Текст книги "Вино грез"

Автор книги: Филип Киндред Дик

Соавторы: Ева Джонс,Джон Данн Макдональд
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 36 страниц)

– Случайный фактор есть функция от полностью рациональных аргументов. Ничто не может противопоставить стратегию этим непредсказуемым скачкам. Можно только принять случайный метод: хороший анализ статистической вероятности нескольких событий и затем пессимистическое положение о том, что все равно, какой план будет осуществлен. Априорное сознание того, что все может быть разоблачено, освобождает вес от опасности быть раскрытым. Если вы действуете случайно, ваш соперник никак не может вас раскрыть, поскольку вы сами не знаете, что вы будете делать.

– Результьтат: мы все стали суеверными кретинами, – парировал Веррик. – Весь мир пытается трактовать знаки и предзнаменования, полеты белых ворон и появление телят с двумя головами. Мы все зависим от соли случая и теряем чувство реальности, потому что не можем составить никакого плана.

– А как бы мы могли его сделать с группой телепатов? Они прекрасным образом контролируют пессимистические предвидения Минимакса, они раскрывают всю вашу стратегию в тот самый момент, когда вы только начинаете играть.

Веррик ткнул пальцами в свою мощную грудь.

– У меня нет амулетов вокруг шеи. Ни лепестков розы, ни помета леопарда, ни слюны совы. Я веду ловкую игру, а не случайную. При ближайшем рассмотрении, быть может, у меня даже нет никакой стратегии. Я никогда не доверяюсь теоретическим абстракциям. Я действую эмпирически, делаю то, что требуется в каждой конкретной ситуации. Ловкость – вот что требуется. И у меня она есть.

– Ловкость – функция случая. Это интуитивное использование того, что в ситуации, определенной случаем, кажется наиболее предпочтительным. В своей жизни вы встречали достаточно ситуаций, чтобы распознавать заранее, прагматически…

– А Пеллиг? Если я не ошибаюсь, это ведь стратегия?

– Стратегия предусматривает обман, а Пеллингом никто не будет обманут…

– Абсурд, – оборвал Веррик. – Вы били себя в грудь, уверяя, что Группа не сможет о нем ничего узнать.

– Это была ваша идея, – живо возразил Мур. – Я повторяю то, что уже вам говорил: они все это узнают, но не смогут ничего сделать. Если бы это касалось только меня, я бы дал об этом объявление по телевидению до наступления завтрашнего дня.

– На это у вас хватит глупости, – резко бросил Веррик.

– Пеллиг непобедим! – Мур был взбешен тем, что его выставили на посмешище перед публикой. – Мы сочетали основные идеи Минимакса. В качестве отправного пункта я избрал…

– Замолчите, – прошептал Веррик. – Он повернулся к Муру спиной. – Вы слишком много говорите. – Он сделал несколько шагов. Люди расступились, освобождая для него проход. – Вся эта неопределенность должна исчезнуть. А пока этот Дамоклов меч занесен над нами, невозможно ничего предвидеть, ни составить какой – нибудь проект.

– Именно поэтому она существует! – крикнул ему Мур.

– Ну так дайте мечу упасть. Избавьте нас от него.

– Нельзя включать и выключать Минимакс по желанию. Это так же, как гравитация: закон прагматический закон.

Бентли подошел к нему.

– Вы верите в закон природы? – спросил он Вы класса 8–8?

– Кто этот тип? – закричал Мур – По какому праву он вмешивается в наш разговор?

Веррик обернулся.

– Это Тэд Бентли, как и вы, класса 8–8. Мы его только что приняли.

Мур побледнел.

– Класса 8–8? Но нам не нужны специалисты класса 8–8. – Он посмотрел на Бентли. – Бентли? Вас только что уволили из Птица – Лира! Вы выброшенный кусок!

– Точно, – сказал Бентли, не теряя самообладания. – И я пришел прямо сюда.

– Почему?

– Я интересуюсь тем, что вы делаете.

– Что я делаю, это вас не касается.

– Ну хватит, – прохрипел Веррик. – Замолчите или уходите отсюда. Нравится вам это или нет, но теперь Бентли работает с нами.

– Никто, кроме меня, не будет работать над этим проектом. – Мур покраснел от ненависти, страха и профессиональной ревности. – Если он не сумел удержаться в Холме третьего сорта типа Птица – Лира, то он недостаточно…

– Пойду приму стаканчик, – проворчал Веррик. – У меня слишком много дел, чтобы слушать здесь вашу болтовню.

