Текст книги "Инсценированный разрыв (ЛП)"

Автор книги: Филип Сигэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– У нее были дьявольские рога и надпись: «Я сука», – шепчет Элли Цвик Керри Андерсон.

– Вау. Ну же, давай, Стив, признайся уже в своих настоящих чувствах, – отвечает Керри. Я подслушала, что по школе гуляют несколько вариаций подобного разговора. Мне нравится наблюдать за тем, как моя работа вызывает такую реакцию.

Хаксли держит в руках костюм: комбинезон для стриптизерши с гармонирующими с ним пушистыми наушниками.

– Красивые, правда? – говорит Хаксли, и все кивают. Ни у кого не возникнет проблем втиснуться в них. – Я еще купила наушники, потому что керлинг связан со льдом, следовательно, и с холодом.

Она раздает костюмы девушкам, и некоторые из них сразу же прикладывают их к груди. Если бы у меня было такое же подтянутое тело с изгибами в нужных местах, я тоже была бы возбуждена.

– В этом году костюмы стоят десять долларов, – говорит она. Эта фраза вызывает радостные возгласы и аплодисменты. – Я знаю. Мы с папой нашли отличное предложение в интернете.

– Да неужели, – шепчет Элли Керри. – Сомневаюсь, что ее папа охотился за уцененными товарами.

В этом я соглашусь с Элли. Отец Хаксли работает на Уолл-Стрит и ему очень хорошо платят. Не знаю, что он делает, но она как-то показывала мне фотографии, сделанные из его офиса с видом на Статую Свободы. Им не нужны скидки. Скорее всего, они заплатили полную цену за эти костюмы и обманули школьный совет. Для команды Хаксли только все самое лучшее.

Хаксли закрывает пустую коробку.

– Эти костюмы очень... компактные, поэтому я бы порекомендовала использовать сэкономленные деньги, чтобы продепилировать открытые места.

– А можно побрить? – спрашивает девушка рядом со мной.

– Щетина – для парней.

Все оставшееся время девчонки примеряют костюмы. Я пока к этому не готова, поэтому делаю вид, что читаю параграф по истории, а на самом деле завидую их генам. К Элли и Керри подходят другие девушки. Перед тем, как начать разговор, они косо смотрят на Хаксли и начинают общаться в той оживленной манере, которая появляется, когда простой разговор перетекает в сплетни. Это биологическое пристрастие. B конце концов, обсуждение других людей – самая древняя форма развлечения.

– Думаешь, она знала, что Стив там работает? – спрашивает Тамара Бойл, заправляя волосы за уши каждые две секунды.

– Ну, ты же не приедешь из другого штата, чтобы просто купить пиццу. Мой парень слышал, что Стив с ней флиртовал.

– Что? Да ладно! – Элли прикрывает ладонью рот. – Думаешь, он стал бы это делать перед ней?

Керри пожимает плечами.

– Все возможно.

– Отстой, – говорит Тамара и тут же пересматривает свою точку зрения. – Хотя было бы так очаровательно, если бы он снова стал встречаться со своей бывшей девушкой спустя пять лет. Как в кино, на которое я бы точно затащила своего парня.

– Да, Белоснежка спасает принца Чарминга из рук Злой Ведьмы, – шутит Элли.

– Эй, ребята, дайте мне знать, если вам нужен другой размер, – голос Хаксли раздается позади них. – Я имею в виду, костюмов.

Их лица белеют.

– Конечно, – запинаясь, говорит Элли.

Я закрываю книгу.

– Печально. У вас настолько скучная жизнь и низкая самооценка, что вы распускаете сплетни. Девушка просто купила пиццу. Угомонитесь.

Девушки молчат. А что можно на это ответить? В обычной обстановке, я бы промолчала, но мне было не по себе их слушать. Они разговаривали всего лишь в шаге от объекта сплетни! Это просто мерзко.

Я собираю рюкзак, расправляю плечи и пересаживаюсь на другую сторону трибуны. Хаксли общается со своими подругами. Все оставшееся время она даже не смотрит в мою сторону.

***

Недостаточно просто тренироваться с дюжиной самых красивых девушек в школе. Нужно еще и делить с ними раздевалку. Так, на всякий случай, вдруг я забуду какое бледное у меня тело.

