со стола, счастливая, что вновь может контролировать класс. – Давайте проведем голосование. Кто думает, что Ромео и Джульетта не были влюблены?

Никто не поднимает руку.

Хаксли расплывается в улыбке до ушей. Эта улыбка режет как нож. Она как бы говорит мне, что ты не можешь спорить с будущей женой сенатора. Мисс Хардвик выжидает еще немного времени, на случай, если кто-то из студентов изменит свое мнение.

Но никто этого не делает.

5

Уроки закончились, но слова Хаксли по-прежнему преследуют меня. Большинство учеников Ашлэнда верят чепухе, которую она несет. Это массовое зомбирование мозга, а я та, кто не выпил Кул-Эйд ³в ту же секунду, как мои гормоны начали бушевать. Просто невероятно насколько она стала почитаема, учитывая, что четыре года назад никто бы не стал слушать ни слова из того, что она говорит.

Когда в восьмом классе Стив Оверлэнд переехал в наш город, он незамедлительно стал предметом разговоров номер один, как какое-то природное бедствие в новостях. Парни, играющие в младшей футбольной лиге, с нетерпением ожидали его прибытия. И вовсе не потому, что он был классным, а из-за его впечатляющего броска. Думаю, для них этои было тем самым классным. В первый же день Стив зашел в класс, уже имея в друзьях большинство самых популярных парней школы. А с его густыми каштановыми волосами и скромной улыбкой, он стал объектом внимания каждой девушки в школе.

Особенно Хаксли.

Мы с Хаксли не особо участвовали в общественной деятельности, как большинство девушек в средней школе. В шестом классе, кажется всего за ночь, наши одноклассники распределились по группам в зависимости от их популярности, и мы были практически в самом низу.

Я знала, что мы не были популярными, но и не являлись лузерами. Нас приглашали на несколько бар-мицва ⁴и летние вечеринки у бассейна. Однако наш календарь общественной жизни не был заполнен до предела.

Семья Хаксли живет в огромном доме на вершине холма, и она иногда говорила мне, что чувствует себя, как Рапунцель в своей башне в одиночестве. Тем не менее, у нас были свои развлечения. Хаксли придумывала их, а я следовала за ней. В общем, мы развлекались в средней школе, но все это веселье было поддельным по сравнению с большинством учеников. Думаю, я никогда не замечала, насколько это расстраивало Хаксли.

Несмотря на то, что Стив был на год старше нас, в его старой школе был другой учебный план, поэтому ему пришлось посещать математику за седьмой класс. Так как их фамилии стояли в журнале рядом, то Стив и Хаксли оказались соседями по парте и стали партнерами по лабораторным работам. Хаксли ухватилась за эту возможность. В следующий понедельник она появилась в дверях школы, выглядя как модель. Никаких больше хвостиков или кардиганов. Она проложила свой путь сначала к обеденному столику Стива, затем к его окружению, и, наконец, к сердцу. Без предупреждения. Я наблюдала за этим, также как и остальные одноклассники. Хаксли перешла от статуса какой-то девушки в статус популярной. Отношения со Стивом вознесли ее на вершину общественной жизни.

Я думала, что она возьмет меня с собой, но по мере того, как ее приглашали на все большее количество вечеринок и пикников, в кругу ее новых друзей не оказалось места для меня.

Люди забыли, откуда появилась Хаксли и кем она была до Стива.

А она не хотела напоминать им об этом.

***

Я приезжаю домой и как только открываю двери гаража, сразу же слышу вопли. Когда мы были маленькими, мама сидела с нами дома и жадно смотрела все мыльные оперы. Когда мы повзрослели, она превратила комнату для гостей в ателье и стала известной портнихой в городе. Одна будущая клиентка даже подошла к ней на похоронах. По странному стечению обстоятельств большинство клиентов мамы – невесты и их подружки. Не знаю, как она может работать в этом ателье, находясь среди свадебных платьев, после того, что произошло с ее собственной дочерью. Может быть, это помогает ей избавиться от воспоминаний? Какова бы ни была причина, это определенно прибыльное дело. Невесты тратят кучу денег, дабы быть уверенными в том, что их особый день будет самым совершенным на свете.