Мур бросил на Бентли злобный взгляд и поспешил за Верриком. Тихонько переговариваясь, люди начали медленно расходиться.

– Уходит наш хозяин. Миленький вечер, не правда ли? – прошептала Элеонора с оттенком горечи в голосе.

Глава 6

У Бентли разболелась голова. Шум голосов смешивался с движением тел в сверкающих одеждах. Пол был усеян окурками и различными осколками. Все в зале стояло вверх дном, словно в нем долго свирепствовала банда. От мерцающих, изменявших форму огней потолка становилось больно глазам. Какой – то человек сильно толкнул его, проходя мимо. Прислонившись спиной к стене, какая – то молодая женщина с сигаретой в зубах сняла сандалии и массировала ноги ногтями, покрытыми ярко – красным лаком.

– Чего тебе хочется? – спросила его Элеонора.

– Уйти.

Попивая из своего стакана, она непринужденно провела его сквозь толпу к одному из выходов.

– Все это может показаться лишенным смысла, – сказала она ему, – но Веррик проделал это с конкретной целью. Он…

Херб Мур преградил им дорогу. Его лицо было налито кровью. Вместе с ним был бледный тихий Кейт Пеллиг.

– А! – Вот вы где, – не очень уверенно произнес Мур. – Он наполовину осушил свой стакан и уставился на Бентли. – Вы добились того, чего хотели, не так ли? – Он шлепнул Пеллига по спине. – Вот оно, самое важное событие нашей эпохи, и вот оно, самое важное из всех живых существ. Посмотрите на него хорошенько, Бентли!

За все время Пеллиг не произнес ни слова. Его тело было вялым. Он переводил бесцветный, лишенный выражения взгляд то на Бентли, то на Элеонору. Даже его кожа, волосы, ногти были бесцветны, почти прозрачны. Он производил впечатление чего – то асептического – без вкуса, без запаха, без цвета…

Бентли протянул ему руку.

– Привет, Пеллиг.

Пеллиг взял его руку и безжизненно, бессильно пожал ее. Его кожа была холодной и слегка влажной.

– Что вы думаете о нем? – спросил агрессивно Мур. – Неплохо, правда? Самое крупное открытие после изобретения колеса.

– Где Веррик? – спросила Элеонора. – Пеллиг никогда не должен удаляться от него.

Мур побагровел еще больше.

– Как смешно! Кто…

– Вы слишком много выпили. – Элеонора посмотрела по сторонам. – Ох уж этот Риз! Он наверняка до сих пор где – нибудь спорит.

Бентли смотрел на Пеллига, как загипнотизированный. В Кейте было что – то отталкивающее – существо бесполое, расплывшееся, гермафродитное. Пеллиг не имел даже стакана в руках – он не имел ничего.

– Вы не пьете? – спросил его Бентли.

Пеллиг покачал головой.

– А почему бы и нет? Возьмите стаканчик Метанового бриза. – Бентли неловко обернулся к подносу предлагаемому проходившим мимо роботом Мак – Милланом.

Несколько стаканов упали и разбились. Робот остановился, все убрал и вытер.

– Держите. – Бентли всунул стакан в руку Пеллига. – Пейте, ешьте, развлекайтесь. Завтра кто – то умрет, но это будете, безусловно, не вы.

– Хватит, – прошептала ему на ухо Элеонора.

– Пеллиг, – продолжал Бентли, – как вы чувствуете себя в шкуре профессионального убийцы? Все – таки вы не похожи на убийцу. Вы не похожи ни на что, даже на человека.

Вокруг них начали собираться люди.

Элеонора тянула Бентли за рукав.

– Ради бога, Тэд! Веррик идет.

– Оставь меня. Это мой рукав. Это почти все, что у меня осталось. – Он снова впился глазами в пустое лицо Пеллига. Все в его мозгу бурлило, нос и горло мучительно болели. – Пеллиг, что заставляет вас убивать человека, которого вы никогда не видели, человека, который вам ничего не сделал, несчастного, невинного человека, волею случая оказавшегося на пути сильных мира сего? Временное препятствие…

– Что вы хотите этим сказать? – процедил сквозь зубы Мур. – Что вас не устраивает в Пеллиге? – Он усмехнулся. – Пеллиг мой товарищ.