Хаксли и девушка из белой команды переодеваются рядом со мной. Не знаю ее имени, но кажется, как фамилия президента. Мэдисон, Тейлор, Картер. Что-то типа этого.

– Бари утверждает, что она не собирала эту чертову свадебную папку, – говорит МэдисонТейлорКартер.

– И кто мог бы это сделать? – спрашивает Хаксли, надевая блузку в крестьянском стиле. Любая, даже самая простая вещь выглядит на ней дорого.

– Она думает, что это было подстроено.

– Только не снова, – говорит Хаксли.

– Она считает, что это дело рук специалиста по разрывам.

Моя спина деревенеет. Я одеваюсь, не поднимая головы.

– Дерек тоже так думает, – говорит МТК. Она хихикает и распрямляет складки на блузке.

– Ну, конечно же, он так и думает.

– Хотя, не знаю. Может, в этом что-то есть. Возможно, ему действительно подложили записку. Если подумать, то в школе уже было несколько странных разрывов.

Я напрягаю слух и даже не замечаю, что одеваю блузку задом наперед. Воротничок сдавливает мне шею.

– Специалист по разрывам – городская легенда, – говорит Хаксли.

– А разве в основе всех городских легенд не лежит крупица правды?

– Рейган, не будь такой впечатлительной.

Рейган!

Хаксли продолжает:

– Если эту папку подложили, то почему они снова не вместе? Ну, давай, поделись со мной своими теориями тайных сговоров. Если бы Бари поняла, что ей с ним хорошо, то сделала бы все возможное, чтобы его вернуть, – говорит Хаксли, натягивая невозможно узкие джинсы.

– Если им суждено быть вместе, то так и будет, – Рейган скручивает свои волнистые волосы в пучок.

Хаксли закатывает глаза.

– Некоторые вещи нельзя оставлять на волю случая. Парни, как Дерек Келли, на дороге не валяются, и поэтому сейчас Бари просто еще одна одиночка. Она сама отшвырнула себя к серой массе ничем непримечательных людей.

– Это грубо, Хаксли. Он ведь просто парень.

Она наклоняется поближе к Рейган.

– Думаешь, мы бы дружили, если бы ты не встречалась с Марком Олавски?

Вся радость исчезает с лица Рейган. Она молча заканчивает одеваться и вежливо кивает Хаксли перед тем как уйти.

Мы с Хаксли – единственные, кто остался в этом ряду. Я нервничаю. В свое время мне она сказала гораздо худшие вещи.

– Ребекка, – говорит она, одевая неудобные, но такие красивые туфли на каблуках. – Ты очень продвинулась.

– Спасибо, – завязываю я кроссовки. Хаксли обращает на них внимание, поэтому я расстегиваю рюкзак и демонстрирую ей свои каблуки. – Если бы я носила их после тренировок, мои ноги бы отвалились.

– Помнишь те золотистые балетные тапочки, которые мы носили на занятие с Фрэнсис? – ни с того ни с сего спрашивает она. – Ты их хранишь?

– Да. – В шестом классе Фрэнсис Глори решила, что вместо вручения призов, покрасит балетные тапочки в золотистый цвет для каждой из девочек. Должно быть, эта идея у нее возникла в последнюю минуту, потому что, когда она их раздала, краска еще не высохла. Моя мама очень ругалась на нее, недовольная тем, что мои трико были все в золотистой краске, которая не отстирывалась. И она была не единственной. На классной фотографии у всех были заляпанные трико.

– Думаю, краска полностью высохла около года назад, – говорю я, и Хаксли смеется. Настоящим, искренним смехом, который я так давно не слышала и по которому скучала.

Какое-то время Хаксли думает о тапочках, занятиях или о чем-то еще. Она сидит на лавочке и пристально смотрит на ящики. Никогда не видела, чтобы она так уходила в себя.

– Ты считаешь кого-то своим друг, а… – говорит она. – Грустно, что ты не можешь рассказать ближайшим подругам что-то по секрету.

Она со мной разговаривает? Обо мне? Не знаю. Я не привыкла иметь дело с чувствительной Хаксли.

– Это не выглядело так, будто они твои подруги, – говорю я.

– Я рассказала своим друзьям об Анджеле по секрету.