По всему дому раздаются пронзительные жалобы еще одной невесты. Я заглядываю в ателье, чтобы поздороваться с мамой и предложить ей моральную поддержку. Она работает над струящимся свадебным платьем, похожим на наряд диснеевской принцессы, а стройная, невысокая невеста в это время вопит.

– Нет, мама. Не хочу гвоздики. Я хочу, по крайней мере, две дюжины белых роз в вазах на столах... Они дешевле?! Ты хочешь, чтобы на моей свадьбе были дешевые цветы?! Мы не нищие!

Я наклоняюсь и целую маму в лоб.

– Привет, конфетка, – говорит она, не реагируя на крик. Она научилась отключаться.

– Все хорошо? – я смотрю на невесту, которая уже кричит сквозь слезы.

Мама чувствует мой сарказм:

– Планирование свадьбы – очень напряженное мероприятие, но в итоге оно стоит всего того.

« Если ты сможешь довести дело до конца» – мысленно отвечаю я. Или это просто трата денег. Не лучше бы потрать эти средства, помогая бездомным?

– Что?! – невеста визжит в телефон. – Лиа не будет моей подружкой. Она выглядит толстой и уродливой в платье, а ее волосы – это вьющийся ужас. Она испортит мои свадебные фотографии... Мне не важно, что она моя сестра!

– Звучит так, будто она очень влюблена, – говорю я.

На полпути к выходу я замечаю толстую синюю папку на швейной машинке. « Кортни и Мэттью, 25 Мая»– написано шрифтом айвори на первой странице. Внутри дюжина таблиц, предусматривающих любые возможные детали свадьбы, также как и картинки, вырезки из журналов с описанием и стоимостью каждой. Можно подумать, что она управляет многонациональной корпорацией.

– Пожалуйста, не трогай, – говорит мне невеста, употребляя слово «пожалуйста» исключительно ради приличия. – Это папка со сценарием Дня Моей Мечты. Я много работала над ним.

На какой-то момент мне показалось, будто она скажет, что это сценарий Дня Страшного Суда. Хм, не так уж и далеко от истины.

– Простите.

Она выдавливает фальшивую улыбку и возвращается к телефонному разговору:

– Нет, мама. Мы не сворачиваем салфетки для столов. Должны быть кольца для салфеток... Потому что они, черт возьми, шикарные, вот почему!

В такие моменты я забываю, что есть еще и жених. Она, вероятно, тоже.

***

Я лежу на кровати Дианы и смотрю на постеры кумиров, наклеенные на потолке. Должно быть, странно просыпаться в той же комнате, что и в средней школе, понимая, что ничего не изменилось.

– Боже, платья подружек невесты просто ужасны. Дорогая, это цвет не шампанского, а высохшей рвоты, – Диана просматривает онлайн фотографии со свадьбы своей подруги Мариан, на которых девушки энергично танцуют. Думаю, именно в этот момент Диана понизила их дружбу до статуса просто знакомых.

Я наклоняюсь и оцениваю платья. На них видимо перевели километры тюля, но их нежный бежевый цвет хорошо гармонирует с букетами подружек.

– Вау. Здесь вся банда, – продолжает Диана. – Эйми и ее противный муж. О, бедная Эрин, ты никогда не похудеешь после родов, не так ли?

– Почему ты не пошла? – спрашиваю я.

– На меня бы тогда таращились больше, чем на невесту. Типа: «О, здесь Диана... за столиком для одиночек. Бедняжка».

– Они бы так с тобой не поступили. Они же твои подруги.

– Они бросили меня, – Диана поворачивается ко мне и улыбается уголком губ. – Знаешь, каково это?

Она заправляет свои густые, каштановые волосы за уши. Они идеально совпадают с цветом ее глаз. Добавьте к этому круглое лицо и нос картошкой, и вот она – само воплощение очарования.