Расталкивая людей, появился Веррик.

– Мур, уведите его отсюда. Я вам говорил подняться. – Он указал последним присутствующим на дверь. – Вечер окончен. Возвращайтесь домой. Когда вы мне будете нужны, я с вами свяжусь.

Люди поспешили к выходу. Несколько роботов обслуживали раздевалку. Несколько маленьких группок задержались, с интересом разглядывая Веррика и Пеллига.

– Пойдем наверх, – сказал Веррик. Он подтолкнул Пеллига. – Бог знает, как уже поздно! – Сгорбившись, он начал подниматься по широкой лестнице, повернув в сторону взлохмаченную голову. – Все – таки мы сегодня славно поработали. Я иду спать.

С трудом держась на ногах, Бентли громко крикнул ему вдогонку.

– Послушайте Веррик! Мне в голову пришла мысль.

А почему бы вам самому не убить Картрайта? Исключите посредника. Это ведь будет более научно.

Не оборачиваясь и даже не замедлив шагов, Веррик неожиданно разразился смехом.

– Я с вами поговорю завтра. Возвращайтесь к себе и ложитесь спать.

– Нет, – упрямо возразил Бентли – Я здесь, чтобы выяснить, какова ваша стратегия и я не уйду отсюда, пока не узнаю этого.

На первой лестничной площадке Веррик остановился и обернулся.

– Что? – спросил он.

По его тону, как и по его взгляду ничего нельзя было понять.

– Вы меня прекрасно поняли.

Бентли показалось, что все вокруг него заметалось и он закрыл глаза. Когда он открыл их, Веррик уже исчез и Элеонора тянула его за руку.

– Глупец, – резко сказала она ему. – Что это на тебя нашло.

– Он ненормальный, – нетвердым голосом сказал Мур. – Он увлек за собой Пеллига. Уведите его отсюда Элеонора, иначе он начнет здесь пожирать ковры.

Бентли растерялся. Он открыл было рот, но не произнес ни звука.

– Он ушел, – наконец вымолвил он. – Они все ушли: Веррик, Мур и этот восковой паяц.

Элеонора втолкнула его в комнату и закрыла за собой дверь. Она закурила сигарету и жадно затянулась дымом.

– Бентли, ты совершенно ненормальный.

– Я пьян. Это все этот горлодер Каллиосто. А правда, что тысяча рабов медленно задыхается в метановой атмосфере ради того, чтобы Веррик смог залить глотку?

– Садись. – Она пододвинула к нему стул и принялась ходить перед ним кругами, прямая, как марионетка. – Все рушится. Мур настолько горд своим Пеллигом, что готов показывать его всему миру. Веррик никак не приспособится к своему новому положению, он все думает, что по – прежнему имеет своих телепатов для поддержки. О, господи!

Она отвернулась от Бентли и закрыла лицо руками. Бентли смотрел на нее, ничего не понимая. Она скоро взяла себя в руки и достала платок, чтобы вытереть глаза.

– Я могу что – нибудь для вас сделать? – с надеждой спросил он.

Ничего не отвечая, она высыпала из чашки лежавшие в ней конфеты, налила в нее из кувшина воды, умыла лицо и вытерла его вышитой занавеской.

– Послушай, Бентли, – сказала она. – Уйдем отсюда.

Она быстро вышла. Бентли поспешно встал и последовал за ней. Ее маленький силуэт с голой грудью тихо, как привидение, скользил среди мрачных владений Веррика: витрин, впечатляющих статуй, лестниц, покрытых мягкими коврами.

На каждом повороте стоял робот, ожидая возможных приказаний.

Они вышли на пустой этаж, погруженный во мрак и тишину. Элеонора подождала, пока он догнал ее.

– Я иду спать, – чистосердечно призналась Элеонора. – Ты можешь тоже идти или вернуться, как хочешь.

– Вернуться? Куда?

Он шел следом за ней по коридору, в который выходили приоткрытые двери комнат.

Бентли услышал голоса. Некоторые показались ему знакомыми: голоса мужчин и неясные бормотания женщин. Вдруг Элеонора исчезла.

Он оказался в полном одиночестве.