– Ну, честно говоря, чем выше ты взбираешься, тем больше твоему окружению хочется спустить тебя вниз. Полагаю, это одна из обратных сторон счастья. – Не могу поверить, что даю здравые советы Хаксли. Но я видела ее друзей, и тоже не стала бы им доверять. Эддисон, Рейган и остальные – все наслаждаются своей популярностью, но желают большего, мечтают встречаться с защитником. Я осознаю, что, вероятно, быть королевой улья – очень изматывающее занятие, и впечатлена тем, что она так долго с этим справляется.

– Ты лучше этого, – говорю я.

– Спасибо.

Я, не двигаясь, сижу на лавочке. Мне еще нужно обуть правый кроссовок, но не хочу разрушать этот момент.

– Я действительно рада, что ты вступила в СТА, – говорит она. Хаксли кладет свою руку на мою, и я сжимаю ее в ответ.

– Я тоже.

16

Я лежу на кровати, пытаясь сделать домашнюю работу по математике. Неожиданно раздается звонок, который я ожидала меньше всего.

– Привет! Хочешь покататься на коньках? – спрашивает Вал.

– Сейчас? – На часах семь шестнадцать вечера, четверг. Я не настолько крута, чтобы вести общественную жизнь в течение учебной недели. У меня едва хватает времени на это по выходным.

Она объясняет, что местный колледж по четвергам открывает каток для всех.

– Эзра и я услышали об этом от Джеффа, – говорит она. – Мы заедем за тобой через двадцать минут.

– Даже не знаю. – Мой взгляд скользит по часам, домашней работе, разбросанной по кровати, и больным ногам. К тому же я каталась на коньках только один раз, и все закончилось кровью, слезами и швами.

– «Даже не знаю» означает «убеди меня»? Хорошо. Будет так весело! Может быть, какой-нибудь парень попросит тебя с ним покататься и будет держать тебя за руку. Научно доказано, что лед настраивает на романтический лад.

– И откуда эта информация? Из «US Weekly» ⁶?

– Ну же, Бекка!

Не буду обманывать, мне очень приятно, что моя подруга так сильно хочет увидеть меня. Кажется, мы не зависали с ней уже целую вечность. И я не против того, если Эзра тоже будет там. Сейчас, когда я узнала его получше, могу сказать, что проведу время с двумя друзьями. Если они не будут целоваться весь вечер, то все пройдет просто замечательно.

***

– Что новенького? – спрашивает меня Вал в машине уже второй раз. Терпеть не могу эти общие фразы. Люди употребляют их в общении с незнакомцами, а не с лучшими друзьями.

– Ничего особенного, – пожимаю я плечами. Трудно решить с чего начать, если мы едва общались последние несколько недель. А ведь не так давно мы делились абсолютно всем.

Мы не были знакомы с Вал в то время, когда я посещала занятия в школе им. Фрэнсис Глори. Мы видели друг друга в средней школе, но общались в разных кругах. Ее друзья никогда не нравились Хаксли, поэтому я и не дружила с ними. Все произошло в восьмом классе во время нашего путешествия в Вашингтон, когда я и Вал вынуждены были сидеть вместе в автобусе. Спустя четыре часа и три штата мы стали друзьями. Просто удивительно, как это произошло. С большинством людей, я бы просто перекинулась парой фраз. А тут... Мы начали с ничего незначащего разговора, а через пять минут мне казалось, что знаю ее целую вечность. Не могу этого объяснить, но именно так и завязалась дружба. Поэтому мне так больно, что сегодня вечером мы просто ведем бессодержательную светскую беседу.

– О! – говорит Вал. – Эзра и я ужинали в самом лучшем ресторане в воскресенье. Ты когда-нибудь была в бифштексной «Аламо»?

– А разве ты не вегетарианка? – спрашиваю ее я.

– Раньше, но теперь я снова ем красное мясо, – погладит она Эзра по бедру, а он берет ее пальцы в руку и сжимает их.

– Эзра, а тывегетарианец?

– Не дай подвеске в виде листка конопли себя одурачить. Я люблю говядину.

– Интересно. – Почему моя якобы лучшая подруга не сказала мне, что опять ест мясо. Да, это всего лишь мясо, но я чувствую себя преданной. За окном темнее, чем обычно. Колледж находится на холме, вдали от близлежащих городков. Местные студенты называют его «Гарвард на холме».

Опять неловкое молчание.