– Я думаю, что Тед слишком экстравагантный. Даю им максимум год.

И пока она не успела открыть рот, я добавляю:

– Но вернемся к Бари и Дереку. – Иначе мы будем говорить о ее друзьях всю ночь. Я тянусь к клавиатуре. Досье со слухами лежит рядом с монитором. – Подвинешься?

– Конечно, – Диана отталкивается назад и вытягивает ноги на кровати. Я считаю старшую сестру своим консультантом. Она единственный человек, который в курсе того, чем я занимаюсь, и единственная, кто может мне помочь. Иногда мне нужен ее совет или второе мнение, а иногда просто тот, с кем можно посмеяться над тем какие у меня нелепые одноклассники.

– Итак, думаю, что Дерек должен быть инициатором разрыва, – говорю я. Даже не хочу представлять, что это сотворит с Бари, но все к лучшему. Я не разрушаю жизни. Больше всего люди нуждаются в помощи, когда думают, что все хорошо, пока их мир не перевернулся с ног на голову.

– Однозначно, Би. Он уже делал это дважды, пусть история повторится. Он определенно не выносит девушек, которые умнее его, так что делай домашнюю работу за Бари в течение недели, и он моментально ее бросит. Ох, уж эти мужчины со своей гордостью. Ты ведь знаешь.

Диана соскребает пятно от еды с буквы «А» на своем пуловере университета Ратгерс. Он и фланелевые штаны стали ее униформой с того момента, как она сняла свадебное платье. Думаю, если вы планируете выйти замуж за доктора, то не готовите план Б. Однако просмотр дневных ток-шоу определенно не подходящий род деятельности для нее. Диана промокает пятно водой и гордо улыбается, когда видит, что его больше нет.

Каждое утро, когда я просыпаюсь, часть меня надеется, что я спущусь вниз и обнаружу Диану в деловом костюме, пьющую кофе и проверяющую телефон перед тем, как побежать на поезд до Манхеттена. Что у нее будет замечательная работа в одном из небоскребов Мидтауна и она регулярно будет пить коктейли в баре со своими сослуживцами. Что она будет тем человеком, на которого я снова смогу равняться.

Я отпихиваю кучу грязной одежды и падаю на кровать:

– Хотя, кажется, это не совсем правильно. Он и Бетани встречались больше года и казались счастливыми.

– Ключевое слово: « казались».

– Она же не стала умной за одну ночь. Тогда почему?

– Может, он хотел начать все с чистого листа в Принстоне?

– Но у него было две девушки после нее? Это не имеет смысла.

Диана опять начинает просматривать фотографии со свадьбы Мариан.

– Тед надел цилиндр? Серьезно?

– Все это не имеет значения, – вздыхаю я. – Ты разбиваешь одну пару, а на ее месте появляется три новых. Они как седые волосы.

– Будь позитивна, Би! – говорит Диана. Странно слышать это от нее. – Рассуждай так: большинство этих пар все равно не выживут, а те, кто все-таки сделают это, в конце концов, превратятся в жирных пьяниц, мечтающих уложить в кровать лучших друзей друг друга. Как ни крути, твоя работа в любом случае во благо.

Грубо, но искренне. Это то, что мне нравится в Диане. Несмотря на обстоятельства, я рада, что она вернулась домой в прошлом году. Мы стали невероятно близки, чего никогда не было из-за восьмилетней разницы в возрасте.

– Иди сюда, – говорит она, раскрывая объятия, и я падаю в них. Диана хватает мой рукав и вытирает об него свой нос.

– Омерзительно!

Мама стучит в дверь, открывая ее в это же время. Стук – просто формальность.

– Эй, девочки. Чем занимаетесь?

Диана закрывает локтем мое досье.

– Просто разговариваем, – говорит она. – Как дела у Эмили Пост сегодня?

– Она очень напряжена. Но это не удивительно, ведь ее свадьба не за горами, – отвечает мама, стараясь всегда найти что-то хорошее в тех, кто платит ей за работу.