Бентли двинулся на ощупь в зыбкой, полной неизвестности темноте. Он сильно ударился о какую – то мебель и целый каскад предметов посыпался сверху и рассыпался у его ног. Ошеломленный, он попытался отступить. Раздался грубый голос:

– Что вы здесь делаете?

Это был Херб Мур. Его лицо медленно появилось из темноты. Вначале бледное, призрачное, оно постепенна налилось кровью.

– Ваше место не здесь! Убирайтесь вон! Идите к другим таким же отбросам! Класса 8–8! Не смешите. Кто вам сказал!..

Бентли ударил его. Из разбитого лица брызнуло что – то жидкое.

Бентли оказался оторванным от земли, затем начал задыхаться, зажатый липкой массой. Он сопротивлялся, стараясь ухватиться за какую – нибудь опору.

– Хватит! – приказала Элеонора. – Ради бога, остановитесь вы оба!

Бентли остановился. Рядом с ним тяжело дышал Мур, вытирая окровавленное лицо.

– Я вас убью, негодяй! Вы еще пожалеете о том, что ударили меня, Бентли.

Бентли заметил, что он сидит на чем – то низком и, наклонившись вперед, старался снять ботинки.

Его куртка валялась перед ним. Вскоре рядом с ней на шикарном ковре оказались его ботинки. В комнате был свежий воздух, стояла полнейшая тишина, в углу мигал свет.

– Запри дверь, – совсем рядом раздался голос Элеоноры. – Мне кажется, Мур совершенно потерял голову. Он, как ненормальный, бродит по коридорам.

Бентли подошел к двери и повернул в замке ключ. В центре комнаты Элеонора, подавшись вперед и подняв ногу, медленно расшнуровывала сандалию. Ошеломленный, он смотрел на нее почти с религиозным чувством. Одним движением ног она сбросила сандалии, расстегнула свой облегающий тело костюм и сняла его. Ее голые лодыжки блеснули на свету, заплясали перед ним. Не будучи более в состоянии выносить это, Бентли зажмурился. Затем он почти упал на нее, и она его обняла.

Он чувствовал под собой ее влажные руки, ее трепещущие груди с красными твердыми сосками. Она подпрыгнула, задрожала и снова сжала руками его тело.

Рычание в его голосе усиливалось и плескалось через край. Он закрыл глаза и кротко отдался несущему его потоку.

Он проснулся нескоро. В комнате стоял ужасный холод. Ни одного звука, никакого проявления жизни. Он поднялся: непреклонный, суровый, голова полна неясными фрагментами.

Сквозь открытое окно проникал серый свет раннего утра, хлестал резкий ледяной ветер.

Он оглянулся по сторонам, стараясь собраться с мыслями.

Тут и там среди сваленных горой покрывал и одежд виднелись очертания лежащих человеческих тел. Он споткнулся об эти тела, полуголые руки, меловой бледности ноги. Все это шокировало и ужасало. Он увидел Элеонору, спавшую около стены. Одна рука ее была вытянута вперед, маленькая кисть сжата в кулачок.

Она нервно дышала сквозь приоткрытый рот. Продолжая пробираться вперед, он вдруг резко остановился.

В слабом свете он различил черты своего друга Эла Дэвиса, спокойно спавшего в объятиях жены.

Оба полностью отключились оттого, что их окружало.

Он стал различать и других. Некоторые храпели. Один мужчина заворочался, просыпаясь, другой застонал и пошарил руками вокруг, ища покрывало. Под его ногой, которой он раздавил стакан, образовывалась маленькая черноватая лужица.

Вот другое знакомое лицо, брюнет с приятными чертами лица…

Да это его собственное лицо!

Он отступил к двери и оказался в холле, утопавшем в желтом свете. Охваченный ужасом, ничего не видя, он побежал вперед. Голые ноги проворно несли его по нескончаемым пустым коридорам, вверх по бесконечным лестницам. Он куда – то повернул и оказался в алькове, из которого не было выхода. Он стоял против большого зеркала.

Неясный силуэт парня в зеркале. Безжизненное насекомое, подвешенное в желтеющей водной глубине. Он тупо уставился на льняные волосы, невыразительные вялые губы, бесцветные глаза. Руки безвольно висели, словно в них не было костей.

Тихое, неподвижное, что – то бесцветное и выхолощенное, смотрело на него пустым остановившимся взглядом и не издавало ни звука.