– Как дела у Тамары? – спрашивает Эзра. – Вчера на тренировке она так жестко упала.

– Ну, она приятная девушка, но танцует так, словно ее страдает судорогами. Поэтому у нее очень быстро начинает кружиться голова.

– Ты ведь знаешь, как Джефф прозвал ее?

– Тропический шторм Тамара, мы вместе придумали это прозвище, – приподнимаю я бровь и смотрю на него в зеркало заднего вида.

– Хорошо звучит. Любопытно, какое прозвище вы придумали для Хаксли.

– Было бы неэтично разглашать эту тайну.

Эзра начинает хихикать.

Вал поворачивает лицо в мою сторону и сжимает губы – признак ее расстройства.

– Ты вступила в СТА? Почему ты ничего не сказала мне? – она смотрит на меня, потом на Эзра с таким видом, будто раскрыла тайный заговор.

– Я думала, что сказала тебе, – говорю я, точно зная, что это ложь. Но почему Эзра ничего ей не рассказал?

– Она довольно хорошо танцует. Хаксли ставит ее на передние и центральные позиции в танце, – говорит Эзра. При воспоминании об этом, мы начинаем смеяться.

– Я занималась танцами несколько лет назад, – произношу я.

– Круто. – Вал откидывается на сиденье и постукивает пальцами по бедру до самого катка.

***

Несмотря на толпу, каток поделен на зоны для различных групп. Внешний круг для семейств с детьми. Более продвинутые фигуристы, носятся по среднему кругу, ну а третья зона для парочек, которые держатся за руки во время катания. Яркий свет на фоне белого льда создает сказочное и, да, романтическое настроение.

Вал и Эзра скользят по льду с румянцем на щеках. Она держится куда лучше, чем я думала, и к ее чести не разыгрывает сцен типа «держи меня, я падаю».

Я же шаткой походкой, держась за стену, медленно двигаюсь вперед. Мимо меня проносятся двухлетние.

Я настолько сконцентрирована на том, чтобы не разбить голову, что даже не замечаю, что Эзра катится рядом со мной. Он хлопает меня по плечу.

– Ну как, весело?

– Очень! – говорю я. – Разве по мне не видно?!

Он протягивает руку в перчатке.

– Давай, пошли на лед.

– Я уже на льду.

– Выглядишь так, будто ты на рифе и обдумываешь прыгнуть или нет.

– Я в порядке. У меня свой темп. – Я уже чувствую себя третьей лишней. Не хочу, чтобы он и Вал носились со мной, как с неполноценным ребенком.

– Позволь мне помочь тебе проехать один круг, и если тебе не понравится, я верну тебя на место.

Вал улыбается мне с противоположной стороны, попивая кока-колу.

– Хорошо, – говорю я и беру его за руку. Он начинает разгон. Я настолько крепко держу его, что моя рука белеет.

– Расслабься. Ты слишком напряжена.

Я медленно перебираю ногами. Коньки как будто топают по льду. Тело одеревенело, чувствую себя Железным Человеком.

– Не задирай коньки вверх, – говорит Эзра. – Чуть-чуть приподнимай их, а затем скользи, – и он с легкостью это демонстрирует. У меня чуть не случился сердечный приступ, пока я стояла в окружении носящихся туда-сюда конькобежцев.

Он возвращается ко мне и берет за руку.

– Я держу тебя. Теперь твоя очередь. Попробуй. Не отрывай коньки ото льда, толкайся.

Я делаю первое скользящее движение. Это как проверка. Следующий шаг более уверенный, затем скольжу в третий раз и падаю на задницу. Мне хочется пробить кулаком лед.

Эзра помогает мне встать.

– Довольно неплохо.

– Думаю, лучше я вернусь к стене.

– Мы даже не преодолели и половину пути. А теперь, прекрати смотреть под ноги, это нарушает равновесие. – Эзра поворачивается и теперь стоит прямо передо мной. – В этот раз, когда мы покатимся, смотри вверх и прямо на меня.

Он берет мои руки, и меня пронзает током. Его руки холодные и влажные, но они придают мне уверенность.

– Что если мы в кого-нибудь врежемся?

– Тебе придется быть моими глазами, Бекка.

Мне хочется снять куртку. Может быть, я и стою на льду, но уже вся вспотела.

– Готова? – спрашивает он.