– Я помню это чувство, – говорит Диана, и на секунду мама и я замолкаем, пока Диана не начинает смеяться. Это своего рода знак.

Мама разглаживает кровать, на которой я лежала. Она уже собирается сесть, когда замечает свадебные фотографии.

– О, это со свадьбы Мариан? Она выглядит прекрасно. О, мне так нравятся платья подружек невесты!

Диана и я обмениваемся взглядами. Нам просто смешно от того, что говорит мама, и мы не знаем почему.

– И Эрин также великолепна. Диана, ты уже послала ей поздравительную открытку? – спрашивает мама. Я сдвигаю ноги, и она садится на кровать.

– Зачем?

– Чтобы поздравить ее с рождением ребенка.

Диана закатывает глаза. Это в духе моей мамы: превратить дружеские посиделки в сеанс придирок.

– Зачем поздравлять ее с тем, что она родила. Она, вероятно, делала эпидуральную анестезию.

– Ему скоро исполнится месяц, а ты до сих пор их не поздравила.

– Не думаю, что правильно поздравлять кого-то с рождением уродливого младенца. Это только поощрит ее родить еще одного.

– Оуэн очарователен. У него такие пухлые ножки.

– Он выглядит как Бенджамин Баттон.

Я сдерживаю смех, прижимая руку ко рту. Мама тоже хихикает, но ей сразу же становится стыдно.

– Видишь! Ты тоже считаешь, что он некрасивый! Может, через несколько лет я и увижу, как он ходит с тростью по детской площадке, – говорит Диана.

Мама качает головой.

– Ты была так близка с этими девушками в колледже. Что случилось?

– Оказалось, что они мыслят стереотипами, а я стала посмешищем.

– Ты опять? Диана, это все только в твоей голове.

– Да? И где же они сейчас? – Диана опускает голову. Вся ее энергия куда-то исчезает. Эту битву она не сможет выиграть, поэтому она даже не пытается. – Ты хочешь, чтобы я послала ей открытку, – говорит она спокойно.

–Ты знаешь, что делать, тебе двадцать четыре года. Занимайся тем, чем хочешь, – Мама переводит взгляд на меня в поисках поддержки. Я нерешительно улыбаюсь, но ничего не отвечаю, и для нее это означает, что я поддерживаю Диану. Но кто-то же должен. Как она может забыть, что случилось?

Мама хлопает дверью, качая головой от еще одной провалившейся попытки.

– Она никогда не поймет, – выключает компьютер Диана.

***

Перед тем, как пойти спать, я наливаю себе стакан молока. Не знаю, правда ли оно помогает мне заснуть, но я делаю так с пятого класса, поэтому сейчас это уже часть распорядка моего дня. Дверь в ателье открыта, и папка невесты отражает огни улицы. Мое нездоровое любопытство просто затягивает меня в комнату. Я просматриваю страницы с безупречными свадебными платьями. Вкус невесты не имеет ничего общего с кружевным, украшенным цветочками уродством. Она предпочитает теплые цвета и струящийся фасон свадебного платья, также я полностью согласна с ее выбором колец для салфеток. Может быть, эта невеста делает все правильно. Свадьба – это исполнение ее мечты, инвестиции в будущее. Просто и понятно. И раз уж на то пошло, надо сказать прямо: я полностью пересматриваю свое отношение к этой папке. Уверена, она начала планировать этот день, когда была в моем возрасте, за много лет до того, как встретила своего будущего мужа.

В моей голове созревает план, и я моментально зову Диану.

– Что случилось? – спрашивает она. Когда сестра присоединяется ко мне, то сразу же замечает платье в стиле диснеевской принцессы. Вместо того чтобы рассмеяться, она разглядывает каждую деталь. Печаль заменяет язвительное выражение на ее лице. Наверное, она думает, что это могло бы быть у нее, в какой-нибудь другой вселенной. Это один из тех моментов, которые мы стараемся избегать.