Он завыл, и изображение исчезло. Он углубился в коридор цвета пыли. Его ноги едва касались ковров. Он не чувствовал больше под собой земли.

Он взлетел, как бы подталкиваемый вверх ужасом. Он был только чем – то воющим под высоким куполом крыши.

С вытянутыми вперед руками, слепой и испуганный, он несся с ошеломляющей скоростью, врывался в двери, пересекал комнаты, мчался по коридорам, безнадежно кружил по одному месту, тщетно бился в витражи, пытался куда – нибудь вырваться.

С сильным треском он наскочил на кирпичный камин. Едва не разбившись, он свалился на толстый пыльный ковер. Мгновение он оставался лежать, не будучи в состоянии подняться. Затем встал и исступленно двинулся вперед, не убирая рук от лица, закрыв глаза и раскрыв рот.

Впереди он услышал звуки. Из полуоткрытой двери струился желтый свет.

Пять человек сидели вокруг стола, заваленного бобинами и отчетами. Астреоническая лампочка, миниатюрным теплым солнцем висевшая в середине комнаты, загипнотизировала его.

Прихлебывая из чешечек кофе, люди перешептывались и что – то записывали. У одного из них были могучие покатые плечи.

– Веррик! – закричал Бентли. Как он ни напрягался, голос его был лишь слабым писком насекомого. – Веррик, помогите мне!

Веррик бросил на него разгневанный взгляд.

– Чего вы хотите! Я занят. Мы занимаемся делами.

– Веррик! – закричал он, охваченный паникой. – Кто я?

– Вы Кейт Пеллиг, – раздраженно ответил Веррик. Своей огромной лапой он вытер лоб и отодвинул лежавшие перед ним бобины. – Вы убийца, утвердженный Конвентом. Менее чем через два часа вы должны быть готовы приняться за работу. Задача перед вами поставлена.

Глава 7

Внезапно из холла появилась Элеонора Стивенс.

– Веррик! Это не Кейт Пеллиг. Попросите Мура спуститься и все рассказать. Он подрался с Бентли и решил отомстить.

Веррик вытаращил глаза.

– Это Бентли? Этот дьявольский Мур! В конце концов он все испортит.

Бентли начинал что – то понимать.

– Разве это возможно исправить? – пробормотал он.

– Он крепко спал, – сказала Элеонора безжизненным голосом. Она вновь была в сандалиях и в наброшенном на плечи манто. Ее рыжие рассыпающиеся волосы оттеняли бледное лицо. – Он не может сознательно проделывать такое. Скажите кому – нибудь из врачей лаборатории, чтобы ему дали успокоительное, и не пытайтесь извлечь выгоду из создавшегося положения. Не говорите ему ничего, пока он не войдет в свое нормальное состояние. Он еще не может держать себя в руках. Понимаете?

Появился Мур, потрясенный и испуганный.

– Это ничего. Я немножко погорячился, вот и все. – Он взял Бентли за руку. – Пойдемте. Мы мигом все исправим.

Бентли отстранился от него. Он осмотрел свои неузнаваемые руки и лицо.

– Веррик, – сказал он слабым грудным голосом, – помогите мне.

– Ну, конечно, – ворчливо ответил Веррик. – Все будет хорошо. Вот идет доктор.

Веррик и доктор занялись им. Испуганный Мур стоял в стороне. Элеонора села и закурила сигарету, наблюдая, как доктор вонзает иглу в руку Бентли.

Погружаясь в темноту, Бентли слушал далекий голос Веррика:

– Вы должны были бы или убить его, либо оставить в покое. Но не делать такого. Вы думаете, что он вам это когда – нибудь простит?

Бентли не услышал ответа Мура. Полнейшая темнота поглотила его.

Откуда – то издалека доносился голос Элеоноры Стивенс:

– Вы заметили, что Риз не понимает, что такое на самом деле есть Кейт Пеллиг?

– Он слаб в теории. – Мур был мрачен и зол.

– Ему это не нужно. Он может нанять сотни блестящих молодых людей, которые разберутся в теории за него.

– Например, меня?

– А почему вы с Ризом? Вы его не любите Вы с ним плохо ладите.

– У Веррика есть деньги, чтобы вложить в исследования, которые я веду Без его поддержки я был бы ничем.

– Но в конечном счете он имеет выгоду от результата.