Я опускаю голову вниз, затем поднимаю вверх и пристально смотрю на Эзра. Такой близкий зрительный контакт. Это настолько интимно, хотя и не должно быть так. Такое ощущение, будто он видит меня насквозь. И вот я уже начинаю замечать детали: небольшой шрам на челюсти, красные губы, длинные брови.

– У тебя хорошо получается, – говорит он.

Очевидно, я качусь. Волна облегчения накрывает меня, и я расслабляюсь. Холодный ветер дует в лицо. Над щекой у Эзра целая россыпь веснушек. Он продолжает смотреть мне в глаза. Мне хочется отвести взгляд, но я не могу. Интересно, что он видит.

Я забываю о том, что где-то там сбоку Вал, что вокруг нас дюжины катающихся людей, шум, свет и все остальное. Я будто в трансе, и мне надо из него выйти.

Я отталкиваюсь и качусь к дальней стене под табло. Эзра зовет меня, но я прислоняюсь к выступу и пытаюсь восстановить дыхание.

За пределами катка я прихожу в себя и вдруг замечаю Стива. Он стоит, прислонившись к стене, рядом с аварийным выходом и широко улыбается.

Рядом с ним стоит Анджела и смеется над каждым его словом.

17

Кому: Роберту Тауне

От: Le Break-Up Artiste

Уважаемый мистер Тауне,

За последний месяц я значительно продвинулась в попытках разрушить отношения Стива и Хаксли. Хаксли и ее ближайшие подруги начинают подозревать, что у Стива роман с бывшей девушкой. Сомнения и терзания– два моих самых действенных рычага. Ничто так быстро не разрушает отношения, как появление в сердце человека искаженных, параноидальных мыслей. По крайней мере, это то, что я однажды прочитала на открытке «Холмарк кардс».

Буду продолжать держать вас в курсе событий.

С уважением,

Специалист по разрывам.

На следующий день я не могу дождаться начала тренировок. На восьмом уроке лезу за новой ручкой в рюкзак, а когда выпрямляюсь, то вижу на столе свернутую в шарик записку.

«Жизнь кончена!»

Скомкиваю ее и бросаю в рюкзак. Даже не смотрю в сторону Вал.

– Бекка, подожди.

Вал догоняет меня в коридоре после урока. Она тяжело дышит, волосы прилипли к лицу. Она была бы так смущена, если бы знала, как сейчас выглядит.

– Что случилось? – спрашиваю приторным голосом менеджера по работе с клиентами. Мне нужно торопиться, поэтому я сдаюсь и перехожу к главному, – Твоя жизнь закончена?

Я нисколько не озабочена, так как на девяносто девять и девять десятых процента уверена, что это какая-нибудь ерунда по поводу Эзра.

– Моя жизнь – полный хаос, – говорит она. На ее лице беспокойство. – Я не знаю, что делать.

Может, что-то серьезное. Если мы начнем это обсуждать, то я опоздаю на тренировку, но я понимаю, Вал для меня важнее.

– Что случилось? – глажу я ее по плечу.

Вал прижимает свои два учебника и тетрадь к груди.

– Мы с Эзра шли на первый урок, и когда он довел меня до класса, я поцеловала его.

Жду окончания истории, но, кажется, это все.

– Так в чем проблема?

– Ты что, не слушала? Я же сказала, япоцеловала его. Он всегда это делает, но не в этот раз. Мне пришлось его поцеловать.

Мы быстро спускаемся по лестнице на первый этаж. Я проверяю время каждые несколько секунд.

– Не вижу никакой проблемы, – говорю я.

– Мне пришлось его поцеловать. Почему он не сделал это первым сегодня утром? Даже не хочу думать, как я выглядела, потянувшись к своему парню, чтобы поцеловать его, как какая-то феминистка.

– На дворе двадцать первый век. Сейчас это нормально. Оу, а знаешь, еще нам разрешили голосовать.

– Очень смешно, – говорит она с расстроенным видом.

– Я просто уверена, что это выглядело очень романтично. – Или также шокирующе, как ядерный взрыв.

– Я даже не рассказала тебе, что случилось четыре дня назад.

« Вал, ты много чего не рассказывала мне», – думаю я про себя.

– Что случилось?

– Мы целовались, и Эзра был не особо активен. Я была более страстной.

– Как ты можешь судить о чем-то подобном? Думаю, он очень страстный парень, – говорю я.