– Мне жаль, – это все, что я могу выдавить. Диана по-прежнему находится в трансе.

Я крепко обнимаю сестру, опуская подбородок на ее плечо.

– Ты абсолютно права, те платья подружек невесты были цвета засохшей рвоты. Ты это верно подметила.

Диана дотрагивается до моей руки, пытаясь выдавить улыбку, которая никак не выходит.

– Итак, что случилось?

– Я знаю, как разбить пару Бари и Дерека.

6

Часть меня хотела бы, чтобы ежегодник Мичигана оказался ужасным из-за того, что он воспользовался моей подругой. Но Вал и я – хорошие девочки, поэтому весь вечер четверга мы придумываем надписи.

Мы лежим на ее кровати, рассматривая фотографии наших одноклассников, которые улыбаются и смеются, будто это не высшая школа Ашлэнда, а новый мир Диснея. На мониторе сменяется фотография, и Вал не может отвести глаз от короля и королевы в центре. Зависть, надежда и грусть вперемешку отражаются на ее лице.

– Не думаю, что она невероятно хорошенькая, – говорю я о Хаксли, чья голова словно создана для короны. – У нее слишком большие губы, чересчур тонкая талия и чрезмерно угловатые плечи.

– Они идеальны, – произносит Вал, явно думая о собственных недостатках. Она не может отвести взгляд. Моя подруга, как и остальные в Ашлэнде, зациклена на них. Все ее надежды и мечты заключены в этой фотографии. Я могла бы в течение часа рассказывать ей какая она смешная, восхитительная и красивая, но на нее это бы не произвело никакого впечатления. Потому что единственное доказательство ее красоты – наличие парня.

– Да ну. Ни одна пара не идеальна.

– Разве? Они так хорошо смотрятся вместе. Держась за руки, когда идут по коридору. Подбадривая друг друга на играх. Однажды я слышала, как они заканчивают предложения друг за другом, – вытягивает она еще одну фотографию этой популярной парочки из кучи, которой снабдил ее Мичиган. На ней Стив, «удивляющий» Хаксли огромным медведем, которого она обнаружила в своей машине на День Святого Валентина. Девчонки болтали об этом всю неделю.

– Это просто набитое ватой животное. Вероятно, сейчас оно собирает пыль в подвале, – говорю я, но все бесполезно.

Вал держит ноутбук рядом с моим лицом для сравнения, в котором я не хочу участвовать.

– Знаешь, думаю, пуловер и юбка, в которые она одета, отлично смотрелись бы на тебе. Ну, только не в персиковой гамме, поскольку твоя кожа немного светлее…

– Бледнее.

– С ветлееее. Но что-нибудь подобное... – глаза Вал бегают от моего наряда к одежде Хаксли и обратно.

– Сомневаюсь, – отодвигаю я ноутбук в сторону.

– Я серьезно. Ты восхитительна. Ты очень умная, хорошенькая и невероятно удивительная. Просто нелепо, что ты этого не замечаешь.

– Правда? – Знаю, это избитые дружеские фразы, но Вал произносит так убедительно, что я почти верю ей.

– Да! Если бы ты еще не пряталась за одеждой, как жена амиша. Серьезно, сколько кофт может надеть одна девушка?

– Бесчисленное количество.

У Хаксли отличная фигура. А у меня, как ни крути, худое и абсолютно не впечатляющее тело.

– Думаю, если бы ты перестала каждые день надевать три слоя одежды и показала бы себя хоть чуть-чуть, то выглядела бы сногсшибательно. Парни в школе сошли бы с ума!

– Парни могут делать все что хотят, но я не собираюсь подражать королеве бала.

– Разве вы раньше не дружили?

– Скорее были просто знакомы.

– Ой, прости, – поднимает она руки в знак капитуляции. – Моя ошибка.

Вал подпрыгивает на кровати, и ее светлые, шелковые волосы падают ей на лицо. Она так просто не откажется от этой идеи.

– Ну же, неужели тебе не хочется мужского внимания? – Я знаю, Вал не хочет меня обидеть, но все равно эти слова причиняют боль.