– Это неважно. Послушайте, я продолжил основные работы Мак – Миллана. Что он сделал? Ничего, кроме супер – пылесосов, супер – плит глупых и почти немых слуг Мак – Миллан ошибся. Все, что он хотел, это сделать нечто громоздкое и крепкое, чтобы инки имели возможность отдыхать, чтобы не стало больше слуг и разнорабочих. В действительности Мак – Миллан был проником. Он наверняка купил свою классификацию на черном рынке.

Раздался звук шагов и позвякивание стаканов.

– Шотландский с содовой, – сказала Элеонора».

Кто – то сел и издал вздох облегчения.

– Какая ночь! День полностью испорчен. Сегодня вечером я лягу рано.

– Это ваша вина.

– Дело пойдет. Все получится с этим добрым старым Пеллигом.

– Тем не менее вы не будете этим заниматься. Это не для вашего теперешнего состояния.

– Он ведь мой, не так ли? – Мур был возмущен.

– Он принадлежит всему миру, – холодно сказала Элеонора. – Вы настолько увлеклись играми в шахматы без досок, что даже не замечаете опасности, которую навлекаете на нас. Каждый час увеличивает шансы этому сумасшедшему выжить. Если бы вы не поставили все вверх дном ради сведения личных счетов, Картрайт, может быть, был бы уже мертв.

Был вечер.

Бентли вышел из своего оцепенения. Он поднялся, с удивлением чувствуя себя полным сил и с ясной головой. В комнате, утопавшей в полумраке, он разглядел крошечную светящуюся точку – сигарету Элеоноры. Мур со стаканом в руке сидел, скрестив ноги, с угрюмым и отсутствующим лицом.

Элеонора встала и зажгла ночник.

– Тэд?

– Который час?

– Половина девятого. – Держа руки в карманах, она подошла к кровати. – Как ты себя чувствуешь?

Двигаясь еще не очень уверенно, он уселся на краю кровати. На нем была стандартная ночная рубашка, он ее никогда не видел.

– Я хочу есть.

Вдруг он сжал кулак и ударил себя по лицу.

– Да, это ты, – сказала Элеонора.

– Я счастлив. Это действительно было?

– Действительно, – она повернулась и взяла свою сигарету. – И это еще повторится Но в следующий раз тебя предупредят Тебя и двадцать трех других молодых и интеллигентных людей.

– Где моя одежда?

– Зачем?

– Я ухожу.

Мур резко поднялся.

– Невозможно. Отдавайте себе отчет. Вы поняли, что такое Пеллиг, и вы думаете, что Веррик даст вам возможность сделать отсюда хотя бы шаг?

– Вы нарушаете правила Конвента Вызова. – Бентли нашел в стенном шкафу свою одежду и разложил ее на кровати. – Одновременно вы можете послать только одного убийцу. А ваш Пеллиг сфабрикован так, что производит впечателение одного человека, в то время как…

– Спокойно, – перебил его Мур. – Это совершенно не ваше дело.

Бентли снял ночную рубашку и отшвырнул ее.

– Этот Пеллиг полностью синтетический.

– Точно.

– Пеллиг – проводник. Вы начините его дюжиной первосортных умов и отправите в Батавию. После смерти Картрайта он будет уничтожен, а вы отблагодарите тех, кто его оживлял, и вернете их к прежней работе.

Мур развеселился.

– Хотел бы я, чтобы это было возможно. На самом деле мы пытались ввести одновременно троих людей в Пеллига. Результатом был полный хаос. Каждый шел в свою сторону.

– Имеет ли Пеллиг хоть какую – нибудь индивидуальность? – спросил Бентли. Он продолжал одеваться. – Что происходит, когда в нем не сидит ни один ум?

– Он возвращается к тому, что мы называем вегетативной стадией. Он не умирает, но нисходит до примитивного уровня, своего рода сумеречного состояния, в котором метаболизмы следуют друг за другом.

– Кто приводил его в движение вчера вечером?

– Один сотрудник лаборатории, отрицательный тип, насколько вы заметили. Пеллиг – совершенный проводник, он привносит мало искажений.

Бентли углубился в воспоминания.

– Когда я был внутри, у меня было впечатление, что он там, со мной.

– Я чувстовала то же самое, – спокойно согласилась Элеонора. – В первый раз у меня было ощущение, что в мой облегающий костюм влезла змея. Это иллюзия. Когда ты начал это чувствовать?