– Я чувствовала это. Он целовал меня не так, как обычно.

– Как обычно? Ребята, вы встречаетесь всего около месяца.

– Пять с половиной недель, – уточняет она. – Почти два месяца.

Я останавливаюсь посреди коридора и закатываю глаза.

– Ты серьезно?

– Знаю, но мне страшно.

– Прекрати, Вал. Ты знаешь, как это раздражает?

Вал мгновенно становится очень злой.

– Прости за то, что надоедаю тебе.

Обычно мне бы хватило просто закатить глаза, но я достигла предела разочарования, и слова просто вылетели из меня:

– Именно так. Ты просто держишь меня под рукой, чтобы я выслушивала твои надуманные проблемы. Я не подруга, а резонатор для тебя.

– Я всегда готова поговорить. Это ты предпочитаешь молчать. Я думала, что ты поддерживаешь мои отношения.

– Если ты думаешь, что твои отношения подходят к концу, то может так оно и есть.

Сейчас 14:29, у меня нет времени на разговоры. Кто бы знал, что я буду думать, что тренировка в СТА куда более лучшее времяпровождение, чем беседа с подругой. Но она больше не моя подруга, она превратилась в зомби, помешанного на отношениях, также как и остальные.

– Мне нужно идти.

Я направляюсь в раздевалку. Не могу дождаться, чтобы сконцентрироваться на танцах и забыть об этом разговоре.

***

В зал я вхожу с улыбкой до ушей. Девчонки растягиваются. Теперь Хаксли чуть более лояльна к опозданиям, так как мы выучили танец, и он у нас довольно хорошо получается. Разминка превратилась в «пообщайся с командой».

Я присоединяюсь к Хаксли и девушкам, тянущихся на полу.

– Извини за опоздание. Сегодня я немного вялая.

– Поздно легла спать? – спрашивает Хаксли.

– Типа того. Ходила развлекаться вчера.

Опа, у меня сразу появились слушатели.

– Ребекка Вильямсон ходила развлекаться во время учебной недели? – спрашивает Хаксли. – Это просто не укладывается в голове.

– Правда? Я ходила кататься на коньках. А что вы со Стивом вчера делали?

Девочкам интереснее узнать ответ на этот вопрос, чем о том, что делала я. Хаксли спокойно относится к такому вниманию. Она в этом профи.

– Стиву пришлось работать, поэтому я просто отдыхала.

– А где этот каток? – спрашивает Рейган.

Я рассказываю им о катке при местном колледже и о моих попытках покататься.

– Но, в конце концов, я это сделала, у меня даже есть фотографии.

Быстро достаю телефон и показываю снимки. Вот я пытаюсь кружиться, вот мы с Вал, Вал и Эзра, наслаждающиеся вечером четверга. Я выгляжу как волшебная фея. Никогда не догадаешься, что я могу стоять на коньках только три секунды.

– Правда хороший каток? – спрашиваю я. – Я определенно поеду туда еще.

Рейган всматривается в телефон и прищуривается, чтобы рассмотреть ту самую фотографию. К ней присоединяются остальные девушки и обмениваются подозрительными взглядами. Я вручаю им телефон и делаю вид, что ничего не понимаю.

– Что?

– Это... возле тех дверей? – начинает Рейган, но останавливается. Она смотрит на Керри, и та ей кивает. Они прячут улыбки.

– Что это...? – спрашивает Хаксли.

– Да. Что вы там увидели? – говорю я. Вау, не думала, что так хорошо играю.

– Ничего, – одновременно отвечают Рейган и Керри.

Хаксли и я выглядим сбитыми с толку. И только она по-настоящему.

– Можно мне взглянуть? – говорит Хаксли. Я отдаю ей телефон. Она изучает фотографию, оставаясь при этом равнодушной. – Кажется, вы весело провели время.

Она отдает мне телефон. Для всех остальных, она выглядит как человек, не увидевший ничего такого, но я поймала тот момент, когда она слегка сузила свои глаза.