Я встаю перед ее зеркалом в полный рост. Я выгляжу достаточно хорошо для своего социального статуса. Но помощь Вал ничего бы не изменила. Калиста красивая, но видимо этого недостаточно. Кто знает, что привлекает парней. А я играю только в те игры, правила которых мне известны.

– Я пас, – произношу я. – И мне надоело заниматься ежегодником.

– Подожди! Окажи мне еще одну услугу.

– Серьезно? – я тяжело вздыхаю и снова сажусь на кровать.

– Однажды я отдам тебе свою почку, – открывает она свою почту. – Ты можешь мне кое с чем помочь?

– С чем?

– Я хочу написать письмо Эзра, – она переставляет ноутбук мне на колени.

– На счет домашней работы?

Она пристально смотрит на меня. Мы обе знаем, что это вовсе не так.

– Я просто думала о том дне, в столовой. Он явно флиртовал со мной, но так как я не могла вымолвить ни слова, вероятно, он подумал, что не интересует меня.

– А он тебя интересует?

– Думаю да. Он действительно отличный парень, – отвечает Вал так, будто вдруг стала знатоком Эзра.

– Он хотя бы в твоем вкусе? Какой-то он вычурный. Я постоянно вижу, как он читает какие-то сценарии или складывает DVD в свой рюкзак. Он определенно нетипичный парень для Ашлэнда.

– Он такой талантливый режиссер.

– А ты видела хоть один из его фильмов?

– Нет, но я слышала, что они очень хороши, – Вал открывает вордовский документ на своем компьютере. – Думаю, он оценит что-нибудь смешное и интригующее. Я не знаю. Ты пишешь лучше меня. Хочу, чтобы ты добавила своего фирменного стиля Бекки Вильямсон к письму.

– Я думала, что он всего неделю назад расстался с Изабель Амабиль? – Сплетни об Эзра, конечно, не новости с первой страницы. Он обыкновенный парень, просто живущий своей жизнью где-то на заднем плане. Типа меня.

– Неделя – это много. За неделю сотворили Землю.

– Подожди, – говорю я, кое-что вспомнив. – Это ведь он и Моника Вашингтон очень плохо расстались чуть раньше? Она еще что-то после этого устроила?

– Аа, инцидент с диетическим спрайтом, – отвечает Вал, словно это очень старые новости. – Они расстались. Моника очень рассердилась и швырнула ему в голову банку с диетическим спрайтом во время ланча.

Да, это не то, что хотелось бы услышать об увлечении своей подруги. Вал замечает мою реакцию; она, вероятно, считывает все мои мысли каким-то особым шестым чувством лучшей подруги.

– Моника – чокнутая. Помнишь, как в девятом классе она что-то украла в Хоум Депот, и у нас было собрание на тему воровства? Эзра едва пережил это, – Она протягивает мне мизинец для клятвы. – Обещаю, что не буду устраивать сцен, если мы расстанемся.

– Вы даже еще не вместе.

– Эзра, вероятно, романтик. Если он ничего не чувствует, то не станет притворяться только ради того, чтобы у него были хоть какие-нибудь отношения. Думала, ты оценишь такого как он.

– Я несобираюсь оценивать Эзра... – мой голос сбивается. Чувствую себя просто выжатой. Либо она слишком импульсивна, либо я слишком осторожна. – Просто не хочу, чтобы тебе было больно или ты опять ввязалась в какую-нибудь авантюру, как это было с ежегодником.

– Это так мило, – говорит Вал. – Но мне правда нужно срочно привлечь его внимание. И если я не могу сделать это лицом к лицу, то пошлю письмо по электронке. Но я должна произвести впечатление сейчас.

– Звучит как план великой битвы, он тебе действительно нравится? Или это только для того, чтобы у тебя был парень? – Меня передергивает от того, что я выгляжу как брюзга. Но лучше так, чем позволить своей лучшей подруге подвергнуться публичному унижению и отказу.