– Когда смотрел в зеркало.

– Никогда не надо смотреть в зеркало. Как ты думаешь, что чувствовала я? Ты, по крайней мере, мужского рода. Для меня это было жестоко. Я думаю, что Мур не должен использовать женщин. Слишком велик риск шока.

– Вы не используете их без предупреждения?

– У нее хорошо тренированная группа, – сказал Мур. – В последние месяцы мы испробовали десятки людей. Большинство не выдерживают. Через несколько часов они начинают переживать что – то типа клаустрофобии. Ими завладевает только одна мысль: выбраться. Словно их, как говорила Элеонора, обвило ледяное пресмыкающееся. – Он пожал плечами, – мне незнакомы эти чувства. Я нахожу их прекрасными.

– Ваша группа многочисленна? – спросил Бентли.

– Мы подобрали добрых два десятка способных к участию в эксперименте. В нее, например, входит ваш друг Девис. Его личность подходит: он невозмутим, спокоен, послушен.

Бентли напрягся.

– Этим, без сомнения, объясняется его новая классификация?

– Все участники вырастают на порядок. Разумеется, купленный на черном рынке. И вы тоже, если верить Веррику. Это не так опасно, как могло бы показаться. Если что – то не выходит, если Пеллиг начинает фальшивить, мы отстраняем того, кто находится в нем в этот момент.

– Вот так система, – пробормотал Бентли. – Они следуют один за другим.

– Пусть они попробуют доказать, что мы нарушаем правила Конвента, – радостно произнес Мур, – наше легальное ведомство изучило его подноготную. Они не смогут найти ничего, к чему можно было бы придраться. Закон требует, чтобы одновременно был только один убийца, избранный общественным Конвентом. Кейт Пеллиг избран Конвентом, и он – единственный.

– Я не вижу преимуществ этого метода.

– Вы увидите их, – сказала Элеонора. – Мур объяснит вам все подробно.

– После того, как я покушаю, – сказал Бентли.

Все трое направились в столовую. На пороге Бентли вдруг застыл. За столом рядом с Верриком сидел невозмутимый Пеллиг, поднося к бескровным губам стакан с водой. Перед ним стояла тарелка с эскалопом и картофельным пюре.

– В чем дело? – спросила Элеонора.

– Кто сейчас в нем?

– Какой – нибудь техник из лаборатории. Мы постоянно, кого – нибудь в него направляем. Это позволяет лучше узнать его и тем самым увеличивает наши шансы.

Бентли выбрал стол поближе к Пеллигу. Ему становилось плохо от восковой бледности Кейта: он наводил на мысль о насекомом, только что вылупившемся из кокона и еще не подсохшим и не огрубевшим на солнце.

Потом он вспомнил.

– Послушайте, – с судорогой в горле сказал он. – Но это не все.

Элеонора и Мур встревожено обменялись взглядами.

– Спокойно, Бентли, – сказал ему Мур.

– Я отрывался от земли. Это было не просто ощущение бега. Я летал. – Он повысил голос. – Что – то произошло. Я был, как фантом. Я двигался все быстрее и быстрее. Потом был камин.

Он потрогал свой лоб: на нем не было ни шишки, ни шрама. Сомнений не было, это было другое тело.

– Объясните мне, – он задыхался. – Что произошло?

– Это, без сомнения, объясняется его малым весом, – ответил Мур. – Его тело более подвижно, чем обычное человеческое тело.

По – видимому, на лице Бентли отразилось недоверие, потому что Элеонора добавила:

– Пеллиг, наверное, выпил коктейль из лекарственных трав перед тем, как ты вошел в его тело. Я замечала, что многие женщины пьют его.

Их перебил грубый голос Веррика:

– Мур, вы так сильны в абстракциях, – он протянул Муру пачку листков из металлоройла. – Я изучил конфиденциальные рапорты об этом чокнутом Картрайте. Не скажу, чтобы это было так уж важно, но есть некоторые моменты, которые меня обескураживают.

– Какие? – спросил Мур.

– Прежде всего, у него есть правовая карточка. Это необычно для инка. Шансы оказаться с карточкой настолько малы, насколько незначительны…

– С точки зрения статистики, всегда существует вероятность.

Веррик пренебрежительно фыркнул.