18

– Том Хэнкс в этом фильме так раздражает, – говорит Диана с полным ртом хлопьев. По телевизору показывают «Вам письмо». На ее пижамные штаны капает молоко. – Он узнает, что они ведут онлайн переписку, но ничего не говорит по этому поводу весь фильм, а просто использует эту информацию, чтобы влюбить ее в себя. Потом он выкидывает ее из бизнеса. И да, все это время он ходит на свидания с кем-то еще. Но ей все равно. Она ведет себя как «Ла-Ди-Да. Я поцеловала Тома Хэнкса. Плевать на все остальное». Немного патетично.

– Собака прикольная, – перемешиваю я фрукты в йогурте и расслабляюсь на троне.

– Да, собачка очаровательная.

В гостиную входит полностью одетая мама и выключает телевизор. Она смотрит на Диану.

– Одевайся.

– Зачем?

– Сегодня день рождения сына Эрин, и ты на него идешь.

– Бенджамина Баттона? А разве технически сегодня ему не 84?

Я смеюсь, но мама остается серьезной, что веселит меня еще больше.

– Езжай в «Toys ‘R’ Us» и выбери игрушку для Оуэна.

– Вообще-то, я думала купить ему пачку сигар и фляжку.

Мама неподвижно стоит перед телевизором со скрещенными руками. На этот раз она не отступит. Я прикрываю рот, чтобы сдержать смех.

– Бекка, тебе действительно это кажется смешным? – спрашивает мама. Она надеется на мою поддержку, но нет, здесь она ее не получит.

– Мам, зачем Диане туда ехать? Она может послать открытку. Как насчет этого?

– То есть, по-твоему, это нормально, что она выкидывает этих девушек из своей жизни?

– Прекратите разговаривать так, будто меня здесь нет.

– Диана, ты едешь и без разговоров.

Зачем мама так настаивает? Разве она не видит страх в глазах Дианы?

– А что еще тебе сегодня делать? Или планируешь опять пролежать все воскресенье на кушетке? Может, стоит поискать работу по специальности?

– Почему ты так переживаешь по поводу чьего-то ребенка?

– А почему тебе все равно?Она твоя подруга. Ты их еще помнишь? Девушек, которые звонили тебе каждый день, чтобы узнать как дела, и которые пытались сделать тебе сюрприз на день рождения, – мама шокирует своим криком даже саму себя. Она присаживается на свободное место на кушетке рядом с Дианой и собирается похлопать ее по колену, но Диана подтягивает их к груди. – Знаю, они перешли на новый уровень, но ты тоже встретишь отличного парня.

– Как Том Хэнкс и Мэг Райан?

– Точно!

Диана водит ложкой по тарелке, избегая смотреть маме в глаза.

– Ты увидишься с друзьями, пообщаешься и повеселишься, – говорит мама.

– Едва ли их можно считать моими друзьями. Я никуда не поеду.

Мама хватает ключи от машины Дианы с кофейного столика и опять становится спиной к телевизору, загораживая обзор. Она проворна и выглядит оживленнее обычного. Она готова к битве.

– Отлично, – говорит она. – Если ты не едешь туда, тогда в этом месяце ты больше никуда не поедешь.

– Ты не можешь этого сделать.

– Мы отдали тебе эту машину и можем забрать ее обратно.

Диана сползает с кушетки и сердито смотрит на маму:

– Хорошо.

– Думаю, ты отлично повеселишься.

Я спрыгиваю с кушетки.

– Я поеду с ней.

– Прекрасно. – Мама отдает ключи и моментально превращается в неконфликтную версию самой себя.

Диана облегченно мне улыбается, будто она рада, что кто-то в этом доме все еще на ее стороне.

***

Диана едет вниз по шоссе, одной рукой переключая радиоканалы.

– Это будет ужасно, – говорит она мне и самой себе.

– Это ведь просто скопище людей, глазеющих на ребенка?

– Вроде того. Мариан, возможно, попробует переключить немного внимания на себя.

– Разве ты не рассказывала мне, что она сильно напилась на двадцать первое день рождение Эйми, что ее пришлось отправить в больницу?

– Да, она пьяная рыдала в углу, пока мы пели «С Днем Рождения».

Помню, как приехала навестить Диану в колледже и провела время с ее подругами. Эйми, Мариан и Эрин вели себя как старшие сестры. Они все жили на одном этаже с Дианой в свой первый год. Потом все вместе вступили в женское сообщество и вместе снимали квартиру на последнем курсе. Они были такими классными, и по-прежнему являются таковыми для меня. Хотя я никогда не скажу об этом Диане.

Мы заезжаем в охраняемый микрорайон с домами в стиле Марты Стюарт. Словно здесь каждый домовладелец стремится превзойти предыдущего. Мы едем по дороге с видом на пруд. Диана паркуется на улице позади внедорожника с наклейкой «На борту ребенок». Вдоль дома Эрин огромная веранда, словно дань ее южным корням. Голубые воздушные шары, привязанные к почтовому ящику, качаются на ветру.

– Соберись, – говорит Диана, пытаясь казаться веселой, но я вижу, как она напугана, и единственное, что хочу – защитить свою сестренку. – Не обращай внимания на их самодовольство.

Я вспоминаю, как завидовала их крепкой дружбе. Я несу разноцветные счеты, которые мы купили на распродаже.

– Они тебя любят.

– Они любят прежнюю Диану, ту, которая должна была выйти замуж и жить в одном из этих уродливых домиков. – Она пристально смотрит на дом с печальным выражением на лице. Диана выплевывает жвачку на газон и спрашивает, готова ли я.

В доме Эрин полно мебели из Поттери Барн ⁷, смешных фотографий и парочек. Куча парочек. По правде говоря, одни парочки. И все в одинаковой одежде. Мужчины одеты в свитера с v-образным вырезом, рубашки и джинсы. Их жены также одеты в свитера (конечно же, не таких цветов, как мужские) и узкие джинсы, заправленные в сапоги. Мы выглядим слишком простенько на их фоне. Я прямо чувствую, как Диана боится пройти по минному полю, полному этих погрязших в отношениях зомби. Она поднимает голову и приклеивает на лицо улыбку. Такое ощущение, что смотришь на продавца машин, за исключением того, что она продает свое счастье сомневающимся.

Я следую за ней. Парочки кучкуются вместе и ведут разговоры о пустяках, затем замечая Диану, начинают на нее таращится. Это еще хуже, чем то, как на меня смотрели в кинотеатре. А ведь взрослые должны быть сдержанней. Они какое-то время следят за нами, а потом возобновляют свои ничего незначащие беседы, гордясь тем, что уж они-то смогли поставить галочку под каждым пунктом в обязательном списке для нормального члена общества. Таким будет сегодняшний школьный кафетерий через десять лет, ведь это следующий, уже предопределенный шаг в их наполненных стереотипами жизнях.

Мы с Дианой пробираемся вперед в своих громоздких зимних одежках. Она наклоняется ко мне:

– Я только поздороваюсь с Эрин, посмотрю, как ребенок наделает в штаны, а затем мы уйдем.

– Диана? – Эйми встает с кушетки. Ее беременный живот выпирает из-под свободной блузки. Зная Эйми, можно предположить, что у нее отойдут воды на каком-нибудь собрании.

Диана неловко ей улыбается.

– Привет.

– Не знала, что ты придешь, – говорит Эйми. Да, она не совсем рада видеть свою подругу. Кажется, она нервничает.

– Не знала, что ты ждешь ребенка.

– Да. Семь месяцев. Ждем, не дождемся, чтобы узнать пол малыша. Не хотим знать заранее, хотим удивиться. Прям как я сейчас. Вау! Хорошо, что ты пришла!

Она тянет Диану в свои объятия, что кажется ужасно неудобным.

Замечаю пару позади меня, парочку, уставившуюся на Диану и перешептывающуюся между собой: « Посмотри, это та несчастная одинокая девушка». Готова поспорить, что именно это они и говорят. Но на их лицах нет злобных ухмылок сплетников и, кажется, они тоже нервничают.

– Привет, Бекка! Сто лет тебя не видела, – говорит Эйми. Ее взгляд направлен на кухонную дверь.

– Диана? – присоединяется Мариан. Ее обручальное кольцо с легкостью может ослепить в солнечный денек.

– Это мини воссоединение, – говорит Диана.

– Мы не знали, что ты придешь, – говорит Мариан.

– Ну вот, я здесь.

Мариан и Эйми обмениваются взглядами, которые плавно перемещаются на вход в кухню. Такое ощущение, что они соревнуются кто грубее.

– Вот так сюрприз, – говорит Мариан. – Тебе следовало предупредить нас заранее.

– Что ж, я этого не сделала. Где Оуэн? – спрашивает Диана. В ее голосе появляется язвительный тон.