– Такая статистика является лучшей, которую когда – либо удавалось придумать. Это проклятая лотерея, и каждый имеет свой билет. Какой смысл хранить карточку, дающую вам один шанс из шести миллионов, шанс, который никогда не придет? Инки достаточно хитры, чтобы перепродавать свои карточки, если, конечно, у них не забрали их еще в Холме. Сколько теперь стоит одна карточка?

– В пределах двух долларов. Со временем будет дороже.

– Вот видите. А Картрайт сохранил свою. И это еще не все. – Массивное лицо Веррика приняло лукавое выражение. – По данным этих рапортов, в течение прошедшего месяца Картрайт купил, а не продал, по крайней мере, полдюжины правовых карточек.

Мур подскочил.

– В самом деле?

– Быть может, – задумчиво сказала Элеонора, – он, наконец, отыскал эффективный амулет?

Веррик взревел, как бешеный бык: – Заткните ей рот! Я не хочу слышать об этих гадостных амулетах! – Он указал пальцем на обнаженную грудь молодой женщины. – Как? Вы носите глаз саламандры? Снимите это сейчас же и выбросьте!

Элеонора снисходительно улыбнулась: все давно привыкли к эксцентричности Веррика, к его отказу верить в эффективность талисманов.

– У вас есть еще какая – нибудь информация? – спросил Мур.

– В день, когда система сделала скачок, состоялось собрание Общества Престонистов. – Веррик сжал кулаки. – Может быть, он нашел то, что я искал, что все ищут: способ обуздать систему, достоверные сведения для предсказания ее скачков. Если я когда – нибудь уверюсь в том, что в тот день Картрайт ждал уведомления…

– Что вы тогда сделаете? – спросила Элеонора.

Веррик не ответил. Необычная гримаса нестерпимого страдания исказила его черты.

Никто не смел вздохнуть. Внезапно он принялся за еду, и остальные последовали его примеру.

Закончив есть, он отодвинул кофейную чашку и закурил сигарету.

– А теперь послушайте меня, – обратился он к Бентли. – Вы хотели знать нашу стратегию. Вот она: как только телепат нащупывает мозг убийцы, с этим последним – покончено. Телепаты больше не отпускают его, они перебрасываются им между собой. Они знают все, что он будет делать, в тот самый момент, когда он только об этом подумает. Невозможно реализовать никакую стратегию. Он будет под постоянной слежкой до тех пор, пока это им не надоест, и они не взорвут ему внутренности.

– Вот почему телепаты вынудили нас прибегнуть к Минимаксу, – добавил Мур. – Телепаты делают напрасной всякую стратегию, надо действовать недетерминированно, случайно. Надо, чтобы вы не знали, что будете делать в следующий момент, действовать вслепую. Проблема в том, как сделать недетерминированной стратегию, которая, тем не менее, приведет вас к стоящей перед вами цели.

– Раньше, – продолжал Веррик, – убийцы старались найти способ, позволяющий принимать непредсказуемые решения. Они использовали своеобразную стратегическую игру в убийство. На шахматной доске можно составить большое число комбинаций, представляющих массу решений или комбинаций решений. Убийца бросал номер, читал результат и поступал по заранее предусмотренному коду. Телепаты не могли знать, какой номер выпадет. Но этого было недостаточно. Убийца следовал тактике Минимакса, но все равно проигрывал: телепаты играли тоже, но их было восемьдесят, а он один. Статистически он должен был проиграть, за исключением очень редких случаев. Да, Феллье, например, удалось проникнуть в Директорию. Он, открывая наугад «Закат и падение Римской империи» Гиббона, принимал решения с помощью комплексной интерпретации тем, на которые попадал.

– Выходом, безусловно, является Пеллиг, – провозгласил Мур. – Мы имеем двадцать четыре различных ума, между которыми не будет установлено никаких контактов. Каждый из этих двадцати четырех мужчин и женщин будет сидеть здесь, в Фарбене, изолированные от всех остальных, но соединенных с механизмом реализации. Через неправильные интервалы мы подключаем какой – нибудь ум, случайным образом среди операторов. Каждый из последних имеет четко выраженную стратегию. Но никто не будет знать, какая стратегия и какой образ действий будет избран в момент начала игры. Телепаты не будут иметь никакой возможности узнать, что станет делать Пеллиг в следующую минуту.